Я люблю четверги. К четвергу денвериты и болдериты устают, настраиваются на благостный лад и, по-моему, даже прогуливают работу. Во всяком случае, машин на улицах по четвергам куда как меньше, чем в начале недели. Я доехала до работы за 37 минут — не рекорд, но оч-ч-ень хорошее время. Правда, потом десять минут ушло на поиск пожарников, которые бы смогли починить сломавшийся лифт с застрявшей внутри и ругающейся на трех языках Мей (по-русски она кричала «Блин!» и «А пошли вы все!», причем, как и Гарри, практически без акцента — у нее талант к изучению иностранных языков). Начальство сегодня опять митинговало в администрации, и можно было расслабиться и работать в свое удовольствие. Но на безрыбье, как известно, и рак становится рыбой, поэтому в отсутствие начальства Хелен совершенно преображается, носится туда-сюда и всем своим видом демонстрирует свою значимость, неудержимо напоминая мне Милновского кролика, друга Винни-Пуха.
Я сидела за рабочим столом и сочиняла вопросы для опроса читателей. Как часто вы посещаете нашу библиотеку? Несколько раз в день, Ежедневно, 2–3 раза в неделю, Еженедельно, 2–3 раза в месяц, ежемесячно, Раз в квартал, Раз в полгода, Раз в год, Не посещаю никогда. Удивительно творческое занятие.
Тут и подоспела деловая Хелен по мою душу.
— Инна, — поджав губы и напустив на себя начальственное выражение, приступила она к делу. — Смотри, что опять сделали твои читатели!
Я взяла протянутую мне детскую книжку и принялась ее листать. Книжка называлась «Mary Marony Mummy Girl» и повествовала, судя по иллюстрациям, про девочку, которая для Хэллоуина решила вырядиться мумией, но перестаралась. Книжка вся была испещрена какими-то карандашными надписями, похоже, что кто-то, обладающий весьма аккуратным бисерным почерком делал полный подстрочный перевод.
— Ведь это же русские буквы, — поведала мне догадливая Хелен, — я знаю русский алфавит.
Буквы и впрямь были русские. Я принялась читать вслух, с трудом разбирая слова:
Халбах… тавих… махах… айгах. Ножницы обозначались простым словом «хайч», но мне больше всего понравилось слово «явгангун» — означает всего лишь тротуар, а звучит прямо таки как Чингачгук! Зато «band» перевели просто — «отряд», и под словом «gypsy» тоже ничтоже сумняшеся написали — «цыган».
— Здорово! — восхитилась я. — Хелен, с помощью этой книжки мы можем запросто выучить монгольский язык!
— Монгольский? Почему монгольский? — растерялась Хелен. — Ты ведь можешь это читать, значит, это русский текст!
— Читать я могу, — не стала отрицать я, — и даже понимать прочитанное могу — с английским-то оригиналом. Но вот столько разнообразных слов с буквой «х» русскому человеку нипочем не написать!
Пришлось Хелен отвалить несолоно хлебавши. Но расслабляться было нельзя — день только начинался.
К счастью, ко мне пришел поболтать Тери Фокс, учитель русского языка и доцент сравнительной литературы — во всяком случае, именно так он представляется на многочисленных буклетиках и плакатиках, которыми он наводнил нашу библиотеку.
Я познакомилась с Тери именно благодаря одному такому плакатику. Он прилепил его на доску объявлений, и пройти мимо у меня не получилось.
Вот что гласило объявление:
«Америка арена Вашей карьеры, любви, бытовой жизни!
Вам удобно в ней?
Знакомьтесь с ней… преуспевайте в ней… через ее театр!
Читательский театр американской драмы
Неформальные вечера, где будем
Драматически читать (на английском языке) отрывки знаменитых американских пьес и сценарии фильмов,
Упражняться с типическими американскими идиомами, пословицами, поворотами речи, и репетировать употребление и произношение,
Репетировать бытовые американские диалоги на подобных темах, то специально сохиненные, то экспромпт
ВЕДУЩИЙ ВЕЧЕРОВ: знаменитый денверский учитель русского языка Тери Фокс, русско-говорящий американец, доцент сравнительной литературы (но не ведет себя по-профессорски).
Билеты: $5 по встречу [у двери]».
Дальше шла программа вечеров: Фильмы «Колдун Оз», «Виноград гнева», «Смерть продавщика», «Помада», «Окончивший». Каждому фильму соответствовало его краткое описание: «Бытовые диалоги на веранде бардака», «Грабеж случайного любителя»…
Я было насторожилась по поводу фильма «Окончивший» — мы все-таки публичная библиотека — но оказалось, что это просто фильм «The Graduate». А вот выражение «Грабеж случайного любителя» меня совершенно потрясло своей емкостью. Я все силилась его привести к единому знаменателю — и не могла. Оно могло означать все что угодно. Я захотела познакомиться с американцем, которому под силу подобные словосочетания, не пожалела пяти долларов и пришла не первый вечер, где оказалась единственной слушательницей. Мы мило поболтали с ничуть не опечаленным отсутствием публики Тери, и с тех пор общаемся регулярно. Я всегда рада представить его всем своим русскоязычным знакомым, какие только попадутся, и очень люблю наблюдать за их реакцией после слов: «Знакомьтесь, это Тери Фокс, доцент сравнительной литературы».
Тери тоже видит эту реакцию и очень рад, что его звание вызывает такое восхищение буквально у всех. Он действительно знаменит в некоторых кругах как непревзойденный знаток русского языка, но иногда — тайно, чтобы никто не догадался, у кого он консультируется, — приходит ко мне за советом.
Сегодня ему тоже был нужен совет.
— Инна, ко мне обратился один известный денверский композитор, — небрежно начал Тери (у него все знакомые — знаменитости, я не удивлюсь, если рассказывая обо мне, он через слово вставляет «известный денверский библиотекарь»), — он пишет кантату к столетней годовщине начала Первой мировой войны, на антивоенные стихи поэтов-солдат всех воюющих держав, принимающих непосредственное участие в боевых действиях. Стихи должны быть оригинальными. Без перевода. Кантата будет исполнена в две тысячи четырнадцатом году в том самом месте, где началась война.
— Надо же! — восхитилась я. — Неужели в Сараеве?
— Почему в Сараеве?
— Мне казалось, что именно там убили герцога Фердинанда.
Тери досадливо пожал плечами:
— При чем тут герцог? Мы говорим о Первой мировой войне. Так вот, у этого композитора уже почти все страны готовы, а вот русские стихи он никак подобрать не может. Естественно, он обратился ко мне, и я сразу же ему порекомендовал антивоенные стихи Маяковского, но он утверждает, что Маяковский на войне не был, и поэтому ему нужен другой поэт. Фронтовик. Что ты можешь об этом сказать?
— Он прав. А какие стихи ты ему нашел?
Тери гордо развернул сложенную вчетверо бумажку, выпростал руку из кармана и начал громко декламировать на всю библиотеку:
Получилось хорошо. Когда он закончил, я прыснула.
— Тери, во-первых, вода все-таки была ананасная, а не апельсиновая, а во-вторых, эти строки нельзя петь!
— Почему?
— А вдруг эту кантату будут транслировать по всему миру, и дети маленькие будут сидеть у телевизора и слушать… давай я тебе другие стихи отыщу — Гумилева или Эренбурга. Или вот «Баллада о гвоздях» — очень замечательное тихоновское произведение, написанное о Первой мировой войне, хотя сам поэт вместе с коммунистами и пытался объяснить, что это стихи об истинных большевиках… Тебе когда нужны эти стихи?
