– Кто вас нашел? – спросил он.

Иззи поморщилась, понимая, что придется рассказать всю правду. Пройдет несколько минут, и скрыть ее будет невозможно. И герцогу это не понравится. Нисколько.

Она уже приготовилась объясняться, когда Рэнсом крепче сжал ее плечи.

Его брови были сурово нахмурены.

– А теперь выслушайте меня. Не знаю, кто там и чего эти люди хотят от вас. Но пока в моих легких есть воздух, а в руках – сила, я клянусь: никто не причинит вам вреда.

Ой.

По его милости у нее опять подогнулись колени. Еще никогда в жизни Иззи не слышала подобных клятв. По крайней мере, принесенных внезапно, тем более таким человеком, как герцог.

На время она лишилась дара речи. От обещания Рэнсома защищать ее любой ценой у нее закружилась голова. Вместе с головокружением явилось раскаяние – за то, что она заставила его встревожиться.

Пусть даже ненадолго.

– Это вторжение, – объяснила Иззи, – но дружеское. Нам нанесла визит моранглианская армия. Пойдемте, может, и вы что-нибудь сумеете разглядеть.

И она повела его к окнам галереи, обращенным во двор.

За воротами Иззи увидела десятка два всадников, за которыми следовали три экипажа. Всадники в доспехах спешились, как один, дверцы экипажей распахнулись, выпуская дюжину юных дам в средневековых нарядах. Знамена трепетали на утреннем ветру. Иззи не могла различить вышитые на них слова, но это было ей ни к чему. Она и так знала, что там написано.

«Вне всяких сомнений».

– Кто эти люди? – спросил Рэнсом, пока всадники и дамы проходили под опускной решеткой барбакана и заполняли двор. – Какого черта им здесь надо?

– Я же говорила: самые ревностные почитатели таланта моего отца называют себя моранглианами. У них есть клубы и даже свои газеты, чтобы распространять новости. А самые преданные моранглиане пошли еще дальше. Им нравится наряжаться персонажами из любимых книг, разыгрывать битвы и другие сцены. Они подчиняются строгому порядку. Они дают клятвы и носят опознавательные знаки.

– А что это за кошмарный лязг?

– Это… – Иззи вздохнула, – доспехи.

Смотреть герцогу в лицо она не осмеливалась.

Как и следовало ожидать, он возмутился:

– Доспехи?

– Понимаю, вам это кажется бессмысленным. – Она взяла со стула свою вышитую шаль. – Вам вовсе незачем одобрять поступки этих людей. Просто не презирайте их.

Набросив шаль на плечи, Иззи выглянула из окна и помахала рукой:

– Добрые моранглиане!

Все молодые господа и леди, собравшиеся во дворе, обернулись к ней. Рыцари в самодельных доспехах выстроились в боевом порядке.

Один из них выступил вперед и почтительно преклонил колено.

– Миледи, я сэр Уэнделл Баттерфилд, первый рыцарь моранглианской кавалерии Западного Йоркшира. Позвольте представить вам также наших сестер, местное собрание фрейлин Крессиды.

– Вы проделали долгий путь, сэр Уэнделл.

– Да. Я имею честь беседовать с мисс Иззи Гуднайт?

– Да, это я, – подтвердила Иззи с улыбкой. – Мисс Иззи Гуднайт. Вашим дамам и рыцарям очень рады здесь.

Толпа внизу разразилась радостными криками, Рэнсом изобразил приступ тошноты.

– Опять вы говорите сладким голосом.

– Перестаньте, – упрекнула она, стараясь незаметно шевелить губами. – Не могу же я испортить им развлечение. Они движимы добрыми намерениями.

– И потому явились сюда без предупреждения ни свет ни заря? Какого черта они хотят от вас?

– Скорее всего, просто нанести визит. Может, совершить краткую экскурсию по замку. Но откуда мне знать наверняка, если я пока об этом не спросила?

И она обратилась к сэру Уэнделлу:

– Прошу вас, будьте как дома, сэр Уэнделл. Я сию же минуту спущусь к вам.

Герцог остановил ее.

– Подождите. Не вздумайте разрешить этим болванам в маскарадных костюмах болтаться по моему замку. Ни сию же минуту, ни потом. Я не согласен, Гуднайт.

– Это мой замок. И потом, я не устраиваю прием в их честь, а просто демонстрирую толику радушия моим гостям.

