Разговоры о кризисе и даже смерти русской литературы за последние годы стали едва ли не общим местом нашего коммуникативного пространства. Самые великие (в собственном, разумеется, воображении) ее представители не обладают даже сотой долей того социального резонанса, который имели писатели до- и после-революционного периода. Что говорить — и уровень позднесоветских времен, когда целые стадионы любителей поэзии жадно внимали своим кумирам, а стотысячные тиражи были заурядным явлением,— кажутся подавляющему большинству современных русских писателей едва ли не мифами героических времен. "Серьезная" литература практически оттеснена на обочину культурного процесса детективным и прочим трэш-чтивом. А "снизу" традиционные "гутенберговские" издания подпирает их новоизобретенный синтез с телевидением — интернет-литература. Не говоря уже о том, что любая поп-звездочка, поющая под "фанеру" на ТВ, имеет сегодня больше поклонников, чем самые признанные из признанных писателей. Полная дезориентация литературной жизни выглядит естественным следствием дезориентации жизни общественной. И попытки людей, по тем или иным причинам желающих изменить ситуацию, вернуть ее к одному из прежних "стандартов" или насадить чужеземные модели, приводят к совершенно иным результатам, нежели ожидалось.

"Даже ковыляющий по прямой дороге опередит бегущего, который сбился с пути".

Фрэнсис Бэкон

В русском языке слова "путь" и "путать" — однокоренные. Вернее было бы даже сказать — односеменные, подразумевая при этом не столько общность их роста из единого корня, сколько общность происхождения из семени смысла (латинский по этимологии термин "семантика" и т.п. — отсюда же). Via est vita ("Дорога — это жизнь"), гласит латинская поговорка. Но как часто наш "жизненный путь" на деле оборачивается "жизненной путаницей"... То же самое, впрочем, касается и пресловутого "творческого пути". Редко у кого из мастеров искусств он оказывается не отягощен и не разрушен "творческой путаницей". Тем более, что, согласно древней китайской мудрости, "если ошибся дорогой, можно вернуться обратно; если ошибся словом — ничего сделать нельзя".

Иначе говоря, дорога слова — это дорога дорог. И те, кто ступил на нее, уже подверг себя риску в гораздо большей степени, чем "обычные" люди, не имеющие прямого отношения к словесному творчеству. Но всё-таки любая дорога, даже самая трудная и опасная,— это дорога. Движение из пункта А в пункт В. Если движения нет, дорога не будет пройдена. А потому всегда важно знать, откуда и куда лежит твой путь.

"Ни один ветер не будет попутным для человека, не знающего, куда ему плыть".

Сенека

Поэтому для начала определим, насколько это будет возможным, хотя бы главное — "кто мы, откуда, куда мы идем?" А для этого нужно прежде всего остановиться в своем повседневном движении, заданном вроде бы только нашим свободным выбором и естественным ходом вещей. Остановиться — невероятно сложно. Но прекращение внешнего движения в данном случае является необходимым условием для начала движения внутреннего.

Единственное, в существовании чего мы можем быть уверены безоговорочно,— сама наша жизнь. А значит, доступный нашему пониманию Путь пролегает, самое малое, между рождением как началом жизни здесь и смертью как ее завершением.

Кстати, даже сама наша встреча на этой странице означает, что нам предстоит совместно пройти некоторый Путь. Возможно — до конца этой фразы. Возможно — до конца этого текста. Возможно — до конца этой жизни. Всё будет зависеть от того, насколько каждый готов утвердиться на Пути и утвердить Путь в себе,— то есть от личных и непредсказуемых в нынешнем хаотическом движении общества обстоятельств места и времени.

Каждый из нас — в той мере, в которой не утратил способностей различать ощущения и последовательно рассуждать — рано или поздно получает достаточные доказательства неполноты и неистинности своих представлений о жизни и смерти.

Падают самолеты, тонут корабли, взрываются атомные станции, химические комбинаты и газопроводы, экономические кризисы сменяются войнами, ширятся терроризм, наркомания, алкоголизм, нищета, голод и болезни.

И если не закрывать глаза на происходящее, то понятно, что в любой момент эти несчастья и катастрофы могут обрушиться на каждого из нас. Выстроенный на песках ложного знания, храм современной "цивилизации" оказывается непригодным для жизни и смерти человека, зато весьма пригодным для его мучений и гибели.

