НАС ПРИУЧАЮТ…
Блаженство жаркого лета
(Шиповник, пчёлы, загар) –
Уходит. Нас приучают,
Что лето и есть – пожар!
И верят бедные зомби
И весь обманутый свет
В "природный" – то бишь "сезонный"
Характер собственных бед.
Кому-то там не хватает
Участков – замки возвесть.
И хвать! – петарда влетает
В лесную чащу, как есть!
Не жаль врагу ни зверюшек,
Ни птиц, ни жизни людской.
Но верят бедные зомби,
Что это – "сезон такой".
ДЫМ ОТЕЧЕСТВА
Поджигатели делятся на два разряда:
Первым – на пепелищах отстроиться надо
(Нет приятней процесса!),
А вторым – чтобы вовсе Россия исчезла,
Чтобы в их диверсантские зенки не лезла
Хвоя Русского Леса!
ХАПНУТЬ – НЕ ПРОБЛЕМА!
"Скорей застраивать Россию" –
Проворных поощрять не стоит.
Уж будто мы не понимаем,
Кто для себя её застроит!
И у кого стройматерьяльцы
Неисчерпаемого свойства,
А у кого – утюг да пяльцы:
На! Стройся!
Зря не следят за этим дельцем…
Земля, с водою совокупно,
Уже и так сдана пришельцам!
И только русским недоступна.
ПАПАРАЦЦИ
В России папарацци –
больше, чем папарацци.
"Сюжеты на манжетах"
Скажи, чего они ворчат?
Ведь всё идёт по их уставу;
Их домочадцы, стар и млад,
Украли пруд и переправу.
На возведенье их дворцов
Стройматерьялы – безконтрольны!
И то сказать! В конце концов
Кой леший, кроме их отцов,
Скупает (и взрывает) штольни?
По утвержденью их самих
Они скромны и даже – архи;
Само собой – не все из них
Сегодня сразу олигархи.
Но тронь которого-нибудь
Латифундиста-тунеядца, –
Как церберски они взъярятся!
Как остро их проступит суть!
Их взор для Пентагона – кроток,
А для Руси – грозой гроза!
Они за всех, кого мы – против.
У них отвод всем нашим ЗА.
Их цель – сдавать, как Фермопилы
Сдавал прохожий ренегат, –
Сдавать! Японцу сдать Курилы!
Европе сдать Калининград!..
Так на кого они ворчат?
Скорей, на собственные тени?
От их эфиров, от их ТЕЛЕ,
От их кино (сейчас вертели!)
И с Беларусью наш разлад,
И то, что сданный напрокат,
Наш русский Космос – не при деле…
И тыщи детств, лишённых цели…
И подмосковных рощ захват…
С твоих подсказочек, месье,
Все блудства на журнальном глянце.
Все застрелившиеся. Все
Повешенные новобранцы.
Про "дедовщину" – хватит слов;
Уж им ни век, ни годовщина!
Какая – к ляду – "дедовщина"
В убийстве взводов и полков?!
А прессмен крутится, создав
Таинственное положенье,
В котором тёща – "за солдат",
А зять – за их уничтоженье,
Ан – между родичами… лад!
И оба с треском рухнут в ад!
Лишь папарацци довершат
Моей страны разоруженье…
Как "подфартило" им когда-то!
Какой был кумпол голубой!
– За ростовщичество, ребята!
За крепостничество! На бой!
Как развевались волоса их!
Как романтически высок
Порыв, что сродников бросает
Вперёд – за Денежный мешок!
Пусть рукоплещет сам Эреб
Рванувшимся на баррикаду,
Чтоб людям не было на хлеб,
А было шлюхам на помаду!
Всё и пошло по их раскладу…
Но, стоя носом к Дележу
У Золотой реки истока,
Они завидуют жестоко
Пенсионеру да бомжу!
---
Кто сам крадёт, а сам кричит,
Того никто не уличит.
Но всяк – запутан, оглушён,
Оправдываясь перед вором, –
Прочь унесётся метеором…
Не зря под шумовым террором
Пал в древности Иерихон!
НОВЫЕ ТИПЫ
Ганечка Иволгин грянулся в обморок, но –
В пламя камина за кипой деньжищ не полез.
Гордый. А эти полезли бы. Им всё равно.
Помнишь, в начале тупых девяностых годов
Эти – полезли. А кто и сегодня готов…
Странная "гордость" однако у этих скотов!
И к Достоевскому – странный у них интерес…
***
Больные, больные мысли!
Оставьте меня, уйдите
В Аид, что вас навевает, –
Не мне, а ему вредите!
Ступайте к тем, кто вам равен!
