Вот и сирены. Я думаю, что, несмотря на холод, мои следы отыщет первый же наряд с собакой… если только псы не испугаются запаха волка.

Рука уже не болит. Спина онемела. Наверное, еще ни разу за свою жизнь я не уставала так сильно. Но я заканчиваю.

Мне жаль, мне правда жаль, что из-за меня папа и мама провели в страхе лишние два часа. Но скоро я к ним вернусь. Как только расскажу конец этой истории.

* * *

Поздним вечером, за три дня до Нового года, Саня отложил последний лист английского текста, закрыл словарь и откинулся на спинку кресла.

— Я разобрал все, что мне было интересно, — сообщил он.

Я оторвалась от компьютерной игры, сняла наушники и посмотрела на него. Он изменился. Глаза запали. На лбу играла голубая венка. Мой брат готовился стать призраком.

— Устал? — спросила я.

— Просто я заканчиваюсь, — ответил Саня. — Надо доделать еще одну вещь.

— Какую? — поинтересовалась я.

— Ты знаешь, — сказал брат. — Сфотографировать Друга Зверей и Птиц вместе с его волком.

— Я просто думала, что следов достаточно, — объяснила я. — Ты все-таки хочешь, чтобы учительница биологии посмотрела на Райли? Сейчас каникулы, я ее увижу только через две недели.

— Дело уже не в ней, — Саня странно улыбнулся. — Я знаю, что Райли — волк. Просто у меня такое чувство, что это надо сделать.

— В кино у оборотней на фотографиях размытые лица, — вспомнила я. — Думаешь, он…

— Он не оборотень, — оборвал меня Саня. — Он волшебник, ангел, эльф или бог.

— Ты так об этом говоришь…

Брат мотнул головой.

— Мы летали в последнем сне, — сказал он, — и там все было другим.

— Расскажи, — попросила я.

— Рыба сладкая. — Саня неожиданно рассмеялся. — Воздух плотный и упругий. Мир как будто хрупкий, расчерченный линиями и гранями. Все светится. А он светится сильнее всего. Я люблю его.

…Это ведь просто сон…

…Это не просто сон…

Я молчала, вспоминая, как двигался и не двигался волк.

— Ты, наверное, думаешь, что я схожу с ума? — спросил брат.

— Нет, вовсе нет, — ответила я.

— Сходишь со мной? — предложил Саня.

— Куда? — удивилась я.

— К нему домой, — ответил брат. — Я поблагодарю за волка, и мы пригласим его вместе отметить Новый год.

— Саня…

— А что? На день рождения он почти пришел. Может, на этот раз удастся под елкой напоить его чаем?

Глаза брата были полны решимости.

— Завтра, — согласилась я.

* * *

Мы вышли за два часа до обеда. Было пасмурно, ветер гнал по небу темные тучи, наполненные снегом. У брата на шее висел фотоаппарат, а под ремнем фотоаппарата парил брелок-ворон.

— Ты ни разу не спросила о том, что я переводил, — заметил Саня, когда мы поворачивали на улицу Валттери Лайне.

— Меня пугает все, что ты делаешь в последние две недели, — призналась я. — Меня пугает Друг Зверей и Птиц. Меня пугает статуэтка волка. Меня напугала фотография Райли. Весь мир стал двигаться, когда я смотрела на нее.

— Мир всегда двигается. Просто мы не всегда видим. — Саня взял меня за руку. — Знаешь, в последних записях своего блога Райли сказала одну очень красивую вещь. Я ее тоже чувствую.

Я чуть сжала его пальцы. Он продолжал.

— Она написала, что некоторые люди умирают просто потому, что им не хватает сил стать кем-то еще. Превратиться в то, чем они должны быть. — Брат ненадолго замолчал, потом заговорил снова: — Я ничем не болен. Я просто меняюсь.

— Саня, это так не выглядит, — вздохнула я.

— Тело Райли не нашли, — сказал брат. — А многим другим людям вообще не поставили нужный диагноз. Если бы не чистая случайность, результаты моей биопсии никогда бы не попали в лабораторию имени Баха.

— И что? — спросила я.