Различие между смертью и гибелью, в нынешних условиях смутное для большинства людей, может быть объяснено через сопоставление смерти как завершения этой жизни с рождением как ее началом. Гибель — ложное завершение жизни и не-смерть; точно так же, как выкидыш — ложное начало жизни и не-рождение.

Не-смерть в некотором смысле равна не-рождению — и то, и другое уничтожает жизнь, уничтожает Путь. И если мы не вольны в своем рождении, то мы так же не вольны в своей смерти. Зато мы вольны в нашей жизни двигаться либо к смерти, либо к гибели. Этот выбор и есть выбор Пути.

"Если бы смерть была концом всему, она была бы счастливой находкой для дурных людей: скончавшись, они разом избавились бы и от тела, и — вместе с душой — от собственной порочности".

Сократ

Здесь можно сказать лишь самое очевидное: что эта жизнь дана каждому из нас при земном рождении лишь на некоторое время — как бы в долг, который мы возвращаем собственной смертью.

У кого берется и кому возвращается этот долг? Если сказать, что рождением своим мы обязаны родителям, то это утверждение будет не истинным, хотя и правдивым. Разве родителям отдаем мы смертью своей? Конечно же, нет. То есть жизнь дается нам через родителей, но не родителями — им лишь доверено передать эту жизнь нам, и почти всегда еще — дать нам имя, воспитать и образовать нас.

От них также зависит, каким здоровьем, какими способностями чувствовать, рассуждать и мыслить они наделяют своего ребенка — подобно тому, как одну и ту же сумму в кассе могут выдать купюрами разного достоинства и разной степени изношенности. Только при выдаче жизни, конечно, никто из нас не может попросить замены одних бумажек на другие: поновее или покрупнее номиналом,— родителей не выбирают, и эта "касса" работает только разово.

Отсюда же следует, что, например, родить и вырастить ребенка — знак высочайшего жизненного доверия отцу и матери. И обман такого доверия: в форме ли применения противозачаточных средств, в форме ли аборта, в форме ли отказа от уже родившегося ребенка,— есть уже неисполнение своего собственного жизненного долга, а значит,— движение к гибели.

"Самая опасная ложь — слегка извращенная истина".

Лихтенберг

Впрочем, то же самое следует сказать и о прочих блужданиях вне Пути: различных по виду, но единых по сути. Люди, проводящие дни свои в таких блужданиях, являются блудниками в самом древнем и точном значении этого слова. Конечно, многие из них успокаивают и возбуждают себя, рассуждая: да, я — блуждаю, но таков мой собственный, личный путь. Или обвиняют в этом кого-то из других людей. Или утверждают: так сложилась моя жизнь. Многие также поддаются лжи, что можно провести дни свои в блужданиях и затем возвратиться на Путь. Да, Путь всегда рядом, всегда открыт для возвращения. Но всегда ли хватит желания, сил и времени вернуться туда, откуда ушли? Подобные люди поддаются разным видам безумной гордыни, выдавая собственный личный выбор части/участи за нечто целое и цельное. То есть они на деле готовы пренебречь целым и даже уничтожить целое ради возвышения частного.

Но это — лишь отступники с Пути. А есть еще и преступники — те, кто переступает Путь иным людям, мешает им двигаться по Пути, кто сеет ложь и гибель, кто извратил свой жизненный долг и обязательства по нему. Есть и преступные сообщества, любого участия в которых и даже любого общения с которыми каждый из нас должен избегать, кроме единственного вида общения — войны с ними.

Эта война, будучи обязательной для каждого, кто утвердился на Пути и утвердил Путь в себе, требует понимания природы преступных сообществ и лжи, лежащей в их основании. Все мы — люди, и в ходе блужданий у нас обычно обостряется присущее каждому человеку нежелание близящейся гибели. Именно оно, наряду со смутной родовой памятью о существовании Истины и Пути, преобразуется в неверное стремление "знать больше". Соответственно, современное общество предлагает внешне богатый выбор различных учений, на деле только укрепляющих ложь и еще быстрее ведущих к гибели.

Это вовсе не значит, будто данные учения лживы от начала до конца — иначе общины их сторонников и последователей быстро рассеялись бы,— но соответственные Истине и Пути основания и положения этих учений, порой весьма глубокие и правдивые, либо соединены между собой неистинным образом, либо смешаны с ложными. Истина же всеобща, целостна, едина и самостоятельна. Поэтому ее невозможно "знать больше", зато возможно знать лучше, то есть знать не "вообще", а применительно к преодолению и подчинению себе, как носителю и владетелю Истины, изменчивых обстоятельств пространства и времени.

