— Во имя бесценного Господа нашего и спасителя Иисуса Христа, помолимся, — сказал дядя Вичел.

Сара всматривалась в грани бокала, стоявшего перед ней — старый семейный хрусталь. Интересно, кому он достанется.

— Аминь, — сказал каждый и поцеловал соседа.

Вичел поднял руки, будто собираясь дирижировать исполнением гимна. Он приходился Ллойду старшим братом. «Не слышу вас! — обычно кричал он на собраниях прихожан. — А ну-ка, погромче во славу Господа нашего!».

— Я больше не пою, потому что меня насильно заставляли петь, когда я был мальчишкой, — рассказывал Ллойд своей детворе.

Когда Сара и Лаура были маленькими, бабушка заставляла их петь перед прихожанами «Иисус, меня возлюби». Однажды они расхихикались и не могли остановиться. («Какие хорошенькие, правда? И какие похожие! У одной родинка на руке. У которой из них родинка?».) Субботние вечера девочки проводили в бабушкином доме. В комнате, где стояло пианино бабушки Мирти, всегда было холодно и голо.

— Передайте налево, — сказал Вичел.

Он опустил руки. Низенький, он тем не менее держался с достоинством человека высокого роста — не зря когда-то служил в морской пехоте.

— Надеюсь, батат не очень сладкий, — сказала тетя Вера.

— Как твоя спина? — спросил Ллойд невестку, передавая ей зеленый горошек.

Вера начала описывать свои упражнения для спины.

— Все кладите себе еще, — сказала Мирти.

— Вы хотите, чтобы мы разжирели, да? — сказала Айрин. Позади нее стояла горка с посудой из цветного стекла.

— Она ничего не ест, — сказала Мирти Вере.

— Почему ты ничего не ешь, Айрин? — сказала Вера, прерывая рассказ об упражнениях для спины. — Все кроме тебя едят.

Мэриэнн передала жареного цыпленка своему супругу Бобу. Мэриэнн была единственной кузиной Бродерхаузов. Она выросла вместе с близнецами.

— Вы слышали, что Карен Блэкфорд родила? — сказала Мэриэнн. — Схватки продолжались тридцать часов.

Сара заметила, что когда Мэриэнн с Бобом ехали в своем ярком «шевроле», они седели словно аршин проглотили, не поворачиваясь друг к другу, будто отродясь между собой не разговаривали.

— Когда я рожала своих мальчишек, я ничего не чувствовала, — сказала Мирти. — Док Хатчинс сделал мне укол.

— Какой укол, мама? — спросила Вера. Она подмигнула Айрин.

— Я уж не помню, как это называлось, — сказала Мирти. — Какое-то лекарство.

— Джеральдина Хэкльберри звонила вчера, — сказал Сара. — Кейт родила девочку. Вы помните Кейт?

Когда они ходили в школу, Мирти не пускала Кейт к себе на порог за то, что Кейт — католичка.

— Ребенок весит шесть фунтов три унции, ее назвали Роз, — сказала Сара. Ей хотелось, чтобы бабушка опять высказалась насчет католиков.

— Я надеюсь, она вырастет в христианском доме, — сказала Мирти.

— Католики — христиане, бабушка, — сказала Сара.

— Как бы мне хотелось, чтобы сегодня все собрались за этим столом. — Бабушкин муж скончался девятнадцать лет назад.

— Я отдал моему парню ремингтоновскую винтовку, — сказал Ллойд, обращаясь к Вичелу.

— Я думаю, она ему понадобится, раз он живет там в лесах, — сказала Вера. Она даже вздрогнула.

Питер жил где-то под Оттавой, в какой-то халупе с какой-то девчонкой. Обогревались они дровяной печью. Здоровья ради он съедал ежедневно головку чеснока.

— Весьма щедро с твоей стороны, — сказал Вичел. — Одно время я облизывался на это ружье.

— Я начал брать Питера с собой на охоту, как отец брал нас с тобой, — сказал Ллойд. Семейное предание гласило, что Вичелу в детстве было подарено новенькое ружье марки ББ, а Ллойду досталось старое.

— Так и надо, — сказал Вичел, — с детства прививать уважение к огнестрельному оружию.

