Через двадцать минут они заперли школу и направились через двор к дому. Эмили поняла, что что-то изменилось, их отношения стали другими. За весь вечер Дрю не сделал даже попытки бросить ее и удрать, что, как она уже заметила, было его обычной манерой.

Два предыдущих вечера, закончив занятия, он провожал Эмили до двери ее комнаты. В понедельник ушел, сказав, что хочет прочесть документы. Вчера они сидели на ступеньках и разговаривали, вспоминали истории из детства, из семейной и профессиональной жизни, наслаждаясь теплым вечером. Но он ни разу не попытался ее поцеловать.

Эмили страдала от разочарования. Ведь она ясно видела, что он хочет ее поцеловать, но старается потушить разгорающийся в ней пожар, изображая платоническое бесстрастие. Когда разговор иссяк, он погладил ее по плечу, подержал ее пальцы в своей теплой ладони и проводил до дома, оставшись по другую сторону сетчатой двери.

Но в этот вечер Эмили наконец почувствовала перемену. То, чего она так долго ждала. Она обрадовалась, когда он принял ее приглашение зайти на чай с пирогом. Сегодня. Сегодня должно произойти то, что должно. Завтра бабушку выпишут из больницы, и Эмили уже пригласила человека, чтобы обеспечить Вельме профессиональный уход; так что остаться одни они больше не смогут.

Она отрезала два толстых ломтя пирога с белым шоколадом и малиной, купленного после визита к акушеру. Два дня назад, когда она созналась бабуле в своем интересном положении, та уговорила дежурную сестру дать список местных специалистов. Эмили назначили прием на среду.

Бабуля поддержала ее намерение сохранить ребенка и воспитывать его в одиночку. Правда, прочитала мораль: Чарли-де следует ознакомить с его новым статусом будущего отца. Старушка была рада, что получит правнука, а узнав, что Эмили остается в Калифорнии, чуть не прослезилась от счастья. Она пригласила внучку поселиться у нее постоянно, но та отказалась. Одна работа уже нашлась, значит, наверняка найдется еще такая же, так что имеет смысл присмотреть недорогой домик поблизости. Тем более есть сбережения и небольшой портфель инвестиций на черный день.

По дороге домой Эмили заметила булочную и была неспособна устоять перед ароматом свежего хлеба. Она испытала первое, свойственное беременным женщинам, непреодолимое желание.

Теплые, политые глазурью пончики, пирог с творогом, шоколадом и ягодами.

– Что ты собираешься делать в субботу? – неожиданно поинтересовался Дрю.

Она положила кусок пирога на тарелку и пожала плечами.

– Ничего, собственно. Работы у меня пока нет, в агентство я иду только на следующей неделе. А что?

Он прокашлялся и перенес вес с одной ноги на другую. Эмили подняла на него взгляд, удивленная этой явной нервозностью. Вот уж чего не ожидала от перворазрядного соблазнителя. Армии женщин изнывают от желания упасть к его ногам, а он волнуется, собираясь пригласить знакомую на свидание.

– Я должен… я буду… – пробормотал Дрю и опять прокашлялся. – Мой брат… – Он снова начал переминаться.

– Чего ты должен? – мягко поощрила она.

– У моего брата в субботу свадьба, – выпалил он. – Пойдешь со мной?

Провести время вместе с Дрю, в романтической обстановке? Конечно, Эмили не откажется.

– Буду очень рада, – произнесла она равнодушным тоном, испугавшись, что он увидит дурацкое возбуждение, охватившее ее. Это всего лишь приглашение пойти вместе и встретиться с его родными.

Нет, ей вовсе не надо «отныне и навсегда», особенно с таким типом, как этот Дрю. Но это не значит, что она не может получать удовольствия от его общества. А вдруг она заведет себе собственную записную книжку. Розовую. И первым запишет Дрю, окажет ему такую честь. И нарисует четыре поцелуйчика рядом с его именем.

Дрю вздохнул с таким облегчением, что Эмили улыбнулась.

– Венчание назначено на шесть, но Бен заедет за мной в три, чтобы мы с ним успели привезли Кэйла в церковь. Давай встретимся в церкви? А потом поедем на прием в твоей машине.

