Марина – отдельная песня!
Как к нам пришла Марина…
Я не знала еще тогда, что у Марины 1-я группа, что у нее диагноз, не у всех людей вызывающий вдохновение. Что иногда она хихикает как ребенок и подпрыгивает кверху, иногда нюхает мех на воротнике кого-то, с кем говорит (если этот человек ей нравится), или на худой конец, если нет меха – волосы на голове человека…
Что у нее бывают неровные эмоционально дни, и ей самой трудно с этим справляться, но вместе с кем-то – легче…
Некоторые из вас уже испугались?
Я пишу и думаю – если бы я прочитала такое сама, то наверное тоже бы испугалась – что-то неизвестное и непонятное всегда пугает… Но я так счастлива, что знаю этого человека!
Марина – это особое благословение в моей и нашей (ребят из спектакля) жизни!
Сейчас она спит в соседней комнате, так как завтра нам ехать на ярмарку продавать наши тарелочки и сувениры, а от меня ехать удобнее, и думаю, будет прыгать до потолка, когда узнает, что о ней еще и написано в книге, но поверьте – она этого заслуживает.
Пришла она к нам именно из-за спектакля.
Марина появилась в нашей команде после спектакля в одном клубе «Lookin Rooms», куда нас пригласили сыграть кусочки из спектакля. Клуб этот по воскресеньям наши друзья из евангельской церкви использовали для евангелизации и спасения молодежи от наркотиков и делали там много других добрых дел. Они молодцы.
Но мы в тот раз были все уже на грани раскола.
В этот день все плохо было с самого начала. Даже еще до нас все было плохо, потому что до нас там ночью праздновали Хеллоуин, который я очень не люблю. И когда мы вошли, то увидели оторванные руки и ноги, висящие на потолке, сопли паутины, челюсти, глаза на ниточках, вылезшие из орбит, кости и прочее все в этом ключе. Мне все это сильно не нравилось, но это не суть.
Я подумала: что будет с нашими особыми ребятами, когда они это увидят?
Но это было не все! Туалеты в клубе были темные, да собственно просто черные, и света в них не было! Я сама, когда первый раз туда зашла, чуть не заорала – не знаю, как и что там может твориться, и для чего они на самом деле. Но что не для прямого туалетного предназначения – это я точно поняла.
Я представила себе наших особых ребят в этих туалетах без света, и как потом если что (а без света «если что» – может быть очень даже «если что»), и как нам им потом помогать с одеждой и возиться со всем прочим?
Но и это было не все!
Оказалось, что время, которое нам дали как репетиционное – и оно нас вполне устраивало, – дали не только нам (театру), а еще нескольким музгруппам, и на сцене – на той сцене, которая предназначалась по договору только для нас (!), уже стоял огромный барабан, который мне, уже доведенной до кондиции черными туалетами и остатками Хеллоуина сразу же, если честно, мысленно захотелось проколоть чем-то острым!
Поэтому я, защищая наше время, очень нервно разговаривала с музыкантами, чьи барабаны стояли на сцене, поэтому я не очень вежливо разговаривала с нашими артистами не-аутистами, которые забыли часть реквизита, пытаясь выкрутиться из ситуации с наименьшими потерями, и поэтому все были уже очень «горячие» еще до прихода особой команды…
А когда те пришли с опозданием, у нас не осталось репетиционного времени, и все пришлось менять на ходу и валить в кучу, и тогда…
Короче, если бы не Света Китчатова и ее оптимизм…
В конце дня я получила даже несколько гневливых смс с претензиями ко мне! О непрофессионализме! Это вам как?
Но в этот исторический день к нам пришла Марина.
И это было одно из лучших наших человеческих приобретений!
Она подошла после спектакля и как-то испуганно спросила: «А вы – кто? Вы – актеры?» И ее большие прекрасные глаза, один из которых был с небольшим отклонением в сторону, внимательно и доверчиво смотрели на меня.
Я важно ответила: «Да!»
На этом важность моя и закончилась, потому что Марина сказала: «Я сюда часто хожу. В клуб. И сегодня я решила ночью точно покончить с собой. Я и раньше это хотела сделать. Но сегодня точно решила. И вот я не ожидала, что вы… вы… это сделаете! Как вы это сделали со мной? Что это? Я хочу жить. Я не хочу вас терять. Я хочу с вами. А можно мне ваш телефон?» Руки у меня были заняты реквизитом, но рядом стоял Волк – Рамиль, и я попросила: «Рамиль, дай телефон девушке!»
Марина позвонила, и мы начали общаться.
Наш Колобок-Леша говорит сейчас: «Вот, Лена, я сказал нашим ребятам: вы не хотели общаться с Мариной, считали ее странной, а Лена ее приняла, и от Марины сейчас столько добра и столько благословений!»