Тери немного помялся:
— Сегодня.
— Да, я понимаю, надо побыстрее, а то не успеешь до четырнадцатого года. Дай я за антологиями сбегаю.
Я быстренько подобрала пять стихотворений на выбор, Тери сделал копии и ушел домой выбирать из них финалиста. Я вспомнила первоначальный вариант торжественной кантаты, развеселилась, и жить стало веселей.
Часа в четыре позвонил Джон и осведомился:
— Инна, откуда у тебя этот файл?
— Я тебе потом объясню… С этим файлом темная история, за ним уже один черный человек приходил, только я от него отбилась… Ты мне лучше скажи: он тебе помог или нет?
Джон откашлялся.
— Долгий разговор… Ты можешь ко мне приехать? Поговорить надо.
— Куда — к тебе? На работу?
— Нет, конечно, домой. Я дома сижу, позвонил, что заболел, что не слишком далеко от истины.
— А Камилла?
— Ее Джуди из школы заберет, она с Джудиными детьми поиграет и уроки сделает.
Я порадовалась за Камиллу, но Джону ничего говорить не стала: еще сглажу!
— Я заканчиваю в половину шестого, но могу уйти раньше. Говори адрес.
Я распечатала «гугловскую» карту с указаниями, как добраться до Джонова дома, сказала начальству в лице Хелен, что мне надо уйти пораньше, купила каких-то закусок в магазине рядом с работой и поспешила к Джону.
Джон жил в Брумфилде, недалеко от центра, найти его оказалось нетрудно. На мой звонок долго не было никакой реакции, потом послышались шаги, дверь отворилась, обнаружив небритого и нечесаного Джона в клетчатых шортах, обнаруживающих неудержимое сходство с семейными трусами, и в застиранной майке с надписью «Заткнись и отправляйся на рыбалку».
Было очевидно, что сам Джон на рыбалку давно уже не отправлялся, а надо бы.
Он схватил меня за руку и втащил в дом.
— Пойдем, я тебе покажу.
В доме царила разруха и запустение. Голые стены без фотографий и картин, минимальное количество мебели, слой пыли на пианино у стены, «пыльные зайчики» на полу по всем углам. Вот уж где нужна срочная уборка, даже мне в лучшие годы до такой стадии было далеко.
Единственное, чего не хватало до полной картины, так это пустых бутылок и окурков, но их и не должно было быть, поскольку единственный их поставщик, бывшая жена Джона, в этом доме никогда не бывала.
Дверь в комнату Камиллы была приоткрыта, проходя мимо, я не удержалась и заглянула туда.
В комнате было удивительно чисто, кровать Камиллы застелена ослепительным ярко-розовым одеялом, на столе — ни бумажек, ни пыли, на полках вдоль стены аккуратными группами чередуются книжки и игрушки. На стенах — Камиллины каратистские дипломы и кубки, и большая картина на листе ватмана, нарисованная, судя по технике, трех-четырехлетним ребенком: мама, папа, дочка.
Я осторожно прикрыла дверь и поспешила за Джоном.
— Все-таки давай ты объяснишь, где ты взяла этот файл, — не поворачиваясь ко мне, потребовал Джон, быстро-быстро выстукивающий что-то на клавишах компьютера. — Я поверить не могу, что файл обнаружился.
— Ваш Дерек решил отправить этот файл кому-то на хранение. Пришел в библиотеку, чтобы конкуренты не пронюхали. Но не успел, умер от сердечного приступа. Полиция ничего не нашла, а когда я обнаружила эту штуку на следующее утро, я не была уверена, кому это принадлежит. А тут как раз ты со своей историей и подоспел.
Джон недоверчиво посмотрел на меня, но настаивать на дальнейших разъяснениях не стал.
— Я догадываюсь, что в этих файлах, — вздохнул он. — Но открыть не могу. Почти сутки бьюсь, перебрал все возможные варианты, а ничего не выходит.
Он ссутулился, закрыл лицо ладонями и замолчал. В доме воцарилась тишина, и я услышала, как тихонько завывает ветер за окнами: погода определенно начала меняться.
Я поелозила на стуле.
— А меня-то ты зачем позвал?
— Я не знаю. Я подумал — ты последняя, кто видел Дерека… Он мог сказать тебе что-нибудь… Ну, передать пароль…
Джон умоляюще глянул на меня, как будто ожидая, что сейчас-то я и выдам ему пароль. Я вдруг вспомнила роман Хмелевской «Что сказал покойник» и внезапно развеселилась.
— Ты знаешь, Джон, с моей памятью, особенно на цифры, мне можно открывать все известные пароли — я все равно их не запомню. У меня на все про все один пароль, а именно надпись на моей парте, которая случилась там быть, когда я пошла в первый класс. Я на нее весь год любовалась, пока во второй класс не перешла. Она у меня всегда перед глазами, и никто кроме меня никогда такой пароль в здравом уме не придумает. Но увы — Дерек ничего такого парольного мне не сказал… Вот разве что про суеверия… Можно попробовать поиграть в разные суеверные слова.
Джон обреченно махнул рукой.
— Уже.
— Что уже?
— Уже пробовал. Я уже все пробовал. Я спать почти не ложился — все пароли подбирал. Без толку. Боже мой, что же делать?
Похоже было, что он всерьез собирался вырвать на голове остатки и без того не слишком пышной растительности. Я решила прервать этот процесс, могущий ухудшить внешний вид Джона настолько, что Джуди могла бы и передумать.
Я решительно встала и похлопала Джона по плечу.
— Не грусти. Сейчас будем вызывать на помощь тяжелую артиллерию.
— Какую… артиллерию? — воззрился на меня Джон.
— Тяжелую. У тебя пиво есть?
— Какое… пиво?
— Обычное пиво! «Самуэл Адамс»! «Фэт Тайе»! Баварское, наконец!
— У меня нет пива, — непонимающе сказал Джон. — И вообще никакого спиртного в доме нет.
— Значит, давай дуй за пивом, а я пока позвоню.
Я порылась в памяти своего сотового телефона, нашла нужный номер и нажала кнопку дозвона. Послышались длинные гудки, после пятого трубку наконец взяли.
— Але, — послышался недовольный голос.
— Шурка, ты? Привет, это Инна.
— Не, это Алекс, привет. Шурка рядом, оторваться от «Флайт-симулятора» не может. Тебе он очень нужен?
— Мне вы оба нужны позарез и прямо сейчас. Обещаю море пива. Разливанное.
— Пиво — это хорошо, — повеселел голос в трубке. — Щас приедем. Говори адрес.
— Брумфилд, Еловая шестнадцать. Сказать, как ехать?
— Обижаешь, подруга. Зачем я по-твоему, машину с говорящим GPSом покупал? Охлаждай пиво, мы сейчас будем.
— Жду, — я повесила трубку.
Тут в дверном проеме возник переминающийся с ноги на ногу Джон.
— Ты еще здесь? — возмутилась я.
— Ты не сказала, сколько пива брать, — заметил Джон.
— Чем больше, тем лучше!
Джона этот ответ видимо не удовлетворил.
— Ну хорошо, бери хотя бы ящика три.
— Три ящика по двенадцать бутылок? — ужаснулся Джон. — Это на сколько человек?
