Пара за парой конные дружинники миновали ворота казармы и сдержанным шагом втянулись в путаницу городских улиц. Дин крутил головой, пытаясь вспомнить знакомые места. Оставив в стороне скотный и сенной рынки, отряд добрался до высокой крепостной стены. Проскочив небогатый квартал кожевников с его неистребимым кислым запахом, они вырвались на широкую, мощенную булыжником улицу, ведущую к северным воротам, и спустя пять минут без остановки пронеслись через заранее распахнутые ворота.

Очутившись за городскими стенами, всадники перешли на размеренную рысь. Мимо потянулись золотистые поля созревшей пшеницы, убегающие к самому горизонту. Время от времени их сменяли темно-зеленые ряды хмеля, подвязанного к часто торчащим длинным шестам. Едущие навстречу телеги сворачивали на обочину, пропуская спешащих по делам дружинников. Узнав скачущего впереди командира гарнизона, крестьяне торопливо сдергивали с голов шапки и кланялись.

– Дин, – окликнул Мелиорн о чем-то задумавшегося товарища и пришпорил доставшуюся ему смирную лошадку. Очнувшийся от своих мыслей сотник придержал коня, дожидаясь товарища. – Дин, а почему тысячник назвал меня святым?

– Кем? – переспросил его опешивший сотник.

– Ну, этим… Яном Немудским… – Наморщив лоб, эльф пытался правильно вспомнить заковыристое имя.

– Яном Немуд… – непонимающе повторил за ним Дин и вдруг расхохотался, поняв, о чем идет речь. – Наверное, святым Яном Непомудским?

– Точно!

– Это, брат, молчальник один, вроде тебя, – отсмеявшись, с улыбкой объяснил Дин. – При королеве Ядвиге духовником состоял. Это третья супруга папаши нашего Наидина, короля Эдуарда. Ревнивый был – жуть! Хотя, признаться откровенно, поводов ему дражайшая супруга для этого давала предостаточно. Как-то раз его величеству захотелось узнать, в чем же исповедовалась ветреная женушка в последнее время. На его беду, монашек оказался честным и упертым. Тайна исповеди, мол, все такое… В общем, получил король от ворот поворот. И к вечеру упрямый монашек куда-то пропал. – Дин с намеком посмотрел на приятеля и усмехнулся. – А через неделю выловили его из Стаборна с переломанными руками-ногами. Похоже, умельцы из тайной канцелярии перестарались. А после смерти Эдуарда святоши вспомнили эту историю и сделали из упрямого духовника королевы святого, канонизировав его за принятые муки.

– Понятно, – протянул Мелиорн, довольно прищурившись от яркого августовского солнца.

– У вас святые есть? – Дин оценивающе покосился на скачущего рядом приятеля. Эльф отрицательно помотал головой. – Тогда у тебя был шикарный шанс стать первым.

Отряд влетел в попавшуюся на дороге маленькую деревеньку. Не сбавляя скорости, дружинники пронеслись мимо спрятавшихся за хлипкими заборами домов. Дин заметил, как обернувшийся Людовик призывно махнул ему рукой, и пришпорил лошадь. Мелиорн старался не отставать.

– Ну что, знакомые места? – поинтересовался командир гарнизона, окинув взглядом окрестности.

Дин поглядел на поросший высокой сочной травой луг слева, на купы деревьев и кустарников справа и пожал плечами:

– Да куда там… Семь лет прошло.

– Бог с ними, – согласно кивнул тысячник, выпрямившись в седле, и посмотрел на скачущего за спиной Мелиорна. – Твои проблемы мы решили, теперь давай вернемся к моим. – Людовик замолчал, думая, с чего начать. – До Лихобор путь неблизкий, поэтому вернемся мы, думаю, только к ночи. Так что завтра отдохните. Выспитесь, наберетесь силенок, а с утречка поедете в столицу. Возьмешь три… нет, четыре десятка.

– Зачем так много? – удивился Дин, дернув поводья. Взбрыкнувшая лошадь тряхнула гривой.

– Нормально, – решительно отрезал тысячник. – У меня уже два отряда в Гиблом Лесу пропали. Похоже, нынешние разбойнички научились ловко устраивать засады. Так что смотри в оба. Если что – в бой не ввязывайся. Если не получится проскочить с ходу – разворачивайся и возвращайся обратно. Мне здесь каждый человек дорог, поэтому не вздумай прорываться любой ценой, кто бы чего ни говорил! Понял меня? – Людовик демонстративно оглянулся на притихшего Мелиорна. Дин молча кивнул, прекрасно поняв намек старого друга. – По поводу приятеля своего все помнишь? Сбежит – самого отдам Плешивому Генриху. Теперь о моих делах… – Командир ноирского гарнизона с ухмылкой глянул на старого друга. – Есть у меня в этой твоей поездке свой небольшой интерес.

– Какой же? – с интересом повернул голову Дин.

Людовик немного помедлил, обдумывая ответ:

– Если получится проскочить Гиблый Лес, в Вуденберге обязательно наведайся к командиру расквартированных там егерей. Плети ему, чего хочешь, но хотя бы рота его молодцов мне здесь вот как нужна! – Тысячник красноречиво чиркнул по горлу ребром ладони. – Без них я Западный Тракт вряд ли очищу. Пусть поможет по-соседски, а за мной не заржавеет. Так и передай. Справишься?

– Постараюсь, – немногословно ответил сосредоточенный сотник. – А ополченцы чего?

– Ничего, – недовольно скривился Людовик и посмотрел на убегающую вдаль дорогу. – Много эти вчерашние горожане и наемники в лесу навоюют? – Дин немного подумал и неопределенно пожал плечами. – Вот и я говорю…

Разговор оборвался как-то сам собой.

До Лихобор добирались не меньше четырех часов. То и дело, переходя с размашистой рыси на торопливый галоп, дружинники неслись вперед, оставляя за спиной версту за верстой. Дважды они меняли уставших лошадей на постоялых дворах, где были перегоны почтовой службы и сменные лошади для королевских курьеров. Торопливо глотая колодезную воду, всадники нетерпеливо ждали, пока расторопные крестьянские мальчишки приведут свежих лошадей, и потом неслись дальше. Замкнувшийся Людовик чуть ли не ежеминутно пришпоривал и без того летящего коня. Дин и Мелиорн держались следом за ним, стараясь сильно не отставать и низко пригнувшись к гривам летящих галопом коней. За их спиной стучали копытами лошади порядком отставших дружинников, старающихся хоть как-то угнаться за отрывающимися все дальше.

Очередная деревня вынырнула из-за холма, встречая вросшими в землю домишками и заливисто-злым собачьим лаем. Мелькнули затянутые рыбьими пузырями крохотные окна над самой землей и низенькие перекошенные двери. Опасаясь кого-нибудь сбить или налететь на не вовремя выскочившую на дорогу живность, тысячник сбавил темп, немного придержав поводящего боками взмыленного коня.

Дин расслышал позади нарастающий топот и, оглянувшись, увидел того самого дружинника, который принес весть о Лихоборах. Поравнявшись с командиром, проводник прокричал, перекрывая дробный стук копыт:

– Версты через четыре Лихоборы будут. Вы бы охрану пропустили вперед, господин тысячник. А то, не ровен час…

Людовик кивнул и осадил вороного, переходя с размашистого галопа на неторопливую рысь. Сверкающая железом колонна всадников сразу приблизилась, оказавшись за спиной. Дорога обогнула холм, и дружинники, вынырнув из вытянутого распадка, оказались на окраине бескрайнего пшеничного поля, за которым на холме виднелась деревенька. Подлетев к крайним домам, они придержали коней, настороженно оглядываясь по сторонам.

Нагнавший Людовика Дин пустил своего гнедого шагом. Три пары дружинников осторожно двинулись по всей ширине деревенской улицы. Безмолвные избы чернели узкими провалами окон, хорошо заметными на светлом фоне недавно поставленных бревенчатых стен. Едва стих топот удаляющихся разведчиков, на сотника обрушилась хлестнувшая по нервам звенящая тишина. Дин утонул в ней, как в темном омуте. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не кудахтали куры… В этом липком безмолвии сгинуло даже чириканье вездесущих воробьев, испуганной стайкой сорвавшихся с раскидистой вербы. Дождавшись разрешающего знака доехавших до середины деревни разведчиков, Людовик махнул рукой отряду и тронул своего вороного. Где-то среди домов жалобно заскрипела калитка, потревоженная налетевшим порывом ветра. Напряженные дружинники потянулись через деревню. Глухой топот копыт заметался между безмолвными домами.

