Какой-то неудобный я человек. Может, потому, что родился в неудобное время: в войну. Неудобным был для прежней власти, потому ни в какое начальство не выбился. Ещё неудобнее оказался для нынешней.

Неудобный для близких. Неудобный для самого себя.

И мысли из меня лезут всё какие-то неудобные. Лезут, и не знаешь, куда от них деться.

***

Однажды проснулся с безысходным чувством, что живу в стране, в которой давно уже правят инопланетяне, которые меня и подобных мне до поры до времени терпят, так как вреда от нас особого нет, так, путаемся у них в ногах, патриотически шумим в своих малотиражных газетах и журналах, которые кроме нас самих никто не читает, но реально никак им не мешаем, иначе говоря, им, инопланетянам, до нас просто нет дела. Мы для них вроде копошащихся у нас под ногами муравьёв. Или выползших после ливня на асфальт дождевых червей, которых мы, прохожие, давим башмаками, машины колесами – совсем не по злобе, а потому что путаются под ногами; оставшиеся в живых потом, когда просохнет асфальт, куда-то уползают, и мы о них забываем до следующего дождя.

Постепенно это чувство: ощущать себя чужим в родной стране, которая только для конспирации все ещё называется Россией, притупилось, но совсем не прошло, просто я свыкся с ним, как с обыденностью, с которой ничего не можешь поделать, как ничего с нами не могут поделать муравьи и дождевые черви, а это, наверное, ещё страшнее, безысходнее.

С этим или подобным чувством живёт большинство российского народа. Власть сама по себе – с таинственными и непонятными для народа, почти инопланетными, целями, народ сам по себе – давно уже без всяких целей, только сегодняшним днем, как в войну, лишь бы выжить; впрочем, в войну живут надеждой окончания войны. А ныне даже это животно-первобытное чувство: лишь бы выжить – утухает, народ травит себя палёной водкой, наркотиками, словно действительно освобождая место для инопланетян.

***

Или я полный дурак, или за дурака меня принимают? Или дураки в нынешней российской власти, или в дураков играют? Только я никак не могу понять: может ли быть нормальным государство, – министры, финансисты и экономисты которого больше всего обеспокоены тем, как бы не укрепилась национальная валюта. Или на самом деле все они тайно работают на какое другое государство? Или всё-таки это обыкновенный дурдом, где по невежеству всё поставлено с ног на голову? Согласитесь: разве может быть нормальным государство, в котором укрепление национальной валюты во вред отечественной экономике?

Царский червонец, кстати, был одной из самых конвертируемых и уважаемых валют мира.

***

И во время так называемого татаро-монгольского ига правили Русью, оказывается, иудеи. Они откупали у монгольских ханов право дани.

***

Иногда проснувшееся национальное самосознание страшнее национальной беспамятности. Ибо первое, не одухотворённое нравственностью и исторической памятью, принимает уродливые формы. Всегда есть опасность, что к очередному проснувшемуся национальному самосознанию пристроят какого-нибудь Гапона или Ильича.

***

В доведённой до ручки стране что ни день, то беда. Впрочем, может, на самом деле не совсем так, но если про социализме с человеческим лицом по известной причине отечественным СМИ предписывалось умалчивать о плохом, то при нынешнем российском капитализме без человеческого лица, наоборот, кем-то строго предписывается умалчивать о хорошем, а наоборот, нагнетать атмосферу вокруг всевозможных преступлений и катастроф. Может, потому, чтобы вдруг не поднял низко опущенную голову, не воспрянул духом, не встал с колен оскорблённый и униженный российский народ. И прокуроры всех рангов изо дня в день по телевидению рапортуют-долдонят одно и то же: "Возбуждено уголовное дело по статье, предусматривающей преступление…" Ну, ладно ещё: "возбуждено", хотя уже по этому можно судить об уровне элементарной образованности и профессиональной подготовки нынешних прокуроров, если на юридических факультетах даже не учат как правильно произносить юридические термины. Но "по статье, предусматривающей преступление..."!