— На двоих… Ты прав, этого может не хватить… Давай бери два ящика по двадцать четыре бутылки. Это и дешевле получится — большие ящики всегда со скидками продаются, особенно в будние дни. Да иди же ты скорее, они вот-вот приедут!
Ошеломленный моим криком Джон наконец-то сдвинулся с места и поплелся к двери.
Не успел он уехать, как я услышала звук подъехавшей машины.
«Быстро, однако, ребятки добрались», — с уважением подумала я, открывая дверь, но это оказались не ребятки. На пороге стояли Джуди, Лора и Камилла. Судя по тому, как они попятились — особенно Джуди, — они явно не ожидали меня здесь увидеть.
— А где папа? — подозрительно спросила Камилла.
— Поехал за пивом, скоро будет. Да вы не стойте на пороге, проходите, — радушно сказала я.
— Джон не пьет, — неожиданно строго сказала Джуди. — Что происходит, Инна?
Я не успела ответить — на улицу зарулил престарелый «Фольксваген», чуть не врезался в Джудину машину, и затормозил в сантиметре от моей Вольвы. Из «Фольксвагена» бодро выбрались Шурка с Алексом и, увидев дам, радостно заулыбались. Я немедленно заулыбалась в ответ. Сколько лет я знаю эту пару попугаев-неразлучников, столько лет не перестаю любоваться. Шурка — черноволосый, чернобородый горбоносый красавец, Алекс — гладковыбритый розовощекий блондин в веснушках. Зато одеваются они совершенно одинаково — джинсы и футболка в любое время года, иногда — по сезону — в комплект входит вытянувшийся на локтях свитер домашней вязки. Сегодня они были без свитеров по причине все еще хорошей погоды.
— Моя джипиесина заявила, что нам сюда ехать восемнадцать минут, а мы за девять добрались! — гордо заявил Шурка. — Вот что значит ездить на правильной машине! Инна, а правда пиво будет, или Алекс как всегда треплется?
— Пиво уже в дороге, — успокоила я вновь прибывших. — Заходите, знакомьтесь. Джуди, Лора, Камилла… Алекс, еще один Алекс, по-русски Шура.
— Очень приятно, — вежливо сказали Алексы. Лора и Джуди кивнули, и отступили в дом, прихватив Камиллу. Глаза Джуди так и сыпали искрами во все стороны, и было видно, как ей не терпится выяснить, что же стряслось с Джоном.
Войдя в дом, оба Александра как по команде устремились к пыльному пианино, оценивающе на него посмотрели, и, как вышколенные танцоры, одновременно ухватили пианино с двух сторон.
— Куда его двигать-то? — спросил Шурка. — Во двор или на второй этаж?
— Это бабушкино пианино! — закричала Камилла. — Не смейте его уносить! Где мой папа? — Она упала на пол, вцепилась в ножку инструмента и осталась там лежать, подвывая и подрагивая плечиками. Алексы в ужасе уставились на девочку и оставили пианино в покое.
— Вы что, с ума сошли? — Зашипела я. — Какое пианино? Кто говорил о пианино?
Шурка озабоченно почесал голову:
— Ты же говорила, мы тебе нужны оба сразу? А тут кроме пианино никаких тяжелых вещей нет…
— Вы мне не нужны как тягловая сила! Мне нужны мозги лучших программистов Америки!
— А, это мы запросто… Я-то думал, ты опять переезжаешь и надо мебель двигать. А зачем тебе наши мозги?
Лора выудила Камиллу из-под пианино и повела ее умываться. Джуди же осталась держать оборону, глаза ее по-прежнему метали молнии.
— Пошли к компьютеру, я вам все сейчас объясню.
Я ткнула мышой в файл, на экране привычно зажглась надпись: «Введите пароль».
— Джону — это хозяин дома — нужно взглянуть на этот файл, а пароля он не знает. Можете помочь?
— Я-то думал, серьезное что… — протянул Алекс. — Пианино там на второй этаж… Или ванну из подвала вытащить… А пароль подобрать — тут мозгов не надо, тут Интернета вполне хватит. Шурка, ты не помнишь, как эта программа называется?
— Какое-то такое хвойное название… типа елки… «Елка-софт»? Нет, не помню, да ты поищи по ключевым словам, я прошлый раз так и делал. У них на сайте есть бесплатные демо-версии, я думаю, что для такого файла этого будет вполне достаточно…
Алекс открыл «Google» и немного поиграл с разными комбинациями слов, напевая себе под нос что-то вроде «Ах вы елки-елочки, зеленые иголочки…». Наконец он удовлетворенно поднял голову:
— Вот она, голубушка! Что тут говорится? А, вот — «Программа предназначена для восстановления забытых или утерянных паролей для файлов или документов, созданных во всех аппликациях Майкрософт Офис, включая…» что там дальше — вот, короче, «все аппликации, включая пароли пользователей и информацию о владельце»… Что там еще интересного? «Большинство паролей находятся мгновенно… с помощью грубой силы и словарных атак». Во как!
— Как это — грубая сила со словарными атаками? — удивилась я.
— Ну, это издержки моего перевода. В оригинале говорится — «Еffective brute-force and dictionary attacks». Но это за отдельные деньги, будем надеяться, что нам это не понадобится, нам нужна самая простенькая, примитивная версия… Вот тут еще «Read me» имеется… ага, все просто как грабли… Сейчас мы ее скачаем, настроим, запустим, и пойдет писать губерния! А мы будем пиво пить в ожидании мгновенных результатов… Кстати, а где обещанное пиво?
Пиво как раз подгребло и пыталось кое-как припарковать машину на дороге, поскольку на стоянке места не было, а въезд в гараж перекрыли машины Джуди и Шуры.
— Шур, пойди помоги Джону занести пиво, — попросила я. — Ему одному не справиться.
— С превеликим удовольствием! — радостно отозвался тот и ринулся на помощь Джону, выволакивающему из багажника ящики с бутылками. Джуди вздохнула с облегчением и перестала метать глазами искры. Интересно, в чем она меня до этого подозревала?
Первым вернулся Шурка с одним ящиком пива, за ним вошел Джон, с грохотом опустивший второй ящик на пол. Не успел он разогнуться, в него вцепилась вырвавшаяся из рук Лоры Камилла.
— Папа, они хотели унести пианино!
Джон вопросительно посмотрел на меня. Я пожала плечами:
— Небольшое недоразумение. Все уладилось. Знакомьтесь: Джон — Алекс. Алекс-два, а лучше Шура, — Джон.
Все опять раскланялись, Алекс при этом не отрывался от компьютера.
— Ну вот и все, теперь только ждать результата! — довольно заявил он наконец, потянулся и наконец-то взглянул вокруг: — О, пиво привезли! Это и есть хозяин пианино? Здрасте, очень приятно познакомиться. Шурка, под такое дело я за воблой сгоняю в русский магазин в Арваду. Я мигом, давай ключи!
Он на лету словил брошенные ключи и исчез за дверью.
— Куда он уехал? — поинтересовался Джон.
— За воблой, — охотно пояснил Шурик. — Рыба такая сушеная. Соленая, твердая — то есть не всегда твердая, а как получится. Пахучая и костистая. Традиционное русское дополнение к пиву.
Джон брезгливо поморщился.
