Я очнулась от резкого толчка, будто бы через все тело прошел разряд тока. Вздохнула и открыла глаза. Обнаружила себя в небольшой комнате, в ней – приглушенный свет, в камине – трещат дрова. Мне тепло и уютно на мягкой постели. Темно-вишневый балдахин свешивается по краям дубовой кровати и закрывает собой лицо мужчины, который сидит рядом, в кресле и дремлет.
Что произошло? Где я? Почему не вернулась домой?
То, что это не Москва, стало сразу видно по окружающей обстановке.
Где Роки? Что с ним?
Пошевелилась, приподнимая голову от подушки, и почувствовала сильную боль в правом боку, под ребрами, казалось, что-то торчит, мешает дышать.
На секунду зажмурилась, затем вновь осмотрела себя. Мне пригрезилось, что под мягкой рубахой, которая доходила чуть ниже колен (еще на мне надета длинная юбка и мягкие чулки) был бинт. Он плотно прилегал к телу, крепко перевязывая рану. Интересно, кто меня переодел? Но было довольно комфортно чувствовать себя снова – женщиной после многих месяцев мужской жизни.
Я все вспомнила – поединок, мое поражение, Шико… Как он там оказался? Откуда узнал о месте дуэли?
Неловко повернулась и выпустила из сомкнутых губ стон. На него тут же отреагировал мой сторож:
– Госпожа Катрин! Ну, наконец-то вы вернулись к нам, – заглянул ко мне ле Одуэн, радостно улыбаясь.
– Господин Реми?! Где я?
– У себя дома…
– У себя? Ничего не понимаю…
– Успокойтесь, моя госпожа, сейчас я вам все-все расскажу. Но прежде – скажите, как вы себя чувствуете? – поинтересовался лекарь, нащупывая пульс на моей руке.
– Неплохо, сударь… – ответила, все еще находясь в полном недоумении от происходящего, – Как долго я была без сознания?
– Три дня.
– Сколько?!
– Ровно три дня и три ночи, плюс сегодняшнее утро. Я оставлю вас ненадолго, сударыня, надо сообщить господину Бюсси о вашем пробуждении … – ле Одуэн скрылся, не давая слететь с моих губ очередному вопросу. Их у меня вертелось в голове немало и с каждой минутой становилось все больше.
В комнату протиснулась женщина средних лет, высокая и тонкая, с красивым лицом и сильными руками. Она подошла ко мне и, ничего не спрашивая, принялась поправлять подушки, одеяло. Будто бы это её повседневная обязанность, и мы давно с ней знакомы.
– Кто вы?
– Ваша горничная, – ответила она с поклоном, – Мари.
– Хорошо, Мари, мне нужна … ночная ваза… меня тошнит.
Женщина быстренько достала из-под кровати что-то в виде горшка с крышкой и подставила как раз вовремя, помогая мне рукой удерживать вертикальное положение. В ушах зашумело, а желудок вывернуло на несколько раз чем-то зеленым. После неприятной процедуры, откинувшись на подушки, я провалилась в забытье.
В действительность на этот раз вернул сеньор ле Одуэн, подсунув мне какой-то бутылек со сногсшибательным запахом.
– Катрин, госпожа Катрин… – позвал он, выводя из темноты на свет мое сознание.
– Что со мной?
– Вы не помните? – озабочено поинтересовался лекарь.
– Помню, но только до того момента, как меня проткнули, – ответила облокачиваясь на любезно подставленную подушку. Реми сам ухаживал за мной, горничной в комнате не было.
– Что ж, я расскажу вам, как и обещал все, что произошло в тот день, при условии, что вы выпьете хотя бы несколько ложек бульона.
– Вы думаете, я смогу? – возразила, вспоминая недавние события с вазой.
– Должны смочь!
После двух ложек бульона, которые мой желудок выдержал с достоинством. Мне разрешено было отдохнуть и выслушать историю от начала и до конца.
По словам господина Реми, в тот злополучный день они вместе с графом вернулись в Париж из Анжу. Причем Бюсси возложил на себя роль посла, дабы примирить враждующие стороны – Генриха Валуа и Франсуа Анжуйского – между собой.
Лекарь после непродолжительного отдыха, хотел было прогуляться, как вернулся граф и, переодевшись, в скором времени ушел по неотложному делу. Но перед этим попросил ле Одуэна, чтобы тот присоединится к нему через полчаса у Турнельского дворца.
«Значит, Бюсси не думал тратить на дуэль много времени, посчитав, что разделается с обидчиком за несколько минут. Да, вы недооценили соперника, мой милый граф!» – подумала я, слушая лекаря.