— Представь, — ответил Саня, — сколько таких, как я, имели диагноз «эпилепсия», или «рассеянный склероз», или любой другой неверный диагноз.

— Я не знаю.

— А потом они просто исчезали, — продолжал брат, — и это могли объяснять тысячью причин. Тем, что у них съехала крыша, или тем, что они решили ускорить свою смерть, не пожелав мучиться и беспокоить друзей и родных.

— Ты клонишь к тому, что в жизни все может быть, как в твоем сне? — спросила я. — К тому, что ты превратишься в черного аиста?

— Ты не веришь, — констатировал Саня.

— Я не знаю, — повторила я.

— Ладно, — брат кивнул.

Мы замолчали. Между деревьями уже мелькал дом Валттери Лайне. Узкие окна кабинета, как глаза, следили за улицей. Аистовое гнездо, заваленное снегом, стало напоминать бесформенную надстройку.

— И дом его меня пугает, — добавила я.

Брат сжал мою руку.

— Если вдруг что — беги, — посоветовал он. — Но я думаю, все будет хорошо.

Будто в ответ на его слова, из гаража напротив дома Валттери Лайне вышел уже знакомый нам парень. В руках у него была фанерная лопата. Он счистил дорожку снега у самых ворот, потом глянул на нас. Видимо, не узнал, начал чистить вторую дорожку.

Мы подходили все ближе. Я вспомнила, как задала врачу Валерию вопрос про Райли. «Три года назад», — сказал он. Такой простой способ все проверить.

— Значит, ты думаешь, что Райли — не только волк, но еще и та самая девочка из Англии? — спросила я.

— Ты тоже об этом думаешь, раз спрашиваешь, — ответил брат.

Мы поравнялись с парнем. Он отбил снег с лопаты, снов взглянул на нас.

— Извините, — обратилась я к нему.

— Да? — отозвался он. — Я видел вас где-то, причем тоже вдвоем. Мы с Тамарой ходим парой…

— Летом, — подсказал Саня. — На этом самом месте мы смотрели, как улетает последний из аистов.

— Ха, точно, — парень хлопнул себя по лбу. — Ну, теперь-то они в Африке. Раньше, чем через три месяца, не вернутся.

— А вы не знаете, как давно у вашего соседа живет эта большая серая собака? — спросила я.

— Которая на волка смахивает? — поинтересовался парень.

Саня странно усмехнулся.

— Да, немного, — подтвердил он.

— Точно не помню, но кажется, года три, — сказал парень. — Да. Точно три. Его тогда долго здесь не видели. Вернулся с ней, сказал, что привез из Англии.

Сходилось.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— А зачем вам? — поинтересовался парень.

— Хотим знать, не планирует ли он щенков, — соврал Саня.

— Ну, это не ко мне, — отозвался парень, — это его надо спрашивать.

Брат посмотрел на меня.

— Спросим? — предложил он.

Внутри у меня все сжалось.

— Давай, — сказала я.

Мы подошли к калитке Валттери Лайне. Его тропинка была тщательно вычищена. На заборе рядом с калиткой электрический звонок. Саня нажал его, и я почувствовала, как потею под курткой. Это было похоже на те минуты, когда брат падал в припадке.

Страх.

* * *

Мы ждали его долго. Саня успел позвонить второй раз. Потом за забором захрустел снег, щелкнула щеколда, и мы увидели Валттери Лайне. Он вышел к нам в шапке и сером вязаном свитере.

— Приветствую, — сказал он.

Его глаза ярко и холодно посмотрели на меня и как-то иначе — на брата.

— Здравствуйте, — поздоровался Саня.

Я кивнула.

— Спасибо за волка, — поблагодарил брат. — Он приносит чудесные сны.

— Его зовут Алекси, — ответил мужчина. — Это твой волк. В каком-то смысле это ты сам.

— Кто вы? — спросил Саня.

Валттери Лайне посмотрел на меня.

— Друг Зверей и Птиц, — сказал он. — Ты же знаешь, что твоя сестра угадала прекрасные слова.

…Он знает все…

…Он знает, как я его боюсь…

За спиной мужчины послышались скрип снега и дыхание. В проем калитки рядом с ним протиснулась Райли, вспрыгнула и поставила Сане лапы на плечи.

