Утром первого дня, когда предстояло снимать единоборство Карра с мустангом, небо оказалось затянутым облаками, что сулило непреодолимые проблемы при монтаже. Прежде небо было ясным, голубым. Новые погодные условия помешают соединить сегодняшние удачные кадры с уже отснятым материалом.

Надо направить объектив так, чтобы в него не попало небо, подумал Джок. Такой ракурс может оказаться интересным. Хотя и отличным от того, что он планировал. Режиссер решил, что поступит именно так. В любом случае это станет репетицией. Он увидит скрытые возможности эпизода. Изучит материал, подправит освещение, придумает новые детали действия и конфликта в дополнение к тем, что уже породил в его воображении сценарий.

Во время завтрака, потягивая кофе, Джок раскрыл свои намерения Джо.

— Я думал, вы не захотите снимать при таком небе, — сказал оператор.

— Допустим, ничего не получится. Что мы потеряем, кроме нескольких тысяч футов пленки? Но если на нас снизойдет озарение…

Джок не закончил фразу.

— В таком случае вы потратите дни, возможно, недели, пытаясь снова поймать этот кадр. Потому что небо изменится, — произнес Джо.

— Все равно мы узнаем нечто новое. Прес что-то откроет для себя. Это станет прогоном.

— Таких звезд, как Карр, не используют для репетиций, — сказал Джо, собирая свои записи и страницы сценария, успевшими стать грязными от частых прикосновений.

Он отошел от стола.

— Джо!

Джок позвал оператора тихо, чтобы не привлечь внимания остальных.

— Он сказал что-нибудь? О том, как он себя чувствует? Боль прошла?

— Гордый человек не любит говорить о боли.

— Вы что-то заметили? Уловили?

Джо покачал головой.

— Тогда почему?

Оператор, снова качнув головой, направился к выходу. Джок последовал за ним.

Они покинули столовую. Джо сказал:

— Когда со мной случилось такое доктор предупредил, что через восемь недель я смогу делать все что захочу. Не перетруждая себя. Кроме вождения машины без гидроусилителя руля. Он запретил мне долго использовать мышцы рук, плеч, груди и спины.

— Как может Прес сыграть сцену единоборства, не используя всерьез эти мышцы? — спросил Джок.

— На вашем месте я бы подумал о Риане. Сейчас.

— Карр говорил с вами?

— Он не сказал ни слова! — запротестовал Джо.

— Разве Прес не говорит об этом в конце каждого дня, когда вы приходите к нему в трейлер?

— Нет.

— О чем он говорит?

— Он лишь спрашивает, как идет съемка. Удовлетворен ли я отснятым материалом.

— Понравилась ли вам его игра… — произнес Джок, уязвленный тем, что актер интересуется мнением оператора, а не режиссера Финли.

— Мы оба — ветераны, — пояснил Джо. — Думаю, это ему помогает.

— Неудивительно, что он не может полностью проявить свой талант. Он не отдает себя целиком в руки режиссера! Не доверяет ему.

— Он никогда таким не был, — сказал Джо.

Голденберг слишком поздно понял: Джок Финли воспринимает эти слова как обвинение в свой адрес.

— Вы хотите сказать — с другими режиссерами.

— Этого я не говорил, — возразил Джо.

— Сукин сын! После того как я выстроил образ и картину вокруг него, заставил делать вещи, которые, по признанию самого Карра, ему никогда прежде не приходилось выполнять. И сейчас он не идет за поддержкой ко мне! Увидев смонтированный материал, Прес не нашел добрых слов. Он не говорит со мной. Не спрашивает меня: удовлетворен ли я, нравится ли мне его игра!

— Не питайте к нему ненависти! — взмолился Джо.

— Ненавидеть актера! Нет, я не испытываю ненависти к актерам. Как и к плохим декорациям. Или к дерьмовому диалогу. Или к невыразительному освещению. Все это меня оскорбляет. Но я не трачу душевных сил на ненависть. Даже к величайшим актерам. Даже к вашему Королю!

Если бы Джо Голденберг не испытывал чувства долга по отношению к Карру, если бы он не знал, что снимается превосходный фильм, если бы они не были так близки к финалу, оператор бы уехал отсюда. Прямо сейчас.

Вместо этого он решил ради Карра умиротворить Финли, потому что чувствовал, что злость молодого человека может оказаться опасной.

— Финли, вы подошли к концу великолепной картины. Никто не может это оспорить. Каждый критик и каждый зритель, которые увидят ее, навсегда запомнят ваше имя. Что бы не делали Прес или девушка, эта картина — ваша. Поэтому вы не можете ничего потерять. Если только закончите ее.

Когда я сказал, что Карр не был таким, я не имел в виду, что он не был таким с другими режиссерами. Дело в том, что я не видел его таким неуверенным в себе, нуждающимся в одобрении, поддержке.

Так что дело не в этом. Карр очень уважает вас как режиссера. И не хочет волновать вас, обременять своими проблемами, ограничивать ваше воображение. Он, как и вы, желает, чтобы картина удалась! Вот и все.

— Есть другая причина, — предположил Джок. — Чувство вины!

— Вины? — удивленно спросил Джо.

— Да, вины! О чем, черт возьми, мы говорим сейчас? Посмотрим правде в глаза. Вы говорите мне: «Не переусердствуйте. Он пожилой человек, переживший сердечный приступ. Если мы попросим его выложиться в этой сцене, он может умереть». Верно?

— Допустим, да.

— Позвольте мне напомнить вам, мистер Голденберг, что мы оказались в этой ситуации, потому что Престон Карр скрыл от меня правду. Он мог до подписания контракта сказать мне: «Финли, я хочу, чтобы ты знал — у меня был сердечный приступ. Если соответствующие ограничения помешают работе, я не могу сниматься в твоей картине». Или я был не вправе рассчитывать на честность? Прошу слишком многого от Короля, который получает миллионные авансы? Он доходит вместе со мной до своей большой сцены. И посылает ко мне вас, чтобы вы попросили меня не утруждать его. Я не считаю это честным, порядочным поступком профессионала!

Сейчас Джок говорил уже довольно громко. Джо испугался, что их услышат. Поэтому он стал защищать Карра шепотом.

— Он не просил меня говорить с вами. Вспомните, это вы хотели побеседовать со мной.

— Только потому, что вы вашими действиями, вашим отношением заставили меня поверить в то, что вам есть что мне сказать! — яростно выпалил Джок.

— Да, мне действительно было что сказать вам. Если вы поведете себя правильно, учтете его физические возможности, вы получите от Карра все, что вам нужно. Может быть, не все, что вы хотите получить, но достаточно для создания великолепной картины. Работайте с ним, а не против него. Поддерживайте его, а не бросайте ему вызов за вызовом. Он — гордый человек. Он будет стараться сделать то, что ему не по силам. Это может закончиться плохо… для всех нас. Вот что я хотел сказать.

