К сожалению, "День поэзии", который планировался к изданию в 2002 году, не вышел в свет по причинам финансового порядка. Министерство печати не выделило деньги, а спонсоров найти не удалось. Приношу извинения всем обнадеженным авторам от имени составителей и от имени издательства. Жаль, что опять прервалась традиция. Некоторые считают, что ежегодные большие альманахи этого типа изжили себя. Не знаю. Просто жалко, что в рукописи лежат не прочитанные любителями поэзии хорошие стихи, много других интересных материалов… Я решил некоторые из них опубликовать в "Дне литературы" и в "Российском писателе". В мае-июне выйдет номер "Российского писателя", где восемь полос главный редактор обещает отдать "Дню поэзии".
Геннадий Иванов
ГЛЕБ ГОРБОВСКИЙ
ДВОРЦОВАЯ ПЛОЩАДЬ
Всегда, как бы на тонкий лед,
ступаю на ее каменья.
И столпный Ангела полет —
меня приводит в онеменье.
Скульптуры Зимнего дворца
и взгляды царственные окон, —
они сгоняют кровь с лица
и ударяют мысли током!..
И мне все кажется: вот-вот —
дворца откроются ворота,
и царь взойдет на эшафот,
и перед ним возникнет рота.
Смерть будет словно торжество —
не как в Ипатьевском подвале,
где приключилось воровство
смятенных тел… А дух попрали…
ВЛАДИМИР ШЕМШУЧЕНКО С.-Петербург
***
Все никак не привыкну к лесам и болотам —-
Не хватает простора глазам степняка.
Здесь поют соловьи по невидимым нотам.
Здесь в Балтийское море впадает река.
Я завидую тем, кто родился у моря.
У людей Петербурга особая стать.
Я стою на мосту в одиночном дозоре
И учусь по слогам этот город читать.
Свирепеет зюйд-вест, и вода прибывает.
Застонали деревья в окрестных лесах…
Я представить не мог, что такое бывает:
Город в море выходит на всех парусах!
ЮРИЙ КУЗНЕЦОВ
ПОДО ЛЬДАМИ СЕВЕРНОГО ПОЛЮСА
Подо льдами Северного полюса
Атомная лодочка плыла.
На свою могилу напоролася,
На свою погибель течь дала.
Подо льдами северного полюса
Солнышко не светит никогда.
И доходит мне уже до пояса
Темная печальная вода.
Не хватает маленького гвоздика —
Имя нацарапать на духу.
Не хватает Родины и воздуха.
Все осталось где-то наверху.
Подо льдами Северного полюса
Бьется в борт любимая жена.
Отозваться не хватает голоса.
Отвечает только тишина.
ВАСИЛИЙ КАЗАНЦЕВ
***
Песни сбирал. Полевые, лесные.
Трудно, настойчиво. Множество лет.
Зыбились птиц голоса проливные.
Вскрикнул восторженно — отзыва нет.
Землю лелеял. Густой, светоносный
Лес, непроглядные дебри его.
Кедры, черемухи, ясные сосны.
Глянул нечаянно — нет никого.
Как никого? А над голой землею
Кто это, кто это снегом метет?
Кто это вьюгою стонет? И воет?
Кто это за сердце песней берет?
ГЕННАДИЙ ФРОЛОВ
***
На тему вечную предательства
Я ничего не написал
Не оттого, что это качество
В самом себе не замечал;
Нет, с первых дней существования,
С полузабытых детских дней,
Я предавал до содрогания
Себя и близких, и друзей;
Я предавал траву с деревьями,
Ночную тьму, сиянье дня, —
Все, что однажды мне доверилось
Иль положилось на меня;
С какой-то спешкой оголтелою,
Как бы боялся не успеть! —
Вот так я делал, так я делаю,
И так я буду делать впредь,
Все нарушая обязательства,
А потому, пока дышу,
На тему вечную предательства
Я ничего не напишу.
НИКОЛАЙ ДМИТРИЕВ
***
Я позавидовал подёнке:
Она ведь не имеет рта!
Вот мне б до смертных тех потёмок
Сопутствовала немота!
