ДУРАК

Ночь, дорога, облака.

Канава грязная.

Уронили дурака,

Кто не знаю я.

Разошлись в апреле швы.

Нитка грубая.

Смотрит морда, с головы

Вся безгубая.

Я творенье неизвестного мастера,

Нарисованы глаза мои фломастером.

Руки-ноги гвоздиком приколочены,

Валяется дурак в кустах у обочины.

Лежу песню пою.

Зарос бурьянами,

Мохом, плесенью,

Травами вялыми.

Так лежу в канаве зябну и валяюсь я,

А вокруг меня октябрь разгорается.

Вода леденцами зелеными, синими.

Деревья лимонами, апельсинами.

Земля шоколадными кремами нежными.

Небо сливками белоснежными.

Плавники бы мне да жабры,

Я бы сразу в пруд.

Всех бы раков распугал

На сотни верст вокруг.

Мне на пятки бы пружины,

Зычный голос мне,

Я бы прыгал да кружил

С диким гуканьем.

Мне б пожарников пугать

Всяких пьяных.

Подосиновики рвать

На полянах.

Трогать хвостики

Поросятам розовым,

Полоскать носки

В соке березовом.

Размахнуться, да вина полный живот налить,

Не во львиную мощь, так в обезьянью прыть.

Только я непьющий.

Я совсем не пью.

Чую, обвивает плющ

Жопу голую.

Так лежу и пою злую песню свою.

Иссушает люфт душу медлительностью.

Тараканы по руке, словно током трясет,

И размокшими бычками провоняло все.

Свечерело. Полутрезвый, полусытый я.

Раздаются в коридоре шаги сердитые.

Лицо недовольным изгибом дуется,

Запахом пропитанной осенью улицы.

Запахом березы ветви срез живой,

Запахом с мороза масла свежего.

Словно темной ночью в троллейбус влезть,

Словно вдруг почуять, что согрелся весь.

Как увидеть, что вода на солнце синяя,

Как найти огромный гриб подосиновый,

Как на рассвете вдруг понять, что выспался,

Как в ладонь твою цветастый бисер высыпать.

ДАГОР ДАГОРРАТ

На берегах Замбези ночь, зима.

Дырявым фарфором онемели дома.

Метро закрыто. Я бы конечно дошел,

Но мое "дошел" еще не значит хорошо.

Хорошо, хоть холодно, а не свежо.

Кто-то мусорный ящик поджег,

Я грею руки на шершавых боках.

Мое бремя выносимо, моя ноша легка,

Ведь я ожидаю Дагор Дагоррат.

Вокруг, как останки ископаемых рыб,

Скелеты елок в чешуе мишуры.

Внизу развязались, замерзли шнурки,

Вверху утомившийся город cпит.

Я прокурен, проколот, побит и помят,

Я лелею свои сгнившие костыли,

Но сейчас я единственный выживший солдат,

Стоящий одиноким пупом земли,

И я ожидаю Дагор Дагоррат.

На замерзшей стене написано fuck,

Скрючившись, как рак, я выдуваю табак.

В разбитое окно наблюдает луна.

Во всем мире не спим только я да она.

Мне плевать на двадцать градусов и снежную пыль.

Я бомба и я готовлю фитиль.

У помойки, ссутулился, чтобы не дуло,

Прикурить от тлеющей ножки стула.

Дым выдувая и с криком "Ура!",

Я начинаю Дагор Дагоррат,

Я приближаюсь к Дагор Дагоррат,

Я прикасаюсь к Дагор Дагоррат,

Я погружаюсь в Дагор Дагоррат,

Я растворяюсь в Дагор Дагоррат.

И вот я вижу его в багровом рассвете,

В каждом стылом подъезде, в каждой старой газете,

Я читаю его в ваших следах на снегу

И в рельефе своих обмороженных губ.

Город спит, хоть новый год начался

Не месяц назад, а только сейчас.

Я сочиняю песню, у меня время есть.

мне идти еще километров шесть.