Изабель не собиралась искать эту книгу.

Да, действительно не собиралась — она наткнулась на нее почти случайно.

В тот вечер Софии и Грея не было дома: они отправились на очередной бал. Бел же осталась дома, сославшись на усталость. Она сказала, что хочет отдохнуть, но вдруг поняла, что не сможет уснуть. Чем ближе был день ее свадьбы, тем сильнее она нервничала. Глупо, конечно, так волноваться. Венчание — торжественная, но скромная церемония, в которой, по идее, должны участвовать трое: мужчина, его невеста — и Бог. А пышное дорогостоящее «представление» состоится после венчания. Оно и устраивалось для того, чтобы привлечь к этому событию внимание общества, а вовсе не ради удовлетворения ее тщеславия.

И все же, когда Бел опустила голову на подушку и закрыла глаза, перед ее мысленным взором тотчас же возникло прекрасное свадебное платье, украшенное жемчугом и бельгийским кружевом. И еще — букет цветов, который она будет нести в руках. Четырнадцать оранжевых роз!

Ох, сейчас ей не удастся уснуть…

Не желая будить горничную в столь поздний час, Бел встала с постели и пробралась в спальню Софии. Она знала, что София из-за беременности страдала бессонницей. Поэтому мисс Осборн давала ей какое-то снадобье для улучшения сна. Хотя бессонница Софии была вызвана последствиями брака, а не ожиданием его, Бел решила, что лекарство поможет и ей.

Со свечой в руке она отправилась на поиски лекарства. В выдвижных ящиках трюмо не оказалось ничего, кроме затычек для ушей и щеток для волос. Тогда Бел решила поискать в тумбочке возле кровати. Выдвижной ящик бесшумно открылся, и она увидела синюю бутылочку со снотворным, а также какую-то книгу. Возможно — ту самую. «Да, очень может быть, это действительно та самая книга, о которой говорила Люси, — подумала Бел. — Но почему же Софи так настойчиво отрицала ее существование?»

В тусклом свете свечи, легонько касаясь пальцами кожаного переплета, Бел прочла название. «Воспоминания распутной молочницы». О Боже!

Бел тотчас поняла, что в этот момент жизнь устраивала ей очередную проверку. Она держала в руке книгу и должна была решить, что с ней делать. «Наверное, самое правильное положить ее на место, взять снотворное и немедленно вернуться к себе в спальню», — подумала Бел.

Но жизнь не только время от времени устраивает нам испытания — она еще и смеется над нами. Почему-то при свете дня поступать правильно гораздо проще, чем в темное время суток. А вот когда ты одна в темной спальне со свечой в руке…

Любопытство Бел с каждым мгновением все возрастало, оно терзало ее и взывало: «Раскрой эту книгу!» Именно так Бел и поступила.

Текст в книге был печатный, а иллюстрации — выполненные пером и чернилами; судя по всему, их вклеили уже потом. Но текст и рисунки повествовали о том, как развивались отношения между молочницей и ее работодателем — джентльменом. Молочница обладала пышными формами, из-за чего Бел сразу же прониклась к ней симпатией. А джентльмен, ухаживавший за молочницей, имел некоторое сходство с Тоби — был такой же стройный, худощавый и любезный, то есть обладал внешностью, отвечающей всем классическим канонам красоты.

Воодушевившись, Бел поставила свечу в подсвечник и, присев на край кровати, погрузилась в чтение.

История отношений землевладельца и молочницы начиналась вполне невинно. И поначалу книга показалась Бел довольно интересной, даже несмотря на ее несколько предвзятое отношение к любовным романам. Тут он поцеловал ей ручку, там прошептал на ушко ласковое слово… Она задержалась на описании любовной парочки на фоне пасторального пейзажа — они расположились на зеленой лужайке под летним голубым небом, по которому плыли легкие белые облака.

Уверенная в том, что сейчас последует предложение руки и сердца, Бел перевернула страницу… и книга чуть не выпала из ее рук.

Роман молочницы и джентльмена, начинавшийся так мило и невинно, внезапно принял совсем иной оборот. Губительный для молочницы. Вот она уже на сыроварне — полулежит на покрытой керамической плиткой столешнице, задрав юбки до колен, в то время как джентльмен протянул руку к ее обнаженной груди. Бел быстро перелистала книгу к началу, решив, что, возможно, что-либо упустила. Нет, предложения руки и сердца нигде не было.