— Нет, Райли, — засмеялся брат, сталкивая волка обратно на землю.

— Ты пришел только сказать спасибо? — поинтересовался Валттери Лайне.

— Не только, — в этот момент я увидела, что Саня весь дрожит от внутреннего напряжения. — У меня снова есть два вопроса.

— Я слушаю, — сказал мужчина.

— Не могли бы вы прийти к нам на Новый год? — спросил брат.

— Мог бы, но это не нужно, а вся остальная твоя семья этого не хочет. — Что-то было в его тоне, от чего я чуть отпрянула.

Саня лихорадочно облизнул губы.

— Ладно, — решил он. — Наверное, это действительно так. Второй вопрос: можно мне сфотографировать вас с Райли?

— Да, — кивнул Валттери Лайне и пошел в глубь участка, потом снова повернулся к нам.

— Райли, к ноге, — приказал он. — Можешь снимать.

Брат расчехлил аппарат и сделал снимок. Руки у него слегка дрожали.

— Теперь я попрошу вас уйти, — сказал Валттери Лайне.

— Да, конечно, — ответил брат. — До свидания.

— До свиданья, — повторила я.

— До свидания, — откликнулся владелец дома с аистами.

И я вдруг почувствовала, что эти слова имеют буквальное значение. Мы еще увидимся. Еще один раз. Последний.

Так и вышло.

* * *

Мы вернулись домой и пообедали. Мама думала, что мы просто гуляли. Я соврала, что аппарат завис от мороза и обошлось без фотографий.

— В шашки? — предложил Саня после еды.

— Давай, — согласилась я.

Мы вышли из-за стола.

— А посмотреть, как получилось, не хочешь? — спросила я у брата, когда мама осталась вне досягаемости.

Саня странно на меня посмотрел.

— Вечером, — сказал он. — У меня такое чувство, что этот снимок — последняя вещь. Он закроет все вопросы. Я хочу еще несколько часов неизвестности.

Мы открыли фотоснимок в семь часов вечера. Саня развернул изображение на весь экран компьютера. Получилось красиво. За спиной Валттери Лайне возвышался большой мрачный дом. Небо клубилось тучами. Сосны устремлялись вверх.

У ног мужчины сидел волк. Желтые глаза. Было видно даже облачко пара, вырывающееся изо рта зверя. А рядом с животным, опустившись на одно колено, стояла Райли, девушка в белом пушистом свитере. Ее пальцы запутались в гриве волка.

Несколько минут мы с Саней молча смотрели на фотографию. Потом он нарушил тишину.

— Она там, — сказал он. — Помнишь, как он сказал? «Этот волк — это ты». Она осталась жить в своем волке.

— Брат, — я обняла его и заплакала. Вцепилась в него. Как будто он мог вот-вот исчезнуть. И разве он не мог? Ведь мог. И теперь исчез. Он исчезал с тех пор, как у него в первый раз задрожали руки.

Саня обнял меня в ответ и тоже заплакал — наверное, в первый раз с той отвратительной сцены на кухне, когда он навсегда отказался ходить в школу.

* * *

После того, как мы увидели девушку на фотографии, для нас наступили странные дни. Брат больше не вел себя как одержимый, у него не было никаких идей, и он ничего не пытался доказать. Мы делали все то же, что и в свободное время прежних дней. Играли в настольные игры, фотографировали.

Новый год был похож на день рождения. Саня больше не мог смотреть телевизор. Папа нашелся, подарил ему наушники и mp3-плеер с встроенным радиоприемником. Брат искренне радовался. И первого января все на какое-то время повеселели.

Второго января родители уехали. Они собирались отдохнуть вместе с маминой сестрой из Саратова. Четырех человек там селить было негде. Я подозреваю, что все это устроил отец. Мама второй месяц была на антидепрессантах. Еще два месяца ей предстояло наблюдать, как ее сын деградирует и сходит с ума, а потом полтора или два года ждать его смерти.

