Мерик прошел мимо Сафи в сторону берега. Он был напряжен, а морщинка между бровями, казалось, впечаталась в его кожу.
Сафи его понимала. Она бы и сама хмурилась, но ее растерянность была слишком велика. Как столько всего могло произойти одновременно? То Ведьма-кукловод, то Нить сердца, а теперь Мерик услышал их разговор…
Все валилось в тартарары с такой скоростью, что не было смысла даже пытаться с этим справиться. Оставалось только замереть на пути лавины.
Сафи посмотрела на Иврену, которая поджала губы, как будто новый поворот ее тоже потряс. От этого Сафи почувствовала себя еще более беспомощной.
Мерик подошел к воде, и брызги стали долетать до его ног, до груди. Сафи всего несколько часов назад любовалась его статью. Он посмотрел на быстрый поток, затем поправил рукава и повернулся к ней. Сафи тут же отвела взгляд. Ей было достаточно жесткого взгляда Иврены. Она не хотела видеть мрак еще и в его глазах. Так что она посмотрела на Ноэль, которая глядела на нее совершенно спокойно.
– Надо сообщить в Ловатц про Ведьму-кукловода, – сказал Мерик. – И всем остальным тоже.
– Да, – подхватила Иврена. – Нужно отправить весть в Веньязу, пока там все еще идет саммит.
– На саммите никто не поверит, – заметил Мерик. – Я пытался упомянуть про Разрушенных, когда был там, и люди из Шувода, у которого граница с Аритванией, тоже говорили об этом. Но никто нас не слушал… – Он посмотрел на Ноэль. – Простите, если это прозвучит оскорбительно, но вам они не поверят тем более.
– Но вы же мне верите, – произнесла Ноэль ровным голосом.
Мерик превратно ее понял, решив, что она просит объяснить свою мысль.
– Я вам верю, Ноэль, лишь потому, что если бы вы лгали, донья бы об этом знала. Кроме того, ваша история слишком похожа на то, что рассказывали шуводцы. И пусть я не понимаю, что у вас за связь с этой ведьмой…
– Я тоже этого не понимаю, – поспешила заметить Ноэль, но Мерик не слушал.
– …Информацию такого рода нельзя оставлять без внимания. Поэтому я должен спросить: вы можете с ней как-то связаться? Узнать побольше? Может, если я сумею убедить визирей в Ловатце, то и другие поверят, и…
– Подождите, – перебила Сафи и на этот раз взглянула Мерику прямо в глаза. – Вы что, просите, чтобы Ноэль для вас шпионила?
– Да, – ответил Мерик. – Ну или что-то в этом духе. Она может поехать со мной в Ловатц, и…
– Через мой смердящий труп, – отрезала Сафи.
Мерик продолжал смотреть на Ноэль, будто ее не слышал.
– Как только исполним обязательства по хасстрельскому контракту, сможем отправиться по Таймецу в Ловатц и поговорить с визирями, а потом…
– Не слушай его! – закричала Сафи. – А вы, принц, замолчите! Вы что, тоже малость Разрушенный? Ловатц небезопасен для ведьм, вы сами про это говорили!
– На вас нет меток, – сказал Мерик.
– Опасность, как вы понимаете, не в метках, – возразила Сафи, и теперь она начала по-настоящему злиться. – Ноэль из Номаца, и если вы вспомните, как на нее реагировали в Божьем даре, то в Ловатц я ее совершенно точно не отпущу!
– Уверен, ваша сестра умеет сама принимать решения, – произнес Мерик. – Ноэль выглядит как человек, способный думать за себя. – С этими словами он резко повернулся и ушел в лес, вздымая за собой яростные потоки ветра.
Сафи не выдержала и пошла за ним следом.
– Это решение касается не только ее, принц! – крикнула она. – Мы с ней неразлучны, и мы пытаемся добраться до безопасного места. И Ловатц таким местом не является!
Мерик ей не ответил, а только ускорил шаг. Ветер поднимал с земли опавшие сосновые иголки и заметал песком ботинки Сафи. Она только сильнее разозлилась.
