***

Я куплю себе портрет Сталина

Три на три

В подсобке закрытого на вечный ремонт музея

У сторожа, который ничего не помнит

Не помнит даже Сталина

Я куплю себе портрет Сталина — Трубка, френч, лукавый прищур — Блядь дешёвая купит Рублёва — Бить земные поклоны и плакать — Все шалавы закупятся дурью — Все набьют себе щеки жалостью — Плохиши, вашу мать, перевёртыши — Я глаза вам повыдавлю, ироды — Эти гиблые эти мёрзлые — Эти вами ли земли обжитые?

Нераскаянный на развалинах — Пращур внуков моих растерявшихся — От огней святорусского табора — Я куплю себе портрет Сталина — Да хоть ирода да хоть дьявола — Обменяю на крест и на ладанку — Гадом буду, я сниться вам стану — Здравствуй, родина! Мы – твоё стадо

Мы и быдло тебе и паства — Мы тебе приготовим блюдо — Из двух тысяч годин бесстрашия — Жри, собака! заплачено кровью! — Разворована наша житница — Едет набок седая кровля — Неприступные наши ворота — Разодрала как рот зевота — Хахаль твой ходит гоголем-моголем — Достоевская моя родина — Роговица глаза оленьего — Злыми псами кишок твоих вырвано

Ах шалавы иконописные — поднимите свои бесстыжие — свои юбки цветные алые — свои очи как Бог уставшие — свои головы дурьи рыжие — ах поэты мои рублевые — Сколько ереси в вас это надо же — Мои девочки беспонтовые — Мои мальчики бесшабашные

Павел Васильев

Артём Весёлый

Иван Приблудный

Борис Корнилов

Приходите ко мне мои близкие — Будем есть с вами чёрные ягоды — Я прошу вас о понимании — Я несу вам просьбу о милости — из моей поднебесной волости — Имена ваши – в моём имени — Наша родина – нам заступница — Выше, взоры, и тише, музыка, — Начинается день поминания

— Я куплю себе портрет Сталина —

***

Если в электричке

сидя друг напротив друга

мы прижмемся к обмороженному стеклу щеками

и

постараемся соединить губы

то на стекле останется бабочка

а

на наших щеках рисунок пальцев всех

желавших узнать куда едем

* * *

...уж лучше ржавою слюной дырявить наст,

лицом в снегу шептать: «ну, отстрелялся, воин...»,

не звать ушедших на высотку, там, где наш

кусок земли отобран и присвоен,

и лучше, щурясь, видеть ярый флаг,

разнежившийся в небесах медово,

и слышать шаг невидимых фаланг

фалангой пальца касаясь спускового,

и лучше нежить и ласкать свою беду,

свою бедовую, но правую победу,

питаясь яростью дурною, и в бреду

нести в четверг всё, что обрыдло в среду, —

вот Отче, вот Отечество, и всё:

здесь больше нет ни смысла, ни ответа,

листьё опавшее, степное будыльё,

тоска запечная от века и до века,

для вас Империя смердит, а мы есть смерды

Империи, мы прах ее и дым,

мы соль её, и каждые два метра

её Величества собою освятим,

здесь солоно на вкус, здесь на восходе

ржаная кровь восходит до небес,

беспамятство святое хороводит

нас от «покамест» и до «позарез»,

здесь небеса брюхаты, их подшёрсток

осклизл и затхл, не греет, но парит,

здесь каждый неприкаянный подросток

на злом косноязычье говорит,

мы здесь примёрзли языками, брюхом, каждой

своей ресницей, каждым волоском,

мы безымянны все, но всякий павший

сидит средь нас за сумрачным столом, —

так значит лучше — лучше, как мы есть,

как были мы, и так, как мы пребудем,

вот рёбра — сердце сохранить, вот крест,

вот родины больные перепутья,

и лучше мне безбрежия её,

чем ваша гнусь, расчёты, сплетни, сметы,

ухмылки ваши, мерзкое враньё,

слова никчемные и вздутые победы...