Нам оставили список телефонов: лечащий врач, больница Майского, аспирант Валерий. Кроме того, предполагалось, что «03» и мобильные телефоны родителей я знаю наизусть. В известном случае я должна была звонить в «скорую», затем в порядке списка и наконец маме. Родители обещали вернуться пятого января.

Приступ произошел третьего.

Он был не таким, как предыдущие. Саня не почувствовал ауры. Он просто упал, упал со стула, когда мы ужинали. Судорог не было. Брат выронил вилку.

— Саня? — спросила я, поняла, что теряю его взгляд, и бросилась вокруг стола.

Ноги брата выпрямились, как тогда, в школьной столовой, и он упал мне на руки. Он снова был тяжелый и напряженный, я не могла его удержать и положила на пол. Потом бросилась за мобильником. Уже возвращаясь, набрала «03».

Я вернулась, наклонилась над Саней, и тут он схватил меня за руку. Мне страшно представить, чего ему стоило это движение, и я не понимаю, как он его сделал, потому что в тот момент он был слеп, совершенно слеп.

Брат оторвал мою руку от уха. От неожиданности я уронила телефон, услышала в трубке далекое бормотание диктора.

— Не звони им, — прошептал Саня.

Его дыхание сбилось, перешло в тихий всхлип.

— Я разрушаюсь. Веди меня к нему.

Я заплакала.

— Ты не ходишь, Саня.

— Тогда мы поползем, — ответил брат.

Я нажала на кнопку сброса вызова, пнула телефон. Он проехался по полу и исчез под плитой. Я подхватила Саню за плечи и потащила. На себя и вверх. У нас вощеный дощатый пол. Брат отлично скользил. Так мы добрались до прихожей.

— Ты не дойдешь, — задыхаясь, повторила я.

— Принеси моего волка, — попросил брат.

Я сходила наверх, нашла статуэтку. Днем Саня прятал ее в пыльном пространстве за монитором компьютера. Наверху, стоя посреди комнаты с волком в руках, я вдруг поняла, что снова тихо. Тихо, как во время последнего Саниного сна.

Бесконечная тишина.

Я отыскала рюкзак, бросила волка в него, сбежала вниз. Саня сидел там, где я его оставила, и ощупывал свои ноги.

— Я не чувствую равновесия, — с одышкой сказал он, — и не чувствую ног. Как Райли после последнего приступа.

— Руки чувствуешь? — спросила я.

— Да, — подтвердил брат.

— Тогда подними их вверх, — приказала я.

Он поднял. Я помогла ему одеть куртку. Возилась, как с маленьким, потом вытащила его на крыльцо. Было все так же тихо.

— Не туда, — еле слышно потребовал брат. — Прямо через участки. Как ходил он сам. Расстояние ничтожно. Нам надо перелезть всего три забора. Ты меня подсадишь.

— Нас кто-нибудь увидит, — сказала я.

— Там пустые дачи, — ответил Саня. — А вот на улице нас точно увидят.

Мне показалось, что я слышу в его задыхающемся шепоте досаду на мою тупость. На моих руках, дрожащий и слепой, висел мой брат, все еще мой брат, смелый и остроумный мальчик, который когда-то дразнил меня «Лиза-девочка».

Мы как-то добрались до забора. Вслед за нами, мимо сосен, на которых Саня собирался строить домик, протянулся смешной рыхлый след. Две самые глубокие борозды — от ног брата.

— И как тебя поднимать? — спросила я.

Вопрос был риторический, но Саня ответил.

— Спиной к забору, — сказал он. — Я попытаюсь упираться ногами.

У него получилось. Мы встали.

— Теперь переверни меня лицом, — приказал Саня.

Его ноги не ходили, перекручивались в дурацкую букву Х вместо того, чтобы переступать, как у нормального человека. И все же я его развернула. Пинками переставляла каждую его ногу. Один раз мы чуть не упали.

— И что теперь? — поинтересовалась я.

— Теперь я сам, — ответил брат.

И он это сделал. Выжал себя на руках, как когда-то это делал четырнадцатилетний здоровяк Дима. На пике подъема Саня наклонился вперед. Его безвольные ноги чуть было не ударили меня по лицу, потом нелепо взлетели вверх, и он исчез с той стороны. Я услышала глухой звук падения.