Услышав в очередной раз такое, я вздрагиваю. Неужели никому из прокуроров и столь же образованных тележурналистов, берущих у них интервью, не приходит в голову, что не может быть статей уголовного кодекса, предусматривающих преступления. Статья может квалифицировать преступление или преступление может быть квалифицировано по статье. Статья предусматривать может только наказание. Но дело не только в этом, а и в том, что у понятия "предусмотреть" есть второй, своего рода мистический смысл: раз преступление предусмотрено, значит, предопределено, как бы запланировано, значит, обязательно должно было совершиться. (Откройте, господа-прокуроры, толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля: "предусматривать, предусмотреть – предвидеть или знать заранее, прежде чем сбылось, по догадкам, по соображению, по расчёту".)

Может, и потому у нас с каждым годом всё больше преступлений, что они нашими прокурорами заранее "предусматриваются", то есть, как бы планируются, может, чтобы не остаться без работы. И когда настоящих преступлений вдруг становится меньше, прокуроры начинают фабриковать липовые, но вполне "предусмотренные" статьями дела, к примеру, против директоров школ, в одном случае, в Перми – за не лицензионные компьютерные программы, которые ему продали в магазине вместе с компьютером, а в Свердловской области ещё хлеще: они нашли состав преступления и нарушение прав ребёнка в том, что в школе учеников заставляли наводить порядок в классе, стирать мел с доски, устраивать субботники по уборке школьного двора

К прокурорам я испытываю смешанное чувство, в котором одновременно уважение и простой человеческий страх, ведь в их руках человеческие судьбы. К юристам, назначаемым прокурорами, должны предъявляться особые требования, Эти люди должны проходить особую проверку, обладать особой нравственностью, я назвал бы её сверхнравственностью, но нынешнюю власть видимо устраивает нынешние прокуроры, "предусматривающие" преступления, им снова разрешили ездить пьяными за рулём. Что уж говорить об остальном.

***

Значение того или другого литературного произведения не всегда осознается сразу. Да, с "Тихим Доном" всё сразу было ясно. Ну а кто всерьёз воспринимал "Двенадцать стульев" и "Золотого телёнка" Ильфа и Петрова?! Я, например, в своё время чистил домашнюю библиотеку – и выкинул. А недавно пожалел, чтобы перечитать, пришлось в библиотеку идти, к счастью, не все их ещё прикрыли за "ненадобностью".

А вот товарищ Сталин в своё время серьёзно отнёсся к этим книгам. Когда ему правильные советские писатели по цепочке доложили, что издеваются над советской действительностью Ильф и Петров, к тому же ещё под псевдонимами скрываются, он затребовал себе эти книги. Это теперь всё на НКВД сваливают, а на самом деле следили за писателями всё больше сами писатели: шаг влево, шаг вправо – сразу в НКВД сигнал давали. Товарищ Сталин, как не относись к нему, в литературе разбирался не в пример всем остальным после него вождям, включая нынешних; что о нём бы не говорили, он спас для нас, для мировой литературы – опять-таки прежде всего от бдительных собратьев по перу – великого Шолохова. Товарищ Сталин, как всегда ночью, прочитал "Золотого телёнка", ничего не сказал, только усмехнулся грустно в усы, оставил книгу открытой. Спросить не решились, что бы это значило. И не знали, что делать с Ильфом и Петровым? То ли сажать, то ли большими тиражами "Золотого телёнка" издавать?

И вот сейчас я думаю: неужели Сталин уже тогда, в отличие от всех литературных критиков, литературоведов и своих соратников по партии, которых перед смертью назвал котятами: "Умру я и погибнет страна, потому что вы не умеете различать врагов"… увидел в "Золотом телёнке" книгу глубоко провидческую, своего рода "Бесов" Достоевского и "Мёртвые души" Гоголя вместе взятые – конца XX и начала (только ли – начала?) XXI века? Что образ Остапа Бендера, впоследствии гениально сыгранного в кино Сергеем Юрским – в исполнении вертлявого Андрея Миронова он больше как на Починка не тянет, – вырастет к концу несчастного для России XX века в фигуру титаническую, равную шекспировской? Разве это не прообраз Березовского, гениального шулера, под пятой у которого вдруг окажется вся великая Россия, а бывший президент СССР, подобно Паниковскому, будет побираться по зарубежам, рекламировать, кажется, итальянскую пиццу, и бендерята помельче (а был ведь ещё, жутко вспомнить, – генерал Дима) будут министрами, лидерами партий, владельцами нефтяных и других естественных и не естественных компаний, да и вообще всего в России, а сама она, вчера ещё великая страна, будет вроде фирмы "Геркулес" из "Золотого телёнка". Один, опоздавший к общей разборке, вон недавно, кажется, в Краснодаре, выскочил с идеей облака приватизировать, даже Ильф с Петровым в своей фантасмагории до такого не могли додуматься, но об этом всерьёз два дня рассуждали по "нашему" телевидению, так что, может, доживём, что и за дождь какому-нибудь бендерёнку нам платить скоро придётся.

