Войдя в библиотеку, Генри увидел необычную картину. Сидя за письменным столом, на котором горела одинокая свеча, Джереми точил гусиное перо, а примостившаяся на уголке столешницы Люси читала какую-то бумагу при свете, падавшем от раскаленных углей в камине. Если бы Генри был строгим опекуном, то ему не понравился бы тот факт, что его молоденькая сестра находится в столь поздний час наедине с мужчиной.

От проницательного взгляда опекуна наверняка не ускользнуло бы, что Люси и Джереми избегают смотреть друг на друга, что их одежда помята, волосы растрепаны, а дыхание неровное. Он непременно заметил бы также, что лист бумаги, который якобы читала Люси, был чистым.

Однако Генри не был наблюдательным человеком и абсолютно не подходил на роль строгого опекуна.

— О, хорошо, что вы оба еще не спите! — воскликнул он. Люси подняла глаза на брата. Он был странно одет. На нем была ночная рубашка, из-под которой виднелись брюки, а сверху был накинут сюртук. Растрепанные темно-каштановые волосы Генри торчали во все стороны.

— Люси, ступай к Марианне, она сейчас обыскивает дом, — продолжал Генри. — Надеюсь, Джем, ты тоже не останешься в стороне.

Люси и Джереми с недоумением переглянулись.

— Пошли, нельзя медлить, — нетерпеливо сказал Генри. — Она не могла далеко уйти. Дождь прекратился, но ветер дует со страшной силой.

— Тетя Матильда опять пропала?! — в один голос воскликнули Джереми и Люси, вскакивая со своих мест.

Генри, кивнув, молча направился к двери, и Джереми последовал за ним, бросив на Люси многозначительный взгляд.

Когда мужчины удалились, Люси плотнее закуталась в шаль, взяла свечу со стола и тоже вышла в коридор.

У подножия лестницы она столкнулась с обеспокоенной Марианной. София тоже спустилась со второго этажа. На ней, как и прежде, был синий шелковый пеньюар.

— Давно она пропала? — спросила Люси.

— Мы точно не знаем, — ответила Марианна, нервно затягивая узел на поясе своего халата. — Сиделка вышла от нее в десять часов вечера, а сейчас уже за полночь. Генри поднял на ноги всех мужчин в доме, и они отправились на поиски тетушки.

— За два часа она могла далеко уйти. Возможно, сейчас тетя Матильда находится на полпути в деревню, — зябко передернув плечами, промолвила София.

Бросив недовольный взгляд на Софию, Люси обняла за плечи Марианну.

— Я уверена, что она где-то поблизости. Мне кажется, тетя по ошибке забрела в одну из пустующих комнат и там заснула. Мы непременно найдем ее!

— Я обойду нижний этаж, — сказала Марианна, — а вы, мисс Хатауэй, будьте так любезны, осмотрите вместе с Люси все помещения наверху.

— Конечно, мы сделаем все возможное, — поспешно заверила ее София. — Я разбужу Китти, она нам поможет.

— Благодарю вас.

Люси бросилась вверх по лестнице, переступая через ступеньку. София семенила за ней. Люси решила сначала осмотреть помещения восточного крыла здания, где располагались комнаты для гостей. Некоторые из них сейчас пустовали. Возможно, тетушка Матильда прикорнула в одной из них на пыльном диване.

Она уже хотела войти в одну из пустующих комнат, но София вдруг остановила ее, схватив за локоть.

— Люси! — воскликнула София. — Где вы были? Куда вы ходили ночью?

Люси сбросила ее руку со своего локтя и стала обыскивать комнату, снимая с мебели чехлы, заглядывая в шкафы и буфеты.

Однако Софии удалось загнать ее в угол между книжным шкафом и стеной.

— Что вы сделали с письмом? — напрямик спросила София.