– Я согласилась на ваш трижды проклятый контракт и добровольно следовала за вами, но после Лейны я вам ничего не должна. Отправляйтесь к своим визирям и сами говорите с ними про чертову кукловодиху.
Мерик по-прежнему молчал. Через несколько секунд они дошли до лагеря. Лошади фыркали, пощипывая траву возле камня, где в закатных лучах краснело Око стража. Мерик нагнулся над охапкой дров, его тень вытянулась.
Сафи смотрела, как он сооружает костер, не обращая внимания на гневные магические вихри, которые закручивались вокруг, обхватывали ее ноги, бросали назойливо пряди волос в глаза.
– Опять будешь на меня злиться? – спросила она. – Притворишься, что меня не существует? Что ж, это твой выбор. – Она уперла руки в бока. – Даже если меня для тебя больше нет, Ноэль не поедет с тобой в Ловатц.
Мерик вскочил и уставился на нее. Ветер раздувал его волосы и плащ.
– Мне кажется, – процедил он, – ты сейчас думаешь не про Ноэль, которая, между прочим, не проронила про поездку ни слова. – Он подошел еще ближе. – Мне кажется, ты говоришь о ней, чтобы не говорить о себе.
Сафи хотела возмутиться, но Мерик еще не закончил.
– Я не злюсь на тебя, донья, – сказал он внезапно изменившимся тоном. – И я не собираюсь делать вид, что тебя нет.
– Значит, ветер поднялся сам по себе? – спросила она насмешливо.
– Я огорчен, – признался принц. – Но это не связано с твоим нежеланием отпускать сестру в Ловатц.
Пыль и сосновые иголки в тот же миг упали на землю, и ветер утих, как не бывало. Мерик вернулся к костру и достал из кармана набор для розжига – масло, заколдованные спички, – но не стал снова садиться на корточки. Он стоял, опустив голову, словно боролся с необходимостью принять тяжелое решение.
– То, что возникло между нами, донья… Я про Нить сердца… Ты можешь ей противиться. А я не буду.
– Да пожалуйста. – Сафи пожала плечами. – Как угодно. Я – буду противиться.
Он невесело хмыкнул и снова нахмурился.
– Значит, я подожду, пока ты передумаешь.
– Значит, будешь ждать целую жизнь.
Она тут же пожалела об этих словах, потому что это была реакция капризного ребенка, тогда как Мерик держался с достоинством. Но слово не воробей.
Сафи отказалась от идеи спасти ситуацию и с облегчением обернулась, узнав шаги сестры. Она подскочила к Ноэль, взяла ее за руку и произнесла:
– Идем. Хочу посмотреть, как буря проходит мимо.
* * *
Ноэль и Сафи шли навстречу шуму волн. Они огибали деревья, наклонялись под низкими ветвями, и гул Яданси казался Ноэль музыкой. Она почувствовала неожиданный покой и умиротворенность. Она разгладила и крепче завязала Нить сердца между Мериком и Сафи, как Гретчия делала сотни раз на ее глазах, и это было совсем не так ужасно, как она боялась.
Напротив. Ей понравилось.
Сафи не собиралась покидать Ноэль, а Ноэль перестала бояться, что ее покинут. Сближение Мерика и Сафи было неминуемо, но Ноэль теперь была уверена, что Сафи останется с ней.
Наверное, следовало попытаться сдружиться с Мериком, хоть и не было в мире мужчины, менее достойного сестры…
Когда Сафи пошла за ним в лес, Ноэль не решилась сразу отправиться следом: Нити Иврены окрасились в слишком печальную синеву.
– Я все думаю про эту Ведьму-кукловода, – призналась монахиня. – Она меня пугает. Великая война была ужасна, но я даже представить не могу, что будет, если мы столкнемся с армией Разрушенных… – Помолчав, она заглянула Ноэль в глаза: – Ты поедешь с Мериком в Ловатц?
Ноэль вздохнула.
– Не знаю.
