В сентябре в Колорадо еще по-летнему жарко, под выгоревшим белесым небом дрожит над дорогой раскаленный воздух. По обеим сторонам дороги до самого горизонта тянется выжженная солнцем холмистая равнина, озвученная молодецким посвистом луговых собачек да клекотом охотящихся на них орлов. В пятницу вечером шоссе из Болдера в Денвер набито под завязку, все спешат поскорее отвязаться от будничных забот и окунуться в блаженное ничегонеделание уикенда.

Машины не спеша вползали на длинный холм за Вестминстером, когда гигантский бензовоз, перегревшись, решил съехать на обочину и передохнуть. На шоссе сразу же образовалась и пошла расходиться пробка, и самые нетерпеливые постарались мгновенно перестроиться в левый ряд, пока еще не слишком поздно и не потеряны драгоценные секунды. В маленький просвет на левой полосе одновременно устремились три машины, и случилось неизбежное: защитного цвета «Субару-Форестер» вмялась в новенький серебряный «Пассат», а вплотную ехавший за ними пегий грузовичок-«Шевроле» попытался уклониться и нырнул вправо, врезавшись в бронированный инкассаторский автомобиль, который от удара занесло и бросило прямо на бензовоз.

Какое-то время казалось, что ничего страшного не произошло, но потом стоящий на самом краю обочины бензовоз накренился и упал набок. Из него сначала как бы нехотя начали расползаться струйки бензина, а потом словно прорвало плотину, и бензин пошел заливать дорогу.

Первыми пустились наутек водитель бензовоза и инкассаторы — они как раз вышли из машин и начали названивать в полицию, но увидев, что происходит, кинулись прочь. Паника охватила шоссе. Люди бросали машины и бежали в степь, дальше от дороги, дальше от смерти. Остро пахло бензином, и солнце палило, и дымка над дорогой становилась все гуще, и вдруг раздался громкий хлопок, и жаркое жирное пламя охватило дорогу, машины и степь.

* * *

 Я застряла на переводе слова «волонтеры». Оставить как есть — не годится, в русском языке у него совершенно другой смысл. Объявить «добровольцами» — тоже не очень гладко, в голову тут же лезли «комсомольцы». Общественники? Или, как выражалась моя бабушка, «помощники на общественных началах»? Другие варианты в голову не приходили. Надо бы оставить эту затею на часок-другой, отвлечься, глядишь, что-нибудь и придумается. Что бы такое придумать? Телевизор я смотреть не люблю, за книжку браться не хочется — потом не оторвешься, а перевод надо закончить сегодня. Гостей у меня сегодня не предвидится. Убрать в доме? Я скептически огляделась. Уборка, уже не первый месяц занимающая почетное первое место в моем списке неотложных дел, по самым скромным прикидкам займет как минимум целый день, если не больше, поэтому не стоит и заводиться. Пойти прогуляться? Я подошла к окну. Вечерело, но на небе по-прежнему не было ни облачка, и выходить из кондиционированной прохлады на дикую жару совершенно не хотелось. Я вернулась к столу, вздохнула и перечитала уже переведенный текст:

Библиотечный Округ Навахо

Правила поведения читателей

Добро пожаловать в Библиотеку Ривердола!

Библиотечный Округ Навахо делает все возможное, чтобы защитить права и безопасность своих читателей, добровольцев и персонала. Наша цель — обеспечить посетителям библиотеки все необходимые услуги и гостеприимную и уютную атмосферу. В этом нам может помочь каждый, кто уважает права других и следует правилам поведения в библиотеке:

Дети до 12 лет должны постоянно находиться под присмотром взрослых (родителей или воспитателей). Взрослые также должны сопровождать детей во время библиотечных программ.

На территории библиотеки не допускается появление без рубашек и обуви.