Люси ответила не сразу. Ей стоило больших усилий вспомнить, о каком письме говорит мисс Хатауэй и куда оно подевалось. Последний раз Люси видела запечатанный конверт в руках Джереми. Он положил письмо во внутренний карман сюртука.

— Надеюсь, вы не отправили его по почте? — продолжала допытываться София. — Скажите же, что вы не сделали этого!

— А в чем, собственно, вопрос? Разве вы не хотели, чтобы это письмо было отправлено?

— Конечно, нет!

— А как же Жерве? Как он узнает, что вы ждете его и готовы бежать с ним из дома, если не получит письмо?

София судорожно вздохнула:

— Жерве не приедет за мной. Его… его не существует.

— Как?!

— Такого человека нет и никогда не было. Я его выдумала. На самом деле живопись мне преподавал лысеющий педант, которого звали мистер Терклтуэйт. Я бы скорее умерла, чем коснулась его руки, не говоря уже о других частях тела.

София содрогнулась от отвращения.

Люси с изумлением смотрела на нее.

— А как же письмо?

— Это была ваша идея! Я думала, что мы немного развлечемся, сочиняя его. Помните, вы предложили написать письмо пиратам? Мне казалось, что вы все поняли… — Выражение лица Софии смягчилось. — До этого мы с вами говорили о том, что любое желание сбудется, если очень сильно захотеть. И я подумала, что вы понимаете меня, Люси…

— Я вас отлично понимаю, — медленно проговорила Люси, припомнив свои собственные безумные фантазии в период пылкого увлечения Тоби. — Но как вам удалось так складно сочинить целую историю об эскизах с обнаженной натуры, о зайцах и капусте?

— Это все вино! А еще, признаюсь честно, зависть…

— Зависть?

— Да, именно зависть! Вы целуетесь под деревьями и в шкафах, а я выслушиваю лекции по геометрии!

Люси невольно улыбнулась. Она понимала, что было бы слишком жестоко рассказать сейчас Софии о ее самозабвенных поцелуях с Джереми в библиотеке Генри.

— Но если Жерве не существует, то тогда чей адрес вы мне продиктовали?

— Это был адрес моей модистки. — София в отчаянии стала ломать руки. — О, я погибла!

— Не говорите глупостей. Вашего имени нет на конверте, а само письмо написано чужой рукой.

София устремила на Люси мрачный взгляд.

— Вы правы. Но это нам не поможет. Мадам Памплмусс обожает сплетни, и я уверена, что в конце концов это письмо опубликуют в бульварных газетах. Вся Англия встанет на уши, стараясь узнать, кто его автор. Мы с вами будем притчей во языцех. Всю зиму нам станут перемывать косточки в светских салонах. И в конце концов правда выйдет наружу. Мы с вами навеки погубили свою репутацию. Люси! — София схватила ее за руку. — Скажите, вы отправили письмо?

— Нет, я не успела.

— В таком случае отдайте его мне.

— Я не могу.

Люси протиснулась между Софией и шкафом и быстро вышла из комнаты. Оказавшись в коридоре, она двинулась к следующему помещению в поисках тетушки. Однако дверь в комнату оказалась запертой на задвижку.

Здесь ее снова настигла София.

— Что вы хотите этим сказать? Где письмо?

— Оно… — начала было Люси, пытаясь выкрутиться, но тут до слуха девушек донеслись мужские крики.

Кричали где-то во дворе. Люси вбежала в первую же незапертую комнату и распахнула окно. Во дворе суетились лакеи с факелами в руках и о чем-то громко переговаривались.

Положив ладонь на плечо Люси, София вытянула шею и выглянула на улицу.

— Должно быть, слуги нашли тетю Матильду.

Люси повернулась и вдруг застыла на месте. Это была комната Джереми.

Люси огляделась вокруг. В камине догорал огонь, тускло освещая помещение. Постель не разобрана, покрывало не примято. Люси, как ни старалась, не заметила личных вещей Джереми. На ночном столике не лежало книг и не было графинов с горячительными напитками. На зеркале трюмо не висело галстуков. И лишь неподалеку от двери стояли два чемодана.

