Проснувшись на следующее утро, Рэнсом обнаружил, что увеличился на несколько дюймов, причем все они были сосредоточены спереди под брюками.

Неясные грезы витали перед его мысленным взглядом. Руки вновь ощущали тяжесть шелковистых темных волос, а губы – нежность женских губ.

Он повернулся набок и застонал. Господи, этот поцелуй! Дурацкий, злополучный, возбуждающий и душераздирающий поцелуй.

Иззи ни в коем случае нельзя ночевать здесь, в замке. Он должен найти для нее другое пристанище. Сегодня же.

Он сел и пригладил волосы руками. Ему необходима ванна. Желательно ледяная.

– Дункан! – позвал он.

Никто не ответил. Звуков, выдающих присутствие камердинера, он не различил.

Рэнсом направился к колодцу в глубине двора и набрал ведро воды. Потом разделся до пояса, поднял над головой ведро и вылил на себя его содержимое.

Пусть вода смоет похоть.

Он уже начинал согреваться после ледяного душа, когда к колодцу подбежал Магнус. Рэнсом дал псу напиться и почесал его за ушами.

– Доброе утро, ваша светлость.

Черт. Всего один день прошел, а он накрепко запомнил этот голос. Низкий, чуть хрипловатый. Нежный. Прозвучавший слишком близко. Как ей удалось подкрасться к нему незамеченной?

– Гуднайт? – пробормотал он.

От звука ее шагов по плитам двора его сердце сбилось с ритма.

Рэнсом приготовился впервые взглянуть на нее.

Никто, кроме Дункана и нескольких врачей, даже не подозревал, что его слепота, вызванная ранением, была лишь частичной.

Да, чаще всего он чувствовал себя слепым и различал в лучшем случае лишь неясные силуэты и тени. А иногда не видел ничего. Все погружалось в мутную серую мглу.

Но каждый день на несколько драгоценных часов к нему возвращалось зрение.

В такие часы он видел, как дряхлый старик без очков. Различал смутные очертания и приглушенные цвета. Дерево казалось ему размытым, неправильной формы пятном на фоне неба, его листва – серовато-зеленой тенью, похожей на плесень на сыре. Глядя на страницу в книге, он видел, как темный прямоугольник текста разделяется на строки. Но разглядеть слова, а тем более буквы не мог. Ему удавалось получить некоторое представление о лицах, хотя чаще всего они казались ему примитивными, как лица тряпичных кукол: две пуговицы глаз, щель рта. Никакого выражения эмоций.

Вот и все, что он видел в лучшие часы. И эти возможности казались ему блаженством. Минувшей ночью его одурманили аромат и вкус мисс Гуднайт, но, по крайней мере, ее вид остался для него загадкой. Если повезет, он увидит ее как белесый столб с темной шапкой волос. Невыразительный и неприглядный.

На это он и рассчитывал.

Но когда она предстала перед ним, ее угораздило остановиться точно напротив восточных ворот замка, в которые как раз хлынули лучи утреннего солнца.

При первом взгляде на Иззи Гуднайт Рэнсому показалось, что она окутана золотистым сиянием. Солнечный свет придал сходство с рельефом ее тонкой фигурке с изящными изгибами и ореолу непослушных распущенных волос, которые словно пылали.

Господи!

В эту минуту Рэнсом стоял, но был готов рухнуть на колени. Он ничуть не сомневался, что слышит небесный хор. Именно такую красоту справедливо называют «потрясающей».

И он действительно был потрясен.

«Сдвинься с места! – мысленно взмолился он. – Сделай два шага вправо. Или влево. Нет, нет – лучше совсем уйди».

– А я думал, вы еще спите, – произнес он.

– Уже не сплю.

И он увидел, как алая линия ее губ растянулась в улыбке.

Он обвел взглядом ее тело, задержавшись на неясных, но несомненных изгибах груди и бедер. Все это он прижимал к себе прошлой ночью. И теперь не мог понять, какого черта разжал объятия.

– Не сомневайтесь, я проснулась с первым лучом солнца, – продолжала она. – И занялась осмотром своего замка.

Верно. Для этого и встала.

Свистом подозвав Магнуса, он направился внутрь.

Она, конечно, последовала за ним. Прямиком в большой зал.

