Углепластиковые экраны дребезжали, как стекла.

Громадный крейсер пробил бронеплиты, как будто там вовсе ничего не было. Даже здесь, на большом расстоянии, звук удара оглушил меня. Громада в четыре с половиной километра длиной потеряла управление и бессильно рухнула на город. Дома и башни, казавшиеся издалека не прочнее травы, пусть и километрового роста, рушились и разваливались на части. Сияющие строения гибли дюжинами. В воздухе световыми точками суетливо носились флаеры с людьми, отчаянно пытавшимися спастись.

Один за другим корабль проламывал автомобильные и железнодорожные эстакады; обломки мостов сворачивались в спирали и ползли в сторону пролома.

Из корабля потек теплоноситель, и сразу же поднялись языки голубого и зеленого пламени. Станция стремительно теряла воздух, и непреодолимый ветер нес людей, вперемешку с обломками, как пыль. Через грохот катастрофы тщетно пытался пробиться вой сирен. Корабль достиг базовой платформы, врезался в нее и сложился внутрь себя. Вся станция содрогнулась, и пол устремился на встречу с моим лбом.

– Они совсем уж обнаглели.

– А чего же ты ждешь от имперцев? Куда они хотели его забрать? В свое посольство?

– А куда ж еще?

– Они с корабля? С того, большого?

– Откуда я знаю? Наверно.

– Тебе не кажется, что они странно себя ведут? Почему они сразу забрали всех остальных, а этого, одного, оставили? С чего такая задержка? И, вообще, они объяснили хоть что-нибудь?

– Лучше скажи: он выживет или нет?

– С ним все в полном порядке. А имперцы заплатят?

– Уже заплатили. И чего ты так вцепился в этого парня?

– Потому что тут происходит что-то странное.

– На твоем месте я даже не пытался бы понять этих парней.

– И все же тут должно что-то быть: сначала они отказались его забирать, а потом вдруг принялись дубасить в двери, дескать, отдай, и все.

– Вот тут ты прав на все сто. Дубасят в двери. Между прочим, эти парни воевали с Содружеством и победили. А мы здесь так – подай-принеси.

– Не совсем. Вызови охрану станции, выясни, какие у нас права. Нужно выиграть время, чтобы поторговаться.

– Ерунду ты порешь. Имперцы попросили нас об услуге, и нам вовсе не с руки торговаться с ними. Такие штуки обычно плохо кончаются.

– Да я же со всей душой! Мне лишь хочется знать, что происходит, только и всего.

Судя по голосам, они стояли или сидели спинами ко мне. Я открыл глаза. Одноместная больничная палата – таких полным-полно во всех концах галактики. Судя по тому, что я услышал, мы находились на Станции Пейн, а точнее в лазарете посольства Пространства свободной торговли.

Моих движений ничего не сковывало, я не был привязан к кровати. И хотя пребывал не в лучшей форме, но если сравнивать с последними воспоминаниями, то был очень даже ничего себе. Что называется, практически здоров. Судя по всему, мог передвигаться, не впадая в дрожь, но чувствовал, что тело все еще покрыто многочисленными ушибами. Когда спутник стартовал, мы не были привязаны и даже ни за что не держались. Мне повезло, что я пережил этот взлет.

Я смотрел на двоих мужчин, продолжавших пререкаться.

У меня имелись вопросы, но время для них было неподходящее. Один из собеседников повернулся и вышел из комнаты; дверь с шипением закрылась за ним. Лучшего шанса мне могло и не подвернуться.

Я бесшумно выбрался из кровати и, не обращая внимания на головокружение, обхватил шею незнакомца согнутой рукой. Он почти не сопротивлялся. Когда он лишился сознания, я положил бесчувственное тело на пол и снял с него форменную одежду медика.

Одевшись, я вышел в коридор.

В отличие от корабля ганрайских колонистов, в посольстве Свободных торговцев можно было ориентироваться без труда. Отличная весомая гравитация. Чистый мозаичный пол. Картины на стенах. Красота, да и только.

Я выпрямился, проверяя, нет ли на мне слишком уж броских следов от ран. Ничего такого, что привлекало бы особое внимание, не обнаружилось. Торговцы хорошо позаботились обо мне.

Никто не присматривался ко мне. Возможно, за это следовало бы поблагодарить мою внушительную, еще сильнее отросшую щетину.

