Александру Проханову – 70!

В этот суровый биографический факт просто невозможно поверить, наблюдая его страстные, энергичные выступления по телевидению, читая его яркие увлекательные художественные передовицы в газете "Завтра", анализируя его остросовременные темпераментные произведения, исполненные сильных, смелых и стойких, как оловянные солдатики, персонажей.

Впрочем, точно так же друзья и соратники писателя не могли поверить в его фактический возраст и 10 лет назад, отмечая 60-летний юбилей Александра Андреевича.

Ничего удивительного в этом неверии нет: Александр Андреевич своим внешним обликом вообще очень напоминает главного героя своего последнего романа "Пятая империя" Алексея Сергеевича Сарафанова, носившего "своё лицо шестидесятилетнего человека, сухое, в резких морщинах, с карими, настороженными глазами, как маску, под которой таилось другое лицо – молодое, страстное, с восторженными очами, с мягкой улыбкой насмешливых сочных губ". Это второе лицо идеолога "Пятой империи" "словно свежая, многоцветная фреска, силилось проступить сквозь позднюю роспись, тусклую, серо-стальную, с процарапанными линиями бровей, подбородка, скул", но тщетно – "маска была непроницаемой". А вот у Проханова маска, в отличие от его мистического героя, к счастью, очень даже проницаема.

Впрочем, поражает в седовласом юбиляре отнюдь не только разительное несходство его внешнего и внутреннего – вечно юного, пассионарного, таящегося под маской – облика. Неизбывное солдатское мужество писателя также достойно искреннего восхищения. Причём это несомненное достоинство Александра Проханова ценят и признают не только его друзья и коллеги, но и такие литературные критики, как, например, обозреватель "Литературной газеты" Павел Басинский, в целом весьма скептически относящийся к творчеству главного редактора газеты "Завтра". В этом также нет ничего удивительного – отрицать публицистическое мужество талантливого прозаика просто невозможно. Именно оно позволило Державнику и Воителю, как назвали Проханова в своих статьях лидер КПРФ Геннадий Зюганов и священник и духовник газеты "Завтра" Дмитрий Дудко, написать в июле 1991 года, накануне окончательного и бесповоротного крушения Советской Империи, уничтоженной вероломными предателями, знаменитое "Слово к народу", где каждое слово пронизано нечеловеческим, раздирающим душу отчаянием и огромной мучительной болью за судьбу родимой Отчизны, которой Александр Андреевич исправно и честно служит на протяжении всей своей долгой жизни. Это смелое, открытое обращение к гражданам исподволь погибавшего Советского Союза до сих пор заставляет нас, патриотов России, вздрагивать, вызывая болезненную дрожь в каждой клеточке тела, пробирая до самых костей, хотя то убийственно страшное, что пророчил блестящий оратор, уже давно совершилось, и Советскую Родину мы, увы, потеряли, похоже, безвозвратно и навсегда.

Беспримерное мужество Александра Проханова, как справедливо утверждает друг писателя-государственника Владимир Бондаренко, "позволило ему в телеинтервью 21 августа (1991 г. – Д.К.), – когда всем стал уже очевиден плачевный исход ГКЧП, когда Сергей Михалков звонил в редакцию "Дня" (предшественница газеты "Завтра". – Д.К.), срочно снимая уже набранное, свёрстанное приветствие гэкачепистам, – не отказаться от своих друзей О.Бакланова, В.Варенникова, выразить тревогу за развал Державы". И далее Бондаренко подчёркивает: "Не менее недели он ходил на работу в редакцию в ожидании ареста. В такие минуты человек виден особенно ярко. Мы бы простили ему слабость, обречённость, тоску, – её не было".

Рыцарское бесстрашие вдохновенного борца за могучую имперскую Россию проявило себя и в окаянные трагические дни 93-его, когда редакция "Дня" подверглась разбойному налёту со стороны новых хозяев жизни, которые, как пишет прозаик Александр Сегень, "взломав дверь, вынесли все компьютеры, сейф с деньгами и документами и уволокли всё это в неизвестном направлении". Так ельцинский либеральный режим положил конец одному из радикальных, прямолинейных, по-настоящему оппозиционных изданий, ставшему в те горькие годы надёжным оплотом всех русских патриотических сил. Новоиспечённая "демократическая" Россия рассчиталась с газетой сполна за откровенную всецелую поддержку Верховного Совета во время печальных октябрьских событий теперь уже пятнадцатилетней давности. Другой бы на месте Александра Проханова, наверно, предался унынию и впал в затяжную депрессию, опустил руки. А он повёл себя как настоящий воин: основал новую замечательную газету, обладающую всё теми же бойцовскими качествами, приступил к написанию своих лучших военно-патриотических романов. Алая, клокочущая энергия сопротивления не покинула прозаика, несмотря на два сокрушительных поражения почвенников и консерваторов в бешеной коловерти 90-х.

