Невероятно. По утрам, когда она работала с письмами, сидя за столом, и солнце озаряло ее…

Ее волосы и вправду напоминали осьминога.

Видимо, все дело в том, что она делала с волосами, думал Рэнсом. Или, может быть, в том, что волосы делали с ней. Они казались большой чернильной кляксой у нее на голове. И как бы крепко она ни закалывала их, темные тяжелые кудри выбивались во все стороны, как щупальца.

Мало того, это был чарующий, на удивление эротичный осьминог. Рэнсом задумался: видимо, так и зарождается фетишизм.

– Вы избегаете меня, Гуднайт.

Она подняла голову, отвлекшись от работы.

– Я?..

– Да, вы.

Она помолчала.

– Ваша светлость, мое присутствие сейчас в этой комнате и даже сам разговор, который мы ведем, говорят об обратном.

– Это не значит, что я вас виню. – Герцог поудобнее улегся на диване, подсунув под голову руки с переплетенными пальцами. – Если бы это было физически возможно, я сам тоже избегал бы себя.

Она взяла очередной конверт и резким движением провела под печатью ножом для писем.

– Я вовсе не избегаю вас, ваша светлость. Не понимаю, что вы имеете в виду.

Маленькая лгунья. Она прекрасно поняла его.

С самого дня вторжения оравы болванов в доспехах и ошеломляющих, хоть и кратких объятий в павильоне, Рэнсом заметил явную перемену в поведении Иззи Гуднайт.

Принимать неожиданных гостей им больше не приходилось, и хотя по ночам Рэнсом подолгу блуждал по замку, с Иззи он больше ни разу не встретился. Когда он просыпался, она неизменно ждала неподалеку, но больше не заводила нелепых разговоров о крысах размером со слона и слонах размером с крысу.

И как это ни странно, Рэнсом замечал, что скучает по ним.

А может, он просто скучал по ней.

– У меня вопрос, – объявил он, перебив Иззи, которая как раз читала вслух деловое письмо с оценкой новых планов финансирования строительства паровых двигателей. – В Мерлинии есть драконы?

– В Моранглии.

– Ну да.

– Если и есть, какая вам разница? – настороженно уточнила она.

Он пожал плечами.

– Просто хотел узнать, чего еще мне ожидать, только и всего. Может, однажды утром сюда пригонят стадо единорогов. Или тролли поселятся у меня под мостом.

– Нет. Нет, ваша светлость. Не будет ни драконов, ни единорогов, ни троллей.

– Вот и славно, – заключил он. Но не успела Иззи прочитать следующий абзац, как он снова прервал ее: – Нет вестей от лорда Пингвина?

– Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать. – Иззи раздраженно хлопнула ладонью по столу. – Ваша светлость, вы наняли меня, чтобы я читала ваши письма. А не обсуждала с вами мои.

Он вскинул руки, показывая, что сдается.

– Прекрасно.

Рэнсом отчетливо видел, что происходит: она отгораживалась от него стеной. Значит, она неглупая и благоразумная женщина. И потому особенно притягательная. Черт бы ее побрал.

– Простите, я не хотела вам грубить, – продолжала она. – Дело в том, что… сказки моего отца я обсуждаю со всеми. Нет, я не против, но с вами я хотела бы поговорить о чем-нибудь другом, о чем угодно. Даже о финансовых перспективах производства паровых машин.

Ее ответ показался ему логичным. Он уже начинал понимать, как дурацкие сказки сделали Иззи пленницей чужих ожиданий.

Ей надо поскорее вырваться из этого плена. Потому что внушительная груда конвертов и пакетов уже уменьшилась наполовину, и Рэнсом был почти уверен, что понял, что произошло.

Кто-то обирал его. И этот «кто-то» быстро наглел. Поначалу неувязки были мелкими, но со временем достигли размера десятков и сотен фунтов.

У Рэнсома сложилась теория: видимо, виновник – какой-нибудь клерк из конторы поверенных. А может, даже кто-то из поверенных. Кем бы он ни был, у него есть пристрастие к азартным играм – скорее всего, карточным, а может, и на бегах. Или же любовница, которая дорого ему обходится. А может, он решил, что достоин большего, нежели скудное жалованье, которое платят ему работодатели. И он начал таскать понемногу, мелкими суммами, там, где никто его не заподозрил бы. А когда его выходки прошли незамеченными, отважился играть по-крупному.