"Многознание уму не научает".

Гераклит

Каждый шаг на нашем Пути — только собственный шаг, сделанный собственными силами. Каждый шаг на Пути — не что иное, как освоение, подчинение и преодоление определенного ряда обстоятельств места и времени: телесных (материальных), душевных (рассудочных) или духовных (символических).

Их смысл и разницу между ними можно прояснить на примере любого предприятия, где рабочие и инженеры обеспечивают процесс производства, трудясь материально, директор и другие управленцы,— трудясь рассудочно и политически, а ученые, разработавшие технологию и цель процесса,— трудясь умственно и символически. То же самое можно сказать не только о промышленном производстве, но также о войне, политике, религии — о любой сфере человеческой деятельности вообще.

Следует особо подчеркнуть: освоение, подчинение и преодоление любого ряда обстоятельств места и времени для человека и человеческих сообществ невозможно извне, снаружи этого ряда. Нет, прежде чем освоить, подчинить себе и преодолеть такой ряд, человек должен открыть его для себя и войти в него: телесно, душевно или символически,— то есть подчинить себя принципу данного ряда, занять в нем положение рядового.

Как достичь этого — вопрос собственного ума человека и производного от него умения. "Умный", собственно, и значит "умеющий". Знать — значит уметь, и никак не иначе.

"Добродетель проявляется в действии".

Цицерон

Знания и представления о Пути, более или менее истинные, существуют во всех религиозных культах и производных от них культурах мира, а следовательно — выражены в разное время на разных языках. Поэтому нужно особо отметить, что данная работа сделана на русском языке и обращена прежде всего к тем, кто на деле является носителями и владетелями истины русского языка, независимо от их вероисповедания и кровной принадлежности к той или иной общности людей.

Замечание это необходимо по той видимо простой причине, что любой язык содержит в себе некую систему ценностей, каждая из которых при ближайшем рассмотрении оказывается наложением единой Истины и единого Пути в те или иные "исторические" обстоятельства места и времени. Соответственно, такие отражения, будучи приняты человеком непосредственно за их первообраз, могут оказаться или показаться несовместимыми, даже противоположными между собой — как противоположны, например, ночь и день.

Это не значит, конечно, будто иные системы ценностей не могут быть выражены на данном языке. Но они остаются, как правило, чуждыми ему, не проникая в тонкие внутренние отношения словосочетания, словоизменения и словотворчества. Показательно при этом, что последовательное усвоение русским народом ценностных систем православного христианства, имперского самодержавия и атеистического коммунизма всякий раз сопровождалось резкими изменениями языка, прежде всего — языка письменного.

Поскольку здесь сказано об "изменениях", тем самым выражается уверенность в существовании у наших предков письменности "до Кирилла и Мефодия". Изменения эти всякий раз были менее резкими, чем предыдущие. А нынешний опыт внедрения в русское общество "гуманитарных общечеловеческих ценностей либеральной демократии", если рассматривать его через символ языка, дает нам важное свидетельство. Поскольку такое внедрение не вызвало почти никаких изменений в системе самого языка, то его можно считать естественным развитием ценностей атеистического коммунизма.

Чтобы не заниматься и далее детскими играми рассудка с огнем символов, следует добавить, что наш язык мудрее любого человека, даже мудрейшего из мудрецов. Более того, он мудрее любой реальной, живущей во времени общности людей. Еще более того, будучи явлением символическим, язык сам хранит свою истину.

Нам важнее выяснить себе и понять иное: как запечатленные в языке системы ценностей передаются через речь и побуждают человека к действиям, направленным на изменение обстоятельств места и времени? А самое главное: что есть истинный Путь и как сделать его нашим?

"Либо я найду путь, либо проложу его".

Свифт

Истинный Путь можно назвать Путем Чести, можно — Путем Справедливости, можно — Путем Порядка. Потому что и Честь, и Справедливость, и Порядок — необходимые и находящиеся в верных отношениях между собой свойства нашего Пути. Честь выше Справедливости, а Справедливость выше Порядка — не иначе и не наоборот. Будь иначе, любой порядок оказывался бы сам по себе порядком справедливым, а справедливость сама по себе устраняла бы возможность бесчестья, но это не так. Однако именно бесчестие порождает произвол, несправедливость, а произвол поддерживает беспорядок, хаос.