Уникальной доблестью и отвагой наполнены и все телевыступления горячего сторонника русской цивилизации. Когда слушаешь живые кипучие монологи Проханова в телешоу "К барьеру!", создаётся впечатление, что, озарённый пожаром борьбы с воинствующими либералами и радикальными западники, покалываемый, словно штыком, остроумными и хлёсткими издёвками Владимира Соловьёва, он, подобно своему герою Белосельцеву, и сам находится "среди пуль", на передовой невидимого фронта. Так оно, собственно, и есть: пламенная отчаянная борьба со всеми противниками самобытного пути развития России является личным фронтом Александра Проханова, его мирной передовой. В этой самозабвенной борьбе и заключается безусловный героизм романтического певца Империи. Александр Андреевич Проханов – несомненный герой нашего негероического времени. Только, в отличие от лермонтовского Печорина, он-то суть герой подлинный и настоящий, в самом что ни на есть положительном смысле этого слова.

Не меньший интерес, чем Проханов-человек, представляет и Проханов-писатель. Последний воплощает собой крайне сложное, многогранное и подчас противоречивое явление современной русской литературы. Наиболее полноценно, с нашей точки зрения, указанное явление охарактеризовал главный редактор "Дня литературы" Владимир Бондаренко в своей дружеской беседе с юбиляром. Приведём из неё небольшой отрывок, чтобы лучше понять, о чём идёт речь:

"Я давно уже чувствую, Александр Андреевич, вечное раздвоение твоей личности, определённый трагизм твоего пути. Ты – один из ярчайших метафористов, не побоюсь сказать, авангардистов слова, твоё "Агентство дня", твои бойни, твои кровавые батальные сцены, твой парад метафор вбирают в себя опыт Сальвадора Дали и русских примитивистов, Хлебникова и Набокова, Маяковского и Филонова… Своей эстетикой ты близок искусству авангарда… Но ты – последовательный и принципиальный державник, русский государственник.

В результате ты везде не до конца свой… Ты – авангардист, но 99 % авангардистов – в лагере радикальных разрушителей государства и откровенно презирают Россию. И потому среди них тебе нечего делать. Они тебе ненавистны…

Ты – государственник и консерватор, но 99 % государственников консервативны, и в своих литературных и художественных пристрастиях всегда предпочтут Шишкина и Репина Филонову и Татлину. Ты им непонятен как художник, их пугают твои взгляды на искусство".

Лично меня в прозе Проханова прежде всего всегда восхищали его отважные имперские герои. Лучшими произведениями мужественного писателя я считаю военные романы "Чеченский блюз", "Идущие в ночи" и "Дворец". В этих книгах нет ничего лишнего, нарочито надуманного, но есть суровая твердокаменная военная правда, есть сильные волей и духом личности, Личности с большой буквы. И мне вполне понятно, почему прекрасный роман "Дворец" о блестящей спецоперации советского спецназа по захвату дворца Амина в Кабуле высоко ценил Юрий Васильевич Бондарев: военная проза русского государственника отталкивается в первую очередь от традиций великолепных советских романов о Великой Отечественной войне, от замечательных традиций советской фронтовой и лейтенантской прозы. Вышеперечисленные произведения Александра Проханова о двух чеченских и афганской войнах, на наш взгляд, стоят в одном ряду с "Горячим снегом" и "Берегом" Юрия Бондарева, с "Повестью о настоящем человеке" Бориса Полевого и знаменитой повестью "Сашка" Вячеслава Кондратьева. И не случайно Владимир Бондаренко в своей последней статье "50 книг XX века" причислил роман коллеги "Чеченский блюз" к величайшим творений прошедшего столетия.