– Так вот, когда я проходил мимо Лувра (потому вышел пораньше, чтобы еще и прогуляться, подышать воздухом Парижа, почувствовать его жизнь), то столкнулся нос к носу с господином де Шико. Тот проявил интерес и спросил меня, где можно найти господина де Бюсси. Я честно признался в том, где меня будет ожидать граф с минуты на минуту. После моих слов господин де Шико побледнел так, словно увиделся с призраком и побежал быстрее ветра к Турнельскому дворцу, я за ним еле поспевал. Мы обогнули дворец и оказались в кленовой роще. Только потом я понял, в чем дело, когда увидел поединок. Господин де Шико закричал: «Нет! Бюсси, нет!» Но ни вы, ни граф, ничего не услышали, поскольку схватка, как я понял, была в самом разгаре. Мы подбежали в тот момент, когда граф настиг вас ударом шпаги. Вы упали замертво, а потом ваш покорный слуга осмотрел рану, она была не очень глубокой, но слишком опасной. Я тут же предпринял необходимые меры, перебинтовал вас и смог выправить положение, но это было нелегко, потому что в этот раз ничего не взял с собой. Бинтом послужила рубаха господина де Шико, её пришлось разорвать, а на господина де Бюсси было жалко смотреть. Граф очень переживал за вашу жизнь. Потом они по очереди несли вас на руках до этого дома, я же сбегал за своими мазями и бинтами, обещая господам, что вы будете жить. Вот, как видите, я сдержал обещание, – закончил свою речь лекарь и напоил меня горьким чаем из каких-то лечебных трав.
Да, рассказчик он был неплохой, ему бы книги писать. Но лекарем он являлся тоже отменным. Вытащил меня оттуда, откуда не возвращаются по собственной воле.
Почему, почему же я не оказалась дома? В тот раз, ударившись о телегу, я запросто вернулась, а теперь…
Что помешало? Может быть, скопление свидетелей…в ту ночь я была одна, не считая Роки… а здесь…
Одни догадки, фактов на этот счет не имелось, а без них сложно вести какие-то размышления.
– Господин Реми, вы сказали, что я у себя дома, но как такое может быть?
– Очень просто, моя госпожа. Граф де Бюсси подарил вам этот дом в благодарность за всё, что вы для него сделали. И, наверное, в искупление своей вины перед вами.
– Подарил? Но это слишком дорогой подарок! – я привстала от возмущения и тут де пожалела об этом, рана дала о себе знать новой болью. – М…м…м!
– Тише-тише, госпожа Катрин! Если вы не будете смирно лежать, то боюсь, ваша рана ещё долго будет напоминать о себе. Вам нужен покой и хорошее питание. Организм у вас молодой и если будете слушать меня, то очень скоро сможете вставать и даже гулять, – уговаривал он меня, укладывая в постель.
– Как скоро?
– Недели через две или три!
– О, нет! Так долго! А нельзя ли побыстрей?!
– Можно и быстрее, только боюсь не в вашем случае… рана слишком тяжелая, особенно для молодой дамы. Я рад, что вы вообще смогли от нее оправиться.
– Простите, господин Реми! Я очень вам благодарна… Обещаю быть послушной! – он улыбнулся моим словам и весь засиял, словно получил высшую награду в жизни.
Мне стало стыдно за себя. Я этому человеку обязана тем, что все еще живу. А вдруг и правда умерла бы, так и не узнав, что значит быть любимой и так и не испытав на себе счастье материнства. Вот, дурочка! Домой захотела! Да, таким способом, можно вернуться разве что только к Богу. Но он вряд ли похвалил бы меня за столь раннее возвращение. Где-то прочитала, что прежде чем умереть человек обязан выполнить предначертанное ему судьбой. Я же еще ничего толком-то не успела сделать в своей жизни.
Нет, будем жить долго и счастливо, вот только встану на ноги, а там – посмотрим, как и что делать.
В дверь постучали, Реми открыл сам и что-то сказал, затем обернулся ко мне.
– Сударыня, пришел господин граф, он хочет видеть вас.
– Пусть войдет, – сказала, подтянув к себе поближе одеяло. Я не могла отказать графу, хотя чувствовала себя на тот момент очень неважно. Надеясь на то, что Бюсси не пробудет у меня долго, решилась на эту встречу.
Он стремительно вошел и встал в нерешительности у порога. По тому, как граф мял перчатки, я поняла, что он сильно нервничает и эта встреча для него не из легких.
– Вы хотели меня видеть, сударь?
– Да, сударыня, хотел.
Он медленно прошел и придвинул кресло, сел в него и только тогда посмотрел на меня. Наши взгляды встретились. Как на свидании, время остановилось. Мы смотрели друг на друга, не решаясь произнести и слово. К чему они, когда вина графа читалась в каждом жесте, а я… я просто не могла говорить, боясь разреветься о того, что по своей глупости, причинила слишком много страданий его душе.
Так и молчали до того момента, пока вошел лекарь и бесцеремонно выпроводил графа за дверь, напоминая ему, что для скорейшего выздоровления мне нужен отдых и покой.
Не давая воли чувствам и размышлениям, я уснула. Незамедлительно воспользовалась советом ле Одуэна, состоявшим в том, что нужно больше спать.
Теперь мне очень хотелось выздороветь для новой жизни.