Итогом становится распад связей человека с другими людьми, а через них — с обществом и миром в целом. Спросите сами себя, какой смысл становиться или оставаться существом, несущим себе и другим ложь, мучения и гибель? И кем вы "свободно" можете стать сегодня? Или наемными рабами, или же нищими, внутренне и внешне озлобленными друг против друга. Это прелестная свобода — свобода быть нищим, свобода быть рабом. Но заодно — невозможность быть тружеником, невозможность быть воином, невозможность быть священником, невозможность быть человеком в его полном, триедином смысле.

Чтобы проявить свою истинную человеческую сущность, сущность труженика, воина (политика) или священника (идеолога) — человеку не нужно само по себе высшее образование, сами по себе государство, богатство, власть и так далее. Ему нужен свой народ и своя Родина. Без них у человека остается только одинокая свобода его личности, подавляющая свободу его сущности.

"Благородный человек предъявляет требования к себе, низкий — к другим".

Конфуций

Наши прадеды, конечно, не знали многое из того, что сегодня бесполезно знаем мы, но их "малого" вроде бы знания оказалось достаточно, чтобы оставить нам в наследство великую Родину. А наших "великих" знаний хватило только на то, чтобы променять Родину на чечевичную похлебку "демократии", "гуманитарной помощи" да еще остаться в долгу! Так те ли это знания, которые нужны человеку?

Но такое испытание людей, обществ и народов происходит не впервые. И "чечевичная похлебка", на которую библейский Исав обменял свое первородство,— далеко не единственный символ этого испытания. Так, одно из древнейших описаний Пути, дорийский эпос "Одиссея", созданный якобы Гомером, повествует в числе прочего о том, как испытанные и доблестные спутники Улисса превратились в чавкающее стадо свиней. Это произошло после того, как они отведали пищи у волшебницы Цирцеи. Сами стали на четвереньки у корыта, сами утратили человеческую сущность и, в конце концов, погибли.

Сегодня слишком многие из нас готовы существовать и гибнуть, как свиньи, но не жить и умирать как люди. Даже будучи отлученным уже от корыта, даже видя последний взмах ножа над собственной глоткой,— мало кто вспоминает о своем утраченном человеческом достоинстве, не говоря уже о попытках его отстоять. Жизнь вне Пути — не более чем сон и гибель.

Нам может лишь сниться, что мы — свободные и равноправные личности, живущие среди подобных себе свободных и равноправных личностей, объединяемых общими интересами. На деле эти интересы, эти свободы и эти права несут в мир только блуд и убийства, несчастья и бесчестия, которые неизбежно возвращаются к нам из мира через других людей с хаотически умноженной силой, и чем позже, — тем сильнее и ужаснее для нас.

Прежде чем винить кого-то в собственных несчастьях или бесчестии, нужно прояснить свои чувства, свою память, свой рассудок до такой степени, чтобы найти то место и время жизни, когда сам пустил в себя стрелу гибели, думая, что пускаешь ее в другого человека. То же самое верно и применительно к любым человеческим общностям: от семьи до народа,— с соответственным усилением и продлением во времени и пространстве.

"Хочешь мира — готовься к войне".

Латинская пословица

Война против преступных сообществ также есть исполнение жизненного долга каждым из нас — в меру своих сил и умений, в меру своих способностей и прав, в меру своего положения и движения на Пути. Эта война есть истинное проявление любви к людям, ставшим отступниками и преступниками, есть пробуждение их, уснувших в гибельном сне, и одновременно — побуждение вернуться на Путь, направить свои силы в истинную сторону.

Напротив, в общества, следующие по Пути, следует стремиться и, если они отсутствуют или разрушены, то воссоздавать их заново в необходимом качестве. Эти действия также являются обязанностью, налагаемой на каждого из нас движением по нашему Пути. Поэтому такое движение требует освоения и овладения всё более полным рядом обстоятельств места и времени.

Верное понимание своего жизненного долга непременно содержит в себе четыре основных обязательства, указанные ранее:

— полноценное продолжение своего рода;

— война против преступных сообществ;

— утверждение обществ, следующих по Пути;

— освоение, подчинение и преодоление всё более полных рядов обстоятельств места и времени.