А потом ему представился шанс прибрать к рукам самую крупную добычу.

Поверенные старого графа Линфорда наверняка обо всем расспросили, покупая замок Гостли для его крестницы. Разумеется, обратись они с таким предложением напрямую, их ждал бы отказ. Всем и каждому известно, что Рэнсом ни за что не согласился бы продать замок, принадлежавший его предкам. Но неизвестный вор подделал бумаги, лично доставил их прикованному к постели Линфорду и выманил у умирающего старика кругленькую сумму.

Пока что это были лишь домыслы, но по сравнению с любыми другими они выглядели правдоподобно. И если Рэнсом не обманулся в своих догадках, это означает, что сделка недействительна.

В самое ближайшее время Иззи Гуднайт останется без дома. Снова.

– Через считаные недели мы покончим с работой, – сказал он. – Вы уже думали, куда отправитесь потом?

– Об этом следовало бы спросить вас, – ответила она. – А я никуда не собираюсь.

– Напрасно. В том-то и дело, Гуднайт. Вы должны повидать мир. – Он сел и подался вперед, опираясь локтями о колени. – Войны закончились. Все, у кого есть деньги, вновь начинают путешествовать. Найдите какую-нибудь ворчливую старую развалину, которая не прочь отправиться в большое турне. Даму преклонных лет, которой нужна компаньонка, которая читала бы ей с выражением во время утомительных плаваний на кораблях, делала зарисовки обнаженных статуй для памятного альбома и дважды в день выгуливала ее моську. Вы могли бы побывать в Париже, Вене, Афинах, Риме…

Даже со своего места на диване он увидел, как ее пухлые, алые, как кларет, губы, изогнулись в улыбке. Это была первая за несколько дней улыбка Иззи, которую он разглядел.

– Увы, у меня нет знакомых среди богатых и ворчливых пожилых дам с моськами, – объяснила она. – Но путешествие могло бы получиться замечательным.

Значит, решено. У Рэнсома тоже не было знакомых среди престарелых путешественниц. Но он мог найти одну из них. Или, если понадобится, нанять пожилую актрису с Друри-лейн на роль тетушки Как-бишь-ее и оплатить путешествие от и до.

Иззи Гуднайт давно пора проститься с жизнью в чужих сказках. Пусть увидит мир, а не только пыльные замки и старомодные английские деревушки. Рэнсом не мог предложить ей то, в чем она нуждалась и чего заслуживала. Но хотя бы что-то он мог для нее сделать.

Приняв решение и вздохнув с облегчением, он проследил, как Иззи вынимает из кучи еще одно письмо, которому предстояло сократить время ее пребывания в замке еще на несколько минут. Еще одна песчинка проскользнула сквозь перемычку песочных часов.

Немного погодя она отодвинула письма.

– На сегодня все, – объявила она и радостно добавила: – Я иду переодеваться к ужину.

– Переодеваться к ужину?

Это что-то новое. Подобные формальности в замке не соблюдались. Иззи и мисс Пелэм ели в кухне, в компании Дункана, – по крайней мере, так полагал Рэнсом. Ему и в голову не приходило присоединиться к ним.

– Вчера мы закончили работу в столовой. Дункан, мисс Пелэм и я. И решили отметить избавление от пыли торжественным ужином. – Она поднялась. – Сегодня мисс Пелэм весь день составляла меню.

Рэнсом поскреб густую щетину на подбородке.

– А мне никто не сообщил.

– Я… – Ее голос смягчился, стал нежнее. – О, простите. Мне следовало вас предупредить. Вы обиделись?

– Что? – Он скрестил руки на груди. – Не болтайте чепухи. Если я испытываю какие-то чувства – кстати, это еще не значит, что они у меня есть, – то обида к ним не относится.

– Мы вовсе не планировали собраться в узком кругу, без вас. Разумеется, вы можете к нам присоединиться. Просто… вы же никогда этого не делаете. Никогда не ужинаете с нами.

День заканчивался, перед глазами Рэнсома сгущался туман. Иззи виделась ему как колеблющееся темно-серое пятно среди светло-серой мути. И он никак не мог понять, искренне она приглашает его или делает это из вежливости. Или из жалости.

Впрочем, неважно. Она права: в последнее время он не ел в присутствии других людей. И не без причины.

Рэнсом поднялся.