Джереми собрался уезжать?

— Ну что же, пойдемте, — поторопила София, взяв Люси за локоть.

Люси, которая все еще находилась в оцепенении, безропотно повиновалась.

«Ну да, конечно, — думала она, шагая по коридору, — Джереми собрался уезжать. Иначе он не стал бы посреди ночи писать записку Генри».

— Что здесь происходит? — спросила вышедшая в коридор Китти.

Одной рукой она протирала сонные глаза, а другой запахивала халат на груди.

— Тетя Матильда снова куда-то ушла, — объяснила София. — Все обитатели дома ищут ее.

Люси и София начали спускаться по лестнице.

— Подождите! — крикнула им вслед Китти.

Девушки остановились и, обернувшись, взглянули на нее.

— Я не собираюсь оставаться здесь в полном одиночестве, — раздраженно заявила Китти, уперев одну руку в бок и положив другую на перила.

— В таком случае пойдемте с нами, — пожав плечами, сказала Люси и снова стала спускаться по лестнице.

На ее взгляд, Китти была невыносима. Она так возмущалась, словно ее оставили одну, не пригласив на веселый пикник!

Люси и обе сестры вышли из усадебного дома. На улице стоял жуткий холод. Порывистый ветер пронизывал до костей. Люси напрасно куталась в шаль. Луна тускло озаряла двор сквозь пелену облаков. Вскоре глаза Люси привыкли к полутьме, и она начала более отчетливо различать предметы.

Обхватив себя за плечи, она направилась вслед за вооружившимися горящими факелами лакеями в глубину сада. По пути Люси обернулась и увидела, что к Софии и Китти подошла Марианна.

Люси не могла справиться с сильной тревогой, вызванной не столько исчезновением тети Матильды, сколько предстоящим отъездом Джереми. Ей не хотелось расставаться с ним. При виде чемоданов в комнате Джереми Люси охватила паника.

Вскоре домашние туфли Люси насквозь промокли, ноги превратились в ледышки. Она едва чувствовала их. Девушка вся словно окаменела. Ее сердце застыло. Джереми уезжает… Эта мысль не выходила из головы Люси, наполняя ее душу горечью отчаяния.

Лакеи тем временем прочесали сад и наконец сгрудились у круглой каменной колоннады, в центре которой располагался фонтан. Несмотря на холод, бронзовые, покрытые зеленоватой патиной фигуры резвящихся посреди фонтана нимфы и сатира, как всегда, отважно подставляли свои обнаженные тела пронзительному ветру. На краю чаши фонтана сидела дрожащая тетя Матильда, закутанная в черный мужской сюртук.

Это был сюртук Джереми.

— Бедняжка, — промолвила Марианна и, подбежав к старушке, обняла ее.

Люси тоже устремилась к тетушке и заключила ее в крепкие объятия, едва не расплакавшись при этом. Она сама не ожидала от себя столь бурных эмоций. От тети Матильды, как всегда, исходил легкий смешанный запах пряностей, шоколада, нюхательного табака и ее любимых духов. Люси прижалась лицом к сюртуку и с наслаждением вдохнула знакомый аромат чистой кожи и сосновой хвои. На минуту у нее стало легче на душе.

Джереми еще здесь. Он не мог уехать без сюртука. И эта мысль служила Люси утешением.

— Как вы думаете, давно она здесь сидит? — услышала Люси голос Софии у себя за спиной. — Она, должно быть, совсем продрогла.

Люси сунула пальцы в рукав сюртука и нащупала ладонь старушки.

— У нее ледяные руки, — сказала она и стала растирать их. Оглянувшись, Люси увидела, что джентльмены стоят у колоннады и о чем-то разговаривают со слугами. Китти подошла к Феликсу и стала расспрашивать о случившемся. Внимание Люси было приковано к Джереми, который находился в тени колонн. Его широкоплечая фигура в белой рубашке явственно вырисовывалась в темноте. Люси не видела его лица, но чувствовала на себе жаркий взгляд Джереми.