Сразу за деревней виднелся такой же безмолвный Гиблый Лес. Дин прислушался, надеясь, что уловит шум деревьев на слабом ветру, отгонявшем поднятую копытами пыль. Но разобрал только осторожный шепот дружинников за спиной. Разглядев беззвучно качающиеся ветки и трепещущие листочки, Дин решил, что неожиданно оглох. Но в этот момент откуда-то раздалось жалобное мяуканье, а следом за ним на дорогу выбежала взъерошенная тощая кошка.

Стряхнувшие наваждение дружинники немного оживились. Растянувшись по узкой улице, они прибавили шагу, боязливо посматривая на вымершую деревню. Дин заметил в конце улицы какое-то движение. Через минуту из-за разрушенного дома вынырнули ушедшие на разведку дружинники. Едущий впереди десятник скрестил над головой поднятые руки.

– Никого, – задумчиво прокомментировал его жест мрачный Людовик и, недовольно тряхнув поводьями, объехал глубокую яму посреди дороги, словно вырытую громадным ковшом с острыми зубьями. – Интересно, что же за тварь здесь похозяйничала?

Давешний гонец нагнал Людовика и Дина. Пристроившись рядом с внимательно осматривающимся Мелиорном, запыленный дружинник ткнул пальцем в сторону Гиблого Леса:

– Все, кто остался, на том конце деревни. Остальные еще ночью сбежали к соседям. Спасибо жившему здесь молодому магу, вовремя жителей предупредил. Те всполошились, детишек похватали, да и ходу из родной деревни. В основном женщины. Из тутошних мужиков поначалу, почитай, никто не ушел. Решили остаться волшебнику помочь. Они – калачи тертые, сами кому хочешь по сопатке накидают. Но когда эта страхолюдина налетела, сбежали и храбрые лихоборские мужички. Кто ноги унести смог… Остальные – возле кладбища остались. Десятка два деревенских и молодой волшебник… – Усталый дружинник что-то вспомнил, вздрогнул и осекся. – Вернее, то, что от него осталось. Я покажу.

Гонец толкнул шпорами коня, обогнав едущего шагом тысячника. Но тут всадники остановились, наткнувшись на перегородивший дорогу завал. Обрушившаяся набок изба сползла на дорогу, перегородив ее обломками крыши и бревнами стены. Вороной недовольно попятился, а озадаченный Людовик вопросительно посмотрел на растерявшегося гонца. Тот покрутил головой, разыскивая объездной путь. Вперед пробился ездивший на разведку десятник. Призывно махнув рукой, он уверенно повернул лошадь в выломанные ворота напротив обвалившегося на дорогу дома. Двое раскрасневшихся дружинников сноровисто выломали добротный забор за вытоптанным копытами огородом. Скоро в нем образовался пролом примерно трехметровой ширины, за которым виднелась та же улица.

Одобрительно кивнув сообразительному десятнику, Людовик тронул вороного прямо по грядкам. Снова оказавшись на пыльной улице, ведущей к лесу, Дин наконец-то услышал тихий шелест листьев и монотонное таканье какой-то лесной пичуги.

Дальше по улице виднелись сплошные развалины, не уцелел ни один дом. Некогда добротные деревенские избы лежали грудами бревен вокруг сиротливо торчащих из них печных труб. А от крайних к лесу домов вообще остались только жалкие ошметки нижних венцов.

Первое мертвое тело Дин увидел совершенно неожиданно. Наполовину заваленный раскатившимися бревнами крепкий мужик прислонился к непонятно как устоявшей стене, судорожно вцепившись в широкий плотницкий топор. Сотник придержал коня, рассматривая застывший взгляд широко раскрытых глаз с черным зрачком во всю радужку и оскаленный в беззвучном крике рот.

– Странно… Здоровенный мужик, ни царапины нет, а мертвее мертвого.

Остановившийся рядом Мелиорн задумчиво наклонил голову и, ничего не сказав, тронул коня.

Вытянувшиеся друг за другом всадники с трудом преодолели очередной обвалившийся забор. Свернувшая направо улица пошла вниз, убегая вдоль ограды изрытого деревенского погоста до самой лесной опушки на пригорке. Повсюду валялись обломки размочаленных страшными ударами бревен, среди которых скорчились беспорядочно разбросанные тела деревенских мужиков. Прямо посреди улицы торчало непонятно кем сюда заброшенное резное крыльцо. Нигде не было ни капли крови. Едущий шагом Дин не заметил на валяющихся мешками мертвецах ничего, что говорило бы о визите кошмарной твари, за пять минут погубившей целую деревню. Только смертельный ужас в широко открытых, как и у первого мертвеца, остекленевших глазах и посиневшие искусанные губы.

Отряд выбрался наконец из развалин на окраину деревни и рассыпался по заросшему одуванчиками и осокой склону. Всхрапывающие кони осторожно вышагивали посреди ям, обломков и безжизненных тел. Мрачный тысячник остановил коня и спрыгнул на землю, хмуро оглядывая царящий вокруг хаос. Особенно пристально посмотрел на кладбище, словно изрытое гигантскими кротами. Выломанные кованые ворота лежали прямо на дороге, сорванные с петель неведомой силой. Вокруг вскрытых могил высились кучи желто-красной глины.

Развороченный погост располагался почти на самой опушке Гиблого Леса. Узкий проселок петлял по самому краю небольшой лощинки, потом полого спускался вниз, поднимаясь обратно прямо напротив искореженных ворот. Вот здесь крови хватало с избытком. На изрытом следами огромных трехпалых лап склоне застыли тела полутора десятков лихоборцев, разорванных буквально на куски. Побледневший Мелиорн судорожно сглотнул, сдержав подкатившую к горлу тошноту. Посреди бурых пятен запекшейся крови валялись бесформенные человеческие останки со страшными следами огромных когтей и клыков.

Ниже по склону белели раскиданные по дороге кости и скалящиеся черепа, откатившиеся на обочину.

Служащий проводником гонец уверенно прошел по краю оврага и, остановившись перед самым спуском, призывно помахал рукой.

– Чем он решил нас еще удивить? – чуть слышно пробормотал Дин себе под нос и посмотрел на окаменевший профиль Людовика.

Тысячник неожиданно повернул голову и встретился с другом колючим взглядом зло прищуренных глаз. Командир ноирского гарнизона стиснул зубы и без слов показал на ждущего проводника. Они медленно пошли к спуску в овраг, осторожно обходя бурые пятна и втоптанные в землю останки тел. Чуть правее сбегающей вниз тропинки посреди помятой травы темнела широкая проплешина с уже знакомым трехпалым отпечатком почти метровой глубины. Из порыжевшего от впитавшейся крови земляного месива торчала почерневшая кисть руки с растопыренными пальцами. Неподалеку виднелся размочаленный в щепки светлый посох и неопределенного цвета шерстяной обрывок с расползшимся темным пятном.

– На этом склоне упрямые лихоборские мужики гостей и встречали…

Дружинник замолчал, настороженно глядя на недалекий лес. Дин подошел к земляной куче и, ухватившись покрепче, потянул на себя обломок посоха. Но тот даже не шелохнулся. Тогда он дернул посильнее, и обломок неожиданно поддался, с влажным чавканьем выскочив наружу. Вздрогнувший Дин чуть не выронил перепачканное бурой грязью древко, увидев оторванную кисть, вцепившуюся в него мертвой хваткой. Остолбенев, он долго разглядывал торчащий из нее обломок кости. Потом осторожно положил остатки посоха поверх кучи земли.

– Местные рассказывают, что перед тем, как чудище крылатое налетело, с погоста мертвецы ожившие полезли. – Усталый проводник кивнул на истлевшие человеческие останки, валяющиеся посреди проселка. – Это их волшебник успокоил. Кого в землю закопал, кого раздавил… Недалеко, в общем, мертвяки ушли.

– А потом? – холодно поторопил его Людовик, посмотрев на изрытый погост.

– Потом… А потом жуть эта налетела.

За спиной притихших дружинников дико заржала лошадь.

– Коней уведите, – обернулся на шум тысячник, недовольно сверкнув глазами. – Нечего им тут делать.

Людовик погладил своего вороного по шее. Тот испуганно всхрапнул, покосившись на торчащую из земли руку. Тысячник передал поводья подбежавшему дружиннику и шагнул к краю ямы.

Проводник встал рядом:

– Это все, что от мага тутошнего осталось. Это он всех о приближающейся беде предупредил. Молодой еще совсем, почти мальчишка. Теодором звали. – Дружинник опустил голову, уважительно поклонившись залитой кровью земле. – Говорят, пару лет назад появился в этих краях. Да и остался в Лихоборах жить не пойми почему. Видать, судьба… – Гонец отошел в сторону от своеобразной могилы. – Повезло лихоборцам. Этот паренек многим жизни спас, а сам… То ли задержать эту тварь решил, то ли отвлекал ее от убегающих детей и женщин. То ли попросту бежать не хотел.