Ярчайшим и центральным героем книг главного редактора газеты "Завтра" объективно является отставной генерал внешней разведки Виктор Васильевич Белосельцев, "последний солдат империи", который прошёл сквозь пламя военных конфликтов в Афганистане, Намибии, Кампучии и Никарагуа, отправленный в эти страны, чтобы, видя недееспособность их властей, жертвуя своей жизнью, навести там порядок и предотвратить погружение данных государств в кромешный мрак и вакханальный хаос. Издательство "ЭКСМО" предварило "белосельцевский" цикл Проханова следующим кратким и точным предисловием: "Серия романов о разведчике Белосельцеве – это "семикнижье" о судьбе воина, который принадлежал к уникальной школе разведки, использующей не только рациональные методы, но и художественное мышление, логику и мистическое откровение". В этом героико-романтическом "семикнижье" ключевой персонаж предстаёт не только "последним солдатом империи", но и "носителем нового трагического сознания", по выражению Павла Басинского, связанного со скоропостижным и подлым развалом великой имперской Державы. Это трагическое сознание сливает Белосельцева с автором воедино, поскольку сам Александр Проханов, как мы знаем, независимо ни от каких обстоятельств, хранил, хранит и будет извечно хранить беззаветную верность светоносным идеалам магической могущественной империи, которая, подобно божественному откровению, представала перед нами то в облике дивной и самобытной Киевской Руси, то в образе европейской романовской России, то облачившись в тяжёлые железные доспехи и неподъёмные бушлаты и кольчуги грандиозного, необъятного Союза Советских Социалистических Республик.

В колоритной имперской лирике Александра Проханова таится нечто изумительное, завораживающе-притягательное. Известный поборник "евразийства", философ и политолог Александр Дугин верно подчёркивал: "Из множества прозвищ, которые Проханов получил, вступив на поприще служения Империи ("Соловей Генштаба", "Денщик ГлавПУРа" и др.), наиболее адекватным было, пожалуй, "Советский Киплинг". Он воспевал Империю, пока Империя существовала, и он верен ей и после её гибели. Он один из очень немногих, кто нашёл в себе мужество, не колеблясь, пронести свой идеал через все потоки грязи и "издевательств", обрушившиеся на него за время "перестройки". Он верен Империи, несмотря на то, что её предали и те, кто получил от неё несравнимо больше земных благ, чем он сам".

На протяжении последних нескольких лет нестареющий "советский Киплинг" выступает по телевидению и в передовицах своей газеты с важным и любопытным проектом "Пятой Империи", который сводится к возрождению первозданной русской цивилизации в условиях новой холодной войны, вторично инициированной Западом. Данному фундаментальному проекту посвящён последний, недавно вышедший в "Нашем современнике" (2007, №№ 9-10) роман писателя "Экстремист" (в книжном виде он приобрёл, с одной стороны, более широкое и эпическое, а с другой, более точное, отвечающее его внутреннему содержанию и лейтмотиву название – "Пятая империя").

Не успело произведение увидеть свет, как оно сразу подверглось жестокой критике. Так обозреватель газеты "Московские новости" Ольга Мартыненко полагает, что указанное сочинение главного редактора газеты "Завтра" удручает невнятной моралью, а пользователь "Живого журнала" под псевдонимом "maykopskijtshot" и вовсе называет недавнее прохановское творение "болтливым и китчевым" – "впрочем, как все тексты Проханова, написанные им в последнее время", – и ставит роману "Экстремист" однозначный минус. Некая Мария Бутербродова на сайте "Афиша@mail.ru" даёт ещё более радикально отрицательную рецензию на книгу "Пятая империя", считая эту вещь "абсолютно отвратительной".

Впрочем, немало нашлось у романа и вдохновенных защитников. Среди них назову обозревателя "Литературной газеты" Владимира Яранцева, утверждающего, что прохановская "романная симметрия вполне укладывается в "кристаллическую решётку" алмаза", и обозревателя "Взгляда" Сергея Белякова, разглядевшего в создателе "Пятой империи" талантливого художника-экспрессиониста, а главный редактор "Нашего современника" Станислав Юрьевич Куняев, отвечая на вопросы "Литературной России", причислил творение Александра Проханова к литературным событиям ушедшего года, отмечая, что оно написано "в лучших традициях русской классической литературы".

Если Владимир Бондаренко отнёс к 50 книгам XX века роман "Чеченский блюз", то я бы уже сегодня назвал одной из 50 книг нынешнего столетия блистательную "Пятую империю". Более того, её автору следовало бы безоговорочно присудить пресловутую премию "Большая книга", потому что данная вещь абсолютно вписывается в это словосочетание. Но, конечно же, никакую премию Проханову воинствующие либералы, стоящие у руля современной русской культуры, присуждать не собираются – это ясно, как Божий день.

