Бюсси вернулся через час. Я немного пришла в себя и, под чутким руководством Реми, пила в тот момент противные микстуры и травяные чаи. С появлением графа в комнате стало так светло, будто в раз зажглось сотни люстр, хотя, конечно же, ничего подобного не случилось, просто я очень обрадовалась его визиту. Очень.

— Сударыня! — Луи присел на край постели и встревожено спросил, — Может быть, я не вовремя? Как вы себя чувствуете?

— Нет, нет, что вы, сударь! Со мной все хорошо. Я так испугалась!

— Ну-ну, успокойтесь, Катрин, не нужно слез! Ну же, улыбнитесь, все уже позади! Вы умница, справились с таким испытанием. Простите, что не оградил вас от монсеньора герцога Анжуйского. Просто не успел. Не ожидал, что он так скоро прознает о вашем возвращении в Париж.

— Луи…, что теперь будет?

— Теперь? — он посмотрел на меня, в его глазах прыгали смешинки, встряхнул головой, откидывая волосы, улыбнулся, — Теперь, любовь моя — будет счастье! И только так!

Граф поднял меня на руки и, кружа по комнате, велел ле Одуэну, который улыбался во весь рот, поглядывая на нас:

— Реми, зови тех людей, что ждут в гостиной! Они, верно, уже заждались.

— Слушаюсь, сударь!

— Кто там ждет, Луи? Снова загадки? Ты пугаешь меня.

— Не бойся, счастье мое! Сейчас ты все узнаешь, — улыбнулся он хитро и поставил меня на пол.

В комнату вошли в сопровождении Реми трое мужчин в длинных темных рясах.

— Начинайте, господа, — сказал Луи и нежно взял меня за руку, я почувствовала, что его пальцы дрожат, эта дрожь передалась и мне.

Мы опустились на колени перед служителями Господа, и замерли, вслушиваясь в слова священного писания. Впрочем, я слушала в пол уха, о чем читал святой отец.

Поглощенная своей любовью, своими чувствами…, не могла ни на чем сосредоточиться.

Неужели я выхожу замуж? И это не сон? Невозможно поверить в то чудо, что сейчас, здесь, в 16 веке, так далеко от родного дома, происходило на моих глазах. Мне так не хватало сейчас мамы, отца. Хотелось бы, чтобы они могли разделить со мной этот самый волнительный момент в жизни.

Я очнулась только, когда услышала из уст священника собственное имя:

— Госпожа Катрин Фаре де Шнур по собственной ли воле вы принимаете узы брака и собираетесь чтить и хранить верность Луи де Клермону сеньору д 'Амбуазу графу де Бюсси в радости и горе, здравии и болезни, пока смерть не разлучит вас на веки?

— Да.

Внутри все замерло, почувствовала, как сжалась ладонь графа на моей руке, взглянула на него. Никогда не видела его таким… взволнованным и, мне показалось, — довольным. Мой Бюсси, он не был похож на свои киношные прототипы — он другой, даже то, как описывал его Дюма, не совпадало с настоящим живым человеком — гордым, независимым, свободолюбивым.

Я представить себе не могла, что значит для него, любимца женщин, повесить на себя узы брака.

Сможет ли он быть верным мужем, заботливым отцом, преданным другом…? Я не знала ответа на этот непростой вопрос, но отчего-то доверяла графу свою жизнь, верила и надеялась, что все сказанные им слова — не пустые обещания.

Очень хотелось верить в наше счастье — одно на двоих, счастье которое он не позволит никому разрушить.

До меня донеслись отзвуки последних слов:

— …объявляю вас мужем и женой….

Женой! Неужели — это правда?

— Сударь, сударыня! Позвольте откланяться! — господа ушли, их провожал Реми, а мы с Луи, казалось, не замечали ничего и никого вокруг.

Смотрели друг на друга, боялись пошевелиться, спугнуть мгновение полного воспарения над землей.

— Графиня, поздравляю вас, — улыбнулся Луи и наши губы слились в поцелуе. Мы отдались страсти…, он поднял меня на руки, уложил на постель и, чуть отстранившись, поцеловал мне руку, ласково и нежно дотронулся губами до каждого пальца, произнес:

— Любовь, счастье, нежность, верность, преданность — до конца моих дней, я у твоих ног, ты — в моем сердце…

Я повторила эту же фразу, целуя его руки. Наша клятва любви. Я верила, что так и будет. Всегда. И никогда не изменится, даже если мир перевернется с ног на голову.

Мы скрепили нашу клятву новым поцелуем и едва оторвались от ласки, как услышали Реми:

— Господа, граф и графиня де Бюсси, позвольте вас поздравить от всей души!

