Глава первая

— Как тебя зовут, милая?

Она подняла голову, посмотрела в ясные и голубые, как небо над Скалистыми горами, глаза и наверняка вздохнула бы от восхищения, если бы у нее не болело горло, не кружилась голова, из-за чего все плыло перед глазами, в том числе и эти замечательные глаза. Голова у нее раскалывалась от боли, в груди все горело, правая рука нестерпимо ныла. Кто-то сказал, что ей так плохо оттого, что она надышалась дымом.

Все вокруг заволокло туманом, и она уже хотела покрутить головой, чтобы стряхнуть застилавшую глаза пелену, но пара больших теплых рук не позволила ей даже пошевелиться. Ее голова покоилась на коленях, принадлежавших, как ей казалось, тому черноволосому ангелу милосердия, который вынес ее, взвалив на плечо, из горящего здания, рухнувшего у них за спиной буквально через считанные секунды.

Почему она оказалась на складе, где хранились лаки и краски, девушка сказать не могла.

— Как вас зовут? Должно же быть у вас какое-то имя! — снова спросил мужчина своим глубоким бархатным голосом, что почему-то вызвало у нее в памяти смутную картину из прошлого: белый штакетник забора, детский смех и возня щенков охотничьей породы.

— Мадж. — Она снова попыталась тряхнуть головой, и он снова не дал ей шевельнуться. Мадж?!

Нет, не Мадж. Или все-таки Мадж?

— Мне так кажется, — добавила она хриплым голосом.

Кто-то всадил ей в левую руку иглу шприца, и молодая женщина невольно вскрикнула. Она ненавидела уколы, но почему, не знала.

Появились люди, они что-то говорили, и ей вдруг стало страшно. Она снова посмотрела на сидевшего рядом мужчину.

— Что со мной случилось? — с трудом проговорила она.

— Все будет хорошо, — ответил тот с улыбкой.

Но ей было очень плохо. Все тело горело как в огне.

— Как ваша фамилия, Мадж? — спросил он, легким движением руки убрав с ее лица упавшие пряди волос.

Эта нежность потрясла ее. Ей показалось, что этот человек ниспослан ей свыше. Чем я заслужила такую заботу? — удивилась она.

Девушка снова начала погружаться во тьму, и последнее, что она увидела над собой, были небесно-голубые глаза ее ангела милосердия, смотревшие на нее с неподдельной тревогой.

— Я так надеялась, что вы поговорите со мной, едва слышно прошептала она и потеряла сознание.

Всю последнюю неделю Кэйл Перри изо дня в день ставил свою машину на стоянку возле Медицинского центра и направлялся к его главному входу. Вот и сегодня, держа в руках большой пакет из плотной коричневой бумаги с продуктами, Кэйл проскользнул через автоматические стеклянные двери, что-то тихо насвистывая. Бросив взгляд на шедших по коридору посетителей, он быстро вошел в раскрытые двери лифта и нажал кнопку четвертого этажа.

Он не говорил ни одной живой душе, куда исчезает после работы. Особенно это касалось его братьев Дрю и Бена, а также Тилли Йенсен, медсестры, которая дежурила в ту ночь, когда с Мадж произошло несчастье. Они все равно его бы не поняли.

В действительности же единственной причиной, почему он каждый день ездил в больницу, было желание поддержать Мадж, которая в этом, несомненно, нуждалась.

Откуда она и почему оказалась на злополучном складе во время пожара, оставалось тайной, как для нее самой, так и для Кэйла, не говоря уже о полицейских и следователях. Испытанное потрясение вызвало у Мадж потерю памяти, и Кэйл считал своим долгом не бросать несчастную женщину в беде.

Выйдя из лифта, он свернул направо и, кивнув дежурившим медсестрам, направился в дальний конец длинного коридора. Вне всякого сомнения, расскажи он братьям об этой таинственной женщине, они бы определенно сочли его сумасшедшим. И были бы правы. О Мадж он не знал ничего, кроме того, что она любит есть на скорую руку, что у нее глаза цвета морской воды и густые волнистые каштановые волосы, рассыпавшиеся по спине и плечам до самого пояса. И еще у нее приятный проникновенный голос, который вернулся к ней благодаря стараниям лечащих врачей.

С тех пор как он нашел Мадж среди бесчисленных банок с краской в объятом пламенем складе, эта таинственная незнакомка не выходила у него из головы, волнуя кровь и разжигая его воображение.

Первую — и самую тяжелую — ночь он провел у больничной койки Мадж. Его дежурство закончилось, так что сначала он хотел только слегка задержаться, но потом остался до утра. Во-первых, он сделал это потому, что она его попросила… с такой мольбой и отчаянием в глазах, что это потрясло его до глубины души. В практике Кэйла еще не было случая, чтобы потерпевшая просила его остаться.

До случая с Мадж он только доставлял пострадавших в больницу и просил врачей, чтобы те оказали им медицинскую помощь и соответствующий уход, затем, даже не посмотрев в их сторону, быстро уходил. Что-то в голосе Мадж задело его за живое, и он не отважился оставить ее одну.

На следующий день вчерашний героический поступок начал вызывать у него некоторое беспокойство — Мадж по-прежнему не выходила у него из головы.

А ведь эта потерпевшая была одной из тысяч таких же жертв несчастных случаев, которых он спас с тех пор, как шесть лет назад стал работать медбратом в карете «скорой помощи». Обычно сдержанный и собранный, умевший держать себя в руках, сейчас он был не на шутку встревожен и выбит из колеи.

Он постоянно твердил себе, что Мадж пошла на поправку и не нуждается в его опеке, однако, как только заканчивалась его смена, он тут же мчался в больницу.

Оправдание, что он приходит в больницу из чистого любопытства и из сострадания, тут же испарялось, стоило ему войти в палату. Сердце начинало учащенно биться, когда она встречала его едва заметной улыбкой.

Обычно он пододвигал стул и садился возле больной, дожидаясь, когда та заснет. Только убедившись, что она крепко спит, он осторожно выходил из палаты и возвращался в свой небольшой дом на берегу океана.

Но сегодня, увидев его на пороге, Мадж впервые не улыбнулась. Напротив, губы ее как-то скорбно поджались, будто она вовсе не обрадовалась его приходу.

Шагнув в палату, Кэйл сразу понял причину ее настороженности: в палате находились двое полицейских. Один стоял в изножье кровати, другой, старший по званию, у окна.

Оглянувшись, последний смерил вошедшего недоверчивым взглядом и сухо произнес:

— Зайдите, пожалуйста, попозже.

— Пусть он останется, — произнесла Мадж, повернув голову к стоявшему у окна полицейскому. Ее неожиданно жесткий тон удивил Кэйла. Она всегда говорила раньше тихим, спокойным голосом.

— Вы юрист? — поинтересовался второй полицейский, недружелюбно взглянув на посетителя.

Кэйл подошел к Мадж и поставил пакет с проступившими жирными пятнами на металлический столик у кровати.

— Нет, просто друг. Что-то не так, детектив?

Мадж громко вздохнула:

— Я уже сказала вам: во время пожара я свою сумку не теряла и удостоверения личности у меня нет!

— Да будет вам известно, мисс Доу… — Детектив окинул Мадж скептическим взглядом.

Молодая женщина покосилась на Кэйла.

— Если вы знаете, кто я, тогда чего вы от меня хотите, детектив Виллануэва? — возмутилась она.

— Что здесь происходит? — потребовал ответа Кэйл, чувствуя, как в нем просыпается чувство собственника.

— Мы пытаемся выяснить, почему мисс Доу оказалась на лакокрасочном складе компании «Харрисон»? Причем совершенно одна. Ведь склад был закрыт и на двери висело предупреждение, что посторонним вход воспрещен.

— Повторяю вам еще раз: не знаю, — раздраженно бросила Мадж, сверкнув глазами.

— Как вам будет угодно, — пробормотал Виллануэва.

— Боюсь, что сейчас я ничем не могу помочь вам, поскольку ничего не помню, — заявила она.

Старший детектив быстро взглянул на своего напарника и направился к двери.

— У вас есть моя визитная карточка. Позвоните, если что-нибудь вспомните.

Кэйл подождал, когда полицейские уйдут, и повернулся к Мадж.

— О чем это он?

— Они хотят знать, почему я оказалась на складе. Я тоже очень хотела бы это знать!

Тот же вопрос не раз задавал себе и Кэйл. Но вместе с тем он понимал, что Мадж говорила правду, отвечая на вопрос детектива.

— Они мне не поверили, — вдруг сказала молодая женщина. — Но они не виноваты. Я действительно похожа на персонажа из дешевого сериала.

— Подозреваю, что правда окажется куда неожиданней, чем сюжет даже самого лихо закрученного сериала, — отозвался он, улыбаясь.

Она смотрела куда-то вдаль, о чем-то задумавшись, затем покрутила головой, покосилась на пакет и взглянула на Кэйла, едва заметно улыбнувшись.

— Это никак чизбургеры?

Сердце Кэйла подпрыгнуло.

— О, леди узнала свою любимую еду! — весело воскликнул он.

— Не ожидала, что вы запомните, — проговорила она тем самым певучим голосом, который он вспоминал всю неделю.

Та радость, с какой она произнесла слово «чизбургер», удивила Кэйла. Почему столь обычная вещь привела ее в такой восторг? Он спросил ее.

— Не знаю, — ответила она, и в ее глазах цвета морской воды появилось то ли беспокойство, то ли досада.

— Вы сказали, что это ваша любимая еда, — сказал Кэйл.

Она улыбнулась и взяла у него из рук бумажный пакет.

— Я не знаю, кто я, откуда я или что я делала на том злополучном складе, но я мгновенно узнала чизбургер и жареный картофель, стоило мне почувствовать их запах.

Кэйл снова улыбнулся, чтобы подбодрить ее.

Откуда она? Отсутствие обручального кольца на левой руке указывало на то, что она, скорее всего, не замужем, однако не исключало наличие друга или любовника. Доктора сказали ей, что у нее не было детей, на что она только пожала плечами, буркнув, что им лучше знать, чем ей.

Осмотревший ее психиатр заявил, что у нее амнезия, потеря памяти третьей степени, что является следствием полученной травмы. Так оно и есть, подумал Кэйл. Помимо перелома запястья и отравления угарным газом она получила серьезное сотрясение мозга, после того как ей на голову свалилась полка с банками краски.

Мадж откусила кусочек чизбургера и, закрыв глаза, застонала от удовольствия.

— Как я понимаю, леди довольна, — сказал он, откинувшись на спинку стула и заложив ногу на ногу.

— Очень вкусно! Это самое приятное, что произошло за весь сегодняшний день! — ответила она с довольным видом.

— Я видел, что сыщики были с вами весьма грубы, но такая уж у них служба.

Она вздохнула и положила недоеденный чизбургер на металлический столик, словно у нее вдруг пропал аппетит. Кэйл понял, что сейчас ему сообщат плохие новости.

Мадж перевела взгляд на гипсовую повязку на запястье правой руки.

— Я не их имела в виду. Сегодня ко мне приходил работник по делам социального обеспечения, тихо проговорила она.

— И что?

Она опустила голову, глубоко вздохнула и только потом взглянула на него.

— Завтра они меня выпишут. Миссис Саттер предложила мне перебраться в бесплатное учреждение, где ухаживают за такими пациентами, как я.

Кэйл вздрогнул и почувствовал, как в его сердце закралась тревога.

— Почему? — воскликнул он.

Кэйл давно работал среди медиков и сразу догадался, что речь шла о доме для умалишенных! Из-за того, что Мадж не могла ничего вспомнить о себе, ее решили поместить в психиатрическую больницу. От этой мысли он пришел в неописуемый ужас.

— Потому что, — продолжила Мадж, — мне неведомо, кто я и где живу. Дело осложняется тем, что меня никто не ищет. Об этом мне сообщили полицейские. У них есть описания потерявшихся людей, но я не подхожу ни под одно из них. Социальный работник велела обдумать ее предложение, поскольку я не способна сама позаботиться о себе и нуждаюсь в посторонней помощи.

Но Кэйл только что видел собственными глазами, как она прекрасно «заботилась о себе», защищаясь от не в меру ретивых детективов. Он должен что-то придумать, чтобы помочь ей! Люди должны помогать тем, кто попал в беду. Он сам стольким уже помог, что сбился со счета! А Мадж действительно нуждается в защите. Из-за того, что у нее пропала память, она осталась совершенно одна на белом свете! У нее никого нет, кроме него.

— А что по поводу ваших отпечатков пальцев? спросил он. — Вам ничего не известно?

— Как сказала миссис Саттер, это ни к чему не привело, так как их у меня никогда прежде не снимали.

— Ха, вот и хорошо! Значит, вы не преступница!

Она смерила его таким взглядом, что он не на шутку испугался. Это была не та Мадж, которую он успел узнать за эти дни.

— Может, меня просто не смогли поймать, — отозвалась она ледяным тоном.

Кэйл придерживался другого мнения. По роду своей службы ему приходилось сталкиваться с преступными элементами в Лос-Анджелесе, и он сразу понял, что Мадж к криминальной среде не имела никакого отношения.

— Вы справитесь? — спросил он. — Я хотел сказать, вы в состоянии обслуживать себя без посторонней помощи?

— Я не забыла, что на красный свет надо стоять, а на зеленый — идти, — ответила она дрожащим от гнева голосом. Ее глаза цвета морской воды потемнели и теперь настороженно смотрели на Кэйла. Я помню, что огонь горячий, а лед холодный. Если идет дождь, то нужно взять с собой зонтик. Я знаю, что год состоит из месяцев, а месяцы из дней. Мне думается, что я умею готовить и смогу переодеться без посторонней помощи. В конце концов, если не сумею приготовить себе еду, пойду и куплю ее.

Кэйл пожал плечами.

— Тогда в чем дело?

— Я не знаю, кто я и каким образом зарабатывала себе на жизнь. Поскольку я не знаю, есть ли у меня семья и дом, где я могла бы приклонить голову, миссис Саттер объяснила, что там, куда меня переведут, мне создадут все необходимые условия и будут держать меня до тех пор, пока я полностью не вылечусь и не смогу позаботиться о себе сама.

— А что, если… — Кэйл замолчал, тщательно обдумывая каждое слово. — А что, если у вас все-таки был какой-нибудь близкий человек? — выпалил он вопреки своему решению никогда не спрашивать ее об этом.

— Что вы хотите сказать? — тяжело вздохнув, спросила она.

Его братья правы — он и в самом деле потерял голову.

Это потому, что она особенная, не такая, как все, сказал он в свое оправдание.

— А что, если у вас все-таки был какой-нибудь близкий человек? — повторил он сказанное.

— Что-то не припомню, — тихо проговорила Мадж дрогнувшим голосом, вытирая навернувшиеся на глаза слезы. — Я вообще ничего не помню, добавила она почти шепотом.

— Скажите этой Саттер, что отныне заботиться о вас буду я. — Окунувшись в море безумия, он окончательно потерял почву под ногами. Тем более что до встречи с Мадж он предпочитал убегать от представительниц противоположного пола. Но мог ли он отвернуться от Мадж, если та нуждалась в нем?

Разумеется, не мог. Хотя бог знает, какие неприятности ждут его впереди!

Она улыбнулась и вытерла слезы.

— Это так благородно с вашей стороны. Но это не спасет меня от массы других проблем. К тому же миссис Саттер уже твердо решила взять меня под свой контроль.

— Ну и какая разница, что она решила? — скептическим тоном спросил Кэйл. — Даю голову на отсечение, у нее ничего не получится. Система социальной защиты в нашей стране настолько перегружена, что приходится прибегать к режиму строжайшей экономии. Поэтому социальные работники занимаются только теми людьми, кто оказался в чрезвычайно трудном положении. А ваш случай, Мадж, таковым не является.

Он взял ее за руку, хотя на самом деле ему хотелось обнять ее, крепко прижать к своей груди и шепнуть на ушко, что волноваться не стоит и что все будет хорошо. И не важно, что ее будущее неопределенно и туманно. Это желание успокоить ее было столь же сильным и властным, как и стремление прижать к себе.

— Мадж, позвоните, пожалуйста, миссис Саттер и сообщите ей, что у вас есть куда отправиться, когда вас завтра выпишут, и пусть она поймет, что с этим вопросом покончено раз и навсегда! Вы можете оставаться в моем доме столько, сколько захотите.

— Нет… — сказала она, высвободив свою руку, — Только до тех пор, пока к вам не вернется память. — Кэйл встал со стула и пересел на край кровати. Он уперся руками в матрац и навис над ней, пристально глядя ей прямо в лицо.

— Я не могу, — произнесла она неуверенно.

— Нет, вы можете. Послушайте, ведь доктора сказали, что память к вам может вернуться со дня надень! Неужели вы собираетесь пойти на поводу у этой Саттер и согласиться на переезд в… неведомо куда?

Она покачала головой, и светло-каштановые волосы рассыпались по ее плечам и груди.

— Вернется… через несколько недель или месяцев или через год-два, а может, никогда! Вы очень добры ко мне, Кэйл, я от всего сердца благодарна вам за это, но о таком большом одолжении я не имею права вас просить.

— Да, вы и не просите, — отмахнулся он. — Это я настойчиво предлагаю вам свою помощь.

Он понимал, чего она боится. Все не так просто. Можно себе представить, что подумают о нем его братья, когда он приведет домой незнакомую девушку, которая ничего о себе не знает! Естественно, они решат, что он выжил из ума.

Если всерьез подумать о том, что беспокоило Мадж, то она, безусловно, права. Как и его братья:

Да, по роду службы ему приходилось помогать женщинам, попавшим в беду. Но разве можно сравнивать их с Мадж? Вот уж кто по-настоящему нуждается в его помощи! И потом, он же не собирается оставлять ее у себя навсегда. Только на время.

— Случаи, когда человек теряет память навсегда, крайне редки, — произнес Кэйл как можно мягче.

— Не знаю…

— Оставайтесь у меня хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, где вы живете. Мой дом расположен в тихом месте, недалеко от пляжа, у вас будет отдельная комната. Вы там прекрасно устроитесь!

Это намного лучше, чем стерильная палата с больничной койкой и с графиком температуры.

— Может так оказаться, что я вовсе не из Лос-Анджелеса и вообще не из Калифорнии. А что, если я просто проходила мимо, когда начался этот ужасный пожар? Скажем, приехала к кому-нибудь в гости. Мало ли что могло быть.

— Тогда почему никто не ищет вас? Не приходит в больницу? И почему рядом с вами никого не было, когда вас нашли?

Она снова легла и закрыла глаза.

— Не беспокойтесь, вам обязательно понравится это тихое, спокойное место, где вы сможете отдохнуть и восстановить силы, а вечерами, когда я буду возвращаться домой с дежурства, мы вместе будем стараться выяснить, кто вы на самом деле, Она широко открыла глаза.

— Но посудите сами, как я могу согласиться на ваше предложение? Я же вас совершенно не знаю.

Вы для меня абсолютно незнакомый человек!

— Кто бы говорил! Вы и себя-то совсем не знаете, — сухо ответил он.

— Верно. — Мадж снова села. — А вдруг я убийца или что-нибудь еще более ужасное? Откуда вы знаете, что я не обворую вас, пока вы будете спать? А вы даже не сможете объяснить полиции, кого надо арестовать!

— Ну, это будет загадка века! Искать не знаю кого, не знаю где, — рассмеялся Кэйл.

— Не смешно.

Он нежно погладил ее по атласной щеке.

— Итак, что мы имеем? Или вы перебираетесь ко мне, в уютный домик возле пляжа, или поступаете пациенткой на неопределенный срок в какую-нибудь психушку. Третьего не дано.

— Чутье подсказывает мне, что не в моем характере слепо подчиняться чужой воле, — с досадой проговорила она. — Но сейчас совсем другое дело.

 

Глава вторая

Она одета во все черное. Просто, но со вкусом. Дорого. Элегантно. Черный цвет был самым любимым ее цветом. Она считала его своим фирменным знаком. Единственное отступление от правил — красный шелковый платочек с вышитым «V» на уголке. Своеобразная визитная карточка.

Внешне она выглядела совершенно спокойно и ничем не выдала себя, когда ее скучный гость вдруг оживился и принялся расхваливать свою самую дорогую вещь — бесценную малоизвестную картину Карраччи, которую он, вероятно, приобрел на аукционе… во всяком случае, он так утверждал. Она все поняла. Карраччи притягивал ее как магнит, оставаясь несбыточной мечтой… пока. Это из-за него она и примчалась в Рим, и вдруг такая удача!

Она погладила своего гостя по руке, и тот сразу понял значение ее красноречивого жеста. Он обладал тем, о чем она мечтала, и прежде, чем забрезжит рассвет, она должна получить сокровище, за которым пришла…

Мадж вздрогнула и в страхе проснулась. Она боялась пошевелиться и прерывисто дышала, прислушиваясь к гулким ударам сердца. Немного придя в себя, она постаралась вспомнить сон во всех подробностях, так как подозревала, что он может стать ключом к разгадке того, чем она зарабатывала себе на жизнь.

Так кто же она? Откуда явилась в Лос-Анджелес? И главное, чем занималась?

Взглянув на часы, висевшие на белой стене, она вспомнила, что скоро за ней приедет Кэйл и заберет ее из больницы. Он ангел, да и только! Какой еще парень взял бы к себе домой совершенно незнакомую женщину, вдобавок не помнящую, кто она и откуда? Что, если приснившийся ей сон проливает свет на ее подлинную сущность? Вдруг она не та, за кого он ее принимает? Этот сон…

Она должна выбросить его из головы, иначе у нее снова начнется жуткая головная боль, когда стучит в висках и темнеет в глазах. Тем более что доктора велели ей не мучиться и не напрягать память. Им легко говорить! Интересно, что бы они сами делали, окажись на ее месте?

Мадж села и, осторожно свесив ноги, приступила к завтраку, состоявшему из ломтя поджаренного хлеба, несоленого омлета и холодного кофе. Пришла медсестра и сказала, что, к сожалению, гипс с запястья пока снимать рано и что придется потерпеть еще шесть-восемь недель.

Позвонив миссис Саттер, Мадж убедилась, насколько был прав Кэйл: миссис Саттер равнодушно выслушала ее, после чего ограничилась тем, что дала ей номер телефона и адрес своего учреждения на тот случай, если Мадж захочет с ней связаться.

Звонок детективу Виллануэве дался ей относительно безболезненно, если не считать его подчеркнутой сдержанности в разговоре с ней и обещания поддерживать с ней связь, что прозвучало скорее как угроза, а не обещание помочь.

Мадж решила послушать последние новости и включила телевизор. В то время как сообщения о текущих событиях ничего не напоминали ей, появление на экране видов разных городов США дали ощутимый толчок ее ослабленной болезнью памяти. Она узнала известные улицы и здания Нью-Йорка, Чикаго и Филадельфии. И даже вид театра «Кодак» в Голливуде показался ей знакомым. Однако реклама Диснейленда не пробудила в ней никаких детских воспоминаний. Она знала, что он существует, как знала, что радуга состоит из семи цветов и что есть различие между калорийностью шоколадного пирожного и овсяной кашей, сдобренной изюмом и орехами.

Чтобы снять напряжение и неприятный осадок после разговора с сыщиком, Мадж решила принять душ, для чего надела на больную руку пластиковый пакет и крепко обвязала его бинтом, который ей дала медсестра. Войдя в ванную, которую она делила с пациенткой из соседней палаты, она встала под душ и даже ухитрилась вымыть волосы одной рукой, а затем, проявив чудеса изворотливости, вытерлась полотенцем.

Кэйл купил ей кое-какую одежду, так как ее собственная пришла в полную негодность. Он подошел к покупке одежды очень серьезно, стараясь поточнее определить ее размер, насколько позволял его глазомер. Разумеется, его выбор оставлял желать лучшего, но женщина в ее положении должна принимать заботу о себе с благодарностью, тем более что Кэйл все купил на свои деньги. Она, конечно, отдаст ему долг сразу же, как найдет работу, и выплатит ему все до последнего цента.

Мадж взяла трусики, стараясь не думать о том, что их выбирал Кэйл, но все равно покраснела, когда заметила, что белые хлопковые трусики хорошо сочетались с таким же белым хлопковым лифчиком, хотя в них не было ничего вызывающего, или, как теперь говорят, сексуального. Мысленно поблагодарив продавщицу, что посоветовала Кэйлу купить неброское белье, она уставилась на его выстиранные джинсы и покраснела от смущения.

Джинсы были тяжелые, но она надела их без особых хлопот, однако с пуговицами мучилась долго, застегивая их одной рукой. Неужели он не мог купить ей какие-нибудь женские брюки на резинке, где не нужно возиться ни с пуговицами, ни с кнопками, ни даже с молнией?

Проклятье! Хватит плакать. Она и так наплакалась вдоволь после этого ужасного пожара!

Она села на край шкафчика и стала разглядывать белый лифчик. Приложив чашечки к груди, она попыталась закинуть свободные концы бретелек за спину, так как их надо было крест-накрест разместить на спине и, обмотав вокруг грудной клетки, завязать спереди.

После нескольких неудачных попыток ее намерение стойко переносить трудности потерпело крах: она заплакала, беспомощно опустив руки.

Собравшись с духом, она позвонила медсестре, чтобы та пришла ей на помощь.

Оставаясь в ванной, она услышала, как открылась дверь ее палаты.

— Медсестра! — позвала она, радуясь ее приходу. Если у вас есть свободная минута, не могли бы вы помочь мне?

Выйдя из ванной, она неожиданно для себя обнаружила, что в комнате находится… Кэйл.

Он был явно чем-то озабочен, но, увидев ее, изменился буквально на глазах: озабоченность тут же сменилась откровенным желанием. Всего секунд пять назад она говорила себе, что выглядит как круглая идиотка, которой не под силу даже такая простая вещь, как пуговицы на джинсах. Теперь же она и вела себя соответственно: остановилась в дверях ванной и не сводила с него глаз, чувствуя, как горячая волна желания захлестнула и ее.

Он смущенно кашлянул и невнятно пробормотал:

— Извините!

А потом отвернулся, чтобы дать ей возможность чем-нибудь прикрыться.

Взволнованная своей неожиданной реакцией на появление Кэйла, Мадж пошла взять полотенце, оставленное в ванной на раковине, но в спешке ударилась об нее больной рукой. От нестерпимой боли у нее потемнело в глазах, слезы ручьями потекли по щекам. Девушка, не глядя, протянула здоровую руку, чтобы опереться о холодную кафельную стену, но вместо этого рука уперлась во что-то теплое и живое.

Кэйл бережно обнял ее и прижал к себе.

Не смей реветь, пронеслось у нее в голове.

Одно слово утешения, которое он шепнул ей на ухо, два-три ласковых поглаживания по обнаженной спине высушили ее слезы и успокоили боль.

— Вот увидите, все будет хорошо, я вам обещаю.

Она слегка откинулась назад, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Вам хорошо говорить! — произнесла она, чуть не плача.

Он ласково улыбнулся, глядя на нее своими ярко-голубыми глазами.

— Представляю, как вам больно, — с сочувствием сказал он и провел рукой по ее мокрой от слез щеке. — Я позову медсестру.

Его нежная забота разбередила ей душу, вызвав бурю эмоций, в которых она не могла разобраться, так как полностью утратила весь свой жизненный опыт.

Она всхлипнула и покачала головой. Чего ей больше всего хотелось, так это вволю выплакаться: ее поврежденный мозг не мог объяснить, отчего ее тело пронизывают мощные биотоки, вызывая при этом невероятно приятные ощущения?

Чего она боится? Кэйл не сделает ей ничего плохого, он просто предлагает ей помощь. Она не может отрицать, что зависит от него… ну, самую малость. Она теперь с нетерпением ждала, когда он придет, и от этой мысли ей неожиданно стало очень грустно. Неужели у нее нет никого, кто бы заботился о ней? Неужели ее никто не ищет, обнаружив, что она пропала? Кто-то же должен был ее хватиться! Родители, бабушка с дедушкой, дядя, тетя, братья, сестры, сослуживцы, наконец!

— У меня голова как в тумане, — проговорила Мадж, вытирая уголком полотенца, прикрывавшего ее грудь, глаза, полные слез. Она вымученно улыбнулась, стараясь не обращать внимания на мужской запах, который приводил ее в состояние глубокого волнения.

— Когда я вошел, вы ждали медсестру, — напомнил ей Кэйл.

Прижимая к груди полотенце, она на шаг отступила назад.

— Я хотела попросить ее помочь мне.

— Помочь… — словно эхо повторил он.

— Да, помочь одеться, — сказала она и вздохнула, потом посмотрела на пол, где лежал белый лифчик.

Кэйл удивленно поднял брови, затем посмотрел на пол.

— А! — догадался он. На его красивом лице появилась такая убийственная улыбка, что ее пульс вдруг участился, как от быстрого бега. Он быстро наклонился, поднял злополучную вещицу и протянул ей. — Наденьте, а я завяжу.

Мадж удивленно посмотрела на него и взяла лифчик. Он это серьезно? — подумала она. Или шутит? Впрочем, она не должна ничему удивляться.