А нынешнее российское правительство – не напоминает ли оно вам не менее легендарную контору "Рога и копыта"? То один выскочит с предложением сократить науку в целях экономии и ненужности до 100 учреждений, а почему именно до 100, никто не знает. Третий – театры приватизировать, вот уж там торжество системы Станиславского наступит. И приходит не только неудобная, но и крамольная мысль: а может, это президент через "шур балагановых" проверяет свои стратегические мысли по переустройству России?

Словом, не правительство, а филармония "Рога и копыта". Только вот что беспокоит: кто за всё это отвечать будет? В романе "Золотой телёнок" есть ещё один образ, может, не такой яркий, как Остапа Бендера, Шуры Балаганова или Паниковского, но тоже запоминающийся – образ зиц-председателя Фунта, который в нужный момент за всех сядет.

***

Раньше у нас, как у всережимного Никиты Михалкова, в святых были одни красные, теперь одни белые.

Помню, как после нескольких десятилетий лет искусственного, а может, и не ис-кусственного, отчуждения встречались две России в начале 90-х годов прошлого века. Многие в России, привыкшие к халяве и считающие поголовно всех русских эмигрантов богачами, ждали от в первое время робко наезжающих потомков русских беженцев, что те немедленно начнут выкладывать миллионы, а может, даже и миллиарды, в разные российские нужды, которым несть числа, ну, в крайнем случае, хотя бы начнут жертвовать на восстановление церквей, забывая, что отцы и деды большинства из нынешних заграничных русских, рядовые солдаты и низшее офицерство, бежали, спасаясь от неминуемой смерти, буквально в чём мать родила и так же, как и мы, голы как соколы, и если некоторые из них теперь что-то имеют, то нажили это потом и кровью. А кто уехал с награбленным из России ещё до октября 1917 года, видимо, уже тогда не считая её Родиной, не торопился и не торопится возвращаться в Россию, тем более дарить ей деньги.

Не надо идеализировать эмигрантов всех подряд, тем более всевозможных наследных князей и баронов, их внуков и правнуков, единственным нравственным богатством многих из которых являются лишь титулы и громкие фамилии, которыми они до сих пор кичатся, а некоторых фамилий, наоборот, надо бы стыдиться, потому что многие носители этих громких фамилий прежде всего и были виноваты в крахе старой России. Помню, как в том же Париже на знаменитом Книжном салоне некоторые из потомков эмигрантов первой волны смотрели на меня так, словно лично я в чём-то виноват перед ними, и ещё несколько свысока, что ли, даже не стараясь скрывать этого, только потому, что я крестьянский сын и моим родителям и мне удалось выжить в Советской России, а ещё неизвестно, где труднее было это сделать: внутри России или за её рубежами. Они тут, во Франции, как ни трудно им было, гордились своим дворянским происхождением, а я до самого последнего времени вынужден был скрывать, что почти все мои родственники по отцу и матери были раскулаченными, кое-кто только за то, что при огромной семье имели второй самовар, и пропали без вести кто в северных, кто в сибирских лагерях. Когда, ныне покойный, уроженец сибирского города Черемхова писатель Михаил Ворфоломеев при знакомстве сказал мне, что в его Черемхове много Чвановых и спросил, не мои ли это родственники, я с уверенностью ответил, что это точно мои дальние и не очень дальние родственники, потомки тех, чудом выживших в угольных шахтах, ссыльных крестьян. А чудом избежавшие коллективизации мои родственники в большинстве своем легли на полях Великой Отечественной, опять-таки многие без вести, а что это значило для семьи – наши дорогие соотечественники за рубежом даже представить не могут.