– Гуднайт, я благодарен вам за великодушное приглашение на ужин, оплаченный моими деньгами и приготовленный в моем замке, но…

– О, я прошу вас, приходите!

Эти слова вырвались у нее сами собой, но гораздо опрометчивее был жест, которым они сопровождались.

Она взяла его за руку.

И пожала ее обеими руками. Очень нежно. Словно он был упрямым ребенком, нуждающимся в сочувствии и ободрении.

– Я буду очень рада, если вы поужинаете с нами, Рэнсом. В том числе и потому, что хотя бы одному из сидящих за столом будет все равно, кто же такой на самом деле Рыцарь-Тень.

Он нахмурился.

– А кто такой Рыцарь-Тень?

– Вот видите! – Она снова пожала ему руку. – Я уже много лет не слышала ничего лучше этого вопроса. Так приходите на ужин и будьте вспыльчивым и неромантичным, как всегда. Очень вас прошу.

– Я рассказала герцогу про наш сегодняшний ужин. – Иззи ахнула и затаила дыхание: мисс Пелэм слишком резко затянула ее корсет. – И пригласила его присоединиться.

– О, чудесно! – Мисс Пелэм сделала еще рывок.

– А он отказался.

Шнурок вновь натянулся.

– Да?.. Как жаль.

Иззи задумалась: сколько еще раз она сумеет собраться с духом и сама обратиться к Рэнсому? Он так упрям и полон решимости сторониться людей. Узнав от Дункана историю его хозяина, Иззи не знала, что и думать. Неужели сердце Рэнсома разбито? Или он злится оттого, что лишился зрения и независимости? Или же он просто обманутый человек, зализывающий душевные раны?

Так или иначе ему давно пора вновь обратиться к миру, и как можно скорее.

Она уже прочла больше половины адресованных герцогу и скопившихся на столе писем, и ее подозрения обрели отчетливую форму. Без неопровержимых доказательств она не решалась даже заикнуться о том, что заподозрила. Но она почти не сомневалась, что поверенные герцога сговорились против него. Зачем – она представить себе не могла. Однако он рисковал лишиться не только этого замка, если в самое ближайшее время вся Англия не узнает, что он жив.

Сегодняшний ужин мог бы стать шагом в верном направлении.

Если бы только!..

Мисс Пелэм снова дернула за корсетные шнурки, заметила, что Иззи поморщилась, и извинилась:

– Простите, мисс Гуднайт. Но корсет надо затянуть как можно туже, иначе вы не сможете надеть платье.

Платье было шелковым, цвета маковых лепестков. Конечно, оно принадлежало мисс Пелэм. В гардеробе Иззи не нашлось ничего подходящего для торжественного ужина.

– Этот цвет вам к лицу. Хоть лиф платья и тесноват.

Лиф и правда был тесным. Собственная грудь казалась Иззи парой бледных трепещущих полусфер над вырезом платья. Довольно-таки скандальный наряд для малышки Иззи Гуднайт. Правда, у нее есть шаль, а за столом будут лишь мисс Пелэм и Дункан.

– Обещаю, я не стану объедаться за ужином. – Иззи провела ладонями по роскошному алому шелку. – Спасибо, что одолжили мне платье.

– Не за что. Я только рада помочь. – Мисс Пелэм натянула длинную, до локтя, перчатку, и протянула руку Иззи, чтобы та застегнула пуговицы. – Но как все-таки долго вам приходится ждать, когда привезут ваши вещи!

– Да уж. – Иззи трудилась над мелкими пуговками и чувствовала болезненные уколы совести.

– Что-то не так, мисс Гуднайт?

– Просто мне хотелось бы…

«Просто мне хотелось бы сказать вам всю правду. О том, что я неистово завидую вашим золотистым волосам, румянцу и уверенности в себе. И что я хотела бы пробудить в вас хоть какую-то зависть, признавшись во всем, что было между мной и герцогом…»

– Мне хотелось бы, чтобы вы звали меня Иззи.

Веер мисс Пелэм со стуком упал на пол. Ее лицо озарила сияющая улыбка.

– Правда?

– Да, конечно.

– Тогда и вы зовите меня Абигейл.

– С удовольствием.

Мисс Пелэм крепко обняла Иззи.

– О, я знала! Я знала, что мы станем лучшими подругами.