Исполнение этих взаимосвязанных обязательств, собственно, и есть истинное движение по Пути. Оно восстанавливает единство и полноту нашей человеческой сущности, а тем самым — нашего народа и нашей Родины, возвращает мир к единству и полноте Истины. В противном случае каждый из нас неизбежно обрекает себя на бессмысленные, хаотические, мучительные и гибельные блуждания вне Пути.

Никто из нас не пройдет Путь вместо другого, и никто другой: ни родители, ни родственники, ни друзья, ни наемники,— не пройдут наш Путь вместо нас и за нас. Здесь невозможны никакие транспортные средства: ни самолеты, ни поезда, ни автомобили, даже никаких лошадей и носилок нет.

“Жизнь без труда — воровство. Труд без искусства — варварство".

Рёскин

То же касается и собственного труда. Все попытки "въехать в рай на чужом горбу" обречены в конечном счете на крах и гибель, они противны самому характеру и смыслу Пути, они есть преступление на Пути — и ничего более.

Лживы любые обещания кого бы то ни было дать человеку больше, чем он создал своим умом и своим трудом, обещания помочь ему "перескочить" через ряд необходимых обстоятельств места и времени. Такие обещания есть верный признак преступного сообщества, с которыми каждый из нас обязан вести войну. Даже исполнение этих обещаний, в основном редкое и временное,— свидетельствует о том, что увлеченный ими и вовлеченный в них человек на деле стал членом преступного сообщества.

В самом простом и понятном виде образ подобного преступного сообщества, причин и последствий соучастия в нем был явлен жителям России через множество финансовых "пирамид": от МММ Сергея Мавроди, "Властелины", "Русского Дома Селенга", "Чары", "Хопра" и им подобных — до ГКО, рухнувших 17 августа 1998 года.

Те, кто временно "обогатился" в результате действия этих сообществ, безумно использовал безумие иных людей, их желание жить чужим трудом. То же самое можно сказать обо всех бесчинствах последнего времени, связанных с "демократизацией", "приватизацией" и "реформами" нашей Родины. Их итог — хаос и гибель.

Уже было сказано, что Честь выше Справедливости, а Справедливость выше Порядка. Это их соотношение является для нас действительным, естественным и верным, что выражено и подтверждено самим русским языком.

"Люди признают силу справедливой, будучи неспособными сделать справедливость сильной".

Паскаль

Поскольку наш ум, рассудок и даже чувства в настоящее время сильно помрачены, то следует с возможной тщательностью прояснить сущность и смысл понятий "порядка", "справедливости", "чести", а для этого — обратиться к истине и символам нашего языка. Ведь иного, лучшего способа для прояснения сущности понятий, а равно иного, лучшего оружия для войны с преступниками и врагами у нас нет.

Порядок, собственно, означает движение "по ряду", то самое освоение, подчинение и преодоление различных обстоятельств места и времени, которое обязан самостоятельно осуществить каждый из нас своим умом и своим трудом. Так же очевидно, что понятие "ряда" в русском языке близко понятию "рода". Оба они описывают собой систему соразмерных величин: соразмерных либо в пространственно-временном ("ряд"), либо в причинно-следственном ("род") отношениях. Эти понятия несут в себе общее значение мерности и меры движения (из которых исходит и понятие "смерти") — тех символов, отсутствие которых делает любые действия хаотичными, произвольными и бесчестными. Движение по ряду, тем не менее, может быть правильным или, наоборот, неправильным.

Представления о "правом", как о лучшем, образцовом, желательном качестве любого действия особо закреплено в русском языке. Из него исходит не только понятие "справедливости", но и множество родственных понятий: "права", "правоты", "правды", "управления", "направления", "православия", "праведности", "правосудия" и так далее. Более того, понятие "правого" соотнесено с понятием "прямого" как через соответствия типа "распрямить-расправить", так и через соответствия типа "правда-кривда". То есть прямое и правое действие, движение утверждаются в нашем языке как равносильные и противопоставленные действиям и движениям левым, кривым.

Одним из сильнейших возражений против Православной веры, возражений именно символических, например, является указание на то, что в самом слове "православие" нарушен корневой порядок, и "право-" стоит слева, то есть в ненадлежащем по имени и смыслу месте. Несомненно, это так, если полагать Православие чем-то находящимся вне человека. Если же полагать Православие внутренним и предложенным к пониманию всем остальным ("Возлюби ближнего своего как самого себя"), то видимое противоречие снимается, и всё становится на свои истинные места, как и должно быть.