— Ты жив? — крикнула я.

Полезла за ним.

— Да, — слабо ответил брат. — Не наступи на меня.

Мне удалось выполнить его просьбу, хотя вокруг было темно.

Когда я дотащила брата до середины Диминого участка, пошел снег. Он начал падать тихими хлопьями, закружился в воздухе. Брат лежал. А я сидела в его изголовье на коленях и приходила в себя.

— А хорошо сейчас, — негромко сказал он. — Ведь правда хорошо. Хороший вечер.

— Давай дальше, — предложила я.

— Давай, — согласился Саня. — Время выходит.

И я потащила его дальше.

* * *

Мне казалось, что мы добирались до участка Валттери Лайне целую вечность. Но теперь я думаю, что это длилось всего пятнадцать или двадцать минут.

Снег как будто специально начал прятать наш след еще прежде, чем мы закончили его прокладывать. Я видела, как снежинки ложатся в нелепую кривую борозду, и тащила брата, пока не почувствовала, что мои пятки уперлись в крыльцо дома с аистами.

Помню, что просто плюхнулась на ступеньки и просидела так с полминуты. Дерево было мокрым и холодным.

— Мы пришли? — спросил Саня.

— Мы у крыльца его дома, — ответила я.

— Ты молодец. — Возможно, брат улыбнулся в темноте.

Мне было плохо. Начала болеть спина. Я понимала, где я и что я делаю, но тогда — наверное, впервые за эти полгода — мне совсем не было страшно.

У меня за спиной скрипнула дверь. Я оглянулась и увидела его. Он казался выше, чем обычно. Черный силуэт, окруженный лучащимся светом и волнующимся теплым воздухом.

— Зачем вы здесь? — спросил Валттери Лайне.

— Преврати меня, — попросил Саня с земли.

— Ты устала, — сказал Валттери Лайне.

Я не ожидала, что он обратится ко мне, поэтому ничего не ответила.

— Здравствуйте, — сказал брат.

— Привет, — ответил мужчина. Спустился, расстегнул на Сане куртку. Брат помог ему, сел, высвободил свои руки из рукавов.

— Холодно? — спросил у него мужчина.

— Нет, — сказал Саня.

— Тебе больше никогда не будет холодно, — обещал Валттери Лайне. Он тоже начал раздеваться — стянул через голову свитер, потом помог Сане снять рубашку. Я сидела и смотрела, как они снимают одежду. В этом было что-то завораживающее. На крыльцо высунула морду Райли, но он одним взглядом заставил ее вернуться в дом.

— Вам нужен волк? — спросила я в какой-то момент.

— Поставь его на крыльцо, — попросил Валттери Лайне.

Он поднял Саню на руки и перенес его в центр участка, туда, где был нетронутый снег. Они легли в белое покрывало. В оранжевом свете фонаря было видно, что от их тел поднимался пар. Их светлые волосы и их белая кожа в искорках льда. Саня больше не дрожал. Валттери Лайне обнял его, приподнялся на локте и посмотрел на меня.

— Ты сойдешь с ума, если увидишь то, что случится дальше, — предупредил он. — Тебе лучше уйти.

Я поняла, что, парализованная, сижу на крыльце. Встала, оставив волка стоять на ступенях.

— Я еще увижу его? — спросила я.

— Если он захочет прийти попрощаться, — ответил Валттери.

— Я захочу, — тихо сказал Саня.

Он повернул голову в мою сторону. Я знала, что он не видит меня, ориентируется только на голос.

— Лиза, пожалуйста, иди домой, — попросил брат. — Через двадцать лет ты за нас двоих построишь на дереве домик для своих детей.

Я заплакала и пошла в сторону забора. На ощупь нашла калитку. У нее была обыкновенная щеколда, но меня не слушались руки, и из-за этого я долго с ней возилась. Когда я обернулась, они все еще лежали в снегу. Что-то светилось между ними белым и голубым. Этот свет я запомню навсегда.

* * *

…Мне приснился сон?..

Я открыла глаза и увидела свет. Было утро следующего дня. Четвертое января.

— Саня?