– Если они и гости, то незваные. Не надо ни о чем расспрашивать их. Велите им убираться прочь. – Он указал на уменьшившуюся в размерах, но все еще впечатляющую груду писем. – Если вы и вправду хотите называть этот замок вашим, нужно проделать еще много работы.

– Работе придется подождать, – высвободившись, она направилась к двери. – Они приехали издалека. Не могу же я просто взять и прогнать их.

– Еще как можете. Довольно и того, что они изводят вас письмами и вопросами. Обозначьте границы, Гуднайт. Идите к ним и объясните, что вы взрослая женщина, способная бросаться словом «член» с непринужденностью куртизанки, и что вы не любите неожиданных визитов. А потом отправьте эту свору ряженых шутов к чертям. Или это сделаю я сам.

– Нет! – в панике Иззи выставила вперед ладонь, уперлась ею в грудь герцога, останавливая его. – Ваша светлость, прошу вас! Если вы настаиваете, я не стану приглашать их в замок. И постараюсь отослать их прочь так быстро, как только смогу. Но пообещайте мне, что вы останетесь наверху, где вас не увидят. Позвольте мне справиться с этим затруднением своими силами. Доверьтесь мне. Вы же не хотите, чтобы все эти люди увидели ваше лицо.

Рэнсом стиснул зубы.

Вот оно как. Значит, его израненное лицо выглядит не так отвратительно, как он думал последние семь месяцев.

А гораздо хуже.

Похоже, он превратился в настолько уродливое чудовище, что ему самое место взаперти, в высокой башне, где он не напугает малодушных олухов, заполонивших двор.

Ну что ж… по крайней мере, теперь он знает правду.

Сегодня ему пригодится обезображенное лицо. Он сам прогонит незваных гостей.

Отстранив Иззи, он покинул зал, направляясь к лестнице, ведущей во двор.

– Постойте! Рэнсом, прошу вас!

Не слушая ее, он остановился на верхней ступеньке лестницы. Толпа разом притихла. Несколько гостей ахнули, причем не все голоса были женскими.

– Это мой замок. – Его голос эхом разнесся от каменных плит. – Немедленно покиньте его.

Он обвел взглядом нелепую толпу. Юные леди в ней выглядели скоплением ярких пятен. За спинами волочились их шлейфы. «Рыцарей» Рэнсом воспринимал как холодный блеск металла и серебристые блики.

Еще мгновение – и они обратятся в бегство. Просочатся сквозь арку ворот, как радуга сквозь сито. Теперь уже скоро.

Прошла минута, а он все еще ждал. Никто и не думал бежать.

Наконец послышался голос визитера, назвавшегося сэром Уэнделлом:

– Рыцари, салют!

Звон металла огласил двор: одновременно вскинув кулаки, «рыцари» ударили себя по закованной в панцирь груди.

– Рыцари, на колени.

Со скрипом и лязгом металла рыцари встали на одно колено.

– Наш властитель, это честь для нас.

Какого черта?..

Им же полагалось с воплями ужаса броситься прочь. А они преклоняют колени и салютуют. Рэнсом ничего не понимал. Что здесь происходит?

Мисс Гуднайт стояла рядом, но ничего не объясняла.

– Сэр Уэнделл, чем мы можем помочь вам сегодня?

– Мы направляемся на ежегодный Северный турнир, мисс Гуднайт. Нас известили о том, что вы находитесь неподалеку, и мы не могли не засвидетельствовать почтение. Мы… понятия не имели…

«О чем, – мысленно спросил Рэнсом. – О правилах приличия? О здравом смысле?»

– Скоро мы продолжим путь, – пообещал сэр Уэнделл. – Но нельзя ли нам немного передохнуть и напоить лошадей?

– О, будьте так любезны посетить деревню! – Рядом с Рэнсомом остановилась задыхающаяся мисс Пелэм. Должно быть, она впопыхах оделась и спустилась по лестницам бегом. Как всегда, она не упустила случай порекомендовать товары и услуги местных прихожан.

– Это всего в полумиле отсюда по дороге, – продолжала она. – Вон в той стороне. Здесь, в замке, конюшни невелики, а на постоялом дворе в Вулингтоне вам предложат чистую воду и сено. Там и кузница есть, если вдруг она вам понадобится. И паб, где подают отличный завтрак. Жители деревни будут только рады услужить вам.