Этот мужчина не только предложил ей, абсолютно незнакомой женщине, пожить в своем доме, но даже рылся в ее изорванной грязной одежде, чтобы выяснить ее размер и купить новую.

Он повернулся к ней спиной. Отказываться было бы глупо, подумала она. Этот человек не бросил ее в беде. Он предложил свою помощь, так как она не может одеться сама. В этом нет ничего предосудительного и… сексуального. Ну, если только самую малость.

Она повернулась к нему спиной, бросила полотенце и приложила к груди лифчик. Поправив чашечки, она сказала:

— Готово.

Первое прикосновение его рук к ее спине, когда он расправлял бретельки лифчика, обожгло ее как раскаленным железом.

— Приподнимите руки, — попросил он, чтобы провести концы бретелек со спины на грудь и завязать их узлом.

Ну уж нет! Эту часть работы она сделает сама.

Она взяла у него из рук концы бретелек, зная, что ее определенно бросит в жар, если его руки снова прикоснутся к ней.

— Спасибо, — сказала она, — теперь я справлюсь сама.

— Я подожду вас в палате, — кивнул он, бросив на нее быстрый взгляд, и вышел из ванной, закрыв за собой дверь. Оставшись одна, она не могла сдержать улыбки, заметив, что он был явно разочарован.

Закончив одеваться, она посмотрелась в зеркало. Она могла не знать, кто она и откуда явилась, но одно она усвоила очень хорошо — с сексуальностью и привлекательностью у нее все в порядке, а что касается гормонов, то они мгновенно выплескивались в кровь, стоило Кэйлу оказаться рядом.

Кэйл не находил себе места, временами погружаясь в сладкое томление и тревогу, которые вошли в его жизнь вместе с появлением таинственной Мадж с ее чувственной улыбкой, с глазами, менявшими цвет в зависимости от настроения, и с густыми светло-каштановыми волосами, которые ему не терпелось потрогать. Но это было не единственное, что возбуждало и доводило до умопомрачения, — за те несколько секунд, что он помогал Мадж одеться, прикосновения к ее нежной шелковистой коже вызвали у него неожиданный всплеск бурных эмоций, которые он с трудом подавил.

К уже известному перечню оттенков ее глаз он добавил новый — бирюзовый, появлявшийся у нее в то мгновение, когда их обладательница приходила в чувственное возбуждение.

Мадж явно не торопилась выйти из ванной, и Кэйл метался по больничной палате, как зверь в клетке. Подобно его братьям, он не был новичком во взаимоотношениях с прекрасной половиной человечества, однако прекрасно понимал, что все познается в сравнении.

Его младший брат Дрю не встречался с одной и той же девушкой более трех раз. Малый он был не злой и никогда не водил девушек за нос, но обстоятельства складывались так, что в спальне Дрю впору было ставить вращающуюся дверь!

В отличие от Дрю — любителя мимолетных связей — старший брат Кэйла, Бен, вел с противоположным полом честную игру, и его отношения с женщинами всегда выливались в серьезный и длительный роман.

Себя Кэйл считал самым нормальным из братьев. Разумеется, он встречался с женщинами. У него были случаи, когда он ухаживал за девушкой более недели, чего не скажешь о Дрю. По его мнению, женщина создана для приятного времяпрепровождения, и ему доставляло удовольствие разгадывать все эти так называемые женские тайны.

Возможно, это и подогрело его интерес к Мадж, которая представляла собой одну сплошную тайну.

Наверняка братья примут ее за одну из его девушек, попавших в беду, если можно считать бедой полное отсутствие данных о Мадж, что более подходило бы разведчику в тылу врага. Ей негде было жить, и она не представляла, кто она и откуда. И он вызвался помочь ей. Раз так, то неважно, что он знаком с ней не более недели и уже успел увлечься ею, как ему казалось, всерьез. Разве он виноват, что она была непокорная и привлекательная одновременно, что он считал проявлением невероятной сексуальности, которой он не в силах противостоять?

Когда Кэйл впервые увидел ее, она показалась ему маленькой и беспомощной, но вчера он стал свидетелем того, как она расправилась с двумя полицейскими, которые вели себя достаточно грубо.

И хотя она сейчас не в форме, вешать ей ярлык слабой или беспомощной он бы не стал. Настойчивость и решительность, присущие ее характеру, говорили о том, что Мадж не только умеет стойко переносить трудности, но и обладает удивительной жизненной силой.

В детстве он часто приносил домой бездомных собак и кошек. И если бы снова оказался на том пожаре, то поступил бы точно так же, совершенно бескорыстно, не требуя положенного вознаграждения. Хотя он должен признать, что птенцы воробьев, выпадавшие из гнезд, намного безобиднее, чем ничего не помнящая о себе женщина. Он знает, что говорит, потому что начал спасать чужие жизни с восьми лет, после того как его мать погибла при выполнении служебных обязанностей. С тех пор он мало в чем изменился. По его мнению, нет ничего более достойного, чем оказание помощи страждущему. Именно это убеждение заставило его выбрать нелегкую профессию медбрата.

Кэйл вспомнил, как принес домой Пого, трехногую собачонку, которую он отнял у их соседа, старого пьяницы, жестоко избивавшего ее. Даже ветеринарный врач пришел в затруднение, когда надо было определить ее породу, — столько в ней было всего понамешано! Но Кэйла это не волновало: они с Пого оставались неразлучными до того дня, когда старый пес тихо умер на хозяйских руках. К тому времени Кэйл как раз окончил среднюю школу.

Если бы он следовал советам детского психолога, проводившего беседы с ним и его братьями, когда вскоре после смерти матери скоропостижно умер их отец, то он бы хорошенько подумал, прежде чем приглашать Мадж к себе домой. Но он поможет ей, несмотря на жар, в который его бросает от ее улыбки, несмотря на сладкое томление, возникавшее в груди, стоило ему заглянуть в ее загадочные глаза.

Кэйл перестал ходить из угла в угол, как только дверь ванной открылась и Мадж вернулась в стерильную больничную палату. Он встал как вкопанный, затаив дыхание и не слыша биения собственного сердца.

Он был не в силах отвести взгляд от темно-синих джинсов, плотно облегавших ее ноги и бедра.

Она подошла к шкафчику и наклонилась, чтобы выдвинуть ящик и забрать из него вещи… Ее округлые формы со спины выглядели еще более обольстительно, и у него снова перехватило дыхание.

— Я мигом, — сказала она, перекладывая свои личные вещи из ящика в белый пластиковый пакет, выдававшийся всем больным.

Он был так ошеломлен, что утратил дар речи и только кивнул головой. Он не мог оторваться от ее топика из тонкого батиста, облегавшего ее пышную грудь и подчеркивавшего линию ее тонкой талии. Он с трудом подавил желание запустить руку под топик и прикоснуться к ее коже…

Вот это да! Кэйл Перри понял, что попал в беду.

И зовут эту беду Мадж.

 

Глава третья

Мадж сидела на переднем сиденье рядом с Кэйлом, который вел свой красный пикап вдоль Океанского бульвара, и с любопытством осматривалась по сторонам. Понимая, что шанс что-нибудь вспомнить равен практически нулю, она тем не менее всматривалась в проносящиеся мимо дома, уличные таблички, магазины и рекламные щиты.

— Ничего знакомого, — сказала она Кэйлу, когда тот остановился на светофоре.

Он обернулся к ней и, положив свою большую руку на ее маленькую ручку, слегка сжал ее. Ей показалось, будто ее ударило током высокого напряжения.

— Вы ожидали, что произойдет чудо? — спросил он, и в его голосе слышалась лишь озабоченность, и ничего больше.

А жаль!

— Всегда надеешься на лучшее, — грустно ответила Мадж и, высвободив свою руку, поправила выбившуюся прядь волос. Она сомневалась, что до несчастного случая на пожаре был некто, кто ласкал и обнимал ее. В ее теперешнем положении она должна быть осторожной и предусмотрительной, чтобы не создавать себе новые проблемы из-за своей обостренной чувственности. Не стоит допускать Кэйла близко к сердцу только потому, что он привлекательнее любого другого мужчины и от одного его взгляда у нее перехватывает дыхание и все плывет перед глазами.

Зажегся зеленый свет, и Кэйл вновь сосредоточил все свое внимание на дороге.

— Вам не следует чрезмерно напрягать память.

Придет время, и она сама вернется, — мягко проговорил он.

Девушка вздохнула.

— Знаю. — Она могла не соглашаться с этим, но Кэйл был прав, повторив то, что постоянно твердили ей доктора последние несколько дней. Еще ей не нравилось, что он читает ее мысли. Интересное замечание, усмехнулась она, поскольку теперь в ее голове слишком много чистых страниц.

Не надо грустить, сказала она себе. В конце концов, после выписки из больницы она будет жить в доме Кэйла, а не в сумасшедшем доме.

— Даже не знаю, как мне вас благодарить за все, что вы для меня сделали, — неожиданно выпалила она, находясь под впечатлением от своих невеселых мыслей. — Ума не приложу, чем отплатить за вашу доброту.

В то мгновение, когда Мадж поняла, что Кэйл может истолковать ее слова как намек, он снова взглянул на нее. Нет, ей не показалось, это не игра ее воображения — его взгляд был красноречивее любых слов. А может, ее воспаленное воображение не способно точно воспринимать окружающую действительность? В горле у нее пересохло. Она ясно чувствовала каждой клеточкой своего тела эти магические изменения, происходившие с ней в присутствии Кэйла! Или и это плод ее больного воображения? Не может быть! Кэйл, как и положено настоящему мужчине, смотрит на нее с явной заинтересованностью! И только увидев его открытую улыбку и смеющиеся глаза, она окончательно поверила, что это не игра ее воображения! И стоило ей это понять, как ее сердце радостно забилось.

— Не стоит благодарности, — негромко произнес он, глядя на дорогу. — Если бы вы смогли готовить, то я был бы вам очень признателен. Сколько я ни пытался приготовить себе сам, каждый раз получалось нечто несъедобное.

— Мне кажется, у меня получится, — ответила она, лукаво улыбнувшись.

Хотя Кэйл был весьма настойчив, уговаривая ее переехать к нему, Мадж смущало, что она так бесцеремонно вторгается в чужую жизнь и, безусловно, причинит ему массу хлопот. Согласившись на его искреннее предложение, Мадж оставила за собой право приходить и уходить, когда ей вздумается. Она надеялась, что, гуляя по городу, сможет что-нибудь выяснить о себе и своей жизни до злополучного пожара. А главное, она будет свободна, а это что-нибудь да значит!

Между тем Кэйл свернул влево от Океанского бульвара в жилой район, который был расположен совсем недалеко от берега Тихого океана. Наконец Кэйл сбавил скорость и остановился у гаража на две машины, дверь которого была выкрашена в грязно-бирюзовый цвет.

Чуть повыше стоял дом более приятного для глаза серо-голубого цвета, однако отделка и железобетонная лестница, ведущая наверх к дому, была такого же сомнительного цвета, что и дверь гаража.

— Я еще не закончил, — сказал Кэйл, кивнув в сторону дома.

Мадж огляделась. Ухоженные дома всего в нескольких ярдах от пляжа образовали целый жилой комплекс.

— Приятное соседство, — сказала она.

Кэйл усмехнулся.

— Не обольщайтесь. Я получаю вполне приличную зарплату, но ее не хватило бы, если бы я решил приобрести здесь что-нибудь подобное. Спасибо моей тете, это по ее завещанию я и мои братья получили в наследство участок земли и постройки.

Итак, у него есть семья. Интересно, что скажут его братья, когда она поселится у Кэйла, хотя бы временно? Если бы она привела к себе в дом совершенно незнакомого человека…

Если бы она привела к себе домой совершенно незнакомого человека… то что? Ответ угас в ее больном мозгу так быстро, что она не успела его уловить.

Кэйл взял пакет, в котором лежали ее вещи, потом открыл дверцу пикапа. В машине сразу запахло морем. Мадж сделала глубокий вдох в надежде вспомнить что-нибудь из прошлой жизни, связанное с морем. Ведь помнит же она, что море успокаивало ее, вот только при каких обстоятельствах?

Она вылезла из машины и пошла за Кэйлом вверх по бирюзовым ступеням.

— Чем занимаются ваши родители? — спросила она, когда он вставлял ключ в замочную скважину.

— Мои родители умерли, когда я был еще мальчиком. Они оба были пожарными, — ответил он, обернувшись к ней, и открыл дверь.

Так он стал круглым сиротой еще ребенком! Так вот почему он с такой легкостью пригласил ее к себе! Потому что он тоже когда-то обнаружил, что остался один на белом свете!

— Я надеюсь, вы любите животных, — неожиданно сменил он тему разговора.

Мадж неопределенно пожала плечами и вошла вслед за ним в дом. Их приветствовала огромная черная пушистая собака неизвестной породы. Она стала прыгать вокруг Кэйла, громко лая и повизгивая от радости.

— Мадж, знакомьтесь, это Перл, — сказал Кэйл, а потом обратился к собаке:

— Будь послушной девочкой, хорошо?

Перл тут же села, высунув длинный язык, и уставилась на Мадж своими большими карими глазами.

Мадж сделала шаг вперед, держа наготове левую здоровую руку, чтобы в случае чего отмахнуться от Перл. Но собака уткнулась холодным носом ей в ладонь, затем начала лизать ее своим шершавым языком, при этом ее пушистый хвост громко стучал по полу.

— О, какая она ласковая, — сказала Мадж, с улыбкой глядя на Кэйла.

Он ответил уже знакомым ей взглядом, сочетавшим в себе нежность и страстное желание. У нее снова участился пульс и сердце сладко заныло.

Минуту она стояла молча, будто вслушиваясь в свои чувства — оказывается, от них теплеет на душе и хочется жить, несмотря ни на что! Перл тихонько заворчала, и Мадж, словно очнувшись, посмотрела на собаку, та оскалила зубы, от одного взгляда на которые девушку бросило в дрожь.

— Кажется, я ей не понравилась, — испуганно проговорила она.

— Да нет же, наоборот, очень понравились, возразил Кэйл.

Мадж придала своему лицу ласковое выражение, надеясь, что собака воспримет это как проявление дружбы.

— Тогда почему она оскалила зубы?

— Это она так улыбается, — пояснил Кэйл.

Мадж вздохнула.

— Как вы сказали? — переспросила она, так как твердо знала, что собаки не улыбаются.

— Она вам улыбается. — Кэйл закрыл входную дверь и поставил пакет с вещами на журнальный столик. — Перл всегда улыбается, когда довольна.

Мадж с опаской посмотрела на собаку и, не делая резких движений, нагнулась и почесала Перл за ухом. Собака замерла от удовольствия.

— Я думала, что собаки выражают свои эмоции, только виляя хвостом.

— В этом отношении Перл является исключением, — отозвался Кэйл и направился на кухню. — Хотите пить?

Мадж выпрямилась и пошла за Кэйлом, а за ней следом заковыляла Перл.

— Давно она у вас?

Когда Мадж остановилась. Перл уселась рядом с ней, будто ожидая от нее какой-нибудь команды.

Собака с такой силой била по полу хвостом, что ее большое тело слегка подрагивало.

Кэйл открыл холодильник и достал кувшин с холодным чаем.

— Я нашел ее на пляже, когда она была совсем маленьким щенком. Утром я пошел пробежаться и вдруг увидел щенка, обмотанного колючей проволокой. Я снял с него проволоку, и, когда пошел домой, щенок увязался со мной. Поскольку ее хозяин не объявился, Перл осталась у меня. Не мог же я выгнать бедную девочку на улицу!

Мадж поняла, что ее ангел милосердия был одержим манией самопожертвования. Не надо быть психоаналитиком, чтобы понять, почему Кэйл стал работать в «скорой помощи». Случай с раненым бездомным щенком открыл многое в самом Кэйле и объяснил, почему он решил спасти ничего не помнящую девушку от казенной заботы миссис Саттер.

— Привет, крошка!

Мадж с удивлением уставилась на Кэйла, недоумевая, не ослышалась ли она.

— Это вы мне?

Кэйл достал два высоких стакана из буфета.

— Ну-ка, охлади их, Джильда, — обратился он непонятно к кому. — У нас в гостях милая леди.

Послышалось какое-то странное шипение, которое быстро перешло в истошный визг.

Мадж не удосужилась спросить, откуда доносится этот визг.

Потягивая ледяной чай, она осмотрелась. Стены кухни были выкрашены в мягкий белый цвет, который удачно гармонировал с плетеным столом и такими же стульями с разноцветными подушками на сиденьях. По углам стояли пальмы в кадках, то тут, то там висели кашпо с папоротником, что тоже придавало комнате дополнительное очарование. Перед окном, выходящим на восток, висели морские раковины, которые издавали странные воющие звуки, когда в открытое окно врывался свежий морской ветер. Она сразу полюбила эту комнату. Она ей напоминала… что именно?

— Не дуйся, кукла.

Мадж обернулась на резкий клекот. В большой металлической клетке сидел попугай невзрачной расцветки.

— Привет, Джильда, — поздоровалась Мадж с птицей.

— У нее очень странный для дамы запас слов, проговорил Кэйл извиняющимся тоном, удивляясь, почему интерес Мадж к его питомцам поднимает ему настроение. Наверное, потому, что большинство женщин, с которыми он раньше встречался, были или аллергиками, или просто не любили животных.

Мадж улыбнулась, и ее глаза сверкнули, когда она посмотрела на стоявшего рядом мужчину.

От ее взгляда приятное тепло разлилось по всему его телу… Очень опасное явление! Надо быть настороже! Внезапно он вспомнил цвет глаз Мадж в те минуты, когда ее начинало что-нибудь волновать, и ему захотелось узнать, как изменится их цвет, если он сейчас возьмет да поцелует ее в губы.

— Где вы ее нашли? — спросила Мадж, выведя его из глубокой задумчивости.

Джильда прогуливалась по клетке, время от времени поглядывая на Мадж.

— Я добрая, я добрая, — повторял попугай визгливым голосом.

— Вряд ли кто сомневается в этом, — давясь от смеха, проговорила Мадж.

Птица распушила перья и заклекотала, поняв, что ее похвалили.

— С Джильдой была целая история, — сказал Кэйл.

— Звучит интригующе, — бросив на Кэйла быстрый взгляд, ответила Мадж.

Он вздохнул.

— Я был на холостяцкой пирушке у одного нашего парня. Хозяин дома, где Джек снимал квартиру, давно хотел отдать Джильду «в хорошие руки».

Вот я и взял ее.

Она лукаво улыбнулась, беря протянутый ей холодный чай.

— Так, значит, холостяцкая пирушка, да?

Джильда села на жердочку и стала раскачиваться из стороны в сторону.

— Какая парочка! — произнесла она скрипучим голосом.

Кэйл отпил холодного чая и отвернулся.

Мадж погрозила Джильде пальцем.

— Так где была эта вечеринка? — спросила она.

Кэйл почесал в затылке.

— Дом стоит у шоссе, которое идет вдоль берега океана. Вы не знаете, где это.

— Отдай бабки, — произнес попугай с угрозой.

— Принимая во внимание недостойный благородной леди набор фраз Джильды, я бы постаралась ее научить новым словам.

— Не ломайся, красотка, — изрекла Джильда.

Кэйл смущенно закашлял.

— Это еще что! Несколько месяцев назад Джильда была совсем невыносима. Она научилась таким выражениям у своего прежнего хозяина, грубого опустившегося старика. Зато теперь она поет песни Пресли, Синатры и Бадди Холли, — похвастался Кэйл и, услышав мелодичный смех Мадж и взглянув на ее чувственные пухлые губы, заметил, что его мысли снова потекли в опасном направлении.

— Кого вы еще приютили у себя? — спросила Мадж.

— Только Фрэнки и Джонни, — ответил Кэйл. Эти два кота появились у меня сразу, как я переехал сюда.

Когда они допили холодный чай, Кэйл проводил ее в гостиную, где уже спала Перл на своем коврике в углу у дивана.

— Вашим питомцам явно повезло с хозяином, сказала Мадж, и ее глаза в одно мгновение вдруг подернулись грустью. Ей показалось, что Кэйл был единственным человеком в мире, кого волнует то, что случилось с ней.

Уж кто-кто, а он хорошо понимал, каково оказаться одному на белом свете. Когда его мать, Джоанна Перри, работавшая в пожарной команде, погибла при тушении пожара, с ним остались его братья и отец. А когда умер и отец, так и не оправившийся после смерти жены, появилась его родная тетка. Хотя Кэйл не был совершенно одинок, ему было знакомо чувство глубокой безысходной тоски по чему-то родному и неповторимому, по чему-то неуловимому, что со временем, к сожалению, забывается навсегда. Духи, которые любила мама, когда оставалась дома, или звук ее голоса, когда она читала книги сыновьям. Теперь он едва ли вспомнит ощущение тяжелой отцовской руки у себя на плече или его веселый смех.

Ему было невыносимо видеть, как тоскует эта несчастная женщина. Желая утешить гостью, он встал и, подойдя к ней, взял ее за руки. Она посмотрела ему в глаза и обвила его талию руками. Когда он притянул ее к себе, гипс на ее запястье больно впился ему в бок.

— Вы не одиноки, Мадж, — прошептал он. — Я с вами. Вы можете оставаться здесь столько, сколько найдете нужным, пока не решите, что вам пора уходить. Договорились?

Он почувствовал, как она кивнула головой на уровне его груди, когда он гладил ее по спине, словно успокаивая маленького ребенка… но Мадж не была ребенком. Она была взрослой женщиной привлекательной наружности с обольстительными формами, придававшими ее фигуре неповторимое очарование. Формы, которые ему посчастливилось увидеть, когда он навещал ее в больнице. К которым он прикасался, когда помогал ей одеваться.

Которые снились ему ночью и о которых он грезил днем.

Она посмотрела на него глазами, полными слез.

— Кэйл, — жалобно прошептала она.

— Tec, — произнес он, гладя ее по голове, словно маленькую девочку. Утешение — вот все, что он мог предложить ей.

Внезапно Кэйл стал медленно-медленно наклонять голову, остановившись лишь в дюйме от ее губ.

Закрыв глаза, она привстала на цыпочки и потянулась к его губам. Внезапно раздался гудок пейджера.

Кэйлу и вне службы приходилось быть в состоянии боевой готовности. Судя по времени суток, произошло, вероятно, дорожно-транспортное происшествие сразу с несколькими автомобилями — на дорогах пробки, а все спешат домой.

— Извините, — сказал он, неохотно выпуская Мадж из своих объятий и доставая пейджер. На экране появились слова: «Шесть ТС на I-10», значит, его предположение было правильным. Чтобы прибыть на место происшествия, ему достаточно пятнадцати-двадцати минут, но он постарается появиться там быстрее, так как в аварию попали сразу шесть машин и каждый спасатель там на вес золота.

Заметив, что Мадж разочарована, Кэйл почувствовал глубокое удовлетворение.

— Я должен ехать, — проговорил он. — Комната для гостей, где вы будете жить, находится внизу. К сожалению, единственная ванная, где все в исправности, находится наверху, — добавил он и направился к двери.

— Что мне надо сделать во время вашего отсутствия? — остановила его Мадж, когда Кэйл уже собрался открыть дверь. — Может, покормить Перл?

— После еды она любит часа полтора побегать по пляжу, — ответил он, взглянув на часы. — Дайте ей горсть сухого корма, если я не вернусь к семи.

Корм лежит в высоком буфете рядом с холодильником. Когда вернусь, я с ней погуляю.

Он вышел, даже не сказав «до свидания» и не обернувшись на прощание. Когда он сбегал по железобетонной лестнице вниз, ему пришла в голову неожиданная мысль — впервые за долгие годы он может подумать о чем-то другом, кроме работы. О женщине, которая будет ждать, когда он вернется домой.

 

Глава четвертая

Столкновение шести машин на оживленных улицах Лос-Анджелеса могло привести к тяжелому ранению попавших в аварию людей, а то и к летальным исходам. Когда Кэйл и его напарник Брэди прибыли на место дорожно-транспортного происшествия, двоих наиболее тяжело пострадавших уже отвезла в больницу другая бригада «скорой помощи».

Хотя один из оставшихся водителей все еще находился в состоянии шока, так как был зажат между двумя покореженными автомобилями, Кэйл считал, что парень родился в рубашке, потому что тот отделался лишь переломом большой берцовой кости, не повредив жизненно важных органов. Из того, что рассказал постовой, Кэйл сделал вывод, что этот водитель был обречен на верную смерть, так как вылетел через лобовое стекло на головную машину в тот момент, когда в нее врезалась третья машина.

Водителю третьей машины также повезло: он отделался лишь переломом руки и двух ребер. Остальным пострадавшим была оказана врачебная помощь прямо на месте происшествия, после чего их отправили в Медицинский центр для дальнейшего обследования и, если потребуется, лечения в стационаре.

Имея за плечами шесть лет работы на «скорой помощи» в команде спасателей, Кэйл с полным основанием считал, что это дорожно-транспортное происшествие могло закончиться куда более плачевно. Но, к счастью, все обошлось: никто не погиб, никто не попал в реанимацию. Их бригада могла разойтись по домам с чувством выполненного долга.

Заехав на работу переодеться, Кэйл встал под горячий душ. Он думал о доме, где теперь его ждала красивая таинственная женщина. Женщина с призывным блеском в глазах, которую он чуть не поцеловал, забыв на мгновение, что ее положение и без того неопределенно и довольно сложно. Он меньше всего хотел усложнять его, но удержаться было так трудно!

Эта женщина являлась воплощением соблазна.

И он потерял голову.

— Эй, оставь и другим хоть немного горячей воды!

Кэйл высунул голову из душевой кабинки и увидел своего старшего брата, Бена, который стоял у душа голый, лишь белое махровое полотенце прикрывало его бедра. Он прибыл на место аварии в составе бригады механиков из шести человек, и вот теперь пришел в раздевалку, чтобы, как и Кэйл, помыться и переодеться.

Кэйл широко улыбнулся.

— Извини. Я задумался.

Левая бровь Бена выгнулась дугой, придав его лицу выражение крайнего любопытства. Что касается Кэйла, то он считал, что старший брат должен оставаться в глубоком неведении, так как не собирался посвящать братьев в свои личные дела… пока. Он понимал, что в конце концов поставит их в известность, но до поры до времени все останется в тайне.

У Кэйла не было причин чувствовать себя виноватым, но от сознания, что его застали в мечтательном состоянии, словно влюбленного школьника, ему стало не по себе.

Бен промолчал и, как только соседняя кабинка освободилась, встал под душ, положив полотенце на мраморную полку. Хотя старший из братьев Перри слыл самым молчаливым, когда в семье случалось что-то из ряда выходящее, он становился чрезвычайно разговорчивым. Бен все еще считал, что, как старший брат, имеет полное право высказать свое мнение по любому поводу, не смущаясь тем, что его вмешательство может не понравиться ни Кэйлу, ни Дрю.

С посторонними Бен был сдержан и неразговорчив. Кэйл не мог припомнить, когда брат после работы зашел бы со всеми в бар выпить кружку-другую пива или присоединился бы к любителям барбекю на свежем воздухе у кого-нибудь из друзей. Однако про него не скажешь, что он не от мира сего, нет. У него всегда были прекрасные отношения с товарищами по работе, его любили за хорошее чувство юмора, и он никогда не пропускал случая разыграть кого-нибудь из сослуживцев, чем все они любили заниматься, возвращаясь на Тринити-стэйшн после серьезного задания.

Кэйл знал, что у Бена имелись свои причины держаться особняком. Когда умерла мама, Кэйлу было восемь, а Дрю всего лишь шесть лет, и Бен взвалил на себя заботу о младших братьях, которая не по плечу даже некоторым взрослым, не говоря уже о десятилетнем мальчике. Со смертью матери их жизнь коренным образом изменилась, но, по мнению Кэйла, Бен переживал эту невосполнимую потерю более глубоко, чем малолетние братья.

Нельзя забывать, что у Бена на руках остался вдобавок убитый горем отец, пристрастившийся к вину в надежде забыться в пьяном угаре. Бену пришлось приложить немало сил, чтобы оградить младших братьев от влияния опустившегося отца.

Когда спустя два года их отец, Алекс Перри, умер, заботу о них взяла на себя сестра отца, Дебора Перри. Вместо того чтобы переложить все заботы на тетю Дебби, Бен окончательно освоил роль главы дома. В результате такого самопожертвования братья сплотились в единую команду и уже меньше чувствовали себя круглыми сиротами. Однако, когда наступил переломный возраст, Кэйл и Дрю стали противиться вмешательству Бена в их личную жизнь. Правда, теперь Кэйл был благодарен старшему брату, что тот сделал из него порядочного человека. Кэйл любил и уважал Бена, даже когда тот совал нос туда, куда не следовало.

— Славно поработали, не правда ли? — нарушил молчание старший брат.

— Легко отделались.

— Могло бы быть гораздо хуже.