Разочарованная моральным обликом молочницы, Бел невольно вздохнула, но тут же вспомнила про название книги. «Воспоминания распутной молочницы» — именно так гласила надпись на обложке, так что удивляться, конечно же, не следовало.

Немного подумав, она перевернула страницу. Теперь уже рука джентльмена лежала на груди молочницы — это Бел уже и сама успела испытать. Что ж, ведь вскоре ей предстояло стать замужней женщиной, так что все, что содержали оставшиеся страницы книги, могло дать ей весьма необходимые сведения…

Ее до сих пор тревожили слова леди Вайолет, заявившей, что у Тоби репутация распутника. Конечно же, он уже не раз испытал то, что Господь предначертал исполнять супругам в браке, хотя и не был женат. Бел очень боялась разочаровать его своим невежеством. И еще больше она боялась того, что он может найти себе другую женщину и совершит грех супружеской измены, еще более серьезный, чем добрачная связь. Такое вполне могло произойти, если ей не удастся ему угодить. И, следовательно…

Да-да, теперь все ясно! Она читала эту книгу во имя спасения души Тоби, а вовсе не ради удовлетворения своего извращенного любопытства.

Дрожащими руками она листала страницу за страницей, и вдруг какой-то странный шорох заставил ее вздрогнуть. Лишь через несколько секунд Бел сообразила, что ее напугало собственное хриплое дыхание. Наконец она добралась до следующей иллюстрации: это были все части тела — как мужского, так и женского. Но Бел их почти не видела, потому что внимание ее было приковано не к ним, а к лицу джентльмена. И теперь его лицо очень напоминало лицо ее брата. — О Господи, неужели это Грей? — прошептала Бел.

Да, сомнений быть не могло: перед ней действительно лицо Грея. А все иллюстрации были выполнены рукой Софии — она только сейчас это поняла.

Бел в ужасе захлопнула книгу и, сунув ее обратно в ящик, поднялась с кровати. Выходя из комнаты, она говорила себе: «Ах, зачем я это делала, зачем рылась в личных вещах невестки? Мне следовало знать, что этого делать нельзя».

Что ж, теперь ей все стало ясно. Неудивительно, что София упорно делала вид, что не понимает, о какой книге говорила Люси. Но как София могла дать ей книгу с такими… с такими иллюстрациями?

— Как все это отвратительно, — пробормотала Бел, заходя в свою комнату (она имела в виду собственное поведение). — Да-да, ужасно и отвратительно.

Уже засыпая — к счастью, снотворное она не забыла прихватить, — Бел твердо решила, что отныне и впредь все наставления, касающиеся интимной стороны семейной жизни, будет получать только от собственного мужа.

За пятнадцать минут до того как по плану должно было начаться венчание, в приделе церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер стоял Тоби в новом фраке из тонкого сукна — и с широкой глуповато-счастливой улыбкой на лице.

А многочисленные гости, едва разместившиеся на церковных скамьях, с нетерпением ждали, когда известный своими похождениями холостяк наконец-то обретет жену. И все они знали, что не будут разочарованы: им предстояло насладиться удивительным зрелищем — морем цветов, кружев и жемчугов. Кроме того, всех ожидал шикарнейший свадебный завтрак. Но главным украшением праздника считалась Изабель, красавица, которой не было равных — так, во всяком случае, полагал Тоби.

«Изабель… моя Изабель», — думал он улыбаясь. Тоби старался выглядеть естественно и держаться непринужденно, но все-таки ужасно нервничал. Нервничал — и ликовал. Это утро станет утром его триумфа! И свою победу он будет праздновать прилюдно! А потом ночью, уже без свидетелей, он заявит права на свой приз. Сейчас он нисколько не сомневался: этот день станет одним из счастливейших дней его жизни.

Когда в церкви появился Грей, бросивший на будущего зятя угрюмый взгляд, улыбка Тоби стала еще шире. Раз Грей тут, значит, Изабель тоже приехала в церковь. Следовательно, никаких неожиданностей не будет. Свадьба непременно состоится.

— Не могу поверить, что сделаю это, — пробормотал Грей, приблизившись к счастливому жениху. — Не могу поверить, что отдам тебе свою сестру.

