«С капитаном?»

София стояла, изумленно глядя ему вслед. Неужели он только что сказал, что познакомит ее с капитаном? Если капитаном является кто-то другой, то кто же этот человек?

Ясно было одно. Кем бы он ни был, ее сундуки у него.

И он уходит. София подхватила свои юбки и засеменила за ним. Обходя снующих повсюду матросов, пустые и полные бочонки и огромные бухты просмоленных канатов, она безропотно проследовала вслед за ним вниз, к пристани. Впереди неясно вырисовывались темные мачты множества кораблей.

Несколько запыхавшись, София нагнала широко шагавшего Грея, у самой кромки причала.

— Но… разве не вы капитан Грейсон?

— Я мистер Грейсон, владелец «Афродиты» и совладелец ее груза. — Он поставил сундук у кормовой скамьи шлюпки.

Владелец. Что ж, это несколько проясняло положение дел. Должно быть, хозяин таверны просто ошибся.

Тем временем носильщик поставил ее второй сундук рядом с первым, и мистер Грейсон отпустил его, протянув монету и бросив пару слов. Широко расставив ноги в великолепно отполированных гессенских сапогах и утвердившись на безбожно качавшейся шлюпке, Грейсон протянул ей руку:

— Мисс Тернер?

София, робко ступая, подошла к самому краю причала и протянула ему руку, по-прежнему затянутую в перчатку. Увидев раскачивающееся суденышко, она замерла, не зная, как ступить на борт, чтобы не оказаться в холодной темной воде.

Но все произошло очень быстро. Как только ее пальцы коснулись его ладони, Грейсон крепко сжал ее руку, и София буквально взлетела в воздух, успев лишь коротко, по-мышиному пискнуть. Мгновение спустя она стояла в лодке, прижимаясь к крепкой груди Грейсона, а его рука обвивала ее талию. Он сразу же отпустил ее, но лодка качнулась и София вновь оказалась в его объятиях.

— Не двигайтесь, — пробормотал он, слегка улыбнувшись. — Я вас держу.

Неожиданный порыв ветра сорвал с его головы шляпу. Грей будто и не заметил этого, но София заметила. Сейчас она замечала все. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой напряженно-внимательной. Ее нервы были натянуты, как струны арфы, а ее чувства обострились до предела.

То ли от физического напряжения, то ли от избытка медленно кипящей мужской силы, этот человек излучал жар. Холодный ветер обдувал их, но Грей был горячим. Он крепко прижимал ее к своей груди, и ощущение было восхитительным, соблазнительный жар проникал сквозь все одежды Софии — плащ, платье; корсет, рубашку, нижнюю юбку, чулки, панталоны, он зажигал желание и вспыхивал искрами неясной тревоги. В самом деле, положение становилось довольно опасным. Чем сильнее он прижимал ее к своей груди, тем вероятнее становилась опасность раскрытия ее тайны: под корсетом ее платья был запрятан плотный и довольно увесистый сверток с документами и золотыми монетами.

Решительно оттолкнувшись от него, она почти упала на скамейку и как можно плотнее запахнула плащ. За спиной Грея бриз бросил его шляпу в пенистый водоворот, но он по-прежнему не замечал потери.

Однако ее движение, которое Грей, похоже, принял за жест смущения, он заметил и покровительственно улыбнулся ей:

— Не переживайте, мисс Тернер. У вас там нет ничего, чего бы я не видел раньше.

Ну, раз так, она ему ничего не скажет. Прощай, шляпа.

В определенном смысле он прав. Вероятно, у нее нет ничего, чего бы он не видел раньше. Но вряд ли он мог видеть такую сумму у гувернантки, потому что если у женщины есть такие деньги, она не станет искать место гувернантки.

Она должна дождаться своего двадцать первого дня рождения, и тогда ей можно будет вернуться в метрополию и вступить в свои имущественные права. А для того, чтобы она могла выполнить все задуманное, руки мужчин не должны касаться ее корсета.