– Молодец парень! – отозвался необычно серьезный Дин. – Остался, принял бой. Деревню спасал. Мертвяков вот остановил, хотя раньше их, поди, только в учебниках на занятиях и видел… – Он по-военному отсалютовал герою.

– Похоже, против прилетевшего монстра шансов у него не было, – холодно подвел итог невозмутимый Людовик, глянув на стиснувшую обломок посоха кисть. Потом медленно отошел к убегающей вниз дороге и подозвал к себе Дина. – Ну что, дружище, какие мысли?

– По поводу?

– По поводу всей этой чертовщины, – мрачно пояснил тысячник, указывая на развороченные могилы.

Дин кинул быстрый взгляд на разбросанные по проселку кости.

– Так это… Не хочется тебя вконец расстраивать, но у тебя явно прибавилось проблем.

Людовик горько усмехнулся. Потом тяжело вздохнул и покачал головой:

– По всему выходит, в округе завелся темный маг, вовсю балующийся некромантией. Мало мне было засевших в лесу разбойников, – тысячник в сердцах сплюнул, – еще и тварь эта непонятная…

Стоящий в сторонке Мелиорн бесшумно подошел к огромному трехпалому отпечатку и присел на корточки. Задумчиво осмотрел вмятину.

– Фра Мелиорн, вам знакомо это чудовище? – сразу насторожился Людовик. Эльф отрицательно покачал головой. – Жаль… Очень интересно, что за зверушку наш новый гость притащил с собой.

Мелиорн развел руками. Людовик хмуро покосился на переминающегося рядом друга.

– Сдается мне, твой новый приятель опять нам чего-то недоговаривает.

Дин покосился на товарища и отвернулся. Тысячник скрипнул зубами, еще раз глянул на растерзанную околицу деревни, перекопанное кладбище и разбросанные по краю лощины тела лихоборцев. Кто-то из дружинников, вовремя сообразив, подвел его вороного. Тысячник одним движением взлетел в седло и развернул коня. Нашел взглядом одного из десятников и подозвал к себе:

– Поговори с жителями деревни. Если захотят вернуться, пусть пришлют ко мне человека, поможем с восстановлением домов. – Людовик посмотрел на останки лихоборцев. – Возьми своих людей, нужно волшебника и остальных похоронить. Прямо здесь, на холме, раз у них теперь кладбище перепахано.

– Не беспокойтесь, господин тысячник, сделаем в лучшем виде. – Десятник вытер со лба пот и махнул рукой товарищам. – Даниэль, Вильгельм. – Вызванные дружинники подбежали к нему. – Поищите в округе камень посолиднее. Для мага. У тебя, Даниэль, вроде почерк красивый? Узнай у проводника, как мага звали, и сделай табличку покрасивее, чтобы с завитушками и все такое.

– Теодор его звали. – Проводник вскочил в седло. – Господин десятник, вы тогда займитесь покойниками, а я с местными переговорю.

– Без тебя разберутся, – категорически отрезал Людовик и внимательно посмотрел на усталого проводника. – Ты лучше вот что скажи, голубь сизокрылый… Если я правильно тебя понял, часть оставшихся с магом лихоборских мужиков уцелела?

– Так точно. Кто сам сбежал, а кого под утро в поле за деревней подобрали.

– Кто-нибудь из них может толком тварь эту описать?

Проводник на секунду задумался, потом уверенно кивнул:

– Так точно, господин тысячник. Страшилище это много народу видело. Издалека, правда… Все в один голос твердят, что, когда оно поближе подлетело, в глазах потемнело. Когда в себя пришли, оказалось, уже чуть ли не полдороги до соседней деревни отмахали. Сомлели наши суровые мужички, судя по всему.

Людовик недовольно поморщился, но ничего не сказал.

Тем временем дружинники потихоньку потянулись обратно в деревню. Людовик уже тронул бока вороного, когда вспомнивший о чем-то проводник радостно встрепенулся:

– Господин тысячник, старосту местного, Авдея, расспросить нужно, вот чего! Он с геройским волшебником до последнего оставался. Когда сюда мужики из соседней деревни добрались, они дядьку Авдея из-под завала еле живого откопали. Думали, всё, не жилец. Но на всякий случай решили к семье в Краповицы отвезти, раз дышит. Жена, как его увидала, за сердце схватилась. Потом опомнилась и давай откачивать. И вроде как оклемался он малость. Когда я уезжал, дядька Авдей даже говорить понемногу начал. Тут до Краповиц этих совсем недалеко, всего с полчаса верхами.

Людовик неожиданно вспомнил, откуда ему знакомо незатейливое название пострадавшей деревеньки. И упрямого лихоборского старосту, о котором проводник только что рассказал, тоже вспомнил. Крепкий кряжистый крестьянин с умными волчьими глазами и пудовыми кулаками не так давно наведывался в Ноир с просьбой прислать в их деревеньку десяток-другой дружинников для поимки пошаливающих в лесу разбойников. Людовик надолго запомнил его недоверчивый взгляд исподлобья и мнущие шапку сильные руки. Тысячник покрепче сжал бока нервно пританцовывающего вороного и одними коленями направил его в пролом, объезжая перегородивший улицу завал.

– Тебя как зовут, краевед? – Тысячник с любопытством посмотрел на разговорчивого проводника. – Из местных, что ли?

– Ваша правда, господин тысячник, – подтвердил смущенный проводник, польщенный вниманием тысячника. – Эрик я. Почитай, что тутошний. Года два назад в город подался.

– Авдей твой – кряжистый такой мужик, почти под два метра ростом и плечи пошире моих вполовину будут?

– Точно, он это. А откуда вы старосту здешнего знаете, господин тысячник? – обрадовался Эрик.

– Помощи просить приезжал… – задумчиво прищурился Людовик. – Получается, должок у меня перед ним.

Тысячник, оглянувшись, подозвал одного из дружинников:

– Вернешься к оставшемуся на кладбище десятнику. Передай, пусть ждет в той деревне, где мы последний раз меняли коней. Усек? Тогда давай, дуй к нему.

Дождавшись, пока растянувшиеся дружинники выстроятся колонной, он кивнул проводнику:

– Показывай дорогу, Эрик. Поехали лихоборского старосту навестим.

Через минуту скачущие галопом королевские дружинники скатились в небольшой распадок, и злосчастные Лихоборы исчезли за холмом, вновь погрузившись в тоскливую тишину.

До деревни с непонятным и загадочно звучащим названием Краповицы дружинники добрались только к вечеру. Обещанные проводником полчаса растянулись почти втрое. Почти сразу задумчивый Людовик придержал усталого коня, дав ему передохнуть от продолжительной скачки и экономя силы. Следом за тысячником сбавили шаг и остальные, растянувшись по дороге редкой цепочкой. Пока всадники спустились в неглубокую лощинку между холмами и неторопливо поднимались на пригорок, прошел почти час. Заливший небо закат почти потух, окончательно обесцветив столпившиеся возле дороги неказистые избенки. Умолкшие луга и прозрачные рощи укутала незаметно подступившая ночная темень. На бездонном черном небе одна за другой засверкали высыпавшие звезды.

Видимо услышав нарастающий топот копыт, селяне выбегали на крылечки домов, провожая кавалькаду настороженными взглядами. Деревенька оказалась небольшой, где-то на пятьдесят дворов. Так же, как и в вымерших Лихоборах, пыльный проселок шел прямо по деревне. Едущие неторопливым шагом дружинники тем не менее довольно быстро одолели зажатую деревянными избами узкую улочку, выскочив на маленькую площадь в самом центре деревеньки. И осадили коней, чуть не врезавшись в шумную толпу, собравшуюся здесь, несмотря на столь поздний час. Дин чуть не оглох от многоголосого крика. Вороной Людовика встал на дыбы, пятясь от внезапно кинувшегося под копыта бородача, бестолково размахивающего руками.

– Тихо-о-о! – зычно заорал тысячник, с трудом успокоив нервничающего коня. – Чего орем? А ну, сдай назад!

– Чего нам теперича делать-то? – истерично выкрикнул бородатый, схватив вороного за уздечку. – Собирать манатки и бежать куда подальше?

– Или обратно в Лихоборы шагать? – Рядом с бородачом вырос непонятно откуда взявшийся здоровяк в лохматом овечьем тулупе. – Скажи нам, человек хороший! У тебя вон конь, меч, дружина за спиной.