Сэр Уэнделл поклонился.

– Превосходное предложение. Благодарю вас, мисс…

– Пелэм, мисс Абигейл Пелэм. Мой отец – местный викарий.

«Да, – безмолвно согласился Рэнсом, – спасибо мисс Пелэм. Сейчас ему было все равно, кто именно убедит этих людей уехать отсюда. Лишь бы они покинули замок».

Рыцари собрались в круг и принялись обсуждать планы отъезда, а одна из дам приблизилась к лестнице.

– Мисс Гуднайт, будьте так добры… пока рыцари отведут лошадей в деревню, можно нам побыть здесь? Мы были бы так счастливы навестить вас… и, может быть, осмотреть ваш замок.

– К сожалению, замок пока не готов к приему гостей, – живо отозвалась мисс Гуднайт и ласково добавила: – Но, может быть, вы не откажетесь вместе со мной прогуляться по замковому парку? Здесь есть романтичные руины, которые мне не терпится осмотреть.

– О, бесподобно! – Девушка жестом позвала подруг, и все они поспешили к лестнице.

Одна из гостей в чем-то синем или фиолетовом заискивающе обратилась к Рэнсому:

– Не согласитесь ли вы составить нам компанию?

– Да, вы непременно должны присоединиться к нам. – Особа в белом устроилась слева от него и смело взяла его под руку.

Прежде чем Рэнсом понял, что происходит, он уже направлялся вместе с остальными в парк. Магнус трусил за ним по пятам.

«Черт бы побрал его глаза! Зачем его тащат на прогулку? Он не в настроении гулять. Но никто не оставил ему выбора». Рэнсом оказался окруженным со всех сторон. И растерялся.

До ранения он без труда привлекал внимание прекрасного пола. Но, как правило, к нему тянулись опытные, искушенные и хладнокровные женщины, а не впечатлительные дурочки. Неужели он спятил? Или они просто не заметили шрам, уродующий его лицо?

Ну и ну! Одна из гостей игриво ущипнула его за зад, и все захихикали.

– Не хотите сказать нам кое-что? – допытывалась девушка в синем.

– Что именно? – спросил он.

– Сами знаете, – игриво отозвалась она. – Скажите «вне всяких сомнений». Вы ведь скажете, правда? Мы мечтали об этом с самого детства.

Все остановились среди запущенного парка. Дамы перестали хихикать и затаили дыхание.

– Все всяких сомнений, – эхом повторил Рэнсом, не понимая зачем.

Дамы дружно и томно вздохнули.

– О-о… – простонал кто-то из них. – О, этот голос! Ах, мое беспокойное сердце! Как это романтично!

– Фрейлины! – воскликнула мисс Гуднайт детски-невинным голосом. – Видите, что там, вдалеке? Руины павильона. Поспешите же туда. Мне не терпится узнать, кто из вас сумеет составить самый большой букет шиповника к тому моменту, как я присоединюсь к вам.

Радостно визжа, юные леди подхватили свои юбки и бросились вперед наперегонки.

– Ну вот, – заключила мисс Гуднайт. – По крайней мере, несколько минут им будет чем заняться. А я пока что все объясню.

– Да, сделайте одолжение. Что происходит, черт возьми? «Все всяких сомнений» – это что еще за чушь?

Иззи взяла его под руку и повела в сторону разрушенного павильона. Она не спешила.

– Это знаменитый монолог из «Сказок на сон грядущий». Ульрик произносит его в присутствии Крессиды перед тем, как отправиться в поход. «Вне всяких сомнений, я вернусь, миледи». И так далее, и тому подобное. «Вне всяких сомнений, мое оружие, моя сила, мое сердце…»

– Зачем же они требовали этих слов от меня?

– Боюсь, объяснение вам не понравится, – грустно ответила Иззи. – Просто внешне вы похожи на него.

– Я? На Ульрика?

– Да. Невероятно похожи. Широкие плечи, довольно длинные золотисто-каштановые волосы, небритость… Словом, как две капли воды, вплоть до потрепанных ботфортов.

– Но… – Рэнсом нахмурился. Так вот почему она просила его не появляться во дворе! – Вряд ли у этого вашего Ульрика есть шрам на лице.

– Вообще-то есть. С тридцать четвертого выпуска, где он бился с Рыцарем-Тенью в Бантервикском лесу.