— Реми! Друг мой! — Луи встал и обнял лекаря. — Ты еще успеешь нас поздравить. Я думаю, что надо бы пригласить гостей и сегодня же вечером организовать праздничный ужин. Любовь моя, ты согласна?

— Да, Луи. Конечно! Но кого ты хочешь пригласить?

— Я не люблю шумные празднества, но если не приглашу на наш праздник сеньора де Сен-Люка и его супругу, думаю, они мне этого никогда не простят, — улыбнулся он мне, — А ты, дорогая Катрин, кого бы хотела видеть вечером среди гостей?

— Если вы не против, дорогой мой супруг (произнесла это слово вслух и сама себе не поверила, надо привыкать к тому, что он у меня теперь есть — муж, супруг, любимый), то мне хотелось бы видеть среди гостей господина де Шико.

— Что же, я не возражаю, — он надел шляпу, подхватил из рук Реми перчатки и завязал на груди плащ-накидку, — Да, госпожа графиня, думаю, вам надлежит немедленно перебираться в дом вашего супруга, как вы на это смотрите?

— Положительно, господин граф!

— Тогда, через час жду вас в нашем доме, сударыня, и если до этого времени вы не появитесь на пороге дворца Бюсси, мне придется применить к вам силу. С сегодняшнего дня я имею на это право! И никаких пощечин в ответ!

— Это вы о чем, сударь?

— Видели бы вы, как сверкает щека его сиятельства герцога, после встречи с вами, мое сокровище. Не задавали бы таких вопросов, — усмехнулся он в усы.

— Неужели у меня такая тяжелая рука?

— К счастью, я этого пока не успел узнать, сударыня. Но надеюсь, что мне и не придется.

— Луи, неужели ты думаешь, что я… смогла бы ударить тебя?

— Конечно, нет, любовь моя! Но пощечина герцогу, по всей видимости, была отменной. Итак, я буду ждать вас дома! — с этими словами мой муж поспешил порадовать друзей и собрать их к праздничному ужину.

Мне тоже нужно было подумать о вечере. Я дала распоряжения насчет того, чтобы заложить карету. Реми собрал свои снадобья, да поспешил уйти вслед за графом, сама же вместе с Роки и Эльзой упаковывала вещи для переезда.

Когда все было собрано, велела горничной спуститься вниз, а я немного задержалась, обвела взглядом комнату, вряд ли когда-нибудь захочу еще раз вернуться сюда. Но все может случиться в жизни и поэтому хотелось попрощаться с домом тепло.

Провела рукой по каминной полке, подошла к окну, улица, как обычно для этого времени была запружена людьми и повозками, будто в час пик в мегаполисе. Улыбнулась сравнению и неспешно развернулась к двери. Вначале зажмурилась от увиденной картины и встряхнула головой, провожая наваждение, но оно — никуда не исчезло.

Герцог Анжуйский, как злой рок преследовал меня повсюду и сейчас он стоял в проеме двери, нагло улыбаясь, задумчиво рассматривал меня.

— Ну, вот мы снова наедине, дорогая Катрин!

— Как вы вошли в дом, сударь?

— Как видите, через дверь, — ответил он, нисколько не смутившись.

Нет, это не день, а какое-то сумасшествие. Снова он, снова здесь и опять никого рядом, кто мог бы вступиться за меня. Роки заерзал на руках и, перебирая лапками, забрался мне на плечо.

— Неужели вы еще не поняли, что ваше присутствие не желательно в этом доме, сударь? Чего вы добиваетесь? — холодно встретила я незваного гостя.

— Ну, если раньше, я рассчитывал на любовь, то теперь меня согревает отмщение.

— Отмщение? Но, неужели вы поднимите на меня руку и отдадите назад пощечину? — вызывающе, вздернув подборок, сказала, не опуская глаз, выдерживая его взгляд, полный ненависти наравне с все еще бурлящей в нем страстью.

— А почему бы, собственно говоря, и нет! — завелся он. — Вы заслуживаете не только пощечины, но и плетки вам будет мало за то, что подняли руку на принца, наследника престола. Вы, простая рыбачка, возомнили себя благородной дамой?!

— Ах, вот как? Вы опоздали, сударь, я уже не простая рыбачка, ваши сведения устарели. И посему, прошу вас покинуть мой дом, немедленно! Карлос!

Герцог рассмеялся, очень не по-доброму и, уставившись в меня взглядом, язвительно произнес, сбрасывая шляпу и плащ на пол:

— Никто вам не поможет на этот раз, сударыня. Совсем никто. Так что бесполезно играть со мной в кошки мышки. Я предпринял на этот раз кое-что, и теперь ваши слуги находятся под присмотром моих друзей. А я никуда не уйду, пока не получу от вас то, что намерен.