— Да, могло бы, — согласился Кэйл, заметив, что Бен ведет себя как-то странно. Интересно, что у него на уме? — подумал Кэйл, по опыту зная, что Бен подготавливает его таким образом для серьезного разговора.

Разумеется, Кэйл не мог оставаться под душем вечно, так что пришлось выключить воду и, взяв полотенце, чуть ли не бегом пуститься наутек.

Но Бен был начеку и перехватил его.

— Дрю сказал мне, что Тилли видела твой пикап на автостоянке у больницы почти каждую ночь всю прошлую неделю, — заявил Бен.

Проклятье! Кэйл был уверен, что его никто не видел. Оказывается, Тилли все-таки засекла его и выдала Дрю.

Тилли Йенсен, их соседка, была братьям Перри как родная сестра, но, похоже, у Дрю к ней было особое отношение: последнее время они были просто неразлучны. У Тилли рано умерла мать, и она жила с отцом. Тетя Кэйла, Дебби, старалась и ей заменить родную мать, заботясь о Тилли как о родной дочери.

— Я навещал друга, — коротко сказал Кэйл, боясь, как бы разговор не превратился в допрос.

— Да? А кто он, я его знаю? — с напускным равнодушием спросил Бен.

Меня не проведешь! Я таких ищеек за милю вижу, подумал Кэйл.

— Ты его не знаешь, — как можно спокойнее ответил он, обернув бедра полотенцем. — К чему эти дурацкие вопросы?

— Потому что ты уклоняешься от ответа.

— Я, видно, чего-то не понял. Тебе когда-нибудь приходилось слышать о понятии «личная жизнь»?

И прежде, чем Бен нашелся, что ответить, Кэйл широкими шагами направился к своему шкафчику.

Вошедшие в раздевалку ребята из бригады механиков разъединили братьев, и Кэйл решил, что разговор закончился сам собой.

Но не тут-то было! К своему шкафчику, который был недалеко от шкафчика Кэйла, подошел Бен и сказал обиженным тоном:

— Я могу и сам все разузнать, ты понимаешь. Тилли мне все расскажет, если я ее об этом попрошу.

— По-твоему, я не способен вскружить голову красивой женщине?

Бен понимающе ухмыльнулся.

— И кто она?

— Ее имя Мадж. Ну как, доволен?

— Я так и знал, что тут замешана женщина, проговорил Бен.

— Это не то, что ты думаешь, Бен, — возразил Кэйл.

— Она молоденькая? — присоединился к разговору Айвен Фитцпатрик.

Кэйл пожал плечами. Ну и ну! Сейчас вся команда будет знать о Мадж!

— Лет двадцать восемь. Может, немного моложе.

— Что с ней? — поинтересовался Том, по прозвищу Скорч — за огненно-рыжий цвет волос.

Кэйла уже начало раздражать, что его личная жизнь сделалась предметом столь широкого обсуждения, и он с досадой посмотрел на Бена, который затеял этот разговор в таком неподходящем месте.

— Тебе-то что за дело? — напустился Кэйл на Скорча.

— А что? Молодая, хорошенькая, небось мечтает о доблестном рыцаре в сверкающих доспехах.

Ты самый достойный претендент, Кэйл Перри! Скорч посмотрел в сторону двери. — Не правда ли, Дрю?

— Вы так громко говорите, что слышно даже на лестнице, — сказал Дрю. — Что случилось?

— Да вот Кэйл нашел себе новую мамзель, — ответил Хенк Мартинес из команды механиков.

Дрю улыбнулся, и сердце Кэйла невольно сжалось: младший брат унаследовал свою улыбку от матери.

— Это правда? — спросил Дрю и, скрестив руки на груди, остановился в проеме двери. — И кто же она?

— Ее имя Мадж, — ответил за Кэйла Бен.

— Мадж?! — удивленно воскликнул Брэди. — Неужели та баба, которую мы нашли на складе лаков и красок?

— Она не баба! — резко оборвал Кэйл напарника.

— Ха, Кэйл, да тебя, оказывается, окрутили! — со смехом проговорил подошедший к ним Дрю.

Кто бы говорил! — подумал Кэйл. Сам меняет девушек как перчатки, а туда же!

— Никто меня не окрутил, что за глупости! Никто не способен меня окрутить! — проворчал Кэйл, заправляя рубашку в джинсы.

— Кроме бабенки, которую мы нашли во время пожара на складе лакокрасочных материалов! — не унимался Брэди.

— Это та, рыженькая? — .спросил Ноэй. — Да она просто красавица! Загляденье, да и только!

Друзья добродушно шутили, но Кэйл не хотел, чтобы Мадж обсуждали, и совершенно неважно, как они ее называют, «бабой» или «красавицей».

Кэйл повернулся к своему младшему брату, который работал следователем по выявлению причин возгорания. Тот мог бы ему помочь установить личность Мадж.

— Уже известна причина пожара на складе лаков и красок? — спросил он Дрю.

— Этим пожаром я не занимался, но, если интересуешься, могу узнать. А зачем тебе это? — удивился Дрю.

— Из-за травмы головы Мадж не помнит, кто она и где живет. Может, хозяин склада или его служащие знают, откуда она приехала и зачем в тот день пришла на склад? Постарайся узнать, Дрю, — попросил брата Кэйл.

— Что ты затеял на этот раз? — спросил Кэйла младший брат подозрительным тоном.

— Ничего! — как можно беззаботнее воскликнул Кэйл. — Просто я хочу помочь ей, вот и все… это временно. — Кэйл тут же понял, что, сказал лишнее, но было уже поздно!

— Что значит «временно»? — спросил Бен. — Она что, живет у тебя?

— Разве в этом дело? Живет или не живет, какая разница? — не слишком вежливо возразил Кэйл. — Я просто хочу ей помочь!

— А как же Грейси Кеннеди? — ехидно спросил Дрю.

У Грейси было умопомрачительное тело, будто специально созданное для греха, и красотка щедро одаривала Кэйла своим вниманием.

— А как насчет Полетты Джонсон? — влез в разговор Брэди, насмешливо улыбаясь. — Помнишь?

Разве такую забудешь? Огромные зеленые глаза и яркие пухлые губы…

Кэйл взглянул на своего партнера.

— Знаешь, она такая застенчивая, вечно смущалась и краснела. Нельзя же быть такой неуверенной в себе!

Брэди весело рассмеялся..

— Неуверенная? Застенчивая? Советую тебе выключить сотовый, а то она изведет тебя своими звонками!

— Эй, ребята, а вы помните Трейси Ньютон? — спросил Брэди.

— Не она ли пыталась уговорить Кэйла жениться на ней? — спросил Дрю.

Скорч рассмеялся.

— Нет, то была Шелби Монро. Треси попросила Кэйла снять номер в мотеле, а сама отправилась в Палм-Спрингс… с другим парнем.

Кэйл промолчал, так как Трейси действительно обращалась с ним как с круглым дураком. Он надел кроссовки и не спеша завязал шнурки.

— Это вовсе не то, что вы думаете. На этот раз все будет по-другому.

Его слова заглушил гомерический хохот команды Тринити-стэйшн.

— Нет двух одинаковых женщин, поэтому каждый раз все происходит по-другому, — напомнил ему Дрю.

Кэйл считал, что за один вечер насмешек он услышал более чем достаточно.

— Ладно, некогда мне тут с вами лясы точить.

Пойду я. А тебе, браток, и твоим парням лучше бы присмотреться к личной жизни Бена, потому что у него ее, попросту говоря, нет. И почему бы вам не расспросить о личной жизни Скорча? Говорят, что он сохнет по какой-то медсестре.

Услышав последние слова, Скорч смутился и сделался краснее своих волос, если это, конечно, возможно.

Перед тем как уйти, Кэйл напомнил Дрю:

— Не забудь, посмотри, может, что-нибудь узнаешь о пожаре на том на складе, хорошо?

Младший брат похлопал Кэйла по плечу.

— Не волнуйся, завтра же я этим займусь.

Теперь, когда братья узнали о существовании Мадж, только сам Всевышний мог удержать их от соблазна удовлетворить свое любопытство.

 

Глава пятая

Если она не поторопится, то обязательно опоздает!

Жонглируя черной итальянской сумочкой и коробкой, перевязанной алой лентой, она изловчилась и нажала на ручку двери, но открыть ее не смогла. Эту проклятую дверь опять заклинило!

Она тихонько ругнулась. Хотя она очень торопилась, все же с улыбкой вспомнила милый женский голос, говорившей ей с укором:

— Можете произнести это про себя, но, как истинная леди, никогда не говорите это вслух!

Она пнула дверь ногой. Дверь не поддавалась.

Такси уже ждет ее у подъезда, консьерж положил ее чемоданы в багажник. Если она не выберется из своей квартиры в ближайшие пять минут, она опоздает на самолет.

В отчаянии она навалилась всем телом на злополучную дверь, и та наконец распахнулась.

Бросив прощальный взгляд на свою уютную квартиру, она вышла в коридор, но дверь закрыть не успела, чья-то рука схватила ее за плечо…

Мадж, еще окончательно не проснувшись, прислушалась: было тихо, только на полу возле дивана мирно посапывала Перл. Быстро открыв глаза, Мадж поняла, что наступила ночь. Фрэнки или Джонни — она еще не поняла, кто из них кто, — лежал, свернувшись клубочком, у нее в ногах, в то время как второй кот примостился на спинке дивана. Мадж облегченно вздохнула: если бы не Фрэнки и Джонни, она бы почувствовала себя одинокой и всеми забытой.

Впервые за время своих злоключений она была в полной безопасности. Она вздохнула и подтянула теплое шерстяное одеяло до самого подбородка.

Закрыв глаза, она снова заснула.

Мадж присела, прислонившисыс стене и стараясь сохранить равновесие, чтобы не привести в действие замысловатую лазерную систему охраны напольного сейфа. Этот сейф, в котором находилась схема охраны Лувра, представлял для нее сейчас цель первостепенной важности. Даже рубин в сорок каратов, по легенде некогда принадлежавший египетской царице Нефертити, теперь отошел для нее на второй план. А ведь когда-то этот драгоценный камень представлял для нее самую вожделенную мечту ее жизни!

Что и говорить, Мадж создана для этой работы.

Это ее родная стихия, в которой она чувствовала себя как рыба в воде.

Временами, правда, она тосковала по ушедшим дням, но старалась убедить себя, что теперь должна стремиться к более высокой цели. Сознание того, что на свете сыщется очень мало людей, которые профессионально занимаются тем же ремеслом, что и она, подстегивало ее честолюбие. Это уже вошло в ее кровь. Она действительно была одной из самых удачливых взломщиц, и только один человек, которым она открыто восхищалась, работал лучше ее. К счастью, их дороги не пересекались вот уже два года. Однако она не сомневалась, что обязательно встретит его у витрины, где скоро выставят для всеобщего обозрения только что поступившую в музей бесценную древнюю рукопись.

Она слышала, что уже предпринималось несколько попыток похитить рубин Нефертити, но все они закончились провалом. Рубин, похоже, был и в самом деле недосягаем.

Мадж неделями изучала расположение музейных лазеров и даже познакомилась с начальником службы безопасности Лувра. Теперь ей осталось только украсть план расположения охранных устройств, сфотографировать его и положить на место. Задача до смешного простая.

Она достала из рюкзачка с инструментами баллончик с аэрозолем и уже собралась опрыскать специальной жидкостью лазерную решетку перед напольным сейфом, чтобы та была видна более отчетливо, как ее рука, державшая баллончик, вдруг замерла.

Мадж услышала свое имя, произнесенное таким нежным шепотом, что, скорее всего, ей это только показалось. Но нет, кто-то действительно звал ее по имени.

Странно! Никто не знал, что она в Париже. Она не видела этого человека почти два года! Но была готова поспорить на свой счет в швейцарском банке, что она слышала именно его голос!

Затаив дыхание, она прислушалась: слышно было только гудение кондиционера да биение собственного сердца.

— Мадж!

У нее вспотели ладони.

Но он никогда не называл ее Мадж! Для него она всегда была Маргарет-Элизабет.

Ее пальцы сами собой разжались, и она выронила баллончик с аэрозолем. Окаменев, она беспомощно смотрела, как баллончик, громко звякая, покатился по мраморному полу прямо туда, где пересекались лазерные лучи охранной системы. Не пройдет и секунды, как высокочувствительные приборы подадут сигнал тревоги охране музея. Едва дыша, она не спускала глаз с катившегося по полу баллончика, и вдруг краем глаза увидела какую-то тень.

Мадж пригляделась. Мужской силуэт. Не видя лица незнакомца, она каким-то шестым чувством поняла, что это был он.

Баллончик наконец остановился… в нескольких миллиметрах от лазерного луча, и сигнал тревоги не прозвучал, Мужчина шагнул в полосу лунного света и протянул ей руку с красным шелковым носовым платочком, на уголке которого виднелась вышитая буква V…

— Мадж!

Она испугалась, что этот голос не даст ей досмотреть сон, который мог пролить свет на разгадку ее тайны. Но кто-то продолжал трясти ее за плечо, требуя, чтобы она проснулась.

Комнату заливал мягкий электрический свет, однако Мадж уже не чувствовала себя столь же уверенной и спокойной, как раньше. Все еще находясь в плену своего сна, она невольно вздрогнула.

Господи, так кто же она? И что из себя представляет? Неужели и впрямь воровка? Но если бы она была таковой, то в полиции ее сразу вычислили бы по отпечаткам пальцев!

А может, она была такой ловкой мошенницей, что ее ни разу не поймали? Она стала вспоминать свой сон. Она куда-то торопилась. Ее квартира находилась в большом городе, так как консьерж вызвал для нее такси. А эта коробка, которую она несла… что это? Может «трофей», полученный в результате ее преступной деятельности?

— Вы в порядке?

Нет, этого про нее не скажешь! Она совершенно запуталась! Скорее всего, до пожара она была не в ладах с законом.

— Я видела странный сон, — отозвалась Мадж.

Впервые за то время, когда у нее пропала память, она помнила с необыкновенной ясностью все детали, сохранившиеся в ее подсознании… даже если ей не нравилось то, что она только что узнала.

Мадж взглянула на Кэйла и, словно околдованная его голубыми глазами, не смогла от них сразу оторваться. Все еще находясь под впечатлением сна, она не сразу заметила, что он почти навис над ней, когда будил ее, случайно заснувшую на большом кожаном диване в гостиной.

Она была рада, что теперь не одна, ведь ей так не хотелось копаться в собственных чувствах теперь, когда узнала о себе потрясающую новость: она, оказывается, обыкновенная воровка! Может, поэтому тайком проникла на склад, чтобы не было свидетелей? Интересно, что ей там было нужно?

Неужели она на пути к истине?

— Я видела странный сон, — повторила Мадж и села. Ей вдруг захотелось протянуть здоровую руку к Кэйлу, пригнуть его голову к своей и припасть губами к его губам, чтобы забыться в сладком томлении страсти и никогда не вспоминать об этом дурацком сне, который так напугал ее.

Но она заставила себя подавить это желание, возникшее, вероятно, потому, что ей необходимо было избавиться от наваждения.

— Что за сон? — спросил он, слегка отодвинув ее к спинке дивана и присаживаясь рядом с ней.

Кэйл сказал это спокойным голосом, без всякого намека на сексуальность, но от этого ее желание быть рядом с ним не исчезло.

— Вроде бы где-то у меня есть квартира, — сказала она и тут же засомневалась. — Наверное, все это ерунда, мало ли что может присниться.

— Но вы хоть что-нибудь все-таки вспомнили? не сдавался он.

Мадж кивнула.

От ослепительной улыбки Кэйла ее сердце замерло. Что за глупости! Ее жизнь, или то, что от нее осталось, ничего из себя не представляет, одному Богу известно, что ее ждет в будущем, а она сидит рядом с красивым, обаятельным мужчиной, от одной улыбки которого ее бросает то в жар, то в холод… Ну, разве она не сумасшедшая?

— Какая замечательная новость! — Он улыбнулся. — Так что же вы вспомнили?

Мадж отвела глаза, и ее взгляд остановился на его больших, сильных руках, покоившихся на джинсах, облегавших его бедра. Она вспомнила, какие у него мускулистые и упругие ноги и то, как они служили ей подушкой, когда Кэйл вез ее в больницу… Дыхание молодой женщины становилось все учащеннее, сердце билось все быстрее, и она вдруг почувствовала, что неумолимо погружается в пучину страстного желания. Она торопливо отвела взгляд от его джинсов, догадавшись, что у него в голове бродят такие же опасные мысли, как и у нее. Слава богу, они не обнимались, не целовались, а то бы…

Эта мысль потрясла ее, приведя в еще большее замешательство. Если она и в самом деле мошенница, то ей лучше как можно скорее бежать куда-нибудь подальше от этого красивого и глубоко порядочного мужчины. Зачем ему нужна… воровка?

— Мадж! — раздался его встревоженный голос.

Она с явной неохотой взглянула ему в глаза.

— Я бы хотела встать с дивана.

Он даже не шевельнулся.

— Вас что-то беспокоит?

Мадж втянула в себя воздух, пахнущий мылом и легким терпким ароматом мужского тела.

— Нет, все хорошо. Вот только подышать свежим воздухом не помешало бы.

Это было правдой только наполовину, потому что ей был нужен воздух не только для того, чтобы проветрить мозги и привести мысли и чувства в порядок, но и для того, чтобы как можно скорее встать и больше не чувствовать манящую близость мужского тела. Если она сейчас же не встанет, то наверняка совершит какую-нибудь глупость, например начнет бросать на Кэйла томные призывные взгляды, вынуждая его поцеловать ее.

Кэйл молчал.

— Перл еще не выводили на вечернюю прогулку, неуверенно проговорила Мадж.

Он с минуту пристально смотрел на нее, потом встал и подал ей руку, чтобы помочь подняться с дивана. Мадж старалась не смотреть ему в глаза и, проигнорировав протянутую руку, свесила ноги и встала без посторонней помощи. Она понимала, что ведет себя довольно глупо, но, с другой стороны, необходимо, чтобы он думал о ней в привычных для него рамках, без всякой там романтики.

Кстати, еще вопрос, способна ли женщина с полной потерей памяти вести себя нормально?

— У вас действительно все в порядке? — настойчиво добивался он ответа, только усиливая у Мадж чувство вины перед ним.

Его внимание было целиком приковано к ней, и ему было трудно заставить себя не замечать ее состояния.

— Я хорошо себя чувствую, — ответила она, бросив на него быстрый взгляд.

Нахмуренные брови Кэйла свидетельствовали о том, что его не устраивает ее короткий ответ, которым она хотела усыпить его бдительность.

— Вот только сон, который я видела, немного сбил меня с толку, — добавила она и улыбнулась.

Кэйл пожал плечами.

— Надеюсь, вы расскажете мне свой сон, когда сочтете нужным. — Он вышел из комнаты и тут же вернулся с легким пиджаком для нее и поводком для Перл.

Невероятно! Они были едва знакомы, а он уже так хорошо ее изучил! Почему ей так плохо оттого, что она не до конца честна с ним? Вряд ли это общая черта всех, кто живет по законам преступного мира.

Чтобы не отвечать на его вопросы, Мадж надела пиджак и принялась медленно закатывать рукава, придав своему лицу такое сосредоточенное выражение, словно занималась делом чрезвычайной важности. Пиджак сохранил запах владельца, и молодая женщина, собрав всю свою волю в кулак, не позволила себе зарыться в легкую ткань лицом, ругая почем зря не на шутку разыгравшееся воображение.

Она вышла вслед за Кэйлом и Перл через парадную дверь, поплотнее запахнув полы пиджака и с замиранием сердца вдыхая его запах.

Как только они пришли на пляж, Кэйл спустил Перл с поводка, и та сразу помчалась к кромке воды. Мадж шла рядом с мужчиной и молчала, насупившись и глядя себе под ноги. Кэйл догадывался, что она от него что-то скрывает. Он со своей стороны считал, что если у нее есть хоть какая-то зацепка, позволяющая вспомнить прошлую жизнь, то она просто обязана сразу же сообщить ему об этом.

Или не обязана?

Поведение Мадж ему совершенно не нравилось, ведь она сейчас явно скрывала от него нечто очень важное, не хотела рассказывать ему о каком-то проблеске в своей памяти, по всей видимости осветившем не слишком привлекательную подробность ее прошлой жизни. Все это говорило об отсутствии доверия между ними. И это волновало и тревожило его. Ведь еще совсем недавно она, казалось, полностью доверяла ему. Что же произошло за несколько часов его отсутствия?

Они были вместе, потому что он мог ей помочь.

Как Мадж хочет рассчитывать на его помощь, если боится поделиться с ним какой-то важной информацией? Может, Мадж нужно время, чтобы прийти в себя после того, что она только что узнала из своего сна? — подумал он, направляясь к огромной коряге, выброшенной волнами на берег. Ему оставалось лишь надеяться, что Мадж сама ему все расскажет, как только свыкнется с тем, что видела во сне.

Перл пробежалась по кромке воды, потом помчалась к любимым песчаным дюнам.

— Вы что-то вспомнили, не так ли? — вкрадчиво спросил Кэйл. У нее было достаточно времени, чтобы осмыслить полученные сведения, подумал он.

Мадж вздохнула и покосилась на него. Он перехватил ее встревоженный взгляд, и сердце охватило сладкое томление. Но он постарался подавить свои чувства.

— Да, — помолчав, призналась она.

— И что же?

— Я не совсем поняла, отражал сон реальную действительность или нет, но я слышала голос женщины, который показался мне очень знакомым.

Доктора не раз говорили ей, что память рано или поздно к ней вернется, но никто не предупредил, что это может произойти во сне.

— Давайте на минуту представим, что сон отразил реальные события. — Кэйл взглянул на нее, и его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он задержал свой взгляд на ее губах, потом на бедрах. Желание поцеловать ее было настолько жгучим, что у него перехватило дыхание. — И вы видели эту женщину? — спросил он, делая отчаянную попытку сосредоточиться на теме разговора.

— Нет, я только слышала, что она сказала, — проговорила Мадж, покачав головой. — Знаете, иногда вдруг всплывает в памяти то, что кто-то когда-то сказал. Вот и здесь то же самое.

Он испытывал подобное чувство не раз с тех пор, как умерли его родители.

— Вы догадались, кто говорил?

— Нет, — сказала она с тяжелым вздохом.

— Где вы находились, когда услышали этот голос? Чем занимались?

— В моей квартире, если верить сну. Я торопилась, а входную дверь заклинило, вот тогда-то я и ударила ее ногой и тихо выругалась. И тут же услышала этот женский голос.

Молодая женщина отвернулась и стала смотреть куда-то вдаль, на потемневший ночной океан.

Кэйл понял, что она все еще находится под впечатлением своего сна. Поскольку больше всего Кэйла интересовало ее прошлое, он решил сосредоточить свое внимание именно на нем.

— Расскажите мне о вашей квартире, — попросил он. — Можно было понять, где она находится? Вы запомнили, как она выглядела внутри?

— Внутри? — переспросила она.

— Ну да! Книжные полки, музыкальный центр, компакт-диски, все, — что любят женщины. Какие картины на стенах? Какая мебель? Что вы видели отчетливее всего?

Мадж наморщила лоб, стараясь вспомнить что-нибудь важное, но не смогла.

— Нет, ничего не помню, — грустно сказала она.

— Закройте глаза, сосредоточьтесь, и тогда вам удастся вспомнить какие-нибудь детали, — предложил Кэйл.

Мадж вздохнула и сделала так, как он просил.

Легкий береговой бриз ерошил ее каштановые волосы, бросив несколько прядей на лицо. Она откинула их, но глаза не открыла.

Где-то вдалеке проехал автомобиль с неисправным глушителем, нарушивший ночную тишину громкими хлопками, похожими на стрельбу. Не успел Кэйл опомниться, как Мадж схватила его здоровой рукой за руку, а рукой в гипсе уперлась ему в затылок. Через мгновение он уже лежал на песке лицом вниз с Мадж, распластавшейся у него на спине, в тени огромной коряги, которая делала их практически невидимыми.

— Что это зна… — начал было он.

— Тише, — прошептала она, заговорщицким тоном.

Мадж осторожно приподнялась, упираясь коленями ему в бока. Только он решил посмотреть, что она делает, как его тотчас снова ткнули носом в песок. Он пытался как-то объяснить себе столь странное поведение своей спутницы, но то, как она давила своим весом ему на спину, и то, как его тело отвечало на это, свели его усилия к нулю. Битва была проиграна, так и не начавшись.

— Не двигайтесь, — твердо приказала она.

Но Кэйл все-таки выдернул свою руку, на которой лежал, и стряхнул с лица песок.

— Ну и ну! — недоуменно пробурчал он.

— Ш-ш-ш, — зашикала она на него.

Мадж снова ткнула лицом Кэйла в песок, надавив гипсовой повязкой на его затылок, но он изловчился и, быстро перевернувшись, подмял женщину под себя.

Она попыталась выбраться, но это ей не удалось. Дыхание ее было частым и тяжелым.

— Нет, — тихо сказала она, — опасность еще не миновала.

— Что происходит, Мадж?!

— Кто-то только что стрелял в нас. Лежите, не двигаясь, если не хотите, чтобы нас убили.

 

Глава шестая

Если бы Мадж не была в этот момент чертовски серьезна, он бы разразился гомерическим хохотом.

— Мадж, успокойтесь! Какие выстрелы? Мимо нас проехала машина с неисправным глушителем, только и всего!

Хотя опасность оказалась ложной, он не торопился скатиться с Мадж на песок. Взяв ее за руки, он вытянул их над ее головой, и пристально посмотрел ей прямо в глаза. Он ожидал увидеть в них страх, но вместо этого узнал что-то такое, от чего его сердце забилось, как от быстрого бега.

— Вы уверены? — прошептала она.

Ее мягкий, мелодичный голос заставил его задуматься над ее странным поведением, забыв о том, что они лежат в более чем сомнительной позе.

Но прежде, чем направить свои мысли в нужное русло, ему пришлось выдержать дьявольски сложную борьбу с самим собой.

Единственная битва, где ему, похоже, не суждено победить!

— Уверен, — ответил ей он.

Кэйл почувствовал, как она расслабилась, ее тело обмякло под ним. Ему следует сейчас же отпустить ее, чтобы предотвратить чудовищную ошибку.

Он сознавал, что страстно желал ее. Но и ее полураскрытые губы и выражение глаз не оставляли ни малейшего сомнения, что ее мысли были заняты тем же.

Кэйл не сдвинулся ни на дюйм. Он думал только о том, как совершенно ее тело, как податливы ее губы, какая сладкая она на вкус, когда…

Он не смог закончить эту мысль. Опустив голову, он коснулся ее губ в легком поцелуе, словно примерялся перед тем, как впиться в ее губы долгим страстным поцелуем. По тому, как она прерывисто дышала, как стонала от удовольствия, он понял, что они думали об одном и том же.

Мадж перехватила инициативу и страстно припала к его губам в долгом томительном поцелуе.

Когда он вдохнул этот одурманивающий запах женщины и моря, его сердце забилось с такой силой, что готово было вырваться на волю!

Кэйл весь горел от возбуждения, потому что в его объятиях была женщина, которую он страстно желал и которая — он в этом теперь нисколько не сомневался — отвечала ему взаимностью.

Если он сейчас не овладеет ею, то потом не простит себе этого!

Холодный мокрый нос Перл ткнулся ему в шею.

Кэйл попытался отогнать собаку, но та не двинулась с места, залаяв ему в самое ухо. Когда Перл хотела обратить на себя внимание, то проявляла завидную настойчивость.

Мадж не удержалась и тихонько засмеялась.

Он снова целовал ее в губы, она ему отвечала поцелуями и нежными вздохами, от которых у Кэйла кружилась голова и кровь быстрее бежала по венам.

Но Перл не привыкла, чтобы ею так откровенно пренебрегали. Большая черная собака тихо зарычала и положила свою лохматую голову на спину Кэйлу.

Он неохотно поднял голову и недовольно посмотрел на Перл.

— Ну, что тебе надо?

Перл сразу села, разметая хвостом песок и оскалив зубы в своей по-собачьи ослепительной «улыбке». Между ее лапами лежала отполированная океанским прибоем палка.

— Сейчас не время для игры, — попытался объяснить Кэйл собаке.

— Кэйл!

Он посмотрел на Мадж, на ее горящие от нетерпения глаза, потом на Перл, которая терпеливо ждала, когда он поднимет палку и бросит ее как можно дальше, а она принесет ее и положит к его ногам.

Крякнув от досады, Кэйл скатился на песок и лег рядом с Мадж. Он принял такое решение не из-за Перл, напомнившей ему, что пора уделить ей хоть немного внимания, а скорее из-за того, что к нему вернулось самообладание и способность смотреть на себя со стороны. Но, честно говоря, он не мог сейчас сказать, как далеко бы он зашел или точнее, до какой черты позволила бы ему дойти Мадж.

Он решил, что отныне он будет помогать ей, не давая воли своим рукам, губам, самому себе…

Кэйл неохотно поднялся и подал руку Мадж.