— Питер с винтовкой управляется здорово, — сказал Ллойд.

В возрасте семи лет Питер подстрелил опоссума, и Ллойд сказал, что его надо съесть. Никто ему не поверил, пока Айрин не положила опоссума в кастрюлю и не сварила, а потом подала на обед со сладким картофелем.

— Да, я был заядлый охотник, — сказал Вичел, — но больше уже не охочусь.

Вера спросила:

— Знает ли кто-нибудь, когда Питер вернется домой? — она произнесла это таким тоном, словно лично пострадала от его бегства.

— А вы помните, как он захлопнулся в старом погребе под задней верандой маминого дома? — спросила она. «Если бы погреб вырыли на задворках, позади сарая, как хотел Энзел, — рассуждали взрослые, — или, если бы они не спохватились вовремя, Питера бы уже не спасти».

— Око господнее, — сказала Мирти. — Я признательна всевышнему за то, что он не оставляет нас всех своим вниманием. — Библия в кожаном переплете лежала рядом с ее тарелкой. Она потрогала ее и взгляд ее устремился куда-то за пределы комнаты.

— Да, это ты правильно сказала, мама, — сказал Вичел.

— Не будь Его со мною все эти годы, не знаю, что бы я делала.

…Яркий день, бетонное шоссе быстро бежит им навстречу. Мирти забыла поставить машину на ручной тормоз, когда они с Энзелом вышли из машины, чтобы сбросить мешки с мусором в овраг. Сару и Лауру они оставили на заднем сиденье. Машина беззвучно покатила под уклон. Сара увидела, как бабушка бежит вдогонку, размахивая в тишине руками. Мирти упала на шоссе и поднялась с разбитыми коленками. Дедушка бежать не мог, у него были камни в печени, хотя умер он не от печени. Его свели в могилу сигареты. Саре и Лауре было только по четыре года. Они остались целы-невредимы, потому что машина, свернув, уперлась в дерево. Они стояли на дороге, покуда не приехал Ллойд. Впервые под ногами Сары было шоссе. Она чувствовала, что находится на запретном месте. Обычно девочкам категорически не дозволялось выходить на шоссе, но тогда отец ничего не сказал — он был так потрясен, что не мог слова вымолвить. Сердиться на свою мать он был не способен. Через неделю дедушка ушел в больницу и оттуда уже не вернулся.

— Настанет день, когда наш старый мир завершит свое существование и тогда вернется Он, чтобы забрать нас к славе своей, — сказала Мирти. — Библия говорит нам: «Ибо вы мертвы и жизнь ваша сокрыта Христом в божьей власти. Когда Христос, который есмь жизнь наша, явится, тогда вы тоже возникнете с ним во славе его».

— Аминь, матушка, — сказал Вичел.

— А как весело, бывало, мы рыбачили, — сказала Мирти.

— Отец действительно любил рыбачить, правда? — спросил Вичел.

— Еще как любил! Я до сих пор храню его брезентовый складной стульчик для рыбалки.

— Кто хочет шоколадный торт? — переспросила Айрин, поднимаясь из-за стола. В этой обстановке она выглядела особенно элегантной.

— Все хотим, — сказала Вера.

— А я не хочу, — сказала Сара.

— И мне не надо, — сказала Мэриэнн.

— Любимое мое местечко было под старой березой по дороге к дамбе, — сказал Вичел.

— Как же, помню это место, — сказал Ллойд. Он сложил свою салфетку аккуратным квадратиком и положил рядом с тарелкой.

— Тетя Милдред и тетя Маргарет обычно тоже ходили с нами. Правда, они не удили, а просто смотрели на реку, — сказал Вичел.

Саре представилось, как они в одинаковых летних платьях и шляпах, словно одна раздвоенная женщина, стояли под августовским солнцем на грязном речном берегу. Сара обхватила себя руками — ее будто озноб пробрал.

— Не помню, он умер в ту пору, когда работал в «АиП» или когда управлял обувной фабрикой? — спросила Вера. Она соскребала объедки с тарелок и составляла тарелки одну на другую перед собой.

— Компанией «АиП» он управлял до конца Депрессии, — сказал Ллойд.