Меж глинистым отвесным сланцем
И синей поймою речной
Один бы день я славил танцем
Непостижимый свет земной.
И пусть бы я прожил никчёмным
И пескарям себя скормил,
Но никого бы словом чёрным
За весь свой век не оскорбил…
ВИКТОР ВЕРСТАКОВ
***
Любовь сохранил, а страну не сберег.
Сижу в офицерской палатке.
На север, на запад, на юг, на восток —
везде фронтовые порядки.
Начопер готовит приказ полковой,
разведчик бренчит на гитаре,
качается лампочка над головой
в табачном слоистом угаре.
Фугасы в долинах, засады в горах,
измена в штабах и в столице —
все диким казалось на первых порах,
теперь это даже не снится.
А снится любовь — мы ее сберегли
на этой войне и на прочих.
Жаль, не сохранили Советской земли,
как песню про черные очи.
ЛЮДМИЛА ЩИПАХИНА
***
У нас страна — не захолустье.
Не трусьте,
русские,
не трусьте.
На гребне каверзных событий,
Терпите,
русские,
терпите.
В прогноз конца и скорой смерти
Не верьте,
русские,
не верьте.
В ряды невидимые стройтесь,
Не бойтесь,
русские,
не бойтесь.
От сна и ужаса очнитесь.
Молитесь,
русские,
молитесь.
И вновь — доспехи надевайте.
Вставайте,
русские,
вставайте!
ВЛАДИМИР ЖИЛЬЦОВ Нижний Новгород
***
Ожидают меня клевера,
Белый бакен реки ожидает,
Прорычавшие в ночь трактора
И апрель, наклонившийся к маю.
Ожидает черемух разгул,
Быль дорог под босыми ногами,
Остекленно палящий июль,
Октября кленолистое пламя.
Длинногорлый петуший набат
В треске крыльев зари одичалой,
Обломившийся ливнем закат,
Шлёпот волн у родного причала.
Хорошо, если кто-нибудь ждет,
Хорошо, если кто-нибудь помнит.
Не беда — от ворот поворот —
И печаль о кочующем громе.
Вот и все: не ищу для себя
Ни концов, ни средин, ни начала.
Лишь бы только дышалось любя,
Лишь бы только душа не молчала.
ИВАН ГОЛУБНИЧИЙ
***
Когда устанешь от пустых затей
И примешь тихий постриг в отдаленном
Монастыре, среди дубов и кленов
В молитвах и блаженной нищете…
Потом, когда, приблизившись к черте,
Которой нет светлей и сокровенней,
Познаешь бога в тайном откровенье,
Уста запечатлевши на Кресте, —
В тот смертный час пусть ангел осенит
Тебя крылом и чистою молитвой,
Пусть будет светлым твой последний сон!
…Я просыпаюсь. Тишина звенит.
Рассвет пронзает ночь холодной бритвой.
Кошмарный день встает со всех сторон.
ВАСИЛИЙ МАКЕЕВ Волгоград
***
Ну что вы разгалделись о погибели
Всея Руси, пустые жернова?
А в поле росам глазыньки повыпили
Плакун, разрыв и снова сон-трава.
И рожь стоит, как въяве рать кулачная,
Сад соловьями окропил Господь!
Страна досель куличная, калачная,
Свирепая, смиренная и злачная!
Нам не галдеть пристало, а молоть!
Не языком — умом и плотью грешною,
Переборов раздоры и раскол,
Чтоб не казался выдумкой потешною
Наш на века запущенный помол.
МАГОМЕД АХМЕДОВ Махачкала
(подстрочный перевод с аварского)
***
Что же делать, друг? На земле
Кончилась любовь, осталась ненависть.
Остались одни воры и базары,
Где господствует грязь или мразь.
Трусливо от меня мой век убежал,
Цветом проклятья покрылись и годы.
У потухшего огня в одиночестве родина сидит,
И пуля поставила точку в дружбе.
Что же делать, друг? На земле
Кончилась любовь, осталась ненависть.
Идут народы, с нищенской сумой,
Больные, голодные и бездомные.
Ядом времени я отравлен,
Могильной плитой стала судьба.