— Эту… пахучую и костистую рыбу… обязательно надо есть? У меня есть чипсы и сальса — прекрасное дополнение к пиву, если уж вам так хочется его пить.
— Да вы что? — изумился Шурик. — Пиво с чипсами? Не-е-ет. Давайте лучше воблу подождем. А начать можно и без нее.
Он достал несколько бутылок из ящика, открыл две и протянул Лоре и Джуди.
— Мы не пьем спиртное, — отрицательно покачала головой Лора. — Мы занимается каратэ.
— Ну и что? — пожал плечами Шурик. — Одно другому не мешает. Я сам марафоны бегаю, да и Инна тоже занимается каратэ, а пиво пьет — будь здо…
Тут он заткнулся, потому что получил от меня под столом кулаком по колену.
— Ты чего дерешься?
Я состроила ему козью морду (Камилла так и замерла с открытым ртом) и поспешила перевести разговор на другую тему.
— Джон, ребята считают, что восстановить пароль совсем не сложно. Программа уже работает, все должно получиться.
Джон поднял глаза:
— Они что, гении? За пять минут написали программу, которая взламывает пароли?
— Зачем же изобретать велосипед? — укоризненно заметил Шурик. — Программа уже написана умным человеком, да ты о нем, наверное, слышал — он с докладом о взламывании паролей выступил как-то на конференции в Сан-Франциско, а его тут же с трибуны под белы руки — и в тюрьму. Долго мы его потом вызволяли… отпустили наконец, больше он из России — ни ногой. Так или иначе, программа есть и работает, а мы люди ленивые, у нас и других дел хватает, мы лучше пивка глотнем. — Он взял себе бутылку, открыл и единым махом выдул все содержимое.
— Так-то гораздо лучше думается, — доверительно поведал Шурка. — И время лучше коротается. Инна, ты-то чего не пьешь?
Лора с недоверием посмотрела на меня:
— Ты что, и вправду собираешься пить пиво?..
Я внезапно почувствовала себя законченной наркоманкой. Пива захотелось отчаянно. И воблу вот-вот привезут. Я протянула руку, забрала у Шурика бутылку и сделала глоток. Хорошо!
— И водку! — радостно добавил повеселевший Шурик. — С незапамятных времен! Помнишь ту знаменитую кофейню на физтехе, когда народ обратно ножками уже идти не мог, и мы все ползли через дорогу в общежитие, а мороз был ужасный, а у нас — ни варежек, ни ватных штанов… О, как мы ползли… Помнишь, Инна, как мы ползли?
— Мне интересно, как это ты помнишь, как ты полз, — язвительно сказал с порога запыхавшийся Алекс с увесистым пакетом в руках. — Ты же упал в кювет и мы тебя оттуда на санках эвакуировали. Так вот санки как раз Инна и добывала, как самая трезвая. И нечего на хороших людей наговаривать!
Он прошел к столу и вывалил на него целую гору золотистой, в блестках соли, лоснящейся воблы. По дому немедленно распространился крепкий рыбный дух, и мы с Шуриком блаженно улыбнулись.
— Быстро я добрался, а? Дайте мне глотнуть пивка, и сейчас я эту рыбу буду чистить, — сказал Алекс. — Дело это тонкое, требующее таланта и вдохновения. Ну-ка подвиньтесь.
Он застелил стол запасливо прихваченной из русского магазина газетой «С Востока на Запад», в которой и я иногда публикую статью-другую о суровых буднях нашей библиотеки. В этот раз на первой странице газеты рекламировались предстоящие гастроли в Денвере знаменитого итальянского певца Тото Кутуньо — по предварительной записи, если не будет собрано достаточно заявок, гастроли не состоятся.
— Сколько же ему лет, бедняге? — удивилась я. — А туда же, развлекать русских эмигрантов в Америке. Неужели ему больше делать нечего?
Самое веселое, что Шурка действительно бегает марафоны. Он бегает их уже много лет, и приходит неизменно в первых рядах, да и как же иначе, если на финише его неизменно ждут жена Алена с упаковочкой пива, и дочки с разными пирожками — у каждой дочки пирожки только одного сорта, чтобы не запутаться, и с каждым годом у Шурки все больше дочек и все большее разнообразие пирожков. Ему все его друзья завидуют, даже Алекс, потому что у Алекса жена пирожков принципиально не печет. Она ходит на рыбалку и собирает грибы. А чистить и готовить и рыбу и грибы приходится Алексу.
Тут и первая разделанная рыбка подоспела. Любовно разложив кусочки рыбы, икорку и молоки тут же, на куске газеты, Алекс подвинул ее моим американским подругам:
— Угощайтесь.
Джуди и Лора переглянулись с неопределенным выражением лица, а Камилла повела туда-сюда носом и капризно спросила:
— Папа, можно я попробую? Рыба — это healthy food, мы в школе проходили!
Бедный Джон пожал плечами.
— Если Инна считает, что это не страшно…
— Абсолютно не страшно! — горячо подтвердила я. — Я помню как я гуляла в саду Эрмитаж в Москве с подругой и ее годовалым ребенком — это давно было, еще до того, как сад изуродовали всеми этими театральными зданиями и непотребными бюстами… Там только пивные киоски были, да лавочки для мамаш с колясками… Так вот, подругин малыш только что научился ходить, и первое, что он сделал — представляете! — добежал до пивного ларька, и что-то быстро-быстро засунул в рот. А мы-то сразу и не заметили, потом видим — он идет обратно, ужасно гордый собой, и что-то жует. Ну мы давай у него изо рта вдвоем эту пакость выковыривать — это было нелегко, доложу я вам, а он орет, не дается, и быстро-быстро глотает. Но все-таки мы справились! Это оказалась голова от воблы, ужасно вонючая, с жабрами! Подружку чуть удар не хватил, я думала — все, помрет ребенок, а ему хоть бы хны! Правда, с тех пор он без воблы ничего не ел — ей приходилось воблу добавлять даже во фруктовое пюре… А сейчас он уже большой, здоровый… умный — в рыбе много фосфора, это для работы мозга полезно… А воблу все так и ест.
Воодушевленная моей речью, Камилла осторожно выбрала маленький кусочек филе, положила его на язык, закрыла глаза, подумала, потом открыла глаза и заявила:
— Это вкусно! Я хочу еще. — И потянулась к следующему куску.
Тут и Джуди с Лорой не удержались и соблазнились рыбкой.
— Вкусно, но это очень соленая рыба, — серьезно сказала Лора, проглотив третий кусочек филе.
— А пиво на что, барышни? — воззвал Алекс. — Пиво и вобла — близнецы-братья. Кто более матери-истории ценен? Или сестры.
— Какие сестры? — подозрительно спросил Шурик.
— Пиво и вобла — близнецы-сестры. Вобла — она, моя. А пиво — оно, мое — может быть в равной степени и братом и сестрой. Это я к тому, что перед пивом все равны, и мужчины и женщины могут его употреблять с равным удовольствием.
— Кайзер Вильгельм сказал, что если ему дать любящих пиво женщин, он завоюет мир, — неожиданно вспомнила я.
— Вот видишь! Даже такие недалекие правители, как кайзер Вильгельм, понимали, что пиво и женщина — близнецы-сестры. Я уже не говорю про воблу. Вот вам по бутылочке, — он галантно выдал моим подругам бутылки, и они с видимым удовольствием отхлебнули по глотку. Недовольная Камилла с вызовом налила себе в стакан холодной воды из-под крана.