Подругами…

Как странно. Иззи ни за что не поверила бы, если бы ей сказали, что она способна подружиться с такой девушкой, как Абигейл. В ранней юности все знакомые ей «Абигейл Пелэм» относились к застенчивой и неловкой Иззи пренебрежительно, с презрением и жестокостью. Ей придумывали обидные прозвища – Ведьмина Метла, Швабра, Овечка Иззи, Обезьянка… и еще много других.

Но она уже выросла, напомнила себе Иззи. Они с Абигейл – взрослые женщины, и если она не даст дружбе с Абигейл ни единого шанса, это будет нечестно.

Абигейл отстранилась.

– Если теперь мы подруги, вы позволите мне сделать вам прическу? – Она подняла на ладони непослушную кудрявую прядь волос Иззи и с жалостью принялась разглядывать ее. – Я знаю замечательный рецепт средства из яичных желтков и розовой воды, от которого любые кудряшки становятся гладкими, как атлас!

Иззи заверила подругу, что ее средство не подействует. Она уже перепробовала все известные человечеству способы, и все напрасно.

Но Абигейл и слышать ничего не желала.

Она подвела Иззи к зеркалу.

– Вот увидите! Вам бы еще прическу и яркую новую ленту… и будет почти красиво.

Почти.

Иззи потянулась за своей шалью, делая вид, что пропустила обидное замечание мимо ушей.

– Ну что, идем ужинать?

Абигейл взяла ее под руку.

– Да, идем. У меня есть вопросы, которые я приберегла как раз для ужина.

Иззи обреченно вздохнула.

К чести Абигейл, она приступила к допросу лишь после того, как было покончено с первым блюдом.

Виноватая улыбка коснулась ее губ.

– Вы, наверное, уже догадались, о чем я хочу спросить.

«Кажется, да».

– Простите, но я просто не могу удержаться. – Абигейл понизила голос до шепота. – Рыцарь-Тень… кто же он на самом деле? Не бойтесь, я никому не скажу.

Иззи решила продлить драматическую паузу, с наслаждением проглотила полную ложку супа-пюре с пастернаком и ощутила приятное послевкусие.

Над этой столовой они трудились целых два дня: отмывали стены, выбивали ковер, полировали мебель, меняли обивку на стульях. При дневном свете потертости и проплешины на ковре и царапины на стенных панелях были отчетливо видны.

Но при свечах столовая выглядела великолепно.

Вся комната прямо-таки сверкала. Стол застелили накрахмаленной и отутюженной белой скатертью, и каждый предмет сервировки на ней, от самой крошечной ложечки до огромного подсвечника, был отполирован до блеска. Даже отделка настоящими бриллиантами не выглядела бы внушительнее. Хрусталь позаимствовали в доме викария, а все остальное нашлось в замке. Дункан обнаружил полный сундук столового серебра и два ящика переложенного соломой фарфора, уцелевших от разграбления в дальнем углу погреба, под досками.

Взмывающий высоко вверх сводчатый потолок усиливал впечатление великолепия, и вместе с тем в комнате сохранялась атмосфера тепла и гостеприимства. В воздухе витал аромат жареной баранины.

Это место казалось Иззи ее настоящим домом.

– Ну, что скажете? – напомнила о себе Абигейл.

Ах да. Рыцарь-Тень.

– К сожалению, я не знаю, – ответила Иззи. – Папа никогда мне не говорил. Я знаю лишь те подробности, которые были опубликованы в журнале.

– И про Крессиду с Ульриком тоже? О, я не вынесу, если они так и не смогут быть вместе! Скажите, они ведь поженились, и у них появились дети, как я всегда надеялась и мечтала?

– Если так, скорее всего, этим все и закончилось. Да, я знаю, читатели разочарованы тем, что история так и не получила продолжения. Но, по-моему, есть своя прелесть в том, что Ульрик остался в буквальном смысле слова в подвешенном состоянии. Благодаря этому у истории может быть столько счастливых финалов, сколько способны вообразить читатели.

Иззи надеялась таким образом дать понять, что вопрос исчерпан.

– Но этого недостаточно. – мисс Пелэм вздохнула. – А как же тот евнух? Он с самого начала показался мне подозрительным. Неужели сэр Генри…

– Ради всего святого, оставьте ее в покое!

Этот возглас застал врасплох всех присутствующих.

Потому что его издал герцог.

Рэнсом застыл в дверях. Взглянув на него, Иззи пожалела, что мысленно назвала столовую «великолепной» и «внушительной», потому что теперь у нее не осталось подходящих эпитетов для Рэнсома.