Зачем мы приходили на эту землю?
Зачем нам будущее, в котором прошлого нет?
АЛЕКСАНДР БОБРОВ
ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА
Все быстротечно в мире ханжеском,
Непостоянно. Но всегда
Над домом Пушкина в Михайловском
Стоит Полярная звезда
Беда России — перемелется.
Я верю в это, хоть с трудом,
Покуда ковш Большой Медведицы
Кругом обходит вещий дом.
Надежда зреет несказанная
В предутренней июльской мгле,
Коль есть хоть что-то постоянное
Под звездным небом на земле.
НИКОЛАЙ РАЧКОВ Ленинградская обл.
ЧЕРЕМУХА
Вот стоит, крестьянка статью,
Как невеста — чуть жива.
Плещут сверху вниз по платью
Кружева и кружева.
Рядышком родник студеный,
Потерявший свой покой,
Словно юноша влюбленный,
Чистый, ласковый такой.
"Нет черемухи милее
Ни вблизи и ни вдали", —
Ей поют, на солнце млея,
Золотистые шмели.
Соловьи напропалую
Громко славят: ах, светла!
Подойду и поцелую —
Я ведь тоже из села.
НИКОЛАЙ КОЛЫЧЕВ Мурманск
***
Две женщины сквозь жизнь мою друг другу
В глаза глядят.
Два пламени во мне, свиваясь в муку,
Рождают ад.
Сжигаю две любви в одной судьбе я.
Как больно жить!
Любил, люблю и буду их обеих
По гроб любить.
Проходит жизнь, не оплачу долгов я,
Не хватит дней.
Да это наша общая голгофа,
Но мне — больней.
Захлестывает, встречно все гонимей,
Вражды волна.
И ненависть, кричащая меж ними —
Моя вина.
О, господи! Мучения на части
Разъедини!
И пусть при этом стану я несчастней,
Но не они.
По мудрости Твоей, а это значит —
И по Добру.
Пускай простят, обнимутся, заплачут…
А я — умру.
ЕЛЕНА ИСАЕВА
***
Сколько раз я этого боялась,
Чтоб вот так расцвечивался мир! —
Чтоб сквозь боль, отчаянье, усталость
Из мужчины возникал кумир,
Чтоб менялись блики тьмы и света,
Вдруг преображая все и всех…
Я же знаю, отчего он — этот,
Этот неуемный глупый смех…
Хорошо, что никуда не деться,
Что замки все сорваны, и вот —
В женском израсходованном сердце
Восьмиклассница вдруг оживет.
И случайным солнышком согрета
После всех Кассандр, Елен и Федр…
Господи, спасибо и за это!
Как же ты неистощимо щедр!
НАТАЛЬЯ ХАРЛАМПЬЕВА Якутск
(подстрочный перевод с якутского)
***
Смути меня,
Под тяжелым взглядом
Заставь поникнуть,
Слова, что похожи
На удар плетью,
Прокричи или прошепчи.
Я, свободная и вольная,
Отдалась бы малости такой —
Таким твердым,
Предназначенным мне,
Оберегающим
И остерегающим словам!
Женщина должна смутиться перед любимым…
А без этого — пройду,
Пройду мимо тебя
Умничая,
Важничая,
Не прикрывая холодности своей,
Не скрывая иронии…
Смути меня!
ТАТЬЯНА ДАШКЕВИЧ
КАМЫШ
Когда шумел камыш,
Когда деревья гнулись,
В ночную тьму, как в ад, погружены —
Возлюбленные, помните, проснулись
Подавленные, как после войны…
И шла она одна во мрак из мрака,
И думала, как лучше ей солгать.
Притихшая, как битая собака,
Что скажут ей теперь отец и мать?
Так плакала проснувшаяся дева,
Что жизнь ее давно уже прошла,
Но знают все про гнущиеся древа
И грозный шум ночного камыша.
Так плакала она, что и доныне,
Когда веселье вспомнит нашу тишь,
Немного выпьют — вспомнят о "рябине".
А много выпьют — запоют "камыш".