Отвязав шлюпку, мистер Грейсон устроился напротив нее на широкой доске, заменявшей скамью, и взялся за весла.

— У вас нет гребца? — спросила она. Их колени практически соприкасались, и София отодвинулась, чуть нервно убрав колени в сторону.

— В данный момент нет.

Подняв весло, Грейсон оттолкнулся от причала.

София нахмурилась. Несомненно, это необычно, чтобы владелец судна и совладелец груза сам сидел на веслах и управлял шлюпкой. Но ведь не менее необычно, чтобы владелец корабля и совладелец груза был здоров как бык. Когда лодка вышла на открытую воду, Грей начал грести в полную силу, и широкие ритмичные движения тут же очаровали ее. Мягкие всплески весел, взрезающих воду, уверенные движения его рук, мускулы, радостно играющие под курткой, снова и снова, снова и снова…

София одернула себя. Именно таких наблюдений ей следует избегать.

Она с неохотой оторвала глаза от его мускулистых плеч и перевела взгляд на более благопристойный объект.

Жженая охра. Чтобы передать цвет его волос, она взяла бы за основу жженую охру и смешала с небольшим количеством неразбавленной умбры и — в этот момент лодку осветил прорвавшийся сквозь тучи яркий солнечный луч — капелькой киновари. На висках, где короткие бачки были зачесаны к ушам, умбры можно чуть добавить. Здесь понадобился бы легкий акцент, но разлохмаченные легким ветерком волосы требовали свободных извилистых мазков, прослоенных оттенками янтаря. Вполне подошел бы индийский желтый, решила она, но не чистый, а осветленный свинцовыми белилами.

Это умственное упражнение немного успокоило ее. Наверное, София никогда не сможет укротить бушующие в ней мятежные страсти, но дать им возможность воплотиться в искусстве в ее силах.

— Скажите, мисс Тернер, вы, случаем, не сбежали из монастыря?

Одним движением он развернул лодку, умело притопив одно весло.

— Сбежала? — Ее сердечко застучало так, что, казалось, вытолкнет спрятанный под корсетом кошелек. — Я же вам сказала, что я гувернантка. И я вовсе не сбегала, ни из монастыря, ни откуда-то еще. Почему вы вдруг спросили?

Грей усмехнулся:

— Потому что вы, простите, уставились на меня так, словно в жизни не видели мужчину.

У Софии загорелись щеки. Она «уставилась». Хуже того, оказалось, что она совершенно не в силах оторвать от него взгляд. Неприятное происшествие в таверне, глупое смущение на причале, не говоря уж о ее собственном волнении и вполне естественных страхах, — все это до сих пор не давало ей возможности прямо посмотреть в его глаза.

И вот эти глаза открыто бросают вызов ее творческому воображению.

Глубокая чернота зрачков была обведена тонкой полоской синего цвета, более темного, чем берлинская лазурь, но светлее, чем индиго. Больше всего здесь подошел бы ультрамарин — самая дорогая краска из синих оттенков, которую она не могла себе позволить даже при том достаточно щедром денежном содержании, которое получала от своего отца. Дальше, внутри этого ярко-синего кружочка, переливалось целое море оттенков — в один момент появлялся почти зеленый, в следующий — совершенно серый, затем вдруг в тени густых ресниц вспыхивала стальная голубизна.

Он снова рассмеялся, и смешливые кремневые искорки заплясали в синеве его глаз.

Словно зачарованная, София продолжала смотреть на него.

С трудом отведя взгляд, она увидела, что их шлюпка приближается к тщательно отдраенному борту корабля. Тихонько кашлянув, чтобы придать голосу необходимую жалостливость, она тоном скромной девочки обратилась к нему:

— Простите меня, мистер Грейсон. Я лишь пытаюсь понять, кто же вы такой. Я думала, что именно вы капитан этого корабля.

— Что ж, — сказал он, крепя на шлюпке брошенные с борта корабля лини, — теперь вы знаете, что это не так.