Тоби негромко рассмеялся:

— Похоже, ты нервничаешь, Грей. А я-то думал, что нервничать должен только жених. Перестань, не волнуйся. Все не так плохо. А у тебя такой вид, словно ты собираешься вести свою сестру на плаху.

— Я бы с радостью повел ее туда, если бы на плахе лежала твоя голова, — проворчал Грей. — Что я говорил тебе несколько месяцев назад? Я сказал следующее: или ты сделаешь ее счастливой — или свадьбы не будет.

Тоби похолодел.

— Изабель… Она чем-то недовольна?

— Напротив, она очень довольна. Черт возьми, на седьмом небе от счастья! И я тебя за это ненавижу.

Тоби вздохнул с облегчением. А Грейсон тем временем продолжал:

— После того как церемония состоится, я ничем не смогу тебе угрожать. Но полагаю, что убить тебя я всегда смогу. — Он произнес это с небрежным взмахом руки, как бы давая понять, что его, Тоби, жизнь представляет для него такую же ценность, как жизнь назойливой мухи. — Но я не хочу делать свою сестру вдовой в двадцать лет, — добавил Грей со вздохом.

— Э-э… Ты хочешь, чтобы я тебя за это поблагодарил? — осведомился Тоби.

— Проклятие… Я говорю вполне серьезно. После венчания я не смогу приказать тебе сделать ее счастливой. — Грей подошел к Тоби почти вплотную. — И поэтому я тебе больше не угрожаю. Я тебя умоляю. Изабель — моя младшая сестренка. Моя единственная сестра. И сейчас, этим утром, она необычайно счастлива — такой счастливой я ее еще никогда не видел. — Он ткнул Тоби в грудь пальцем. — Только не задирай нос, понятно?

— Господи… Я подумал, ты вот-вот заплачешь… — с усмешкой сказал Тоби.

— Не беспокойся, не заплачу, — процедил Грей сквозь зубы.

— Заплачешь, клянусь. У тебя глаза блестят.

— Помолчи. — Грей отвернулся и провел ладонью по волосам. Потом утер глаза.

В этот момент Тоби даже почувствовал к нему нечто вроде симпатии. Возможно, ему не следовало злорадствовать, уж если он все-таки победил.

— Послушай, тебе не надо волноваться. Ведь я желаю Изабель только счастья, — сказал Тоби.

Грейсон взглянул на него с явным недоверием, однако промолчал.

— Напрасно ты мне не веришь, — продолжал Тоби. — Да, я знаю, что ты мне не веришь. Но ты сам со временем убедишься в том, что я не лгу. Для меня действительно нет ничего важнее, чем счастье Изабель, и я это докажу.

Грей презрительно хмыкнул, но по-прежнему молчал.

— Тогда посмотри на дело с другой стороны, — сказал Тоби с улыбкой. — Ты вовсе не теряешь сестру, ты приобретаешь брата. Теперь понимаешь?..

— Господи, похоже, сейчас я действительно заплачу, — пробормотал Грей с ухмылкой. — Что ж, пожалуй, я вернусь к Софии. Ну… к своей жене.

Тоби покачал головой и весело рассмеялся:

— Нет-нет, не старайся. Теперь ты меня не заденешь. Я вовсе не ревную. Да и как я могу ревновать, если все так удачно вышло? — И тут Тоби сделал открытие: ведь он действительно уже не ревновал! Какие бы чувства он ни испытывал к Грею, ревности больше не было. — Но имей в виду, — добавил он с улыбкой, — я по-прежнему думаю, что София слишком хороша для тебя.

— Да, конечно, — кивнул Грейсон. — Я и сам это понимаю. Я же не дурак.

Тоби снова засмеялся:

— И еще, Грей, мы с тобой оба считаем, что Изабель слишком хороша для этого мира. Но ничего не поделаешь. Нам как-то придется ладить.

Грейсон в очередной раз вздохнул.

— Перестань. — Тоби похлопал его по плечу. — Не переживай, Грей, я человек покладистый, со всеми умею дружить. — Он раскинул руки в стороны. — Как насчет братских объятий?

— О, уймись, ради Бога! — Грейсон отвернулся и направился к выходу. У двери вдруг обернулся и с ухмылкой сказал: — Только смотри не опозорься в первую брачную ночь.