Между тем роман "Пятая империя" поразил меня своей безбрежной широтой, потрясающей глубиной, неохватной эпичностью. Эти удивительные качества данного произведения заложены не только в его абстрактном, уходящем в бескрайнюю метафизику и далёкую бесконечность названии, но и в оригинальной структуре сочинения, напоминающей кристаллическую решётку. Упомянутые достоинства полноценно воплощаются и в пёстрой художественной галерее противоречивых персонажей, под которыми скрываются вполне узнаваемые реальные прототипы.

Главный герой "Пятой империи" Алексей Сергеевич Сарафанов является пламенным, светоносным провозвестником нового Государства Российского – священной "Пятой империи", которая должна прийти на смену окованной непроницаемой стальной бронёй "Четвёртой империи" Советов и положить решительный конец анархии и беспределу, воцарившимся на территории исторической России после распада Советского Союза. Он задаётся великой благостной целью – путём страстных пронзительных проповедей, излучающих божественную чудотворную энергию, под стать магическому бриллианту, выращиваемому в секретной лаборатории Сарафанову, объединить все русские патриотические силы во имя жестокой борьбы за правое дело – за русскую самобытную цивилизацию – с идеологами проекта "Ханаан-2", которые суть мировые закулисные силы, нацеленные на окончательное разрушение и неизбежное порабощение постсоветской России. Таким образом, как точно подметило издательство "Амфора", выпустившее анализируемую нами книгу, в прохановском романе "Пятая империя" "Мировой Ад сталкивается с Русским Раем", и героическое нечеловеческое противоборство этих двух диаметрально противоположных по своему смыслу и значению сил привносит в увлекательный многослойный сюжет романа лучезарный библейский мотив, наполняя его невероятной глубиной и содержательностью. Прозрачные библейские линии угадываются и в коварном предательстве изначально будто бы верного и надёжного помощника Сарафанова по особым поручениям Михаила Ильича Агаева – второго лица патриотической корпорации "Инновации–XXI век", хитроумно втеревшегося в доверие бизнесмена, а затем расчётливо, цинично и грубо обманувшего своего Наставника и Учителя, совершив гнусную и постыдную кражу целебного божественного кристалла "Пятой империи".

Ключевой и ярчайшей мыслью произведения я считаю монолог центрального персонажа, обращённый к его лучшему другу, к писателю-"деревенщику" Николаю Андреевичу Заборщикову, в котором даётся исчерпывающее полноценное объяснение необходимости строительства "Пятой империи". Процитирую основную часть этого пылкого блистательного монолога, который представляется мне крайне важным для понимания центральной идеи произведения:

"Империя – это Божественный удел наших пространств. Неизбежная доля нашего народа. Плод промыслительной "священной географии" Государства Российского… Империя возродится, Коля. "Пятая империя" возникнет на зияющем пустыре русской истории. На месте четырёх исчезнувших воздвигнется "Пятая". Вначале была Киевская Русь, дивное зарево, озарённые всадники Борис и Глеб в золотом и алом плащах. "Первая Империя" сложилась вокруг киевской Софии, от Балтики до Чёрного моря с множеством племён и народов – славян, норманнов, угров, финнов, печенегов, хазар. Затем – Московское царство с колокольней Ивана Великого, могучий, от семи холмов, протуберанец за Урал до Тихого океана – триумфальная "Вторая империя". Следом – Александрийский столп в Петербурге, яростный петровский порыв, устремлённый в центр Европы, "Третья Империя" Романовых. На её месте – Мамаев курган и космическая лодка "Буран", сталинский красный Союз – "Четвёртая империя ", положившая свою красную лапу на весь XX век. Все четыре пали. На пальцах от них осталась лишь золочёная пудра, алая пыльца, словно от исчезнувшей бабочки. Теперь мы стоим у основания "Пятой империи". Её ещё нет – только предчувствие, мечта. Бессчётные цветные пылинки, которые начинают перемещаться в таинственном магните Вселенной. Так собирается облако космической пыли, зарождается неведомая планета. "Пятая империя" будет создана, и мы, пережившие катастрофу "Четвёртой", отягощённые бременем великого поражения, одарённые опытом стоицизма и мистической веры, приступаем к созиданию нового, Пятого царства".