ГЕННАДИЙ РУСАКОВ
***
Ты только пособи, чтоб времени хватило,
чтоб я успел, сказал, докликал, довопил,
как плыли надо мной косматые светила,
а я смотрел туда — и только воздух пил,
и повторял: "Хвала!", и задыхался криком, и видел, как цветет твой гефсиманский сад,
как светится овца своим библейским ликом
и, черные, над ней созвездия висят,
как крепнет виноград и хмель пока что молод,
зерно взрывает пласт, вода идет к огню.
Хозяин, как мне жить и утолить мой голод,
раз ты назвал меня и обрядил в броню?
Как мне насытить глаз для ублаженья слуха?
Услышать, угадать, что должен только я —
о чем который раз отчетливо и сухо
просверкивает мне над лесом молонья?
НАТАЛЬЯ РОЖКОВА
***
А. Д.
Все было так сложно —
Но встретиться нам суждено,
Последнего лета огромные звезды висят
Как будто салют; по ночам открываю окно,
И дышит тобою —
Росою чуть тронутый сад.
Все будет так просто —
Как мой незатейливый стих.
Я время ругаю, а, может, виновна сама?
И стану снежинкой, умру на ладонях твоих.
Да здравствует самая светлая в мире зима!
ЛЮДМИЛА КАЛИНИНА Нижний Новгород
***
Не прикрыта во взгляде тревога,
Безответного слова боюсь…
Леденеет от стужи дорога.
Не бросай,
Разобьюсь!
Заблужусь в непроглядной метели,
Поскользнусь на заснеженном льду.
В чистом поле ветра загудели:
Не бросай,
Пропаду!
Подхватили голодные звери,
Повторили леса наизусть,
Заскрипели, заохали двери:
Не бросай, не вернусь…
Разве мы понимали друг друга,
Расставаясь у черной воды?
Не вернется, —
Поверила вьюга,
Под окном заметая следы.
НИКОЛАЙ НИКИШИН
***
Утро. Заря и заснеженный сад.
Яблони спят в облачениях царских.
Розовый кварц, темно-красный гранат —
Светятся символы сказок январских!
Возле окна, на котором узор,
В хате остылой лежу на постели.
Трудно вставать — но пора на простор,
Вон за окном и синицы запели!
Лыжи готовы. Лечу налегке.
Путь мой нетронутый холодом схвачен.
В дебрях лесных на любимой реке
Весел покров ледяной и прозрачен!
Лежа на льду, я смотрю сквозь него,
Словно в аквариум вольный и чудный.
Там на корягах, где струй торжество,
Влажно шевелится мох изумрудный!
Окунь мелькнул полосатый над ним;
Стая плотвы собирается в яме…
Вдруг рассыпается! — телом седым
Щука над ямой нависла упрямо!
Рядом застыл темно-серый пескарь,
Словно не чуя такого соседства…
День догорает. Уходит январь
В синие сумерки давнего детства…
ТАТЬЯНА БРЫКСИНА Волгоград
ГЕРАНЬ
В изломанности бытия,
Когда и лесть звучит, как брань,
Держись, красавица моя —
Самозабвенная герань!
Не соглашайся, что крива
И бледнолиста…Это сок
Из почвы тянется едва
В твой лепестковый туесок!
Две домоседки января —
Мы тем и схожи без прикрас,
Что, не от гордости горя,
Всегда сгораем напоказ!
Мы прорастаем сквозь рядно
Непроходимой нищеты,
И это лучше все равно
Злых эталонов красоты.
Пусть ледяное колотье
Пронзает душу до нутра —
Восславим наше бытие
Зарей цветущего костра!
БЕН ВЛАДЫКО Тверская обл
Из американского поэта
Джона Г. Нейгардта
КРИК НАРОДА
Дрожите за вашу недвижимость,
Творцы финансовых схем!
На вас наступает невидимо
НАРОД, и скажет он — съем!
Народ — мудрец и провидец,
Колосс — ни взять и ни дать!
Но ваш капитал-правитель
Заставил народ голодать.
Не надо, чтоб нас жалели,
И милостыня не нужна!
Подарки…вы что, ошалели?
Народу нужна страна!
Нам не нужны олигархи!
