Я торопилась, подгоняя себя, и вконец заблудилась среди многочисленных улочек и переулков. Окружающая темнота давила безысходностью. Мелкие капли дождя жестокий ветер бросал в лицо.

Куда идти? У кого просить помощь?

Люк. Он ждет меня совсем один, а я…потерялась, как маленькая девчонка, вот еще только осталось сесть посреди улицы и заголосить. Да, ситуация…

Среди пустынной улицы, металась, словно загнанный зверек.

И тут меня привлек негромкий странный звук. Завернув за угол, увидела перед собой несколько привязанных у дома лошадей. Они нервно переминались на месте и храпели так, словно перешептывались друг с другом. Круги воздуха витиевато танцевали вокруг их вытянутых морд. Холодно. Я, поежившись, плотнее запахнула плащ и огляделась. Никогда не ездила верхом и всячески боялась этих животных с детства. Осторожно обогнув дом, увидела, что почти оказалась на месте, узнала угол Турнельского дворца, выступающего в конце улицы. Но моя радость тут же — улетучилась, так как проход был закрыт. Пять или шесть теней метались по улице Сент-Антуан, громкими выкриками оглашая спящую окрестность. Звон металла подсказал, что идет сражение и не на жизнь, а на смерть. Возгласы и злые шутки, доносившиеся до меня, говорили о том, что бой еще только начался, а ждать я больше не могла…

Говорят, что люди часто делают странные вещи в состоянии аффекта. Наверное, я была близка к тому, чтобы пойти на безумный поступок. Поэтому, вернувшись к скакунам, сделала то, что никогда бы не осмелилась, будь у меня на тот момент здравый рассудок.

Выбрав спокойную лошадку (как мне показалось на тот момент) я, подбадривая себя и её — шептала что-то невразумительное. Отвязывая красавца и перекидывая удила назад, отвела его в сторону от остальных коней. Вставила одну ногу в стремена, крепко держась за седло, вторую закинула через него — и чуть не запутавшись в складках юбки, все же взгромоздилась (по-другому не могу назвать мое усаживание) на скакуна.

— Хорошая лошадка! Хорошая! — погладила коня по холке. Тот настороженно заводил ушами, медленно переступая.

«Как же тобой управлять?» — думала я, вспоминая что-либо прочитанное на этот счет. Опыта верховой езды у меня, к сожалению, не имелось.

— Ну, милый, вперед! — скомандовала, причмокнув, как заядлая наездница, попыталась взять управление конем в свои руки, вдавила ему в бока со всей силы пятками, и хлестко шлепнула ладонью по крупу. Он послушно прибавил ход и понесся галопом в нужном мне направлении.

Получилось так, что мы с конем разделили людей на две части, нападающие остались по одну сторону моего скакуна, а тот, кто оборонялся от них, по другую.

Осадив коня, обернулась к мужчине, прижимающему одной рукой камзол (возможно, его беспокоила рана, в темноте трудно было вообще хоть что-то разглядеть), другой же, опираясь на шпагу, воткнутую в землю, он стоял ко мне ближе, чем остальные.

Дуэлянты застыли от неожиданности, я же, не теряя времени, протянула раненому мужчине руку:

— Скорее, сударь!

Тот понял, что от него требовалось, вскочил на коня позади меня, и мы понеслись дальше под бурные выкрики оставшихся с носом господ. Управлять жеребцом мужчина умел значительно лучше меня и, отдав ему власть над животным, я оказалась в роли пассажира. Отъехав на приличное расстояние, решила распрощаться со спасенным господином.

— Простите, сударь, но мне нужно в другую сторону, — сказала, заметив, что идти пешком будет довольно далеко, и если не уйду сейчас, то окажусь еще дальше.

Мне ответила тишина. Перехватив из обмякших рук удила, я остановила коня у какого-то храма (поняла это по высокому куполу здания) и, обернувшись, увидела, что молодой человек без сознания. Он навалился и тяжестью своего тела почти придавил меня к холке жеребца. Кое-как спешившись (юбка сильно затрудняла движение), я стянула мужчину за собой. Он прерывисто дышал, стало быть — живой!

Это обнадеживало. Оттащила его под развесистую ель. Под ней было сухо, и низкие ветви защищали от ветра. Развязала тесьму на его плаще и, свернув в несколько раз, подложила его под голову господину, словно подушку. Дрожащими от волнения руками, разорвала на нем рубашку. Рана кровоточила из продырявленного бока.

Нужно было срочно делать перевязку. Но как? Чем? Его одежда вымокла в крови и испачкалась, от этого я могла только навредить, занести инфекцию в открытую рану…

Иногда в сложных жизненных ситуациях я действую необдуманно и спонтанно, словно со стороны наблюдая за происходящими событиями. Так же произошло и на этот раз.