Она не хотела никуда ехать. Но что еще делать со своей жизнью? Доберутся они с Сафи до Лейны – а дальше? Ловатц был не лучше и не хуже любой другой неизвестности.
Правда, Ноэль подозревала, что нубревенские визири действительно не станут ее слушать. Мерик не относился к ней с характерным для тех краев презрением, но ведь он был лучше многих своих собратьев.
И все же для Сафи он был недостаточно хорош.
– Я могу отправиться в Ловатц с тобой, – предложила Иврена, оторвав Ноэль от невеселых мыслей. – Тогда ты будешь в безопасности, хотя и Сафи, не сомневаюсь, может об этом позаботиться.
Ноэль уклончиво хмыкнула, но тут ее посетила новая идея. Недалеко к северу от Ловатца тянулись Сирмаянские горы, где находился Каравенский монастырь. Возможно, если Ноэль и Сафи отправятся в Лейну в компании с Ивреной, она сможет их потом отвести в монастырь. Там точно безопасно. А может быть, как знать, Ноэль там даже будут рады…
Но у нее не хватало смелости попросить об этом Иврену. К тому же следовало спросить у Сафи, как ей нравится эта идея. Едва ли она мечтала поселиться в монастыре.
– А ты подумай, – произнесла Иврена, словно услышала ее мысли. – Время пока есть… – Она смахнула с ножен веточку, и Нити ее озабоченно зазеленели. Помолчав, она осторожно спросила: – Нить сердца все усложняет, да? Не похоже, чтобы они могли пожениться.
– Да, но… – Ноэль посмотрела на реку и вздохнула, перебирая в уме уроки матери. – Все-таки они теперь вместе, – произнесла она. – Их Нить распрямляется, так что, возможно, их пути совпадут более явно… – Она улыбнулась, заметив, что Нити монахини непонимающе изогнулись. – Нити сердца поначалу спутанные. Ведунья Нитей может их разглаживать и убирать все, что мешает, оставляя только то, что связывает. Отношения тех, кого связывает истинная Нить сердца, обычно так или иначе налаживаются.
Иврена сложила руки на груди.
– За это номаци так уважают своих ведунов Нитей? Потому что вы распутываете их узелки?
– Да. Мать-Луна наделила нас этим даром – приводить в порядок жизни. Вот только… – Ноэль почесала нос. – По этой же причине номацкие караваны всегда в движении. Найти того, с кем тебя свяжет истинная Нить сердца, огромная удача, – она кивнула в сторону, куда ушли Сафи и Мерик. – Мы стали кочевниками, чтобы увеличить свои шансы.
– Тем не менее, твое племя стало оседлым, а ты сама мечтаешь о постоянном доме, – заметила Иврена. – Как же так вышло?
– Потому что я нашла свою родню по Нити, Иврена. Она сейчас ругается там в кустах с вашим племянником.
С этими словами Ноэль отправилась вслед за Сафи, опасаясь, что Иврена начнет ее расспрашивать о племени Миденци. Ноэль и сама не знала точно, почему ее предки столетие тому назад решили отказаться от кочевой жизни, но вроде бы причины были невеселые.
Едва Ноэль дошла до лагеря, Сафи схватила ее за руку и потащила к морю. Это была недолгая прогулка. Лес вскоре расступился, и перед ними оказались камни и вода. Сафи подошла слишком близко к обрыву, однако Ноэль решила в кои веки не просить ее быть осторожней. Нити сестры выражали тревогу и растерянность, но она крепко стояла на ногах.
Сафи села и свесила ноги с края обрыва. Ноэль устроилась рядом.
Камень оказался испещрен трещинами и вмятинами, в которых рыжел мох. Сафи сплела пальцы с пальцами Ноэль, вздохнула и принялась болтать ногами. Далеко внизу катились волны. Затем Сафи уставилась на горизонт. На юге глухо урчали грозовые тучи.
– Помнишь, ты мне сказала, что он меня будет вечно за все прощать. Ты уже тогда знала, да?