— Как насчет сегодняшнего дня? — спросил Джок, игнорируя мольбу Джо.

— Мне не нравится это небо. — Джо отвернулся от Финли, посмотрев на съемочную площадку и небо.

— Даже если мы выберем другой ракурс и используем в качестве фона горы?

— Это возможно. Однако успех маловероятен.

— А если я использую Риана для репетиции со съемкой?

— Я согласен, — сказал Джо, все еще ожидая ответа на свою отчаянную мольбу.

— Я узнаю прогноз погоды. Поговорим позже.

Джок ушел, так и не пообещав Джо не давить на Карра, не бросать тому вызов. Оператор проводил режиссера взглядом; его страх усилился.

Через полчаса Джо получил сообщение от ассистента режиссера: завтра мог пойти дождь. Это обещало потерю не одного, а двух дней. Поэтому сегодня состоится репетиция со съемкой всей сцены единоборства. С Рианом. Джок велел передать Карру, что он не понадобится.

Поскольку Карр знал, что он участвует в последней сцене, это известие удивило его. Он пришел на съемочную площадку в сером кашемировом пиджаке и малиновой «водолазке». На его лице были видны следы усталости и солнечных ожогов, но в целом он выглядел, как в тот день, когда Джок впервые увидел его на ранчо.

Джок и Риан прошли на середину съемочной площадки. Финли начал пересказывать эпизод. При этом он размахивал руками, как боксер, изображающий бой. Сейчас режиссер целиком состоял из энергии, движения, физической силы. Объяснение сцены приносило ему удовлетворение, сравнимое с сексуальным. И обычно он делал это с большой самоотдачей.

Он подробно описал Риану, что ему нужно делать. В какой-то степени ход сцены будет определять мустанг — ее важный участник. Джок объяснил, что должно остаться на пленке к концу съемки.

Риан слушал режиссера; его глаза внимательно смотрели то на Джока, то на столб, к которому будет привязан мустанг. По словам и жестам режиссера Риан рисовал в своем воображении реальную ситуацию, которую ему предстояло изобразить. Время от времени Риан задумчиво кивал. Джок перечислил все элементы сцены; подход к животному, использование веревки, удар шляпой по морде мустанга. Риану предстояло сломить животное, подчинить его своей воле, почти поставить на колени, подвести к пандусу ждущего грузовика, завести в кузов. Последний момент, когда Линк отпускает животное на свободу, предстояло снимать отдельно, не в ходе этой репетиции. Когда Финли наконец замолчал, Риан снова задумчиво кивнул.

— Выберите животное, с которым вы хотите работать. Потому что, когда мы начнем снимать, камера будет работать непрерывно. Я решил снять всю сцену за один дубль, который мы сможем использовать при необходимости.

Риан пристально посмотрел на Джока.

— Это — ваш шанс, Риан. От него зависит, попадете вы в картину или нет.

Финли повернулся и ушел. Риан проводил взглядом Джока и зашагал к конюхам, которые держали мустангов.

Когда режиссер вернулся к камере, Джо Голденберг оторвался от видоискателя. Финли обратился к оператору так, словно час тому назад между ними ничего не произошло.

— Я хочу снять всю сцену без остановок, непрерывно. Сколько у вас здесь пленки?

— Почти четыре сотни футов.

— Перезарядите камеру! Не будем рисковать! — приказал Джок.

Джо не стал спорить; он лишь отдал распоряжение своему ассистенту. Престон Карр и Дейзи сидели неподалеку от камеры, в тени открытой палатки, и наблюдали за происходящим. Карр понял значение слов, произнесенных Джоком. Режиссер как бы внезапно заметил актера. Он подошел к Карру, поздоровался с ним, спросил, не болит ли плечо. Потом Джок объяснил:

— Мы снимаем репетицию. Я хочу выяснить, можем ли мы обойтись без монтажа. Поэтому я попросил Риана сыграть всю сцену. Потом мы посмотрим проявленную пленку и определим, где он допустил ошибки. И к чему мы должны стремиться, снимая вас.

— Хорошая идея, — согласился Карр.

— Мне очень нравится ваш пиджак, — сказал Джок. — Когда мы вернемся в Лос-Анджелес, я попрошу вас дать мне телефон вашего портного.

— Я заказывал его в Лондоне, — сказал Карр, глядя мимо Джока на Риана, который вел одного из выбранных жеребцов по «полю брани».

Животное шагало неохотно, мотало головой, но не слишком яростно. Риан отдал его конюху и взял другого мустанга. Потом третьего. Четвертый мустанг казался достаточно агрессивным. Риан остановил свой выбор на нем. Главный конюх взял веревку и увел животное, чтобы сделать ему инъекцию слабого успокоительного. Подобный укол делал мустанга более покладистым. Вернувшись с жеребцом, конюх привязал веревку к столбу.

Риан снова посмотрел на животное, повернулся к Джоку и крикнул:

— Я готов!

— Сыграйте сцену для Джо, — отозвался Джок.

Риан отправился на исходную позицию. Постоял в задумчивости, махнул рукой Джоку, который переглянулся с Джо.

— Начинайте! — крикнул режиссер.

Риан проделал все необходимое, не играя, а лишь обозначая свои действия. Он наклонился, сделал вид, будто отвязывает веревку. Повернулся спиной к камере, потом лицом к ней. Потянул мустанга на себя и в нужный момент отпустил его. Воспользовавшись шляпой как оружием, надел ее себе на голову, чтобы снова освободить руки. Манипулируя воображаемой веревкой, как бы приблизил к себе мустанга, подчинил своей воле и завел по пандусу в кузов грузовика.

Джок посмотрел на Джо.

— Годится?

— Да.

Режиссер крикнул Риану:

— О'кей, Арт! Так мы и будем снимать.

Затем, как бы неожиданно для самого себя, Джок добавил:

— Вот что! Давайте попробуем без рубашки.

Режиссер посмотрел по сторонам.

— Гример! Взгляните, не нужен ли грим для тела. Что скажете, Джо?

Джо Голденберг поглядел на Джока, на Риана, потом в видоискатель и снова на Джока:

— Меня все устраивает.

Но он не сумел полностью скрыть свое раздражение. Если они всего лишь снимают репетицию, тогда зачем Риану сбрасывать рубашку? А если это не репетиция, то почему ему, Джо, не сказали об этом? Голденберг ощущал присутствие возмущенного Престона Карра.