"Не мир Я принес, но меч".

Евангелие от Матфея

Правильное движение по ряду обстоятельств места-времени и есть движение по Пути. Но, помимо внутренней направленности действия и движения, необходимо их соответствие внешним, символическим свойствам Пути, которые выражены и прояснены в понятии Чести.

Собственно Честь как свойство Пути есть воинская готовность человека идти на бой с врагом и на смерть здесь и сейчас, безусловно, чисто и победно. Исторически проявления такой готовности в русском народе существовали всегда, вплоть до последнего времени. Они существуют даже сейчас, однако в хаотической и безумной форме, поскольку, хотя слово-символ "честь" сохранялось, сущность его уже была утеряна и не утверждалась даже теми общественными институтами, которые выполняли в нашем обществе формально воинские функции.

Соответственно, и люди, которые ис

полняли в СССР воинские функции, в массе своей были уже не воинами, но лишь армейскими чиновниками, что сказалось на последующей судьбе материально мощной (и, более того, даже гипертрофированной в этом отношении) Советской Армии. Точно так же, хотя по времени дольше, а по формам разнообразнее,— происходило расстройство и помрачение понятия о чести в дворянском сословии Российской империи: сначала сведенное к частному понятию о личной чести дворянина, а затем и закономерно разрушенное в этом своем частном и неверном качестве.

Данная потеря была и до сих пор остается для нашего общества самой существенной и невосполнимой, поскольку проявления Чести в действиях на символическом уровне — как благочестия, и на телесном уровне — как честности, до сих пор ясны и доступны каждому из нас.

Понятие "чести" в русском языке соотносится с родственными ему понятиями "чистоты", "части" и "счастья". Человек чести счастлив, поскольку чист в поступках и помыслах своих, поскольку осознает себя как часть своего общества и своего народа, их движения по Пути, и в этом качестве себя как необходимую часть Пути. Честь как явление рассудочной, политической природы, кроме того, реализуется через общение людей и представляет собой высшую форму такого общения. В этом своем качестве честь связана с понятием "меры" и "долга", ее мера и есть мера долга, мера точного различения должного и недолжного. Человек чести, например, знает, что такое в тех или иных обстоятельствах места и времени недолжное добро, и чем оно хуже должного зла.

"Зло вырастает из добра, когда не умеют управлять и надлежащим образом пользоваться добром".

Демокрит

Это состояние является состоянием неизменного, равномерного и прямого движения по Пути, увлекающего за собой в конце концов любые материальные и душевные обстоятельства места и времени. К такому состоянию следует стремиться, о его возможности и необходимости каждому из нас следует помнить в самые тяжелые моменты жизни, обычно связанные с открытием и преодолением определенного ряда действий, когда человеку открываются (в духе, и — скажем прямо — в Святом Духе) новая земля и новое небо.

Эти моменты движения по Пути неразрывно взаимосвязаны между собой. Преодоление одного ряда действий и открытие иного, более сложного и высокого — требуют особого сочетания действий с обстоятельствами места и времени. Поэтому включение в любой ряд по необходимости должно сопровождаться и некоторым обрядом, сколь бы мимолетен и неуловим он ни был.

Ведь любой реально существующий, на Пути или вне его, ряд суть некая закрытая система величин с установленными между ними связями. Чтобы войти в этот ряд, необходимо открыть его, то есть разорвать связи между несколькими членами ряда и установить их заново, уже со своим собственным участием в них. Исполнение условий такого открытия, или, иными словами, преодоление энергетического, силового порога данной системы через столкновение с ней, движение "об ряд" — составляет суть всякого обряда как специального действия.

Совершение обрядовых действий поэтому — не прихоть, не формальность, не "пережиток прошлого", а постоянная жизненная необходимость, иногда суровая, безотлагательная и жесткая: как бой с врагом, как переход через Рубикон, или как роды у женщины. И правильно пройти этот рубеж между различными рядами действия бывает достаточно сложно, поскольку, помимо собственной готовности человека к обряду, должна существовать и готовность к обряду системы внешних величин. Эти системы также движутся, развиваются и изменяются, порог проникновения в них со временем то возрастает, то снижается и порой становится доступным для специально подготовленного к обряду человека.