То есть Алексей Сарафанов вдохновенно ратует за строительство "Пятой империи" не просто из вздорной капризной прихоти, а потому, что оно отвечает всей сложной многоцветной тысячелетней истории нашей страны.

Почему же патриоты "Пятой империи" проиграли последнюю решающую схватку, от которой зависела дальнейшая судьба всей русской государственности и национальной идеи? Мне думается, дело тут не в отдельных фигурах российского патриотического движения, чётко и красочно прорисованных в творении Проханова – не в прославленном герое Чеченской войны и депутате Государственной Думы генерале Буталине, не в добродушном, болеющем всей душой и сердцем за своё Отечество лидере российских коммунистов Кулымове, не в сметливом и энергичном предпринимателе Молодых, не в отставном боевом офицере Колокольцеве и не в раздражённом творящимся в родной Отчизне удручающим беззаконием и феноменальным беспределом "солдате удачи" Змеевом. Просто русский народ ещё до конца не осознал принципиальную необходимость их победы (неспроста в ответ на печальные слова Сарафанова "История взывает. Ищет человека, готового стать творцом истории. И увы не находит" Кулымов лишь горестно и немощно вздыхает: "Не созрел ещё наш народ, не созрел"), а значит историческая миссия новых русских славянофилов пока, к сожалению, обречена на провал.

Журнальное название романа – "Экстремист" – обладает лукавым ироничным подтекстом. Когда-то давно, почти десять лет назад, Александр Проханов поместил в газете "Завтра" свою яростную категоричную передовицу под заглавием "Ельцин, не кидайся из окна!" ("Завтра", 1999, № 2) под которой так и подписался "экстремист Александр Проханов". В ней, в частности, были такие слова: "Так кто же это у нас в экстремистах? Может быть, толстенький чмокающий монетарист, шоковый терапевт, стибривший, как напёрсточник, народные сбережения? Или гриб-красноголовик, утащивший из-под носа народа заводы, магазины, рудники, отдавший нажитое потом и кровью горстке банкиров? Или газовик-медвежатник, повысивший цены на почти бесплатные советские газ, нефть, электричество, заморозивший цветущую промышленность и сельское хозяйство страны? Или свирепый дуболом, разбивший Конституцию, как ночной горшок, а потом покрошивший тысячу русских людей в центре Москвы из пулеметов и танков?.. Да нет же, в экстремистах у нас ходят те русские, которые, обнаружив, что народ истребляется со скоростью четырех тысяч в день и полутора миллионов в год, что демократами… и ельцинистами проводится страшная, пострашнее гитлеровской, зачистка русских территорий и передача их "золотому интернациональному миллиарду", – эти русские вступают в смертельную схватку с палачами, спасая своих помирающих стариков и детей, краснозвёздные могилки и сельские храмы, – оказывается, они у нас экстремисты… Русский экстремизм – есть экстремизм Пересвета, Ивана Сусанина, Александра Матросова, экстремизм Гагарина и баррикадника Дома Советов… Это экстремизм газеты "Завтра"".

В таком ключе надо понимать и сарафановский экстремизм. Он таит в себе отнюдь не ту запрещённую законом идеологию, направленную на разжигание межнациональной розни и ксенофобии, о которой постоянно говорят СМИ. Экстремизм патриотического лидера и поборника "Пятой империи" подразумевает отчаянный юношеский максимализм, безудержно фонтанирующую энергию, призванную разбудить лучшие чувства в людях, ритуальное и торжественное самосожжение ради счастья своего народа, самозабвенное впадание во всевозможные крайности, вплоть до собственной трагической гибели, на благо безумно любимой Родины. Алексей Сергеевич Сарафанов стал экстремистом не только потому, что он, под стать многим русским людям, является человеком крайностей по натуре, но и по вине современных хозяев России, неуклонно толкающих нашу страну (правда, менее радикально и решительно, чем это было при Ельцине) в огромную зияющую пропасть и по-прежнему ведущих её (тоже, правда, менее уверенно) на Запад под конвоем, вопреки доброй воле подавляющего большинства населения.

Читая "Пятую империю" Александра Проханова, признаюсь, я порой ловил себя на мысли о том, что, возможно, эта книга действительно станет последней в творческой биографии интересного и талантливого прозаика. В ней он словно подводит итог своему многолетнему творчеству, превращая роман в эпопею, посвящённую идее, которую он так упоительно и сладко воспевал в последние годы. Однако мне бы искренне не хотелось, чтобы мои слова оказались пророческими.