— «Поем хвалу мы гончим псам», — пришпорив гнедого жеребца, завел Генри скабрезную песенку.
— «Готовым мчаться по лесам», — подхватил мотив Феликс, пустив своего коня рысью.
Третью строчку они спели вместе в унисон:
— «Вслед за своею сучкой!»
Тут Генри и Феликс попридержали коней и взревели во все горло:
— «Чтобы задать ей взбучку и, забежав за горку, проникнуть в лисью норку!»
В голову Генри ударилась сосновая шишка, и ухмылка сошла с его лица.
— Следи за своим языком, Уолтем! — крикнул Тоби. — Среди нас леди!
Генри с выражением притворной наивности взглянул через плечо.
— Леди? — Его взгляд упал на Софию. — Ах да, действительно! — Он коснулся полей шляпы. — Прошу прощения, леди!
Он перевел насмешливый взгляд на Люси и, пришпорив жеребца, помчался в сторону леса. Впереди него неслись щенки, их длинные свисавшие уши бились на ветру.
Джереми видел, что поведение брата задело Люси, и ему стало жаль ее. Но чего еще можно было ожидать от Генри? Люси сама была во всем виновата. В течение восьми лет она пыталась вписаться в мужскую компанию, стать ее полноправным членом. Прежде она не раздумывая подхватила бы своим звонким сопрано песенку, ничуть не смущаясь тем, что она имела весьма фривольное содержание.
Но с недавних пор Люси решила стать леди. Она больше не надевала мужской костюм, садясь в седло. Сейчас на ней были амазонка из коричневого бархата, кожаные перчатки и кокетливая шляпка, каким-то чудом державшаяся на пышной прическе, в которую были уложены ее каштановые волосы. Но самым удивительным было то, что Люси сидела в дамском седле.
Однако, несмотря на все жертвы с ее стороны, девушка вряд ли могла ожидать, что джентльмены так быстро изменят свое отношение к ней. Ей не следовало обижаться на них.
Люси фыркнула.
— Мне нужно было, наверное, как раньше, надеть сегодня поношенные брюки и мужскую куртку, — заметила она. — Я смешно выгляжу, да? — Вопрос был обращен к Джереми — Ты все время смотришь на меня.
Джереми потупил взгляд. Неужели он действительно постоянно глазеет на нее? Проклятие! Ему нужно следить за собой.
— Я бы не сказал, что у тебя смешной вид, — промолвил Джереми и, вскинув глаза, смерил Люси внимательным взглядом. — Ты просто… выглядишь сейчас по-другому…
«Нежнее, мягче, женственнее, притягательнее», — добавил он про себя, но не произнес это вслух.
— И это говорит влюбленный мужчина? — возмутилась Люси. — Неудивительно, что Генри насмехается надо мной
Джереми вздохнул. Он с удовольствием ускакал бы сейчас вперед вместе с Генри и Феликсом. Но статус влюбленного ухажера не позволял ему это. Он должен был ехать бок о бок с предметом своих воздыханий. Этого требовали приличия.
Тоби не удалялся от Софии ни на шаг с тех пор, как они выехали из конюшни.
— Генри — сукин сын, — философски заметил Джереми. — Не понимает, что в женском обществе надо вести себя прилично.
Люси пожала плечами.
— Генри есть Генри. К тому же он мой брат.
— Вот именно. Генри должен щадить твои чувства и относиться к тебе с большей заботой
— Он заботится обо мне, — возразила Люси. — Просто не умеет делать это правильно. — Она вскинула подбородок — Кто ты такой, чтобы судить о моих чувствах?
Джереми хотел ответить ей холодно и язвительно, однако тут в разговор вступила мисс Хатауэй.
— Мне кажется, я прежде не слышала песенку, которую исполнили сейчас джентльмены
— Мисс Хатауэй, позвольте мне принести вам извинения за глупое поведение мистера Уолтема, — сказал Тоби. — Мы не привыкли к присутствию дам на наших прогулках.
Люси поморщилась, услышав эти слова. Джереми отвернулся от нее и стал вглядываться в горизонт. Он больше не желал заступаться за Люси и утешать ее. Эта девушка сама была виновата в том, что мужчины пренебрежительно относились к ней.
— Не надо извиняться, — промолвила София. — Я с удовольствием разучила бы слова этой песенки. О, смотрите! Мне кажется, наши собаки что-то учуяли!
Действительно, похоже, один из щенков заметил белку. Собаки неожиданно сорвались с места, и кобыла испуганно отпрянула в сторону.
Джереми попытался схватить лошадь своей дамы под уздцы, однако Люси не нуждалась в его помощи. Она быстро успокоила животное. Джереми заметил, что Люси не слишком уверенно держится на лошади.
— Ты давно ездишь в дамском седле? — спросил он.