— В таком случае могу я иметь удовольствие узнать имя капитана?

— Несомненно, — сказал он, затягивая замысловатые узлы. — Это капитан Грейсон.

Она уловила в его голосе ухмылку еще до того, как качнула головой в знак подтверждения. Он что, дразнит ее?

— Но вы сказали…

Прежде чем София смогла сформулировать свой вопрос или просто решить точно, какой вопрос она собирается задать, мистер Грейсон отдал команду матросам на корабле и шлюпка взмыла вверх. Ойкнув от испуга, София крепко ухватилась за скамью, рискуя занозить руку. Нещадно раскачиваясь, шлюпка быстро поднималась наверх.

Когда они достигли уровня палубы, мистер Грейсон встал. С той же уверенной силой, которую он продемонстрировал на причале, Грей обхватил ее за талию, перекинул через поручни корабля и настолько быстро опустил на доски палубы, что у нее подкосились ноги. Чтобы не упасть, София ухватилась за поручни. Тем временем матросы подняли на борт ее сундуки. Теперь она и все, что у нее было в этом мире, находились на этом просмоленном деревянном судне с поскрипывающими над головой мачтами. Корабль слегка тряхнуло проходящей волной, и головокружение вынудило Софию закрыть глаза.

— Мисс Тернер?

Она повернулась, чтобы взглянуть на мистера Грея… или капитана… на него, кем бы он ни был.

Но вместо него она увидела перед собой другого человека. Абсолютно другого.

Ей и раньше доводилось видеть людей такого типа. Многие из самых знатных семей Англии держали в услужении чернокожих. На самом деле в высшем свете было модно держать таких лакеев — их присутствие намекало на прибыльные колониальные вложения, а кожа цвета эбенового дерева составляла эстетически приятный контраст с напудренным париком.

Но кожа этого мужчины не была эбеновой. Скорее, ее оттенок можно было сравнить с теплым глянцем спелого лесного ореха или крепкого чая, осветленного капелькой молока. Парика на нем не было вообще, а была высокая серая шляпа, под которой были заметны коротко остриженные, слегка вьющиеся каштановые волосы. Его темно-синий прекрасно скроенный и элегантный сюртук сидел на нем как на лондонском денди. Правильные черты лица и внимательные золотисто-карие глаза дополняли портрет незнакомца.

Он был красив и, к огромному смущению Софии, казался смутно знакомым.

— Мисс Тернер, — мистер Грейсон выступил вперед, — позвольте мне представить вам капитана Джошуа Грейсона.

Она отвела взгляд от темнокожего щеголя и недоуменно, даже сердито, посмотрела на него:

— Но вы говорили, что это вы мистер Грейсон.

Оба мужчины улыбнулись. София возмущенно поджала губы.

— Я и есть мистер Грейсон. А это, — он хлопнул рукой по плечу темнокожего мужчины, — капитан Грейсон.

Она переводила взгляд с одного на другого и обратно.

— У вас одно и то же имя? Их улыбки стали еще шире.

— Ну конечно, — с деланным равнодушием произнес мистер Грейсон, хотя тонкий шрам на его щеке изогнулся вверх, словно поддразнивая ее, — как и у всех братьев.

Грей с удовлетворением наблюдал, как румянец начал покрывать эти гладкие нежные щеки. Возможно, он несколько чересчур наслаждался замешательством девушки, но, черт побери, с того момента как он в таверне оторвал от нее Бейнса, он всем наслаждался немного чересчур. Тем, как идеально ее талия легла в его согнутую руку. Тем, как ее нежное хрупкое тело прижималось к нему, когда они стояли в раскачивающейся шлюпке. Тем, как пахли ее волосы и кожа, этим чистым женственным запахом — неуловимой смесью пудры, розовой воды и чего-то еще, что он никак не мог определить. Что-то забытое, но такое сладкое.

Так что сейчас он с облегчением позволил ей изумленно разглядывать брата.

— Братья?