Рэнсом чуть не ахнул. Происходящее сразу обрело смысл. И от этого смысла на него накатила тошнота.

Он остановился и заставил Иззи повернуться к нему лицом.

Сегодня утром он видел хорошо. Настолько хорошо, насколько теперь мог. Он обошел бы пень, попавшийся на пути, и различал неясные силуэты деревьев и обрушившихся арок, хотя о том, что вокруг порхают птицы, догадывался лишь по щебету.

Самая жестокая пытка – видеть туманный образ Иззи и знать, что отчетливее не увидит ее никогда.

Он различал пухлые алые губы и ореол темных волос, падающих на плечи, прикрытые светлой – или желтой? – тканью платья. Но разглядеть выражение ее лица он не мог.

– Не верю, – сказал он. – Вы все выдумали. С самого дня своего прибытия сюда вы воплощаете в жизнь какие-то нелепые фантазии. Ваш собственный замок, ваш израненный, покрытый шрамами Ульрик… Так вот почему вы не желаете уехать отсюда и оставить меня в покое. Вот почему каждое утро приходите посмотреть на меня спящего. Я для вас игрушка.

– Нет, – запротестовала Иззи, и он увидел, как решительно она качает головой. – Нет, нет, нет! Никакие фантазии я не воплощаю.

– Проясним одно, мисс Гуднайт: вам лучше не питать никаких надежд.

– Надежд на что?

– На меня. На нас. На роман. Если вы выросли на сказках, это еще не значит, что вы попали в одну из них. Я не имею к ней ни малейшего отношения. Я вовсе не отважный герой.

Она шумно вздохнула.

– Знаю, знаю. Вы опасный обольститель, вам присылают из публичных домов счета длиной с руку. Честно говоря, не представляю, можно ли донести эту мысль доходчивее, разве что вышить на вашем гульфике: «Опасен для женщин!» Я не дура, я все понимаю. Ни в какие рыцарские фантазии я вас не помещаю.

– Вот как? Зачем же вы тогда целовали меня так первой ночью?

Она ответила не сразу.

– А… как я вас целовала?

– Как будто вам этого хочется, – с упреком объяснил он. – Будто вы всегда об этом мечтали. И годами ждали именно этого поцелуя. От меня.

Закрыв лицо ладонью, она застонала.

– Почему все это выглядит так унизительно? Ясно почему. Ведь это моя жизнь.

Рэнсом молчал, ожидая объяснений.

Она опустила руку.

– Поверьте, ваша светлость, вы не встретите второй женщины, надежды которой на роман были бы так же ничтожны. Вы же видели, как относятся ко мне лорд Арчер, мисс Пелэм и все эти люди – как к наивной малышке. Так обращались со мной все и всегда. У меня никогда не было ни единого поклонника. Так что да, я поцеловала вас так, словно ждала этого поцелуя всю жизнь. Потому что я и вправду всю жизнь ждала, когда меня поцелует хоть кто-нибудь. Просто губы, которые наконец коснулись моих губ, по случайному стечению обстоятельств оказались вашими.

Он покачал головой.

– Вы целовали меня совсем не так, как будто этот поцелуй стал для вас первым.

– Разумеется. – Она отвернулась и зашагала в прежнем направлении. – Я целовала вас так, словно этот поцелуй станет для меня последним.

«Последним?..»

Эти слова вертелись у него в голове, пока он с Иззи приближался к разрушенному павильону. Нелепость услышанного казалась ему невероятной.

– Это же просто смешно. Вы как будто набили голову волшебными сказками настолько, что для здравого смысла не осталось места. Вы умны, остроумны, привлекательны. Наверняка мужчины добиваются вашего внимания.

Она взяла его за руку и слегка толкнула в сторону, обходя препятствие на их пути.

– До сих пор в моей жизни наблюдалась явная нехватка подобных усилий.

– Только потому, что вы живете в розовых сказочках вашего отца.

– Дело не только в этом. – Она попыталась отойти.

Он крепче сжал ее руку, не желая отпускать.

Надо хоть как-нибудь растолковать ей, что к чему. Нельзя допустить, чтобы она и впредь считала, что новые поцелуи ей не суждены. Или, хуже того, что ей не следует к ним стремиться. Ей не место в этом замке, ей незачем прятаться и увядать здесь до конца жизни. Эта участь уготована ему, а не ей.