– Знаете, – чувственно зевнув, заговорила она, – утром здесь так чудесно. Солнце заглядывает в окна, и пылинки вьются в его золотистых лучах. Вчера наше знакомство началось неудачно, но сегодня… замок Гостли уже кажется мне домом.

Нет, нет, нет! Никакой это не дом. Ни для нее, ни тем более для них обоих.

– Вы… не желаете надеть рубашку, ваша светлость? – осведомилась она.

В ответ он скрестил руки на обнаженной груди. Избавлять Иззи от неловкости он не собирался.

– Я заварю чай, – решила она, направляясь к очагу. – О, смотрите, свежий хлеб! – В следующий раз она заговорила невнятно, с набитым ртом: – Это Дункан принес или еще кто-нибудь? Где-то здесь я видела вчера молоко… – Она рылась на столе, деловито звеня посудой. – Яиц, наверное, нет? Хвалиться некрасиво, но у меня получаются отличные блинчики.

О нет. Все хуже и хуже.

«У меня получаются отличные блинчики».

Ужас.

Но еще ужаснее было то, что Рэнсому вдруг нестерпимо захотелось блинчика. Он прямо-таки жаждал его. Умирал с голоду.

В жизни любого уважающего себя повесы есть женщины двух сортов: те, которые делят с ним постель ночью, и те, которые готовят ему блинчики утром. И если ему вдруг захотелось получить и то и другое от одной и той же женщины, это тревожный признак. Настолько тревожный, что его заметит даже слепой.

«Уходи немедленно. Опасность таится здесь, в этом замке».

– Позавтракайте без затей, – велел он. – И поживее. Дункан сегодня же отвезет вас в деревню. Мы найдем вам жилье на постоялом дворе или…

– О, в деревню я с удовольствием! – подхватила она. – Но только за припасами. Какую рыбу здесь обычно едят? Держу пари, в реке водится чудесная форель.

Рэнсом скрипнул зубами. Форель из местной реки и вправду чудесна. Но мисс Гуднайт не представится случая попробовать ее.

Он поднялся.

– Постарайтесь понять: вам нельзя здесь оставаться. После всего, что было между нами прошлой ночью.

– Прошлой ночью… – повторила она. – Ах да. Вы имеете в виду тот момент, когда вы прибегли к запугиванию, чтобы выжить меня из замка, принадлежащего мне по закону?

– Нет. Я имею в виду тот момент, когда мы целовались, как тайные любовники.

– А-а, – протянула она, – вот вы о чем. Но мы же оба знаем, что это ничего не значит.

Ничего не значит? Оскорбленный, он пригладил волосы.

– Неправда.

– Всего один поцелуй. Единственный поцелуй ничего не меняет.

– Еще как меняет! Если поцелуй настоящий, он меняет все. Поцелуй – это первый шаг по длинному, извилистому, весьма опасному пути чувственности. И сегодня же утром вы должны повернуть обратно, мисс Гуднайт.

Некоторое время она молчала.

– Ваша светлость, я обещаю больше не набрасываться на вас. Мне хотелось узнать, что такое поцелуй, и вы помогли мне. Больше мое любопытство вам не грозит.

Господи, так вот что это было. Она решила пощадить его самолюбие. В стремлении первый раз взглянуть на нее Рэнсом забыл, что и она делает то же самое – впервые при хорошем освещении разглядывает его вместе со всеми шрамами. Или приглядывается во второй раз, если учитывать тот случай, когда она лишилась чувств.

«Болван, ты больше не гордый красавец мужчина».

Она продолжала:

– В перерывах между чтением ваших писем у меня будет уйма дел в замке. Хлопот предстоит так много! Надо осмотреть комнаты. Вывести крыс и прочую живность. Обставить спальню. – Она уселась на ближайший стул. – Хотите хлеба?

Она вложила ломоть хлеба в его ладонь. Рэнсом с недовольством принял его и вонзил в него зубы.

Он уже подумывал, не вернуться ли к первоначальному плану – взвалить ее на плечо и вытащить отсюда. Но представив себе, как он будет взваливать ее на плечо, Рэнсом понял, что далеко не уйдет.

– Но прежде, чем думать о делах… – она повернула голову, и ее непослушные кудри взметнулись вихрем, – мне надо найти свои шпильки. Вы не помните, куда положили их вчера? – Она заглянула под подушки. – Может, на диван?