Я вышел на галерею второго уровня, протянувшуюся над прикрытым куполом просторным вестибюлем. Снаружи виднелись другие купола и цилиндры станции.

Вокруг суетился народ, но мой взгляд сразу выделил шесть белых фигур с лицами, закрытыми масками.

Эвагардцы – по мою душу. Их предводитель горячо спорил с сотрудником посольства. Я присмотрелся к форме. Полковник, по всей вероятности, с «Джулиана». А с ним, судя по нашивкам, и Эвагардская разведывательная служба, и Имперская служба безопасности.

Я очнулся как нельзя более вовремя.

Обогнув имперцев по широкой дуге, я вошел в лифт и покинул посольство в тот самый миг, когда там подняли тревогу. С этим у них быстро.

Я шел по торговому комплексу, сворачивая на каждой попадавшейся развилке, и пытался сообразить, где я нахожусь по отношению к гавани.

Я обнаружил, что, несмотря на все трудности, воспринимаю цивилизацию с радостью. После мертвой планеты с пустыми кораблями скученность, яркое освещение и толпы людей на станции Пейн радовали глаз и душу.

Я сам удивился. Это свидетельствовало о том, насколько сильно не понравилась мне та странная черная планета – потому что еще совсем недавно я был уверен, что смогу провести долгую, пусть даже и не особенно счастливую жизнь, если никогда впредь не буду соваться ни на какие космические станции.

Я миновал мемориал Ганрайской столичной космостанции. Быстро подсуетились. И венки уже кладут. Я выпятил подбородок и прошел мимо, не думая о памятнике. У меня не было времени на сантименты.

Нас, значит, подобрали и передали в посольство Свободных торговцев ради выкупа, и сделать это мог кто угодно, от пиратов до ученых. Торговцы, перевозчики… Не все ли равно?

Посольство с радостью выкупило нас, чтобы перепродать Эвагарду. Из подслушанного следовало, что имперцы сразу же заявили свои права на трех юных военных, а потом, разобравшись, кто я такой, пришли и за мной. Я очень надеялся, что вытащил ребятишек вовремя и что Нилса и Салмагард удалось спасти, но вряд ли когда-нибудь узнаю, что и как.

Чудом было также то, что меня не узнали – но, с другой стороны, можно ли было меня узнать? Ведь я считался погибшим, и никто меня не искал.

Значит, безумная затея со спутником сработала. Я встряхнул головой в невольном восхищении. Даже умирая, Нилс смог – конечно, руками Дейлани – найти решение, сохранившее нам жизнь. Можете как угодно ругать Эвагард, но имперцы оправдывают возложенные на них надежды. Впрочем, я знал это задолго до знакомства с энсином Нилсом.

Я шел дальше, но не мог не заметить людей, разглядывавших монумент. Памятник представлял собой уменьшенную копию резиденции короля Ганрая – красивой башни, стоявшей в самом центре купола Ганрайской столичной космостанции. Здание это было мне знакомо как нельзя лучше.

Тот факт, что меня не выкупили с самого начала, имел самое простое объяснение: кое-кому никак не могло прийти в голову, что я еще жив.

А я остался в живых только благодаря Дейлани.

Она ведь не только не улетела без нас – она, несмотря на всю неприязнь, вернулась за мной и рядовым, очень серьезно рискуя при этом жизнью. Если она пережила стазис, то перед ней должно открыться блестящее будущее.

Станцию Пейн я практически не знал, но не решался надолго останавливаться, чтобы рассмотреть схему. Вероятно, Эвагардская разведывательная служба и Имперская служба безопасности только этого и ждут.

Оставив позади монумент, я миновал еще один торговый центр с высокими потолками и вышел в широкий коридор, по одну сторону которого тянулись фешенебельные кафе, а с другой – открывался великолепный вид на окружающее пространство. Я остановился и, опершись на парапет, наслаждался ярким светом и пейзажем. Воздух был приятно теплым. И слышать бесчисленные человеческие голоса тоже было приятно.

Обратиться к карте, не привлекая к себе ненужного внимания, я не мог, но посмотреть в обзорное окно мне ничего не мешало. Даже постоянные обитатели станций порой вот так стоят и любуются видами.