Она так посмотрела на него, что его вдруг охватило щемящее чувство тоски и сожаления. Ее глаза выражали смущение и желание одновременно.

Проклятье!

Он помог Мадж подняться и нагнулся, чтобы взять палку. Размахнувшись, он бросил ее как можно дальше, к радости неугомонной Перл.

— Я должен извиниться? — спросил он.

Мадж молчала, стряхивая здоровой рукой песок со своей одежды. Когда она посмотрела на него, то ее губы тронула легкая улыбка.

— Только в том случае, если вы пожалели, что целовали меня.

Перл принесла палку и положила к его ногам.

Кэйл бросил ее снова.

Он погладил Мадж тыльной стороной руки по гладкой, как атлас, щеке и обнял за талию.

— Я не жалею, что целовал вас.

— Я рада, — ответила она, смущенно улыбнувшись.

Кэйл начал играть с Перл, и разговор сам собой прервался. Но это молчание не было гнетущим, отнюдь нет. Это не было молчанием двух спорщиков, не пришедших к согласию в споре и обдумывающих доказательства собственной правоты. Это было спокойное дружеское молчание: так молчали его родители, вспомнил Кэйл, а ведь они очень любили друг друга.

Он еще раз убедился в правильности той оценки, которую он дал создавшемуся положению: на Мадж свалилось слишком много хлопот, и она просто не в силах справиться с ними сразу. Ей нужно время, чтобы осмыслить создавшееся положение и сделать соответствующие выводы. Главное, чтобы она думала то же, что и он: они идеально подходят друг другу, ведь тест на совместимость оба выдержали на «отлично»! У него до Мадж было немало женщин, но, честно говоря, он не мог припомнить, чтобы от простого поцелуя он забывал обо всем на свете. С прежними подружками он всегда твердо знал, где он и что с ним, но в случае с Мадж все вышло по-другому. Эта мысль настолько потрясла его, что он расплылся в глупой улыбке.

Выйдя из состояния безумной эйфории, с трудом вернувшись к действительности, он обернулся к Мадж, надеясь получить ответ на все еще не дававший ему покоя вопрос.

— Вы не хотите мне объяснить, что произошло до того… до того… как мы немного отвлеклись? первым нарушил молчание Кэйл.

Ее улыбка сразу угасла, и она досадливо прикусила нижнюю губу.

— Когда я до смерти испугалась?

Слишком мягко сказано! — подумал Кэйл. Все-таки почему вдруг Мадж решила, что кто-то решил ее убить?

— А что вы тогда подумали? — спросил он.

Мадж пожала плечами. Налетевший с океана ветер разметал ее волосы, и она постаралась привести их в порядок.

— Может, нам надо вернуться и позвонить детективу Виллануэве? — неожиданно спросила она.

— Зачем? — недоуменно воскликнул он. — Никто не собирался в вас стрелять! Просто проехала машина с неисправным двигателем, ничего особенного!

Она откашлялась и, смело взглянув ему прямо в глаза, произнесла:

— Надо, Кэйл. У меня возникло подозрение, что до пожара на складе я занималась преступной деятельностью.

Если бы Кэйл продолжал смеяться хотя бы еще минуту, она бы размахнулась и ударила его что есть силы по щеке.

Мадж не находила ничего смешного в том, что, по всей видимости, она ловкая и изворотливая преступница. Эта мысль приводила ее в неописуемый ужас. В конце концов, удар по голове упавшей полкой с банками оказался совсем не лишним, если заставил ее осознать, что она не принадлежала к добропорядочной части общества. Может быть, у нее появится возможность искупить свои прошлые грехи.

Ее чувства пришли в полное смятение. И не столько потому, что у нее оказалась такая отвратительная профессия, сколько из-за своего столь постыдного поведения на пляже, где они находились с Кэйлом совершенно одни. Она не только упивалась каждым мгновением поцелуя, нет, она еще хотела, чтобы он длился вечно! Но это еще не самое худшее.

Если посмотреть на прошедшие несколько дней, проведенных с Кэйлом, то едва ли у нее наберется хотя бы один процент приличного поведения, за которое ей не надо краснеть. Она была уверена, что определенно есть какая-то мистическая сила, которая притягивала ее к Кэйлу, подобно магниту.

С тех пор как Мадж впервые его увидела, она поняла, что не устоит перед соблазном отдаться ему, совершенно не задумываясь о последствиях.

Она, может быть, и отъявленная мошенница, но обманывать саму себя не собирается. Будто мало у нее было проблем, так она создала себе еще одну!

И что же ей теперь делать?

Между тем они уже подошли к бирюзовой лестнице, а она все еще не пришла к какому-либо заключению относительно Кэйла. Стоило ей его увидеть, как ее охватывало нечто большее, чем обычное волнение. Она была абсолютно честна с ним, признавшись, что вела преступный образ жизни, а он только весело рассмеялся, будто она заявила ему, что она наследница английского престола!

— Не понимаю, почему вы так несерьезно отнеслись к тому, что я, может быть, воровка и мошенница? — спросила она, когда они остановились перед входной дверью.

— Потому что это действительно смешно. Если вы мошенница, тогда я — русский шпион!

Он повернул дверную ручку, но дверь не открылась.

— Вы что, заперли дверь? — недовольно воскликнул он.

— Конечно, — ответила она. В эту минуту она услышала звяканье воображаемых ключей. Это были ее ключи? Она не знала. — Вы что же, никогда не запираете дверь, когда уходите из дома?!

Он снова подергал дверную ручку.

— Во всяком случае, когда я иду с Перл на прогулку, то дверь оставляю открытой, так как потерять ключи на пляже для меня более ужасно, чем ограбление моего дома.

— Вам надо было сделать второй ключ и где-нибудь спрятать его, — посоветовала она ему.

— Вот досада! Не додумался до такой простой вещи!

— Дайте мне одну из ваших кредитных карточек, сказала она, протягивая здоровую руку.

Кэйл удивленно посмотрел на нее, но полез в карман, вынул бумажник и достал кредитную карточку.

— И что вы собираетесь делать? — спросил он, протягивая ее Мадж.

— Смотрите и учитесь, агент русской разведки! Не прошло и двух секунд, как дверь открылась, и Мадж вернула ему карточку. — Ну, что скажете?

Кэйл прошел за ней в дом, отстегнул поводок Перл, снял кожаный пиджак, не проронив ни звука.

Он уставился на молодую женщину так, будто видел ее впервые. Сама она понятия не имела, где научилась так ловко отпирать чужие замки, но, по ее мнению, это только подтверждало ее подозрение, что она раньше не особенно уважала уголовный кодекс.

— Чистая случайность! — наконец проговорил он, качая головой. — Я сомневаюсь, что вы этому могли научиться.

— А может, и могла, — возразила она.

— Если бы вы были мошенницей, вы бы не горели желанием встретиться с властями! — сказал Кэйл.

Мадж на секунду задумалась и машинально сняла пиджак, который он ей дал для прогулки по пляжу.

Подойдя к дивану, она села на него и сбросила с ног кроссовки.

— Положим, я потому хочу встретиться с ними, что удар полкой по голове заставил работать мой мозг в правильном направлении.

— А я думаю, что вы слишком много времени сидели перед телевизором, — сказал Кэйл, усмехнувшись.

— Почему вы не верите, что я из преступного мира? Неужели в это так трудно поверить? Вы только что видели своими глазами, что случилось на пляже. И потом, эти сны такие правдоподобные!

— Вы хотите сказать, что вам приснился не один сон? — спросил он.

Она кивнула.

— Да, в больнице. Все, что я могла вспомнить, это какие-то отрывочные видения, между которыми, если вдуматься, прослеживается явная связь.

Она рассказала ему о предыдущих снах, в том числе о сейфе и лазерной охранной системе. Не забыла она и о красном шелковом платочке с вышитой буквой «V» на уголке. Она, однако, ничем не объяснила свое странное поведение в тот момент, когда мимо них проехала неисправная машина.

— Я до сих пор помню этот звук — как треск или выстрелы. И это постоянно, почти все время. — Она понимала, что не то треск, не то выстрелы звучали только в ее воображении, терзая ее память. Теперь они стали более ритмичными и знакомыми.

Кэйл подошел к ней поближе.

Она пыталась сосредоточиться и постараться определить, что это было, но не смогла.

— Это похоже на постоянное пощелкивание, наконец сказала она.

Он провел по ее руке, остановившись у гипсовой повязки.

— Когда в вашей памяти всплыл этот звук, вы не можете сказать, где это происходило? Может, вам надо закрыть глаза и тогда вам будет легче узнать это место?

Мадж отбросила подушку в сторону и, прижав колени к груди, обняла их руками, прижавшись к ним подбородком. Через минуту, она открыла глаза и, оглянувшись, посмотрела на Кэйла. Хмурый взгляд придал его красивому лицу странную настороженность, словно и он к чему-то прислушивался.

— Щелканье прошло, — сказала Мадж неожиданно жалобным голосом. Ну почему ей не удается ничего вспомнить? — грустно подумала она.

— Вы хотите слишком многого, — успокаивающим тоном ответил Кэйл. — Через какое-то время память к вам обязательно вернется.

— Вам легко говорить, — раздраженно возразила она, вставая. — И когда же это произойдет? Через неделю? Через месяц? А может, через год или даже два? — еле сдерживаясь, чтобы не закричать от отчаяния, допытывалась она.

— Этого никто не знает, — невозмутимо ответил Кэйл, отчего Мадж заскрежетала от досады зубами.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Если я не вспомню свою прежнюю жизнь, то должна буду создать новую. Я найду работу, не запрещенную законом, сниму жилье, хотя это маловероятно, так как я не знаю, какая у меня фамилия и какое у меня образование. Может, меня даже не возьмут на самую простую работу. В самом деле, кто отважится нанять женщину, которой некому написать рекомендательное письмо?

— Не торопите события, — предостерег ее Кэйл, помня наставления врачей. — Наберитесь терпения, с улыбкой проговорил он.

Нет, этот человек определенно имеет над ней какую-то поразительную власть! Стоит ему улыбнуться, как она обретает надежду и веру в счастливое будущее!

— Время лечит, — напомнил ей он.

Ладно, может, он и прав, подумала она. И впрямь не стоит напрягать свою и без того ослабевшую память.

— Кэйл, но так может пройти вся жизнь, — грустно проговорила она.

— Сколько бы вы ни форсировали восстановление памяти, это ни к чему не приведет, только еще больше расстроит вас и нанесет вред здоровью. Говорю это вам как…

— Ведь пропала вся моя жизнь, история моей семьи, моих предков! — перебила она его.

— Всему свое время, — с глубоким вздохом сказал он. Его голос был воплощением миролюбия.

Она вспомнила минуты после взрыва на том злополучном складе. Доброжелательный голос Кэйла вселял в нее надежду, что все будет хорошо, что он не оставит ее в беде. Но она устала от призывов не беспокоиться. Она устала от заверений, что память к ней вернется. Черт возьми! Ей необходимо знать, кто она, откуда и как ее фамилия!

Мадж попыталась скрестить руки на груди, но гипсовая повязка помешала этому.

— У вас есть семья, не так ли? — спросила молодая женщина, кивнув на полдюжины фотографий в рамках, развешанных на стенах и стоявших на секретере.

— Да, а что?

— Кто они? Как их зовут?

Он недоуменно посмотрел на нее, затем встал и пересек гостиную.

— Это Дрю, мой младший брат, — сказал Кэйл, показывая на одного из трех парней, где в середине стоял сам Кэйл и рядом кто-то еще. Все они были в форме пожарных и стояли у ярко-красной пожарной машины. — А это Бен, наш старший брат.

Затем он подошел к другой фотографии, на которой была изображена средних лет женщина, хорошо одетая, с мягкими волнистыми седыми волосами и с добрыми смешливыми глазами.

— А это моя тетя. Когда умерла наша мама, она взяла всю заботу о нас на себя.

Кэйл взял черно-белую фотографию и протянул ее Мадж. Это была свадебная фотография, и, судя по тому, как были одеты жених и невеста, снимок был сделан лет сорок назад. Новобрачные стояли на пляже, босиком, спиной к океану. На маме Кэйла было белое платье из газа, на голове веночек из белых цветов, отец был одет в джинсы и футболку, на шее красовались две нитки бус в виде сердечек.

Но что больше всего поразило Мадж, так это выражение безграничного счастья на их лицах. Что-то дрогнуло в подсознании Мадж, но все произошло так быстро, что она не смогла ничего уловить.

— Вот два дяди, которых я не видел несколько лет, — продолжал Кэйл знакомить Мадж со своими родственниками.

— А где фотографии дедушек и бабушек? — спросила она.

— Я знаю только бабушку по материнской линии. Когда мы были детьми, мы раз в год навещали ее. Родители моего отца умерли еще до моего рождения. Я не понимаю, чего вы добиваетесь?

Она лишь хотела заставить его понять, как ей одиноко жить в этом мире, ничего не помня ни о себе, ни о своих родственниках.

— Можете вы представить хотя бы на минуту, что вы их не знаете? Не знаете даже, есть ли вообще у вас семья? Как вы будете себя чувствовать, не зная, кто вы и откуда явились?

Он долго и пристально смотрел на нее, потом убрал прядь волос, упавшую ей на лоб.

— Я понимаю, что вы хотите этим сказать.

Его легкое прикосновение пронзило ее до глубины души, затронув те струны, которые трепетали от одного взгляда на него, и не важно, что сейчас сложились не совсем подходящие обстоятельства.

— Когда вы стараетесь что-то вспомнить, — осторожно произнес Кэйл, — но не в состоянии это сделать в силу известных вам причин, вы не помогаете себе, а только вредите своему здоровью. Раньше я пытался расспрашивать вас, но я не должен был этого делать, о чем теперь очень сожалею, — добавил он и провел своей теплой ладонью по ее щеке.

Неожиданно для себя она довольно резко отвернулась от него. Ее внутренний мир был поставлен с ног на голову, и это подавляло ее. Она не хотела перекладывать свои проблемы на чужие плечи, но у нее не было другого выхода. О какой независимости может идти речь, если она остро нуждалась в помощи?

Хотя бы сейчас.

Она убедилась, что ее странные сны проливали свет только на одну сторону ее жизни до пожара.

Раз она не в состоянии вспомнить свою прошлую жизнь, то должна создать новую.

— Раз вы меня так хорошо понимаете, то не говорите, чтобы я успокоилась и не волновалась. Все это меня ужасно беспокоит. Я сейчас на распутье или мне пытаться воссоздать прошлую жизнь, или построить новую фактически на пустом месте.

Мне бы узнать, где находится ближайшее кладбище, чтобы походить среди надгробий и найти…

О боже! Найти что? Она воровала… чужие имена и фамилии.

Кэйл недоуменно уставился на нее. От удивления он запустил пальцы в копну своих черных как смоль волос и, что-то обдумывая, безжалостно их ворошил.

— О чем это вы? — медленно проговорил он.

Осторожные нотки в его голосе уже давно не удивляли ее. Сейчас ее больше волновало собственное открытие. Правильнее сказать, оно ее ошеломило!

У нее перехватило дыхание, ноги отказывались держать ее. Чувствуя, что сейчас упадет, Мадж ухватилась здоровой рукой за дверь.

— Нет, я больше ничего не хочу узнавать о прошлой Мадж, — как бы размышляя вслух, тихо проговорила она. — Мне может не понравиться то, что я узнаю.

Если мимолетное видение, которое только что пронеслось перед ее мысленным взором, действительно удостоверяет ее личность, то потеря памяти будет самым лучшим подарком в ее жизни. То, что сейчас она узнала о себе, ей в корне не понравилось. Поскольку она была воровкой, то могла жить под чужим именем. Как она узнает свое подлинное имя, если все, что она вспомнит, будет сплошным вымыслом?

Она совсем запуталась! Неужели то, что она только что вспомнила, было правдой? Скорее всего, да, так как воспоминание было настолько ясным, что не оставалось никаких сомнений в его правдивости.

Она взглянула на Кэйла. Он стоял посреди комнаты и смотрел на нее так, будто видел впервые.

Она его не осуждала. Она сама с трудом верила в то, что только что узнала о себе.

— Вы хотите сказать, что жили под чужим именем?

Она почувствовала, как у нее на затылке волосы встали дыбом. Ужас сковал ее тело, когда она едва заметно кивнула.

— Лярю, — прошептала она.

— Что?

— Меня зовут Мадж Лярю, — просипела она, с трудом ворочая языком — от волнения у нее пересохло во рту.

— Вы точно знаете?

— Еще бы мне не знать! Я взяла эту фамилию с надгробной плиты!

 

Глава седьмая

Проснувшись после беспокойной ночи, которая к тому же одарила его причудливыми снами, Кэйл не торопясь надел джинсы и футболку. Он все еще не мог примириться с более чем странным признанием Мадж и до сих пор сомневался, что то, в чем она откровенно призналась, было правдой, а не игрой ее воспаленного воображения. Хотя, как говорится, в жизни бывает такое невероятное стечение обстоятельств, что перед этим бледнеет любой остросюжетный роман.

Когда Кэйл вышел из своей спальни и направился на кухню получить необходимую дозу кофеина, то услышал приятный женский смех, который сразу его насторожил. Ему было непонятно, как можно веселиться после признания, будто она жила под чужим именем, взятым с первого попавшегося надгробного памятника. Он думал, что утром Мадж будет по меньшей мере молчаливой и угрюмой. Хотя бы задумчивой и встревоженной. Но чтобы веселой? Да ни за что!

Соблазнительные запахи поджаренного бекона и только что сваренного кофе встретили его еще по дороге на кухню, и он не удержался от довольной улыбки. Оказывается, у Мадж столько талантов!

Слава богу, проблем с готовкой не будет!

Войдя на кухню, он остановился как вкопанный: у плиты стоял младший брат и ловко управлялся с большой сковородой, на которой жарились картофель, лук и сладкий перец. Мадж стояла, прислонившись к столешнице, и мило улыбалась Дрю.

Кэйл стиснул зубы и невольно сжал кулаки, но не от ревности, сказал он себе. Просто брат должен знать свое место и не улыбаться Мадж своей дурацкой улыбкой.

— Что ты тут делаешь? — заворчал Кэйл, недовольно глядя на брата.

— Готовлю завтрак. Разве не понятно? — проговорил Дрю, довольно улыбаясь.

Любому понятно, что Дрю вовсю флиртовал с Мадж!

Кэйл посмотрел на часы, висевшие над раковиной. Половина восьмого утра, да еще в субботу!

— Я хотел сказать, что ты здесь делаешь в такую рань?

Дрю поставил сковородку обратно на плиту, закрыл крышкой и убавил газ.

— Я принес кое-что из продуктов, — спокойно сказал он и в доказательство достал из холодильника коробку яиц. — Ты же не хочешь, чтобы твоя гостья умерла от голода?

— Я собирался зайти в магазин вечером после работы.

Дрю пожал плечами.

— Ну и зайди. Я захватил не так уж много — только чтобы приготовить завтрак.

Кэйл оглядел свою маленькую кухню — стол был завален пакетами с продуктами. Хватит накормить целую роту и еще останется! Понятно! Скоро появится Бен собственной персоной, догадался Кэйл.

Мадж подошла к буфету и взяла еще одну кружку. Налив в нее горячего кофе, она поставила ее перед Кэйлом.

В ответ он буркнул что-то нечленораздельное, зато Дрю был в приподнятом настроении — как-никак, готовит завтрак для красивой женщины!

Кэйл смотрел то на брата, то на Мадж, и вдруг до него дошло, что она оделась без посторонней помощи! Странно. Еще вчера она чуть не плакала и была вынуждена позвать медсестру, чтобы та помогла ей одеться, а сегодня не только одета, но и без умолку стрекочет! Нет, он не ревновал. Даже если Дрю приехал очень рано и помог ей одеться, он, Кэйл, не собирается поддаваться приступам ревности.

— Есть какие-нибудь неотложные дела на это утро? — спросил он беззаботным тоном, подавив нарастающее раздражение из-за присутствия Дрю.

Мадж посмотрела на Кэйла своими глазами цвета морской воды, и его пульс сразу участился.

— Простых дел, не требующих большого напряжения ума, сейчас нет. — Резкий тон, которым Мадж это произнесла, позволил ему ясно понять, что она прекрасно поняла, что творится у него в душе, и не одобряет его поведения.

Хорошо, он ревнует. Нельзя сказать, что он имел право ревновать, но после того, как Мадж его страстно целовала вчера ночью на пляже, он не мог сдержать себя.

Кстати, в один прекрасный день к Мадж вернется память, и она уйдет. Навсегда. Мадж Лярю станет одной из многих женщин, кому он пошел навстречу и помог в трудную минуту. Ни больше, ни меньше!

Именно это он и должен зарубить себе на носу и выбросить из головы соблазнительные линии ее тела и призывно полуоткрытые губы, как и ее гладкую, как атлас, кожу.

— Шутить изволите? — раздался сверху скрипучий голос.

Кэйл снял покрывало с клетки и переставил ее на полку пониже. Большая птица стала чистить перышки, время от времени поглядывая на присутствующих.

— Что б тебя, старый хрыч, — проскрипела она.

Хотя это грубое высказывание было ударом для воспитанной компании, старая птица не виновата, что научилась говорить у пьяных матросов.

— Доброе утро, Джильда! Как спалось?

Птица пробурчала что-то в ответ, затем принялась вышагивать по клетке в ожидании любимого винограда. Поскольку Кэйл не ходил в магазин вот уже неделю, придется кормить ее сухой фруктово-зерновой смесью. Если и она закончилась, тогда одному Богу известно, какие словечки приберегла Джильда, чтобы выразить ему свое неудовольствие!

Кэйл решил почистить клетку, и ему пришлось то входить, то выходить из кухни. С каждой минутой он все пристальней вглядывался в Мадж. В какой-то момент их взгляды встретились. Она смутилась и покраснела, не ожидая, что он тоже посмотрит на нее. Она завела с Дрю разговор о книгах, и Кэйл упивался ее мелодичным, певучим голосом.

Кэйл насыпал сухой корм в мисочку Джильды и поставил еду в клетку, не зная, как птица к этому отнесется. Джильда выразила свое одобрение, взмахнув несколько раз крыльями.

Кэйл только сейчас заметил, что Мадж как-то изменилась. Она стала увереннее? И почему так внезапно, хотелось бы ему знать? Что произошло за прошедшие восемь часов?

— О господи! — вдруг воскликнула Мадж. — Я помню, что читала эту книгу!

— Какую? — с улыбкой спросил Кэйл, заметив, как просветлело лицо Мадж.

— «451° по Фаренгейту»! — ответила она, сияя от радости.

— А что вы еще читали? — спросил ее он.

— Уильяма Фолкнера. «1984» Оруэлла. Не могу поверить, что я это вспомнила!

Дрю бросил быстрый взгляд на Кэйла, потом подошел к плите, чтобы переложить бекон на блюдо.

— Лично мне чтение этих книг не доставило бы никакого удовольствия.

— Это потому, что твое представление о литературе формировалось под влиянием книг в мягких обложках.

Мадж покачала головой.

— Я прочла много книг, но не только для удовольствия, — сказала она. Ее глаза смотрели с тем же самым выражением, что и тогда, когда она заявила, что списала свое имя с какого-то надгробия.

— Например, я написала работу о первых переселенцах, — сказала Мадж.

— Ну, не похоже, чтобы вы писали это в старших классах школы, — заметил Дрю.

— Действительно, я писала это, когда уже училась в институте! — воскликнула она звонким от волнения голосом, обрадовавшись, что почерпнула информацию из глубин своего затуманенного мозга. — Кэйл, вы представляете, что это значит?

— Только то, что вы учились в институте.

— Теперь можно найти, где я училась, правда? неуверенно спросила она.

Это ничего не даст, подумал Кэйл, так как в стране тысячи институтов и университетов, и к тому же может оказаться, что фамилия Лярю — плод больного воображения Мадж.

— Легче найти девушку из Южной Калифорнии, с которой бы Дрю не встречался, чем установить институт, где вы учились, — пошутил Кэйл, стараясь подбодрить Мадж.

Звонок у парадного входа возвестил, что прибыл Бен;

— Я и не подозревал, что ты у нас, оказывается, еще и комик! — съязвил Дрю, швырнув посудное полотенце Кэйлу и отправившись открывать дверь старшему брату.

Мадж вознаградила попытки Кэйла разрядить обстановку едва заметной улыбкой.

— Завтрак почти готов, — сказала она. — Я уже буду накрывать на стол.

Она открыла буфет и привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до верхней полки, где стояли тарелки, как вдруг большая горячая рука прикоснулась к ее бедру. Она сразу догадалась, что это был Кэйл, так как ее пульс участился намного раньше, чем она увидела его.

— Позвольте, я вам помогу. — Его низкий хриплый голос, раздавшийся прямо у ее уха, привел ее в сильное волнение.

В конце концов, она была пылкой женщиной с горячей кровью, разбавленной хорошей порцией гормонов! Этот красавец в выгоревших джинсах и футболке, которые только подчеркивали его классически сложенную фигуру, был настолько красив, что притягивал ее взгляд как магнит. Она не отрываясь смотрела, как его сильные мускулистые руки достали стопку тяжелых тарелок и поставили их на стол.

— Спасибо, — наконец произнесла она. Несмотря на потрясение, вызванное его красотой, голос ее не подвел. — Теперь я справлюсь сама.

Мадж наполняла тарелки едой и быстро относила их в залитую солнцем комнату.

Вошел старший брат Кэйла, и Дрю объявил, что завтрак готов. Джильда тут же решила, что теперь самое подходящее время, чтобы пропеть несколько строчек из песен Элвиса Пресли.

Мадж слушала, как братья подшучивали друг над другом и вспоминали улицы, куда их вызывали по тревоге, но их названия ей ничего не говорили.

Слушая теплую семейную беседу братьев, она вдруг почувствовала, что и ей было знакомо это чувство единения, ей вдруг показалось, что она часто испытывала подобное чувство на протяжении многих лет.

— Так что вы можете рассказать нам о себе, Мадж?

От неожиданности она перестала есть и с удивлением уставилась на Бена. Разве Кэйл не предупредил своего старшего брата, что у нее полная потеря памяти?

Мадж попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какая-то жалкая, больше похожая на гримасу боли.

Бен поднес кружку с кофе к губам, пристально глядя на Мадж своими светло-голубыми холодными глазами.

Кэйл громко вздохнул и резко отодвинул свою тарелку.

— В деликатности тебе не откажешь, Бен, — язвительно заметил он.

— Не принимайте это близко к сердцу, Мадж, подключился к разговору Дрю. — Просто Бен относится к делам других людей, как к своим собственным.

— Это наша общая семейная особенность, — добавил Кэйл и бросил на Бена красноречивый взгляд.

Дрю решил, что Бену сказали все, что о нем думают и пора налить себе стакан сока.

Но на Бена увещеванья братьев не подействовали.

— Извините, Мадж, я не имел в виду…

— Все в порядке, Бен. — Как бы она была счастлива, будь у нее хоть кто-нибудь, кто так же любил бы и заботился о ней, как Бен о своих братьях! Что вы хотели узнать?

Бен отодвинул свою тарелку и, подавшись вперед, уперся локтями в стол.

— Что-нибудь, что помогло бы нам установить вашу личность.

— Ну… — неуверенно произнесла она, положив нож на край тарелки с почти нетронутой едой.

— Она ничего не помнит, — перебил старшего брата Кэйл. — Напоминая ей об этом, ты только лишний раз расстраиваешь ее.

— Поверь, Бен, Кэйл знает, что говорит, — вставил Дрю.

Мадж по достоинству оценила заступничество и Кэйла, и Дрю, но, с другой стороны, она же не какая-нибудь кисейная барышня, которая сразу упадет в обморок, едва ей зададут прямолинейный вопрос! До каких пор она будет изображать из себя беспомощную жертву обстоятельств?

Она знала, что ее прошлое — тайна за семью печатями, но еще больше беспокоило то, что и будущее представлялось не менее туманным и неопределенным. Пришло время, когда Мадж Лярю должна остановиться, оглядеться и круто изменить свою судьбу.

Вспомнить что-нибудь значительное из своей жизни она не может, но, несмотря на это, она никому не позволит посягнуть на свою независимость.

И начнет защищаться прямо сейчас, с перекрестного допроса Бена.

Она сделала глубокий вдох и пристально посмотрела ему в глаза.

— Меня зовут Мадж Лярю, но я не уверена, что это мое настоящее имя. Как мне кажется, я взяла это имя и фамилию с надгробия, прогуливаясь по кладбищу.

Дрю закашлялся, чуть не подавившись куском бекона.

— Мадж, не…

Она предостерегающе подняла руку, чтобы не дать Кэйлу закончить фразу. С нескрываемой бравадой она откинулась на спинку стула и, закинув ногу на ногу, обратилась к Бену:

— Кроме того, как только что вспомнила, я училась в институте.

Бен пожал плечами.

— Это еще не значит, что вы были студенткой, вы могли ходить в институт повышения квалификации.