В этот момент Мэннинг сфотографировал Карра. Разъяренный актер услышал звук, повернулся, зло посмотрел на Мэннинга, который тотчас сделал еще один снимок. Затем Мэннинг направил камеру на Риана. Фотограф мгновенно поменял объектив, несколько раз заснял, как гример накладывает грим на сильное, загорелое тело Риана.

Закончив свою работу, гример обернулся и крикнул:

— Все, Джок!

Не глядя на Джо, Финли спросил оператора:

— Вы готовы?

— Готов, — сдерживая гнев, ответил Джо.

— Начинаем! — обратился Джок к своему ассистенту.

Ассистент расставил всех людей по своим местам и добился нужной тишины. Финли посмотрел на Карра, который мрачно глядел на Риана.

— Мотор! — крикнул Джок.

Обнаженный по пояс мускулистый Риан направился к веревке, взял ее, щелкнул ею о землю. Все это уже было снято ранее, но повтор был необходим, чтобы подвести Риана к его сцене. Риан снова щелкнул веревкой, дернул животное, которое попятилось назад, пытаясь освободиться. Хотя мустанг получил обычную дозу успокоительного, Риану приходилось применять всю свою силу, чтобы оставаться на ногах. Воздействие человека на животное и животного — на человека, их воля, их физическая энергия — все это было видно очень ясно. Сила, быстрота Риана, позволявшие ему противостоять мустангу, были изящными, впечатляющими.

Но прежде всего обращало на себя внимание то, что Риан был на тридцать лет моложе Карра. И Престон, наблюдавший за дуэлью человека и животного, видел это лучше всех. Карр буквально проживал каждое движение, каждый поворот великолепного тела Риана. Все это напоминало актеру о том, что перед ним человек намного моложе его.

Битва продолжалась, проходя через этапы, запланированные Джоком. Каждая фаза занимала больше времени, чем он предполагал, потому что животное оказалось очень упорным. Но Джока это устраивало. Борьба должна быть серьезной, тяжелой. Она требует от человека полной отдачи. Чем более длительной, напряженной будет схватка, чем менее ясным будет казаться ее исход, тем лучше для дела.

Когда Риан откинул борт кузова, чтобы освободить животное, Джок крикнул:

— Стоп!

Режиссер испытывал огромное облегчение. Сцена удалась! Она станет отличным финалом картины.

Джок повернулся к Джо, чтобы спросить его, как прошла съемка. Но режиссер обнаружил, что Престон Карр покинул свое кресло; подойдя к камере, он наблюдал за сценой из-за плеча Джо.

— Джо?

— Я все заснял, — ответил Голденберг.

Стоявший рядом Карр ничего не сказал. Он стал удаляться от камеры.

— Получасовой перерыв, — сказал Джо своему ассистенту. — Подготовьте площадку к повторной съемке.

Престон Карр, который почти дошел до палатки, оглянулся, посмотрел на Джока Финли, затем зашагал дальше к джипу, чтобы отправиться к своему трейлеру с кондиционером. Дейзи поспешила за ним; она догнала Карра в тот момент, когда актер уже садился в машину.

После ленча еще раз сняли сцену с Рианом. Потом еще два раза. Первый дубль оказался совершенно негодным — животному дали или слишком большую дозу успокоительного, или оно просто было трусливым и вялым. Второй дубль получился хорошим, но не идеальным, потому что Риану не сразу удалось надеть шляпу на голову.

Последний дубль оказался наилучшим. Риан почувствовал сцену, обрел уверенность в работе со смелым мустангом; борьба стала более яростной, победа — более значительной.

Джок приказал отправить все четыре дубля в Лос-Анджелес, срочно обработать и вернуть ему не позже утра.

Если Джоку требовалось оправдание его решения работать с Рианом, то он получил его на следующий день. Дождя не было, но пасмурная, ветреная погода изменила облик пустыни. Тяжелые грозовые тучи затянули небо. Ветер гнал их, точно грязных овец. Все небо, казалось, бежало в одном направлении. Песчинки, поднимаясь в воздух, носились по лагерю, точно дробь.

Джок радовался такой погоде. Не только потому, что сбылось предсказание, которое он сделал Джо. Теперь он получил время посмотреть материалы с Рианом, подумать, обсудить планы на будущее. Из Лос-Анджелеса сообщили, что вертолет, вероятно, не сможет прилететь из-за сильного встречного ветра. Но Джок связался с управляющим студии и потом — с ее главой. После оценки потерь, к которым могла привести задержка, пилоту приказали подняться в воздух.

Полет был тяжелым. При посадке из-за сильного ветра вертолет едва не врезался в грузовик с генератором, который стоял возле посадочной площадки. Но машина все-таки приземлилась. Коробки с пленкой понесли в проекционный трейлер. Когда Джоку сообщили, что пленка заряжена, он не пригласил Джо. Он хотел увидеть материал в одиночестве.

Финли просмотрел все четыре дубля. Он попросил механика повторить их. Теперь ему больше всего понравился четвертый дубль. Он просмотрел еще два раза. Борьба, цвета, возбуждение — здесь присутствовало все, что хотел видеть Джок. Если в какие-то мгновения подмена Карра Рианом становилась явной, то эту проблему можно решить с помощью одного или двух дублей. Но факт был налицо: при необходимости Джок сможет закончить фильм с Артом Рианом. Поймет ли это Престон Карр? Если да, то как он отреагирует на это? В глубине души Джока зрела убежденность в том, что только участие Карра придаст картине абсолютную реалистичность и честность. Чтобы не испытывать в дальнейшем чувства неудовлетворенности и спустя недели не покидать проекционную, упрекая себя в проявлении слабости, он обязан настоять на том, что считал необходимым. Он должен снять Карра! Чем лучше выглядел Риан на экране, тем сильнее становилась уверенность Джока в том, что ему нужен Карр. Приняв решение, режиссер послал за Джо Голденбергом и показал ему первый и четвертый дубли. Джо смотрел с бесстрастным выражением лица. Финли приказал механику повторить демонстрацию дублей.

— Ну? — спросил наконец Джок.

— Несомненно, этот вариант сработает, — сказал Джо.

— Я знаю, что сцена удалась! Но я хочу знать, что вы думаете о Карре?!

— Когда я сказал, что этот вариант сработает, я имел в виду следующее: если немного изменить ракурс, никто не догадается, что в кадре — не Карр.

— А если я не соглашусь удовлетвориться этим, что тогда? — спросил Джок.

— Я вас не понимаю, — солгал Джо.

— Я хочу, чтобы эта сцена была честной! Я хочу Карра!

— Джок, пожалуйста!

— И я хочу знать, что вы скажете Карру, если он спросит вас. А он это сделает, — с вызовом произнес Джок.

— Я не стану его обманывать, — просто ответил Джо.

— Что вы имеете в виду? — настаивал Финли.