Ноэль осторожно кивнула, боясь разозлить сестру, но Нити Сафи теперь светились бирюзовым – пониманием – и розоватым принятием правды. Эти цвета переплелись с явственно видной Нитью сердца, и Ноэль зачарованно смотрела, как они извиваются и танцуют, и гадала, похоже ли это на северное сияние.
Затем она тоже перевела взгляд на далекую бурю, и сестры принялись ждать, когда она пройдет.
* * *
Никогда еще Эдуан не тратил столько усилий, чтобы кого-то разыскать. Сафия казалась несложной добычей – ее запах был различим где угодно, – но запах Леопольда был еле уловим, обманчив и сливался то с водой, то с зеленью. Эдуан то и дело его терял, а потом находил вновь в неожиданных частях леса.
Монах с таким раньше не сталкивался. Потеряв след в сотый раз за день, он решил отказаться от поисков принца. Все равно он собирался его предать и привести Ведьму истины к отцу. Но каждый раз, как он решал, что принца можно оставить на растерзание невидимых врагов, он чувствовал неприятную тяжесть на плечах и жжение в затылке. Словно он был обязан принцу жизнью и должен был вернуть долг. И это чувство – при том, что Эдуан был уверен, что ничего ему не должен, – все же заставляло его продолжать поиски.
След окончательно остыл, когда солнце уже садилось за горизонт. Эдуан остановился у темной скалы, нависающей, как гигантская тень. К вершине вели высеченные в камне ступени; над головой носились летучие мыши.
Ведьма точно здесь была – Эдуан безошибочно различал ее запах, – но она не задержалась. Значит, и ему следовало двигаться дальше. Принц Леопольд не главная его забота. Он здесь, чтобы найти Сафию. Пора было отказаться от поисков принца.
И именно в момент, когда он решил сосредоточиться на поиске ведьмы и забыть про принца, легкий ветер принес ему запах, который однозначно принадлежал Леопольду.
Черт возьми.
Эдуан начал подниматься по грубым ступеням, перескакивая через две-три за раз, пока не оказался наверху. Над водной гладью медленно опускалось светило. Ветер гремел мертвыми ветвями где-то наверху. Монах разглядел шесть сухих кипарисов. Вдалеке гремела гроза.
Перед ним был священный Колодец Нубревены. Следовало догадаться, что он здесь: наставница не раз о нем рассказывала.
Но сейчас не было времени любоваться находкой или даже задумываться о значении этой нежданной встречи. Запах Леопольда вновь растворился, сменившись запахом его безликого похитителя.
Эдуан принюхался и пошел направо. Там запах стал отчетливее, и внезапный хлопок заставил его остановиться. Кто-то хлопал в ладоши.
Из-за ближайшего кипариса вышел сам Леопольд, который действительно аплодировал.
– Браво, монах. Ты нашел меня. – Принц недобро усмехнулся. – Причем куда быстрее, чем я думал.
Эдуан почуял неладное и схватился за нож.
– Вы это подстроили.
Леопольд вздохнул.
– Признаюсь, да. Но прежде, чем ты пронзишь меня своим клинком, хочу признаться и в другом: я должен был тебя убить. И принял решение сохранить тебе жизнь.
– Убить меня? – переспросил Эдуан и через мгновение замахнулся ножом, готовый метнуть его в любой момент. – По чьему приказу?
Леопольд лишь усмехнулся. Эдуан ненавидел эту невнятную усмешку. Он поднял левую руку и настроился на кровь Леопольда.
– Принц, я могу заставить вас выблевать правду из горла вместе с кровью. Скажите, кто вас подкупил.
На горизонте, за головой Леопольда, сверкали молнии, которые выглядели как искристая корона над его волосами.
– Никто меня не подкупал, – ответил принц. Эдуан сжал пальцы, и кровь Леопольда потекла по венам быстрее, а зрачки его расширились… но не сильно. Принц чувствовал опасность, но не боялся.
И Эдуан вдруг понял, что Леопольд именно этого добивается. Чтобы Эдуан вытянул из него правду пыткой.
Потому что так можно выиграть время.
Он специально сбежал; он заставил Леопольда искать его, тратя час за часом. Он хотел его задержать.