На территории библиотеки строго запрещены:

Оружие

Алкогольные напитки или пребывание в нетрезвом состоянии

Попрошайничество, домогательства, навязывание товаров или услуг, продажа или распространение материалов (кроме случаев, санкционированных руководством библиотеки)

Любые формы нарушения норм приличия, а также действия сексуального характера

Приставания и оскорбления, как вербального, так и физического характера

Любые формы нарушения норм поведения, принятые в общественных местах

Использование грубых и нецензурных выражений и угроз

Азартные игры

Еда и питье (дозволяются только легкие закуски и напитки в контейнерах с крышками)

Сон

Катание на досках или роликовых коньках

Умывание, бритье и стирка одежды

Курение (возможно только в отведенных для этого местах)

Животные (кроме тех, которые определяются как «служебные» и сопровождают инвалидов)

Кража и порча библиотечного имущества

Присутствие лиц, представляющих собой риск для общественных гигиены и здоровья, а также лиц, чьи гигиенические привычки создают неудобства для окружающих

Любые нарушения федеральных законов, законов штата Колорадо, а также местных законов

Благодарим вас за сотрудничество!

Перевод, на который я практически убила добрую половину своего выходного дня — скажи кому, чем я занималась, засмеют! Только ведь я никому и не скажу, если спросит кто, сделаю загадочное лицо и улыбнусь, как обычно, — так вот, перевод был неплохим, но все же недостаточно передавал чеканный слог оригинала, поэтому я обратилась за помощью к классикам, и вместо унылого «Сон» вставила «Запрещается также всем без исключения производить шалости, заниматься сном и совершать подпрыгивания», а перед благодарностью за сотрудничество вписала «Рекомендуется также поголовное вступление в ряды общества "Долой рутину с оперных подмостков", поголовный перевод делопроизводства на латинский алфавит, а также все, что понадобится впредь».

Перевод сразу стал гораздо ближе к оригиналу, в качестве последнего штриха я заменила-таки злополучных «добровольцев» на «комсомольцев». И тут за окном грохнуло, да так, что стекла зазвенели, и весь дом заходил ходуном. Я выглянула в окно — со стороны Вестминстера на небо стремительно наползала черная жирная туча. «Хорошо бы дождичек собрался наконец», — подумала я, захлопывая крышку лэптопа, но пожеланиям моим в тот вечер сбыться не довелось. Да и откуда в Колорадо дождь? У нас если что с неба и упадет, так это будет снег, вне зависимости от времени года. Тут я вспомнила, что с утра ничего не ела — есть сразу же захотелось неимоверно! — спустилась на первый этаж и распахнула холодильник в надежде найти там что-нибудь приличное пожевать. Желательно бутерброд из бородинского хлеба с колбаской из русского магазина. В холодильнике обнаружились вчерашний недоеденный обед из китайского ресторанчика, два яйца, половинка арбузика и виноград, а также огромные запасы привядшего салата, брокколи и сельдерея, которые я всегда покупаю, потому что они очень полезны для здоровья, но съесть так и не решаюсь. Больше ничего не имелось, в том числе и ингредиентов для желанного бутерброда — еще бы, позавчера вечером ко мне заходил поужинать мой двоюродный брат-студент Вася с приятелями, он тут по обмену учится на бизнесмена, и они слопали все, что имелось в доме, кроме, разумеется, салата с сельдереем и брокколи. К счастью, Вася и его друзья не любят виноград и арбузы.

Я сгрызла арбуз, закусив его полуфунтом винограда, и решила наведаться в продуктовый магазин для пополнения запасов провианта на всю неделю, чтобы не было мучительно больно и не хотелось оттянуться в дешевых ресторанчиках, где на каждое даже сравнительно небольшое блюдо приходилось столько калорий, что потом не отмоешься. И не похудеешь.

Есть все равно хотелось ужасно, поэтому я поехала в «Сэйфвэй». По дороге я размышляла, как странно все-таки устроена жизнь.

Милый моему сердцу супермаркет «Сэйфвэй» расположен совсем близко к моему дому, единственное неудобство, что я живу на горе, а магазин находится в низине. На самом деле я не уверена, что это неудобство — представьте, например, что случится наводнение, так вот всех затопит, а мой дом даже не захлестнет волной. Само расположение моего дома меня вполне устраивает. Но супермаркет при этом находится под холмом. То есть если я когда-нибудь (трудно представить когда) соберусь сходить пешком за спичками (хотя зачем мне спички?) или за солью (тоже сомнительная причина отправляться в магазин) в «Сэйфвэй», то туда-то я дойду с песней. А вот обратно с полной кошелкой в гору взбираться ой как нелегко. Поэтому я и не пытаюсь, а вместо этого пользуюсь машиной всегда. Поездка занимает ровно двадцать пять секунд. С ума сойти.

