Колин и Минерва съехали по сидению и врезались в стенку экипажа, которая тут же превратилась в пол, когда карета полностью перевернулась на бок, с громким всплеском плюхнувшись в грязь.

Ударом их отбросило друг от друга. Минерва стукнулась о какой-то выступ, и плечо сразу налилось болью.

- Мин! - Колин пытался нащупать ее в темноте. - Неужели ты...

- Я в порядке, - поспешила заверить она. - Жива и невредима.

Ну, почти невредима. Плечо все-таки побаливало, хотя Минерва решила об этом не говорить. И всё же случившееся вряд ли можно сравнить с тем давним трагическим происшествием - ведь на этот раз карета перевернулась не на ходу. Это было не страшнее, чем упасть с дерева или забора.

Колин изо всех сил сжал ее в объятиях.

- Только не умирай! Если ты умрешь, я буду умолять Господа забрать и меня.

Святые угодники! Вот это слова! Стараясь не задумываться над их смыслом, Минерва попыталась сосредоточиться на главном - успокоить Колина.

- Я вовсе не умираю. Я даже не ранена.

Он потрогал ее лицо.

- Ты уверена?

- Да.

- Кровотечения нет? Можешь пошевелить ногами и руками?

- Разве ты не чувствуешь, как я обнимаю тебя за шею?

Минерва начала поглаживать Колина по спине, пока он не вздохнул с облегчением.

- И в самом деле. - Отстранившись, Пэйн коротко рассмеялся и провел ладонью по лицу. - Боже правый! Я и не подозревал, что эта штуковина такая неустойчивая, когда в нее не запряжены лошади. Кажется, мы вели себя слишком...

- Рьяно? - Она улыбнулась. -Что ж, если посмотреть с другой стороны, наша увязшая в грязи карета сама высвободилась.

- Ты права. Давай помогу тебе подняться.

Они расплели объятия. Колин встал первым, подал руку спутнице. Та, ступив ботинками на стенку кареты, ставшую полом, услышала всплеск - вода начала просачиваться сквозь поврежденный корпус.

- О боже!

Колин тоже это заметил и носком сапога отодвинул чемодан подальше от увеличивающейся лужи. Франсина упакована достаточно хорошо, чтобы благополучно пережить крушение экипажа, но нельзя позволить ей намокнуть.

- Значит, карета перевернулась не из-за нашего... ну, ты понимаешь... По крайней мере, в этом виноваты не только мы.

Колин покачал головой.

- Дорогу размыло дождем - вот почему колеса высвободились.

Грязная вода уже намочила подол платья Минервы.

- Нужно поскорее выбираться отсюда.

- Согласен, - кивнул Колин и уперся руками в дверь над головой.

Та не поддалась. Выругавшись, он начал с силой дергать задвижку, бормоча себе под нос: "Открывайся, черт тебя дери! Ну же!"

- Всё в порядке, - попыталась успокоить его Минерва. - Мы тут вовсе не в ловушке. Если ты разобьешь окно, я смогу выбраться через него и отпереть дверь снаружи.

- Верно. Ты всегда была умницей. Отодвинься и прикрой голову.

Когда она исполнила эту просьбу, Колин вынул из кармана носовой платок, плотно обмотал им руку, взял пистолет за ствол и двумя сильными ударами разбил стекло рукояткой.

На голову и плечи Минервы посыпались осколки, в образовавшуюся дыру начали падать дождевые капли.

Очистив проем от оставшихся острых кусков стекла, Колин подставил ладонь:

- Вот. Встань ногой сюда, держись за мое плечо, и я подниму тебя наверх.

Минерва кивнула.

Едва ее голова и плечи прошли сквозь небольшое окошко, она, подтянувшись на руках, вылезла наружу. И сразу же волосы, намокнув под дождем, прилипли прядями ко лбу и шее. Минерва нетерпеливо отбросила их назад, опустилась на колени и начала обеими руками дергать искореженную металлическую задвижку, проклиная ее на все лады.

- Чёрт! С этой стороны щеколду тоже заклинило! - прокричала она Колину. - Вылезай, как и я, через окно! Оно узковато, но ты в него протиснешься.

- Я-то - да, а вот Франсина - нет. - Он держал чемодан в руках, спасая его от прибывающей воды. Тот был слишком велик для узкого оконного проема. - Ступай, укройся под деревьями, а я послежу, чтобы она не подмокла, пока не кончится дождь.

- Хочешь, чтобы я оставила тебя тут? Одного?

На лице Колина мелькнуло неуловимое выражение и тут же исчезло.

- Со мной всё будет в порядке. Ты будешь держаться от меня на расстоянии выстрела. Ты ведь помнишь наш условный сигнал, Эм? "Ату" и всё прочее.