— Вы не посмеете, — сказала, отступая от разгоряченного не на шутку герцога.

— Еще как посмею! И если вы будете податливы, дорогая Катрин, то обещаю, что даже получите удовольствие.

Он кинулся ко мне, но споткнулся и упал, запутавшись ногами за сброшенное на пол покрывало.

Я побежала к двери:

— Карлос! — закричала во все горло и тут же оказалась пойманной герцогом. Он рывком кинул меня на кровать, сам навалился сверху, разрывая на мне платье и вонзаясь в губы, срывая с них поцелуй, болью, убивая надежду на едва мелькнувшее счастье.

— Нет! Нет! — завопила, вырываясь из его цепких пальцев, — Не смейте! Не трогайте меня!

Я вцепилась герцогу в волосы, укусила за губу, но это его еще больше раззадорило. Роки цапнул моего обидчика за ногу, и тот на мгновение выпустил свою добычу из рук. Мне этого хватило, чтобы толкнуть его в грудь и перекатиться с кровати на пол. Я подскочила на ноги и кинулась к столу, выхватила из ящика длинный тонкий нож, который заметила еще утром. Для чего он был там или для кого, не знала, но тут вспомнила про него и решила использовать по назначению. Я не позволю этому сеньору совершить насилие надо мной. Ни за что!

Герцог замер, в нерешительности переводя взгляд с меня на нож и обратно:

— Не делайте глупости, Катрин!

— Это вы не делайте глупости, монсеньор, или я за себя не отвечаю. Чтобы вы там не думали, я не позволю вам ко мне прикоснуться. Лучше смерть, чем бесчестие!

— Ну и зачем так, сурово, сударыня? Я не хотел причинить вам вред… только…

— Только устроить себе развлечение? Если, хотите достойно жить, сударь, то убирайтесь прочь! Немедленно!

— Вы угрожаете, мне?

— Еще шаг в мою сторону, сударь, и моя кровь будет на ваших руках, а моя смерть будет вашим пожизненным проклятьем!

Я направила нож острием себе в грудь:

— Клянусь всем, что мне дорого в этой жизни, у меня хватит мужества это сделать! — я замахнулась, заметив, что герцог не намерен отступать. Это движение налету перехватила чья-то сильная уверенная рука, и нож выпал из моих в миг разжавшихся пальцев, а другая рука неизвестного мужчины прижала меня к нему и я услышала его голос. Все произошло так быстро, что даже не успела испугаться:

— Не бойтесь, сударыня, я не дам вас в обиду.

Я узнала говорящего со мной господина, и вздох облегчения вырвался из моей груди:

— Господин де Шико…, — прошептала, еще не веря в то, что это, действительно, он.

— Да, это я, сударыня. Вот проходил мимо и решил заглянуть на огонек, а тут… такой занятный спектакль! Ай, как не хорошо, сударь! Как не благородно! Как не достойно для принца, образца для подражания придворной знати — охотиться на молоденьких, смею сказать, хорошеньких, замужних дам. Вам что, фрейлин мало?

— Заткнись, шут! Что ты несешь? Каких дам? — опустился герцог на постель, изумленный услышанной новостью.

— Замужних! Вы не ослышались, дорогой принц. Госпожа Катрин — замужем! Я и не знал, что для вас священные узы брака — не святы. Вы удивляете меня, сударь, своей неосведомленностью и своим невежеством. Да если об этом узнает ваш брат?

Вы представляете себе его праведный гнев?

— Но он не узнает, не так ли? — вспыхнул герцог, вступая с шутом в игру по его правилам.

— Все может быть…, — ответил Шико, подмигивая мне. Я же еле держалась на ногах и очень хотела уже, чтобы опустился занавес, и позволено было бы убежать за эти стены без оглядки, ибо этот спектакль меня изрядно утомил.

— Твоя цена? — взревел герцог, поднимаясь, наконец, с постели и делая осторожные шаги по направлению к двери.

— Жизнь этой дамы, — сказал шут, без тени улыбки на лице, преграждая принцу путь к отступлению. — Поклянитесь, сударь, здесь и сейчас, что больше никогда не переступите черту, оскверняющую узы брака.

— Даю вам слово дворянина!

— О-ха-ха-ха! Не смешите меня, сударь! Слово дворянина теперь не в той цене, что прежде.

— Чего ты хочешь?

— Поклянитесь!

— Черт возьми! Хитрая каналья! Да, я клянусь, что никогда не причиню вреда этой даме и не нарушу святые узы брака. Теперь ты доволен, господин дурак?!