Кроме, пожалуй, одного.

«Блистательный».

Начисто выбритый и свежеумытый, он был в черном фраке, плотно облегавшем его фигуру – казалось, она облита чернилами. Судя по ошарашенному лицу Дункана, который поспешил вскочить, со всеми приготовлениями к ужину Рэнсом справился сам, без посторонней помощи. Вероятно, бедняга Дункан перепугался, что останется без работы.

Но Иззи в этом сомневалась, заметив, что цвет жилета герцог выбрал неудачно, а на его подбородке виднеется свежий, тонкий, как лист бумаги, порез.

Может, это и глупо, но эта почти незаметная красная линия показалась Иззи более наглядным знаком доблести, чем шрам поперек брови, да и смотрелась куда милее.

– Это он! – громко прошептала Абигейл. – Герцог!

– Вижу, – отозвалась Иззи.

– Зачем он пришел? Может, вы ему нравитесь?

Иззи ущипнула себя за переносицу. Боже мой… неужели Абигейл не понимает, что Рэнсом слышит каждое ее слово?

– Наверняка нравитесь, – упорно шептала Абигейл. – Удивительно, правда? Вы могли бы убедить его поверить в романтику и лю…

Герцог прокашлялся.

– Ваша светлость! – спохватился Дункан. – Простите! Мы не ожидали…

– Сядьте. – Рэнсом подошел к стулу во главе стола и отодвинул его. – Я пришел не для того, чтобы прибавить вам работы.

– Не желаете ли супу? – Абигейл подала знак одной из недавно нанятых горничных.

– Только вина. Я здесь не для того, чтобы есть.

Стало тихо: все обдумывали вопрос, который никто не решался задать вслух. Если герцог пришел не для того, чтобы прибавить работы слугам и не для того, чтобы есть… тогда зачем он здесь?

– Дайте мисс Гуднайт отдохнуть от Морбидии. – Он сел за стол. – Наверняка найдется о чем поговорить, кроме нее.

– Ничего страшного, – отозвалась Иззи в попытке уберечь приятную атмосферу вечера. – Честное слово, я не против.

– В таком случае, я против – ради вас.

А-а, так вот зачем он явился на ужин. Чтобы вступиться за нее. Выступить в роли ее мрачного и неделикатного защитника. Иззи разразилась бы ливнем благодарных слез, если бы не боялась пересолить изумительный суп.

Герцог постучал вилкой по тарелке.

– Я думал, сегодняшний ужин предполагался как праздничный.

– Так и есть, ваша светлость, – подтвердила Абигейл.

– В таком случае объявляю вечер отдыха от сказок. Мне больше нет до них дела – кроме, пожалуй, сказок, в которых рыцари и девицы падают в постель, чтобы предаться плотским утехам.

Щеки Абигейл порозовели.

– Ваша светлость! Ничего подобного они не делают.

– Значит, они неинтересны мне.

– Как видите, мисс Пелэм, – подтвердила Иззи, – герцогу неинтересно.

– Только потому, что герцог сам не понимает, чего лишается. Ему надо поближе познакомиться с этими историями. Мы могли бы после ужина почитать ему.

Горничная унесла супницу и внесла новое блюдо, которое поставила перед герцогом. Под снятым колпаком на блюде обнаружилось аппетитно подрумяненное каре ягненка.

Рэнсом глотнул вина.

– Надеюсь, никто не ждет, что я разрежу мясо?

Дункан пристыжено взялся за нож и принялся разделывать каре и класть по куску на тарелки. Рэнсом отказался от своей доли.

Иззи внутренне съежилась от мучительной неловкости. Так вот почему Рэнсом никогда прежде не садился с ними за стол! На нем, как на джентльмене, лежала обязанность разделывать любое мясо и дичь, а ему это не под силу. Особенно вечером, когда, как знала Иззи, его зрение резко ухудшается.

Иззи перевела взгляд на кусок баранины в своей тарелке. Должно быть, даже простая тарелка кажется герцогу испытанием, которое он скорее всего провалит. Она зажмурилась и попыталась представить себе, как режет мясо вслепую. Возможно, она и справится – при должной практике. Но продемонстрирует ли она при этом хорошие манеры? Маловероятно.