Мадж почувствовала, что начинает раздражаться, но не могла понять, почему это происходит: то ли от тона, каким с ней говорил Бен, то ли из-за своих неубедительных ответов.

— Этим утром я еще вспомнила, что предпочитаю книги кинофильмам и телевизионным передачам. И что мой любимый писатель — Уильям Фолкнер. Я так же имею собственное суждение о произведениях Ибсена и Теннесси Уильямса. Я также могу с уверенностью сказать, что хорошо разбираюсь в стрелковом оружии и охранных системах.

— Мадж, уймитесь, — с укором проговорил Кэйл, сраженный ее последним откровением, которое имело эффект разорвавшейся бомбы.

— Я также твердо знаю, чего я не люблю, — не обратив внимания на его замечание, продолжала она.

Мадж многозначительно посмотрела на Кэйла, но он выдержал ее взгляд, понимая, что она сейчас чувствует.

— Я не люблю, когда мне диктуют, что я должна делать, — сказала она, смерив каждого из братьев насмешливым взглядом. — И что мне не нравится больше всего, так это полная неизвестность в отношении моего настоящего имени и домашнего адреса, — добавила она.

Она посмотрела на Бена.

— Вот все, что я знаю. Должна заметить, что я еще очень не люблю, когда вмешиваются в мою жизнь.

В холодном взгляде Бена она уловила нечто, напоминающее вынужденное уважение.

— Все как есть, — подвел Бен итог ее исповеди.

Она облегченно вздохнула и улыбнулась ему.

— Да, все как есть, — повторила она.

Кэйл и Дрю обменялись многозначительными взглядами.

— Вы кое-что забыли, — сказал ей Кэйл.

— Что же? — спросила она. У Кэйла и Дрю был вид заправских заговорщиков.

— Вашу вспыльчивость, — сказал Кэйл, глядя на нее своими небесно-голубыми глазами.

— Вот именно, — добавил Дрю, покачав головой.

— Ну, если только чуть-чуть, — поспешил сказать Бен и подмигнул ей.

— Бен, так ты считаешь, что того, что рассказала о себе Мадж, недостаточно, чтобы начать поиск?

Как я сам не догадался! — сказал Кэйл, прищелкнув пальцами.

Убедившись, что возникшая было натянутость исчезла, Мадж начала убирать со стола. Братья Перри встали, громыхая стульями. Дрю и Бен ушли, сказав, что хотят посмотреть, что нового смастерил Кэйл в своем доме, оставив его и Мадж одних для выяснения отношений.

— О, бегут, как крысы с тонущего корабля, бросил им вдогонку Кэйл.

— Я должна извиниться, — сказала она, собирая серебряные столовые приборы. — Я и не заметила, как меня будто прорвало!

Он обошел стол, взял у нее приборы и поместил их шкаф, затем вернутся, положил ей руки на плечи и повернул к себе лицом. От проделал это с такой нежностью, что у Мадж потеплело на душе.

Этот мужчина становился очень опасным! Не только по отношению к ее чувствам, но и к ее новому основному принципу жизни — ни от кого не зависеть, не быть игрушкой в чужих руках.

Одна из обольстительных улыбочек Кэйла уже играла в уголках его рта и отрицательно действовала на ее стремление к независимости и самостоятельности.

— Успокойтесь, Мадж. Я, как никто другой, понимаю ваше состояние. — Его руки стали медленно продвигаться по ее плечам к шее. — Если бы Бен и Дрю оказались в вашем положении, они тоже не смогли бы скрыть свое раздражение.

Его голубые глаза потемнели, в них горело желание, которое передалось и ей.

— Кстати, — начал он, — ведь мы с вами уже решили, что одна вы помочь себе не сможете.

— Не смогу?

— Нет, — сказал он. — Несмотря на то что у вас есть особая примета — замечательно красивые волосы.

Собрав всю свою волю в кулак, Мадж отступила на шаг, надеясь стряхнуть с себя колдовские чары Кэйла. Когда она подняла со стола стопку тарелок, руки у нее дрожали, голова кружилась, пол уходил из-под ног.

Но его понимающая улыбка доказала ей, что от него не ускользнула эта маленькая хитрость и ей не удастся освободиться от притягательной магии его обаяния. Его ласки, объятия, голос, его внимательный взгляд — все, приводило ее в неописуемое волнение.

Мадж так решительно протянула ему стопку тарелок, что у него не оставалось выбора — или он их берет, или тарелки падают на пол. Она резко повернулась и направилась на кухню, остановившись у арки. Взглянув на него через плечо, она, как ей казалось, испепелила его своим горящим взглядом грешницы.

— Кэйл, — шепотом позвала она его.

Ее хитрость удалась.

— Да? — спросил он со смешанным чувством опасения и удивления.

Она нетерпеливо облизала пересохшие от волнения губы.

— Еще неизвестно, это естественный цвет моих волос или я их перекрасила.

Кэйл чуть не выронил грязные тарелки из рук, когда до него дошел смысл ее слов. Он машинально прижал тарелки к груди и выругался, увидев, что испачкал свою футболку.

— Милая девушка, не надо меня обманывать.

Предупреждение было произнесено таким проникновенным голосом, что Мадж мгновенно забыла о своем решении быть осмотрительной и осторожной.

Она рассмеялась, нисколько не сомневаясь, что. играет с огнем, но пламя желания разгоралось все сильнее и сильнее и вот уже охватило всю ее целиком, отрезав путь к отступлению.

— Не боитесь играть в эту игру?

Хитрая улыбка, осветившая его красивое лицо, должна была бы отпугнуть Мадж, но вместо того, чтобы спасаться бегством, она не спеша направилась к нему.

— Если уж я начинаю играть, то играю до победы, — негромко проговорила она, смело глядя ему в голубые глаза.

Он рассмеялся, и от его смеха у нее потеплело на душе. Поставив тарелки на стол, он повернулся и снял с себя грязную футболку, обнажив свой загорелый мускулистый торс.

Ей так захотелось его ласкать и целовать, что она с трудом удержалась. Пока она размышляла над уместностью своего порыва, он отбросил футболку и подошел к ней. Схватив ее за талию, Кэйл повернул ее лицом к себе и, навалившись на нее всем своим весом, прижал к холодильнику.

— Я начинаю первым, — прошептал он ей на ухо, и не собираюсь проигрывать.

Он стал покрывать ее лицо поцелуями, и она, не в силах противиться ему, задрожала в его объятиях.

— Интересно, кто теперь из нас обманывает другого? — выбрав удобный момент, прошептала она. Вы не даете мне подумать!

— Я не хочу, чтобы вы думали, я хочу, чтобы вы чувствовали, — тихим проникновенным голосом сказал он.

Он прижался губами к ее губам, и ей стало трудно дышать. Это было не легкое и нежное прикосновение, как прежде, а до боли крепкий и пылкий поцелуй.

Но поцелуй завершился быстрее, чем она ожидала. Кэйл слегка откинул голову назад, чтобы лучше видеть ее лицо.

О чем она только думает! Кэйл Перри слишком горяч и красив, чтобы устоять перед его обаянием и потерять голову. Не хватало, чтобы она очертя голову бросилась ему на шею и забыла обо всем на свете!

Она ловко выскользнула из его объятий.

— Кэйл, вы легко решаете кроссворды? — спросила она, надеясь закончить игру в свою пользу. Не важно, что у него комплекс самопожертвования и врожденная утонченность, она ни секунды не сомневалась, что ей легче жить с разбитым сердцем, чем признаться, что ведет себя совершенно безрассудно.

— А что? — осторожно спросил он через плечо, упираясь обеими руками в холодильник, словно нуждаясь в поддержке.

Она постаралась придать своему лицу заносчивое выражение, чтобы он ни на минуту не сомневался, что она к нему абсолютно равнодушна.

— Слово из трех букв на «л» для чересчур горячих?

Он на минуту задумался, потом покачал головой.

— Лед, — проговорила она снисходительным тоном, повернулась и ушла.

Кэйл глухо застонал, и этот протяжный стон стал для нее музыкой победы в ее игре с огнем.

 

Глава восьмая

Кэйл пустил холодную воду на полную мощность. Но ледяной душ был не в силах снять охватившее его возбуждение. Хуже того, вызывающий по своей наглости удар, который нанесла ему на прощание Мадж, застрял в его мозгу, как заноза, отказываясь исчезнуть под напором ледяных струй.

Когда Мадж ушла, он один убрал кухню за десять минут и помчался прямо под душ, надеясь освободить от эротических мыслей свой мозг и остудить разогретое страстью тело.

Куда там! Все напрасно.

Блестевшие от возбуждения глаза Мадж так и стояли перед его мысленным взором, и, казалось, не было такой силы, которая заставила бы стереть их из его памяти. Ее голос, в котором явно слышались игривые нотки, все еще звучал у него в ушах.

Здорово же тебя окрутили, парень! — пронеслось у него в голове.

Кэйл ругнулся и вынужден был, хотя и неохотно, с этим согласиться, подставив голову прямо под струи душа. Не раз бывало, когда он ненавидел себя за свою кристальную честность. Сегодняшний день не был исключением.

Это из-за Мадж все его тело изнывало от страстного желания. Он целовал ее, наслаждаясь вкусом ее сладких, как мед, губ, и жаждал целовать ее снова и снова. Он готов был нарушить незыблемое в работе спасателей правило: давить эмоции в самом зародыше!

Ему не терпелось заманить ее к себе в постель. От одного воспоминания о ее хриплых, гортанных вздохах он вывернул кран холодной воды до отказа.

Я как пороховая бочка, подумал он, выключил воду и вышел из душевой кабины. Того гляди, взорвусь — мало того, что Мадж держит горящую спичку, она еще высекает опасные искры!

Кэйл вытерся, быстро оделся и направился вниз, к Мадж и братьям, в комнату, которая, когда он ее окончательно отделает, станет его «логовом».

Поскольку она была самой большой комнатой в доме, то и работы было непочатый край. Он сбил со стен старую штукатурку, перестелил полы и придал комнате современный вид, обшив стены панелями и сделав из обычного потолка потолок из двух уровней.

В комнате никого не было, хотя раздвижные стеклянные двери, ведущие во внутренний дворик, были открыты. Выйдя во двор, вымощенный плиткой, он пошел на звук оживленного разговора между Мадж и его братьями.

Естественно, он направился прямо к ней, будто его притягивал электромагнит повышенной мощности.

Она сидела на скамье за столом для пикников, положив правую руку на столешницу. Густые каштановые волосы Мадж отливали медью в ярких лучах утреннего солнца. Кэйл едва сдержался, чтобы не запустить пальцы в копну ее волос и не взъерошить их.

Она смерила его насмешливым взглядом; Если бы они были одни…

Бен и Дрю кое-как расставили белые пластмассовые стулья, видимо торопясь поскорее уйти. Это было бы как нельзя кстати, подумал Кэйл, подходя к братьям, не в силах держаться от Мадж на почтительном расстоянии, что было бы более разумным.

Не успел Кэйл сесть рядом с Мадж, как сейчас же появилась Перл и положила свою большую голову ему на колени, требуя, чтобы на нее обратили внимание. Кэйлу пришлось почесать у нее за ухом.

— Какие у вас планы на сегодня? — спросил он у Бена, разумеется без всякой задней мысли.

— Я пойду на ночное дежурство, — ответил Бен. В Тринити-стэйшн сократили выходные, так что мне придется дежурить тридцать шесть часов.

Дрю бросил на Кэйла выразительный взгляд.

— Бен, ты что, не понимаешь, что он хочет от нас избавиться?

Неужели его вопрос они приняли за довольно прозрачный намек? Похоже, так оно и было, если учесть лукавую ухмылку на лице младшего брата.

Краем глаза Кэйл заметил, как щеки Мадж вдруг залились ярким румянцем. Черт возьми, как она хороша! Но как быть с ее странным прошлым?

Если бы он смог развеять ее тайну, то он бы узнал, что из себя представляет Мадж Лярю: женщину, мило краснеющую по всякому невинному поводу или пленяющую своей красотой сирену, перед которой он едва не упал на колени, умоляя открыть ему все свои женские тайны.

— Тринити-стэйшн? — спросила она у Бена. — А я думала, что вы работаете в городской пожарной охране.

— Так оно и есть, она просто так называется — Тринити-стэйшн, — объяснил Дрю.

Между тем Бен уселся за стол и, откинувшись на спинку стула, стал гладить себя по животу. Нет!

Похоже, братья уходить не собираются.

— Депо пожарной охраны находится в окружении трех церквей. Отсюда и название — Троица.

Пожарный расчет номер сорок три на одном углу, а католический храм Святого Иуды и три частные школы — на другом. Методистская церковь Святой Моники и Община баптистов занимают два других угла перекрестка, — объяснил Бен.

— Наверное, я молилась не тем богам, — грустно заметила Мадж.

— Если вы изучали теологию, то вы — католичка, предположил Дрю.

Мадж со вздохом пожала плечами.

— Все может быть. Расскажите мне о Тринитистэйшн.

Дрю взял большую красную резиновую игрушку Перл и стал водить ею перед собакой, чтобы привлечь ее внимание.

— Депо так давно называют Тринити-стэйшн, что я даже не помню, когда его так назвали.

Перл, увидев любимую игрушку и догадавшись, что с ней хотят поиграть, решила уйти от Кэйла.

— Как получилось, что все вы работаете в одном и том же пожарном депо? — спросила Мадж.

Дрю кинул игрушку подальше в сторону.

— Простое совпадение, — ответил он, хотя в его голосе чувствовалась гордость за свою семью. Наши дежурства совпадают не всегда. Тем более что меня вызывают на дежурство в крайнем случае. Обычно я занимаюсь расследованием причин пожара.

Кэйл понимал, почему Дрю пошел работать следователем. Раньше он был отличным пожарным, но после гибели одного из его товарищей при тушении пожара несколько лет назад, перешел в отдел расследований. Это все потому, что Дрю ненавидел больницы, и реанимационные палаты в частности. Вообще-то пожарным редко приходилось доставлять пострадавших в реанимацию: этим в основном занимались работники «скорой помощи», но как ни ограждали Дрю от посещения пахнущих антисептиками больничных коридоров, ему все-таки пришлось несколько раз посетить в больнице свидетельницу и, что еще хуже, побывать в морге. Этого было более чем достаточно, чтобы Дрю перешел работать в отдел расследования причин возгорания.

— Кстати, — вмешался в разговор Кэйл, подавшись вперед и ставя локти на стол, — Дрю, ты что-нибудь разузнал о пожаре на складе лаков и красок?

Дрю поднял игрушку, которую Перл положила у его ног, и снова бросил ее в дальний угол двора.

Собака со всех ног помчалась за ней, поднимая пыль и сухие листья, и села под деревом авокадо, в тени которого мирно спали Фрэнки и Джонни.

Фрэнки, как кот более темпераментный, чем его собрат, выразил свое негодование громким шипением и прогнал Перл.

— Никаких подозрительных обстоятельств расследование не выявило, — ответил Дрю.

Получив отпор от своих соседей по квартире, Перл взяла свою игрушку в зубы и побежала назад к людям. Она забилась под стул Бена и громко вздохнула, что было больше похоже на стон. Свою большую квадратную морду она положила на любимую игрушку.

— Если то, что вы сейчас сказали, правда, тогда почему два дня назад меня допрашивали двое полицейских? — спросила Мадж.

Дрю пожал плечами.

— Возможно потому, что вы оказались на складе в то время, когда его уже закрыли для покупателей.

— Что стало причиной пожара? — спросил Бен.

Вдруг из открытого окна кухни донесся громкий клекот.

— Не ломайся, красотка! — проскрипела Джильда. Помолчав, она так пронзительно начала свистеть, что Кэйл решил пойти и закрыть окна, чтобы не было нареканий от соседей.

Мадж рассмеялась и покачала головой.

— Вам надо что-то делать с ее лексиконом, шепнула она Кэйлу. — А то некоторые ее выражения невольно вгоняют в краску.

— Я с нею занимаюсь, — ответил он, а про себя подумал: занимаюсь, но очень редко.

— Так какая же причина? — напомнил Бен, когда Джильда перестала пронзительно свистеть и стала напевать песенку из репертуара Синатры.

Дрю подался вперед, опираясь локтями в колени.

— В кондиционерах скопилось много испарений красок и лаков, которые хранились на складе, что и вызвало пожар.

Бен посмотрел на Мадж.

— Вы не вспомнили, зачем вы туда пришли? спросил он.

Мадж тяжело вздохнула.

— Нет. Я не могу даже себе представить, почему я там оказалась. Один из сыщиков, Виллануэва, тоже спрашивал меня об этом.

— Не придавайте этому никакого значения. Они просто выполняют свою работу, — успокоил ее Дрю.

— Они говорили со мной как с подозреваемой, грустно проговорила она.

Кэйл сосредоточенно думал. После того случая на пляже, когда Мадж вообразила, будто кто-то хочет ее убить, и после того, как она в мгновение ока открыла дверной замок его кредитной карточкой, у него появились серьезные опасения насчет личности Мадж.

Во всяком случае, в институте этому не учат.

Он внезапно встал, чтобы был повод изменить тему разговора, так как почувствовал по лицу Мадж, что попытка ответить на их вопросы дается ей с превеликим трудом. А между тем ее врач настаивал, чтобы ей был создан щадящий режим отдых и минимум переживаний. Но с тех пор, как он привез ее из больницы, они оба то и дело нарушали предписания врача.

— Если мы не собираемся всю неделю морить себя голодом, то надо сходить за покупками. Тем более что вечером я иду на дежурство.

— Понятно, — сказал Дрю и, поняв намек, встал из-за стола.

— Ты, я вижу, работаешь круглосуточно? — спросил в свою очередь Бен.

— Нет, мы со Скорчем сегодня дежурим с шести до шести, утром я вернусь и буду дома весь понедельник. — Кэйл протянул руку Мадж, но она сделала вид, будто не заметила его жеста, и встала без чьей-либо помощи. — Вы думаете, что скорее поправитесь, если будете все делать сами? — спросил он с нескрываемым чувством досады.

— Разумеется, — ответила она, глядя ему прямо в глаза. Он понял, что опять посягнул на ее независимость. — Кэйл, я не ребенок.

Этого она могла бы ему и не говорить. Он лучше, чем кто-нибудь другой, понимал, что она живая, взрослая женщина с соблазнительными формами и хорошеньким личиком. От одного ее взгляда он терял голову, и она могла делать с ним все, что ей вздумается. О да, это так! Она была настоящей женщиной до кончиков ногтей.

— Знаю, — сказал Кэйл. — И все-таки вам не стоит оставаться одной… на тот случай, если вы вдруг что-нибудь вспомните. — Меньше всего он хотел вдаваться в подробности ее личной жизни в присутствии своих братьев, но ему не давал покоя страх, что, вспомнив какой-нибудь неприятный случай из своей жизни, она расстроится, и рядом не будет никого, кто бы поддержал ее.

Дрю наклонился к Перл и стал гладить ее по спине.

— Сегодня вечером Мадж действительно не стоит оставаться одной, — подтвердил он.

— Я не нуждаюсь в сиделке, — решительным тоном заявила Мадж.

— Даже не думай, Дрю, — сказал Кэйл своему брату. Что бы ни случилось, он ни за что не доверит Дрю — этому завзятому ловеласу — присматривать за Мадж. — Это все равно, что доверить сторожить кондитерский магазин голодному сладкоежке, — добавил Кэйл.

— Да я не про себя! — засмеялся Дрю. — Я имел в виду Дебби и Тилли. Дебби попросила меня передать тебе, что хорошо бы завезти к ней Мадж, когда ты поедешь на ночное дежурство. У нее вечером будет девичник, как она это называет. Будет шоколад и старые черно-белые фильмы.

Бен уже вынул из брючного кармана ключи от своего пикапа.

— Когда это ты успел рассказать Дебби о Мадж? недовольно спросил Кэйл. Он хотел рассказать своей тете о Мадж сам, но брат опередил его. Такого понятия, как личная жизнь, в семье Перри просто не существовало.

Дрю виновато взглянул на Кэйла и тоже вынул из кармана связку ключей от своей машины.

— Вчера вечером. А что?

— Как что?! — насмешливым тоном переспросил Бен, когда они направлялись к калитке. — Вечер пятницы, а Дрю Перри не на свидании? Виданное ли это дело?

— Я зашел к ней, перед тем как пойти по своим делам, — ответил Дрю, толкнув Бена в плечо.

— Прекрасно, — проговорил Кэйл и облегченно вздохнул, поняв, что Мадж не останется одна. Значит, эта проблема решена.

— Прошу меня извинить, джентльмены, — вмешалась в разговор Мадж, — никакой проблемы нет, и решать, собственно, нечего. — Она по очереди посмотрела на каждого из братьев. — Я позабочусь о себе сама.

Братья с сочувствием посмотрели на Кэйла. Ну вот, он снова обидел ее, подумал он.

— Поблагодарите вашу тетю за приглашение, — сухо сказала Мадж, глядя на Дрю, — но я не приду. Не очень-то приятно вторгаться в чужую компанию.

Дрю положил руку на плечо Мадж, Кэйл старался сделать вид, что ему это абсолютно безразлично, хотя он весь внутренне напрягся, видя, как младший брат заигрывает с ней.

— Вам лучше согласиться, Мадж, — проговорил Дрю с большей фамильярностью, чем ожидал Кэйл. — Поверьте мне, если уж нашей тете что втемяшится в голову, она не отступится. Она умеет настоять на своем и заставить людей выполнять ее желания.

Кэйл торопливо кивнул в знак согласия.

— Если я не отвезу вас к ней, она сама явится сюда и силой потащит к себе, — сказал он.

Мадж пожала плечами. Дерзко вскинув подбородок, она дала им понять, что не в восторге от того, что они так дружно ополчились на нее.

— Хорошо. Я поеду, — наконец согласилась она. Но знайте, я согласилась вопреки своему желанию, только для того, чтобы спасти ваши шкуры.

Вернувшись из магазина, где он накупил столько продуктов, что хватило бы на месячное пропитание небольшой армии, Кэйл ушел в свою спальню, чтобы хорошенько выспаться перед ночным дежурством. Оставшись одна, Мадж нисколько не страдала от одиночества, так как ей давно хотелось обдумать все, что произошло за последние дни, а кроме того, у нее появились мысли, которые ей хотелось бы поскорее проверить.

Хотя умом Мадж понимала, что братья Перри действовали из лучших побуждений, в душе она все еще злилась на Кэйла за то, что ему удалось уговорить ее провести вечер с его тетей. Но когда братья пускали в ход свое обаяние, то даже самая сухая женщина не выдерживала и поступала так, как они хотели.

Братья Кэйла ей действительно понравились.

Они по-настоящему хорошие, порядочные люди и были связаны крепкими узами, которые она представляла себе довольно плохо, что дало ей повод прийти к выводу, что она являлась единственным ребенком в семье.

Придя в гостиную, Мадж включила портативный компьютер Кэйла и удобно расположилась на освещенном утренним солнцем диване с банкой колы и субботним номером «Лос-Анджелес таймс». Пока компьютер загружался, она развернула газету и сразу отыскала колонку с некрологами.

Она пробежала глазами фамилии умерших, пока один некролог не привлек ее внимания. Бритта Фенуэй, тридцатидвухлетняя одинокая женщина, чья жизнь трагически оборвалась в результате несчастного случая на море недалеко от острова Каталина, где мисс Фенуэй каталась на лодке и утонула. Не понимая, зачем ей это надо, молодая женщина обвела некролог шариковой ручкой, которую она нашла в ящике письменного стола Кэйла.

Мадж отложила газету и занялась компьютером. Она решила записать все свои сны и отрывочные воспоминания, надеясь, что, облекая их в слова, сможет уловить ход своих мыслей. Конечно, у нее оставались сомнения, смогут ли зыбкие образы ее снов и воспоминаний дать ей ключ к отгадке, кто она такая и чем занималась, но в конце концов если она расположит их по порядку, то сможет посмотреть на них более объективно. Если ей повезет, она сможет подобрать не один, а несколько ключей к отгадке, которые приведут ее к тому, кто знает о ее существовании. Например, к тому мужчине, который уже являлся в ее снах.

Мадж с удивлением отметила, что ее пальцы легко попадали в нужные клавиши клавиатуры, так что она довольно быстро напечатала три страницы своих заметок. Где она научилась работать с компьютером, она объяснить себе не могла, однако бесспорно одно: это дело она знает отлично.

Прочитав свои заметки, она снова задумалась: кто этот мужчина, который все время оставался в тени? Ее родственник? Или наставник? Она не могла с уверенностью ответить на этот вопрос, но ясно одно — кто бы он ни был, она поддерживала с ним только деловые отношения.

Откинувшись на спинку стула, она постаралась расслабиться, ритмично и глубоко дышать, и глаза у нее сами собой закрылись. Ее усилия не прошли напрасно — подсознание выдавало образ за образом, только успевай печатать.

Она записала несколько отрывочных фраз из бесед с людьми, о которых ничего не знала. В памяти всплывали дома, улицы, парки, но она не помнила, чтобы когда-нибудь была там. Она вносила в компьютер все, до мельчайших деталей, чтобы потом тщательно обработать собранные данные.

И вот она увидела его, но их разделяла стеклянная стена. Ее охватил смертельный ужас, она боялась причинить ему непоправимый вред, так как встреча с ней могла стоить ему жизни. Ему нельзя было приходить сюда.

Чья-то рука тронула ее за плечо. Это означало, что пора расставаться.

Она поднялась, чтобы уйти. Его темно-карие глаза заволокло печалью, лицо осунулось, морщины на лбу и у рта обозначились еще резче, чем обычно. Он что-то говорил, но она не слышала его.

Седина на висках, которая всегда придавала ему благородный вид, стала еще белее, чем прежде.

Впервые в жизни отец выглядел намного старше своих пятидесяти восьми лет.

Когда Кэйл открыл глаза, уже начало смеркаться. Он с тревогой посмотрел на часы — нет, он не проспал, времени у него еще предостаточно.

Приняв горячий душ, чтобы прогнать последние остатки сна, он быстро оделся и отправился искать Мадж. Поскольку она сложила все, что ей понадобится на вечеринке у Дебби, в нейлоновую сумку-мешок, то у них останется время на ранний ужин где-нибудь вне дома, если они отправятся по крайней мере через двадцать минут.

Он хотел было пойти в комнату для гостей, но остановился и прислушался — откуда-то доносилось повторяющееся ритмичное пощелкивание.

Он сосредоточился на звуке и быстро определил, что он доносится из гостиной.

Кэйл направился туда, открыл дверь и увидел Мадж, которая сидела за столом и что-то быстро печатала на его портативном компьютере. Он застыл от изумления, наблюдая, как легко летали ее руки над клавиатурой, несмотря на громоздкую гипсовую повязку на правой руке.

Кэйл тихо кашлянул, чтобы не испугать ее своим неожиданным появлением. Она на несколько секунд перестала печатать, очевидно читая текст на экране монитора. Перл заметила хозяина и начала стучать хвостом по полу, приветствуя его.

Не обратив никакого внимания на присутствие Кэйла, Мадж снова углубилась в работу. Перл приподнялась, громко зевнула и нехотя встала. Преодолев лень, она стала тыкаться носом в ногу Мадж, будто подавая сигнал, что пришел хозяин.

Удовлетворенно вздохнув, Мадж откинулась на спинку стула и потянулась. Она, должно быть, знала, что он в комнате, так как после этого обернулась и посмотрела в его сторону.

— И давно вы здесь стоите? — спросила она с ослепительной улыбкой, способной осветить всю гостиную.

— Нет, не очень. — Кэйл взял стул и сел, — А вы что тут делаете?

Мадж подалась вперед и нажала подряд несколько клавиш, давая команды компьютеру.

— На меня нашло озарение.

Она соединила отдельные воспоминания в единую картину своего прошлого? Он слышал, как часто бьется его сердце, но не мог понять, отчего-то ли от восхищения, то ли от ужаса.

— В каком смысле? — с тревогой спросил он.

Она со стуком закрыла его портативный компьютер, затем снова одарила одной из своих улыбок, способных сразить наповал даже самого закоренелого холостяка.

— Моя работа называлась «секс», сейчас только вспомнила, — услышал Кэйл, не веря своим ушам.

 

Глава девятая

— Секс, — тихо произнес Кэйл, наверное, в пятнадцатый раз за последние два часа. Да, приходится признать, что Мадж держит его в постоянном напряжении. Одному богу известно, что она преподнесет ему в следующий раз.

Он все еще не мог прийти в себя от заявления Мадж. Перестав смеяться, она объяснила ему, что сказала не «секс, сейчас…», а «СЕК, сейчас…».

СЕК — так называлась организация, в которой она работала.

Не успел он опомнится, как она объявила ему, что «видела» своего отца как наяву, хотя не поняла, где все это было.

Он был рад за нее, она делала успехи, и это было хорошим предзнаменованием.

Или нет?

— С женщинами одно беспокойство? — раздался голос у машины, который вернул Кэйла к действительности.

Обернувшись, он увидел Скорча.

— С чего ты взял? — недовольно буркнул Кэйл.