Она переводила взгляд с Грея на Джосса и обратно. Казалось, ее взгляд, став более острым, сосредоточился где-то позади него. У Грея даже возникло желание повернуться и посмотреть через плечо.

— Конечно же, — медленно произнесла она, склонив голову набок. — Как это я сразу не сообразила? Слегка квадратный кончик мочки и небольшая выемка сразу под ней…

Грей с Джоссом обменялись удивленными взглядами. Какие, черт возьми, выемки и кончики?

— У вас одинаковые уши, — закончила она, приседая в легком изящном реверансе и чуть-чуть улыбаясь самыми уголками губ.

После небольшой заминки Грей тихо рассмеялся. Только теперь он понял, почему находил удивительно чарующей ту самоуверенную грацию, которая была в каждом ее движении. То были жесты удовлетворения, а не обороны. Вот и сейчас она сделала реверанс не потому, что хотела понравиться, а потому, что была довольна собой.

Одним словом, она сама себя похвалила.

И будь он проклят, если ему не хотелось поаплодировать ей. Теперь он готов был поставить на кон свой корабль, что она не из тех, кто нанимается в услужение. Благородное происхождение не мог скрыть даже ужасный наряд… Из богатой семьи, размышлял он, для которой настали трудные времена. Шикарные перчатки лишь намекали на правду, но в манере держаться заключалось признание. Грей умел разглядеть истинное качество товара, скрытое под слоем грязи, а мисс Тернер… миссТернер — высшего качества.

Она выпрямилась.

— Для меня честь познакомиться с вами, капитан Грейсон.

— И для меня, — ответил Джосс, слегка поклонившись. — Вы путешествуете без сопровождения, мисс Тернер?

— Да, меня ждет место, недалеко от Роуд-Таун.

— Она должна стать гувернанткой у сорванцов Джорджа Уолтема, — вмешался в разговор Грей. — Нет необходимости говорить, что я пытался отговорить ее от такой неблагодарной работы.

— Мисс Тернер. — Голос Джосса стал серьезным. — Как капитан этого судна, я также должен поставить под сомнение благоразумие подобного путешествия.

Софии неожиданно стало зябко, и она поплотнее запахнула свой плащ.

— Я… у меня есть письмо от мистера Уолтема.

— Пожалуйста, не поймите меня превратно, — сказал Джосс. — Меня заботит не ваше поступление на службу, а ваша репутация. Кроме вас, на борту этого корабля нет пассажиров.

Нет пассажиров? Грей кашлянул. Джосс бросил на него взгляд.

— Не считая моего брата, конечно. Молодая незамужняя женщина, пересекающая Атлантику без компаньонки…

К чему клонит Джосс? Грей вопросительно посмотрел на брата. Он ведь не собирается отказать ей?

— Возможно, вам лучше подождать. «Перегрин» отплывает на Тортолу на следующей неделе.

Черт побери! Он и в самом деле собирается отказать ей.

— О нет, — запротестовала она. — Прошу вас, капитан. Я ценю вашу заботу о моей репутации. Если бы у меня были другие перспективы помимо этого места, если бы у меня были друзья, которые стали бы противиться моему отъезду, я бы разделила вашу озабоченность.

Но дело обстоит так, и я заявляю вам об этом с полной откровенностью, — она сглотнула, — здесь не осталось никого, кого бы это обеспокоило.

Грей изо всех сил пытался сделать вид, что только что не услышал самого важного.

А она продолжала:

— Если вы можете обеспечить мою безопасность, капитан Грейсон, я обещаю, что буду вести себя в строгом соответствии с корабельными правилами.

Тяжело вздохнув, Джосс переступил с ноги на ногу.

— Мисс Тернер, мне очень жаль, но…

— Прошу вас, — взмолилась она, коснувшись своей изящной рукой руки его брата. — Вы должны взять меня с собой. Мне больше некуда идти.