Минерва покачала головой. Невероятный человек! Всего пять минут назад он сжимал ее в объятиях, умоляя не покидать его, обещал, если придется, последовать за ней в могилу. И теперь Колин всерьез полагает, что она оставит его одного в темной карете на той же дороге, что унесла жизни его родителей? Он, точно, чокнутый.

- Я тебя тут не брошу!

- Ну а я не брошу этот чемодан.

Минерва еще раз подергала дверную задвижку - та по-прежнему не поддавалась.

- Может, у меня получится сбить ее пистолетом? Дай его мне.

Колин протянул оружие через разбитое окно. Минерва обхватила рукоятку пистолета, прикрывая его своим телом от струй дождя, направила дуло на своего спутника и невозмутимо произнесла:

- Вылезай оттуда.

Она вовсе не собиралась угрожать ему всерьез и решила лишь напугать Пэйна, чтобы тот, отказавшись от глупого упрямства, вылез из этого гроба на колесах.

Что ж, удивить Колина, по крайней мере, получилось.

Бросив недоверчивый взгляд на пистолет в ее руке, он спросил:

- Мин, ты сошла с ума?

- А может, это ты помешался? Всё кончено. - Ее голос дрогнул. - Всё кончено. Нам не добраться до Эдинбурга, и не стоит ради этого продлевать твои страдания.

- К черту мои, как ты говоришь, страдания! В этом чемодане - труд всей твоей жизни. Я не брошу Франсину. И мы еще успеем на симпозиум, Мин! Когда кучер вернется...

Минерва подняла голову и осмотрелась - ни возницы, ни лошадей нигде не было видно. По дороге текли, всё расширяясь, потоки жидкой грязи, увлекая за собой лежащие на земле листья и сломанные ветки. Дождь припустил еще сильнее, барабаня по корпусу кареты.

Чтобы перекричать его шум, Минерве пришлось повысить голос.

- Вода всё прибывает, и скоро наступит ночь. Даже если кучер приведет лошадей, всё равно карета сломана, а дорога стала непроезжей. Всё кончено!

- Будь я проклят! Мин, не сдавайся! Не теряй веры в меня! Я дал тебе обещание, и, черт возьми, я его исполню! Я найду выход!

- Ты не сможешь... - не договорив, она испуганно вскрикнула, потому что экипаж накренился еще на полфута. Прибывающая вода приподняла перевернутую почтовую карету, словно пробку, и та начала скользить по грязи.

Сердце Минервы сжалось от ужаса. Нужно как можно скорее заставить заупрямившегося Колина покинуть экипаж - оставаться внутри уже не просто безрассудно, но и по-настоящему опасно! Если вода продолжит прибывать, то смоет карету с дороги.

Минерва взмахнула пистолетом.

- Брось чемодан! Нам обоим нужно выбираться отсюда. Хватит спорить!

Колин покачал головой:

- Нет! Я не брошу Франсину!

- Что ж, ты не оставил мне выбора.

Она взвела курок, прицелилась... и выстрелила.

Бах!

Когда прогремел выстрел, первой мыслью Колина было: "Боже мой! Она это сделала! Она и в самом деле меня прихлопнула!"

Затем в голове мелькнуло: "А когда это, черт побери, мою кровь и кишки успели заменить на какой-то порошок?"

Едва поднявшаяся в темной карете белая пыль немного осела, до Колина наконец дошло, что Минерва направила пулю не в него, а прямо в свой чемодан, и белый порошок, взметнувшийся облаком после выстрела, - вовсе не останки давно окаменевшего сердца, а...

Это Франсина! Боже!

Проклятье! Лучше бы Минерва выпустила эту пулю ему в живот! По крайней мере, было бы не так больно, как сейчас. Да и его брюхо, возможно, получилось бы заштопать, а вот Франсина...

Она погибла.

- За... - Он закашлялся из-за еще стоящей в воздухе гипсовой пыли. - Зачем ты это сделала?

- Потому что ты не оставил мне выбора! - воскликнула Минерва, отбросив пистолет в сторону. - А теперь выбирайся оттуда! Всё кончено.

Да, она права. Всё кончено. Абсолютно всё. Мисс Хайвуд только что собственной рукой убила все свои мечты и надежды. И уже неважно, вернется ли кучер со свежими лошадьми. Ведь даже если внезапно разойдутся дождевые тучи, и с неба спустится воздушный шар, чтобы в мгновение ока перенести путешественников в Шотландию, без Франсины всё это уже не имеет значения.

Колин сглотнул большой ком в горле. Ничего не остается, кроме как признать полное поражение.

Он подвел Минерву. Несмотря на все свои усилия, умудрился всё испортить. Его благие намерения - словно падающие на землю пушечные ядра. На этот раз под огонь попала Франсина.