— Потому что я узнал этот взгляд, — ответил напарник, понизив голос. — Последнее время я вижу его в зеркале заднего вида.

— Ну, и какой же это взгляд? — спросил Кэйл как можно спокойнее.

Скорч бросил взгляд на пустынную местность, где они остановились, затем обернулся к Кэйлу.

— Этот взгляд красноречиво говорит, что весь мир для тебя сосредоточился в этой женщине, которая скрутила тебя морским узлом. Вот так-то, дружище.

Кэйл понимал, что ему нечего ответить Скорчу.

Да и как он мог это сделать, если его случайный напарник по дежурству необыкновенно точно сформулировал то, что он, Кэйл, чувствовал сейчас? Каждое воспоминание Мадж ставило его в ту-, пик, и ему каждый раз казалось, что она все больше отдаляется от него.

— Ну что, мисс Амнезия тебя намертво скрутила или как? — насмешливо проговорил напарник… — Ее зовут Мадж, — ответил Кэйл более резко, чем хотел. — И никого она не скрутила. Как только к ней вернется память, она сразу же уедет, — добавил Кэйл.

Так вот почему он в таком плохом настроении!

С каждым воспоминанием Мадж близилась та минута, когда она скажет ему: «Прощай!» Он не мог объяснить себе, почему это так его волнует. Разве с другими женщинами у него было иначе? Почему же с Мадж у него должно быть по-другому?

Потому, что она запала ему в душу. Потому, что не проходит и минуты, чтобы он не вспомнил о ней. Потому, что он, черт возьми, не хочет, чтобы она исчезла из его жизни!

Скорч забрался в машину и сел рядом с Кэйлом.

— Все женщины — коварные и жестокие создания. Им ничего не стоит ранить нас в самое сердце, — тихо проговорил напарник, потирая затылок.

— Это ты о женщинах вообще или о вполне определенной? — поинтересовался Кэйл.

Может, если заняться сердечными делами Скорча, то он хоть немного отвлечется от проблем с Мадж? — подумал Кэйл.

— Об одной медсестре, — ответил напарник и отвернулся.

— И кто же это?

— Тилли.

— Ты говорил с ней?

— Дважды. И каждый раз она отказывала мне.

— Может, она к тебе равнодушна?

Скорч запустил пальцы в копну своих огненно-рыжих волос и на минуту задумался.

— Равнодушна к такому жеребцу, как я? — наконец самоуверенно заявил он. — Уверяю тебя, пройдет немного времени, и она будет у меня как шелковая!

Все дело в том, что «жеребец» был больше похож на тщедушного шестнадцатилетнего подростка. Том Макдонохью, по общему мнению, не пользовался успехом у женщин.

Кэйл рассмеялся.

— Вот поэтому она тебе и отказала!

Через полчаса Кэйл и Скорч вышли из машины и направились к бухте. Они несколько минут молча стояли на берегу, прислушиваясь к шуму большого города, любуясь его огнями, которые зажглись, когда на Санта-Монику опустились летние сумерки. Кэйл засунул руки в карманы форменных брюк и посмотрел на потемневшее небо.

Ему почему-то вспомнились слова Мадж:

«Стеклянная стена разделяла нас».

— Как ты думаешь, где могут быть стеклянные стены? — спросил он у Скорча.

— Наверное, в больнице, — предположил он. — А почему ты спрашиваешь?

Кэйл вспомнил о Тилли и ответил безразличным тоном:

— Просто так. Послушай, может, в банке?

«Кто-то тронул меня за плечо, так как мое время истекло».

Тихая ночь опустилась на город. Лос-Анджелес был самым прекрасным городом на земле, и Кэйл твердо знал, что не смог бы жить ни в каком другом месте.

— Вспомнил! — воскликнул Скорч. — Ясно, где стеклянная стена! В тюрьме! Чтобы все на виду было!

— Да, я тоже так думаю, — сказал Кэйл, глубоко вздохнув.

— Ученые доказали, что шоколад очень полезен, сказала Тилли, взяв с блюда кусочек шоколадной сливочной помадки, которую Дебби приготовила по собственному рецепту. — Я медсестра, я в этом разбираюсь, — добавила она, передавая блюдо Мадж.

Мадж взяла кусочек, положила в рот и закрыла глаза от удовольствия — помадка действительно оказалась необыкновенно вкусной.

Мадж открыла глаза и передала блюдо тете Кэйла.

— Ты права, — согласилась Дебби. В ее добрых голубых глазах загорелись озорные искорки. — Я очень люблю шоколад с орехами, с изюмом и фрукты в шоколаде.

Мадж поставила на стол свой бокал — уже второй за вечер. Сейчас она нисколько не жалела, что Кэйл завез ее в гости к тете. Дебора Перри оказалась милой доброй женщиной со смешливыми голубыми глазами и приятной улыбкой. Понятно, от кого Кэйл и его братья унаследовали чувство юмора.

— Шоколад сродни овощу! Он растительного происхождения! — объявила Мадж, поднимая пустой бокал.

Тилли засмеялась.

— Нет, он не овощ, потому что в нем содержится много жира.

— Дамы, в шоколаде нет никакого жира, — решительно возразила Дебби.

Она собрала пустые бокалы и направилась на кухню. Через открытую дверь было слышно, как работает миксер.

— Я уверена, — настаивала на своем Мадж, разрумянившаяся от коктейля из клубничного ликера и текилы. — Я уверена, что шоколад сродни любому овощу. Его делают из бобов какао, правильно? А бобы — овощи!

— Ну, это еще как посмотреть! — возразила Тилли. — Что только не покрывают шоколадом! — воскликнула она. — Всего не перечислить.

Шум миксера затих, и Дебби вновь наполнила бокалы.

— Берите шоколадные пирожные, — напомнила она, ставя бокалы на стол.

— Я вспомнила! Есть же еще молочный шоколад! — сказала Мадж и засмеялась.

— Есть вишня в шоколаде, изюм, орехи, — вспоминая, перечисляла Дебби.

— Вы забыли клубнику в шоколаде, — добавила Тилли.

Интересно, подумала Мадж, Кэйл любит клубнику?

— Клубника в шоколаде с шампанским! — мечтательно проговорила она. Интересно, Кэйлу понравилась бы клубника с шампанским в… постели? подумала она про себя.

— Это для двоих, — уточнила Тилли, подойдя к большому дивану в форме буквы «Г».

Чувствуя легкое головокружение, Мадж нетвердой походкой подошла к дивану. Дрю был прав, вечер действительно получился шоколадным.

— О ком ты задумалась? — спросила Дебби у Тилли, удобно устраиваясь на большом диване.

— Есть тут один, — с улыбкой ответила Тилли.

Мадж забилась в угол дивана и поджала под себя ноги.

— А он знает? — спросила она серьезно.

— Догадывается, — с улыбкой ответила Тилли, отпив немного из бокала. — Он уже месяца полтора ухаживает за мной.

— Он уже признавался вам в любви? — поинтересовалась Мадж.

— Пару раз.

Дебби поставила пустой бокал на стол и протянула руку за помадкой, но вдруг засомневалась: не пора ли остановиться? Затем махнула рукой и все же взяла кусочек.

— И что ты ему ответила?

— Что я еще не решила, — ответила Тилли.

— Тилли Йенсен, — торжественно обратилась к ней Дебби, — прошло больше года, как ты порвала сама знаешь с кем. Тебе пора подумать о своем будущем.

— Это зависит не только от меня, — возразила Тилли.

И Мадж с ней мысленно согласилась. Когда она не думала о том, кто она и чем занималась в прошлом, все ее мысли были заняты Кэйлом. Он был единственный, кто интересовал ее. Она хотела знать, что он любит, чего не любит, что его волнует больше всего…

Она едва заметно улыбнулась — ей нравилось фантазировать о себе и Кэйле.

— Я не гоню тебя замуж. Я имела в виду, что можно просто встречаться.

— Ну, это невозможно! Парни жить не могут без секса, — возразила Тилли.

— Да, у парней один секс на уме, — согласилась Мадж.

— Я тоже так думаю, — поддакнула Тилли. — А мы совершаем преступление, когда идем у них на поводу. Надо положить конец подобным отношениям, где нет ни сердечности, ни цветов!

— Раз вы поддерживаете отношения с такими парнями, значит, вы сами этого хотите, — с укором проговорила Дебби.

— Ну, Мадж, держись! Дойдет очередь и до тебя! со смехом воскликнула Тилли.

Дебби замахала на Тилли руками.

— Ты что, решила насмерть запугать Мадж?

Чувствуя, что голова стала кружиться сильнее, Мадж поставила недопитый бокал на стол.

— Ну, меня нелегко запугать, — ответила она с улыбкой.

— Давайте сменим тему разговора, — строго взглянув на Тилли, предложила Дебби.

— Хорошо, сдаюсь! — согласилась Тилли, подняв руки вверх. — Лекции отменяются.

— Я только хотела сказать, что парни, которые в отношениях с девушками признают только любовные забавы, в сущности, очень одиноки, — заявила Дебби. — Взять хотя бы нашего Дрю.

— Да, Дрю действительно очень одинок, — согласилась Мадж.

— Как же! У него столько женщин, что он сбился с ног! — решительно возразила Тилли. — Ему некогда быть одиноким!

— Вы давно дружите с Дрю? — спросила Мадж, чтобы поддержать разговор.

— Очень давно. Мы дружим с самого детства.

Правда, бывало, я его била за то, что он отнимал у меня кукол и увозил их на велосипеде. Нам тогда было лет по семь-восемь, — произнесла с улыбкой Тилли.

— Они были неразлучны, — добавила Дебби.

— И у вас с ним никогда ничего не было? — спросила Мадж.

— О боже, конечно, нет. — Тилли засмеялась. Когда мне исполнилось семнадцать, я стала заглядываться на Бена, но он считал меня слишком правильной. Он до сих пор так считает.

— Это потому, что он относился к тебе как к своей сестре, которой у него никогда не было. Знаете, Мадж, все трое побаивались Тилли.

Чувство одиночества, которое Мадж испытала сегодня утром, завтракая с Кэйлом и его братьями, снова вернулось к ней. Сегодня днем ей показалось, что у нее должна быть где-то семья, во всяком случае отец, которого она видела во сне. Но вместе с тем она не была уверена, что этот человек действительно существует. Хотя она то и дело вспоминала о нем, она не могла утверждать, что знает его.

Ее угнетало, что у нее не было семьи, принадлежность к которой поддерживала бы ее и давала уверенность в себе. Кэйл и его братья, их тетя, даже Тилли — все они принадлежали к одной семье.

Мадж казалось, что она никогда не чувствовала себя частью своей семьи.

— Знали бы вы, скольких свиданий я лишилась из-за братьев Перри! — сказала Тилли. — Недавно мы были с Дрю на рынке и случайно столкнулись с Нилом Тернером. И что же? Бедный парень теперь даже боится подойти ко мне!

Дебби покачала головой.

— Что-то я его не припомню.

— Ну как же, Кэйл еще подрался с ним в школе, когда Нил облил меня водой, — напомнила Тилли. Их потом обоих наказали и заперли в пустой комнате.

— Скажите, а Кэйл всегда был таким… — неожиданно для себя спросила Мадж.

— Заступался за всех, кто попал в беду?

Мадж кивнула.

— С тех пор как я его знаю, — ответила Тилли. — Он подбирал больше бездомных собак и кошек, чем местный приют Общества защиты животных. Кстати, он все еще является членом этого Общества?

Дебби кивнула.

— Я никогда не знала, кого он принесет домой котенка, щенка или выпавшего из гнезда птенца.

Однажды мы даже получили предупреждение от управления по контролю над домашними животными, потому что у Кэйла их собралось больше дозволенного.

— Мы думаем, что на него донесла наша соседка, которая любила совать свой нос в чужие дела, добавила Тилли. — Она ненавидела всех своих соседей. Тогда мой отец предложил Кэйлу разместить часть животных у нас на заднем дворе, пока они не подыщут им новых хозяев.

Мадж вдруг почувствовала острую щемящую боль в сердце. Ее так и подмывало спросить, не является ли она очередным бездомным существом, которых Кэйл привык спасать, еще будучи ребенком?

— Не правда ли, он с тех пор совсем не изменился? — спросила она.

— Не изменился, — согласилась Дебби. — Никто не удивился, когда он решил стать медиком. Он спасает людей и животных с тех пор, как умер мой брат.

Мадж задумалась, стараясь представить себе своего отца. Отчаявшись что-либо вспомнить, она почувствовала в себе обостренное желание узнать, какой он, как выглядит, чем занимается.

— Да, представляю, как трудно было братьям пережить смерть отца, — грустно сказала она.

— Потерять обоих родителей в таком раннем возрасте… — сказала Дебби, — это тяжелое испытание для неокрепшей детской психики. Я прекрасно понимала это.

— Так оно и было, — подтвердила Тилли. — Дрю, самый младший из них, долго дичился женщин.

Кэйл собирался спасти весь мир. А вот о чем думал Бен, я никогда не могла понять.

Мадж живо прислушивалась ко всему, что рассказывали о Кэйле. Его «зоопарк» брошенных животных, причины, из-за которых он выбрал профессию медика, — все это она воспринимала с нескрываемым интересом. Без сомнения, Кэйл с детства был добрым, щедрым и отзывчивым на чужие страдания человеком. Она поняла, что какое бы несчастное существо он ни спасал, он всегда отдавал этому благородному делу частицу себя.

Дебби снова протянула руку к блюду с шоколадной помадкой, которая быстро убывала.

— Бен совсем другой, более скрытный. Это и понятно. Когда Джоанна погибла, мой брат был так убит горем, что отошел от всех дел, и Бен взвалил всю заботу о семье на себя.

— А как погибла их мама? — спросила Мадж.

— Огонь охватил многоэтажное здание, в котором, как предполагалось, никого не было. Но пожарные обнаружили, что на верхнем этаже остались люди. Джоанна и еще трое пожарных решили спасти их, но было слишком поздно: перекрытия рухнули и придавили Джоанну и тех, кто был с ней. Алекс с группой пожарных пытались вынести их, но пламя стояло сплошной стеной. Только тогда, когда пожар был потушен, Алекс нашел жену и отвез ее в больницу, но оказалось, что она не только отравилась угарным газом, но и получила смертельные ожоги. Все, что могли сделать доктора, так это облегчить ее страдания.

Сердце Мадж сжалось от боли, когда она представила маленьких мальчиков, вдруг оставшихся без матери.

Дебби встала, чтобы поменять диск в музыкальном центре.

— Мой брат так и не примирился со смертью Джоанны. Сначала он пытался жить ради сыновей, но оказалось, что на том пожаре он подорвал свое здоровье. Ему было всего тридцать восемь лет, когда он умер от обширного инфаркта, пережив жену всего на два года.

Вдруг чей-то образ возник перед мысленным взором Мадж и тут же исчез. Ее сердце пронзила такая острая боль, словно она потеряла дорогого ей человека.

Что это было? Сострадание к горю Кэйла и его братьев или что-то сугубо личное?

Ей стало невыносимо грустно, что этого она так никогда и не узнает.

 

Глава десятая

— Работать? Вы это серьезно?

Кэйл вздрогнул, когда Мадж, сияя от радости, сообщила ему, что пойдет работать. От неожиданности он забыл, что кофе только что с огня, и, отпив большой глоток, обжег язык.

Он ругнулся себе под нос. Интересно, о чем только его тетя думает, предлагая Мадж работу? Ей даже не пришло в голову, что Мадж может оказаться если не преступницей, то заурядной обманщицей!

Он думал об этом все свое ночное дежурство.

Обдумывая детали услышанных снов, Кэйл каждый раз приходил к одному и тому же выводу:

Мадж Лярю, если только это ее подлинное имя, в прошлой жизни была уголовницей.

— Держу пари, что это дело верное, — сказала его тетя, обращаясь к Мадж.

— Но… — Но она, возможно, мошенница, чуть было не выпалил Кэйл, но вовремя спохватился и замолчал.

От одного взгляда на светящееся радостью лицо Мадж он словно онемел. Не важно, что он о ней думает, но было бы бессердечно лишать женщину возможности заниматься какой-нибудь простой работой в книжном магазине.

— А ты имеешь право взять на работу человека, у которого нет личного номера социального обеспечения? — спросил он у Дебби, — Не волнуйся. Я возьму ее на временную работу. Нам нужны подсобные рабочие на неполный рабочий день всего два раза в неделю.

Не желая так быстро сдавать позиции, Кэйл обратился к Мадж:

— А вам такая работа разве по силам? Врачи велели вам не напрягаться и больше отдыхать.

— Какой вздор! — вмешалась в разговор тетя. Как раз работа и отвлечет Мадж от ее сложных проблем!

— Я хочу работать, Кэйл. Я так защитилась на собственных проблемах, что мне действительно надо хотя бы изредка переключаться на что-нибудь Другое.

— Тогда по рукам, — сказала Дебби. — Завтра же и начнешь. Я заеду за тобой в половине десятого.

— Не знаю, как и отблагодарить вас, — с чувством проговорила Мадж, обняв Дебби. — И вас, сказала Мадж, оборачиваясь к Кэйлу и глядя на него сияющими от счастья глазами. — Как только накоплю немного денег, то расплачусь за все, что вы мне купили.

От этих слов Кэйл чуть не поперхнулся и замахал на Мадж руками. Его переполняли противоречивые чувства: с одной стороны, он беспокоился за тетю, так как та брала на работу, возможно, преступницу, с другой стороны, он тревожился за Мадж, чье поведение совершенно непредсказуемо.

Чем больше он над всем этим думал, тем больше запутывался. У него не укладывалось в голове, что женщина с темным прошлом и женщина, очаровавшая всю его семью и обещавшая вернуть ему деньги за несколько купленных вещей из одежды, — один и тот же человек.

Всепоглощающая страсть не была единственной эмоцией, которую переживал Кэйл при виде Мадж.

Он прослыл бы лжецом, если бы стал отрицать, что серьезно увлечен ею и не понял, что она единственная женщина, которая ему нужна.

— За мной не пропадет, — улыбнувшись, сказала ему Мадж. Она все еще находилась в приподнятом настроении, и ее радость вызвала у него угрызения совести и чувство вины перед ней.

Он вздохнул и отпил немного кофе, в то время как его тетя объясняла Мадж, как пользоваться капризным душем и где лежат махровые полотенца.

Когда Мадж поднялась наверх, тетя налила себе вторую кружку кофе и села напротив Кэйла.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

Ее вопрос застал его врасплох. Мысли в его голове рождались и гасли с такой скоростью, что он имел о них лишь смутное представление. Вероятно, то же самое происходило и с поврежденной памятью Мадж. Он поставил кружку с кофе перед собой и обхватил ее двумя руками, наслаждаясь теплом, исходившим от нее.

— Ты ведь ее совсем не знаешь, — через некоторое время произнес он, — а берешь на работу.

Дебби вскинула светлые брови.

— Но она же живет с тобой!

— Со мной она не живет. Я только предложил ей погостить у меня, так как ей некуда было идти. А это совсем другое дело, — поправил он Дебби.

«Так я тебе и поверила!» — говорил красноречивый взгляд тети в ответ на его неубедительные аргументы.

Кэйл уставился в кружку с кофе, борясь с желанием просветить тетю относительно предполагаемых пикантных подробностей из жизни Мадж.

Сейчас он пожалел, что не похож на своих братьев.

Особенно на Дрю, с его легкомысленным отношением к женщинам. Уж тот-то не стал бы копаться в темном прошлом Мадж! Он бы уже сгорал от предвкушения встречи с какой-нибудь очередной подружкой.

Он, Кэйл, вовсе не похож и на Бена. Старший брат предложил бы свою помощь Мадж, но так, чтобы это не меняло привычный уклад его жизни.

— Что-нибудь случилось, дорогой? — тихо спросила Дебби.

Он поднял глаза на тетю, которую очень любил.

Она была совсем еще молодой девушкой, когда ей пришлось заменить мать своим племянникам. И все эти годы она ни разу не пожалела, что посвятила им лучшие годы своей жизни.

— Я должен тебе кое-что рассказать о Мадж, произнес он. Тетя выслушала его рассказ о снах Мадж, о том, как она в мгновение ока открыла входную дверь его кредитной карточкой, как приняла хлопки неисправного двигателя за стрельбу, а затем и напрашивающийся вывод: у Мадж, скорее всего, криминальное прошлое.

Когда он замолчал, Дебби выглядела притихшей и задумчивой. Он заглянул ей в глаза и чуть не застонал от боли: по ее глазам было видно, что она знает ответ, но ему не скажет — он должен сам хорошенько подумать. Он помнит этот взгляд еще со школьных времен: когда он не мог справиться с домашним заданием, особенно по английскому языку, и обращался за помощью к Дебби, она никогда не подсказывала ему, а лишь направляла его мысли в нужном направлении.

— А ты спроси ее сам, — предложила ему тетя.

Он покачал головой.

— Нельзя. Врачи прописали ей щадящий режим и полный покой.

— Что говорит тебе твое сердце, Кэйл? — тихо спросила Дебби, беря его за руку своей теплой мягкой рукой.

— Что ты имеешь в виду?

— Расскажи мне, какое впечатление произвела на тебя женщина, которая временно остановилась у тебя? — повторила свой вопрос Дебби, но уже шутливым тоном.

Он усмехнулся, затем откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Приятная. Умная. Заботливая. А как ее любит Перл!

— Говорят, животные лучше нас разбираются в людях, — напомнила ему Дебби.

— Мадж веселая. Независимая. Но у нее все так запутано! — продолжал Кэйл и хотел добавить, что Мадж чертовски сексапильная, но вовремя спохватился.

— Она очень понравилась Бену и Дрю. А как чудесно провели мы вчера вечер в компании с нею!

Нет, Кэйл, то, что ты рассказал о Мадж, никак не вяжется с впечатлением, которое производит эта милая девушка. Ты видел, в какой она пришла восторг, узнав, что ее берут в книжный магазин подсобной рабочей, да еще с неполным трудовым днем! Разве мошенница обрадовалась бы, если б ее взяли на такую скромную должность?

— Нет, не обрадовалась бы, — согласился он и вздохнул, потому что окончательно запутался. — И что ты предлагаешь? — спросил Кэйл.

— Время все рассудит, — сказала тетя Дебби и, поднявшись со стула, подошла к Кэйлу и обняла его за плечи. — Не правда ли, дорогой?

Ему не нужно было заглядывать ей в лицо — он с детства знал, что оно светится любовью и заботой.

— Кэйл, доверься своему сердцу. Уж оно-то тебя не обманет.

Расстроенная неудачей, но все еще продолжая надеяться, что ей обязательно повезет, Мадж со вздохом закрыла портативный компьютер, проработав на нем более трех часов подряд.

Сначала она подключилась к Интернету, нашла сайт фирмы «СЕК» и начала поиск своего теперешнего имени.

Она испробовала несколько вариантов: от М. Лярю до Маргарет Лярю, и только один раз на экране монитора появилась заветная надпись: М. Е. Лярю, но это, к ее разочарованию, оказался двадцатилетний парень из Атланты.

Нельзя сказать, что она надеялась найти в Интернете какое-нибудь упоминание о себе. Конечно, нет. Она даже не была уверена, что Мадж Лярю действительно когда-либо существовала, так как не знала, откуда взялось это имя — из некролога в газете или с какого-нибудь надгробного памятника, поставленного несколько десятилетий назад.

Пока она не вспомнит свое имя, данное ей при рождении, она не успокоится. Она добьется своего, чего бы ей это ни стоило.

Она открыла Медицинскую энциклопедию и нашла статью об амнезии. В ней говорилось, что при амнезии третьей степени вероятность возвращения если не всей, то большей части долговременной памяти очень велика. Однако в сноске оговаривалось, что полное восстановление памяти может длиться годами.

Она вздохнула и достала из ящика стола свои записи, которые напечатала днем раньше, и снова перечитала их. К сожалению, в них не было никакой ниточки, потянув за которую можно было бы распутать весь клубок ее тайн.

Вдруг она подумала о Кэйле. Этот красавец так и просится на главную роль! Остается только придумать подходящий сюжет, где она будет, естественно, героиней!

Она покрутила головой, словно прогоняя непрошеные фантазии, и заставила себя сосредоточиться на своих записках, которые в свою очередь могли оказаться полным вымыслом.

Поняв, что ей не вырваться из этого заколдованного круга, она отошла от стола и сделала несколько упражнений, чтобы размяться после долгого сидения перед компьютером. Романы, которые Дебби дала ей почитать, чтобы как-то убить время, все еще лежали на кофейном столике, куда она их утром положила. Она решила было взять какую-нибудь книжку и пойти во внутренний дворик, но передумала, так как поняла, что ее теперешнее настроение требует активных действий.

— Пошли, Перл, — позвала она собаку, которая лежала на коврике в углу у дивана. — Может, на свежем воздухе моя голова заработает лучше.

Перл приоткрыла свои темные миндалевидные глаза и тут же закрыла снова.

Мадж рассмеялась.

— Ладно, пойду одна.

Но она сомневалась, что свежий, пахнущий морем воздух способен восстановить ее память. Ей нужно отвлечься, заняться каким-нибудь физическим трудом, чтобы забыть про эту чертову амнезию! Может, пойти в палисадник и выдрать с корнем все сорняки, которые выросли до невероятных размеров и заглушили все, что там было посажено?

До чего же она дошла, если собралась копаться в земле! Хотя бы подумала о гипсовой повязке!

Странные вещи происходят с отчаявшимся человеком, подумала она и отправилась искать Кэйла.

На кухне его не оказалось, и Мадж поднялась наверх посмотреть, нет ли его в спальне. Дверь была открыта настежь, и молодая женщина заглянула в комнату — никого. Ее взгляд невольно задержался на кровати.

— Нет, не ходи туда, — строго приказала она себе.

Мадж почти бегом побежала по коридору и, вернувшись к лестнице, быстро спустилась вниз.

— Кэйл! — громко позвала она.

Тишина.

Она бросилась к раздвижным стеклянным дверям и, приоткрыв их, заглянула на задний двор:

Кэйла не было и там.

Вышла во внутренний дворик — пусто.

Отчаявшись, Мадж подняла голову и посмотрела в голубое безоблачное небо. День обещал быть жарким, и она с удовольствием подставила лицо навстречу легкому морскому бризу, который принес приятную прохладу с бескрайних океанских просторов.

— Что случилось?

Мадж обернулась на звучный голос Кэйла. Он стоял в дверном проеме, облокотившись о косяк и немного подавшись вперед.

— Я вас искала.

Она не узнала свой голос, который вдруг стал низким и приглушенным. Кэйл не сводил с нее блестящих глаз, нисколько не скрывая, что страстно желает ее.

— Вы меня нашли, — сказал он с улыбкой, которая была отнюдь не безгрешной.

Несмотря на то что она ничего не помнила из прошлой жизни, она ни минуты не сомневалась, что никогда еще не чувствовала такой откровенной мужской заинтересованности.

Белая футболка, прекрасно подчеркивавшая его широкую грудь, выгоревшие джинсы, плотно облегавшие его стройные ноги, дали богатую пищу ее разгоряченному воображению. Она будто воочию видела под хлопковой тканью его гладкую загорелую кожу. Будь ее воля, она бы тщательно изучила каждый бугорок и каждую впадинку его безукоризненного тела.

— Мадж!

Она медленно, с явной неохотой, перевела свой взгляд на его лицо.

— Да?

— Так чего вы хотели? — спросил он и улыбнулся своей потрясающей улыбкой.

— Чего я хотела? — растерянно повторила она.

Интересно, как бы он повел себя, узнав, что сейчас у нее на уме? Она была бы на седьмом небе, если бы он обнял ее и поцеловал.

Кэйл не спеша перешагнул через порог и направился к ней, глядя на нее своим гипнотизирующим взглядом.

— Вы же сказали, что искали меня!

Потрясение было так велико, что она лишилась дара речи и только кивнула в ответ. Действительно, зачем она искала его? — пронеслось у нее в голове.

Он даже не предполагает, сколько сейчас адреналина у нее в крови!

Он подошел к ней почти вплотную и остановился. Их разделяло всего несколько дюймов. Он подчинил ее своей воле, завладел всеми ее помыслами и пробудил к жизни дремавшие в ней женские инстинкты.

Вся ее жизнь, ее имя и даже будущее по-прежнему оставались глубокой тайной. Настоящее, напротив, было ясным, как это голубое безоблачное небо над головой. Одно прикосновение. Одно произнесенное шепотом слово. Один долгий чувственный поцелуй, и наконец одна из тайн, не дававшая ей покоя, скоро станет явью… Недолго ей осталось томиться в ожидании той минуты, когда они с Кэйлом дадут волю своим желаниям!

Она страстно желала Кэйла. Это всепоглощающее чувство и жажда жить ради этой минуты давали ей силы переносить отчаяние и неизвестность, давившие на нее тяжелым грузом. Но наступит день, когда к ней вернется память, а вместе с ней и ощущение полноты жизни. Разве ради этого не стоит жить, тем более что настоящее принадлежало ей?