Я вылезла из машины, взяла стоящую у входа тележку и вошла в «Сэйфвэй».

Я и вправду люблю этот магазин. Когда-то он не был таким уютным и не продавал такую вкусную еду. Потом владельцы «Сэйфвэя» сделали «ремоделинг», заменив ужасно скользкие пластиковые плитки на дощатый пол из старого мореного дуба, открыли отдел деликатесов, кафе и цветочный магазинчик. Они начали готовить отменно вкусные супы и продавать их свежими. Они обновили репертуар овощей и фруктов, и я отныне знала, что всегда могу найти именно те фрукты, которые я хочу: обычно это маленький — на одного человека — бескосточковый арбуз, или гигантский черный бескосточковый же виноград, который можно откусывать как яблоко — сок из него не льется, — и который страшно, просто невероятно, вкусен. Когда я вижу виноград, я просто не могу думать о калориях.

Я уже загрузила тележку доверху — столько мне все равно не съесть за неделю, и опять придется приглашать Васю в гости. Мой кузен любит, когда я звоню ему в полной панике и на полном серьезе приглашаю подчистить мои холодильничьи припасы. Студенты развлекают меня рассказами о своей невыносимо тяжелой жизни, а я мечу на стол блюда один за другим, в надежде облегчить как тяжелую жизнь холодильника, так и свою собственную.

Почему я покупаю так много еды — так вопрос не стоит. Наверное, в глубине души я знаю, что когда-нибудь в мою дверь постучит несчастный обломок кораблекрушения, не евший уже две недели, с тех пор как он доел младшего юнгу, и то — какой с него был прок — одни мослы! И вот тогда я спасу его от голодной смерти, и мы забудемся в объятиях под размеренный шум прибоя.

Сейчас же послышался шум прибоя, а потом на самом деле ударил гром и разразилась гроза.

Холодные иголочки окатили меня с головы до ног, я отпрянула в сторону от окутавшего прилавок с овощами обжигающе холодного тумана и рассмеялась.

Я вспомнила, как первый раз отправилась за покупками в продуктовый магазин три года назад, когда приехала в Америку.

Наш «Сэйфвэй» еще не открыли, и вообще в Супериоре тогда не было ни одного магазина, поэтому за покупками приходилось ездить через скоростное шоссе в соседний городок Луисвиль.

Я никак не могла понять, как это в целом городе нет ни одного продуктового магазина. Ну то есть абсолютно. Так и не смирившись с этим вопиющим фактом — я все пыталась объяснить соседке, что вот в моем доме в Москве, например, было по продуктовому магазину в каждом подъезде. А в соседнем доме было аж три магазина: продуктовый, где было все, включая хлеб и спиртное, и еще отдельно булочная — только с хлебом, но зато всегда со свежайшим, и отдельно вино-водочный. Соседка все никак это в толк взять не могла. Так вот, мне все-таки пришлось поехать в этот магазин, причем на арендованной машине — свою я еще тогда не купила, но права — российские международные — у меня дома с незапамятных времен лежали, и я даже могла похвастаться тем, что сама на них сдала. Без взяток.

Водить машину с автоматической коробкой — одно удовольствие, но у американских дорог само по себе управление — это не главное. Дороги разрисованы так, чтобы водителю было удобно поворачивать налево, и вот в эти самые левые поворотные карманы я все время и заезжала поначалу, пока не смекнула, что хочешь ехать прямо — езжай в среднем ряду, так уж точно влево не повернешь. Эта хитрость мне здорово облегчила жизнь на первых порах.

Итак, я подъехала к магазину и зашла внутрь огромного, как ангар, здания. Ну, величиной и разнообразием товаров меня уже было не удивить, но вот найти что-нибудь знакомое оказалось нелегко. Особенно тяжело мне пришлось в поисках сливочного масла. Как я ни пыталась объяснить отловленной мной в конце концов продавщице, что мне нужно масло, она в упор меня не понимала.

— Батэ! — кричала я. — Мне нужно батэ!

— Вотэ? — переспрашивала она и вела меня куда-то в боковые ряды, долго тянула сквозь штабеля с кока-колой и, наконец, ткнула в бутылки с питьевой водой.

— Вот вам вотэ.

Я разозлилась. Я изобразила целую пантомиму с лужком, пастушком и коровками.