— Я скажу ему, что, по-моему, Риан может справиться. Только профессионалы поймут, что это дублер, — твердо произнес Джо.

— О'кей, — сказал Джок. — Спасибо за то, что вы честны со мной.

— Я могу идти, босс? — спросил Джо.

— Конечно, мистер Голденберг, конечно.

Джо покинул трейлер. Механик все видел и слышал. Он пытался делать вид, будто поглощен работой, но привлек к себе внимание Финли, закурив сигарету.

Не глядя на него, Джок сказал:

— Ну и работа! Человек выбивается из сил, строит планы, пишет, мечтает, снимает! И в последний момент происходит нечто подобное.

— Да, — с сочувствием произнес механик.

— Вы бы догадались? — внезапно спросил Джок.

Удивленный механик не смог ответить на вопрос, который он не понял.

— Просмотрев эти кадры, вы бы догадались, что это Риан, а не Карр?

Лицо механика стало задумчивым. Джок испытывал его профессионализм.

— Ну… я бы смог это понять. В конце концов есть только один Престон Карр.

— Совершенно верно! Вы сами это сказали. Есть только один Престон Карр. Любой зритель, видевший его на экране, поймет это! Нам не удастся обмануть публику. Это должен быть Карр. Вы совершенно правы.

Джок покинул трейлер и зашагал по лагерю. Песчинки ударялись о его лицо. Небо потемнело еще сильней. Свинцовые тучи двигались со скоростью и целеустремленностью атакующей армии. Джок увидел, что вдали уже идет дождь.

Финли размышлял о том, что и как он должен сказать. Начать следует со слов киномеханика. Или, имея дело с таким человеком, как Престон Карр, лучше всего заявить; «Прес, дорогой, не волнуйтесь! У вас нет причин для беспокойства. Мы будем работать с Рианом. Снимаем его, используя подходящие ракурсы, дадим крупным планом, и публика ничего не заметит. Даже не догадается».

Но внезапно размышления Джока о наилучшем подходе потеряли практическое значение. К режиссеру приближался Престон Карр; актер был без шляпы, его волосы развевались. Сквозь вой резкого, порывистого ветра Джок услышал голос Карра:

— Говорят, вы получили проявленные дубли!

— Да, Прес.

— Вы их видели?

— Да. Они…

— Я хочу сам посмотреть их! — перебил режиссера Карр.

— Конечно, Прес. Конечно. В любое время.

— О'кей!

Джок пошел вслед за Престоном Карром к проекционному трейлеру, но актер остановил его.

— Я пойду туда один!

— Пожалуйста. Пожалуйста, Прес. Как вы пожелаете.

Финли замер. Карр продолжал шагать к трейлеру. Джок стоял на ветру, раздувавшем его брюки и твидовую куртку. Он поднял воротник, рассеянно застегнул нагрудник. Все это время он обдумывал свой следующий шаг. Джо. Да, Джо. Он направился к трейлеру Голденберга.

Когда Карр вошел в трейлер, механик заканчивал перематывать пленку. Он тотчас заволновался, потому что принадлежал той эпохе, когда звезды были идолами, самым ценным достоянием студии, источником работы для тысяч людей. А Престон Карр был Королем всех звезд.

— Мистер Карр!

— Финли сказал, что у вас есть новые пленки. Покажите их.

— Да, сэр!

Карр придвинул походный стул, сел на него. Положил локти на узкие деревянные подлокотники, сплел пальцы, оперся подбородком о большие пальцы. Появились первые кадры. Глаза Карра, из уголков которых струились морщинки, были прикованы к экрану — там развивалось действие.

Цвета были яркими, сочными, животное — сильным, красивым. Но Престон Карр видел только одно. Риан, будучи на тридцать лет моложе Карра, двигался с легкостью, которая могла вызвать у пожилого человека восхищение или ненависть.

Вскоре Карр стал замечать детали, мелкие и более значительные, говорившие о том, что на экране — другой человек. Совсем не Престон Карр. В какие-то мгновения актер даже успевал разглядеть лицо Риана. Карр видел несвойственные ему жесты и движения. Плечи Риана были немного покатыми, как у боксера, в то время как плечи Престона Карра, восхищавшие лондонских портных, были прямыми. Большие пальцы ног у Риана смотрели наружу, а у Престона Карра — внутрь. Это придавало определенное своеобразие походке актера.

Внезапно пленка закончилась. Белый экран ослепил Карра, заставил его отвести глаза в сторону.

— Еще раз! — потребовал он.

Повторная демонстрация началась.

Финли подошел к трейлеру Голденберга. Он застал Джо за чтением одного из четырех сценариев, присланных ему агентом, который хотел привлечь к ним внимание оператора и получить его подпись на контракте. Джо Голденберг тоже был в некотором смысле звездой.

При появлении Джока оператор поднял голову, вынул изо рта трубку. Загнув страницу, отложил сценарий в сторону.

— Он в проекционном трейлере. Смотрит дубли.

Джо ничего не ответил; он лишь выбил пепел из трубки, постучав ею о край глубокой пепельницы. Потом снова начал набивать трубку табаком.

— Он сам все увидит. Как бы мы не снимали, нельзя скрыть, что это Риан. Мы должны что-то сделать!

— Что вы намерены предпринять? — спросил Джо.

Он отделил себя от Джока, употребив местоимение «вы», а не «мы». Оператор начал раскуривать трубку.

— Не знаю, — сказал Джок, ожидая каких-то предложений.

Но Джо молча возился с трубкой.

— Вы наверняка попадали в подобные ситуации, — сказал Джок. Как поступали тогда?

Джо задумался, пососал трубку, медленно выпустил изо рта дым.

— Однажды мы были в Южной Америке. На берегу Амазонки. Там, где очень быстрое течение. Река резко поворачивает, и неожиданно начинаются пороги. Мы долго ломали голову над тем, как нам снимать. Наконец режиссер решил использовать дублера. Даже дублер пошел на это весьма неохотно. Но директор настойчиво заявил: «Нам нужны эти кадры!»

Мы приготовились к съемке. Я расположился на высоком берегу, возле поворота, собираясь снимать, как дублер появится из-за поворота, пройдет пороги, начнет удаляться. Он плыл в маленьком каноэ местного производства, вроде каяка. Мы решили, что если нам повезет, то обойдемся одним дублем. В крайнем случае двумя. Получили сигнал по рации. Включили камеру. Из-за поворота появилась маленькая лодка, вокруг которой кипела белая вода. Загримированный дублер был очень похож на актера; мы сняли, как он приближался к нам, как попал на пороги. Внезапно лодку качнуло в одну сторону, в другую… Потом она вовсе перевернулась. Дублер исчез из виду. Пропал!