Рэнсом попытался не обращать внимания на аромат розмарина, но не смог.

– Ага! – радостно вскинувшись, она задела его руку. – Вот одна! А вот еще.

Чертовы шпильки. Рэнсом поднялся.

– Здесь вы не останетесь.

– Ваша светлость, вы отважно пытались запугать меня и даже прибегли к самому верному способу, но он не подействовал. Вам не кажется, что пора бы уже сдаться?

– Нет. – Он указал пальцем на собственную грудь. – Я не сдаюсь. Никогда.

– Не сдаетесь? – Она засмеялась. – Прошу прощения, но насколько я могу судить, вы были ранены много месяцев назад и с тех пор не покидали замок. В Лондоне вас считают умершим. На адресованные вам письма никто не отвечает, слугам не позволено прислуживать вам, вы пальцем о палец не ударили, чтобы обустроить ветхий, разваливающийся на глазах замок. Не знаю, что подразумеваете под словом «сдаться» вы, ваша светлость, но, по-моему, именно так вы и поступили.

Рэнсом разозлился. Да как она смеет? Она представить себе не может, что ему пришлось пережить. Понятия не имеет, каким трудом дались ему первые несколько месяцев, пока он вновь приобретал простейшие навыки. Такие, как умение ходить не спотыкаясь. Считать не только до тридцати. Черт возьми, он убил уйму времени на то, чтобы опять научиться свистеть, подзывая собаку! В утешениях он не нуждается, он обойдется и без женской поддержки и поощрений. Всего, на что он способен сейчас, он добился сам, мучительно медленно продвигаясь вперед шаг за шагом. Потому что в противном случае ему осталось бы только сидеть сложа руки и ждать смерти.

И он упрямо повторил:

– Я не сдаюсь.

– Так докажите это.

«Тише, – упрашивала Иззи свое трепещущее сердце. – Ну же, угомонись».

Ближайшие несколько минут требовали предельной осторожности.

Вообще-то с этим человеком всегда следовало быть начеку и следить за каждым своим шагом, жестом, словом и вздохом… но сейчас особенно.

Рэнсом возвышался над ней – полуголый, мокрый, с взлохмаченной шевелюрой. Прекрасный, как грех, и злобный, как Люцифер. Герцог, привыкший настаивать на своем. А она не просто отказалась подчиниться – она бросила ему вызов.

Голос герцога звучал негромко и ровно, но казался тлеющим фитилем, по которому огонь подбирается все ближе к пороху.

– Я ничего не обязан доказывать вам.

Он подбоченился. Его грудные мышцы сердито подрагивали. Словно передавая негодующий рык. Тонкая струйка воды лавировала между золотисто-каштановыми волосками на груди, сбегая к животу.

Иззи вцепилась в свои шпильки так крепко, что они впились в нежную кожу ладони.

Она поднялась. Потому что просто не могла усидеть, охваченная почти благоговейным трепетом.

– Разумеется, ваша светлость, – согласилась она, стараясь сохранять спокойствие и обращаясь к его затвердевшему левому соску. – Но есть вещи, которые нуждаются в доказательстве. Например, обоснованность передачи права собственности и… и…

О нет. Стоя так близко к герцогу, Иззи вдруг вспомнила ночные объятия. Ощущения распространились по ее телу, заставляя забыть, о чем она говорила. И вспомнить чувства, которые она так долго сдерживала, прежде чем вложить в поцелуй.

Иззи скрестила руки на груди.

– У меня хороший почерк, я умею читать и писать на нескольких языках, лишь два из которых мертвы, и свято чту конфиденциальность. Я помогу вам разобраться в ваших делах, и мы узнаем, как был продан этот замок.

– Он не был продан.

– Но запугивать меня я не позволю. – Иззи открыла глаза. Боже, до чего он упрям, этот человек.

Должно быть, его близость действовала ей на нервы, потому что Иззи вдруг стало жутко: ей показалось, что герцог смотрит на нее. Или сквозь нее. И она вдруг застыдилась собственного взгляда, устремленного на его грудь.

Она попыталась смягчить свой голос.