— Корова дает молоко — милк! Из него делают масло — батэ! Рано утром поутру пастушок — ру-ру-ру-ру… — Я изобразила пастушка с дудочкой. — А коровка, соответственно, вслед ему, отвечает: Му-му-му!

— Ну что, вы все поняли? — закончив, спросила я продавщицу.

Она испуганно кивнула и позвала заведующую.

Заведующая — девчонка постарше, таких, как я, видала-перевидала. Она достала из кармана блокнотик с карандашиком и протянула мне — рисуй, мол, Пятница, раз сказать не можешь. Я нарисовала прямоугольник, на котором написала Батэ.

— Ах, масло? — приятно удивилась заведующая. — Так бы сразу и сказали. Пойдемте, я вам покажу, где оно у нас.

Мы протащились сквозь все ряды бутылок в противоположном направлении и снова оказались в молочном отделе.

— Вот оно, — кивнула заведующая. — Выбирайте, какое нравится.

Я стала выбирать. Довольно скоро я выяснила, что под разными этикетками скрывается один и тот же продукт, а именно: «Масло сладкое, содержание соли 10 процентов».

Мои попытки найти масло без соли не увенчались успехом. Я опять побрела искать заведующую и наконец обнаружила ее курящей на улице. Завидев меня, она отбросила сигарету и немедленно вернулась в торговый зал.

— Ах, это вы опять! — обрадовалась она. — Что вам еще надо?

Я стала объяснять, что мне нужно такое же масло, но без соли. Она посмотрела на меня с подозрением.

— А зачем вам оно? Вы что, соль будете сами добавлять?

Я объяснила, что не люблю масло с солью.

— А вы что, его просто так едите? — изумленно вытаращив глаза, спросила девчонка.

— Да, — сказала я, — я с ним бутерброды делаю. А что?

— Ничего, — пожала она плечами. — Я просто никогда не слышала, чтобы сливочное масло люди просто так ели. Ужас какой. Это же сплошной холестерол.

Я почувствовала себя рудиментом — или реликтом? — уходящей эпохи.

— А что мне делать, если я его люблю? — все же спросила я.

— Ну, я не знаю… Существует огромное количество продуктов со вкусом и запахом масла, но совершенно не содержащие холестерола… Вот, например, я не могу поверить, что это не масло!

Она открыла и протянула мне баночку с каким-то неаппетитным содержимым.

Я осторожно оглядела и обнюхала содержимое.

— Я вполне могу поверить, что это не масло… Это и не выглядит как масло. Почему вы не можете поверить, что это не масло?

Она раздраженно передернула плечами.

— Да какая же вы непонятливая! Это и не масло вовсе. Это название такое! «Я не могу поверить, что это не масло»!

— Тоже мне, Фома неверующая… Спасибо вам за помощь, этого мне не надо…

Потом я еще пыталась купить «хорошее» пиво в том же магазине, и продавец рыбного отдела, к которому я обратилась за советом, перестал заматывать резинками клешни гигантских омаров, а вылез из-за прилавка и долго изучал пивные ряды, почему-то постоянно морщась. Потом он ткнул в бутылки темного стекла с изображенной лошадью.

— Вот это еще куда не шло…

Энтузиазма в его голосе не отмечалось.

Тогда я еще не знала, что по законам штата Колорадо спиртное может продаваться только в специализированных магазинах, а в обычных продовольственных даже за большие потраченные на лицензию деньги можно продавать только низкоалкогольное или безалкогольное пиво. И безалкогольное вино. И вино для кулинарных целей, в которое предварительно вбухнуто столько соли и специй, что пить его никто никогда не станет, да и готовить на нем не хочется.

А специализированные вино-водочные магазины закрыты по воскресеньям, чтобы добропорядочные американские граждане ходили в церковь, а не занимались неизвестно чем.

В ресторанах, правда, спиртное подают в любое время. И еще, когда я думаю о том, чтобы переехать в Калифорнию, чтобы не мучиться в поисках бутылки пива по воскресеньям, и не тащиться неизвестно куда, — там они продаются во всех продовольственных магазинах — то я вспоминаю несчастный штат Юта, населенный мормонами, где вообще приличного вина не купишь. И даже безалкогольное пиво после восьми вечера не продается. Ужас.