Тело обнаружили через четыре дня. Индейцы из местного племени нашли его в двадцати милях от места съемки.

Джо замолчал, словно собираясь снова зажечь трубку. Вместо этого он медленно, выделяя голосом каждое слово, произнес:

— Мы не пытались повторить этот дубль. А когда занялись монтажом, то выяснилось, что надо сокращать материал. И весь эпизод на реке оказался «в корзину». Весь. Фильм удался, он получил хорошие отзывы, сделал деньги.

Если когда-нибудь в будущем вам смогут пригодиться восемьсот футов цветной семидесятимиллиметровой пленки, на которой запечатлена гибель человека, обратитесь ко мне. Я храню ее в сейфе на студии «Парамаунт».

Джо внезапно перевел взгляд с пламени зажигалки на мрачное, сердитое лицо Джока Финли.

Дверь трейлера беззвучно открылась. Это был Престон Карр. Он явно удивился, застав здесь Джока. Но Карр все равно произнес то, что собирался произнести:

— Джо, я хочу, чтобы вы пошли со мной! Хочу, чтобы вы увидели этот материал.

— Хорошо, Прес.

Голденберг снял со спинки стула свой старый вельветовый пиджак. Прес и Джо ушли, не пригласив Джока в проекционный трейлер. Они зашагали по лагерю. Джок посмотрел им вслед. Два человека шагали сквозь облако из песка и пыли. Они исчезли в проекционном трейлере.

Через час Престон Карр нашел Джока Финли в его трейлере. Он пришел один, без Джо Голденберга.

— Мы все посмотрели, изучили, обсудили. Обман не проходит. Даже если бы вы хотели сделать это. Но вы не хотите.

Затем Карр добавил обвиняющим тоном:

— Поэтому вы сняли Риана. Чтобы доказать это. — Карр помолчал. — И чтобы устыдить меня. С помощью человека, который моложе меня на тридцать лёт. О'кей! Вы добились своего. Я сделаю это. Но на моих условиях. Только два дубля в день. Один — утром, один — днем. Два дубля! Это все! Пусть съемки растянутся на неделю, две, три — мне безразлично! Я хочу, чтобы сюда прилетел мой врач. И Аксель Стинстоуп, мой тренер и массажист. Он должен находиться здесь с завтрашнего дня до конца съемок. Я буду готов к первому дублю через пять дней.

Джок после каждого требования Карра кивал в знак согласия. Престон повернулся и ушел. Из всего сказанного Карром для Джока имело значение только одно — он сделает это!

Пойти на такую уступку Карра заставила гордость. Джок поздравил себя с тем, как превосходно он изучил актеров.

Никто, даже Дейзи Доннелл, не знал, что делал на протяжении пяти дней Карр с врачом в своем трейлере. Джо Голденберга не посвящали в итоги обследования и дискуссий. Но все были в курсе того, чем Карр занимался со своим тренером и массажистом Акселем Стинстоупом. Два раза в день Карр и Аксель пробегали по несколько миль вокруг лагеря. Они тренировались, ежедневно увеличивая скорость и нагрузку на ноги. Они останавливались, лишь когда Акселю казалось, что дыхание Короля становилось слишком тяжелым.

Для человека, находящегося в очень хорошей форме, этот режим не был слишком утомительным. Он помогал подготовить тренированное тело Карра, главным образом его ноги, к длительным дублям. Кульминация его борьбы с животным, необходимость противостоять мустангу предъявляли требования в первую очередь к ногам актера.

Он также выполнял упражнения для мышц живота, которые работали с большой отдачей, когда Карр манипулировал веревкой — дергал, натягивал ее. Аксель придумал упражнения для рук, груди, спины. Он соорудил особый тренажер, использовав для этого кран, установленный на грузовике. Он закрепил аркан на том уровне, на котором находится голова вставшего на дыбы коня. Это позволяло приучать мышцы Карра к усилиям, прилагаемым под определенным углом.

Мэннинг ликовал. Он делал уникальные снимки звезды, интенсивно тренирующейся ради одного эпизода. Фотограф работал не меньше, чем Карр. Его интерес к материалу не иссякал. Джоку показалось, что Мэннинг влюбляется в Карра, в его мощное, зрелое тело, которое благодаря тренировкам становилось еще более сильным и выносливым. Постоянное воздействие солнечных лучей придавало его коже бронзовый оттенок.

В конце каждой тренировки, утром и днем, Дейзи подавала Карру полотенце и хлопчатобумажный спортивный свитер. Аксель отводил актера в его трейлер, где постоянно поддерживалась двадцатиградусная температура. Протирал Карра спиртом и алболином. Большие, сильные руки тренера разминали напряженные или уставшие мышцы. Пальцы Акселя касались спины, груди, плечей, бицепсов Карра. Тренер постоянно повторял: «Дышите глубже, Прес, еще глубже!» Сам Аксель, казалось, задыхался.

Днем Карр и его врач на четверть часа уединялись в трейлере актера. Выходя оттуда, доктор ни с кем не разговаривал, но выглядел оптимистично. Когда Дейзи спрашивала Карра о его состоянии, он ободрял ее, улыбаясь: «Не беспокойся, милая. Он говорит, что все в порядке». Иногда Карр добавлял: «Я поколочу этого сукина сына. Поколочу его!»

В эти дни Джок Финли занимался своими делами. Следил за тем, как Джо снимал отдельные короткие сцены. Беседовал с Мэннингом. Консультировался по радиотелефону с Марти Уайтом и Нью-Йорком насчет планов, сроков, рекламы, сбыта. Все это время он с нетерпением ждал съемок большой сцены. Успех Риана лишь усилил его желание сделать все с Карром. Решимость актера, его стремление превзойти Риана радовали Джека.

На пятый день тренировок, когда Аксель массировал спину Карра, Джок постучал в дверь трейлера. Дейзи открыла дверь и сообщила Карру о приходе Джока. После затянувшейся паузы Карр предложил режиссеру зайти.

Финли посмотрел на мощную, загорелую спину Карра, на его упругие мускулы и улыбнулся:

— Теперь вы можете сразиться с Кассиусом Клеем.

— С Джо Луисом, — поправил его Карр.

Это была шутка. И уточнение.

— Я захотел узнать, как идут дела, — сказал Джок.

Его голубые глаза выражали уважительное смущение. Карр молчал.

— Я… я бы хотел спланировать работу. Когда, по-вашему, вы будете готовы, Прес?

Теперь, когда Джок задал конкретный вопрос, Карр ответил:

— Аксель считает, что через два дня. Верно?

Не прерывая массажа, Аксель кивнул.

— К пятнице? — вычислил Джок. — Может быть, тогда уж к понедельнику? Вы отдохнете день-два во время уик-энда.

— Понедельник? — спросил Акселя Карр.