— Вполне, господин умник! Вполне. И если вы не возражаете, мы с госпожой Катрин, прямо сейчас покинем вас по одному очень неотлагательному делу, — с этими словами, Шико подал мне руку и я наконец-то обрела свободу, оставляя господина Анжуйского наедине с его собственным гневом.

Оказавшись за дверью своего недавнего заточения, я повисла на шее у мэтра Шико и расплакалась. То, что произошло несколько минут назад, выбило меня из привычного равновесия.

— Тише-тише, девочка! Не сейчас! Идемте! — Шико обнял меня и помог спуститься вниз, только там я опомнилась, вспомнила о крысенке.

— Господин Шико, Роки, он остался в комнате…, — умоляя, заглянула в его серьезные и немного печальные глаза.

— Я вернусь за ним, но вначале отведу вас в безопасное место. Черт возьми! Да на вас лица нет! — шут подхватил меня на руки и как раз вовремя. Земля поплыла под ногами с бешеной скоростью и если бы не он, я, наверное, грохнулась бы там, где стояла. Он прислонил меня к воротам и легонько ударил пару раз по щекам, привел в чувство.

— Не время раскисать, сударыня. Ну как вы? Лучше? Идемте же, быстрее! — Шико снял с себя плащ и прикрыл мое порванное платье, придерживая под руку, ввел на конюшню, где Карлос и Эльза находились в моей повозке, с двух сторон на них были наведены мушкеты. Орильи и еще два неизвестных мне юноши сторожили моих слуг.

Конюх был связан и сидел на соломе в углу конюшни, под прицелом лютниста.

Учитывая то, что садовник и повар были отпущены на сегодня, защитников у меня больше не имелось. Теперь понятно, какие меры предосторожности предпринял находчивый, там, где не надо, принц.

— О, да тут еще интереснее, чем наверху. Орильи! Не знал, что вы кроме лютни еще владеете и мушкетом.

— Господин, Шико? Не ожидал вас тут встретить, — удивился лютнист нашему появлению.

— Я тоже не ожидал вас тут встретить, господин Орильи. Думаю, вам стоит подняться к господину герцогу. Наверняка, ему сейчас понадобится ваша помощь.

— Что…что вы с ним сделали, сударь?

— Ничего из того, о чем вы подумали…

Пока велась беседа, Карлос смог увернуться и выхватить мушкет из рук стоящего ближе к нему юноши.

— А теперь, господа, учитывая, что вы проиграли, попрошу освободить всех захваченных вами в плен, если вы не желаете скрестить со мной шпагу. Уверяю вас, тогда ваша жизнь будет весьма и весьма недолгой, — предупредил присутствующих господ мой спаситель.

Орильи обернулся к своим помощникам:

— Опустите мушкеты, Бернар, мы проиграли.

— О, я всегда знал, что вы умный человек, господин Орильи, — улыбнулся Шико.

Тот хмыкнул в ответ и, захватив с собой юношей, поспешил к своему господину.

— Карлос, вывозите повозку, пока эти господа не одумались и не принялись палить во все стороны. Живей! — командовал Шико, пока Эльза освобождала от пут конюха. Мне показалось, что между этими людьми — нежные чувства.

Не помню, как мы миновали несколько улиц, пробираясь между товарными рядами, проезжая по тесным улицам между прохожими, и вот, наконец, оказались у дворца Бюсси. За все время пути мой спаситель ни проронил, ни слова.

— Здесь, я вынужден покинуть вас, сударыня. Теперь вы в полной безопасности.

Думаю, господин де Бюсси сможет защитить свою возлюбленную супругу от посягательств любого толка на её честь.

— Сударь, я не знаю, как отблагодарить вас. Если бы не вы… то…

— Тише, сударыня, не стоит благодарности. Видеть вас счастливой — вот, что будет для меня наградой. Я скоро вернусь. Ведь меня пригласили на торжество по случаю вашей свадьбы, и вы должны бы знать, что этот праздник уж я-то точно не пропущу. Как только разыщу вашего дорогого Роки, обязательно навещу вас.

Карлос помог мне выйти из повозки, и постучал в большущую дверь, на вопрос привратника он сообщил мое имя. Нам открыли, и я впервые переступила порог своих будущих владений, оглянулась на мэтра Шико, он мне подмигнул и, улыбнувшись, махнул рукой на прощанье. Я же сделала еще один шаг, после которого дверь за моей спиной закрылась. Тем самым подарила надежду на то, что все мои беды остались за ней и никогда больше не ворвутся в новую жизнь. Никогда!