Выражение лица Джосса смягчилось. Грей с облегчением понял, что он не единственный, на кого действуют эти широко раскрытые, молящие глаза. В то же время, по совершенно не поддающейся объяснению причине, этот факт вызвал раздражение, будто кто-то посмел покуситься на то, что должно принадлежать только ему.

— Имейте сострадание, капитан Грейсон. Мисс Тернер наверняка очень утомлена. — Грей окликнул старого стюарда, хромавшего по палубе: — Стабб, будь любезен, проводи мисс Тернер в дамскую каюту. Седьмая койка свободна, я полагаю.

В ответ Стабб удивленно хмыкнул:

— Думаю, они все свободны.

Ну да. Но все они будут заполнены на обратном пути, из-за снизившихся прибылей сахарных плантаций. Теперь мало кто плывет в Вест-Индию, разве что миссионеры-методисты да изредка миловидные гувернантки.

По-видимому, признав свое поражение, Джосс поклонился:

— Добро пожаловать на борт «Афродиты», мисс Тернер. Надеюсь, ваше путешествие будет приятным.

Молодая леди вновь присела в реверансе, затем Стабб повел ее к узкому трапу, ведущему на нижнюю палубу.

Грей проследил, как мисс Тернер спускается в нутро корабля, осознавая, что, к счастью или к несчастью, но это путешествие только что стало гораздо интереснее.

— А где Бейнс? — вдруг спросил Джосс. — С чего это вдруг ты сам сидел на веслах? Он что, появится с каким-то грузом?

— Нет. Я его списал с корабля.

— Списал? Какого черта?

— У него что-то с глазами.

Любого человека, принявшего мисс Тернер за портовую шлюху, можно считать слепцом. Не говоря уж о том, что Грею не нужен был матрос, который имел обыкновение хватать то, что ему не положено. В прошлых плаваниях такая «предприимчивость» только приветствовалась, но не теперь. Отныне «Афродита» — респектабельный торговый корабль.

Джосс стиснул зубы.

— Ты не имел права этого делать. Он член моего экипажа.

— Дело сделано.

— Не могу поверить. Ты на два часа отправляешься на берег по торговым делам и вдруг меняешь опытного матроса на гувернантку.

— И коз. Я купил несколько коз. Их скоро доставят на борт.

— Черт побери, не заговаривай мне зубы! Экипаж и пассажиры — моя забота. Разве не я капитан этого корабля?

— Да, Джосс, ты капитан, но я вкладчик и я не хочу, чтобы Бейнс терся возле моего груза, и уж, коль скоро мне удалось заполучить пассажира, я не собираюсь от него отказываться.

— Если ты думаешь, что я верю, что твой интерес к этой девушке ограничивается несколькими фунтами стерлингов, которые можно с нее получить…

Грей пожал плечами:

— И они нам не помешают.

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Молодая леди, без сопровождения… — Он искоса посмотрел на Грея. — Это грозит неприятностями.

— С каких это пор «Афродита» стала бояться неприятностей? Мы давно уже погрузили на этот корабль больше неприятностей, чем груза. — Он со слегка вызывающей небрежностью оперся о идущий вдоль борта поручень. — И вообще, может быть, тебе стоит разобраться со своими неприятностями. Год ведь был тяжелый.

Лицо Джосса стало жестким.

— Прошел год, два месяца и семнадцать дней. У меня было достаточно собственных неприятностей, Грей. И я не ищу новых.

Он замолчал и, отвернувшись, задумчиво уставился на воду.

Проклятие! Грей понимал, что не следовало этого говорить. Просто ему не хватало прежнего, бесшабашного Джосса. Он чертовски скучал по своему брату.

Он очень надеялся, что однажды тот, прежний Джосс, освободившись от тянущей его на дно боли, вновь вынырнет на поверхность. Производя его в капитаны, Грей верил, что так все и будет, но сейчас он вдруг с удивлением понял, что шансы на это несколько уменьшились. Действительно, предстоящее плавание по неспокойному океану было самой меньшей из забот Джосса. В этом первом походе капитану предстоит проявить немалую стойкость, чтобы утвердить свою власть на корабле и подчинить себе пятнадцать членов команды. А самому Грею придется балансировать между новичком-капитаном и просоленными морем пройдохами, которые в прежние времена больше старались урвать себе часть груза, нежели сохранить его. Пожалуй, в такой ситуации была скрыта немалая опасность.