— Конечно, — ответил Аксель.

Джок кивнул, улыбнулся.

— Что говорит доктор? — спросил он.

— Все в порядке, — сказал Карр.

— Отлично! — радостно произнес Джок и добавил: — Знаете, я скучаю по нашим встречам в конце рабочего дня за бокалом спиртного. Мой трейлер забит вашим любимым виски. Когда вы начнете снова пить?

Карр не ответил ему; улыбнувшись, он повернул голову в другую сторону, поскольку Аксель принялся массировать его шею. Джок понять что он отчасти потерял этого человека. То ли его дружбу, то ли уважение.

Он покинул трейлер с натянутой улыбкой. Ступив на землю, увидел Дейзи, которая принесла бутылку спиртного из запасов Акселя. Она ничего не сказала. Но ее глаза обвиняли Джока.

— Привет, — с большой теплотой произнес он.

— Привет, — бесстрастно отозвалась она.

— Я бы хотел поговорить с тобой, когда все это кончится, — произнес он.

— Зачем? Что ты хочешь сказать?

Она была способна на наивную прямоту, всегда удивлявшую собеседника. Люди, слышавшие из уст Дейзи сочиненные кем-то слова, с трудом привыкали к ее собственной простоте и непосредственности.

— Ты действительно хочешь знать? О'кей! Ни один мужчина не проник в твою душу. Ни один. Ты это знаешь? — спросил он. — Конечно, знаешь. Тебе, несомненно, уже говорили это.

Она пожала плечами. Ушла от ответа, задав вопрос:

— Прес сказал, когда будет готов?

— В понедельник. Мы начинаем в понедельник.

Дейзи задумчиво кивнула. Оба помолчали. Казалось, что она сейчас о чем-то спросит. Джок ждал ее вопроса. Но она вспомнила о бутылке, о поручении, и направилась к трейлеру.

Джок посмотрел ей вслед. Какая пытка, сказал он себе, неделями видеть эту девушку в своем трейлере и не заниматься с ней любовью. Тем более для такого сексуального человека, как Престон Карр.

Джок Финли зашагал по лагерю и внезапно остановился. Посмотрел на трейлер Карра. С чувством сожаления и одиночества осознал: что бы он ни думал о ней, ее странностях, болезни, связях с сотнями режиссеров, актеров, агентов, психоаналитиков и Бог знает с кем еще — может быть, даже с заправщиками на бензоколонках, — он по-своему любил ее. Скучал по ней. И если бы ему представился шанс… возможно, он еще представится… кому известно, как долго продлятся ее отношения с Карром… он, Джок, вернулся бы к ней. Выяснил бы причину. Потому что он тешил себя тщеславной надеждой на то, что, если бы Дейзи не считала себя обязанной идеально выглядеть, учить слова, играть, нести ответственность за многомиллионные вложения, если бы она сбросила со своих плеч это бремя, она смогла бы стать женщиной. Для одного мужчины.

Да, он должен это выяснить. Когда-нибудь.

Некоторые женщины выходят замуж за алкоголиков, чтобы помочь им. Некоторые мужчины женятся на красивых, но психически больных женщинах, чтобы вылечить их. Это всегда было благородным заблуждением, в основе которого лежит своя патология.

В понедельник утром погода стояла почти идеальная: небо было ясным, голубым, редкие облака, висевшие над вершинами гор, быстро исчезали, когда солнце поднялось. Пустыня была сухой, воздух — прозрачным.

Джо Голденберг собирался работать с фильтрами Ф-10.

В лагере царила благоприятная атмосфера. Все происходило четко, по плану — подача завтрака в шесть, загрузка машин, формирование каравана, прибытие на натуру.

Джок несколько раз слетал из лагеря на место съемки и обратно. Если все были возбуждены, то Джок пребывал в состоянии лихорадки. Творческий человек может почти безошибочно почувствовать приближение великого момента. Писатель ощущает это кончиками пальцев. Примерно то же самое происходит с актером. Художником. Режиссером.

Иногда говорят о творческих случайностях, о людях, думавших, что их ждет неудача, и внезапно обнаруживших, что создали хит. Но подлинно великие созидатели знают заранее. Они предвкушают успех и приветствуют вызов.

В таком состоянии находился сегодня Джок Финли. Подобное чувство он испытывал, добиваясь девушки, пробуждавшей в нем чрезвычайно сильное желание. Когда ехал на свидание с ней, уже зная, что овладеет ею. То же самое происходило с ним, когда он готовился отснять потрясающую сцену.

А эта сцена станет его лучшей.

Мэннинг тоже это чувствовал. То ли возбуждение само зародилось в нем, то ли он заразился им от Джока. Он ощущал это, снимая Престона Карра в гримерной палатке. Он снимал мощное тело актера, отражавшееся в зеркале, использовал ракурсы, подчеркивающие рельефность его мускулатуры, фиксировал на пленке тонкий, благородный профиль. Гример тем временем наносил на грудь и спину Карра коричневый грим. Находившаяся рядом Дейзи держала в руках халат Престона. Аксель Стинстоуп, тренер Карра, молча наблюдал за происходящим.

Мэннинг запечатлел их всех. Он снимал быстро, профессионально. Он работал с фотоаппаратом так же уверенно, как Джо Голденберг обращался с «Митчеллом». Если бы кто-то разложил снимки Мэннинга один за другим, в них можно было бы обнаружить связь и движение, присущие кинокадрам. Мэннинг обладал не только профессионализмом, но и инстинктом. Он жил в мире, где ничего не повторяется дважды, где надо ловить момент.

Когда гример кончил работать, Карр встал. Дейзи накинула ему на плечи шелковый халат. Мэннинг вспомнил, как он снимал Эль Кордобеса. Тогда этого знаменитого матадора готовили к ответственной мадридской корриде. Сейчас Карр испытывал те же чувства, что и матадор. Мэннинг выскользнул из палатки, едва не столкнувшись с Джоком, который зашел узнать, готов ли Карр.

Мэннинг посмотрел режиссеру в глаза и прошептал:

— Надеюсь, у вас все получится. Эта сцена будет потрясающей. Желаю удачи.

Он с нежностью пожал режиссеру руку.

— Спасибо, — сказал Джок и тут же подумал: «Чертов гомик, в следующий раз ты поцелуешь меня. При всех».

Финли не успел зайти в палатку. Карр вышел из нее в сопровождении Дейзи и Акселя. Врача Карра не было видно. Дейзи и Аксель как бы составляли свиту Короля. Джок присоединился к ним, и они направились в сторону камеры.