Не притронувшийся ни к вобле ни к пиву Джон со все возрастающей безысходностью в глазах глядел на растущую посреди стола груду костей и шелухи и на увеличивающийся батальон пустых бутылок под столом. Внезапно он застонал и снова схватился за голову, как пару часов назад.
— Инна, что здесь происходит? Почему эти люди здесь пьют пиво? Кто они? Ты обещала, что они помогут, а они ничего не делают… Мне кажется, я схожу с ума…
— Как это мы ничего не делаем? — обиделся Алекс. — Я пашу как трутень, шестую рыбину чищу… Шурик, а ты кстати проверь, как там наша программа поживает.
Отяжелевший от пива Шурик подошел к компьютеру, вгляделся в экран и присвистнул:
— Да тут все уже давно готово! Тоже мне, бином Ньютона… Взгляни-ка, Алекс…
Алекс не спеша обтер руки остатками газеты и подсел к монитору.
— Поздравляем тебя, Джон! Вот он, твой секретный файл — наслаждайся. Ну что ж, Шурик, мы славно поработали, пора и по домам. Жены, поди, заждались. И дети.
— В такую рань? — не поверил Шурик. — Напугаем еще. Позвонить надо с дороги, пусть ужин греют. Или давай на работу поедем, еще часик посидим.
— Это правильно, — согласился Алекс. — Джон, барышни, всего наилучшего! Очень приятно было познакомиться. Жалко, конечно, что не удалось затащить пианино на второй этаж, но, может быть, как-нибудь в другой раз…
И они строевым шагом — как и не пили — направились к дверям. У порога Шурик вдруг остановился.
— Извините… Я погорячился — до работы нам, пожалуй, не доехать. Где у вас гостевой туалет?
— Вот тут, один слева по коридору, другой на втором этаже, — показала Лора, поскольку Джон по-прежнему не подавал никаких признаков жизни.
Гости благодарно кивнули и разбежались в указанных направлениях.
И тут Джон очнулся. Он поднялся со стула, на подкашивающихся ногах подошел к компьютеру и рухнул в кресло.
— Не может быть! Это он, именно он! Это чудо!.. Я спасен… мы все спасены… Инна! Кто эти люди? Что мне для них сделать?
Я пожала плечами:
— Ты уже угостил их пивом, значит вы квиты. А кто они… Мои старые друзья-физтехи.
— Физ… кто?
— Мальчики из физкультурного техникума… — Я усмехнулась. — Так они представлялись давным-давно, когда знакомились с девушками. Алекс — фупм, он же примат, Шурка — эртэшник, то есть паяльник. Я их сто лет знаю, они меня с моим бывшим мужем познакомили.
— У тебя был муж? — подняла брови Лора. — Ты никогда об этом не упоминала.
— А его и не стоило бы упоминать, так, к слову пришлось… Зато он всегда знал, что я должна была делать, и какое-то время мне это нравилось…
Тут к нам вернулись повеселевшие Алексы.
— Теперь и домой можно ехать. Поклон всей честной компании! — еще раз попрощался Шурка.
— Погодите! — опомнился Джон. — Неужели вы так и уйдете? Вам не хочется посмотреть на секретный файл, из-за которого чуть было не развалился «Сатурн Три»?
— У нас своих секретных файлов девать некуда, — развел руками Алекс. — Чужие секреты нам без надобности. Ну, будьте здоровы!
Они еще немного попререкались по дороге, кому вести машину — Шурка утверждал, что у Алекса руки так пропахли рыбой, что потом руль не ототрешь, а Алекс объяснял, что если полиция остановит, то лучше пахнуть воблой, чем пивом. Чем у них спор закончился, я не знаю, но машина в конце концов завелась и уехала.
— Я не могу поверить, — как заведенный, твердил Джон. — Я просто не могу поверить…
— Выпей пива, — неожиданно подала голос Джуди. — Еще пара бутылок осталась.
Она протянула Джону бутылку, и он не стал спорить, а с выражением покорности судьбе, безропотно, как лекарство, начал поглощать коричневую жидкость, а Джуди медленно, как бы боясь спугнуть, гладила Джона по голове, и он потихоньку оживал, и затравленное выражение исчезало с лица.
— Жалко, рыбы не осталось, — критически оглядев груду мусора на столе, сказала я. — Разве что головы пососать… Ладно, пойду и я. Лора, тебя подвезти?
Засыпающая Лора вздрогнула и открыла глаза.
— Ох и напилась же я…
— С трех-то бутылок? — засмеялась я. — Просто поздно уже. Поехали по домам.
— А я? — как-то неуверенно спросила Джуди. — Я хотела отвезти Лору домой, и забрать детей — они же у Лоры дома.
— Они уже спят давно, — твердо сказала я. — Завтра заберешь. А сейчас, пожалуйста, помоги Джону убрать весь этот мусор. Если эту шелуху оставить на столе до утра — завтра здесь дышать будет нечем. И не забудь проветрить дом. Все, мы ушли.
Я подхватила под руку Лору и потащила ее в машину. Все-таки хорошо, что она похудела на семьдесят с лишним фунтов, а то бы мне ее нипочем не уволочь!
До Лориного дома мы добрались минут за пятнадцать. Я попыталась извлечь Лору из машины, она невнятно что-то пробормотала и продолжала спать, блаженно улыбаясь.
Я тяжело вздохнула и пошла звонить в дверь. Дверь мгновенно распахнулась, на пороге стоял Лорин муж Рик, явно обеспокоенный. Увидев меня, он аж взвился:
— Где Лора? Что случилось?
Я умоляюще схватила его за рукав.
— Вы только не волнуйтесь. С Лорой все в порядке. Она в машине.
Он ринулся вниз по ступенькам, чуть не сбив меня с ног.
— Почему она в машине? Ей плохо?
— Надеюсь, что нет… Она просто уснула.
Рик открыл дверь и встревожено взглянул на жену. Вдруг он наклонился к самому ее лицу и принюхался.
— Она что-то пила?
Вот зараза, подумала я, все чует. Рик — итальянец по происхождению, но родился в Америке и по-итальянски не говорит. Зато итальянская кровь его бурлит и играет, и иногда я не знаю, завидовать мне Лоре или пожалеть ее.
— Мы выпили немного пива, — пришлось мне признаться. — С Джуди, — поспешно добавила я. Что-то подсказывало мне не упоминать Джона и Шурку с Алексом. — Лора выпила совсем немного, просто она, видимо, устала.
Лицо Рика расплылось в счастливой улыбке.
— Инна, какая вы умница! Как вам это удалось?
— Что… удалось? — осторожно осведомилась я, не понимая причины его радости.
— Удалось убедить Лору выпить пива? Я много лет пытаюсь приучить ее к винам — она отказывается наотрез. Сколько контрактов я потерял из-за этого! Сами подумайте — жена итальянца-ресторатора, не пьющая вино! Это внушает подозрение, не так ли?
Я кивнула, не совсем понимая, почему непьющая жена итальянца может внушать подозрение, но готовая согласиться со всем, что скажет Рик, лишь бы он забрал Лору домой и я смогла бы наконец убраться подобру-поздорову.
Рик ухватил Лору под мышки, и совместными усилиями мы принялись переправлять ее домой.
— Расскажите же мне, как вы ее уговорили? — с горящими глазами спросил Рик.