Я же был всего лишь рядовым медиком, вышедшим на перерыв.

За окном находился «Джулиан». Размером почти с ковчег колонистов. Я никогда в жизни не видел столь величественного космического корабля и, по всей вероятности, уже и не увижу никогда. Флагман флота императрицы был вполне достоин своего названия; это был даже не корабль, а небольшая боевая космостанция, способная отправиться куда ей заблагорассудится.

Я находился в главной, эвагардской части станции; коммерческий порт должен был располагаться на ее противоположном конце. Мне было нужно спуститься на несколько палуб и отыскать скоростной лифт… но за ним тоже будут следить.

Значит, мне оставался один выход: перехватить какого-нибудь рабочего-ремонтника и добраться до порта на его мобиле. За этими перемещениями тоже наверняка следят, но я что-нибудь придумаю.

Не впервой.

Я тяжело вздохнул. Происходившее на поверхности черной планеты осталось в нескольких световых годах и нескольких эпохах от меня, но воспоминания отделялись от этого мгновения всего несколькими минутами. Пока Свободные торговцы лечили меня, я спал. Я ощущал себя отдохнувшим и, вероятно, немало продвинулся на пути к излечению, но еще не восстановился до конца после перенесенных страданий.

Все это сложилось в один очень, очень продолжительный день. Я закрыл глаза на исходе одного кризиса и открыл их в процессе второго. И так будет продолжаться до тех пор, пока я не выберусь со станции. Моя работа еще не закончена.

Рядом со мной облокотилась на парапет фигура в белом с лицом, прикрытым маской. Я напрягся. Имперский офицер высокого роста, женщина. Закрытое лицо было повернуто ко мне вполоборота. Я увидел знаки различия, и моя душа совсем ушла в пятки.

– Рад снова видеть вас, да еще и в добром здравии, лейтенант.

– Взаимно, адмирал.

Интересно, могла ли Дейлани предвидеть мое поведение и нарочно ошиваться близ посольства? Конечно, могла. И положенный ей по чину пистолет был направлен точно на меня.

– Как дела у остальных?

– Почти наверняка полностью поправятся. Их лечат на «Джулиане». Энсину требуется подлечить нервы, а рядовая уже не умирает. Ей потребуется немного новой кожи.

– Всегда неплохо иметь основания для того, чтобы немного подрасти в имперской табели о рангах.

– Ну, прежде всего, у нее кожа и раньше была отличная. Думаю, наши постараются ничего не испортить. Таким людям, как она, не положено иметь искусственные заплаты. Ей придется много лет платить за это лечение. Бедная овечка!

– Вы прямо-таки поражаете великодушием. Значит, можно не сомневаться, что у них все благополучно. И уверен, что приключения, через которые вы прошли втроем, произвели на всех серьезное впечатление.

– Еще бы! Нас очень хвалили за то, как мы справились с кризисом и лихо спаслись. Говорили, что мы проявили истинно эвагардские присутствие духа и целеустремленность.

– Взрывая все, что попадалось на пути?

– И в этом, и в том, что совершенно не думали, как сберечь имущество ганрайской колонии.

Я улыбнулся. Дейлани – под маской – тоже.

– Я начала понимать, что к чему, только после разговоров с большим начальством, – призналась она, заметно волнуясь. – Значит, Тремма был на самом деле шпионом и проворачивал какие-то тайные операции под чужим флагом. Что было у него на уме? Выгрузиться на какой-нибудь законопослушной станции, чтобы создалось впечатление, что кто-то ведет торговлю с плохими парнями?

– Скорее всего, так. В этом случае флот получил бы основание для вмешательства. И получил бы, таким образом, плацдарм в Пространстве свободной торговли.

– Это же беззаконие, – мрачно заметила она.

– Такова жизнь тайных служб, – напрямик сказал я. – Ганрайцы даже не пытались придать своим подобным действиям хоть какую-то видимость законности. Потому-то все и началось. Но я не знаю, какое задание было у Треммы. Он ведь вполне мог снабжать всем этим добром и каких-нибудь беженцев.

– Мне следовало раньше понять, кто вы такой.

– Наша рядовая это сделала сразу. Только она считала, что я на самом деле принц Далтон, а не его двойник. – Я усмехнулся. – Она решила, что я сбежал и бросил свой народ.