Затем в поле ее зрения появился Тоби.

Люси уже поняла, что не любит его, и возблагодарила Бога за то, что он вразумил ее. Восемь лет Люси восхищалась красотой Тоби. И сейчас он тоже выглядел великолепно, но Люси не ощущала прежнего трепета при взгляде на него.

Тоби был в расстегнутом сюртуке, под которым не было рубашки, его растрепанные густые темно-каштановые волосы развевались на ветру, прекрасное мужественное лицо освещал факел. Он был похож на языческого бога. Однако Люси уже не поклонялась ему.

Стоявшая неподалеку от Люси София тяжело вздохнула.

— О Боже… — прошептала она.

Тоби быстро подошел к Софии и окинул ее внимательным взглядом с головы до ног. На его лице отразилось беспокойство.

— Господи, да вы совсем замерзли! — воскликнул он.

София смущенно кивнула. Ее взгляд остановился на голой груди Тоби. Сняв с себя сюртук, он накинул его на плечи Софии. Теперь Тоби был обнажен по пояс. Однако, несмотря на пронзительный ветер, Люси, наблюдавшей за этой сценой, казалось, что от его бронзового мускулистого торса идет пар.

— Бедняжка, вы вся дрожите, — взволнованно сказал он. Она кивнула.

— А теперь? Вы согрелись? — продолжал допытываться он.

— Почти… Только вот ногам все еще холодно, — пролепетала София, глядя на него, не моргая, как зачарованная.

Тоби посмотрел на ее босые ноги, стоявшие на холодных каменных плитах. Не говоря ни слова, он подхватил Софию на руки и прижал к своей груди. Синий шелк ее пеньюара ниспадал до земли, словно водопад, золотистые волосы Софии рассыпались по плечам.

— Так лучше? — спросил он.

София кивнула и пробормотала что-то нечленораздельное. Взглянув ей в лицо, Тоби судорожно сглотнул слюну.

— Тысяча чертей… — пробормотал он с таким выражением, словно это была поэтическая строка, и поцеловал Софию.

Люси следовало бы в эту минуту отвернуться или хотя бы отвести взгляд в сторону, но она всегда пренебрегала правилами хорошего тона. Открыв рот, Люси во все глаза смотрела на эту парочку голубков. Судя по установившейся тишине, не одна она наблюдала за ними.

В конце концов молчание прервала тетя Матильда.

— Как мило! — воскликнула она.

— Феликс! — сказала Китти мужу, ткнув его локтем в бок. — Сделай же что-нибудь!

Феликс с изумлением взглянул на жену.

— Ты хочешь, чтобы я тоже взял тебя на руки?

Китти посмотрела на него с таким выражением лица, с каким обычно смотрят на ненормальных.

— Речь не обо мне, а о них, — сказала Китти, кивнув на Тоби и Софию.

Феликс, казалось, наконец понял, чего от него хотят.

— Хорошо, — мягко сказал он и громко произнес: — Хм! Тоби и София продолжали целоваться так, словно были одни в этом мире.

— Тоби! — повысив голос, окликнул его Феликс. — Тоби, я к тебе обращаюсь!

Тоби с большой неохотой прервал поцелуй. Однако его глаза были все еще закрыты. Он нежно прижимался лбом ко лбу Софии.

— Что тебе надо, Феликс? — рассеянно спросил он.

— Прости, дружище, что я тебе помешал, — переминаясь с ноги на ногу, промычал Феликс, — но я счел своим долгом напомнить тебе, что ты держишь на руках сестру моей жены. — Поймав на себе одобряющий взгляд Китти, Феликс немного осмелел. — Может быть, ты желаешь спросить ее о чем-то?