И кому-то может показаться, что правда я такая добрая. Увы, это не так! Совсем даже не так.
Но очень добр Тот, в Кого я верю, и Он все сделал совершенно потрясающе! Когда Марина позвонила в первый раз, у меня было печальное настроение, и я знала – чтобы улучшить его, мне хорошо бы кому-то помочь. Это всегда действует.
Марина сказала: «Я так хочу на воздух, на природу! А то опять у меня сейчас были плохие суицидальные мысли».
А мне как раз нужно было съездить на дачу. Я, сама от себя не ожидая, механически и предложила: «Поедешь со мной на дачу?» И мы поехали.
Я не буду подробно описывать, как по дороге к нам присоединилась еще одна моя знакомая – Саша, узнав, что мы едем на дачу, и как выяснилось, что и эта знакомая тоже была в депрессии.
И вот в машине трое! Две – в натуральной депрессии, третья – просто в печали.
Я включаю музыку. Вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь».
Саша: «Не надо! Выключи! У меня от этой музыки еще большая депрессия». Выключила.
Включаю Баха. «Нет! Не надо, мне грустно!» – доноситься из второго угла!
Но в результате я узнала, какая музыка помогает от депрессии.
Моя Саша, опытная депрессивная, рассказала. Знали ли вы, что Моцарт помогает от депрессии? Я теперь знаю! Симфония номер пять или Ночная серенада – это то, что надо!
И вот мы приехали на дачу. Я, еще не зная, кто такая Марина и чего можно от нее ожидать, опасаясь всего, попросила сторожа разыграть при мне одну сценку: «Когда я приеду и мы выйдем, я спрошу у тебя: «А где охранники?» – а ты мне ответишь: «Сегодня вы же сами троих отпустили в город до завтрашнего вечера».
Мы так и сделали, я обезопасила себя, как могла, и успокоилась.
А с Мариной мы начали общаться.
По рассказам Марины ее дедушка был очень строг, и маме пришлось отдать ее в детский дом, но маме и бабушке было ее очень жалко, и они забрали ее домой. Плача, Марина смотрела на справку, где был написан диагноз: шизофрения и олигофрения в стадии дебилизма. Но ведь это просто бумага!!! Я знаю столько людей с жуткими диагнозами, которые поменялись на 100 процентов! И я хотела смотреть и смотрела на Марину и на Небо, которое тоже кое – что еще все– таки может! И я хотела верить!
Одна замечательная доктор Нина Петровская, психолог, сказала: «Мне всё равно какой диагноз и что написано. Я думаю, как помочь».
На даче мы пробыли недолго. Потом вернулись вместе в Москву. Потом стали общаться больше, больше. Я понимала, что некоторые странности Марины могли напрягать. Она, например, очень любила кладбища и часто туда ходила. Она раньше даже работала на кладбищах, я не спрашивала ее кем.
Но постепенно я как-то привыкла и стала принимать ее особенности и ее, как она есть. С ее прыжками, ее смехом, иногда непонятно по какому поводу, и с ее любовью к кладбищам. Ну кому– то нравятся парки, кому-то кладбища, не все ли, действительно, равно. Но зато Марина – гений продаж. Она продала столько наших изделий, что с ней никто не сравнится.
Когда мне плохо, я получаю от нее смс: «Не бойтесь! Только вперед! Я с вами! Со мной вы не пропадете! Мы вместе командой многое сможем!»
Она ездила и обжигала с Лешей-Колобком целый день керамику, когда было некому, она убирала мою комнату и мыла машину, когда у меня не было сил.
Когда она увидела человека с ментальными особенностями в одной группе и над ним немножко подхихикивали, она сказала: «Господи! Они даже не знают, как ему плохо. Как я хочу помогать таким людям!»
У Марины огромный творческий потенциал, живая фантазия, а ресурс ее человеческого данного Богом добра и желания помощи другим людям вообще неиссякаем. Она удивительно позитивна, несмотря на приступы депресняка, и вообще она просто гений!
С Мариной мы теперь, правда, смеемся значительно больше, чем раньше – когда едем в машине после Сочи, нам холодно, и мы одеваемся в костюмы Колобков, когда пытаемся запихнуть в мою машину Костюм Дерева, когда бежим по дороге домой, согреваясь этим. И делая многие другие простые вещи.
Марина – невероятная юмористка. С ней смеяться хочется очень часто, и это так исцеляет нас двоих! Она помогает мне понять аутистов, и недавно был случай, когда она поняла очень сложного мальчика с очень сложным внешним поведением и за несколько минут убрала все его повторяющиеся стереотипы, просто пообщавшись наедине! Она сказала мне: «Вы его не понимаете! Он очень умный! Просто вы с ним не умеете!» А она сумела!
Если Марина выберет путь изменений для себя, я уверена – ее ждет большое будущее! Я в нее очень верю!