— Действительно, — откашлявшись, проговорила она, — мне нужно сказать вам что-то очень важное.

— Что же, Мадж? — спросил он своим бархатным голосом.

Она положила здоровую руку ему на грудь и почувствовала, как под ее рукой бьется его сердце.

Она поняла, что он чувствует то же, что и она, что его обуревают те же желания, что и ее…

Мадж приблизилась к нему и, привстав, прижалась губами к его губам.

— Кэйл, я не могу жить без тебя, — прошептала она, слегка откинув голову и заглядывая ему в глаза.

 

Глава одиннадцатая

Кэйл был готов пойти навстречу тайным мыслям Мадж, тем более что этого требовало и все его существо — провести остаток дня с ней в постели.

Он весь горел от желания, но все же сдержал себя, несмотря на красноречивые взгляды Мадж и ее легкий, как дуновение ветерка, поцелуй.

Имел ли он право поддаться соблазну и очертя голову броситься в любовную бездну? И это в то время, когда Мадж пребывает в постоянной тревоге и смятении? У нее и так много проблем, а их любовный роман только осложнит ее и без того отчаянное положение.

Он бы, не задумываясь, пошел на это, если бы видел в Мадж лишь партнершу по сексу. Если бы он мог махнуть рукой на все, что случилось с Мадж, он бы не терял времени даром, а взял бы ее на руки и понес в ближайшую постель. Нет, сейчас самое важное — заботиться о Мадж, как он всегда заботился о тех, кто попадал в беду.

Она прижала руку к его груди, и ему показалось, что ее ладонь обжигает, как раскаленные угли. Ты никогда не простишь себе, если сейчас откажешь ей, услышал он свой внутренний голос.

Неужели ты враг самому себе? Усилием воли он призвал на помощь все свое благоразумие, чтобы устоять перед этой потрясающей женщиной, которая, ни секунды не колеблясь, призналась, что жаждет его любви.

С превеликой неохотой он накрыл ее ладонь своей рукой и снял со своей груди.

— Мадж, послушай…

— У-ух! — выдохнула она, и ее цветущее — кровь с молоком — лицо помрачнело. Она с такой силой тряхнула головой, что заколка расстегнулась и ее густые каштановые волосы упали ей на плечи и спину пышными волнами.

— Только не говори мне, что я не правильно истолковала те явные знаки, что ты мне подавал.

Легкий бриз разметал каштановые пряди по ее лицу, и он с трудом сдержался, чтобы не протянуть руку и не убрать их. Он живо представил, как она целует его, а ее волнистые, словно из шелка, волосы упали ему на грудь…

Его бросило в жар, он едва сдержался, чтобы не застонать от восторга, и прекрасное видение исчезло.

Придется солгать, подумал он. Придется сказать, что ей показалось, будто он говорил с придыханием, бросая на нее полные страсти взгляды.

Придется убедить ее, что все это игра ее воображения.

Ему надо спасать свою шкуру, пока у него есть шанс убежать от искушения и остаться целым и невредимым.

Спасать свою шкуру или свое сердце?

— Какие такие знаки? — недоуменно спросил он, нагло обманывая ее согласно здравому смыслу и благим намерениям, но вопреки его желаниям.

Она посмотрела на него своими редкими по красоте сверкающими бирюзовыми глазами.

Игривая улыбка, полная лукавства, тронула ее губы, и Мадж высвободила свою руку из его сильной горячей руки. Кончики ее пальцев проделали путь от его груди до верхней пуговицы его джинсов.

Он сделал колоссальную ошибку, следя за движением ее пальцев. Пристально глядя ему прямо в лицо, с дразнящей усмешкой на губах, она небрежно щелкнула пальцем по металлической пуговице.

У него перехватило дыхание, и, шумно выдохнув, он не смог сделать следующий вдох.

Между тем Мадж, дерзко глядя на Кэйла, щелкнула по второй пуговице его джинсов.

Он чувствовал, что силы покидают его и не пройдет минуты, как он упадет перед ней на колени, умоляя разделить с ним радости неземной любви… А там будь что будет!

А как же его благие намерения?!

— А, — произнес он, удивляясь звуку собственного голоса, — ты про эти знаки говоришь?

Лукавая улыбка Мадж стала еще игривее, когда ее палец уперся в третью пуговицу.

— Я рада, что мы так хорошо понимаем друг друга, — проговорила она.

— Ты уверена? — чуть слышно спросил он, чувствуя, что теряет контроль над собой.

Только бы она не передумала! — неожиданно для себя взмолился Кэйл.

Она кивнула.

— Еще ни разу в жизни я не была так уверена, как сейчас! — с жаром проговорила она.

— Ну, мало ли что можно наговорить! — недоверчиво сказал он.

— Я говорю совершенно серьезно, — ответила она.

— И я серьезно. — Вдруг он словно протрезвел. А что, если…

Она прижала палец к его губам, не дав ему договорить.

— Ш-ш-ш. Никаких «если»! Мне терять нечего.

Может случиться, что я так и не вспомню ничего существенного из своей прошлой жизни! А что, если я узнаю о себе всю правду, но она меня не обрадует и я буду стыдиться своего прошлого?

Она перевела дух и заговорила снова:

— Все, что я помню, представляет собой какие-то отрывочные сведения, из которых невозможно сложить полную картину моей прошлой жизни. Да и будущее не сулит мне ничего хорошего. Единственное, что у меня есть, так это настоящее! Но я не мыслю его без тебя, Кэйл!

Она абсолютно права! — подумал он. Как бы он ни относился к создавшемуся положению, в один прекрасный день к Мадж вернется память, и тогда он будет не нужен ей, так как она захочет вернуться к своей прежней жизни.

Он наклонился и нежно поцеловал ее.

— Ты права, — тихо проговорил он, снова целуя ее. — У нас есть настоящее, и надо насладиться каждым его мигом!

Мадж обняла его за талию, с восхищением глядя на Кэйла — его слова ласкали ее слух слаще пения райских птиц.

— Вот теперь другое дело, — проговорила она и потянулась к нему в ожидании поцелуя.

Горячие лучи солнца, пробиваясь сквозь ажурную крышу внутреннего дворика, добавляли еще больше огня ее разгоряченному телу. Она прижалась к нему с такой силой, будто хотела слиться с ним воедино.

Вдруг Кэйл поднял голову, и его невидящий взгляд стал вполне осмысленным.

— Не здесь, — проговорил он внезапно севшим голосом.

Но только она хотела возразить, как за забором раздались чьи-то голоса.

— Где же тогда? — нетерпеливо спросила она.

Кэйл схватил ее за руку и потащил в дом, направляясь в комнату для гостей, которая находилась внизу. Мадж краем глаза увидела широкую кровать, нагретую лучами солнца, освещавшего комнату через открытое окно.

Все еще держа Мадж за руку, Кэйл втащил ее в комнату, на ходу закрыв дверь ногой.

— Не будем терять времени, — сказал он и, обняв ее, прижался губами к ее губам.

Прервав долгий поцелуй, он снял футболку через голову и, не глядя, отшвырнул ее в сторону. Его большие сильные руки легли ей на плечи, пальцы впились в ее тело. Но это не остановило ее, она продолжала покрывать его грудь нежными поцелуями.

— Какой ты красивый, — с благоговением проговорила Мадж, любуясь его мужественной красотой. Она обняла его за шею и припала к его губам в долгом томительном поцелуе, что есть силы прижавшись к его сильному мускулистому телу.

Кэйл закрыл глаза и потерял счет времени.

Он очнулся от звуков собственного хриплого дыхания и гулких ударов сердца, когда Мадж целовала ему грудь как раз в том месте, откуда они слышались лучше всего.

Но ему хотелось большего.

Он взял ее на руки и понес к кровати, где собирался провести с ней весь остаток дня.

У постели Кэйл поставил Мадж и, велев ей поднять руки, снял с нее блузку и бросил на пол. Затем та же участь постигла и ее белый лифчик. Пока Мадж старалась избавиться от своих кроссовок, Кэйл расстегнул ее джинсы и снял их вместе с белыми трусиками.

Ее непреодолимо влекло к нему.

Желание отдаться ему стало ее единственным желанием.

Словно прочитав ее мысли, он тихо произнес приглушенным от волнения голосом:

— Наберись терпения, солнышко. У нас впереди весь день и вся ночь.

У нее на секунду замерло сердце, когда он взглянул на нее своими голубыми, как незабудки, глазами, блестевшими от возбуждения. В это мгновение ее словно озарило, и она поняла, что главное сейчас не их плотские желания и устремления, а какая-то неведомая сила, сплотившая их в единое целое, что придавало ей смелости перед лицом неизвестного прошлого и неопределенного будущего.

И вот она здесь, в настоящем, неотъемлемой частью которого был Кэйл, без которого ее жизнь теряла всякий смысл.

— Я хочу стать твоей, и только твоей, — прошептала она хриплым голосом. Она без колебаний доверилась своим чувствам. Ее сердце переполнилось радостью, когда она увидела, с какой нежностью Кэйл смотрит на нее.

Он взял ее на руки и осторожно опустил на постель. Убрав с ее лица выбившиеся пряди волос, он наклонился и поцеловал ее с такой горячностью, что она на миг замерла, потрясенная силой его чувства.

Бросившись друг другу в объятия, они слились наконец в едином страстном порыве…

Мадж не представляла, сколько времени прошло с тех пор, как они вошли в эту комнату, но по удлинившимся теням на стенах поняла, что уже наступил вечер. Они лежали бок о бок, впав в блаженное состояние, ставшее закономерным завершением их бурной страсти.

— Кэйл!

— Да, — нехотя отозвался он.

Положив голову ему на грудь, Мадж закрыла глаза, с наслаждением перебирая в памяти все перипетии случившегося.

— Это было потрясающе, — прошептала она и заснула, довольная и счастливая.

 

Глава двенадцатая

Шел снег. Она бесшумно поднималась по старинным каменным ступеням, которые вели в скрытое от посторонних взглядов место. Заброшенный особняк был ее спасительной гаванью, куда можно было спрятаться от житейских невзгод.

Здесь она создала свой собственный мир, где забывала о высокомерных обитателях высшего общества, считавших ее безродной выскочкой.

Стоило ей появиться среди них, как гул голосов внезапно умолкал и наступала гнетущая тишина, нарушаемая торопливым враждебным шепотком.

Чтобы хоть как-то защититься от их презрения, она изо дня в день твердила себе, что ей абсолютно все равно, что они думают о ней.

Но самообладание давалось с трудом, ведь, едва завидев ее, все тут же начинали шептаться: женщина не их круга, и это клеймо навсегда останется за ней, так как она ни на минуту не сможет забыть, что ее путь наверх был куплен ее отцом за кругленькую сумму.

Но в пыльных, заваленных всяким хламом комнатах забытого Богом особняка, который стоял на земле, некогда принадлежавшей аббатству, на нее нисходил покой и умиротворение. Здесь она чувствовала себя полноправной хозяйкой и могла делать все, что ей заблагорассудится.

Поставив сумку на грязный каменный пол, она примостилась за простым дубовым столом, который передвинула к окну, чтобы можно было работать, и старый расшатанный стул угрожающе заскрипел под ней. Конечно, с настольной лампой было бы удобнее, но никому и в голову не пришло провести в заброшенный дом электричество.

Она поежилась от холода, плотнее закуталась в теплую кофту и тоскливо покосилась на камин позади себя, представив, как в нем когда-то потрескивали охваченные пламенем поленья и свет от огня освещал лежавший на холодном каменном полу овальный персидский ковер. Чашка горячего какао на столе и пушистый мурлыкающий кот на широком подоконнике дополняли идиллическую картину, существовавшую, к сожалению, только в ее воображении.

Достав из сумки толстую тетрадь в обложке из джинсовой ткани, с которой уединялась каждый раз, когда ей предоставлялась счастливая возможность заняться творчеством, она открыла ее и стала копаться в сумке в поисках ручки, но вместо нее нащупала что-то мягкое. Заглянув в сумку, она увидела красный шелковый платочек и, вынув его из сумки, поднесла к лицу. Платочек все еще хранил изысканный запах того счастливого времени, от которого у нее осталось столько приятных воспоминаний.

Вдруг платочек выскользнул из рук и плавно упал на пол.

Увидев монограмму «V», она с минуту грустно смотрела на нее, и вдруг невыносимая щемящая боль пронзила ей сердце. Она вздохнула и наклонилась, чтобы поднять платок, но он закружился в вихре, словно осенний лист, и… исчез прямо у нее на глазах…

— Происходит что-то непонятное! Такое впечатление, что тут не обошлось без потусторонних сил, сказала Мадж, озираясь по сторонам.

Кэйл удивленно посмотрел на нее. Вот уже час она лежала на кожаном диване, положив голову на колени Кэйлу, который сидел, плотно прижавшись к диванному валику, после того как они прикончили жирный пирог из пресного теста с начинкой из мяса, сыра и овощей, сдобренных острыми приправами, характерными для мексиканской кухни.

— Непонятное? Что именно? — спросил он, убавив звук телевизора.

Мадж пристально посмотрела на Кэйла, видно было, что она чем-то встревожена.

— Я понимаю, что этого не может быть, так как Дебби сказала, что эти книги только что вышли в свет, и в то время, когда меня нашли на складе, они еще были в печати, но я клянусь, что одну из них я уже читала!

Имелся в виду шпионский триллер Адама Лоуренса, сигнальный экземпляр которого Дебби только что получила от одного солидного издателя. Она всегда читала сигнальные экземпляры и отбирала те, которые, по ее мнению, могли понравиться ее постоянным покупателям. Кэйл считал, что именно забота тети о своих клиентах и сделала ее магазин одним из лучших на Монтана-авеню.

— Наверное, ты прочитала об этой книге в каком-нибудь журнале или газете, — предположил Кэйл, так как такими журналами были завалены все столы в доме тети.

— Может быть, — неуверенно проговорила Мадж.

Он стал играть прядями ее огненно-рыжих волос, покрывших его колени, одновременно глядя на экран телевизора, где шел фильм о полицейских Лос-Анджелеса.

Электронные часы на стене показывали половину девятого. До его двенадцатичасового дежурства оставалось менее десяти часов. Разлука с Мадж, хотя и временная, приближалась с каждой минутой.

Кэйл с ужасом подумал о том времени, когда к Мадж вернется память и он ей станет не нужен. И что ему тогда делать? Позволить уйти?

Попроси ее остаться, подсказал ему внутренний голос.

— Кэйл, слышишь? — вдруг спросила Мадж.

— Что, дорогая? — недоуменно спросил он, решив, что разговаривал вслух.

— Какое-то ритмичное пощелкивание. Такое же, какое я уже слышала однажды ночью.

С телеэкрана неслись выстрелы и крики, и Кэйл спросил:

— Может, тогда тоже показывали какой-нибудь фильм? — спросил он и вздохнул с облегчением, узнав, что не проговорился.

Она посмотрела на экран и покачала головой.

— Нет, я не думаю.

Но не прошло и двух минут, как она громко спросила:

— Проклятье! Что это за шум?

— Ты все еще слышишь его?

— Шум не смолкает, и это сведет меня с ума. Он такой знакомый, только я не могу вспомнить, откуда он исходит, — грустно призналась она.

Кэйл выключил телевизор.

— А теперь? — спросил он, надеясь, что беспокоящие ее звуки доносились с экрана телевизора, а не из ее неизвестного прошлого.

Она закрыла глаза и прислушалась.

— Ничего не изменилось, — печально проговорила она. — Но меня не оставляет ощущение, что я должна хорошо знать, что это за шум.

Несмотря на то что от одной мысли потерять Мадж он пришел в ужас, он не мог нарушить свое обещание помочь ей, если даже его помощь ускорит их расставание.

— Я придумал, — сказал он, понимая, что сам подписывает себе смертный приговор. — Ты когда-нибудь слышала об ассоциативном мышлении?

Она кивнула в ответ.

— Ты думаешь, что это поможет мне понять происхождение звуков, которые постоянно звучат у меня в голове?

— Почему бы и не попробовать? — неуверенно проговорил Кэйл, пожав плечами. — Но если ничего не выйдет, не расстраивайся, обещаешь? — добавил он, помня наставления врачей обеспечить ей щадящий режим. Он бы не стал ничего предпринимать, но ему было невыносимо видеть ее такой несчастной и встревоженной.

— Хорошо. — Она быстро пересела на другой конец дивана и облокотилась на кожаный валик. — Я готова попробовать, лишь бы отделаться от этого дурацкого шума, который постоянно преследует меня.

— Итак, сядь поудобнее и постарайся расслабиться, — сказал Кэйл, хотя сам и не думал расслабляться, оставаясь под воздействием ее обаяния и красоты. Сейчас не время чувственным проявлениям, подумал он.

Она села поудобнее, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов.

— Я готова, — с улыбкой сказала она, открыв глаза.

Он решил начать с основных понятий, чтобы увидеть, к чему это приведет.

— Мальчик.

— Мужчина, — сказала она.

— Женщина.

Она улыбнулась своей лукавой улыбкой, и его пульс заметно участился.

— Секс, — игриво проговорила она.

— Мадж! — воскликнул он и с укором посмотрел на нее.

Она весело рассмеялась, не обратив внимания на строгие нотки в его голосе:

— Тебе надо было сказать; «Конечно, дорогая!»

Ему стоило больших трудов усидеть на месте и не поцеловать ее.

— Хорошо, хорошо, — торопливо сказала она, заметив его серьезный взгляд. — Продолжим.

— Женщина, — повторил он. И какая! — подумал Кэйл, не в силах отвести взгляд от Мадж.

— Мама, — ответила она.

— Отец, — сказал он.

В ответ она тихо вскрикнула и взглянула на Кэйла округлившимися глазами.

— В чем дело? — спросил он.

Мадж прикусила нижнюю губу.

— Первое, что пришло мне в голову, было «вор»!

Она помрачнела, и Кэйл засомневался, стоит ли продолжать испытание дальше.

Но Мадж почти тут же замахала на него руками, чтобы он не останавливался.

— Вор, — проговорил он.

— Искусство, — ответила она.

— Музей, — сказал Кэйл.

Она помрачнела еще сильнее.

— Подробный план.

Каким образом слово «музей» ассоциировалось у нее со словами «подробный план», Кэйл объяснить себе не мог, но ее ответ заинтриговал его.

— План здания, — сказал он.

— Система охраны.

— Система охраны? — переспросил он.

— Да, — кивнула она. — План здания нужен для того, чтобы определить, как располагается охранная система музея.

Какие странные вещи она мне рассказала, подумал он и почувствовал, что начинает нервничать.

— Давай прекратим это, Мадж.

— Ни за что! — возразила она. — Я хочу знать, чем все это кончится!

Он все еще сомневался, стоит ли продолжать игру.

— Воля твоя, — подумав, наконец сказал он, но про себя решил использовать слова, далекие от криминалистики. — Животное.

— Какое еще животное? Что ему делать в современных охранных системах? — возмутилась она.

— Ну что ты, шуток не понимаешь, Мадж?

Она откашлялась, но глаза смотрели настороженно.

— Ладно. Собака.

— Кошка, — продолжал он.

Она посмотрела на него так, что он заволновался.

— В чем дело? — тихо спросил он.

— Взломщик, — четко проговорила она. Ее взгляд стал печальным, глаза из бирюзовых сделались темно-синими. — О, Кэйл! Мне кажется, что мой отец был ловким и осторожным, как кошка… взломщиком!

Кэйл хотел рассмеяться, но ее голос был слишком грустным.

— Ты шутишь? — спросил он, хотя все больше убеждался, что она говорила совершенно серьезно.

— Нет, не шучу. Вдумайся в то, что я тебе сейчас скажу. — Она схватила диванную подушку и прижала ее к груди. — Эти сны снятся мне неспроста, потому что мой отец — вор.

Она отвернулась и тихо проговорила:

— Из-за него я и попалась.

— Нет! — Он вскочил с дивана и начал быстро ходить из угла в угол. — Не принимай это всерьез!

— Почему? — возразила она. — Я помню стеклянную стену, меня куда-то ведут. Отец просит у меня прощения, а я обмерла от страха за него, так как ему было опасно оставаться там.

— Где там, Мадж? — Он перестал шагать из угла в угол и, остановившись, посмотрел ей прямо в лицо. — Где все это происходило? — спросил он.

Хотя не сомневался, что уже знает ответ. Он хотел, чтобы она развеяла его подозрения, которые закрались в его голову после того, как она рассказала ему о стеклянной стене в тот вечер, когда он ушел на ночное дежурство.

— В тюрьме.

Кэйл стоял в середине гостиной и смотрел на нее как на умалишенную. А что ей оставалось делать, если воспоминания, всплывшие в ее памяти, были слишком живыми и яркими, чтобы усомниться в их правдивости?

Он не сводил с нее глаз, и она видела, насколько он потрясен услышанным.

— Ну нет, я на это не куплюсь! Этого не может быть! Это не та Мадж, которую я знаю!

— Я бы рада тебя разуверить, да не могу.

Он обошел стол и сел рядом с ней на кожаный диван.

— Когда ты впервые рассказала о стеклянной стене, я тоже пришел к выводу, что это тюрьма, но так и не смог в это поверить.

Она по достоинству оценила его попытку морально поддержать ее, но на деле все было гораздо сложнее.

— Я училась этому ремеслу… у непревзойденного похитителя драгоценностей Джеймса Лярю.

Кэйл слушал ее с открытым ртом.

Она понимала, что он сейчас чувствует.

— Постой! Ты сказала, что училась ремеслу. Ты имела в виду воровство? — спросил он.

Как ни тяжело ей было это сделать, она кивнула головой. Господь помог ей, и память стала постепенно возвращаться к ней, но сейчас она хотела одного: чтоб эту чертову память отшибло навсегда!

— Мы работали вместе. Он называл это семейным бизнесом.

— А кем была твоя мать? Главарем банды?

Мадж постаралась пропустить едкую насмешку мимо ушей, однако Кэйла она не винила. В конце концов, она сама только что призналась ему, что принадлежит к преступному миру.

— Вроде бы ее не было, — печально проговорила она. Родители развелись или мама умерла? — пронеслось у нее в голове, но ответа не последовало, и она ощутила горечь невосполнимой потери.

— Как ты оказалась в тюрьме, Мадж?

Она провела пальцем по шву диванной подушки, которая лежала у нее на коленях.

— Из-за коллекции Ардена.

Кэйл удивленно посмотрел на нее.

— Да? Я об этом ничего не слышал, — проговорил он с нескрываемым недоверием.

— Это коллекция древнеегипетских драгоценностей, являющаяся собственностью Арденов, которые после длительных переговоров согласились выставить свои сокровища на всеобщее обозрение.

Генри Арден был археологом. В начале тридцатых годов он заявил, что нашел неизвестную гробницу древнеегипетской царевны. На самом же деле гробницу нашел не он, а его коллега, Филипп Уинделл, который умер при весьма загадочных обстоятельствах.

Мадж так спокойно рассказывала об обстоятельствах, при которых ее задержали и предали суду, словно это происходило не с ней.

— Говорили, что это Арден убил Уинделла и приписал сенсационную находку себе. Джеймса Лярю нанял… не помню, кто: то ли внук, то ли внучатый племянник Уинделла. Как бы там ни было, родственник умершего археолога велел нам выкрасть эту коллекцию, чтобы вернуть семье Уинделла.

Мадж замолчала и посмотрела на сидевшего перед ней мужчину, ее интересовало, как тот будет реагировать на столь подробное повествование.

Кэйл внимательно слушал, ничем не выдавая своих чувств, и ей уже было все равно, что он скажет, лишь бы не молчал.

Наконец Кэйл улыбнулся. Этот человек взял на себя смелость улыбнуться ей! Правда, улыбка была едва заметной, но тем не менее это была улыбка!

— А тебе не кажется, что твой рассказ напоминает сюжет для приключенческого романа?

Мадж не обратила внимания на снисходительный тон его голоса.

— Разумеется, напоминает, — вслух ответила она, а про себя подумала, что все, что она рассказала, выглядит сплошным безумием. — Что бы это ни напоминало, все это находится вот здесь, — сказала она и показала указательным пальцем на висок.

— Ты сказала, что попалась из-за своего отца.

Каким образом? — нетерпеливо спросил Кэйл.

Она на минуту задумалась.

— Он допустил ошибку, — уверенно сказала она. И мне пришлось отвлечь охрану, чтобы он мог уйти незамеченным.

— Ты хочешь, чтобы я поверил, что тебя накрыли, посадили в тюрьму, а теперь ты гуляешь на свободе? Но тогда бы остались отпечатки твоих пальцев, а их нет!

— Почему ты мне не веришь? — спросила она, но слова об отпечатках пальцев заставили ее задуматься.

— Потому что, черт возьми, я… — Его первоначальное недовольство переросло в неприкрытую ярость. Но гневное выражение на его лице быстро сменилось нежностью и… страхом. — Потому что я обещал заботиться о тебе.

Забота и любовь — вещи довольно разные, но нежность и страх в его глазах были красноречивее любых слов.

— Когда это случилось? — тихо спросил он, водя пальцем по ее колену.

— Не помню. А что? — взволнованно проговорила она, явно теряя самообладание.

— Тебе сейчас примерно двадцать шесть — двадцать девять лет, а ты уже на свободе. Между тем похищение такой бесценной коллекции очень серьезное преступление, и срок тебе бы дали большой.

Она пожала плечами и отвернулась.

— Может, меня освободили досрочно.

— Сомневаюсь. — Он взял ее за руки. — Дорогая, я каждый день сталкиваюсь с совершенно разными людьми — хорошими и плохими. Не все, кого я спасаю, добропорядочные граждане. Поэтому я могу с уверенностью сказать: ты не похожа на преступницу.

Видит Бог, что она искренне хотела поверить всему, что говорил Кэйл, но не решалась.

— Тогда почему я помню такие подробности, если этого в действительности не было? — спросила она. — Ведь должна же быть в этом хоть крупица правды?

— Ты не представляешь, как мне хочется ответить на твой вопрос, — сказал он проникновенным голосом, — и я клянусь, что докопаюсь до истины!

И тогда ты поймешь, что была не права.

От его слов ей стало так радостно на душе, что от счастья перехватило дыхание. Кэйл был твердо убежден, что все эти странные сновидения не имеют к ее прошлому никакого отношения.

Она молила Бога, чтобы он оказался прав.

 

Глава тринадцатая

Неделя подходила к концу, и Кэйл понял, что ни на йоту не продвинулся к своей цели — доказать Мадж, что она не преступница. Этого он не мог ни доказать, ни опровергнуть. Он мог только предположить, что археологические находки, составившие коллекцию Ардена, появились после открытия Говардом Картером могилы Тутанхамона в 1922 году.

Наверное, Мадж что-то напутала, подумал Кэйл, работая за компьютером. Все, что она рассказала о коллекции Ардена, нужно тщательно проверить.

На Тринити-стэйшн было относительно спокойно, несмотря на то что наступила пятница — последний рабочий день недели. Он воспользовался затишьем и решил совершить прогулку по Интернету.

Он просмотрел несколько десятков файлов, посвященных Древнему Египту, но о коллекции Ардена не нашел ни слова. Затем он просмотрел интернет-архивы старых газетных публикаций об экспедициях в Египет, но ничего интересного не обнаружил. Казалось, что коллекция Ардена существовала только в воображении Мадж.

Тем не менее, стараясь не обращать внимания на мужской и женский смех, доносившийся с кухни, Кэйл упорно продолжал поиск. Минут через тридцать он понял, что напрасно теряет время.

Мадж заявила, что ее отец известный вор-рецидивист, специалист по ограблению ювелирных магазинов. Но если он такой известный, почему о нем нет никакой информации?

Кэйл откинулся на спинку стула и с удовольствием потянулся.

«Меня зовут Мадж Лярю», — внезапно вспомнил он ее слова.

— Кэйл! — крикнул ему Брэди из кухни. — Есть будешь или как?

— Попозже. Минуты через две, — ответил он и продолжил поиск. Хотя Мадж говорила ему, что уже искала свое имя в Интернете, Кэйл решил поискать еще раз.

Поиск не дал никаких результатов, потому что…

Потому что она списала свое имя с какого-то надгробного памятника…

Так, спокойно! Тут что-то не сходится. Кэйл тупо уставился в экран монитора. Если она списала свое имя с надгробия, тогда то, что она рассказывала о своем отце, теряло всякий смысл. Если она изменила свое имя, чтобы скрыть свое прошлое, то как тогда получилось, что у нее одна и та же фамилия с ее отцом?

Кэйл улыбнулся, получалось, что дважды два равняется пяти!

Если имя Мадж Лярю принадлежало давно умершей женщине, то Джеймс Лярю никак не мог быть отцом теперешней Мадж! Но если она не Мадж Лярю, тогда как зовут женщину, которая покорила его сердце?

Бен принес тарелку с сэндвичем из консервированной говядины и черного хлеба и полную тарелку салата из картофеля и поставил их около клавиатуры.

— Если гора не идет… к кому-то, то этот кто-то сам идет к горе, — произнес Бен.