– Я даже читала, что вас наградили Медалью Ротшильда. Если бы я вас узнала… Но ведь кто мог ожидать, что в соседнем «спальнике» окажется ганрайский принц? Тем более тот, который вроде бы погиб вместе со своей столицей.

– С короткими волосами и без косметики я и сам себя с трудом узнаю, – признался я. – Не всем же быть такими красавцами, как принц Далтон.

В коридоре было полно людей, гудели голоса, сливаясь в нечленораздельный шум, но все это куда-то отодвинулось. Кроме нас с Дейлани на несколько световых лет вокруг не осталось ни души. Я все так же смотрел на звезды.

– Давно вы заменили его? – спросила она.

– Порядочно, – ответил я.

Она покачала головой.

– Вы ни разу не возразили, когда я называла вас шпионом. Но мне и в голову не приходило, что вы можете быть нашим.

– Такое знание может стать слишком опасным для вас. Я ничего не мог вам рассказать. Но и лгать смысла не было. К тому же я не совсем шпион.

– Даже не знаю, каким словом будет лучше вас назвать, – сказала Дейлани.

Я ничего не ответил.

– И все равно я должна была все это вычислить. Значит, вы были двойником принца? И как же вас внедрили? Он мертв?

– Да, – просто ответил я.

– А остальные погибшие члены королевской семьи? Это тоже ваша работа?

– Какая разница?

– А столица?

Передо мною вновь предстало зрелище флагманского королевского крейсера, пробившего купол и катившегося к центру столичной космостанции.

Нужному человеку, оказавшемуся в нужное время в нужном месте, легко вершить большие дела.

Я промолчал.

– Значит, ваша. Вы уничтожили их столицу, разрушили управление и толкнули их прямо к капитуляции. Вы выиграли войну и добились для нас этого перемирия.

– Вам следует также сказать, что я убил двадцать миллионов человек, – напомнил я.

– Но вы спасли жизни эвагардцев. Ведь в этом и заключалось ваше задание.

– Так ли это? Видите ли, лейтенант, я получал приказы не от императрицы. Потому-то Эвагард так жаждет моей смерти. Этот план исходил от кого-то из ее окружения. От какого-нибудь комитета адмиралов и тетрархов, готовых на все ради прекращения войны. Они считали, что делают это ради благой цели. Если их еще не казнили, то скоро казнят. Будет лучше, если никто не узнает, что это была операция Эвагардской империи. Или же, на самый худой конец, если скрыть этого не удастся, необходимо сделать так, чтобы императрица осталась непричастна. Она ни за что не отдала бы такого приказа, не стала бы губить гражданских ради победы.

Дейлани была явно потрясена, но молчала.

– Впрочем, все это ничего не значит. Как ни крути, план был эвагардский. – Я пожал плечами.

– Кто, после Коэнгарда, может сказать, на что она способна пойти, а на что – нет? Значит, диверсия…

– Это не для огласки, но кое-кто из верхушки Сообщества наверняка знает правду. Под конец мне пришлось выйти из роли. Мне кажется, что поломку на корабле Треммы подстроили ганрайцы. Испортили компьютеры и загнали нас невесть куда. А мой «спальник» сломали эвагардцы. Шаттл могли испортить и те, и другие, но эта диверсия была направлена против Треммы и его напарника, а не против нас. Возможно также, что они догадались, кто я такой, и кто-то испугался, что через них утечет информация.

– Но ведь вас все равно наградили. Вам дали Медаль Ротшильда и присвоили звание адмирала.

– Я ведь объяснял, что это почетное звание. Виданное ли дело – адмирал в моем возрасте? Даже почетный. – Я улыбнулся. – Обладателей таких наград ценят, только если их награждали посмертно.

– Да, но мне и в голову не приходило, что вы могли говорить правду.

– Салмагард следовало бы поделиться с вами. Она-то без колебаний выполняла мои приказы.

– Я думала, что тут дело в… ее земном происхождении.

– Нет, она не из таких.

– Теперь я сама это вижу. И понимаю, почему она так старательно защищала вас, – она не могла допустить, чтобы в ее присутствии с героем Империи случилось что-то нехорошее. Или с беглым принцем, если она принимала вас за него. И еще я думаю, что она узнала вас, потому что привыкла водить компанию с важными людьми. Увидела лицо принца Далтона и узнала его. И очень быстро связала все концы с концами, – с досадой говорила Дейлани. Мы оба смотрели на «Джулиан».