– Сдай назад! – Опомнившиеся дружинники вклинились между тысячником, который с трудом сдерживал почти взбесившегося вороного, и орущей толпой. В ход пошли древки копий. – Успокойтесь, мужики. Осади, осади!

– Лихоборцы это. – Между лошадями протиснулся спешившийся проводник, придержал нервно танцующего вороного.

Людовик, благодарно кивнув, спрыгнул на землю. Поднявшись на крыльцо ближайшей хаты, он поднял руку. Шум постепенно утих.

– Не шумите, мужички! В обиду вас мы постараемся не дать! – Тысячник обвел замершую толпу невозмутимым взглядом. – Я – Людовик де Ласси, командир ноирского гарнизона. Слышали про такого?

Селяне закивали, торопливо срывая с голов шапки и попятившись подальше от крыльца. Крики совсем умолкли.

– Ну вот и хорошо, – кивнул довольно усмехнувшийся Людовик. – Где староста?

К крыльцу протолкался низкорослый мужичок с хитрой улыбкой в глазах. Шикнув на земляков, он почтительно поклонился и, быстро поднявшись по ступенькам, повернулся к односельчанам:

– Чего разгалделись, как стадо гусей? Господин тысячник сейчас во всем разберется! А пока помогите дружинникам с лошадями. Накормите, напоите. Они, поди, с утра не жрамши. Так ведь?

Людовик одобрительно кивнул.

– Спешиться! – полетело над вытянувшейся шеренгой дружинников.

– Пожалуйте ко мне в хату, господин тысячник. Перекусите чем бог послал.

– Спасибо за приглашение, любезный. С радостью бы, да времени совсем нет, – отказался от радушного приглашения Людовик. – Мы к вам не просто так. Хотим с лихоборским старостой Авдеем переговорить.

– Так это… – обрадованно всплеснул руками мужичок. – То ж кум мой. Так что все равно ко мне в хату вам дорога. Заодно и перекусите. Моя хозяйка как раз пирогов напекла.

Проследив, чтобы у спешившихся дружинников приняли коней, местный староста торопливо спустился с крыльца и с поклоном пригласил тысячника за собой. Людовик махнул Дину. Сотник двинулся следом, позвав за собой Мелиорна, который постоянно настороженно держался у него за спиной. Подвижный, как ртуть, мужичок привел их к нарядному высокому дому неподалеку от площади. Гостеприимно светились застекленные окна, обрамленные выкрашенными голубой краской наличниками. В просторной горнице ждал накрытый стол, застеленный белоснежной скатертью, расшитой по краям колокольчиками. Во главе стола сверкал золотом пузатый двухведерный самовар. В углу, за занавеской, на широкой лавке дремал белый, как скатерть, лихоборский староста. Рядышком с ним тихонько всхлипывала усталая жена, поминутно поправляя пышную подушку, набитую пухом.

В лицо вошедшим приятно пахнуло уютным теплом и щекочущим ноздри травяным настоем. Пара толстых свечей в богатых литых подсвечниках освещала большую комнату, разгоняя по углам мягкие размытые тени. Подбежавшая хозяйка заботливо забрала у тысячника плащ. Людовик поклонился и, поправив меч, вошел в светлую горницу. За ним последовали Дин и Мелиорн.

Хозяин дома предупредительно отодвинул резной стул во главе стола, усаживая почетного гостя рядом с горячим самоваром. Тут же стояли большое блюдо, наполненное румяными пирогами, и накрытая марлей крынка с молоком. На широкой тарелке возвышалась стопка свежеиспеченных блинов; глубокие плошки с янтарным медом и густой деревенской сметаной перемешались с расписными чашками для травяного напитка и стеклянными – большая редкость! – стаканами для молока.

Хозяйка повесила плащи гостей на замысловатые рогатулины, прибитые к стене в маленькой прихожке, и вошла в горницу. Тут же вставший Людовик взял ее, смущенную вниманием высокого гостя, под локоток и усадил за стол рядом с собой. Она подняла взгляд на стоящих в дверях его спутников и пропела приятным голосом:

– Проходите, гости дорогие, закусите чем бог послал.

Хозяин отодвинул еще два стула и жестом повторил приглашение. Людовик хитро подмигнул и показал глазами на угощение. Проголодавшиеся друзья не заставили себя долго упрашивать. От всей души поблагодарив гостеприимную хозяйку, Дин жадно набросился на пироги. Более сдержанный Мелиорн неторопливо намазал тоненький блин медом, и, свернув его трубочкой, культурно откусил самый краешек, следя, чтобы тягучие сладкие капли не упали на белоснежную скатерть. И встретился глазами с хозяйкой. Она робко улыбнулась и показала на расписную чайную чашку. Мелиорн тоже улыбнулся в ответ и согласно кивнул, благодарно приложив руку к сердцу. Зардевшаяся хозяйка обрадованно налила ароматного напитка и пододвинула скромному гостю полную до краев чашку.

– Спасибо, хозяин, за гостеприимство. Пока мои орлы набивают животы, я с твоим кумом пошепчусь немного.

Тысячник поднялся из-за стола и, прихватив стоявший у стены трехногий табурет, подошел к лавке в углу. Тихая жена лихоборского старосты испуганно подняла на него глаза и без слов отошла в сторонку. Укрытый толстым одеялом Авдей пошевелился, разглядывая загородившего свет Людовика. Потом с трудом приподнялся и сел, прислонившись спиной к бревенчатой стене.

– Помнишь меня, медведь? – добродушно усмехнулся тысячник, с сочувствием глядя на осунувшееся лицо старосты.

– Угу… Здорово, тысячник. – Авдей завозился, устраиваясь поудобнее. – Вот и довелось нам снова свидеться.

– Досталось тебе, как я посмотрю…

Авдей неопределенно пожал плечами, приложился к кружке, которую ему подала жена, и вздохнул:

– Да нормально. Ежели вчера не помер… теперь-то уж точно встану. Ей вон спасибо. – Авдей с нежной жалостью посмотрел на свою тихую жену. – Как с малым дитем нянчится.

Закашлявшись, он дрожащей рукой поставил кружку на пол возле лавки и обессиленно откинулся назад.

– Говорить можешь?

Заметив неуверенный взгляд Людовика, Авдей скривил губы:

– Не смотри на меня так, тысячник. Могу я говорить. В голове вот только звон стоит, как в церкви. Одно спасенье – отвар вот этот. От знахарки тутошней подарок. Как смогу подняться, в ноги ей кинусь.

Утоливший первый голод, Дин прислушался к негромкому разговору. Благодарно кивнув хозяйке, он прихватил с блюда еще один аппетитно пахнущий пирожок и присоединился к тысячнику. Опустившись на колено, сотник понюхал резко пахнущий отвар и чихнул.

– Помогает? – Дин вытер выступившую слезу.

– Только им и жив. – Авдей снова прикрыл затуманенные болью глаза. – Вчера, говорят, труп трупом привезли, а сегодня уже говорю… и сидеть могу. Тело, правда, будто ватное… В голове туман сплошной и гул, как в пчелином улье. Ну да ничего, даст бог, пройдет. Спрашивай, чего хотел, тысячник.

Подошедшая хозяйка забрала стоящую у лавки кружку, сокрушенно покачала головой:

– Тебе бы, Авдей, говорить поменьше, силы поберечь. – Дин невольно заслушался ее мягким певучим голосом. – Когда его из Лихобор привезли, мы решили: не жилец. Холодный совсем, еле-еле дышит. Да какой там дышит. – Хозяйка досадливо махнула рукой. – Хрипит. Думали, все, отходит. Взгляд страшный, пустой. А тут его еще трясти и ломать начало. Как он зубами заскрежетал, все мужики наши шапки поснимали. На его счастье, Ирка-травница мимо шла. Как Авдея увидала, разогнала всех и давай ножом ему зубы разжимать, чтобы настойку какую-то в рот залить. Соколик сразу и затих. Наши решили: все, помер… Он зубами скрежетать перестал, успокоился. А через пару минут и глаза посветлели. Лицо нормального цвета стало, а то до этого, как покойник, синий лежал. Ирка пошептала над ним чего-то и виски ему травкой натерла. Так покойничек наш после этого вообще ожил. Хрипеть перестал, задышал ровно. Ну, видим, рано мы Авдея хоронить собрались. Спасибо травнице, почитай, с того света кума нашего вытащила. Мой тогда и велел его к нам в дом нести. Мне ж его Миланка племяшкой приходится. Да не реви ты, дуреха! – Она с любовью посмотрела на всхлипнувшую в углу родственницу. – Все же обошлось. Глянь сама, он уже говорит и сидеть пытается. И не скажешь, что поутру чуть на кладбище не отнесли. Так что иди свечку в церковь поставь. И Ирке-знахарке в ноги поклонись.