— Да никак я ее не уговаривала… Просто мы ели воблу. А после нее хочется пить, и лучше всего пиво, — пожала я плечами. — Вот и все.
— Вобла… Что такое вобла? — продолжал допытываться неугомонный Рик.
— Это такая вонючая и костистая рыба, милый, — не открывая глаз, промурлыкала Лора. — То есть пахучая и мясистая. — Внезапно она открыла глаза. — Куда вы меня тащите? Я прекрасно могу идти самостоятельно.
Она вырвалась из рук мужа и вполне твердой походкой прошествовала в дом. Рик просиял и кинулся вслед за ней, на пороге оглянулся и жестами изобразил всю глубину его благодарности.
— Я попробую завтра подать на обед копченого лосося и легкого вина, — заговорщицки прошептал он на прощание. — Мы посмотрим, что у нас выйдет… Спасибо вам еще раз…
Я вернулась к машине и покатила домой, думая о том, что никогда мне мужчин не понять. В смысле какого рожна им надо. Джим еле-еле развелся с женой-алкоголичкой, а Рик, оказывается, многие годы мечтает приобщить жену к спиртному. С ума сойти.
Я закатила машину в гараж и пошла домой с единственным желанием — спать. Даже в ванне нежиться не буду, быстренько в душ — и все.
Не успела я подняться на второй этаж, как в дверь позвонили.
Сказав себе все, что я думаю о ночных визитах, я распахнула дверь.
— Не терпится снова убрать мой дом? — ядовито поинтересовалась я. — Приходите на той неделе, у меня еще не накопилось необходимого количества грязного белья.
Я собралась захлопнуть дверь, но он подставил ногу в дверной проем. Я попыталась хлопнуть его дверью по ноге, как давеча, но он, видимо, этого ожидал, потому что ухватил дверную ручку рукой. Наблюдательный.
— Все-таки какая же вы неприветливая, Инна. Я только что говорил с Джоном, — глядя мне в глаза, сказал мой гость.
— Вы врете, — заявила я. Потом вспомнила о конспирации и спросила: — С каким Джоном? Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Все вы понимаете. Я говорю о нашем общем знакомом Джоне. У которого вы провели вечер. Он только что мне доложил, что благодаря вам наша компания вне опасности.
— Наша? — Я снова попыталась закрыть дверь — с тем же результатом. Он вздохнул, не убирая ботинка, вытащил из кармана телефон, пощелкал кнопками.
— Вот мой последний входящий звонок. Вы знаете телефон Джона?
Я посмотрела на дисплей. Действительно, телефон Джона.
— Дайте сюда телефон. — Я вырвала телефон у него из рук и нажала кнопку вызова. Джон поднял трубку не сразу.
— Джон, извини, пожалуйста, но ко мне только что пришел человек, который приходил раньше… Ну помнишь, я про него тебе рассказывала… и утверждает, что ты только что с ним разговаривал. Это правда?
Джон рассмеялся каким-то очень легким смехом, которого я раньше никогда от него не слышала.
— Так это и есть твой черный человек? Расслабься, это Кен, ты вполне можешь ему доверять.
— Ты уверен, что он на нашей стороне?
— На все сто процентов, я его сто лет знаю, еще с тех пор когда я только начинал заниматься каратэ, а он вел классы по субботам. Потом он надолго уехал из Колорадо и только что вернулся.
— Какие классы?
— Субботние классы каратэ, естественно! У него черный пояс, пятый дан. Так что расслабься, он тебя не обидит, это наш человек. Ну давай, а то Джуди там одна не управится…
Интересно, с чем это Джуди одна не управится? Не иначе как полы моет во всем доме.
Я защелкнула телефон и вручила его Кену. Он убрал ногу с порога. Я вздохнула и распахнула дверь.
— Заходите.
— Спасибо.
— Чаю?
— Спасибо, не откажусь.
— Садитесь.
Я налила в чайник воды и включила его, присела напротив и, глядя в сторону, поинтересовалась: — Зачем вы ко мне пришли?
Он виновато улыбнулся:
— Извиниться. Извините меня, пожалуйста, я был не прав. Мне надо было вам все объяснить, а я ужасно боялся, что все эти события — происки конкурентов, и не был уверен, что они уже не добрались до вас. В общем, наломал я дров. Хотя и вы тоже хороши! — Он сощурил глаза и с удовольствием засмеялся, передразнивая меня: — Вы пришли за котом? Шкаф продан, остался славянский шкаф с тумбочкой! Я решил, совсем с ума сошла библиотекарша!
Я подняла на него глаза:
— Это русский фольклор подпольщиков — про шкаф. А про кота… Вы фильм «Люди в черном» смотрели?
Он поднял брови и поморгал глазами:
— Не думаю.
— Ну тогда забудьте. Был там один такой персонаж, все кота искал… Вы мне его почему-то напомнили. Извините…
Чайник закипел, я заварила чай, налила две чашки и поставила одну чашку перед Кеном.
— Сахар, лимон?
— Спасибо, не надо.
— Музыку включить?
Он слегка улыбнулся:
— Мы будем танцевать?
— Всенепременно.
Я подошла к полке с дисками, вытащила несколько, засунула в проигрыватель, нажала кнопку, вернулась к столу. Из колонок послышалось немелодичное гитарное бряканье, а потом Сид Баррет запел.
Мы посидели молча, прислушиваясь к словам и попивая крепкий горький чай.
— Я знал, что вы любите Баррета, — вдруг сказал Кен. — Я просмотрел ваши диски в прошлый раз…
— И сделали надлежащие выводы?
Он кивнул:
— Сделал.
Он посмотрел на меня, видимо ожидая, что я спрошу о том, какие же выводы он сделал. Я не стала спрашивать.
Сид Баррет запел мою любимую песню — про слона. Я дослушала песню до конца и в упор посмотрела на моего гостя.
— А все-таки, еще раз, Кен, зачем вы пришли?
Он опять виновато улыбнулся.
— Сам не знаю. Я просто хотел вас видеть. Я приехал около шести, и все ждал, когда вы появитесь, а вас все не было и не было, и в какой-то момент я понял, что сегодня вы совсем не придете домой, и я чуть с ума не сошел от ярости, а потом позвонил Джон и сказал, что он нашел файл и пароль. Я спросил, как же это случилось, и он сказал: «Ты не поверишь! Моя знакомая, с которой мы вместе занимаемся каратэ, работает в библиотеке, и Дерек пришел туда, чтобы отправить файл, и она нашла «мемори стик»… И она позвала друзей, которые подобрали пароль, и все пили пиво и ели русскую вонючую соленую рыбу, и Джон не может долго говорить, потому что ему надо помогать Джуди убирать со стола… А Инна уехала отвозить Лору, и должна вот-вот появиться дома»…
Кен вдруг встал, чуть не опрокинув нетронутый чай, медленно подошел ко мне, двумя ладонями нежно коснулся моих щек, а потом властно сжал мою голову.
— Я все ждал, а ты не приходила… Ты знаешь, как это тяжело — ждать? — строго спросил он.
Мое сердце вдруг застучало быстро-быстро, а из глаз брызнули слезы. Я хотела перестать реветь, а слезы все текли и текли, а слов не было.
— Ты что? — перепугался Кен. — Я опять тебя обидел, да? Ну не плачь, ведь я же теперь рядом с тобой… Ну пожалуйста…
Он притянул меня к себе и начал губами осушать с лица слезы, которые тут же закапали с удвоенной скоростью.