Когда В.В. Путин, загоревшись благородной идеей снова соединить обе России, вернуть на Родину потомков русских эмигрантов и беженцев, и из лучших побуждений, как первый шаг на пути возвращения, предложил им российское гражданство, то абсолютное большинство их, "беззаветно любящих Россию", деликатно под разными предлогами отказались или стали тянуть с этим делом, потому как тогда им пришлось бы отказаться от ряда, к примеру, французских привилегий. А если кто и принял российское гражданство, не очень-то торопятся вернуться в Россию, ещё неизвестно, куда и как всё ещё в России повернётся, уж лучше ещё подождать, посмотреть со стороны.

***

Русская народная песня – душа народа. Что в ней главное? Нравственная чистота, целомудренность…

Русская народная песня напрочь вытеснена с "отечественного" телеэкрана. Не увидишь, не услышишь ни замечательной русской певицы Татьяны Петровой, ни не менее замечательной Евгении Смольяниновой… Зато во всех официальных концертах и пошлейших попсовых тусовках, которые, впрочем, мало чем отличаются друг от друга, – ансамбль под названием не иначе как – "Русская песня" Надежды Бабкиной, особы с вульгарными манерами базарной цыганки, опошляющей русскую народную песню, низводящей её до сальности. Самое печальное, что многие теперь считают, что это и есть русская песня.

Надежда Бабкина взяла свою судьбу, как быка за рога. Помню, на каком-то официальном концерте она по сценарию, а может, поперёк сценария, прорвалась к сидящему в первом ряду Ельцину, внутренне близкая ему, и искренне так, с придыханием говорила, как уважает и любит его русский народ, и стелилась перед ним, хоть ноги об неё вытирай. Видимо, была замечена. Потому что с этого концерта начался её взлёт, она стала непременным участником всех либерально-демократических тусовок, олицетворяя в них согласную с новой российской властью русскую разудалую душу.

Но за что я Бабкину уважаю – за откровенность. У неё, например, есть мнение по текущему политическому моменту: она решительно была против нового закона по выбору губернаторов. В отличие от леволиберальной политической попсы, вроде Хакамады, она не лукавит, не утверждает, что этот закон ущемляет демократию. Бабкина прямо говорит: "Не скрою, что нас, артистов, отмена выборов бьёт по карману. Раз не будет выборов – не будет больше и концертов в ходе избирательной компании". Бабкиной, как и другим "народным" артистам, наплевать за кого петь-голосовать – у кого бабки покруче, за того Бабкина и поёт, тот, по её мнению, и нужен русскому народу, И вдруг такая большая халява из переходящих из одних в другие выборов за счёт обворованного российского народа накрылась!

***

Мы, русские, практически уже все, – сироты в собственной стране, потому что почти у никого из нас, даже из старшего поколения, нет отеческих и тем более уж дедовских гнёзд-деревень, хуторов и даже кладбищ. Нынешний министр народного образования из экономии средств уничтожает, как в хрущёвские времена, неперспективные сельские школы. Я не думаю, что он полный дурак, не понимает, что после закрытия школы через несколько лет безвозвратно умрёт деревня, а вместе с ней часть России. Так кто же он: может, министр какого-то другого государства, мечтающего об уничтожении России или даже инопланетянин?

***

Последнее время очень много толкуют о Торжестве Православия.

Получаю очередной номер журнала "Православная беседа". Очень хороший журнал, ищущим истину людям посоветовал бы выписать. Только вот одна информация в нём не то чтобы смутила, а заставила горько усмехнуться: "Издательский совет Русской Православной Церкви выпустил в свет новый служебник карманного формата, в который внесены некоторые исправления, сделанные по предложению Синодальной Богослужебной комиссии и по благословению Святейшего Патриарха Алексия II.

1. В анафоре на Литургии святителя Василия Блаженного восстановлено поминовение государственной власти, сокращённое в советские годы, и отредактировано таким образом: "Помяни, Господи, благоверных и христолюбивых правителей, их же оправдал еси правити на земли…"

Комментарии, как говорится, излишни: откуда уехали, туда и приехали.