По дороге Джок завел честный, профессиональный разговор. Карр сам выберет животное. Когда он будет готов, состоится репетиция. Если Карра и Джо все устроит, они снимут сцену. Только один дубль за утро. Времени достаточно, не надо торопиться. Карр может делать все, руководствуясь свои чутьем. Если по ходу сцены мустанг ему не понравится, он вправе прервать дубль.

Мэннинг снимал все происходящее крупным планом — телеобъектив позволял ему находиться поодаль. Он фотографировал Джока. Карра. Дейзи. Карра вместе с Джоком. Когда фотографии отпечатают, окажется, что они льстят Джоку. Мэннинг поймет, что он выдал себя. Но это не будет иметь значения. Он создал великолепные портреты двух мужчин, каждый из которых был лучшим в своем деле; они серьезно, увлеченно обсуждали свою работу. Позже портрет Карра выставят в нью-йоркском музее современного искусства.

Возле камеры свита уменьшилась. Дейзи и Аксель отошли в сторону. Джок и Карр в сопровождении Мэннинга направились к месту, где конюхи готовили мустангов.

Неспокойные, нервные животные словно ощущали важность этой сцены. Все мустанги были пойманы в течение последних двадцати четырех часов. Свежие, сильные они еще не успели привыкнуть к неволе, людям, веревкам, загону. Джоку нужны были их необузданность, дикость. Карру придется применить всю свою силу и ловкость.

Престон, опытный лошадник, переходил от одного животного к другому; он трогал мустангов, похлопывал по бокам, разглядывал их морды. В его глазах было восхищение. Если аппалузы в результате селекции и работы с ними обладали сейчас достоинствами чемпионов, то эти дикие животные были более крупными и сильными; дух свободы делал их достойными противниками Карра. Актер сам искал мустанга, который вступит с ним в яростную схватку.

Остановив свой выбор на одном животном, Карр взял веревку из рук конюха. Актер вывел мустанга из табуна; для этого Карру пришлось применить всю свою силу. Удерживая веревку, он заставил животное описать почти замкнутый круг. Мустанг дергал веревку, мотал головой, но Карр вынуждал его двигаться по кругу. Наконец Карр убедился в том, что мустанг подходит ему. Внезапно актер взялся за самый конец веревки. Животное, обретя мнимую свободу, бросилось в сторону, но в последний момент Карр резко остановил его.

Все это Престон делал, ничего не говоря Джоку. Наконец актер повернулся к главному конюху и сказал ему:

— Я беру этого, Текс. Сделайте ему укол.

Это означало следующее: дайте коню легкое успокоительное, чтобы он стал более покладистым во время съемки.

Джок попросил своего ассистента расставить всех по местам и вышел на середину поля брани. Он обратился к съемочной группе, используя рупор.

— Сейчас нам предстоит снять самую важную сцену всей картины. Эта сцена мистера Карра. Я хочу, чтобы он получил все, что ему нужно. И чтобы все помогали ему! Я не могу допустить, чтобы он сыграл потрясающую сцену и затем обнаружил, что чья-то небрежность все погубила. Каждый человек, каждое устройство должны находится строго на своих местах. Мне требуется полная тишина! Никто не двигается без нужды и не издает звуков! Великий человек играет потрясающую сцену! Может быть, важнейшую в его карьере! Я хочу, чтобы вы отнеслись к этому с уважением. Сработали на пределе своих возможностей.

Джок подошел к Карру. С искренностью в глазах произнес:

— Когда я скомандую «мотор!», все окажется в ваших руках, Прес. Проявите величие! То, что присуще только вам! Покажите, что вы — настоящий Король!

Карр ничего не сказал; он лишь жестко взглянул на режиссера; Джок повернулся и зашагал к камере. Не перегнул ли он палку? Нельзя давить на Карра. Может быть, на самом деле следует предоставить ему полную свободу действий.

Карр направился к мустангу. Он посмотрел на него, пощупал веревку, вернулся на то место, откуда ему предстояло подойти к животному. Потом Карр поглядел на горы, снова перевел взгляд на мустанга и внезапно сказал:

— Все готово, Джо?

— Да, Прес!

— Мотор! — крикнул Джок.

Камера заработала. Престон Карр подошел к столбу, отвязал веревку. Щелкнул ею о землю. Животное отреагировало на резкий звук, попытавшись встать на дыбы. Карр начал двигаться по кругу налево, удаляясь от мустанга и кинокамеры. Животное натягивало веревку, пока она не врезалась в его гордую, сильную шею. Внезапно мустанг изменил тактику и бросился к Карру; актер с ловкостью и изяществом матадора шагнул в сторону, укоротив аркан.

Человек и животное сблизились; Престон Карр старался оставаться сбоку от мустанга, на безопасном расстоянии как от его задних копыт, так и от его зубов.

Ассистент Джо постоянно менял фокусировку объектива; камера медленно, плавно ехала вперед по рельсам, которые проложили рабочие. «Митчелл» приближался к злой, гордой, испуганной морде коня и напряженному, мрачному, загорелому лицу Карра. Камера отслеживала постепенное приближение человека и животного к пандусу и грузовику.

Джок, наблюдая за съемкой, говорил себе: «Хорошо, хорошо, хорошо». Взгляд Карра был хитрым, проницательным, упорным, Таким же, как взгляд дикого мустанга. Глаза Карра умели без единого слова сообщать зрителям мысли актера. Эта способность сейчас проявлялась в полной мере. Джок почувствовал, что он может обойтись без крупных планов. Он снимет их на всякий случай, но, вероятно, не воспользуется ими. Стоя за спиной у Джо и глядя на то, что видела камера, Джок потел так же сильно, как и Карр. Он вместе с Карром напрягал свои мышцы и вдруг почувствовал, что перестал дышать. Ощутил боль в груди. Когда Финли глубоко вздохнул, Джо обернулся и бросил на него удивленный взгляд. Затем Джо снова занялся камерой.

Карр, демонстрируя свои загорелые плечи, спину, грудь, постепенно приближался к мустангу. Сейчас он уже мог ударить его шляпой по морде. Еще несколько мгновений, и человек окажется на расстоянии трех футов от животного. Тогда Карр попробует подчинить себе мустанга, подвести его к пандусу и затащить в кузов. Мустанг станет пленником!

Натягивая веревку, животное пыталось встать на дыбы и воспользоваться передними копытами как оружием. Карр умело направлял мустанга к пандусу. Когда они оба оказались возле него, конь поднял передние копыта в воздух не более чем на дюжину дюймов. Карр вынудил его поставить одно копыто на пандус. Неожиданно Престон потерял равновесие, и веревка выскользнула из его руки.

Мустанг тотчас отреагировал на внезапно обретенную свободу. Он встал на дыбы; Карр увернулся от копыт, испортив дубль. Однако он все же схватил веревку левой рукой, чтобы помешать мустангу растоптать его или кого-то другого.