«Какое чудесное, воодушевляющее напутствие!» — подумал Тоби. Все это время он пытался поддеть Грея, чтобы как-то поквитаться с ним, а вышло так, что они стали союзниками. Да, именно союзниками, конечно же, не друзьями. Но как бы то ни было, правила игры переменились. Тоби чувствовал, что ему уже больше не хочется поквитаться с Греем, его уязвленная гордость более не требовала отмщения. Он привык к улыбкам Изабель и к восторженному выражению, временами появлявшемуся на ее чудесном личике. Он привык к ее светлой вере в него, привык к ее доверию. Теперь он не мог представить, как стал бы жить без всего этого. Наверное, это было бы так же трудно, как жить без воздуха или без еды. Знал об этом ее брат или нет, но он, Тоби, действительно больше всего на свете хотел, чтобы Изабель была счастлива с ним. А это означало, что ему придется выполнять свои обещания. О Господи! Да-да, все свои обещания. Каждое из них.

Внезапно дверь распахнулась, и Тоби поднял глаза, ожидая увидеть Джереми, согласившегося сыграть роль друга жениха. Но вместо него в придел вошел еще более старый друг.

— Мистер Йорк?! — воскликнул Тоби с улыбкой. — Какой приятный сюрприз! Пришли дать мне совет, не так ли?

— Какой тут может быть совет? — проворчал старый холостяк. — Убегай! Ты совершаешь ужасную ошибку. Брак придуман для девственников и дураков.

— И поэтому вы остаетесь холостяком все эти годы? — со смехом проговорил Тоби. — Поразительно!

Старик тяжело вздохнул:

— Я и не думал, что смогу тебя разубедить. Но решил, что попытаться стоит. Хотя бы для того, чтобы посмотреть… на эту женщину, когда свадьба ее сына расстроится во второй раз. — Мистер Йорк достал фляжку из нагрудного кармана. — Поскольку ты все равно решил через все это пройти, может, тебе стоит глотнуть для храбрости?

Тоби кивнул и потянулся за фляжкой.

— Да, полагаю, что стоит. — Он ухмыльнулся. — Знаете, мистер Йорк, моя мать постоянно отчитывает меня за пристрастие к спиртному. Надеюсь, вы предлагаете мне выпить не ей назло.

— Нет, не назло. Что же до этой женщины…

— Эта женщина приходится мне матерью, знаете ли. Кроме того, она леди.

— Эта женщина только что в очередной раз решила меня позлить своими небылицами. Знаешь, что она мне сказала? Что ты собираешься баллотироваться на выборах в парламент! Выступить против меня! Я знаю, что это клевета!

— Ну… — Тоби замялся. Вот они, обещания, которые надо выполнять. — Видите ли, я действительно планировал…

— Знаешь, как я узнал, что это ложь? — Старик взял у Тоби фляжку и сделал из нее глоток. — Так вот, эта женщина сказала, что ты собираешься выдвигаться от партии вигов.

— Боюсь, что она говорит правду, — пробормотал Тоби. — Но я могу все объяснить. Видите ли, я…

— Проклятие! — Мистер Йорк одним глотком осушил фляжку с бренди и бросил ее на пол. — Неужели от вигов, Тоби? — С тем же успехом он мог бы сказать: «И ты, Брут?» — Парень, разве я ничему тебя не научил? Одно дело, если бы ты захотел заняться политикой на стороне тори — на нашей стороне. Я бы взял тебя под свое крыло, я бы нашел для тебя округ. Черт возьми, я бы сам тебя выдвинул! Но после всех этих лет, когда я покрывал твои шалости, позволяя отсыпаться у меня на сеновале… Выходит, такты платишь мне за добро? Переметнулся к вигам?

— Ну… так уж получилось, мистер Йорк. Дело в том, что мне иногда приходилось бывать в «Бруксе» . — Тоби положил руку на плечо старика. Он знал этого человека всю свою жизнь, и они всегда были настоящими друзьями. Конечно же, Йорк был прав — он действительно был многим ему обязан, а теперь отплатил старому другу черной неблагодарностью. Тоби прекрасно помнил, как они вместе ловили форель в речке, протекавшей по границе между их землями. Помнил он и о том, как сосед не раз выручал его из беды.