— Приблизительно в то же время дядя Оскар уехал в Бразилию, — сказал Вичел. Оскар был старшим братом Мирти.

— Сколько счастливых часов мы провели на рыбалке! — сказала Мирти. — Теперь уже никто не удит рыбу.

— Ну, почему же не удят, мама! Удят, — сказала Вера. — Просто вы этим уже не занимаетесь.

— А в самом деле, почему я больше не ловлю рыбу? — спросила Мирти.

— Как у тебя с любовными делами? — спросила Мэриэнн Сару. Она мыла посуду. Сара вытирала.

— Неплохо.

Оки вместе ездили в скаутский лагерь для девочек и менструации у обеих начались в то лето с разницей в несколько часов. Кто же из мальчишек тогда нравился Мэриэнн больше всех?

— А у тебя как? — спросила Сара.

— Превосходно, — сказала Мэриэнн. В детстве она была жуткая балаболка, но, выйдя замуж, стала немногословной, как будто секс имеет какое-то отношение к разговорчивости.

— Как ты съездила в Аризону? — спросила Сара.

Без грязной посуды кухня выглядела опустевшей.

— Фантастика! — сказала Мэриэнн.

Когда они играли в больницу, Мэриэнн была самым лучшим доктором — своими мягкими пальчиками она делала замысловатые операции, сосредоточенно ощупывая Сару тут и там. У Сары дух захватывало от прикосновения ее пальцев. Она помнила свое ревнивое желание быть единственной пациенткой у Мэриэнн.

Сара повесила посудное полотенце на спинку стула, пошла в ванную комнату, заперлась и села на край ванны.

— Им придется пролетать над Кубой, — донесся из столовой голос Веры, но казалось, что она говорит рядом с дверью ванной.

— Куба намного южнее, — сказала Айрин.

— Значит мы неправильно считали, что они пролетают над Кубой? — сказала Вера.

По полу протащили стул. Сара не хотела идти на обед к Мирти, но в последнюю минуту передумала.

— В открытке она пишет, что за ними следили в подлодки через шноркель, — сказал Ллойд.

— Что еще за шноркель? — спросила Мирти обиженным тоном.

Сара встала. Она открыла бабушкин аптечный шкафчик. Там была зубная паста, бинты, йод, белая, как молоко, магнезия.

— Она говорила, что коралловые рифы кишат ядовитой рыбой, — сказала Айрин. — Несколько человек слегли с пищевыми отравлениями.

— Кораллы очень красивы, мама, — сказал Ллойд. — Они растут под водой, как цветы, но потом становятся твердыми, как скала.

— Потому что они мертвые, — сказал Вичел.

— Красота там, где вы ее видите, — сказала Мирти. — Для меня красив мой дом.

— Много прекрасного вокруг, особенно в это время года, — сказал Вичел.

Сара снова села на край ванны, подперев подбородок ладонью. Повеяло противным апельсиновым запахом бабушкиной пудры и Сара скривила губы. Она смотрела на дверь, боясь, что сейчас кто-нибудь надумает зайти в ванную и наткнется на нее.

— А вы слыхали: губернатор наложил вето на законопроект, разрешающий устанавливать в церквах игральные автоматы? — спросила Вера где-то вдалеке.

— Так что это значит — будет у нас бинго или не будет? — спросила Мирти.

— Видимо, не будет, — сказала Вера и снова ее голос прозвучал близко.

— Бинго — азартная игра, — сказала Мирти.

— Ничуть, мама, не азартная, — сказала Вера.

Сара встала и посмотрелась в зеркало. У нее были маленькие бродерхаузовские глаза, но не раскосые, как у Мэриэнн. У той и лицо было, как у Мирти — в форме сердца. Носы у всех у них были миртины. Сара вытаращила глаза и изо всех сил распахнула рот, словно в молчаливом вопле. Чуть не во все лицо зиял рот с зубами и языком. Но, как ни странно, вид был не кошмарный, хотя Сара считала, что видит лик смерти. Одиночество — вот что было самым страшным в ее гримасе.

— Корабли с зерном попали в карантин, потому что обнаружился жучок, — сказала Айрин за дверью. — Фермеров это может здорово ударить по карману.