ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ РОЗАНОВ, на мой взгляд, первый оригинальный русский философ мирового масштаба. Про что Розанов — да про всё. Про всё русское; безбрежен, как сама Россия. От Христа до иудеев, от русской литературы до понимании природы государства. Как и всё самобытно русское — Василий Розанов состоит из крайностей и максимализма, в любую сторону, в любом направлении. Он и крайний революционер, и бунтарь — за что мог бы и попасть на каторгу; он и крайний охранитель, и государственник, консерватор и империалист, доведший концепции Константина Леонтьева до полной апологетики русской державности. Он самый нетрадиционный традиционалист. Самый крупный русский философ, державник и националист, при этом он был изгоем в любом политкорректном обществе, что, увы, типично для России. Как злобно писали: "нет авторитетов, которым бы он не перекусил горла". А он всего лишь был "бес-хитростный русачок".
Он первым на Руси стал проповедовать чуть ли не свободу пола, свободу любви, добиваясь легализации незаконнорожденных детей, и стал провозвестником сексуальной революции, и он же первым во всем объеме поднял так называемый еврейский вопрос, за что был отлучен от "приличного общества". Он первым на Руси создал жанр прозаических миниатюр, которыми потом увлеклись и Солоухин, и Бондарев, и Астафьев. Помню, еще в советское время, будучи в составе писательской делегации в Париже, я купил в лавке ИМКА-пресс у Никиты Струве "Уединенное" Розанова, эту первую книгу русской эссеистики. Заодно с бунинскими "Окаянными днями" и шмелевским "Солнцем мертвых". Увы, на таможне у меня всё отобрали, и выдали справку, что данные книги будут уничтожены. Справку храню и доныне.
Вот также хотели уничтожить Розанова и русские либералы, и большевики, и еврейские ортодоксы, и суровые церковники. Он был табуирован всеми и для всех. На самом деле он не был ни революционером, ни консерватором, он был нашим национальным русским голосом Бога, и рассматривал все свои сочинения — независимо от отношений с Церковью, — навеянными его осознанием Бога. "Что бы ни говорил и ни писал, …я говорил и думал, собственно, о Боге", и, уже отталкиваясь от лика Иисуса Христа, он сопереживал всей русской истории, всей русской литературе, всей русской политике. И непримиримая государственность его — была христианской государственностью. Впрочем, основываясь на его концепции русской империи, сталинисты, скрытые его последователи, построили свою великую Державу. Пожалуй, это и было наиболее грандиозным творением Василия Розанова; в эту сталинскую концепцию государства логично легла и розановская теория семьи и брака, вот почему в советское тоталитарное время нашим женщинам была предоставлена и свобода абортов, в те времена (да и доныне в Польше или США) немыслимая для христианского лицемерного Запада, и свобода браков и разводов, чего до сих пор добиваются западные либералы от своих правительств.
Его лучшие книги, на мой взгляд, "Уединенное", "Опавшие листья", "Апокалипсис нашего времени".
Он оказал огромнейшее влияние, пусть и не афишируемое, на всех крупных русских мыслителей и писателей конца ХХ века. От Андрея Синявского до Александра Зиновьева, от Осипа Мандельштама до Михаила Пришвина, от Александра Проханова до Дмитрия Галковского. Несомненно, его ученик Эдуард Лимонов, такой же нетрадиционный традиционалист, такой же опальный государственник. Его лозунг: "Россия — всё, остальное — ничто" — чисто розановский лозунг. На кого-то Розанов повлиял формой, стилем, оригинальностью мышления, на кого-то национальными русскими корнями его: подходом к теме Христа, теорией государства. Пожалуй, единственного из русских философов и мыслителей его живо читали и читают не для галочки, а для наслаждения от пиршества ума, от истинной свободы мысли.
Редактор