– Я понимаю ваши опасения…

– Я ничего не опасаюсь. – Он провел ладонью по волосам. Мышцы его руки напряглись и снова расслабились, отвлекая Иззи. – Черт возьми, Гуднайт, вы из женщин, с которыми хлопот не оберешься!

Несмотря ни на что, Иззи украдкой улыбнулась.

Просто не сдержалась. Он назвал ее женщиной!

– Жить в этом замке нам обоим… просто немыслимо. Если вы намерены обосноваться здесь, одних смелых слов будет недостаточно. Вам понадобятся мебель и слуги. И главное – компаньонка.

– Компаньонка? Зачем? Есть же Дункан. И вы.

Он фыркнул.

– Я вам не нянька.

– Вы все еще тревожитесь из-за того дурацкого поцелуя? Я думала, с ним уже все ясно…

– О да, этот поцелуй для меня многое прояснил. – Он шагнул к ней и понизил голос до хриплого шепота. Воздух между ними словно накалился, и Иззи могла бы поклясться, что видит, как капли воды на груди герцога испаряются от нестерпимого жара. – Мне ясно, что я чувствую, когда ваше тело прижимается к моему. Ясно, насколько сладки вы на вкус. И совершенно ясно, как хорошо нам было бы вместе. В постели. Или на столе. Или возле какой-нибудь стены. По-моему, сложности с пониманием возникли не у меня, а у вас.

Иззи невольно ахнула.

И уставилась на него. Несчастный, сбитый с толку человек! Он, кажется, убежден, что его сердитое и непристойное заявление вынудит ее с криком броситься наутек. Вместо этого его слова возымели обратное действие. С каждым намеком на плотские удовольствия уверенность Иззи в себе достигала новых головокружительных высот.

Он жаждет ее. Не кого-нибудь, а ее.

Ей хотелось заплясать от радости.

– Ваша светлость! – Радостный женский голос огласил двор, как птичий щебет. – Не беспокойтесь, я уже иду. Если вам что-нибудь нужно, я здесь.

Рэнсом разом пришел в движение: резко обернувшись, он потянулся за висящей на спинке дивана рубашкой. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы нашарить ее.

– Кто это? – спросила Иззи, предупредительно подавая ему сюртук.

Кем бы ни была гостья, герцог не желал показываться ей полураздетым.

– Мисс Пелэм. – Он рывком натянул рубашку через голову, после нескольких неудачных попыток просунул руки в рукава и принял протянутый Иззи сюртук. – Дочь викария. Еще одна назойливая особа, от которой, похоже, мне никогда не избавиться.

Боже милостивый. На этого человека охотятся даже дочери викария. Иззи сразу поверила ему и ощутила легкий приступ разочарования.

Можно подумать, что он принадлежит ей. Всего один поцелуй в темноте, и она уже превратилась в ревнивую фурию… Спохватившись, Иззи подавила в себе искру ревности.

Но в этот момент в зал вошла девушка, и ревность вспыхнула в душе Иззи с новой силой.

Иззи довелось побывать при дворе, посетить немало приемов и даже несколько лондонских балов, и она могла с полным правом заявить, что более ослепительной красавицы еще не встречала. Золотистые волосы, шелковыми длинными локонами обрамляющие лицо. Ленты, струящиеся по голубому муслиновому платью. Приятные формы, заученная милая улыбка. Безукоризненные кружевные перчатки.

– Ваша светлость! – выговорила гостья со вздохом облегчения, прижимая ладонь к груди. – Вы невредимы, хвала Господу! А я боялась найти вас мечущимся в бреду – после всего, что я услышала от мистера Дункана! Я просто не могла ему поверить. Конечно, здесь никак не могла появиться гостья по имени… – Внезапно ее взгляд упал на Иззи, и она осеклась: – Так это правда? Она действительно здесь?

Уронив корзинку на пол, мисс Пелэм прижала ладони к щекам.

– Вы Иззи Гуднайт?

Иззи сделала книксен.

– Та самая Иззи Гуднайт?

– Да, это я.

Гостья издала негромкий восторженный возглас.

– Прошу меня простить, я просто не в силах поверить… И вправду вы здесь, так близко от моего дома! О, пожалуйста, позвольте пригласить вас к нам в дом викария!

– Я… буду очень рада, мисс Пелэм.