Всем им хана и тюрьма!
Подарки — свечные огарки…
Посторонись от дерьма!
Народ — творец и создатель
Этих ваших дворцов.
Но вот появился предатель
Всех прадедов и отцов.
Банкиры, бандиты — дрожите!
Народ идет — шире шаг!
В наши ряды, каждый житель!
Преступник, враг и грабитель —
Вон из тебя душа!
1900-е годы
ВЯЧЕСЛАВ КУПРИЯНОВ
ИЗ НЕКРАСОВА
Эх, эх, придет ли времечко,
Когда — приди, желанное! —
Когда Белинский с Гоголем
Пойдут в бой за свободу
Базарных отношений!
Нет, не так…
Эх, эх, придет ли времечко,
Когда — приди, желанное! —
Когда сам Трифон бородатый
Топтыгиных проклятых
Дубиною народной
Прогонит из народной думы…
Нет, не так…
Эх, эх, придет ли времечко,
Когда — приди, желанное! —
Когда заморский Блюхер
С базара понесет
Простого мужика!
Нет, все не так…
АЛЕКСАНДР МЕДВЕДЕВ
АВТОПОРТРЕТ
Спать в доме легли — и лежат, как снег.
Поздно пришел, никого не бужу.
В зеркало гляну, не зажигая свет,
будто не возвращаюсь, а ухожу.
Землистый, словно лицо земли.
С укором глядит в старом халате мгла.
Морщины мои рябью легли
на гладь ночного стекла.
Был я волк, утекал, как волк,
и, как вол, тянул ярма обода.
Жесткий, как шлак, стал как шелк —
неужели уже навсегда.
Не времени и ни себе — так, никому
говорю: что я? кто я такой?
Устало руками по лицу своему
шарю, как слепой.
МАРИЯ АВВАКУМОВА
ВИЛЮ МУСТАФИНУ. В КАЗАНЬ
Сколько измучено белой бумаги
ради нечтимых стихов…
От пустословья — до истой отваги,
до неутешных шагов.
Страшно самой, как их шаг несговорчив,
как малословен и строг.
Это выходит словесная порча
и начинается Бог.
ЮРИЙ БАРАНОВ
ПО ВОЗВРАЩЕНИИ С ЗАПАДА
Дым в Отечестве — жуть, без фильтрации,
И колдобины вместо шоссе;
Политические прокламации
Отвратительны, право же, все.
Демократии пайки — уменьшены,
На зарплату прожить не смогу.
Но прелестные русские женщины
Возникают на каждом шагу.
ВЛАДИМИР ТОПОРОВ
***
Мой паспорт проверяет тщательно
Сержант патрульно-постовой.
И это просто замечательно,
И это значит, я — живой.
Без наркоты и без оружия
Я понимаю наяву,
Что хоть кому-то в мире нужен я,
Что в государстве я живу.
Что кто-то есть "при исполнении"
И, может, кем-то я храним…
Ты юн, сержант, но, тем не менее,
В Чечне совсем был молодым!
Как я, хоть мы довольно разные,
Друзей и вспомни и оплачь.
Поэты — люди неопасные,
И за плечо упрячь "калач".
В глубинах общества сословного
Я сам себя ищу-свищу.
Тебя мальчишку подмосковного,
Давай-ка, "Явой" угощу.
ВЛАДИМИР БАШУНОВ Барнаул
КОСТЯКИ
Петухи роют в Костяках.
Топоры стучат в Костяках.
Мужики, как сошли с ума,
обихаживают дома.
Тот веранду решил обшить,
тот резьбой карниз обошел —
собираются долго жить,
и нарядно, и хорошо.
Им-то видно, что всюду клин:
ни больницы,
ни школы,
ни клуба нет — один магазин,
да и то в урочные дни.
Им-то ясно, какой исход
ожидает их через год,
через два, ну от силы три:
все разъедутся. — А не ври!
Как с ума сошли мужики,
как ночуют на облаках.
Смыслу здравому вопреки
петухи поют в Костяках.
Дети выбегут на угор…
Наигравшись среди травы,
беззащитно глядят в простор,
полный тайны и синевы.