– Зачем вам надо меня задерживать? – спросил он.
– Чтобы сохранить вам жизнь, мо… – Принц осекся, потому что Эдуан заставил кровь в его жилах застыть.
– Не зови меня монахом, – отрезал он. – Зови меня демоном, как все остальные.
Леопольд в ответ напряженно молчал, и Эдуан ослабил хватку.
– Вы поняли? Обращайтесь ко мне «демон».
Леопольд моргнул, что означало согласие, затем хрипло произнес:
– Мне нужно, чтобы Сафия добралась до Лейны раньше, чем вы ее нагоните. И она уже почти там.
– Откуда вы знаете? Кто за вами стоит?! – разозлился Эдуан и тут же понял ответ. Как он мог все это время быть таким слепым? Леопольд просто был одним из тех, кто хотел поймать Ведьму истины в своих целях. Он был с ними в сговоре.
Эдуан почувствовал настоящую ярость, осознав, что Леопольд его обманул и что он позволил себя провести с такой легкостью.
В этом не было логики, но принц явно сотрудничал с нубревенцами, с марстокийским ведуном Огня, с ведуном Иллюзий… И неизвестно, с кем еще. Как знать, сколько народу собиралось изловить Ведьму истины?
Эдуану теперь самому хотелось запытать принца, чтобы он все рассказал ему по порядку, но больше нельзя было терять время. Сафия почти добралась до Лейны – значит, шансов осталось мало.
Он отвел магию от легких и глотки Леопольда, но решил полностью не ослаблять хватку, пока не будет достаточно далеко от принца, чтобы тот не мог ни догнать его, ни вызвать подмогу.
Эдуан уже собрался совершить магический прыжок, когда Леопольд прошептал:
– Никакой ты не демон.
Эдуан застыл на месте.
– Твой отец хочет, чтобы ты был демоном. Это не значит, что ты он и есть.
Эдуан недоуменно уставился на него, чувствуя, как готовность предать принца мучительно тает где-то внутри.
Он медленно переспросил:
– О чем ты говоришь?
– Я говорю, что ты не демон.
– Нет, дальше! – крикнул Эдуан, в секунду оказавшись вплотную к Леопольду.
Леопольд, казалось, испугался, но снова – недостаточно сильно. Эдуан, между тем, кипел от ярости.
– У меня нет отца, – прошипел он.
– Это неправда, – возразил принц. – Ты сын того, кто называет себя…
Эдуан скрутил кровь Леопольда жестоким жестом, остановив всю жизнь в его теле – дыхание, пульс, зрение…
Но не слух. И не мысли.
– Я демон, – глухо прорычал Эдуан. – Я тот, кем все меня считают. И лучше бы, ваше высочество, вы меня убили, пока могли.
Он еще сильнее сжал кулак и наблюдал, как кровь, отхлынув от головы Леопольда, перестает снабжать кислородом его мозг и как принц начинает терять сознание.
Тогда он его отпустил. Леопольд упал на плитняк дорожки и сам застыл как камень.
Несколько секунд Эдуан смотрел на неподвижного принца и тяжело дышал. Второй запах исчез. Кто бы ни помогал Леопольду, он также пересказал ему слова Эдуана, переданные ведуном Голоса в Веньязе.
Эдуану следовало добить принца. Отец бы этого хотел. Но как тогда узнать, чья кровь так странно пахла ледяной водой и чистым снегом? И кто надоумил Леопольда убить его. Или приказал.
Он решил, что отцу всегда можно солгать и самому совершить небольшое расследование. Все равно найти всех, кто хотел разыскать Сафию, не представлялось возможным. Тем более что эти люди, состоящие в сговоре, могли оказаться врагами отца.
Приняв решение, он кивнул сам себе и приготовился двигаться дальше. Принца можно найти и потом.
Он бросил взгляд на карторранского наследника, распростертого на камнях у Колодца, вздохнул и пустился бегом. Закатное солнце ободряюще грело спину, и ветер, казалось, был на его стороне.