— Какие соленые у тебя слезы, — прошептал он, запрокинул мою голову, и поцеловал меня так, что я почти забыла, как дышать. Он с трудом оторвался от моих губ и вдруг весело рассмеялся:
— Это не слезы! Это русская вонючая соленая рыба! Пообещай мне, что в следующий раз, когда ты соберешься ее есть, ты обязательно со мной поделишься и я хотя бы перестану чувствовать этот запах. Это варварство — есть такую рыбу перед тем, как собираешься целоваться!
Я с трудом высвободилась из его объятий, придвинула к себе коробку с бумажными носовыми платками и вытерла лицо. Он опять попытался меня обнять.
— Пусти. Я пойду умоюсь. И почищу зубы.
Кен заглянул мне в глаза.
— Ты что, опять обиделась? Почему ты все время обижаешься?
— Я не обижаюсь. Я иду умываться.
— Ну хорошо, только быстро.
Я обернулась:
— Это мой дом. Не следует давать мне указания, что и как мне делать в собственном доме. Если ты спешишь, тебя здесь никто не держит. Я тебя сюда не приглашала.
Я поднялась на второй этаж, прошла через спальню и заперлась в ванной комнате. Не торопясь смыла косметику, умылась, тщательно почистила зубы, прошлась между ними зубной ниткой и прополоскала рот листерином, чтобы избавиться от рыбно-пивного запаха. Потом подумала еще, залезла под горячий душ и не спеша вымылась с головы до ног. Я вылезла, обмазалась лосьоном, не спеша просушила волосы. Потом я опрыскала лицо тоником, нанесла серум, подождала, пока он высохнет, и завершила процесс нанесением кремов — для глаз, губ и оставшейся части лица.
Я оглядела полученный результат — несмотря на все усилия, глаза все равно красные, и без косметики смотрятся просто отвратительно, нос малиновый и распухший — это уже до утра, спасибо матери-природе.
Есть женщины, которые умеют красиво плакать. Они артистично всхлипывают, из глаз струятся потоки слез, но стоит им успокоиться, и они сияют прежней красотой, белизной кожи и румянцем щек, и о прошлых переживаниях напоминает лишь вымокший носовой платочек с инициалами мистера Смита, который любезно предоставил сей платочек в утешение прекрасной даме. Как я им завидую! Если я не удержусь от слез на каком-нибудь кинофильме, то даже на следующее утро глаза будут красными и распухшими. Поэтому я редко хожу в кино. Да и не с кем, если уж по-честному.
Где-то через полчаса я спустилась вниз. Кен сидел на прежнем месте, босой, с влажной головой, в банном халате, обычно висящем в ванной комнате для гостей, и ел бутерброд с черным хлебом и копченой колбасой из русского магазина, с интересом перелистывая «Lucky» — журнал для женщин-покупательниц.
— Я и не знал, что такие журналы бывают! — восторженно заявил он. — Пятьсот страниц, и все про шопинг! И ты все это читаешь?
— Это главное чтение моей жизни, — подтвердила я, отрезая себе кусок колбасы — во рту от смеси вкуса воблы с листерином творилось черт-те что!
— Извини, я тут пошарил у тебя в холодильнике — с утра ничего не ел, все бегал и нервничал.
— А сейчас ты не нервничаешь?
Он ухватил огромный кусок колбасы, запихнул его в рот целиком и стал с трудом пережевывать, блаженно мотая головой. Наконец он все прожевал, открыл глаза и заявил:
— Вкусно-то как! Нет, сейчас я не нервничаю. У меня все здорово — фирма спасена, я почти наелся, и у меня есть любимая женщина, которая и спасла мою фирму, потому что я убрался у нее в доме. Ты молодец, что сразу рванула в душ. Я, видишь, намек понял и присоединился.
Я не выдержала и рассмеялась.
— Как у тебя все здорово получается! Есть одна только неувязочка: я не твоя любимая женщина, и никогда ею не буду. Так что давай доедай колбасу, одевайся и вали домой.
Его рука замерла на полдороге к последнему куску колбасы.
— Слушай, тебе самой не надоел бред, который ты постоянно несешь? Что это за словесное недержание такое? Другой бы на моем месте давно бы повернулся и хлопнул дверью. И осталась бы ты опять одна, и вместо того чтобы заниматься любовью с интересным собеседником, ревела бы в подушку.
Я даже привстала от возмущения.
— Что ты себе позволяешь? Немедленно уходи!
Он с интересом посмотрел на меня.
— Никуда я не уйду. Я доем колбасу и мы пойдем спать. Я ужасно устал сегодня.
— Я буду кричать!
— Конечно! И еще мы можем подраться. Только давай сначала пойдем в спальню и разденемся. А потом мы будем долго-долго драться, и я покажу тебе все болевые точки, и правильное дыхание, и куда девать локти, и все остальное…
Я смотрела на него во все глаза:
— Да ты просто сексуальный маньяк! Я требую, чтобы ты ушел немедленно.
Он наконец покончил с колбасой, с сожалением запихнул тарелки и ножи в посудомойку и встал.
— Ты никакая актриса, Инна, твой голос говорит одно, а тело — другое. Ты вовсе не хочешь, чтобы я уходил. Поэтому я останусь.
Он подошел ко мне и слегка провел рукой по моим волосам. Потом он обнял меня, и продолжал гладить волосы и спину, а потом он скинул с меня и с себя надоевшие халаты и стал гладить меня везде. Я начала мелко дрожать.
— Да не дрожи ты так, я же с тобой. У нас все будет хорошо. Я буду приучать тебя к дисциплине. Я не буду слушать твои вопли, а все бьющиеся и колющие предметы я спрячу в шкаф и закрою на ключ. А когда ты будешь очень громко орать, я включу тебе Сида Баррета и отнесу тебя в горячую ванну. И потом ты будешь на все мои предложения говорить «Осс». Всегда. Всегда. Ты только слушай меня. Вот так. Расслабься. Смотри, как хорошо у нас получается… Давай-ка переберемся наверх.
Он легко поднял меня и в два прыжка взобрался на второй этаж, нетерпеливо толкнул дверь в спальню и осторожно положил меня на кровать. Сам навис сверху и осторожно, как археолог редкую вазу, стал исследовать мое тело. Его глаза сияли неподдельным восторгом.
Я думала, что снова заплачу, но вместо этого я засмеялась — так мне стало легко, как будто я сбросила какую-то вековую ношу, пригибающую меня к земле.
— Как хорошо, что ты меня нашел, — прошептала я.
— Как хорошо, что ты меня дождалась, — ответил он.
И потом мы уже не говорили, потому что времени на разговоры у нас уже не осталось — надо было все делать быстро — а быстро не получалось, а потом время остановилось совсем, и остались только Кен и я, и это было здорово. И я знала, что теперь так будет всегда. Всегда.
Я ошиблась.
Кен немедленно вскочил и потянул меня за собой.
— Вставай, лежебока, секс еще не повод расслабляться! Мы будем тренироваться прямо сейчас, пока ты такая гибкая и расслабленная.
— Отстань, — не открывая глаз, сказала я. — Мне так хорошо, я не хочу вставать.
— Вставай сейчас же!