Колин выбрался через разбитое окно, спрыгнул с кареты на дорогу, залитую водой по его лодыжки, протянул вперед руки и обратился к Минерве:

- Прыгай!

Она упала в его объятия и обхватила за шею так, словно он был сказочным спасителем, а не разрушившим всё негодяем.

- Куда мы теперь?

Колин бросил взгляд вдаль, затем пристальнее всмотрелся в пелену дождевых струй. Что это за тени? Неужели?..

Да, это лошади! Отличная четверка из его конюшни. Наконец-то вернулся кучер в сопровождении пары грумов из Риверчейза.

Колин облегченно выдохнул и произнес:

- Домой. Мы поедем домой.

Отсюда до его имения было всего несколько миль, но из-за распутицы пришлось продвигаться мучительно медленно. Колин усадил Минерву на своего коня и всю дорогу старался согревать ее и заслонять от дождя.

Ему показалось, что она уснула, но внезапно Минерва пробормотала:

- Что это за огромное впечатляющее здание виднеется вдали?

- Это Риверчейз, мой дом.

- Я так и подумала. Он красивый. Столько г-гранита.

Разумеется, гранит Минерва заметила в первую очередь - Колин мысленно улыбнулся.

- Его добывают в этих местах.

- Готова поспорить, что на солнце он блестит.

- Так и переливается.

Он крепче обнял ее, прижимая к груди, и только сейчас заметил, что Минерву бьет крупная дрожь.

- Ты в порядке?

- Просто замерзла. Уж-жасно з-замерзла.

Негромко выругавшись, Колин пустил коня рысью. Ливень, затихая, уже превратился в обычный дождь, но Минерва вымокла до нитки, и ей нужно как можно скорее обсохнуть и обогреться.

Хорошо хоть, кучер предупредил челядь Риверчейза. Узнав, что хозяин неподалеку, все кинулись готовиться к его появлению. Едва Колин показался на подъездной аллее, парадная дверь открылась и несколько слуг бросились навстречу.

Колин сначала спешился сам, а затем помог Минерве соскользнуть в его объятия. Подхватив ее под спину и колени, он поднялся по четырнадцати гранитным ступеням крыльца и внес свою спутницу в дом.

Старая добрая экономка миссис Хаммонд торопливо поприветствовала хозяина, которого не видела уж года два.

- Вы разожгли огонь? - спросил он.

- Да, милорд. В гостиной.

Перехватив свою ношу поудобнее, Колин направился туда.

Уложив промокшую, дрожащую Минерву на оббитую плюшем оттоманку, он придвинул ее поближе к камину, в котором плясали языки пламени.

- Какая очаровательная гостиная! - слабым голосом сказала Минерва. - Я т-так р-рада, что... - Ее зубы выбивали дробь. - ...что м-мне п-представилась воз-зможность п-побывать тут.

- Ш-ш! Помолчи немного. Позже я обязательно устрою тебе экскурсию по дому.

- Ладно.

Она попыталась улыбнуться дрожащими губами. При виде этой слабой улыбки Колину захотелось завыть от безысходной тоски. Всё должно было быть совсем не так! Он снял очки с Минервы, вытер их насухо и водрузил обратно на ее нос.

На пороге возникла миссис Хаммонд.

- Принесите одеяла, чистую одежду, неважно, у кого вы ее одолжите, - приказал Колин. - Немедленно подайте чай и какие-нибудь закуски.

- Слушаюсь, милорд.

Едва экономка удалилась, Пэйн начал снимать с Минервы платье. Она пыталась ему помогать, но у нее слишком сильно дрожали пальцы.

- Лежи спокойно, лапочка. Позволь мне.

В конце концов, не сумев справиться с бесчисленными пуговицами и крючками, Колин вынул из сапога складной нож, распорол насквозь мокрое платье по швам, стащил его с Минервы и бросил перед камином бесформенной кучей. Разрезая тонкий, красивый муслин, Пэйн еле сдерживал слезы.

Мог ли он помыслить всего неделю назад, что погубит эту девушку: безвозвратно опорочит ее доброе имя и - о ужас! - лишит ее невинности?

А теперь она в лохмотьях, с бледным лицом и синими губами лежит тут, съежившись и дрожа. Все ее мечты разбились и рассыпались осколками на проселочной дороге, надежды испарились, словно дым.

На плече у Минервы обнаружился огромный синяк. Так значит, пострадала не только ее репутация!

При этом открытии Колин ощутил глубокую, словно выворачивающую внутренности, боль и понял две вещи, обе - одинаково катастрофические.

Он любит Минерву Хайвуд больше всего на свете.

И он навсегда ее потерял.