Не помнил Тоби только одного — когда Йорк успел так сильно состариться. В последние годы белоснежная шевелюра старика значительно поредела, а его когда-то открытое и улыбчивое лицо сделалось хмурым.

— Позвольте мне объяснить… — сказал Тоби. — Это не мать меня заставила, а моя невеста. Она у меня девушка с принципами. Я, по правде говоря, ее не заслуживаю. К сожалению, она вбила себе в голову, что хочет видеть меня в парламенте. И я пообещал ей, что выдвину свою кандидатуру. Пообещал в минуту… слабости. Так уж получилось, мистер Йорк.

— А… — многозначительно протянул старик, — это случилось в тот момент, когда твои мозги отправились в свадебное путешествие? Медовый месяц, кажется, так это называется.

— Да, вроде того… — пробормотал Тоби. — Конечно, я объяснил своей невесте, как долго и честно вы занимались политикой и какой популярностью пользуетесь у избирателей. Я также ясно дал ей понять, что не надеюсь победить. Но она требует, чтобы я попытался. И я, влюбленный дурак, решил, что должен пойти ей навстречу.

— И тем самым решил выступить против меня. — Старик вздохнул и сокрушенно покачал головой.

Тоби в отчаянии всплеснул руками:

— Ну что я могу сказать?! Она очень красивая.

Йорк от души рассмеялся:

— Да, редкая красавица, это верно.

— Вы тоже так думаете? Через несколько минут я стану ее мужем. Не могу же я в первую неделю все испортить — насильно увезти ее в Озерный край, вместо того чтобы выполнить свое обещание.

— Я все понимаю, Тоби. Медового месяца, похоже, не предвидится, верно?

— Я знал, что вы меня поймете, мистер Йорк. Не беспокойтесь, конкуренции вам я не составлю. Когда Изабель поймет, что вы наилучшим образом представляете интересы избирателей, ей придется смириться. А я со временем придумаю, чем ее занять, чтобы ей в голову не приходили нелепые мысли о моей политической карьере.

Старик расплылся в улыбке:

— Уверен, что у тебя прекрасно это получится.

— Вот видите? Значит, нет повода для беспокойства.

− A кто беспокоится? Я, знаешь ли, человек с опытом. Думаешь, никто не пробовал со мной тягаться все эти годы? Поверь, я знаю, как валить конкурентов. Так вот… — Старик ухмыльнулся. — А ведь я только сейчас сообразил, что мне предоставляется еще одна возможность поставить на место эту женщину с ее махинациями. Она будет горько разочарована твоим проигрышем.

Тоби невольно рассмеялся:

— Вне всяких сомнений, все так и будет. Вы ведь понимаете, о чем я? Я выполню свое обещание баллотироваться в парламент, а вы сохраните там свое место. В результате моя невеста успокоится, а вы продолжите допекать эту женщину. Идеальное решение вопроса.

Мистер Йорк снова ухмыльнулся:

— И так будет до тех пор, пока женщины не поймут, что к чему, верно?

Тоби молча кивнул и задумался. Ему вдруг пришло в голову, что он, обманывая Изабель, создает не слишком прочную основу для счастливого брака. Но эта мера была вынужденной. К тому же временной. Когда они поженятся, он непременно сделает все возможное, чтобы заслужить доверие жены. Да, он наверняка придумает, как удовлетворить все желания Изабель и приносить пользу обществу, не участвуя в бесконечных заседаниях парламента, от которых скорее всего нет никакой пользы людям, нуждающимся в помощи.

Мистер Йорк, посмеиваясь, протянул Тоби руку:

— Мне нравится ход твоих мыслей, парень. Что ж, чему быть, того не миновать. Пусть победит сильнейший.

— Именно так, — ответил Тоби, пожимая руку старика.

— Должен заметить, — сказал подошедший к ним Джереми, — что друг жениха уже на месте. И он устал ловить тревожные взгляды священника, братьев невесты и матери жениха. Может, начнем? — Спохватившись, граф вежливо поклонился старику: — Простите, мистер Йорк…

— Что ж, я готов. — Тоби одернул фрак.

— У тебя еще есть время одуматься, — сказал Йорк. — Тоби, ты уверен, что действительно хочешь этого?

— Абсолютно уверен, — последовал ответ.