— Да, действительно, — сказал Тоби и, открыв глаза, с нежностью взглянул на тающую в его объятиях Софию. — Мисс Хатауэй, вот уже несколько месяцев я нахожусь под неотразимым обаянием вашей несравненной красоты… — Он окинул жадным взглядом ее тело. — Красоты вашей души. Чувство привязанности, которое я к вам испытываю, не знает пределов. — Тоби взглянул на ее губы и сбился с мысли. — Черт подери… — пробормотал он и неожиданно выпалил: — Выходите за меня замуж!

София едва не расхохоталась, услышав столь неловкое и не вполне уместное признание в любви. Однако Тоби закрыл ей рот поцелуем, и она не смогла дать ему внятный ответ. Тем не менее по ее мычанию окружающим стало понятно, что она согласна стать женой Тоби.

Люси видела, что все тело Софии выражает полную готовность принять предложение Тоби.

— Ну что ж, тогда все в порядке, — развел руками Феликс. — Все вопросы улажены, продолжайте целоваться.

Впрочем, ни Тоби, ни София и не думали спрашивать у него позволения делать то, что им хочется. Судя по всему, Генри впору было посылать лакеев за священником и специальным разрешением на вступление в брак.

Окружающие продолжали глазеть на влюбленную парочку. Впрочем, один человек в этот момент смотрел не на них, а на Люси.

Люси чувствовала, как сильно бьется ее сердце.

Джереми видел, что она побледнела. Люси прощалась с детской мечтой, наблюдая за тем, как Тоби целует свою невесту. Затем она вспыхнула и задрожала. На ее лбу выступили капельки холодного пота.

У Люси разрывалось сердце, она жестоко страдала, но Джереми ничем не мог помочь ей. Она не принадлежала ему, и в этом была вся проблема.

Никто из окружающих не мог помочь сейчас Люси. Впрочем, они и не пытались сделать это. Им было не до нее. Тоби был занят собой и Софией. Феликс радовался тому, что так удачно подвел дело к свадьбе. Генри, как всегда, ничего вокруг не замечал.

Джереми не мог понять своего друга. Генри, по его мнению, был никудышным опекуном и плохим братом. Надежды его сестры на счастье рушились, она страдала на глазах у всех, а Генри не было до этого никакого дела. Он был толстокожим самоуверенным болваном.

В этот момент лакеи принесли носилки.

— Помогите тетушке устроиться на них, — распорядился Генри.

Люси и Марианна взяли тетю Матильду под руки и уложили на носилки. Когда лакеи унесли старушку, Китти заметила на земле что-то белое. Это было письмо, выпавшее из кармана сюртука Джереми.

— Что это? — промолвила Китти, поднимая письмо. Печать на нем была сломана. Китти повертела письмо в руках. — Имени отправителя нет.

Она развернула листок бумаги. У Джереми перехватило дыхание. Китти быстро пробежала письмо глазами и ахнула.

— О Боже…

— Что это? — спросил Феликс, пытаясь заглянуть через плечо жены.

Китти снова углубилась в чтение. Вскоре на ее глазах появилась хитрая кошачья улыбка. Феликс вырвал письмо

у нее из рук и, держа его на расстоянии вытянутой руки, стал читать, наморщив лоб.

— Мой… дорогой… мальчик? — промолвил он. — Гм… мальчик…

— Нет, нет. — Китти снова отобрала письмо у мужа. — Не мальчик, а зайчик!

Феликс пожал плечами:

— А мне показалось, мальчик.

— Ты ошибаешься, Феликс, первая буква «з». О Господи, вы только посмотрите, что здесь написано! «Мой дорогой зайчик»!

Джереми посмотрел на Люси, а Люси устремила взгляд на Софию.

София, охваченная ужасом, крепко обнимала Тоби за шею. Кусая губы, она едва заметно мотнула головой, глядя на Люси.

— Дайте-ка мне это письмо, — сказал Генри, протягивая руку.