– Я видела, травница недавно забегала, – едва слышно подала голос племянница хозяйки.

– Забегала. – Хозяйка нежно обняла Авдееву жену за худенькие плечи и усадила ее за стол. – Перекуси чего-нибудь. У тебя с утра маковой росинки во рту не было. Сказала Ирка: на поправку твой ненаглядный пошел. Довольная ходила, как кошка вокруг крынки со сметаной. Смерть, говорит, отступилась. Победили ее травы. Еще сказала, что душа чудом на нитке удержалась. Еще бы чуток, и сгинул бы наш Авдей, Миронов сын.

– Спасибо вам всем! Мог бы – встал, в ножки поклонился. – Авдей открыл глаза и слабо шевельнул рукой, попытавшись поднять ее к груди. – Не дали помереть непутевому родственнику! – Рука бессильно упала поверх одеяла. Лихоборский староста с досадой поморщился: – Вот ведь… Поблагодарить и то толком не получается. Как развалина столетняя…

Жена выскочила из-за стола, присела рядом с лавкой и прижалась щекой к широкой ладони Авдея, глядя на него встревоженными любящими глазами. Собравшийся с силами больной осторожно погладил ее по шелковистым льняным волосам:

– Ну, будет, будет. Права твоя тетка Варвара, все будет хорошо. Завтра с утра дрова уже колоть буду. – Авдей глянул на хозяйку, лихорадочно блеснув глазами. – Тетка Варвара, ты Ирке вашей передай, что я ей следующим летом целую копну травок насобираю, честное слово.

Варвара подошла к стоящей на подоконнике крынке и, нацедив из нее густой отвар, разбавила его кипятком. Поставив пахнущее травами лекарство на прихваченную табуретку, вернулась к столу. Налив травяного напитка, она с поклоном подала тысячнику дымящуюся чашку. Людовик с удовольствием отхлебнул душистое питье, аккуратно поставил чашку на табурет. Помолчал, собираясь с мыслями.

– Авдей, ты же понимаешь, я не о здоровье твоем приехал спросить… – Больной слабо отмахнулся. Людовик помрачнел, с надеждой глядя на его белое, как бумага, лицо и посиневшие губы. – Что за зверушка к вам в Лихоборы наведалась? Описать можешь?

Авдей втянул воздух сквозь крепко стиснутые зубы. Глаза его затуманились и будто выцвели, слепо уставившись перед собой:

– Веришь, нет, тысячник… Меня по жизни напугать непросто, а тут аж ноги от страха подломились. Скелет огромаденный! С крыльями и в какое-то марево затянутый. Я про такое страшилище и не слышал никогда. – Староста несколько раз сморгнул, прогоняя стоящее перед глазами наваждение. – Волшебник наш, Теодор, сказал: к нам сама Смерть, мол, пожаловала. – Авдей тяжело вздохнул, видимо вспомнив молодого мага, от которого осталась только торчащая из земли рука, и продолжил, с трудом проталкивая слова сквозь пересохшее горло: – Сажени три, а то и четыре в холке. Череп голый, а в огроменной пасти – клыки и зубища, поболе медвежьих. Когти на лапах, как косы, в руку длиной. И светится, вроде гнилушки болотной. – Староста передернул плечами и, поперхнувшись воздухом, закашлялся. Гости терпеливо ждали. Прокашлявшись, Авдей передохнул и закончил рассказ: – Медведя в одиночку не сробею, а тут… топор сам из рук выпал. Захотелось пасть на землю и зарыться поскорее саженей на пять, чтобы это чудище не учуяло.

– Что ж это за тварь-то такая? – Людовик сокрушенно покачал головой и задумчиво отхлебнул из своей чашки.

– Что ж ты со всеми не сбежал? – прервал затянувшееся молчание нетерпеливо пошевелившийся Дин.

– Не знаю, – глухо буркнул Авдей и снова устало откинулся назад, к стене. – Как этот кошмар волшебника в землю вбил и пошел наших мужиков в куски рвать, меня такая злость взяла… Весь страх куда-то разом делся. В голове одна только ненависть осталась. И кровь в ушах бухает. Даже не помню, как топор с земли поднял и к твари этой пошел. Ноги подламываются, а я иду… Короче, врезал я страшилищу, докуда дотянуться смог. Без толку, правда, но зато от всей души.

– А потом что?

– А потом я не помню ничего.

Усевшийся прямо на пол Дин заметил судорожно вцепившиеся в лавку побелевшие пальцы.

– Потом его под бревнами беспамятного и нашли. – Подошедшая хозяйка протянула Дину крынку с парным молоком. Сотник сделал большой глоток и предложил крынку эльфу, стоявшему позади Людовика. Тот отрицательно покачал головой, и Дин с благодарностью вернул молоко хозяйке. – Настоящего страху мужик натерпелся.

Людовик поднялся со своего табурета и прошелся по комнате взад-вперед, разминая затекшие ноги. Племянница хозяйки тихонько подбирала со стола все лишнее. Потом подала снова закашлявшемуся мужу целебный отвар. Лихоборский староста сделал несколько жадных глотков. Лекарство быстро помогло, и оживившийся Авдей торопливо заговорил, рассказывая о произошедшей в родной деревне беде. О прибежавшем посреди ночи Теодоре, о тумане, несущем липкий обессиливающий страх, о поднявшихся на кладбище мертвецах и о крылатом ужасе, появившемся в небе над Гиблым Лесом. Людовик, Дин и Мелиорн, не перебивая вопросами, слушали его сбивчивый и захлебывающийся сухим кашлем шепот. Отдельной кучкой стояли безмолвные хозяин с хозяйкой и жена Авдея.

Когда вконец обессилевший староста смолк, в воздухе повисла тяжелая тишина.

– Спасибо тебе, дядька Авдей! – сказал хмурый тысячник и помог лихоборскому старосте снова улечься на лавку. – Дрянь эту ты разглядел и впрямь хорошо. Вот бы еще знать, из какого ночного кошмара она взялась…

Тысячник уселся за стол и тихо зарычал, сдавив виски ладонями.

– Призрачный Дракон. – Командир ноирского гарнизона даже вздрогнул, когда за его спиной раздался спокойный голос Мелиорна. – Жители деревни должны были разбежаться, едва ЭТО появилось в небе. Или умереть от смертельного ужаса.

Обернувшийся Людовик вопросительно поднял брови. Потом перевел изумленный взгляд на Дина:

– Старина, сдается мне, твой молчаливый приятель знает, что за тварь погубила Лихоборы…

Невозмутимый эльф с вызовом посмотрел ему прямо в глаза и утвердительно кивнул. Людовик недоверчиво прищурился.

– Похоже, наш святой Ян превратился в Локвуда Истребителя Чудовищ. Любезный фра, поделитесь тогда с нами вашим открытием. Что за Призрачный Дракон?

– Дракон-призрак, Костяной Дракон, Крылатый Ужас… В старых книгах у этого чудовища много имен. Одно из высших созданий темной магии. Крайне редкое и смертельно опасное.

– Что ж… По крайней мере, теперь можно не сомневаться в появлении у нас некроманта. И с лихоборским кладбищем и ожившими мертвецами все понятно.

– Да уж, – невесело усмехнулся Дин. – Мелиорн, а поподробнее, что за чудище этот урод сюда приволок?

Эльф повернулся к приятелю и, немного помолчав, негромко заговорил:

– Эту тварь не случайно назвали Крылатым Ужасом и Драконом… По сути, это оживленные темной магией останки умершего дракона.

– Не очень-то похоже описанное Авдеем на летающий скелет, – с сомнением покачал головой сотник.

– Это не скелет… – Мелиорн запнулся, стараясь подобрать правильные слова. – Драконы – ожившие воплощения магических образов… Их жизнь – это бушующие вокруг нас стихии. Ветер, огонь, вода. Боги и природа щедро одарили своих любимцев, дав им могучее тело, острые клыки и когти, сделав драконов сильнейшими созданиями нашего мира. Они сами – частички рассеянной в нашем мире магии. Но… Как и все живые существа, эти создания дряхлеют и умирают, когда настает их срок. Или гибнут в схватках с соперниками. И от величайшего творения магического мира остается только огромный выбеленный временем костяк. Который, как и любую мертвую сущность, способна оживить запретная темная магия. Теоретически… – Мелиорн замолчал, собираясь с мыслями. – По идее для этого нужно только две вещи: сами останки и бездна черной энергии.