Кроме того, Джосс был обеспокоен, и, вероятно, справедливо, появлением на борту молодой привлекательной леди, чье присутствие вполне может спровоцировать среди команды настоящие петушиные бои.

— Я прослежу за ней, — сказал Грей.

— В этом я не сомневаюсь. А кто проследит за тобой? Прервав несколько затянувшееся молчание, Грей произнес, стараясь придать голосу максимальную убедительность:

— Ради всего святого, Джосс. Она просто гувернантка, строгая, добродетельная, чопорная и скучная.

«Нежная, — подумал он про себя, — изящная, милая и загадочная».

— Ага. Значит, ты готов проводить время с горничными, служанками и вообще с любыми девицами, с удовольствием задирающими свои юбки, но гувернантка — не по твоей части?

— Именно так. Посмотри на меня, дружище. — Грей одернул свой дорогой, ладно сидящий сюртук, разгладил бархатные отвороты, затем немного театральным жестом указал на флаг, лениво колыхавшийся на грот-мачте: — Посмотри на этот корабль. Говорю тебе, мои разгульные деньки закончились. Отныне я достойный и респектабельный человек.

— Сюртук поменять легко, гораздо труднее изменить привычки.

Грей тяжело вздохнул. Он никогда не был образцовым братом и, видит Бог, наверное, уже никогда не будет праведником. Джосс может не верить этому, но он работал как каторжный, чтобы начать это дело. И делал это ради них — ради того, чтобы обеспечить их воссоединившейся семье стабильность и положение в обществе, которого их отец лишился десятилетия назад. Сначала Грей смог уговорить серьезных торговцев вложить в его предприятие тысячи фунтов; потом он смог убедить страховщиков, что ему можно доверять и он сумеет доставить груз по назначению. Все это было ох как не просто.

А теперь его собственный брат не доверяет ему, и это не показалось бы столь обидным, если бы не было заслуженным. Грей потер лицо ладонью и заговорил вновь, на этот раз совершенно серьезным тоном:

— Послушай, Джосс. Я не буду приставать к ней.

— Она красивая.

— Я не буду приставать к ней, — медленно повторил Грей. — Но черт возьми, я думал, что ты вовсе не смотрел на нее.

Джосс задумчиво вглядывался в мелкую рябь воды.

— Я овдовел, Грей. Но не ослеп.

«Нет, не ослеп, — подумал Грей. — Просто… окоченел». Когда Джосс повернулся и увидел, что Грей пристально смотрит на него, он улыбнулся и покачал головой:

— А ты знаешь, она права. У нас обоих его уши.

Грей отпустил поручень и выпрямился, запустив руку в свои растрепанные ветром волосы.

— Вот черт, — пробормотал он. — Когда это случилось?

Джосс поднял брови:

— Случилось что?

Грей повернулся вокруг, оглядел палубу и в полном недоумении даже посмотрел за борт.

— Я потерял эту чертову шляпу.

Джосс хмыкнул, готовый рассмеяться.

— Это не смешно. Я только что купил эту шляпу. Мне она нравилась, и, кроме того, этот бобер обошелся мне очень дорого.

Джосс наконец рассмеялся, и, не удержавшись, Грей захохотал вместе с ним. Да, эта чертова шляпа стоила ему целого состояния. Но сейчас она же, пропав столь неожиданно, подарила ему несколько минут веселого беззаботного смеха, и его брат, стоя на палубе «Афродиты», смеялся вместе с ним. Их смех разносился как эхо былых, более счастливых времен.

Грей улыбнулся про себя. Черт возьми, он всегда любил удачные сделки.