— Конюхи! — крикнул Джок.

Текс и четверо его людей бросились на помощь актеру. Текс быстро приблизился к Карру, схватил веревку и начал укорачивать ее. Один из конюхов бросил лассо, но промахнулся. Однако другому конюху удалось накинуть лассо на животное. Теперь, когда на мустанге было уже два лассо, удерживать его стало безопаснее, проще. Мужчины отвели коня в загон.

Задыхающийся Карр прислонился к грузовику. Он жадно ловил воздух открытым ртом. Каждый выдох давался с таким же трудом, как и вдох. К тому моменту, когда Джок, Дейзи и Аксель приблизились к актеру, его дыхание начало выравниваться.

— Кислород! — крикнул Джок.

Трое мужчин выкатили баллон с кислородом. Но Карр отказался от протянутой ему маски. Постояв несколько секунд возле грузовика в окружении Дейзи, Джока, Акселя и рабочих, Карр смог самостоятельно направиться к палатке.

Когда Карр немного расслабился на походном стуле и начал потягивать чай с виски, Джок подошел к актеру и произнес:

— Я только что говорил с Джо. Он сказал, что это наилучший дубль из всех, какие ему доводилось видеть! Пока мустанг не оступился. Если бы не это, мы сняли бы все за один раз.

Карр молча потягивал чай.

— Может быть, — сказал Джок, — днем все получится, как надо. Отдохните. Вам принесут ленч.

— Вы можете сделать две вещи?

— Конечно, Прес, вы только скажите!

— Во-первых, пусть плотники взглянут на пандус. Может быть, они смогут опустить его в землю на дюйм или два.

— Хорошая идея! — согласился Джок.

Сейчас он готов был согласиться с любым предложением.

— И еще — пусть Текс увеличит дозу успокоительного на двадцать пять процентов, — добавил Карр.

Быстро отойдя от Карра, Джок едва не столкнулся с врачом. Доктор молча сделал актеру два укола. Он ввел Карру витамин В-12 и кальций, чтобы снять мышечное напряжение. Двигая стетоскоп по телу Карра, врач тихо произнес:

— Я наблюдал за сценой. Почему вы не можете продолжить ее с того момента, когда животное оступилось на пандусе? По-моему, это легко сделать.

— Возникнут проблемы при монтаже, — пояснил Карр.

— Не говорите, пока я слушаю вашу грудь, — сказал доктор. — Я думаю, можно снять так, что куски удастся смонтировать.

— Другое животное, другой ракурс; будет казаться, что пропущено несколько кадров.

— Я сказал: не говорите!

— О'кей.

Доктор попросил Карра повернуться. Начал внимательно слушать спину актера.

— В любом случае я не рекомендую повторять это сегодня больше одного раза. Максимум — двух.

— Хорошо, я постараюсь.

Дейзи вернулась, и разговор закончился. Перед уходом доктор сказал:

— Вам не помешает немного подышать кислородом. Перед съемкой и после нее.

— Хорошо, — обещал Карр, не собираясь это делать.

Во время второго дубля все шло более гладко. Животное получило увеличенную долю успокоительного. Карру потребовалось меньше времени, чтобы подготовиться к съемке. Джо тоже настроил аппаратуру быстрее, чем в первый раз. Джок испытал облегчение, крикнув:

— Мотор!

Этот дубль будет удачным, все получится, сказал он себе.

По мере того, как Карр подтягивал к себе животное, напрягая сильные ловкие руки, приближаясь к мустангу, подводя его к пандусу, в душе Джока нарастала тревога. Наконец Карр откинул борт кузова, ударил животное по крупу, и мустанг стал пленником. Джок крикнул:

— Стоп!

Аксель и Дейзи бросились к Карру; к актеру подкатили тележку с кислородом. Но Карр отказался от помощи. Сейчас он с большей легкостью, чем утром, добрался до палатки. Джок наблюдал за ним. На коже Карра блестел обильный пот. Дыхание актера было глубоким, но он не задыхался так сильно, как утром.

Прежде чем войти в палатку, Джок дождался момента, когда Джо остался один. Только тогда режиссер спросил:

— Ну, Джо, что вы скажете?

— Все хорошо! У меня никаких проблем.

— Что вы думаете об этом дубле?

— Он получился.

— Он лучше утреннего?

— Карр просто великолепно завел животное по пандусу. Это мог сделать лишь человек, имеющий большой опыт обращения с животными. Настоящий профессионал!

— Этот дубль лучше утреннего? — повторил Джок.

— Ну… — медленно, задумчиво произнес Джо, — в утреннем дубле было больше борьбы.

— Мне тоже это показалось, — отозвался Джок.

Финли направился от Джо к Карру, который пил чай в тени; дыхание его еще было тяжелым. Дейзи вытирала полотенцем пот с лица актера. Он улыбался ей, как бы говоря, что она зря волнуется.

Джок обменялся любезностями с Престоном, поздравил актера с удачным дублем и понял, что Карр нуждается в словах одобрения. Актер испытывал беспокойство; ему казалось, что сцене чего-то недостает.

— У нас есть один хороший дубль! — успокоил его Джок. — Это уже кое-что!

К ним присоединился Джо. Карр повернулся к оператору.

— Что думаете вы, Джо?

Оператор кивнул, давая понять, что дубль получился вполне приемлемый, без технических накладок.

— Значит, мы почти у финиша, — сказал Карр и заулыбался с большим энтузиазмом — главным образом для того, чтобы ободрить Дейзи.

Она поцеловала его в щеку, оставив на ней следы помады.

— Мы посмотрим, как выглядит проявленный материал, — голос Джока прозвучал радостно, обезоруживающе. — Может быть, утром сделаем еще один дубль для надежности. Тогда нам остается снять только крупные планы — они понадобятся для расстановки акцентов и удобства монтажа. Если мы решим использовать начало первого дубля, нам пригодится пара крупных планов.

— Правильно! — согласился Карр.

Джок хлопнул его по плечу и зашагал по пустыне к своему красному «феррари». Под рев мощного мотора Джок помчался в лагерь.

Подъехав к связному трейлеру, он позвонил на студию Мэри, которая, как всегда, напряженно работала. Джек избавился от радиста, попросив его принести сценарий, якобы потребовавшийся ему для разговора с монтажницей. Когда радист удалился, Джок заговорил тихо и быстро.

— Мэри, слушай меня. Я могу сказать это только один раз. Посмотри сегодняшний материал, когда он выйдет из лаборатории. Если второй дубль покажется слишком вялым и легким по сравнению с первым, уничтожь оба дубля! Придумай что-нибудь! Сожги негатив! Брось в кислоту! Разрежь на кусочки! Избавься от него! Ты поняла?