– Рэнсом, – зашептала она, – неужели вы не понимаете? Что бы там ни говорили эти девушки, сколько бы они ни хихикали, я все равно не вижу в вас Ульрика. Ульрик благородный и порядочный, а вы…

– А я нет. – Он нетерпеливо отмахнулся от ее слов. – Это мы уже выяснили.

Она предприняла еще одну попытку:

– В этих сказках, которые всякий разумный человек сочтет не чем иным, как сказками, Ульрик любит Крессиду всей своей чистой, благородной, до смешного целомудренной душой. Они обмениваются тоскующими взглядами с соседних башен. Передают друг другу письма через слуг. За двенадцать лет они поцеловались всего два раза. Если бы я мечтала о таком мужчине, как Ульрик, я не бросилась бы к вам на шею в первую же ночь. И не сидела бы, размышляя, что означает ваше «великолепие». И уж конечно, не лежала бы без сна каждую ночь, уставившись в темноту и представляя себе прикосновение ваших рук к моей обнаженной коже.

Что?! После ее признаний от возмущения Рэнсома не осталось и следа.

– В ваших словах нет ни капли смысла.

Она раздраженно застонала.

– Сама знаю. Смысла в них нет никакого. Я не глупышка, мечтающая о рыцарях. Я женщина. Женщина, которая, к своему неудобству, впервые в жизни всецело охвачена похотью. Прямо-таки пылает от вожделения к худшему из всех возможных мужчин. К грубому, ожесточенному, раненому герцогу, который отказывается покидать ее дом. О, вы просто отвратительны.

– И вы жаждете моих прикосновений.

Слабый стон сорвался с ее губ.

– Да, везде.

Желание забурлило в жилах Рэнсома. Ему нестерпимо захотелось повалить Иззи на траву немедленно и сорвать с нее одежду. Она хотела прикосновений. Он хотел прикоснуться к ней. Ничто не могло помешать им.

Ничто, кроме десятка хихикающих глупых фрейлин, непременно желающих осыпать их лепестками шиповника.

Как бы от них избавиться? Рэнсому они казались назойливыми слепнями. И они уже приближались.

Он повысил голос.

– Фрейлины, сюда!

Дождавшись, когда они соберутся в неровный круг, перешептываясь и хихикая, Рэнсом хлопнул в ладоши.

– Может, поиграем? Назовем эту игру «Спасите девицу». Мисс Гуднайт будет считать до ста. А все вы бегите прятаться и ждите, когда отважный Ульрик спасет вас. Только не жульничать! Подглядывать нельзя.

Фрейлины разбежались прежде, чем он успел досчитать до трех: смеясь и наступая на собственные подолы, они ринулись прятаться в арках и за живыми изгородями.

Иззи покачала головой.

– Ну хорошо, вы меня убедили. Я готова признать, что именно эти девушки, пожалуй, чуть-чуть глуповаты.

Рэнсома не интересовала оценка глупости фрейлин. Как только все они скрылись из виду, он схватил Иззи за руку и почти втащил в полуразрушенный павильон.

– У нас есть время, пока вы не досчитаете до ста. Начинайте.

– Один. Два. Тр…

Герцог схватил ее в объятия и завладел ее ртом. Не давая ей ни единого шанса передумать, он дерзко просунул язык между ее губ, и у нее перехватило дыхание. Он наклонил голову, погружая язык еще глубже.

И она снова ответила на поцелуй. Если бы он не прислонился к стене, у него подкосились бы колени.

Она была такой страстной от природы. И невозможно сладостной.

Рэнсом понимал, что это безумие. И она об этом знала. Если бы он дал ей хоть мгновение, чтобы ответить, она так и сказала бы.

Но ничто не располагало в эту минуту к здравым рассуждениям. В происходящем не было никакой логики, только страсть. То, чего хотели они оба. То, в чем нуждался он, – возможность касаться, дразнить, пробовать на вкус. Исследовать ее губами и руками. Целовать так, чтобы у нее захватывало дух. Чувствовать себя сильным и живым.

Потому что еще совсем недавно он был уверен, что больше никогда не ощутит в своих объятиях мягкое и податливое женское тело. И вот теперь он обнимал ее, а теплое летнее солнце согревало их обоих.

Это и была жизнь.

Полная событий, блистательная жизнь среди руин.