– Много? – тихо переспросил понявший намек тысячник. У него вдруг снова проснулся аппетит. Притихший командир гарнизона налил себе травяного напитка, запив свернутый в трубочку блин со сметаной.

– Неимоверно! – быстро обернулся к нему Мелиорн. – Настолько сильные некроманты появлялись в нашем мире только трижды. Да и скелеты драконов повсюду не разбросаны, как вы понимаете. Поэтому Призрачные Драконы столь редко встречаются. Кошмарное создание, в сотни раз страшнее любого ожившего мертвеца. Даже не из-за огромных размеров и ужасных когтей. Кости этого животного настолько пропитаны магической сутью дракона, что и после смерти обладают огромной силой. Само собой, это лишь бледная тень от былой мощи, но… – Мелиорн многозначительно замолчал и обвел примолкших дружинников суровым взглядом. – Призрачный Дракон совсем не напоминает благородное существо, описанное в сказках. Он почти теряет обычные чувства и эмоции, разум заменяет дикий голод, терзающий любого поднятого магией мертвеца. Это расплата за клочок Тьмы, заменяющий данную Творцом душу. Оживленный некромантией дракон способен по-прежнему управлять магией. Правда, волшебная суть сказочного существа перерождается. Силы первостихий больше ему не подвластны, но зато Дракон-призрак прекрасно чувствует тепло живых существ, видит токи магических линий, пронзающих наш мир, и может убить любое живое существо одним взглядом, поглотив бессмертную душу и всю жизненную энергию. То, что испытали на себе жители разрушенной деревни… – Мелиорн с уважением посмотрел на заметно вздрогнувшего Авдея, хлебнувшего целительного отвара. – Волна Ужаса – одно из самых сильных темных заклинаний, сминающее волю человека и сводящее его с ума. Способность Крылатого Ужаса, с помощью которой это чудовище может легко разогнать целую армию. Костяным Драконам не нужны власть или богатство, с ними нельзя договориться… – Эльф многозначительно замолчал, поглядев на внимательно слушающего Людовика. – Их можно только уничтожить. И чем раньше, тем лучше, иначе окрестности Ноира превратятся в безлюдную пустыню, покрытую развалинами. Призрачный Дракон – ожившее воплощение Смерти.

Тихонько подошедшая племянница хозяйки забрала у белого, как простыня, Авдея кружку и поправила съехавшую с лавки подушку.

– Ну что, Авдей, похоже описание господина эльфа на твое страшилище? – Тысячник строго сдвинул брови, хмуро посмотрев на прислушивающегося к разговору больного.

– Оно это, – скупо подтвердил приподнявшийся на локте Авдей и снова закашлялся. На бледные щеки понемногу вернулся лихорадочный румянец. – У меня эта летающая шкелетина до сих пор перед глазами стоит.

– Весело, – неопределенно хмыкнул тысячник, покрутив в руках расписанную голубым узором чашку.

– Да уж куда веселей, – криво ухмыльнулся Дин и уселся рядом с ним. – Мелиорн, а почему ты так уверен, что это именно Призрачный Дракон, а не, к примеру… – Он запнулся, выдумывая название позаковыристей. – …какая-нибудь Адская Гончая или Кровавый Спиногрыз?

– Дин… – Мелиорн с улыбкой наклонил голову, посмотрев на приятеля. – Во-первых, ты бы сильно удивился, узнав, сколько мне лет. А во-вторых, я все-таки капитан личной гвардии нашего Правителя.

– Если я еще не все забыл из того, чему нас учили в Академии. – Тысячник криво усмехнулся, с намеком глянув на эльфа. – Все ваши гвардейцы имеют какие-никакие способности и проходят обязательный курс обучения основам магии.

Мелиорн преувеличенно вежливо поклонился в ответ.

– Спасибо за увлекательную лекцию, фра Мелиорн. Милая зверушка у нас в округе завелась…

– Насколько я знаю, вы с ней уже встречались, господин тысячник. – В глазах эльфа на секунду мелькнула усмешка.

– Это вряд ли… – с сомнением покачал головой Людовик. – ТАКОЕ я бы запомнил.

– Дин рассказывал, что вы оба принимали участие в осаде Некролита, – холодно уточнил Мелиорн. Тысячник нехотя кивнул в ответ. – Тогда вы, возможно, вспомните попытку Лемара вырваться из окруженной крепости.

– Постойте-ка, это когда он на третий день выпустил у Кровавого Оврага какую-то тварь из подвалов своей богадельни? – сообразил командир гарнизона. – Вы хотите сказать, фра Мелиорн, что это был Призрачный Дракон? – Эльф утвердительно кивнул. – Я вместе с этим вот бездельником, – Людовик кивнул на сморщившего лоб Дина, – в тот момент штурмовал противоположную стену, но, помнится, там за пять минут полегла почти сотня панцерников, пока не подоспели господа маги.

– Поговаривают, если бы не они, – вспомнил и Дин события десятилетней давности, – осада наверняка бы закончилась тем же утром. Причем не слишком радостно для нас. Некромант почти опрокинул левый край и собрался то ли ударить в спину основным силам, то ли преспокойно уйти в лес, бросив полуразрушенную крепость.

– Все правильно, – поддержал его Мелиорн. – Тогда кошмарную тварь остановили ваши волшебники.

– Боюсь, нам и в этот раз без них не обойтись. – Людовик тяжело вздохнул. – Не хотел я к ним на поклон идти, да, видать, деваться некуда. Темная магия – это по их части. Мои дружинники, конечно, парни хоть куда, но с некромантом и его домашним зверьком вряд ли управятся. Тут без магистра и его братии делать нечего.

– А что, городской гильдией до сих пор заправляет почтеннейший Неофим? – понимающе усмехнулся Дин.

– Угу. – Людовик неприязненно передернул плечами. – Наш Белый Старец уже давно подыскал себе достойную замену, но на покой не торопится.

– Погодите… – Недоумевающий Мелиорн удивленно поднял бровь. – Дин, вы хотите сказать, что городских волшебников возглавляет светлый маг?

– Именно так, – с готовностью подтвердил лукаво улыбающийся сотник.

– Тогда почему уважаемый тысячник так неохотно соглашается на помощь местных магов? – Эльф непонимающе посмотрел на нахмурившегося командира гарнизона. – Это же удача! Не знаю, чему еще учили в вашей Академии, господин Людовик, но любой в наших лесах мальчишка знает, что лучшее оружие против некромантии – магия Света.

– Знаю, – недовольно буркнул тысячник, рассеянно рассматривая высокий потолок. – Огонь – вода, воздух – земля, жизнь – смерть… Кстати, дорогой фра, мне всегда было интересно, какой естественный антагонист у магии Природы?

– Тот же, что и у магии Жизни. Гниение, разложение, смерть. – Обескураженный Мелиорн растерянно посмотрел на веселящегося приятеля.

Дин неожиданно расхохотался, хитро посмотрев на неодобрительно сдвинувшего брови Людовика. Потом подмигнул вконец озадаченному приятелю:

– Да как бы тебе это объяснить, дружище Мелиорн… Магистр – мужик неплохой и маг что надо. Загвоздка только в том, что военных на дух не переносит.

– Но… – Опешивший эльф удивленно покачал головой. – Мне кажется, когда речь идет о спасении города и тысяч человеческих жизней, не самое подходящее время думать о таких вещах.

– Вот сами ему об этом и скажите, уважаемый фра, – раздраженно фыркнул тысячник и зло сверкнул глазами.

– С радостью, господин тысячник, – с ходу попался в расставленную ловушку простодушный эльф. – Если вы возьмете меня с собой и познакомите с этим почтенным старцем.

– Почту за честь, благородный фра Мелиорн! – чересчур поспешно согласился тысячник.

– Людовик, хитрый лис! – снова рассмеялся Дин, с осуждением поцокав языком. – Мог бы просто попросить. Чувствую, накрылся наш завтрашний отдых медным тазом, дружище эльф.

Усмехнувшийся командир гарнизона виновато развел руками:

– Раз твой новый приятель так хорошо разбирается во всех этих монстрах и чудовищах, ему и карты в руки. А выспаться и по дороге успеете. Эльфийскому капитану стрелков наш магистр скорее поверит, чем мне. А вот ты, кстати, можешь с чистой совестью отдыхать.

– Нет уж! – усмехнулся в ответ Дин и подмигнул приятелю. – Поехали вместе.

– Интересно, что Неофим скажет, услышав такие новости… Похоже, крутая каша вокруг Ноира заварилась. Расхлебать бы. – Людовик задумчиво посмотрел на насторожившихся приятелей. Потом поднялся, хлопнув в ладоши. – Ладно, некромант… Тварь-то эта здесь откуда взялась? Не с собой же он ее через все королевство приволок.