— Сегодня утром впервые села в него.
— Неудивительно, что твоя лошадь нервничает.
— Полынь не нервничает. Она ходила под мужским седлом, я ездила на ней и верхом, и без седла, и стоя.
Люси потрепала лошадь по шее.
— Ты ездила стоя? — переспросил Джереми.
Заметив удивление на его лице, Люси впервые за день улыбнулась.
— Только один раз, — призналась она, и в ее зеленых глазах заплясали озорные искорки. — На спор. Это было много лет назад. Сын управляющего…
Она вдруг осеклась, устремив куда-то взор. Проследив за ее взглядом, Джереми увидел, что Тоби и София спешились на небольшой полянке. Озаренные золотистым солнечным светом, они выглядели очень романтично на фоне осеннего леса. Тоби что-то держал в руках, стоя перед сидевшей на поваленном дереве Софией, которая с сияющей улыбкой слушала его. Что-то сказав ей, Тоби возложил на голову девушки венок из плюща, а затем поцеловал ее руку.
Джереми мысленно чертыхнулся.
— Люси… — промолвил он, но она не стала его слушать. Пришпорив лошадь, Люси галопом помчалась прочь и вскоре скрылась за деревьями.
Джереми бросился вдогонку за ней. Выехав из перелеска, он увидел, что Люси несется сломя голову по голому полю, направляясь к просвету в живой изгороди, стоявшей в отдалении. У Джереми перехватило дыхание. Лошадь могла споткнуться на неровном поле, и это грозило всаднице большой бедой.
Джереми пришпорил коня. Он почти уже нагнал Люси. И тут он увидел, что просвет в живой изгороди перегорожен невысоким деревянным штакетником. За ним на идущем под уклон участке земли располагался фруктовый сад. Любому, даже самому искусному, наезднику было бы непросто преодолеть столь коварную преграду, не сломав себе шею.
Джереми резко натянул поводья.
— Люси! Остановись, черт бы тебя побрал!
С его языка были готовы сорваться еще более крепкие ругательства, но было уже поздно что-либо предпринимать. Кобыла Люси с разбегу взмыла вверх, пытаясь преодолеть преграду. Раздался треск деревянных жердей, и лошадь вместе с всадницей исчезла из виду.
У Джереми упало сердце. Но тут до его слуха донесся глухой стук копыт, и Джереми немного успокоился. Сжав коленями бока своего жеребца, он подъехал к забору, у которого была снесена верхняя жердь, и без труда перемахнул через него.
Оказавшись по ту сторону живой изгороди на косогоре, Джереми спешился. Люси нигде не было видно.
Перед ним простирался фруктовый сад, ровные ряды которого спускались вниз по уклону. Земля между деревьями была усыпана опавшей листвой. Джереми углубился в сад и через некоторое время увидел Полынь, которая мирно щипала пожухлую травку под раскидистой грушей.
Джереми устремился к лошади, готовясь к самому страшному. Больше всего на свете он в этот момент боялся увидеть распростертое на земле бездыханное тело девушки в амазонке из коричневого бархата…
К счастью, его худшие опасения не оправдались. Пройдя несколько шагов, Джереми увидел Люси, живую и невредимую. Она спокойно стояла у дерева в расслабленной позе, с задумчивым выражением лица.
— О, Джемми, — промолвила Люси, — как это тебе удается?
Джереми с недоумением уставился на нее. О чем это она?
— Как тебе удается жить столь беззаботно? — продолжала Люси, прислонившись к стволу груши.
Ах вот она о чем! Джереми бросил на Люси негодующий взгляд. В этот момент он, казалось, готов был придушить ее. С каким наслаждением Джереми сжал бы сейчас в руках это нежное белое горло, прижался бы к этому мягкому женственному телу…
Джереми отвел от нее взгляд, стараясь успокоиться. Это он-то живет беззаботно?! Да как она смеет! Джереми только что едва не умер от беспокойства за нее!
— Никогда не думала, что буду завидовать тебе, — промолвила Люси. — Ты такой сдержанный, серьезный, холодный.
Джереми сжал кулаки.
— Я бы тоже хотела быть такой. Все эти чувства будоражат мне кровь, сжигают изнутри. Я устала от них, устала от пылающего внутри огня. Я хочу загасить его и остыть. Никогда не думала, что буду завидовать тебе… Но сегодня я вынуждена признать, что испытала зависть…
Ее голос дрогнул. Глаза Люси затуманились, в них застыло выражение боли. Джереми казалось, что Люси вот-вот разрыдается.
— Не плачь, — смягчился он.
Люси закусила губу и заморгала, стараясь сдержать слезы.
— И не думаю, — сказала она.
Однако ее подбородок предательски дрожал.