Китти неохотно отдала ему листок бумаги. Генри поднес его поближе к горящему факелу.

— Неудивительно, что вы не можете разобрать почерк. Это писала Люси. Она всегда карябает, как курица лапой. Здесь действительно написано «зайчик». Именно «зайчик», а не «мальчик».

Генри повертел письмо в руках. Джереми снова взглянул на Люси. В ее широко распахнутых глазах застыло выражение ужаса.

— «Мой дорогой зайчик, — прочитал вслух Генри. — Прости меня, любимый». Хм, любимый?.. «Если бы ты знал, как сильно я сожалею о нашей ссоре. Сэр Тоби для меня никто. Ты один…»

Генри оторвал глаза от письма и бросил изумленный взгляд на сестру.

— Генри, прекрати! — взмолилась она.

Однако тот не внял ее мольбе.

— «Ты один в моем сердце», — с ухмылкой продолжал он, передразнивая интонации сестры.

— Генри! — одернула его Марианна.

Охваченная паникой, Люси взглянула на Джереми, как будто ища у него защиты. Джереми нервно провел рукой по волосам. У него было такое чувство, словно на его глазах лошадь сбросила седока, но он бессилен помочь бедняге. Ощущение беспомощности сковало его. К горлу подкатил ком. Что он мог сделать?

Не мог же он сказать Генри, что это было письмо Софии. В этом случае пострадала бы репутации не одной, а сразу двух девушек. Ведь письмо было написано рукой Люси.

— «Я не могу забыть тебя, — насмешливым тоном продолжал читать Генри. — Я думаю о тебе днем и ночью. Ты постоянно снишься мне».

Джереми лихорадочно пытался припомнить дальнейшее содержание письма. Возможно, оно было не столь уж и компрометирующим. Возможно, Генри только посмеется над ним и спишет все на богатую девичью фантазию.

— «Я тоскую по тебе, — нараспев читал Генри, — по твоим ласкам…» — После этих слов усмешка исчезла с его лица, и он нахмурился.

У Джереми упало сердце. Нет, письмо все же не таило в себе опасности.

Генри понизил голос и дочитал письмо быстро, бранясь через каждое слово:

— «Когда я закрываю глаза, го чувствую прикосновение твоих теплых рук». Проклятие! «Мое тело хранит память о них…» Черт возьми! «Вкус вина напоминает мне твои поцелуи… Не сомневайся в глубине и искренности моих чувств. Приезжай, умоляю тебя. Я жажду заниматься с тобой любовью всеми возможными способами… Твоя капустка». — Генри, грозно сдвинув брови, бросил мрачный взгляд на Люси. — Что все это значит?

— Генри, прошу тебя, — пробормотала Люси, поглядывая на Софию. — Давай поговорим об этом дома наедине.

— Нет уж, здесь и сейчас!

Люси покачала головой:

— Генри, ты не понимаешь, все это сплошные выдумки… — В голосе Люси звучали нотки отчаяния. — И вообще это письмо не мое!

София спрятала лицо на груди Тоби. Китти сжала руку Феликса. В душе она ликовала, ожидая, что сейчас разразится грандиозный скандал.

Люси закрыла ладонями лицо. Ее шаль немного сползла с плеч, и Джереми увидел, что шея Люси покрылась гусиной кожей. Джереми готов был убить Генри. Люси явно замерзла и была страшно перепугана, а брат продолжал мучить ее. Джереми был вне себя от злости. Ему хотелось защищать Люси и обладать ею. В его душе причудливым образом смешивались два чувства — гнев и сладострастие.

Джереми видел, что Люси необходимо было срочно согреться, но у него не было сюртука. Он мог согреть ее только своим телом.

— Хорошо, ты утверждаешь, что это письмо не твое, — продолжал Генри свой допрос, — в таком случае чье же оно?

Джереми выступил вперед и спокойно взял письмо из рук Генри.

— Мое, — сказал он.