Раскладывая и поглощая блюда, все присутствующие на время забыли о беседе. Рэнсом по-прежнему только пил, и Иззи уже не сомневалась, что ничем хорошим это не кончится.

Когда наконец подали десерт – чудесный пирог со свежими ягодами, – Абигейл вышла из-за стола и вскоре вернулась с огромным переплетенным томом. Видимо, она помнила о своем обещании почитать вслух.

– А вот и они, – объявила она. – «Сказки на сон грядущий». Сегодня мы начнем с самого начала.

Рэнсом сдавленно чертыхнулся.

– А без них никак не обойтись?

– Пожалуйста, давайте не будем читать, – взмолилась Иззи. – Герцог вовсе не настроен слушать. Или, если уж читать, по крайней мере избавьте его от первых глав. Мой отец всегда стеснялся их. Он считал, что они не удались.

– Но ведь это же начало! А начинать полагается с начала. Ваша светлость, вот увидите, скоро вас увлечет история Крессиды и Ульрика.

Мисс Пелэм открыла свой фолиант, и Иззи с трудом подавила в себе стремление забиться куда-нибудь под ковер. А может, и просидеть под ним в какой-нибудь укромной щели ближайшие несколько лет. Как знать, может, пылевые клещи сочтут ее почти хорошенькой и объявят своей королевой.

– «Часть первая, – прочитала мисс Пелэм. – Ночная тьма укрыла Англию. В маленькой деревушке, вдали от больших городов, приютился неприметный коттедж с крышей из сланцевой плитки, и на каждом окне коттеджа горела свеча. В комнате под серебряными лунами и золотыми звездами, нарисованными на потолке, стояла кровать под стеганым пурпурным покрывалом, а в кровати лежала девочка. Девочку эту звали Иззи Гуднайт, и ей не спалось».

Поморщившись, Иззи украдкой бросила взгляд на Рэнсома, сидящего во главе стола. Может, это даже к лучшему, что он не съел ни крошки. По лицу герцога можно было подумать, что его сейчас вывернет наизнанку.

Мисс Пелэм читала с выражением, на разные голоса:

– «Папа, расскажи мне сказку!» – попросила малышка. «Уже поздно, Иззи», – ответил я. «Ну пожалуйста, папа! Я боюсь темноты, а после твоих сказок мне так сладко спится».

От этих слов герцог застонал – еле слышно, и тем не менее это был стон. Иззи тоже застонала, но беззвучно.

Между тем унижения только начинались. Дальше будет еще хуже.

– «Ладно, – продолжала Абигейл, – погаси свет, голубушка Иззи, и я расскажу тебе такую сказку. Жила однажды во времена храбрых рыцарей и бесстрашных дам утонченная и смелая леди по имени Крессида. Глаза у нее были изумрудно-зелеными, а волосы – янтарными, гладкими, как шелк».

Иззи сжалась, готовясь к худшему. И оно наступило: вот оно, проклятие из трех слов, мучающее ее всю жизнь. Шевеля губами, Иззи повторила те же слова, которые мисс Пелэм выговорила отчетливо:

– «Такими, как твои».

Мисс Пелэм подняла взгляд от книги и уставилась на Иззи.

– Любопытно, правда? Признаться, эта мысль не дает мне покоя с тех пор, как мы познакомились. А вам, Дункан?

Дункан кивнул.

– Честно говоря, мисс Пелэм, мне тоже.

– Иззи, ответ на этот вопрос вы наверняка знаете. Почему ваш отец написал, что у вас изумрудные глаза и гладкие янтарные волосы?

– Я…

Боже мой. Этот вопрос всегда ставил Иззи в тупик. А разве ответ не очевиден? Потому что Иззи из этих сказок – другая Иззи. Потому что никто не захотел бы слушать сказки о смешной девчонке с похожей на швабру шапкой спутанных темных кудряшек и бледно-голубыми глазами. А уж тем более представлять себя на ее месте. И потому что она, настоящая, живая Иззи Гуднайт, могла лишь надеяться стать в лучшем случае почти хорошенькой.

– Потому что ее отец был ослом, – заявил Рэнсом. – Это же очевидно.

Абигейл и Дункан ахнули в один голос.

– Нет-нет! – запротестовала Абигейл. – Вы совершенно не правы, ваша светлость. Сэр Генри был… словом, самым нежным и любящим отцом, о каком только может мечтать девочка. Ведь правда, Иззи?