Джереми почувствовал, что его охватывает паника. Он много раз видел, как плачет женщина из-за мужчины, которого никто не может ей заменить. «Не смотри на нее! — приказывал Джереми себе. — А еще лучше — немедленно уходи!» Однако он не двигался с места и не отводил глаз в сторону.
Джереми чувствовал полную беспомощность. Он должен был заставить Люси успокоиться!
— Прекрати этот спектакль, Люси, — посерьезнел Джереми. — Ты ведешь себя глупо.
Люси вздрогнула и сердито вскинула голову. У Джереми отлегло от сердца. Лучше иметь дело с разгневанной Люси, чем с плачущей.
— Я сказала, что ты холодный. Нет, я ошиблась, ты жестокий! — Расправив плечи, она стала надвигаться на него. — И ты боишься! Да, я вижу, что ты боишься! Пусть я глупая, пусть я дура, но я никогда не буду такой, как ты! Никогда!
— Ты считаешь меня трусом? Да это ты прячешься в кусты от правды!
— Прячусь?! — Люси задохнулась от негодования. — Я никогда ни от кого не пряталась!
Джереми фыркнул.
— А куда же ты запропастилась после того, как по твоей вине коровы зашли на овсяное поле? Разве ты не избегала Генри, когда потеряла его печатку?
— Это разные вещи! Тогда я была совсем еще девчонкой. Но теперь я выросла. Я больше не ребенок!
— Тем не менее ты все еще пытаешься спрятаться, Люси. Ты прячешься за шелками, драгоценностями, дамскими седлами и дерзкими поступками. И все это потому, что ты боишься. Ты боишься оставить нелепые игры и просто признаться Тоби в своих чувствах.
— Я собиралась это сделать в ту ночь, когда пришла в твою спальню. Но ты не пустил меня к нему!
— Ты вовсе не собиралась признаваться ему в своих чувствах, — возразил Джереми. — Ты хотела заманить Тоби в ловушку и заставить его жениться на тебе.
Люси открыла рот, но так ничего и не произнесла. Джереми шагнул к ней. Ему удалось отвлечь ее, но теперь он должен был идти до конца. Люси назвала его жестоким? Ну что же, сейчас он покажет ей, что такое жестокая правда!
— Я скажу, почему ты до сих пор не призналась ему в любви! Потому что в глубине души ты знаешь, что он не ответит тебе взаимностью! Он не любит тебя. И если бы дело у вас дошло до откровенного разговора, Тоби сказал бы тебе об этом. Пока ты играешь в свои игры и плетешь интриги, ты еще можешь обманывать себя, воображая, что он питает к тебе нежные чувства. Но ты избегаешь прямого разговора с ним, потому что боишься услышать правду!
— Нет! — вскипела Люси. — Ты ошибаешься. Я ничего не боюсь. Я люблю Тоби. Если ты сейчас же не прекратишь возводить на меня напраслину, я тебя ударю!
Джереми надвинулся на нее, прижав ее спиной к стволу дерева.
— Ну что же, бей! Но это не докажет твою правоту! — Он вдруг понизил голос так, словно собирался открыть ей ужасную тайну. — Сейчас я скажу тебе самое главное. Ты не любишь Тоби и боишься признаться себе в этом. Это еще одна правда, в глаза которой ты избегаешь смотреть.
Люси открыла было рот, собираясь возразить ему, но Джереми не дал ей вымолвить ни слова.
— О да, конечно, ты хочешь его, как девочка хочет конфетку или новую игрушку. Но ты же сама сказала, что ты уже не ребенок, Люси. Ты выросла.
Она смотрела на него, широко раскрыв глаза, не смея пошевелиться. В воздухе стоял сладкий аромат спелых груш. Джереми приблизил свое лицо к лицу Люси. Их губы почти соприкасались. Лицо Люси пылало. Она закрыла глаза и разомкнула губы. Джереми хорошо понимал, чего она ждет от него.
— Если бы ты действительно любила Тоби, — прошептал он, — ты не стояла бы здесь под деревом, мечтая о том, что другой мужчина поцелует тебя.
Люси мгновенно открыла глаза, но не оттолкнула Джереми.
— Я прав, Люси, — продолжал он хрипловатым шепотом. — И ты знаешь это.
Она положила руку в перчатке ему на грудь, и Джереми решил, что сейчас она оттолкнет его. Но этого не произошло. Джереми тянуло к ней как магнитом. Все в ней манило его — ее роскошные каштановые волосы, в которых играли солнечные блики, ее высоко вздымавшаяся от волнения грудь, ее алые, зовущие, приоткрытые губы.
Джереми чувствовал жар ее руки даже через одежду. Ей следовало оттолкнуть его, но вместо этого она схватила Джереми за отворот сюртука и потянула к себе.