Закономерности подобных изменений, особенно в применении к сложно организованным, высокого уровня системам — основа и объяснение реальной иерархии человеческого общества. Ведь мало перейти из ряда в ряд, мало перейти из ряда в ряд правильно, мало перейти из ряда в ряд правильно и чисто — нужно еще знать и понимать, как и зачем это делается.

Такое знание и такое понимание суть свойства посвященных. Эти свойства на телесном уровне проявлены как просвещение, на душевном — как собственно посвящение, и на символическом — как святость. Важно при этом, что просвещение доступно и в одностороннем порядке, посвящение требует усилий как посвящаемой, так и посвящающей стороны, а святость достигается только путем собственных усилий и сверхусилий.

"Учатся у тех, кого любят".

Гёте

Нынешняя система обучения и воспитания людей насквозь материальна, телесна и правильно именуется системой просвещения. Однако ее нынешние претензии на абсолютность и всеохватность даваемого "просвещением" знания опровергаются самой жизнью.

Высшее образование лишь формально, а по сути — ничем и никак — не помогает современному человеку при его столкновении даже с самыми низшими рядами политического действия, управления. Самые лучшие специалисты, свободно оперирующие в своих рядах телесного действия, оказываются, как правило, беспомощными и бесправными перед произволом мельчайших чинов и чиновников власти, но полагают это почему-то свидетельством собственной "чистоты" и "властной грязи".

Хотя на деле самый мелкий чиновник и управленец оперирует по преимуществу в качественно более высоком ряду действия, чем самый крупный врач, конструктор или ученый-"естественник". А бесчестие и произвол этого чиновника — бесчестие и беда не только власти, но всего больного общества в целом, а "чистого", "честного", "аполитичного" специалиста, рабочего или крестьянина — в особенном и в частном. Такие "честные специалисты" более всего похожи на сумасшедших, постоянно моющих только руки и ничего более, а затем с гордостью демонстрирующих чистоту своих рук окружающим.

Подобного рода безумие свойственно и воинам, полагающим обманом и грязью действия священников на символическом уровне, которых они попросту не понимают и не хотят понимать в безумии своем.

Путь же един, и общество — едино, а высший уровень бытия всегда проявлен в более низких уровнях и опосредует, описывает их собой. Обратное утверждение — неверно.

Кроме того, одна степень иерархии — право и способность разделять обстоятельства места и времени, другая степень — право и способность соединять их в целое, третья степень — право и способность управлять целым, оживлять его своей сущностью. В зависимости от того, какого уровня бытия: телесного, душевного или символического,— касаются по преимуществу эти права и способности, каждый из нас движется по Пути как труженик, политик (воин) или идеолог (священник).

Путь этот, тем не менее, пролегает одновременно во всех трех уровнях бытия. Он пролегает не только внутри каждого из нас, но и во внешнем мире, даже по земле, которую мы не случайно именуем Родиной. И движение по Пути, освоение мира каждым из нас не может оставаться делом только внутренним, особенно на низших уровнях — оно обязано проявляться и вовне. Как ни пытались истинные подвижники духа сокрыть свои движения, они проявлялись вовне чудесами, как о том свидетельствуют истории всех религий. Точно так же политические движения имеют своим следствием расцвет или упадок движений экономических, но никогда — наоборот. Достаточно вспомнить хотя бы "переворот в марксизме", произведенный Лениным, с заявленным первенством политической жизни над экономической.

Развитие любой народной общности всегда проявлялось в утверждении и защите своей Земли и своего Слова — именно как своих сверхсущностей, созданных общим трудом, пропитанных общей кровью, возвышенных общим духом народа, идущего по Пути, а потому и являющегося народом как сверхсуществом, а не механической "суммой населения".

Литература есть род воинского искусства, и только те писатели, кто правильно осознали себя и верно пожертвовали собой как воинами Слова, имеют право на Честь и Победу. Перед завершением этого нашего совместного перехода вспомним слова величайшего певца древности.

"Нет ничего худшего, чем блуждать в чужих краях".

Гомер

Вспомним, чтобы увидеть нашу прекрасную земную Родину как проекцию прекраснейшей Родины Небесной, и весь наш Путь — как страшный, почти невозможный, но единственно необходимый Путь возвращения отсюда туда.