Корабль был прекрасен; в нем непостижимым образом сочетались ужасающая громадность и высшая элегантность. Я слышал, что императрица повела его в сражение, чтобы спасти другой корабль, попавший в беду в системе Демениса, не дожидаясь полной отладки оружия и средств обороны «Джулиана». И случилось это всего несколько таких коротких недель назад!

Жаль, что мне никогда не доведется увидеть его изнутри.

– Значит, сначала вас осыпали почестями, а потом попытались убить…

– Забавно, не так ли?

– Это сделал Тремма?

– Испортил мой «спальник»? Не знаю. Он ведь шпион. И вполне мог взяться за выполнение приказа о моем устранении. Это более чем вероятно. Но, с другой стороны, у Империи полно народу по ту сторону линии фронта. Так что сделать это мог кто угодно и где угодно. Дорога была дальняя.

– Но вы решили, что это был он. И потому так равнодушно отреагировали, когда нашли его труп, – сказала она, глядя мне в глаза.

– Я не так уж хорошо знал его. Однажды ему довелось подвезти меня с места на место. Давно.

– Вы считаете, что это он.

– Я не знаю и не узнаю никогда. Но это и не важно. Здесь не было ничего личного.

– Нельзя допустить, чтобы человечество узнало о вас, нельзя допустить, чтобы оно узнало о ваших делах. Нельзя, чтобы люди знали, что мы пользуемся такими кораблями, как тот транспортник…

– На свете много такого, чему вас не учили в школе, – сказал я.

– Но зачем вы вернулись, зная, что вас собираются убить? Почему не сбежали, пока была такая возможность?

– Меня должна была награждать сама императрица, – ответил я. – Здесь, на борту «Джулиана». Встретиться с императрицей лицом к лицу не так-то легко. Сами прикиньте: много ли народу может похвастаться этим?

– Вы должны были понять, что тут что-то нечисто.

Я пожал плечами.

– Тогда эта идея показалась мне очень привлекательной. Вы собираетесь меня арестовать?

– Арестовать вас? Адмирал, я всего лишь младший офицер в увольнении на станцию. От меня требуется не демонстрировать своего лица всякому галактическому сброду и вести себя, как того требуют имперские стандарты. А вовсе не охотиться на тех, кто по каким-то причинам не устраивает мое правительство. – Она убрала пистолет в кобуру.

– Рискуете, – заметил я. – Вас могли заметить рядом со мной. Как бы вам не пожалеть об этом.

– Ничего, рискну. Я, кстати, сказала ей, что вы ее спасли.

– Очень мило с вашей стороны. А не могли бы вы передать ей кое-что от меня?

Она вскинула голову.

– И что же?

– Спросите, не согласится ли она как-нибудь пообедать со мной.

Дейлани уставилась на меня сквозь маску.

– Вы шутите?

– С чего вы взяли?

– За вашей головой охотится полгалактики.

– И что же тут странного?

Дейлани лишь вздохнула. Я снова обернулся к открывавшемуся за окном виду.

– Или вы считаете, что она слишком хороша для простого коэнгардского парня? – осведомился я.

– Что?

– Неужели вы и этого не заметили? Коэнгардское происхождение написано на мне большими буквами. Бинсей Сурло, благотворительное жилье, блок «Дельта». В двух кварталах от Белой площади. Уже от одних названий накатывает тоска по дому.

Наступившая пауза целиком и полностью выдала ее изумление. Мне и под маску заглядывать не нужно было. Я доподлинно знал, что скрывалось под нею.

– Как же вас зовут на самом деле?

– Какая разница?

– Полагаю, что никакой. – Дейлани отступила на шаг и выпрямилась. – Честь и слава Вечной императрице.

– Да будет бесконечным ее правление, – ответил я, как полагалось по уставу, и тоже отошел от обзорного окна.

Впервые за все время нашего знакомства она отсалютовала мне. Я не стал отвечать тем же жестом.

– Желаю вам удачной службы, лейтенант.

– Надеюсь, она пойдет лучше, чем ваша, – ответила она.

Я ухмыльнулся, повернулся к девушке спиной и углубился в толпу.