Но и удержаться от комментариев трудно. Ведь в дореволюционное время поминовение государственной власти подразумевало прежде всего Царя-Самодержца, и то только потому, что он считался Помазанником Божиим. А ныне: это что – к нашему правительству, которое пока больше напоминает контору "Рога и копыта" относится? Неужто наши министры – и есть благоверные и христолюбивые правители, помазанники Божии? Надо сказать, что у нас ещё никогда не было такого замечательного правительства, чтобы в нём были муж с женой, которая официально по телевидению рекламирует лекарство против гриппа, по свидетельству многих специалистов, очередную медицинскую пустышку, а муж сердечно дружит с владельцем фирмы, которая выпускает это лекарство, у нас ещё никогда не было такого замечательного правительства, в котором были бы тесть с зятем, который, реформируя армию, стремится ликвидировать даже святая святых любой армии – управление зарубежной агентуры ГРУ Генштаба.

Или это поминовение относится лишь к президенту, который не может уволить ни одного из этих замечательных министров, более того, все они устраивают его?

Наверное, кощунствую, но порой мне кажется, что Московский патриархат при нынешней власти – нечто вроде Идеологического отдела при прежнем Политбюро ЦК КПСС.

***

Наивные русские интеллигенты критикуют власть за отсутствие национальной идеи, каждый по своему разумению пытаемся её власти подсказать, не подозревая, что, может быть, она власти принципиально не нужна. Более того, у неё есть своя – антинациональная! – национальная идея: уничтожение России как таковой, корневой. Уничтожение русского человека как такового, переделка нынешних остатков его в немца, англичанина, отчасти в еврея или, что ещё вероятнее, в "венецианского гондольера" – егеря-банщика для падких на русскую экзотику западных туристов.

Нынешние российские реформаторы никак не могут понять, что русский народ на генетическом уровне не хочет, а главное не может быть другим. Он не хочет быть ни англичанином, ни немцем, ни евреем, тем более, ни первым, ни вторым, ни третьим, как нынче модно говорить, в одном флаконе, потому он, если хотите, в знак неосознанного протеста спивается и вымирает. Русский человек, как таковой, по своему национальному характеру, по мнению реформаторов, тормозит вступление России в так называемое мировое сообщество. Может, от России, которая им видится системой нефте-газопромыслов и идущих от них за границу трубопроводов, планируется оставить только внешние одежды, она должна представлять в будущем нечто вроде индейской резервации с русскими банями да ещё с ансамблем "Русская песня" пошловатой Надежды Бабкиной, как выразительницы разухабистой и не унывающей русской души.

И делается это, может, совсем не со зла, а из самых добрых необольшевистских побуждений – цивилизовать безнадёжно отсталый русский народ, как в советское время пытались "цивилизовать" чукчей: прилетали на вертолётах, силой забирали рожениц, чтобы рожали они не в "грязном" чуме, а после родов они, уже никому не нужные, порой месяцами не могли добраться до своих стойбищ, порой до полугода (сам свидетель!) воспитывая дитя в каком-нибудь бараке-аэропорту. Потом так же на вертолёте в 6 лет силой отбирали детей в интернаты, чтобы они в непривычной жаре и духоте учились спать в белоснежных простынях. Не важно, что упало до пошлой поделки великое чукотское косторезное искусство, но непременно надо было, чтобы у чукчей были балет и опера. В результате споили и сгноили туберкулёзом добрый и мудрый народ, а под конец ещё вместо эпитафии гнусных анекдотов про него напридумывали.

Нынешние реформаторы хорошо уяснили главное, что несокрушимая живучесть русского народа (хотя теперь живёт он уже, кажется, только на биологическом уровне) – в его корневой общинности, когда пусть и с некоторыми издержками, но: один за всех и все за одного. Потому, чтобы уничтожить русский народ, его нужно лишить общественного чувства, разъединить на элементарные частицы, иначе говоря, на атомы, чтобы каждый был сам по себе и сам за себя и волком смотрел на соседа, то есть лишить народ генетического кода. А когда он лишится генетического кода, то перестанет быть русским народом, даже если обязать всех детей называть Иванами да Татьянами. Не в этом ли глубинный смысл всех нынешних российских реформ?

Наверное, надо признать, что собственно народов в историческом понимании этого слова на планете осталось немного. Может быть, китайцы, японцы, разумеется, евреи, но уже не французы, не немцы, тем более не американцы…

Подозреваю, что и мы уже не народ.