– Какая честь для всех нас! Но я представить себе не могу, что привело вас в Нортумберленд.

– Вот это все. – Иззи сделала широкий жест. – Замок Гостли. Мне оставил его в наследство покойный граф Линфорд.

– В наследство? Замок? – Глаза гостьи стали огромными. – Ушам не верю!

Иззи улыбнулась.

– Да, полагаю, мы все потрясены. Мы с его светлостью как раз обсуждаем дальнейшие отношения хозяйки и арендатора.

Мисс Пелэм подпрыгнула, ее каблучки цокнули по каменному полу.

– Моей соседкой будет сама Иззи Гуднайт!

– Мисс Пелэм… – вмешался герцог.

– Знаете, я ведь прочла все «Сказки» до единой. И не раз перечитывала их. Когда я была помладше, я вырезала продолжения из журнала, а потом переплела их. Я принесла получившуюся книгу с собой – на всякий случай, вдруг это правда. – Она вынула из своей корзинки большой том в пухлом переплете. – Почту за честь, если вы подпишете его мне.

– Мисс Пелэм…

– Да, и у меня еще одна просьба, – продолжала она на одном дыхании. – Нельзя ли мне получить прядь ваших волос, мисс Гуднайт? На память…

– Мисс Пелэм, – перебил герцог таким тоном, что леди вздрогнули. – У мисс Гуднайт сложилось впечатление, что было бы небезопасно для нее жить здесь, в замке, пока не уладится наш имущественный спор. Сделайте милость, помогите мне убедить ее, что она ошибается.

– О-о! – протянула мисс Пелэм. – О нет!

Она отложила книгу в сторону и шагнула к Иззи. Повеяло приторно-сладким ароматом. Иззи различила в нем ваниль и, кажется, гардении.

Ручка в белой кружевной перчатке покровительственно легла на ладонь Иззи. Мисс Пелэм зашептала:

– Мисс Гуднайт, вам нельзя жить с ним одной. За несколько месяцев, пока я навещаю его, не произошло никаких посягательств. Этот человек – неисправимый повеса.

Иззи в насмешливом изумлении уставилась на нее. Неужели мисс Пелэм и впрямь считает, что герцог не слышит ее шепот?

Ротбери продолжал:

– А теперь объясните ей, что почти весь замок непригоден для жилья.

– Он прав, мисс Гуднайт. Я всю свою жизнь провела по соседству, под горой, и знаю, что замок рушится буквально на глазах. Гнилое дерево, насекомые… таких мест лучше избегать.

– Вот и хорошо, – подытожил герцог. – А теперь будьте любезны объяснить, что это не Лондон и не Йорк. Здесь провинция, местные жители придерживаются традиционных ценностей. Незамужней женщине не полагается жить под одной крышей с неженатым мужчиной.

– Верно, – подтвердила мисс Пелэм. – Ужасающие слухи будут множиться с каждым днем. Местные жители не захотят знаться с вами.

Ротбери скрестил руки на груди.

– В таком случае решено, мисс Гуднайт. Вам нельзя оставаться в замке без компаньонки. Просто нельзя. Уверен, мисс Пелэм с радостью…

– Составит мне компанию? – подсказала Иззи.

– Что? – Его подбородок дрогнул от удивления.

Отлично! Теперь все преимущества на ее стороне.

– Мисс Пелэм могла бы пожить со мной, – объяснила Иззи. – В качестве моей компаньонки, всего несколько недель. Если она будет так любезна.

– Пожить? В качестве компаньонки самой Иззи Гуднайт? – Мисс Пелэм в воодушевлении так крепко стиснула руку Иззи, что та поморщилась. – Ни о чем другом я не мечтаю так, как помочь вам хоть чем-нибудь!

Иззи уже догадалась, что мисс Пелэм – на редкость услужливая девушка. Готовая помочь даже в тех случаях, когда ее совсем не просят.

– Буду чрезвычайно вам признательна, мисс Пелэм, – произнесла Иззи.

– Уверена, отец справится и без меня. Какое удачное решение для всех сторон!

– Нам следует поблагодарить за него герцога. Ведь это он предложил.

Несмотря на слепоту, Рэнсом был уверен, что Иззи ответила на его мрачную гримасу вызывающей улыбкой.

– Ну, разве он не умница?