– Может, она своим ходом? – тут же предположил Дин, покосившись на примолкшего приятеля.

– Дин, Костяной Дракон не ворона. – Мелиорн с сомнением покачал головой. – Наверняка бы заметили. Хотя… кто знает…

В углу неожиданно раздался осторожный кашель. Собеседники с удивлением посмотрели на смущенного Авдея, весь разговор тихо пролежавшего на лавке. Больной, закряхтев, завозился и снова сел, привалившись к стене.

– Что случилось, дядька Авдей? – вопросительно кивнул ему тысячник.

– Да я это… – сразу стушевался лихоборский староста. Потом все-таки решился и поднял глаза. – Жил у нас, кажись, когда-то Змей. У наших соседей-лесовичей про то байка есть.

– Что есть? – не понял Мелиорн.

– Бывальщина, история. Детям, когда спать укладывают, сказки разные на ночь рассказываю. Убаюкивают, – быстро объяснил Дин и отмахнулся. – Продолжай, дядька Авдей.

– Говорят, в стародавние времена… – Лихоборский староста солидно откашлялся и набрал в грудь побольше воздуха. – …когда Лес, который нынче Гиблым называют, еще совсем молодой был, боги наших соседей-охотников частенько к ним в гости захаживали, спускаясь с небес на грешную землю. Так вот. – Авдей помолчал, собираясь с мыслями. – Завелся в том лесу, где сейчас Змеиная топь, огромный Змей. То ли с востока прилетел, то ли из трещины в земле вылез… Не знает никто, да то и не важно. Стал тот Змей дичину драть, деревья в округе жечь-валить. Лесовичам такое, знамо дело, не понравилось. Подумали они, подумали, и давай богов своих на помощь звать. На их счастье, разудалый бог охоты Вольфгар как раз гонял по местным чащам пятнистых оленей. Он, как известно, самый что ни на есть лесовичев хранитель и есть. Позвали колдуны их – он тут как тут. То да се. Узнал, в чем дело, расхохотался. Дубину здоровенную на плечо и пошел к Змею. Долго искать не пришлось, тот-то и не прятался особо. Издалека логово его, проплешину выгоревшую посреди леса, видать. Нашел, значит, Вольфгар Змея и давай ему мозги вправлять. «Чего же ты, мол, ящерица бестолковая, творишь. Всех зверей в округе распугал, леса пожег. Детей моих перепугал до икоты. Непорядок! Лети себе подобру-поздорову туда, откуда вылез, а то из-за тебя охотники-лесовичи голодные сидят. Всю дичину им распугал. Так что вали по-хорошему из этого леса». Да только Змей упрямый попался, даже слушать его особо не стал. «Я, говорит, здесь тоже не мимоходом. Поселиться здесь хочу, детишек завести. Зла никому не желаю, но и себя в обиду не дам. Если не нравится чего лесовичам – пусть уходят, лес большой. А нет – так спалю в труху. И пусть держатся от моего логова подальше. Увижу кого рядом – схарчу». А Вольфгар молодой, горячий. И народ охотников-лесовичей любил, как детей родных. Не стал он дальше слушать, как шваркнул с размаху Змею в рыло дубиной. «Выметайся, говорит, змеюка крылатая, пока цел. Лесовичи первые сюда пришли. Их эта земля, и точка!» Змей на то осерчал, даром что поначалу все миром уладить хотел. Да и кто такое стерпит, когда ни за что ни про что дубиной по башке. Не посмотрел Змей, что бог перед ним. Так огнем дунул, что Вольфгара на край земли и унесло. С тех пор лесовичев охотничий бог не волосат, как медведь, а навроде нас с вами – гладкий, только темный, как головешка. Поговаривают, что от него даже народ такой же на краю света пошел. Черные все, как головешки. Брешут, поди…

Авдей замолчал, переводя дух. Мелиорн и Дин быстро переглянулись.

– Да не, не брешут, дядька Авдей, – усмехнулся сотник и принес с подоконника отвар. – Зря ты на людей наговариваешь. Есть такие на юге, сам много раз в Арвиле на рынке встречал.

Жена лихоборского старосты на то благодарно кивнула и, отлив немного травяного настоя в кружку с кипятком, подала лекарство мужу.

– И живут они поближе края света. Где-то за кочевыми степями на юго-востоке. Золота много привозят. И огромные зубы, в полчеловеческого роста длиной.

Лихоборский староста недоверчиво покосился на улыбающегося сотника:

– Это у кого же зубищи такие? Разве что у них Змеи заместо мышей? А эти наловчились у них клыки во сне выдергивать.

Теперь расхохотались все. Улыбнулся даже сам Авдей.

– Ой, уморил, дядька Авдей! – Сотник хлопнул себя по коленям. – Не, драконов у них не больше нашего. Зубы эти от огромного зверя. Элефантом зовется. А зубищи у него из пасти торчат. Короче, получается, лесовичи – не единственные дети бога охоты, и эфиопы им братьями приходятся. Со Змеем-то что дальше было? – Дин вытер рукавом выступившие на глазах слезы.

– Змей?.. – переспросил Авдей, вспоминая, на чем закончил рассказ. – Вольфгар, как в себя пришел, к старшему брату кинулся, Яроку. Тот у лесовичей за самого главного, бог Солнца и Небесного Огня. Грозы, по-нашему. Кинулся Вольфгар ему в ноги. «Помоги, кричит, народ мой от Змея лютого защитить». Ярок его поначалу не признал и чуть с облаков не скинул. А как разобрались, долго смеялся, на закопченного братца глядючи. Ему-то просьба Вольфгара – тьфу! Он с десяток таких Змеев хвостами связать может, да так об гору с размаху шмякнуть, чтобы брызги во все стороны. Опять же за брата обида взяла. Не чужой ведь человек. А Змей его мало что не сжег. Осерчал, в общем, Ярок, да и врезал с облаков огненной стрелой. Ему это, как мне высморкаться. Ой… – смутился лихоборец, заметив вернувшиеся на лица собеседников улыбки. Повеселевший тысячник успокаивающе махнул рукой. – Вот я и говорю… Вдарил, значит, бог Ярок молнией. От души так, с размаху. Все-таки Змей, а не муха. Поляну целую посреди леса выжег. От Змея только клочки полетели. Крылья вдрызг, ребра поломанные во все стороны торчат и дыра в пузе – конь, не пригибаясь, пройдет. Кровищей своей весь окрестный лес залил. И, подыхая, Змей тот на лес проклятие ужасное наложил. Мол, там, куда моя кровь попала, ничего еще тысячу лет расти не будет, зверье передохнет, и не поселится ни одна птица. С тех пор захирел тамошний лес. Кабаны, медведи повывелись, а птах даже весной редко услышишь. Разве что глупая ворона раскаркается. Страшно там после смерти Змея стало, мертво. Одни болота, да нечисть разная по земле ползает. И душегубы всякие, которых туда, как мух к отхожему месту, тянет. С тех пор и назвали люди лес этот Гиблым. – Авдей неуверенно поднял руку и вытер вспотевший лоб рукавом рубашки. Кинувшаяся к нему жена тревожно заглянула в глаза. Больной ласково улыбнулся, нежно погладив ее по голове. – Такие вот бабкины сказки.

– Порадовал, дядька Авдей! Занятная история, ничего не скажешь. – Людовик хлопнул по коленям и поднялся.

– Да и рассказчик хоть куда, – подмигнул приятелю сотник.

Мелиорн приложил к сердцу руку с тонкими изящными пальцами. Кряжистый староста окончательно засмущался, уткнувшись в кружку с отваром.

– Вот тебе и ответ, откуда взялся Призрачный Дракон. – Дин с намеком посмотрел на разминающего затекшие ноги Людовика. – Не поленился, похоже, некромант подслушанную где-то басенку проверить.

– Выходит так, старина. – Людовик подошел к лавке и благодарно положил руку на плечо больному. – Получается, жил когда-то в здешних лесах дракон. Иначе откуда таким сказкам взяться. Спасибо тебе, Авдей. Отдыхай, набирайся сил. Поедем мы, пожалуй. Время уже позднее, пора. – Людовик поклонился поднявшимся из-за стола хозяевам. Потом призывно махнул спутникам: – Пошли, королевская гвардия. Нам еще домой возвращаться, а до Ноира путь не близкий.