После своих опасных экспериментов с общественным транспортом Эмили решила быть умнее и взяла машину напрокат.

Она кивнула и подала ему тарелки с восхитительной едой.

– Прекрасно.

Дрю отнес тарелки на круглый стол в углу кухни.

– Как они познакомились? – спросила Эмили, когда они уже сидели за столом.

Дрю рассмеялся. Открыто, искренне.

– Мадж – одна из принцесс, которых Кэйл спасал от драконов.

– Мадж? Я думала, ее имя Аманда.

Дрю отрезал кусок пирога и положил в рот.

– Так и есть, – сказал он. – Мадж – это женщина, которой она себя вообразила, пока к ней не вернулась память.

Эмили смаковала вкуснейший пирог и с восхищенным вниманием слушала, как Дрю описывал прежнюю страсть Кэйла – спасать попавших в беду женщин. Он, не задумываясь, предложил Аманде пожить у него после несчастного случая на складе красок, в результате которого она потеряла память. По словам Дрю, Аманда представила себя персонажем своего романа. К изумлению Эмили, имя одного из ее любимых писателей, Адам Лоуренс, оказалось псевдонимом невесты Кэйла.

– Кэйл втюрился по уши, – выдавал брата Дрю. – Боюсь, он предложил бы ей руку и сердце, даже если бы она действительно являлась закоренелой преступницей, как хотела всем внушить.

Эмили не стала пододвигать ему остаток своего пирога. Она отрезала кусочек и на вилке поднесла к его губам.

– А твой старший брат женат? – спросила она.

Он отказался от кусочка, взял у нее вилку и поднес лакомство к ее рту. Она взглянула ему в глаза, приоткрыла рот и, бесстыдно сомкнув губы вокруг вилки, осторожно сняла кушанье, застонав от удовольствия. Теперь его воображение взовьется, подумала она.

И действительно, взгляд Дрю зажегся желанием. Эмили еще подлила масла в огонь, слизнув кончиком языка крохотный мазок крема, оставшийся на вилке.

Надежд на совместное будущее с Дрю она не питала, но решила, что не стоит жить, если все время бояться печальных последствий очередной неудавшейся связи. И потом, говоря по правде, ее предыдущие любовники не были такими плохими людьми. Просто они ей не подходили.

Может, и Дрю ей не подойдет, но Эмили не хотела дальше противиться его магнетизму. Кроме того, приходилось признать, что ее чувства не ограничиваются элементарным сексуальным влечением.

Дрю кашлянул.

– О чем ты спросила? – В его голосе пробилась хрипотца.

– Я спросила, женат ли твой старший брат.

– Чтобы притащить Бена к алтарю, надо его сперва связать и законопатить рот.

Немного не тот разговор с мужчиной, которого ты намерена уложить в свою постель.

– Убежденный холостяк?

Он взглянул на вилку в своей руке и положил ее на салфетку. Уголки губ у него приподнялись в улыбке. Не спуская глаз с Эмили, он окунул палец в десерт.

– Бог с ним, с моим братцем.

Дышать стало трудно. Дрю принял ее вызов, и не такова Эмили, чтобы идти на попятную. Он протянул ей палец, и Она взяла его в рот. Медленно, дразняще пососала, потом принялась водить языком по губам, пока сладкая смесь не растворилась во рту.

– Люди слишком высоко ценят разговоры, они того не стоят, – пробормотала она.

Не отводя от нее взгляда, Дрю встал и медленно пошел вокруг стола. Она встретила его на полдороге и обхватила за шею. Он приподнял ее за бедра, сажая на прохладную поверхность стола, и нетерпеливо раздвинул ей ноги.

Она хотела Дрю. Хотела его внутри себя, хотела, чтобы жар страсти вспыхнул пламенем и поглотил их.

Такого страстного, первобытного стремления Эмили никогда еще не испытывала. Вот и будь тут начеку; все равно, Дрю проник сквозь придуманную ею защиту и добрался до самого сердца.

Его рот соблазнял ее, как и руки, скользящие вдоль тела. Все запреты рассудка остались позади.