А мне верните свободу
И счастье – снова не думать –
О чём не думала сроду.
Ступайте к тем, кто вам служит;
Кто с вами тайно пирует,
Кто наше пачкает имя,
Кто строчки наши ворует,
Кто добр бывал, да нечасто.
Чья жизнь – измена сплошная!
Грешна. А всё же гораздо,
Быть может, меньше грешна я.
Все грешны. Всех уравнять бы,
Кажись, по общему сходству?
Но кто-то грех ненавидит,
А кто-то – рад греховодству.
…Больные мысли, ступайте
К бездарным призракам ночи.
Давно вас там поджидают.
(А нас, надеюсь, не очень.)
Там вязкость лжи – непролазна!
Там вечно что-нибудь прячут…
И нет там даже "соблазна",
О коем столько судачат.
Там Хаос выше Порядка
Поставлен в честь вероломства…
Грешна! А всё же мне гадко
Водить такие знакомства.
Я знаю: вызов не выход.
Но пусть подслушают стены:
Я всем расскажу (тихо-тихо)
Как жить, не зная измены.
ЗАРОСШИЙ САМОЗВАНЕЦ
Не убедить ни русского, ни бритта,
Что это вот – "шекспировский портрет"!
Пускай физиономия небрита,
На так заволосатеть! Не поэт,
А овцебык! Жаль, не в носу кольцо,
А в ухе у скота! Кольцо наверно
Одно – за всю картину – достоверно.
Но в остальном – подделка налицо!
А где же облик – в подлиннике раннем –
Поэта с человеческим лицом,
Что Дройсхутом рисован со стараньем?
Запропастили видимо с концом?
Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о шекспировском портрете.
НАУКИ ЮНОШЕЙ ПИТАЮТ…
На русских харчах возросли,
А вынырнули за границами.
И прежних кормильцев своих
Оттуда – спешат обхамить.
Что мне в их заслугах? Успех,
Ручаюсь, приуготовленный
Каким-нибудь очередным
Замолчанным Пуанкаре…
МОРЕ, ПРОЩАЙ!
Что же мне прощаться с морем,
Если я его не видела?
Метку моря – якорь – спорем
С удалого рукава.
Якорь спорем, синьку смоем…
(Унывать? Какого идола?!)
Струны банджо перестроим –
Это нам – как дважды два!
Как же мне прощаться с морем,
Коли встречи с морем – не было?
Было диво – плеск залива,
Но залив почти не в счёт;
Берега его отлоги,
Взбрыки, прихоти – не строги;
И прощанья он не требует,
И встречания не ждёт.
Где же мне прощаться с морем?
Разве что с воображаемым?
О котором песни хором,
Песни соло, стих, рассказ…
Но размаха и разгона
Подлинного Посейдона
Я не знаю. А с незнаемым
Не прощаются как раз.
Всё равно мне надо что-то
Сделать… Или что-то выразить
Против иродова флота,
Где бы впрок не залегал –
Пусть он выйти к нам не сможет!
Пусть его акула сгложет!
Пусть он лопнет! Пусть он вымерзнет
Посреди отвесных скал!
Пусть ушами эхолота
Мой расслышит "мадригал" –
Сказ о том, как перемёрла
Живность вод; как, под рукой,
Ухватившей понт за горло,
Воздух кончился морской!
Потому что больше негде
Быть воде в земном позорище;
Потому что море нефти
Зомби вылили в моря…
Видишь, там, как тени адские,
Яхты рыщут тунеядские
И чудовищ пляжных сборища
Ждут загара, спя и жря.
Это их судьба хранит.
Это им блестят жемчужины
В устье пасмурной реки.
Родина! Какой Кронид
Нас от них отъединит?
И от бедствий заслонит?
Но... под флагами, нам чуждыми,
Наши ходят моряки.
Видно, крыша у кого-то
(Вместе с Карлсоном) поехала?
Позабыли капитаны,
В "честь" гешефта своего, –
Что такое – дать присягу
Лишь Андреевскому флагу
И ни для какого лешего
Не разменивать его!
(Едет крыша у кого-то…
В плен – пирата взять охота?
Чем вы лучше-то его?!)
Аты-баты – шли пираты
Под своими парусами-то!
А навстречу – россияне –
Да под тряпочкой чужой!
Не зови меня в свидетели
Их изысканного "саммита";
Я давно уже не знаю,
За кого болеть душой.
Зло мирское – дно морское…
Вот зачем сегодня – тщательно
Символ моря – якорь спорем
Мы с простого рукава;
Вот зачем – прощанье с морем
Напросилось настоятельно
К нам – не позже и не раньше…
Не расстраивайся, банджо;
Песня всё-таки жива!