— Вот еще! Ты любовные романы когда-нибудь читал? Во всех романах есть одна и та же фраза: «Потом они долго лежали и не разговаривали!» За эту фразу критика эти романы кроет почем зря, но как же без нее — это правда жизни. На этой фразе все романы и заканчиваются, потому что дальше писать не о чем. Иногда, правда, герой потом встает с кровати, но единственно затем, чтобы сделать кофе и принести его героине. И сказать ей еще раз, как ему было хорошо. Некоторые еще курят, но слава богу, к нам это не относится, терпеть не могу курение в помещении.
— А в кровати и вовсе — это пожароопасно, — ухмыляясь во весь рот, согласился Кен. — Нет. Мы курить не будем, а кофе ты мне потом сваришь — я не умею. Зато я могу поучить тебя кое-чему, и согласись, что каратэ обучать без одежды — гораздо удобнее, потому что сразу видно, что ты делаешь неправильно, а в форме пока разглядишь…
— Ты вправду считаешь, что я вот так все брошу и во втором часу ночи буду заниматься с тобой каратэ? Да еще и без одежды?
— Ну, я могу надеть на тебя пояс, если уж ты так настаиваешь. Это будет еще более пикантно.
Тут я поняла, что он просто издевается. Что никаких чувств он ко мне не испытывает и не испытывал, и ему все равно, что я чувствую и думаю. И этого надутого индюка я пустила в свою кровать?.. Ох и дура же я, дура…
Я рывком вырвала свою руку и завернулась в одеяло.
— Ну все, поиграли и хватит. Ты получил что хотел, а теперь уходи.
Кен, все еще улыбаясь, всмотрелся в мое лицо, потом посерьезнел.
— Хорошо, давай поговорим. Только можно я к тебе залезу? А то без движения становится холодно.
— Ты можешь одеться.
— Я не хочу одеваться. Если честно, я и лежать с тобой под одеялом не хочу, но что мне остается, если ты не хочешь делать ката?
— Какую ката?
— Ну я не знаю, какую ты хочешь. Это же всегда под настроение. Хотя нет, знаю! Мы можем начать с «Текки Шодан» — она очень целомудренно начинается, дай покажу!
Он вышел на середину спальни и принял исходную стойку, сдвинув и скрестив ноги и прикрыв причинное место двумя скрещенными ладонями.
— Вот смотри, это ты — воплощение невинности. Скажем, ты только что сбежала из… откуда бы тебе сбежать? Из психушки, куда тебя насильно засадил неверный муж, но ты сплела веревочную лестницу из ночной рубашки и вылезла в окно. И вот ты в чем мать родила стоишь в узком больничном коридорчике, вдоль стены, и деться тебе некуда, поскольку справа и слева (спереди им не зайти — коридорчик-то узенький) подкрадываются подосланные коварным мужем злодеи-санитары. И вот первый гад напал справа — а ты встаешь пошире, пониже и поудобнее и раз его — ногой, и рукой, и локтем напоследок! Хрясь! Злодей-санитар в отключке, а тут с другой стороны такой же кретин — ты его кулаками! Раз-два. И пяткой сверху, чтоб не рыпался! А теперь вот так — сверху, сбоку, снизу — получите, насильники! И когда ты их всех в этом коридорчике положила, ты опять принимаешь невинную позу встающей из пены морской Афродиты и движешься дальше — искать неверного мужа. Чтобы отомстить по-настоящему. И для этого лучше всего подходит другая ката — «Хейан Йондан» — там в конце такое очень подходящее движение! — Он схватил голову воображаемого мужа и смачно расколол ее о правую коленку.
Я не выдержала и засмеялась — это и вправду было забавно. Кен решил, что победа на его стороне, нырнул ко мне под одеяло, обнял, сладко зажмурился: — Ой, какая ты теплая… Погоди меня выгонять, давай попробуем потренироваться вместе… Если тебе не понравится, ты меня выгонишь потом…
Я совсем запуталась и отказывалась понимать, что происходит. Кен взглянул на меня и вздохнул.
— Хорошо, давай рассуждать логически. Хотя ты это делать не умеешь. Тогда буду рассуждать я, а ты слушай и соглашайся. Ты когда-нибудь задумывалась о том, почему все твои любовные романы заканчиваются тем, как герои трахнулись в первый раз? Всю книгу он ее хотел и наконец поимел! Или она его. И потом они лежат и долго не разговаривают — поскольку не о чем. Им уже стало скучно друг с другом. В эпилоге они идут с коляской навстречу восходящему солнцу. Занималась заря.
Я так и села на кровати.
— Откуда ты знаешь про зарю? Ты читал советскую литературу?
— Упаси бог. Заря занимается везде независимо от страны. Плохая литература везде одинакова. Не отвлекайся. Мы говорили о сексе.
— О сексе с интересным собеседником, — поддакнула я.
— Именно. Чем хорошо заниматься сексом с интересным собеседником, так это тем, что у любовников появляется выбор — чем бы еще заняться кроме непосредственно полового акта. Можно сексуально мыть посуду — я сам не пробовал, но уверен, что всегда найдутся желающие, а можно совмещать приятное с полезным. Я всегда хотел иметь любовницу-каратистку. Или хотя бы йогиню.
У меня как вспышка полыхнула перед глазами.
— Так вот зачем ты таскался на класс йоги? Искал знакомство по интересам?
Он перепугался:
— Да что ты! У меня спина побаливает, травма с юности, как перезанимаюсь, — боль страшная. Йога — единственный способ борьбы с болью, я в этот класс регулярно хожу.
— А зачем делал вид, что ты здесь первый раз?
— В каком смысле делал вид?
— Глупо всем улыбался и глазел по сторонам!
— Я же не виноват, что вы все там были такие серьезные. Я просто хотел вас немного развеселить.
Я не дала ему сбиться с курса.
— Если я правильно расслышала, ты всегда мечтал иметь любовницу-каратистку. И что же, это тебе до сих пор не удавалось?
— Почему не удавалось? — обиделся Кен. — очень даже удавалось. И удается, я не жалуюсь — вот так сегодня… Да не дерись же ты! Просто с нормальными каратистками… скучно. Они только о каратэ и говорят, и пристают все время — даже в постели — чтобы я им всякие приемы показывал. Я же инструктор высокого ранга, за частный урок беру двести долларов, да и некогда мне уроки давать — своей работы невпроворот.
Тут меня неудержимо начал разбирать смех:
— Так зачем же ты меня все норовишь инструктировать, если тебе это не нравится?
— Тебя — нравится. И ты совершенно зря отказываешься, это правда весело. И с тобой можно говорить о чем угодно — вот о литературе, например. Ты же библиотекарь, участвуешь в потрясающем проекте «Спросите Колорадо» и знаешь ответы на все вопросы. Ты умная. Только глупая еще. Но это, к счастью, поправимо. Ну все, я тебя убедил? Давай вылезай из кровати, у нас есть пять минут на занятие, иначе завтра мы на работу не встанем.
Уже когда мы все-таки легли спать — не через пять минут, а почти что через час, — я вдруг увидела, что мы забыли закрыть жалюзи выходящего во двор окна моей спальни.
— Интересно, что подумали страдающие бессонницей соседи, когда увидели нас, дерущихся голышом? — подумала я вслух.
— Им понравилось, — пробормотал засыпающий Кен. — И потом, это только я был без одежды, тебе-то стесняться нечего…
Действительно, как я ни сопротивлялась, он все-таки нацепил на меня пояс…
Я упала в сон, как в колодец, и не помнила ни единого сновидения.