Эмили выдернула рубашку из его брюк и ощутила, как гладко его тело; она теряла голову, пока Дрю покусывал мочку ее уха, потом продвинулся к подбородку…

Как массивны мускулы под ее пальцами! И этот запах! Прижаться грудью к этой живой стене – и больше ничего не надо в мире!

Эмили слегка отстранилась и сорвала с себя футболку. Потянулась руками назад, чтобы расстегнуть бюстгальтер.

– Нет, – шепнул Дрю, – не сейчас.

Обжигающие поцелуи провели эротическую тропу вниз по шее к груди. Эмили вскрикнула – сводящее с ума наслаждение смешалось в сознании с нетерпеливой досадой.

– Еще, – пробормотала она в ухо Дрю. – Хочу больше.

Он шептал ей что-то, но помутившийся ум улавливал только мягкий тембр голоса и тепло дыхания.

Дрю вернул ее к реальности с необычайной нежностью, заставляющей тосковать сердце. Девушка с трудом успокоилась и почувствовала смущение. Как это она повела себя так дико, словно животное? И это при том, с какой невероятной самоотверженностью Дрю лишил себя удовольствия от любовной игры, стремясь лишь доставить удовольствие ей.

Он, видимо, почувствовал ее замешательство, протянул руку и приподнял ей подбородок. Его нежная улыбка, ласковый взгляд, заботливость, с которой он привел в порядок ее одежду, довели бедняжку до крайности. Слезы замутили ей глаза.

– Не надо смущаться, дорогая, – спокойно произнес Дрю. – Ты очень красивая и очень страстная женщина, и стыдиться тут нечего.

Одевшись, Эмили постаралась быстренько выскользнуть из кухни. Ей нужно было восстановить самообладание, успокоить и загнать на место свое глупое сердце, которое, казалось, билось у нее в горле.

Но ускользнуть не удалось. Ей на руку легла ладонь.

– Эмили? Что с тобой?

– Этого не должно было случиться, – ответила она невнятно.

Секс и ничего более – вот что она планировала.

– Чего именно не должно было случиться?

– Давай поговорим о чем-нибудь другом…

Он нахмурился.

– Ты жалеешь о том, что сейчас было?

Эмили вздохнула.

– Конечно, нет.

Как можно жалеть о чем-то столь целомудренном и прекрасном? Нет, жалела она только о том, что не в силах избавиться от отчаянной сердечной боли.

– Тогда в чем дело?

Ну к чему такая настойчивость? Почему нельзя все сделать легко, как другие? Но нет, это не для Дрю, ему обязательно нужно добраться до ее сердца.

– Я немного взволнована, больше ничего.

Надо же было натолкнуться на такого упрямца. Его внимание выглядит, конечно, весьма трогательно, но можно не сомневаться: почуяв рядом влюбленную представительницу женского пола, он кинется наутек, только пятки засверкают.

– Смысла никакого нет, понимаешь? Мы с тобой знакомы сколько? Пять дней, шесть?

Эмили поспешила обойти его кругом и зашла за стол, как будто массивное дерево могло защитить ее от нее самой.

– В чем нет смысла? – настаивал он с плохо скрытым раздражением.

Она набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула.

– В моих к тебе чувствах.

Его дьявольски самоуверенный рот изогнула нахальная улыбка неисправимого плута.

– Да? – Он обошел стол кругом, подходя к ней вплотную. – И какие же это чувства?

Роковые слова уже готовились сорваться с ее языка, но он посмел дразнить ее, и слова признания остались непроизнесенными.

– Неважно. – Эмили улыбнулась, глядя на него снизу вверх. – Нечего раскармливать твое эго, оно и так раздуто до безобразия.

Дрю засмеялся и притянул ее к себе, окутывая мускусным теплом своего тела. Его жаркий поцелуй качнул под ее ногами землю, и горячая струя забурлила в крови.

– Никто и никогда не говорил, что в этом должен быть смысл.

Эмили судорожно сглотнула.

Они живут в разных мирах, это ясно. Если бы только не нежность, с какой он держит ее в объятиях… Может, она и не говорит о перспективе семейного счастья, но, очень похоже, не одна Эмили страдает здесь галлюцинациями. Похоже, кому-то еще померещилось, что в его сердце вошла любовь.