Отыскала в траве подорожник (умытый дождем, он был практически стерилен) и, надеясь на чудо, приложила его к ране — растение должно остановить кровь. Затем, сняла с себя рубаху, разорвала её на тонкие полосы, впиваясь зубами в ткань и глотая слезы, перевязала парня. Сильно, насколько смогла, затянула повязку и, закутавшись в плащ, выстукивая марш зубами, наклонилась к нему, прислушиваясь к дыханию.

Мужчина застонал, открыл глаза и увидел меня. Я узнала незнакомца. Это его скакун чуть не раздавил моего Роки в наше первое появление тут.

— Боже! — выдохнула я. — Вы?

Он смотрел на меня, не мигая и, казалось, что не видит и ничего не слышит.

Его взгляд упирался в мою стрекозу, болтающуюся на груди. Она вывалилась из плаща и раскачивалась, как маятник на ветру.

— Сударь, я скоро вернусь, — прошептала ему в ухо, едва коснувшись губами завитков темных волос. Затем поднялась, и на этот раз намного увереннее запрыгнув на коня, поспешила отыскать дом лекаря.

Улица Ботрейи спала так же, как и многие другие в это час. Пересилив свою робость, постучала в первую попавшуюся дверь. Сонный мужской голос хмуро поинтересовался тем, какой черт разбудил его в это время, но услышав мой вопрос, назвал номер дома и, страшно ругаясь мне в след, пошел досматривать сны.

Поблагодарив моего незадачливого осведомителя, постучалась в нужную дверь. За ней кто-то, громко зевая, повторил почти слово в слово вопрос первого потревоженного мною жителя.

Услышав, что срочно нужен доктор Реми ле Одуэн, голос незнакомца смягчился:

— Простите, сударыня. Прошу вас немного подождать.

Через время, показавшееся мне вечностью, дверь открылась, и на её пороге оказался небольшого роста, худощавый мужчина в скромном сером костюме, с котомкой за плечами:

— Я готов, моя госпожа! — сказал он с пафосом, затем продолжил. — Куда прикажете следовать?

— Господин Реми, нужно очень поторопиться. Я вам щедро заплачу. Вы умеете ездить верхом?

— Да. Немного.

— Тогда садитесь за мной и поспешим!

Я летела со всей прыти к незнакомцу. Он лежал на том же месте, где я его оставила. Надо сказать к чести доктора, он тут же принялся за дело. Убрал мои тряпки, кровь уже не текла, все-таки я тоже приложила к этому руку.

— Вы, умница! — констатировал эскулап. — Не растерялись и все правильно сделали. Осталось только немного заштопать нашего пациента и уверяю вас, он выздоровеет, не успеете вы дважды прочитать молитву, — после этих слов, ле Одуэн склонился над бездыханным телом. Я услышала стон и ругательство:

— Иди к черту! — выкрикнул незнакомец и снова провалился в забытье. Закончив с ним, Реми обернулся ко мне и, улыбаясь, изрек:

— Молодой господин будет жить! Но его нужно перевести в дом. Где вы живете, сударыня?

— Я?

— Да. Ведь ваш супруг…

— Нет-нет. Мы даже не знакомы с этим господином. Просто я оказалась рядом и не смогла пройти мимо…

— Боже! У вас чуткое сердце, сударыня. Так что же теперь с ним делать?

— Спасибо вам, за все, господин Реми… вот деньги, — протянула ему холщовый мешочек, доверху заполненный монетами, который я осторожно вынула из кармана раненного господина, когда обрабатывала ему рану, и сейчас он мне пригодился.

— О, сударыня, вы слишком щедры! Мои скромные услуги не стоят того…

— Я прошу вас, господин Реми, возьмите эти деньги, лошадь и позаботьтесь о господине. И не говорите ему о моем участие, очень прошу вас об этом…

— Хорошо, моя госпожа, я все сделаю, как вы просите…

— Это еще не все, господин Реми. Мне нужна ваша помощь… Болен мой батюшка — у него сильный кашель, он весь горит — как это можно вылечить? — спросила я сквозь слезы, которые снова отчего-то навернулись на глаза.

— Мне нужно осмотреть вашего батюшку…, но как же оставить больного на улице? — развел руками доктор в недоумении.

Да не простая задача. Два человека почти одновременно нуждались в его содействии. Не мог же ле Одуэн разорваться на части.

— Вы не поняли меня…, — продолжила я, — скажите только, как мне лечить, какие снадобья нужно купить?

— Да-да, конечно, — Реми зарылся в свой мешок и вытащил оттуда какие-то скляночки. — Я на всякий случай беру все необходимое, ведь, порой, неизвестно, чем болен пациент… Так вот — эту микстуру давать три раза в день по целой ложке, ничем не запивая, а вот этой мазью натирать больного и закутывать в теплый платок или шаль. И давайте ему больше теплого питья.

— Спасибо, — поблагодарила я и поспешила к Люку.

Услышала вслед:

— Если микстура закончится раньше, чем поправится больной, приходите ко мне, я еще приготовлю для вас.

— Хорошо! — крикнула, обернувшись, и побежала к мосту через Сену. Мы жили на другом берегу.