Рэнсом снова заметил, что Иззи не спешит с ответом, неловко отводя взгляд.

– Ладно, я готов исправиться: он был хитрым ослом и сумел одурачить всех. Если добрый сэр Генри был таким заботливым отцом, почему же он не удосужился оставить дочери приличный доход и удобный дом?

– Ваша светлость, его смерть стала трагедией, – напомнил Дункан. – Он умер внезапно.

– Да, этого никто не ожидал, – подтвердила Иззи.

Абигейл участливо взяла Иззи за руку.

– Могу себе представить, как вам было тяжело! Вся страна скорбела вместе с вами.

Рэнсом покачал головой.

– Это не оправдание. Непоправимые беды в жизни редки, но смерть определенно относится к ним. – Он жестом велел подлить ему еще вина. – Если хотите знать мое мнение, то сэр Генри Гуднайт был ничем не лучше торговцев дешевым спиртным или опиумом. Он приучал читателей к своим слезливым сказочкам, которые продолжал кропать одну за другой, не заботясь о том, сколько людей утратило способность рассуждать здраво, барахтаясь в этом болоте из липкой патоки.

Даже Иззи решила, что это уже чересчур.

– Вам незачем восхищаться сказками моего отца, – заявила она. – Но будьте добры не принижать читателей и романтику в целом. Крессида и Ульрик – всего лишь персонажи. Моранглия целиком выдумана. Но любовь все-таки существует. Она окружает нас повсюду.

Он поставил свой бокал и повернул голову, словно осматривая столовую.

– Где именно?

Иззи не сразу нашлась с ответом.

– А я должна была указать на нее, как на архитектурную деталь? Как будто она вставлена в рамку и вывешена на стене?

– Вы же сами сказали: любовь окружает нас повсюду. Ну и где она? Нас за этим столом всего четверо, все мы взрослые люди. И ни единого романа. Ни одного влюбленного.

– Но…

– Что «но»? Ваше положение всем известно, мисс Гуднайт: из-за отцовских сказок вы обречены остаться старой девой. – Он кивнул в сторону камердинера. – Дункан потратил десять лет, ухаживая за одной лондонской горничной. Кудрявой ирландкой с внушительными формами. А она на него ни разу даже не взглянула.

Дункан предпринял слабую попытку возразить, но Рэнсом не обратил на нее внимания.

Он повернулся к Абигейл.

– А вы, мисс Пелэм? Вы свежи и по любым меркам привлекательны. Ваш отец – джентльмен. И где же ваши поклонники?

Абигейл потупилась, не сводя глаз со своего недоеденного пирога.

– Был один…

– Да? И где же он?

– Ушел служить во флот, – упавшим голосом объяснила Абигейл. – Мое приданое невелико, а он второй сын у родителей, так что собственного состояния у него нет. Мы так и остались друзьями. – Она попробовала улыбнуться. – Конечно, все могло сложиться иначе…

Рэнсом стукнул каблуком по ножке стула.

– Именно. Видите? Жестокая действительность вновь погубила чувства. – Он взмахнул рукой, указывая поочередно на Иззи, Абигейл и Дункана. – Пренебрегаемая, нежеланный, отвергнутая. Ни одного счастливого финала!

– Так нечестно! – заявила Иззи. – Наши истории еще не закончены. И даже если нам уже не на что надеяться, мы – всего лишь четверо человек, капля в огромном человеческом море. Каждый день я получаю письма от папиных читателей – самых разных людей, которые…

– Отчаялись и пали духом?

– Которые верят в любовь.

Рэнсом с равнодушным видом откинулся на спинку стула.

– Это то же самое.

– Нет, не то же!

Иззи уставилась на него в упор, сама не понимая, почему ей вдруг стало так важно победить в этом споре. Если Рэнсом готов провести в одиночестве и тоске остаток своих дней, он имеет на то полное право. Но его самоуверенный вид вызвал у Иззи нестерпимое раздражение. Этот человек не просто высмеивал любовь и романтику. Он оскорблял ее друзей и знакомых. И ее собственный труд.

И ее самые сокровенные мечтания.

Спор утратил чисто теоретический характер и стал сугубо личным. Если она не сумеет защитить идею вечного счастья, как ей тогда надеяться на то, что она его обретет?

Она предприняла еще одну попытку:

– Все… ну, то есть почти все… понимают, что истории моего отца – это просто сказки. Но любовь – это не иллюзия, – и услышав, как недоверчиво фыркнул Рэнсом, твердо повторила: – Нет.