Кэйл почесал в затылке и посмотрел на старшего брага.

— Извини.

Бен кивнул на тарелку с едой.

— Твоя порция, — сказал он и сунул в руку Кэйлу холодную банку с газировкой. — Если бы не я, то она досталась бы Фитцу.

— Спасибо! — Кэйл открыл банку и сделал большой глоток.

Бен сел на край стола и взглянул на экран монитора.

— Что тебя так расстроило?

— Занятие бессмысленной работой, — ответил Кэйл, не скрывая своего раздражения. — Сколько я ни бился, но не нашел даже намека на то, что мне рассказывала о себе Мадж!

Бен нахмурился.

— Ты ей не доверяешь?

— Не в этом дело.

Все было так запутано, что он даже не знал, с чего начать.

— Тогда в чем же? — спросил Бен.

Прежде чем ответить брату, Кэйл обвел взглядом комнату дневного пребывания.

— Мне кажется, что все, что она рассказывает о себе, не правда, — сказал он, понизив голос.

— Она обманывает тебя?

Кэйл покачал головой.

— Нет, не обманывает. Она действительно верит в то, что рассказывает мне, но я начинаю сомневаться, что ее воспоминания соответствуют действительности.

Из кухни послышался веселый смех, но Кэйл не обратил на него никакого внимания. Он рассказал Бену о своих сомнениях и закончил разговор тем, что агентства «СЕК», на которое якобы работала Мадж, вообще не существует.

Бен уставился в пол и стал что-то обдумывать.

— Что ты предлагаешь? — спросил Кэйл у брата. Я думаю, что нам ничего не остается делать, как ждать, когда к ней вернется память.

Бен поднял голову и посмотрел на брата взглядом, полным заботы и тревоги.

— Я думаю, что это единственно правильное решение, поскольку о том, чтобы заставлять ее вспоминать насильно, не может быть и речи.

Кэйл облегченно вздохнул, они с братом пришли к одному и тому же решению.

— Знаешь, — сказал Бен, вставая, — бросай все это. Куда спешить?

— Я должен сделать для нее все, что в моих силах, — ответил Кэйл.

Вместо того чтобы читать Кэйлу мораль или спорить с ним, Бен, к удивлению брата, пожал плечами и быстро ушел.

Оставшись снова один, Кэйл задумался, положив руки на клавиатуру.

— Будь я проклят, если не докопаюсь до истины, пробурчал он.

Кэйл принялся печатать все, что приходило ему в голову. Любопытно, что скорость, с которой он печатал, не шла ни в какое сравнение со скоростью Мадж: ее руки буквально летали над клавиатурой, когда она записывала свои сновидения, чтобы потом их как-нибудь систематизировать. И вдруг Кэйла словно озарило: ритмичное пощелкивание, которое постоянно звучало у нее в голове, издавали клавиши клавиатуры!

Я могу поклясться, что уже читала эту книгу, вспомнил Кэйл ее слова о сигнальном экземпляре новой книги, который ей показала Дебби.

Кэйл покачал головой, он еще не верил, что рассуждает логично и находится на правильном пути.

Идея, пришедшая ему в голову, слишком невероятна, чтобы иметь право на существование! Очевидно, у него такое же воспаленное воображение, как и у Мадж Лярю!

Все еще находясь под впечатлением своего открытия, Кэйл достал сотовый и набрал номер магазина Дебби.

Через несколько секунд он услышал голос Мадж. Черт возьми! Он совсем забыл, что тетя взяла ее на работу в свой магазин!

— Ну, как ты там? — сказал он первое, что пришло ему в голову.

Она весело рассмеялась.

— Надо же, а я только что подумала о тебе! Это телепатия!

— Я даже боюсь спросить, с чего бы это? — подыграл он ей.

Она снова засмеялась, словно серебряный колокольчик, и Кэйлу показалось, что кровь у него вот-вот закипит.

— Я собиралась позвонить тебе и сказать, чтобы ты не заезжал за мной, так как мы с Тилли решили походить по магазинам. Она хочет купить новое платье для завтрашнего свидания, которое она считает решающим.

Очевидно, это свидание со Скорчем, подумал Кэйл, радуясь за друга.

— Хорошо, договорились. А теперь попроси к телефону Дебби. Мне нужно с ней поговорить.

— Подожди, я ее позову.

Кэйла охватило внезапное волнение. Он почувствовал, как кровь стучит у него в висках. А что, если он окажется прав? Что ему тогда делать?

— Алло, Кэйл? — послышался голос Дебби, и это его спасло от ответов на свои же непростые вопросы. — Вот это сюрприз!

— Ты не могла бы мне кое-что поискать? У тебя найдется свободная минута?

— Разумеется! Для тебя всегда! — ответила она. Скажи мне, что нужно найти?

— У тебя под рукой есть какие-нибудь романы Адама Лоуренса?

— Я еще не успела распаковать только что полученные из издательства пачки его последней книги. А что?

— Ты не могла бы посмотреть, кому принадлежат права на эту книгу?

— Сейчас посмотрю.

Кэйл закрыл глаза и стал ждать.

— Эй-Ди-Эйч, Инкорпорейшн, — послышался в трубке голос Дебби.

— Спасибо! У меня есть кое-какие соображения относительно Мадж, и я хотел бы проверить, не ошибся ли я. Но пока ничего ей не говори.

Кэйл отключил сотовый и приступил к новому поиску. Он решил искать эту корпорацию во всех штатах, начиная с Калифорнии. Добравшись до штата Нью-Йорк, он нашел ее! Кэйл с тревогой прислушался к гулким ударам своего сердца.

Он так волновался, что сначала даже не смог разобраться, что напечатано на экране монитора.

Взяв себя в руки, он сосредоточился и прочел чуть ли не по слогам:

«Эй-Ди-Эйч, Инкорпорейшн» и «Адам Лоуренс», известный автор раскупаемых нарасхват шпионских триллеров, были псевдонимом… Аманды Дарнелл Хейз из Манхэттена.

— Так у вас с Кэйлом роман в самом разгаре?

От неожиданности Мадж чуть не выронила бледно-желтый джемпер, который она взяла с полки, чтобы получше рассмотреть его.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — неуверенно проговорила Мадж.

— Что говорить, и так все ясно! — сказала Тилли, весело рассмеявшись в ответ.

Мадж почувствовала, что краснеет.

— Не смущайся! Мы с Кэйлом выросли вместе, помнишь, я тебе говорила? Кстати, ты сделала его счастливым.

Если он так счастлив, то почему не сказал ей об этом сам? — подумала Мадж. Всю неделю они провели вместе, и он ни разу не признался ей, что творится у него на душе. Он не упускал случая поухаживать за ней — то прошлой ночью, вернувшись с дежурства, принес ей сливочное мороженое с шоколадной крошкой, то помог ей вымыть голову, так как ее правая рука все еще была в гипсе. Он даже поехал с ней в магазин одежды, чтобы ей было в чем ходить на работу, но ни разу не признался, что любит ее, и она уже решила, что он не способен произнести слова, которые так жаждало услышать ее сердце.

— Куда Том поведет тебя? — спросила Мадж у Тилли, намеренно изменив тему разговора.

Тилли стояла рядом и перебирала висевшую на стойках вечернюю одежду. Они уже побывали в трех магазинах, но Тилли так ничего и не выбрала.

— Сначала мы поужинаем в ресторане, а потом пойдем в театр, — ответила Тилли. — Скажи, что ты думаешь об этом платье?

Тилли держала простое, но очень элегантное платье с вырезом в виде сердечка и рукавами три четверти. Кокетливая юбка была на три дюйма выше колен.

— О, красный цвет тебе очень к лицу, — отозвалась Мадж. — А я вынуждена ходить всегда в черном, — добавила она с нескрываемым сожалением.

Мадж невольно залюбовалась Тилли — с пышными темными волосами и с бархатными карими глазами она производила сильное впечатление.

— А оно не слишком кричащее? — спросила Тилли, подходя к зеркалу и прикладывая к себе красное платье.

— Посмотри, какое красивое черное платье, сказала Мадж, сняв вешалку с платьем со стойки.

Тилли придирчиво осмотрела платье и наморщила нос.

— Нет, оно слишком строгое. Красное мне нравится больше.

— Ну, тогда бери красное, — согласилась Мадж, вешая черное платье на место.

— Мадж, почему ты сказала, что должна всегда ходить в черном? — понизив голос, спросила ее Тилли.

Мадж весело рассмеялась.

— Ну, в этом нет ничего таинственного. Вспомни, приходилось ли тебе видеть рыжих, одетых в красное?

— Нет, что-то не припомню, — ответила Тилли и направилась в примерочную. — Платье сидит на мне как влитое, — сказала она, примерив платье. Я беру его.

Оплатив платье, Тилли потащила Мадж в магазин, где продавалось женское белье, чтобы подобрать шелковое белье в тон новому платью. Пока Тилли перебирала шелковое и атласное белье, размышляя, какое выбрать, Мадж подошла к полкам, где были выставлены коробки с носовыми платками.

Ее внимание привлекла открытая ярко-розовая коробка в виде сердца с шелковыми носовыми платками. Мадж машинально выбрала красный платок и поднесла его к лицу — у платка не было того тонкого аромата ванили, какой исходил от платков ее матери.

От этой мысли у нее застучало в висках, ноги подкосились.

Ее мозг изнемогал от нахлынувших воспоминаний.

Когда умерла мама, ей было всего двенадцать лет.

Убитый горем отец велел домоправительнице собрать и запаковать все вещи покойной жены. Когда Мадж пришла в спальню матери, то там не осталось ни одной ее вещи, все уже отнесли в одну из благотворительных организаций. Все, кроме единственного красного шелкового платочка с монограммой, который лежал в ящичке маминого бюро. Красивая изящная буква V, вышитая в уголке, извещала о том, что эта вещица принадлежала Вирджинии Хейз.

— Мадж!

Голос Тилли напомнил ей тоскливые годы, проведенные в школе-интернате, куда ее поместили по настоянию мачехи. Затем ссора с отцом, когда она поступила в школу искусств в пригороде Нью-Йорка.

Потом ненавистная работа секретарем и первые пять романов, которые ей удалось продать издателям.

Отец был ею снова недоволен, так как презирал детективы, и тем более шпионские триллеры.

Она почувствовала, как кто-то взял ее за руку и подвел к розовому бархатному дивану около примерочных.

Тилли усадила ее на диван, а сама встала рядом.

— Мадж, что случилось? — с тревогой спросила она.

Мадж недоуменно огляделась, потом посмотрела на Тилли.

— Меня зовут Мэнди, — с трудом проговорила Мадж, еле ворочая сухим от волнения языком.

— Что?

— Мэнди — это уменьшительное от Аманды.

Когда я была маленькой, так меня звала Элла, домоправительница моего отца.

— О господи, ты вспомнила! — еле слышно прошептала Тилли.

— Да, вспомнила. И мою квартиру в Нью-Йорке.

И почему я оказалась на складе лаков и красок две недели назад.

Тилли погладила ее по руке.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, глядя на Аманду круглыми от удивления глазами.

— Сейчас я в шоке, но это пройдет, — сказала Аманда и жалобно улыбнулась.

— Я не сомневаюсь.

— Ты не могла бы проводить меня домой?

— Может, лучше в больницу? — спросила Тилли, пристально глядя на бывшую Мадж, а теперь уже Аманду. — Шок — дело серьезное.

— Нет! — сказала та столь решительным и громким голосом, что продавцы обернулись и посмотрели в их сторону.

Аманда хотела подняться, но у нее дрожали ноги.

— Мне необходимо срочно увидеть Кэйла.

Тилли достала из сумки бутылку воды и протянула ее Аманде.

— Пей и пойдем.

— Иди заплати за белье, а я подожду тебя здесь, сказала Аманда, открывая бутылку и с жадностью глотая воду.

Когда Тилли вернулась, Аманда немного пришла в себя, во всяком случае, ноги не дрожали и в ушах не звенело.

— Я никак не пойму, — сказала Тилли, когда они вышли из магазина женского белья, — кто же тогда Мадж Лярю?

— Это героиня моего очередного романа, — смущенно ответила Аманда.

 

Глава четырнадцатая

Кэйл заметно нервничал, когда они с Брэди перешагнули порог неприметного домика, стоявшего на одной из улиц самого старого района Санта-Моники. В доме стоял застарелый запах нафталина, мастики для мебели и — Господи, спаси их души! — смерти.

— Она там. — Женщина лет сорока, с заплаканными глазами и с мокрым платком в руке, кивнула в сторону коридора. — С ней мой отец.

Кэйл понял и пошел прямо в спальню. Вероятно, именно эта женщина позвонила им в Тринитистэйшн через десять минут после окончания их с Брэди дежурства и сообщила, что у восьмидесятичетырехлетней онкологической больной, Шейлы Имс, появилась такая острая боль в легких, что не дает ей дышать. Он и Брэди решили, что поедут к больной сами, вместо того чтобы посылать своих сменщиков.

Кэйл подошел к больной, поставил саквояж с медицинским снаряжением на пол и сел на край постели. Брэди и дочь Шейлы остались чуть позади и говорили между собой шепотом.

— Как вы себя чувствуете, Шейла? — спросил больную Кэйл.

Она едва заметно улыбнулась, но ее ясные зеленоватые глаза смотрели на Кэйла с пристальным вниманием, несмотря на затрудненное дыхание и ужасные хрипы в легких.

— Я никуда не поеду, — поспешила предупредить она.

Кэйл сразу определил, что ее нужно немедленно отвезти в больницу, не только из-за повышенной температуры и слабого пульса, но и из-за пониженной функции легких.

Он взял ее за исхудавшую руку и сказал с улыбкой:

— Может, вы все-таки согласитесь поехать с нами в больницу?

— Нет, не сегодня, — ответила она.

Кто-то подошел к Кэйлу и положил ему руку на плечо. Он обернулся и увидел мужа Шейлы.

— Оставьте все как есть, — сказал он и грустно посмотрел на свою умирающую жену. — Значит, пришло ее время.

Кэйл решил не сдаваться. Что значит «пришло время»? Только не на его часах! Его работа как раз и состоит в спасении людей, и он выполнит свой долг!

— Мне кажется, что вы не отдаете себе отчет в том, что говорите, — попытался объяснить он мужу Шейлы.

— Я прекрасно все понимаю, — возразил ему старик. — Моя жена хочет остаться дома.

Кэйл осторожно выпустил руку Шейлы и встал.

Он подал знак Брэди, чтобы тот остался наблюдать за больной, а сам вышел с ее мужем в коридор, чтобы Шейла не могла их подслушать.

— Мистер Имс, вашу жену нужно срочно отвезти в больницу. Ее состояние критическое. Если мы сейчас же не отвезем ее в больницу, вы ее потеряете.

— Как я могу потерять ее, если она навечно в моем сердце? — тихо проговорил старик.

— Тогда зачем вы позвонили в Службу спасения? — спросил Кэйл, с трудом сдерживая раздражение.

— Это не я. Это моя дочь.

— Но, мистер Имс, ваша жена умрет, если мы сейчас же не отвезем ее в больницу. Как вы этого не понимаете?

— Я понимаю.

— Но я не понимаю, — сердито возразил Кэйл. Если вы любите вашу жену…

— Вы даже представить себе не можете, как я люблю свою жену, — перебил его мистер Имс, оставаясь совершенно спокойным. — Дать ей возможность спокойно уйти в лучший мир — вот подлинное выражение моей любви и признательности.

Кэйл оторопело взъерошил волосы и посмотрел на старика как на сумасшедшего.

— Поймите меня правильно, молодой человек. Я не знаю, как я буду жить без моей жены. Она была моей опорой вот уже шестьдесят пять лет. И именно потому, что я ее безмерно люблю, я хочу дать ей возможность спокойно умереть. И моя любовь к ней сильнее моей привязанности.

Кэйл почувствовал, как огромный ком подкатил к горлу и ему стало трудно дышать. Спасибо Брэди, что он именно в эту минуту вышел в коридор.

— Мистер Имс, как вы посмотрите, если мы дадим вашей жене что-нибудь болеутоляющее?

Старик кивнул.

— Спасибо вам, — сказал он. Он похлопал Кэйла по плечу и вернулся к жене.

Брэди дал миссис Имс морфий и велел ее мужу сразу же позвонить, если его жене станет хуже.

Всю дорогу на станцию Кэйл молчал и о чем-то сосредоточенно думал.

— После таких вызовов на душе остается тяжелый осадок, — сказал он.

— Мы сделали все, что могли, — грустно ответил Брэди.

Все, что они позволили нам сделать, подумал Кэйл.

— А как бы ты поступил в подобном случае?

— Ты имеешь в виду Элайзу? — спросил Брэди. С Элайзой они обвенчались два месяца назад. — Не знаю. Я не хотел бы, чтобы она страдала. В этом я абсолютно уверен.

Кэйл не знал, что ответить, и промолчал. Но он понял, что он должен сделать — рассказать Мадж о том, что он узнал сегодня утром. Неопровержимых доказательств у него пока не было, но зато он знал ее настоящее имя. С его связями ему теперь ничего не стоит получить копию ее водительских прав, а дальше все получится само собой.

Он только сейчас понял, что пытался объяснить ему Ричард Имс — любовь важнее наших, подчас эгоистических, желаний.

— Благодарю вас, детектив Виллануэва, — сказала Аманда и обернулась, услышав, как Кэйл отпирает дверь. Перл пулей выбежала из гостиной и радостно залаяла, когда Кэйл вошел.

Взглянув на Кэйла, Мадж поняла, что что-то случилось.

— Да, — сказала она детективу в телефонную трубку, — в течение нескольких дней.

— Что в течение нескольких дней? — спросил Кэйл, не обращая внимания на Перл.

Аманда повесила телефонную трубку и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, но это не помогло.

— Позвони мне по этому номеру, если у них будут ко мне вопросы.

Кэйл скрестил руки не груди и смотрел на Мадж с непроницаемым выражением лица.

— Ты куда-то собираешься?

Она остановилась у старинного стола, не в силах двинуться с места.

— Обратно в Нью-Йорк?

Видит Бог, мысль о расставании с Кэйлом не давала Аманде покоя точно так же, как и тревожное ожидание возвращения памяти.

Голубые глаза Кэйла потемнели.

— Сердце мое, хочешь сбежать, чтобы я снова остался один?

Она прошла через всю комнату и остановилась перед ним. Протянув ему правую руку, она улыбнулась.

— Ну, как дела? — спросила она, когда он взял ее за руку. — Я Аманда Хейз. Наконец-то мы с тобой познакомились.

Он крепко пожал ей руку.

— Ты уже знаешь! — Он произнес это с таким же благоговением, как и Тилли.

Аманда кивнула.

— Но как? — воскликнул он, не веря своим ушам и стараясь скрыть охвативший его страх.

— Несколько часов назад. Мы с Тилли ходили по магазинам, и вдруг я все вспомнила.

Она высвободила свою руку и, подойдя к дивану, остановилась, дожидаясь Кэйла. Он сел рядом, и она рассказала о красном шелковом платочке, который каким-то непостижимым образом встряхнул ее мозг, и к ней вернулась память.

— Я позвонила детективу Виллануэве сказать ему, что вспомнила все, что было до пожара на складе. Это я с ним говорила, когда ты вошел.

Вообще-то она прежде всего позвонила своему отцу, Лоуренсу Хейзу, но он нисколько не удивился ее звонку. Точно так же отреагировал на звонок ее литературный агент, поскольку она имела привычку исчезать на несколько недель, чтобы никто не мешал ей работать. Но когда она объяснила, что с ней случилось, они были потрясены до глубины души и с тревогой справлялись о ее здоровье.

Каким-то шестым чувством Кэйл понял ее состояние и взял ее за руку. И это придало ей силы.

— Кэйл, я писательница. — Она думала, что он удивится, но он был совершенно спокоен. — Помнишь, я недоумевала, почему содержание сигнального экземпляра книги мне было знакомо до мелочей? Но это не потому, что я уже читала эту книгу, а потому, что я ее написала. Адам Лоуренс это мой псевдоним. Я взяла имя моего отца и девичью фамилию моей матери.

— Я знаю, — тихо проговорил он. — Ты из Эй-Ди-Эйч, Инкорпорейшн.

— Ты знал?! И давно? — Она не могла поверить, что он скрывал от нее такие важные сведения.

Он достал из кармана рубашки сложенный лист бумаги.

— Вот что я смог раздобыть для тебя.

Она взяла лист и, развернув его, с удивлением увидела свое черно-белое фото.

— Ото! — невольно вырвалось у нее. — Действительно, это я. Двадцать семь лет, родилась в день святого Патрика. Из родственников только отец и мачеха. Бабушка умерла четыре года назад.

— Зачем ты приехала в Лос-Анджелес?

Она вспыхнула — второй раз за этот день.

— Собирала материалы для своего нового романа, — смущенно проговорила она. — Как зовут героиню, ты уже знаешь — Мадж Лярю. Специалистка по краже драгоценностей.

Он не рассмеялся, только улыбнулся — открытой улыбкой, осветившей его небесно-голубые глаза.

— Что-то мне подсказывает, что этот роман будет иметь ошеломляющий успех, — сказал он.

Она облегченно вздохнула и произнесла с нервной усмешкой:

— Ты случайно не принимал меня раньше за сумасшедшую?

— Для меня остается загадкой, что ты делала на складе, — спросил он.

— Отец Мадж, Джеймс, решил переправить контрабандным путем партию драгоценностей. Для этого он спрятал их в банках с краской. Вот я и решила прийти на склад и расспросить управляющего, каков путь банок с краской от производителя до продавца. Когда я пришла, управляющего не было.

Я уже собралась уходить, когда увидела молоденького охранника, которого мне удалось уговорить пропустить меня на склад, хотя его уже закрыли для посетителей. Я обошла уже почти весь склад, когда начался пожар.

— Выходит, все твои воспоминания на самом деле были отрывками из твоей книги? — спросил Кэйл.

— Не все, некоторые воспоминания действительно были моими — сон, в котором я увидела свою квартиру, школа-интернат, мамин красный шелковый платочек с монограммой V, так как мою маму звали Вирджинией.

Кэйл попытался осмыслить сказанное Мадж-Амандой. Как бы там ни было, он был рад, что его сомнения подтвердились: она не была воровкой Мадж Лярю.

— Я уверен, что склады лакокрасочных материалов есть и в Нью-Йорке. Тогда почему ты приехала именно в Калифорнию?

— Потому что я решила, что действие книги будет происходить здесь.

Вдруг он обратил внимание на сумки и чемоданы, стоявшие у письменного стола. От одной мысли, что скоро она уедет, ему стало страшно. Уговори ее остаться! — пронеслось у него в голове.

Неужели ее ничего не связывает с ним?

— У меня не укладывается в голове, что ты навсегда уедешь в Нью-Йорк.

— Кэйл…

— Не уезжай, — перебил ее он. — Останься… Останься со мной!

— Но…

— Послушай, я понимаю, что ты больше не нуждаешься в моей заботе, но, поверь, ты мне очень нужна, Мадж!

— Аманда, — с улыбкой поправила она его.

— Мне все равно, как тебя зовут! Хоть Персефоной!

— Кэйл…

— У тебя кто-то есть? — снова перебил он ее. Теперь, когда к ней вернулась память, может оказаться, что у нее есть какой-то парень! Или даже муж!

— Нет, у меня никого нет, — ответила она.

— Тогда что тебе мешает остаться? Черт возьми, ты нужна мне… Аманда!

Он с трудом произнес ее имя, для него она была по-прежнему Мадж.

Она с нежностью посмотрела на него, и его сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Кэйл, скажи вначале три слова! Только три!

— А, те самые!

— Да, именно, те самые, — повторила она с лукавой улыбкой.

— Дорогая, разве ты не знаешь, что я готов ради тебя на все?

— Знаю. Но девушки предпочитают услышать три заветных слова.

Но слова, которые она так жаждала услышать, застряли у него в горле.

Она протянула к нему руку и провела пальцем по его подбородку.

— Ты сказал, что я нужна тебе. Почему, Кэйл?

— Чтобы любить тебя… всю оставшуюся жизнь.

— Ну, смелее, — с улыбкой проговорила она, желая его подбодрить.

— Я люблю тебя. Я люблю тебя, Аманда Хейз.

Останься, и ты узнаешь, как я люблю тебя!

— Да, — прошептала она, глядя на него сквозь слезы. Впервые в жизни она плакала от счастья.

— Да? Ты остаешься?

Она кивнула и, обвив его шею руками, прижалась к нему всем телом.

Откинувшись слегка назад, она заглянула ему в лицо сияющими от счастья глазами.

— Я люблю тебя, Кэйл, и надеюсь, что ты будешь любить меня всю оставшуюся жизнь.

Он любил эту женщину всем сердцем, всей душой. Эта очаровательная женщина внезапно ворвалась в его жизнь и поставила все с ног на голову, околдовав его силой своей любви. Он ни минуты не сомневался, что любовь эта была подлинной и глубокой. Любовь, о которой он даже не смел мечтать, пока не встретил Аманду.

 

Эпилог

Прошло три месяца

Аманда с нетерпением ждала воскресенья, так как в этот день Кэйл с самого утра был дома.

Как приятно начать день со свежих круассанов с клубничным вареньем и кружки горячего свежесваренного кофе прямо в постели, временами заглядывая в воскресный номер газеты!

Аманда поставила недопитую кружку с кофе на прикроватный столик и вот уже в третий раз поправила подушки, так как какой-то твердый комок все время впивался ей в спину.

— Аманда!

— Да?

— Что толкает человека на решительный поступок? — спросил Кэйл.

Она посмотрела на него и задумалась.

— Мужество? — предположила она, а про себя удивилась, почему он обращается к ней за помощью в разгадывании кроссворда, так как обычно без труда сам находил правильный ответ. — Нет. Кончается на «е», семь букв.

— Желание? — подумав минуту, ответила Аманда.

Кэйл поспешно кивнул, но от нее не ускользнула насмешливая полуулыбка, слегка тронувшая его губы.

Ее переселение в Калифорнию оказалось не таким сложным, как она себе представляла. Свою квартиру на Манхэттене она решила не продавать, а сдавать через солидное агентство по недвижимости. Отец и мачеха были не в восторге от ее переезда, но Аманда настояла на своем, как она всегда поступала, когда речь шла о чем-то очень важном для нее. Ее родители встретились с Кэйлом и, когда поняли, что Аманда с ним необыкновенно счастлива, одобрили ее решение.

Пробежав глазами колонку о голливудских новостях, она остановилась на разделах «Домоводство» и «Цветоводство», которые стали теперь ее любимыми рубриками. Ей нравилось смотреть, как Кэйл вскапывал землю под палящими лучами солнца. Она считала, что это делало мужчину невероятно соблазнительным и привлекательным. Когда он сбрасывал футболку, ее руки сами собой тянулись к его натренированным мышцам и влажной от пота коже. Даже при ее пылком воображении ей никогда не приходило в голову, что предаваться утехам любви в гараже столь же увлекательно и эротично.

От одного воспоминания об этом недавнем случае она вздохнула и провела рукой по обнаженной груди Кэйла, затем бросила свою половину газеты на пол и положила голову ему на плечо, призывно заглядывая ему в глаза.

Вместо того чтобы отбросить кроссворд в сторону и исполнить ее желание, Кэйл, к ее огромному удивлению, еще сильнее уткнулся в газету. Уж не охладел ли он к ней? — пронеслось у нее в голове. Кэйл? Нет! Никогда!

— К чему стремится влюбленная парочка? — спросил он с лукавой улыбкой.

— Есть какие-нибудь буквы?

— Первая «с», семь букв, — ответил Кэйл.

— Свадьба. Слишком легко догадаться, — разочарованно сказала она. — Это знает каждый подросток!

— Если б это было легко, то ты бы сразу догадалась, без подсказки, — сказал Кэйл, целуя ее в губы.

Он усмехнулся и крепко обнял ее.

— И что получилось?

— Желание, — медленно проговорила она. Вдруг глаза у нее округлились, щеки залились румянцем. Свадьба!

Он засунул руку под ее подушку, что-то поискал и вынул бархатную темно-синюю коробочку.

— Я думал, что ты сама найдешь ее, когда будешь взбивать свои подушки, но раз ты ее не нашла, то мне приходится сделать это самому.

Он открыл коробочку: на темно-синем бархате сверкал чистой воды бриллиант с двумя опалами по бокам, в изящной платиновой оправе. Кэйл вынул кольцо и взял Аманду за левую руку.

— Я люблю тебя, Аманда. Согласна ли ты выйти за меня замуж?

— Да, — уверенно ответила она, не колеблясь ни минуты. — Я согласна стать твоей женой.

Кэйл надел ей кольцо на безымянный палец и, наклонив голову, приник к ее губам в столь долгом упоительном поцелуе, что им обоим показалось, будто они очутились в раю.

* * *

Познакомиться с другими историями из жизни братьев Перри вы можете в романах «Врата рая» (серия «Искушение», № 193) и «В огне любви» (серия «Любовный роман», № 1069).