Я выбралась из кровати. Заглянула на верхний ярус. Там было не расстелено. Я прошла через комнату, отодвинула монитор и глянула за него. Статуэтки волка тоже нет.

…Саня…

Вчерашний день был. И случилось все то, что случилось.

Я бродила по дому, как в те дни, когда уже оставалась одна, когда папа с мамой носились по Москве, а брат первый раз лежал в больнице.

…Саня…

Я нашла мобильник под плитой на кухне. На улице продолжалась метель. Она заметала наши следы, укладывая поверх них новые и новые слои снега.

…брат…

Я глядела в окно и видела сплошной снежный буран. Позвонила мама. Я сказала, что все отлично, что мы вчера вечером засиделись, и Саня еще спит.

— Вот как? — удивилась она.

Видимо, она не поверила. Но моя ложь выглядела такой реальной в сравнении с правдой.

Прошел день. Начался другой. Мне попался на глаза Санин брелок с вороном. И я, почти не думая, что делаю, повесила его на сыромятный шнурок от старого бабушкиного крестика. Шнурок пришлось сильно расставить. Шея волка толще, чем человеческая.

…Саня, ты придешь попрощаться?..

…Ты обещал…

* * *

Он пришел.

Это произошло ночью с четвертого на пятое января, когда я бессонно кружила по дому. Я услышала звонок и пошла открывать. Думала, что увижу мужчину из дома с аистами, но увидела только двух волков.

Они стояли в полутьме. Пар их дыхания смешивался со снежным вихрем. Они были так похожи. Мгновение мне казалось, что надо мной зло шутят.

…узнай своего брата, девочка…

…если не узнаешь, то он снова станет человеком, чтобы, пуская слюни, умереть в постели у тебя над головой…

— Саня?

Он бросился ко мне. Его мощные лапы легли мне на плечи. Я упала в снег.

— Саня, брат.

Тихо рыча, волк лизал меня в лицо. Мы обнялись в снегу. В ту минуту я тоже не чувствовала холода. Я натянула сыромятный шнурок ему на шею. Он не возражал. Маленький ворон теперь парил прямо у него на груди.

— Саня?

— Райли, Алекси! — донесся повелительный голос. Мне показалось, что участка больше нет. Мы были в бескрайнем поле, в беспредельной снежной мгле, где ветер может говорить.

— Райли, Алекси!

Райли протяжным воем ответила на призыв. И волк, которого я обнимала, тоже завыл, завыл, запрокидывая голову высоко вверх, ловя пастью снежинки.

— Райли, Алекси! — снова позвал голос из-за снежной мглы.

Волк еще раз лизнул меня, потом прыгнул в снег и длинными высокими прыжками помчался на голос. На полпути он остановился и посмотрел на меня. Посмотрел сквозь меня. Странный, устремленный в никуда взгляд. Как у брата во время его приступов. Желтые глаза.

…Алекси, Саня, теперь тебя зовут Алекси…

Белый пар вырывался изо рта волка. Он вильнул хвостом — в последний раз для меня — и скрылся за стеной метущегося снега.

* * *

И тогда, лежа в снегу и пытаясь прийти в себя после последней встречи с братом, я поняла, что у меня осталось еще одно дело. Последнее дело, как сказал бы Саня.

Я вернулась домой, поставила будильник и два часа спала. Потом встала, оделась, вышла на улицу. Холодно и странно бродить по Фальте зимней ночью.

Я шла к дому Валттери Лайне с иррациональной уверенностью, что дверь будет открыта. Но что рационального во всей этой истории? Я пришла, и дверь была открыта.

Я нашла паспорт на имя человека, который, скорее всего, никогда не существовал. Его зовут Валттери Лайне. Судя по устройству его дома, он кормит своего волка сырым мясом, а сам не ест ничего.

Но он любит книги и фильмы. У него их очень много. У него прекрасный кабинет и серебряная ручка, похожая на папину. Она тоже напоминает мне пулю для оружия из далекого будущего.

Я думаю, Алекси будет хорошо с ним.

Я слышу шаги и голоса. Скорее всего, меня нашли. Эта история закончена. Я ставлю последнюю точку.

* * *