Внезапно ее осенило.

– Подождите! – Она вскочила из-за стола и бросилась в сторону лестницы. – Подождите здесь минутку, и я вам докажу…

Она выскочила в коридор, пробежала по нему и, быстро перебирая ногами, взлетела по всем тридцати четырем ступенькам в башню. Там она стремительно перерыла полученные письма, нашла знакомый конверт и бросилась вниз по лестнице, прижимая конверт к себе.

Она вернулась в столовую запыхавшаяся, но торжествующая.

– Вот! – Она предъявила помятый конверт. – У меня в руках доказательство того, что папины истории способны изменить человеческую жизнь. Доказательство, что истинная любовь всегда побеждает.

– Сейчас, приготовлюсь к разгрому… – Герцог поднес к губам свой бокал и осушил его залпом. – Продолжайте.

Иззи развернула письмо и начала читать:

«Дорогая мисс Гуднайт,

мы никогда не встречались, и все-таки я считаю Вас близкой подругой. Может, даже сестрой. Моя гувернантка начала читать мне истории Вашего отца, когда мне было всего шесть лет, и с тех пор, как я себя помню, добрые жители Моранглии населяли мои сновидения – наверное, так же, как Ваши. Узнав о безвременной кончине сэра Генри, я несколько месяцев подряд ночь за ночью оплакивала его и Вас.

Теперь я уже выросла, как, должно быть, и Вы. В этом году мой отец выбрал мне мужа, не спрашивая моего согласия. Выбранный им человек не жесток и не груб, однако он кажется мне бесчувственным и холодным. Я уверена, что он не любит меня и скорее всего никогда не полюбит. Он вознамерился присвоить меня, и теперь идет к этой цели, проявляя не больше чувств и внимания, чем случается проявлять мужчинам при покупке лошади. Предстоящая жизнь с ним внушает мне ужас.

Все эти объяснения наверняка покажутся Вам знакомыми. Ведь правда же, я вылитая Крессида из тридцать пятого выпуска, когда отец объявил о ее помолвке и она узнала, что ее жених – ужасный лорд Туполоб? Вот только башни без окон и стайки помощниц-мышек у меня нет.

Мое сердце, как и сердце Крессиды, уже много лет принадлежит другому. О, мисс Гуднайт, как бы я хотела познакомить Вас с ним! Как и Ульрик, он вырос в небогатой семье. Однако он уже не раз показывал, на что способен, и демонстрировал такое понимание и преданность, каких я не видела даже от самых близких подруг и родных. Я люблю его всей душой.

Я стою перед ужасным выбором. Но я сумела прислушаться к советам сердца и принять смелое решение.

Я последую примеру Крессиды и сбегу. Даже без помощи мышек.

Можете не сомневаться: завтра же я буду вместе со своей истинной любовью, и мы вдвоем выдержим все испытания жизни. Огромное спасибо Вам, мисс Гуднайт, и Вашему дорогому отцу, память о котором живет в его сказках и сердцах людей».

Когда Иззи подняла голову, в уголках ее глаз блестели слезы.

– И подпись: «С бесконечной признательностью – Ваша леди Эмили Ривердейл».

Она с победным видом опустила руку с письмом. Вот так-то! Это письмо наверняка тронет Рэнсома.

Он и вправду не остался равнодушным.

Не говоря ни слова, он встал. И навис над столом, рослый, смуглый и зловещий, как грозовая туча. Его руки сжались в кулаки. Иззи перепугалась: судя по виду, еще секунда – и он начнет метать молнии.

По спине Иззи побежали мурашки.

Всегда такой сдержанный, Дункан лихорадочно размахивал руками, силясь привлечь внимание Иззи.

– Что такое? – шепотом спросила она камердинера. – Что не так?

Вытаращив глаза, Дункан указал на письмо в ее руке и одними губами выговорил: «Вот это».

Это?..

Герцог широкими шагами вышел из столовой, а Иззи снова пробежала взглядом письмо, пытаясь понять, какие слова оскорбили его. Письмо выглядело вроде бы пристойно, разве что…

Остановив взгляд на подписи отправительницы, Иззи похолодела. Казалось, ее сердце и желудок вдруг поменялись местами.

Не может быть. Только не это.

Эмили Ривердейл.

Леди Шемили Ливерпейл.