Людовик стремительно подошел к двери и, обернувшись, протянул руку хозяину, подбежавшему проводить дорогих гостей:

– Спасибо, хозяева, за хлеб-соль. Ты вот что, староста… Скажи лихоборцам, чтобы домой не возвращались. От новой напасти я вас защитить не смогу, даже пригнав сюда из города весь гарнизон. Против такой твари простых мечей маловато. Тут магия нужна. Да и вообще, неспокойно стало в округе… Разбойники, ожившие мертвецы. Неизвестно, какая еще дрянь из леса выползет. Так что собирайте-ка вы вещички и перебирайтесь поближе к городу, пока вся эта свистопляска не утихнет. А в этой глуши оставаться не стоит. Так всем от меня и передай. Хотя, конечно, решать вам. Все понял?

Внимательно слушавший его слова хозяин торопливо закивал.

– Ну, вот и славно. Тогда бывай, староста. Доберетесь до города – разыщите казармы. Помогу с жильем. И в окрестные деревеньки разошли людей. Пусть вместе с вами уходят в город. От греха подальше.

Людовик крепко пожал мозолистую ладонь крестьянина. Дин в пояс поклонился хозяйке, принесшей гостям плащи:

– Спасибо, хозяюшка, за все! Давно я таких вкусных пирогов не едал!

Зарумянившаяся хозяйка спрятала глаза и смущенно улыбнулась. Людовик накинул на плечи тяжелый плащ. Прихватив его у горла широкой серебряной застежкой, поправил тяжелый меч на поясе и, пригнувшись, толкнул дверь.

– Тысячник, погоди, – услышал Людовик, уже шагнув за порог. Обернувшись, он посмотрел на завозившегося на лавке Авдея. Кряжистый лихоборский староста рывком опустил ноги на пол, косо привалился к стенке. Испуганно охнувшая жена тут же подбежала, подхватив больного под локоть. Замерший в дверях Людовик озадаченно хмыкнул:

– Куда собрался, дядька Авдей?

Лихоборский староста скрипнул зубами и попытался встать. Но тяжело рухнул обратно, едва оторвавшись от лавки.

– Что ты будешь делать… – Он с досадой посмотрел на предательски подкосившиеся ноги. Потом поднял виноватый взгляд на осуждающе покачавшего головой Людовика. – Тысячник… Возьмите меня с собой.

Опешивший командир ноирского гарнизона выпрямился, чуть не стукнувшись о притолоку головой. Потом красноречиво покосился на дымящуюся кружку с отваром и сползшее на пол одеяло.

– Прости меня, Милаш. – Авдей погладил по волосам вцепившуюся в локоть жену. – И ты так не смотри, тысячник. Не спятил я.

Мелиорн вернулся к лавке и помог тихо всхлипнувшей племяннице хозяйки уложить Авдея обратно на лавку. Тот тяжело привалился к стенке, с надеждой глядя на стоящего в дверях Людовика. Немного отдышавшись, лихоборец отхлебнул из своей кружки и глухо заговорил:

– Как глаза закрою – тварь эта. Глаза ее багровые. Назар, пополам порванный. И мальчишка-волшебник наш в землю вбитый… Руки так сами к топору и тянутся.

Дин и Людовик быстро переглянулись. Сотник шагнул вперед, с сочувствием глянув на едва сидящего лихоборца:

– Ты бы лучше о себе думал, дядька Авдей. А за земляков твоих мы сами посчитаемся.

Староста разоренной деревни ответил упрямым взглядом и снова попытался подняться:

– Спасибо за заботу, мил-человек, да только я сам хочу за их кровь с виноватого спросить… Ты лучше скажи, где мне этого вашего некроманта искать, что на Лихоборы чудовище свое напустил. А там я сам разберусь… Вот только отлежусь чуток и пойду с ним парой слов по-свойски перекинуться.

Людовик с сомнением покачал головой и вдруг криво усмехнулся, толкнув замершего Дина в бок:

– Ты посмотри, Дин. Ловко он простаком прикинулся, медведь деревенский. Весь разговор тишком пролежал, а насчет некроманта все с лету понял. – Людовик подошел к вцепившемуся в кружку лихоборцу и строго посмотрел на него сверху вниз. – Куда тебе на войну, Авдей? Выздоравливай да семью береги. Вон, у тебя жена какая голубка. И дети, поди, мал-мала меньше…

Лихоборский староста скрипнул зубами, исподлобья глядя на командира гарнизона:

– Тысячник, ты мне зубы-то не заговаривай. Не могу я спокойно жить, пока этот паскудник, Лихоборы сгубивший, где-то под боком воду мутит. Один в лес пойду, гада этого искать. Как волк, в горло ему вцеплюсь. Чтобы только с собственным кадыком отодрал. Все одно возвращаться нам теперь некуда… Отвезу вот только жену и детишек в город, да и подамся в Гиблый Лес.

Людовик досадливо сморщился. Потом неопределенно махнул рукой и, стремительно развернувшись, шагнул к двери.

– Дин, фра Мелиорн, за мной. – Остановившись на пороге, он пропустил своих спутников вперед. Те вышли во двор, а Людовик задумчиво потер кулаком лоб и посмотрел на привалившегося к стене лихоборца долгим оценивающим взглядом. – Хорошо, дядька Авдей, – наконец решился он, сурово сдвинув брови. – Оставлю своего человека. До вашей глуши новость про ополчение дошла?

Местный староста отрицательно качнул головой.

– Я так и понял. Человек этот запишет всех желающих и поможет им добраться до города. Про тебя я его предупрежу, так что, если завтра не передумаешь – милости прошу.

Авдей улыбнулся и облегченно сполз по стене, устало прикрыв глаза. Подошедшая хозяйка что-то проворчала и бесцеремонно уложила счастливо улыбающегося Авдея обратно на лавку, заботливо накрыв его теплым стеганым одеялом.

– Будьте здоровы, хозяева! Еще раз спасибо за все. И смотрите, чтобы этот герой раньше времени в лес не сбежал. – Людовик поправил плащ и вышел на улицу.

Выйдя на крыльцо, он нашел глазами проводника, тот что-то оживленно обсуждал с кучкой собравшихся неподалеку селян.

– Эрик, а ну подойди.

Расторопный дружинник подбежал и поклонился, ожидая приказания.

– Останешься до завтрашнего вечера тут. Соберешь всех добровольцев, готовых записаться в ополчение. Будешь над ними старшим. И просьба лично от меня. – Людовик сделал короткую паузу. Польщенный доверием тысячника, дружинник подался вперед. – Здесь Авдей лежит… Своими ногами он до города вряд ли доберется. Поэтому организуй лихоборскому старосте телегу. Понял?

– Чего ж непонятного, – спокойно подтвердил проводник и, почесав в затылке, оглянулся по сторонам. – А где ж я телегу возьму?

– Придумаешь чего-нибудь, – отмахнулся тысячник, спускаясь по ступенькам. – И особенно не рассиживайся. Дня через три жду тебя в городе. Уяснил?

– Не беспокойтесь, господин тысячник, комар носа не подточит! – Проводник сверкнул в ночи белозубой улыбкой. Тысячник поискал взглядом Дина и Мелиорна. Догадливый дружинник махнул в сторону соседнего дома. – На площадь они уже ушли.

Людовик кивнул и торопливо пошагал вдоль забора. Дело уже было к полуночи, но огромная полная луна отлично разгоняла темноту. Очутившись посреди рыночной площади, тысячник пронзительно свистнул, засунув в рот два пальца. Вокруг сразу поднялась суета. Дружинники торопливо выводили коней, подтягивая ослабшие подпруги и поправляя седла. Чумазый местный паренек подвел командиру дружинников его вороного жеребца. Появившийся следом проводник подозвал оставшихся на площади селян поближе и, солидно откашлявшись, вежливо поинтересовался:

– А что, уважаемые, не подскажете бедному горемыке, где бы у вас тут голову преклонить? Вы, часом, постоялый двор за последние пару лет не открыли?

– А на кой он нам сдался? – искренне удивился стоявший поблизости мужичок, озадаченно почесав в затылке.

– Не скажи… Хорошая гостиница на бойком месте – дело прибыльное, – весело подмигнул ему бойкий проводник.

– Это где ж ты, сокол ясный, в нашей глухомани бойкое место разыскал? – солидно пробасил кто-то из собравшейся толпы. – Чай, не дурные, деньги на ветер выбрасывать. Так что, мил-человек… нету у нас постоялого двора. И не было отродясь!

Усмехнувшись, Людовик чуть присел и ловко запрыгнул в седло. Конь нервно перебирал ногами, с опаской поглядывая на шумливых людей. Тысячник перехватил поводья и обернулся, дожидаясь, пока остальные сядут в седла. Потом тронул коня, неторопливо выехав на идущий через деревню проселок. Дружинники привычно разобрались парами, покидая площадь и пристраиваясь следом за командиром.