ЛЮК

Фрэнни выпрямляет ноги Райли и садится на моей кровати рядом с подругами.

— С ними все будет в порядке?

— Ага. Понадобится некоторое время, чтобы они пришли в себя. Вселение демона может запросто вышибить из тебя дух.

— Вы с такой легкостью можете запрыгнуть в тело человека, когда захотите?

Я чувствую тошноту при мысли об этом, но затем вспоминаю, как был внутри Фрэнни — и каким удивительным мне это показалось.

— Если они отмечены для рая, то недоступны, в противном случае да. Обычно это доставляет некий дискомфорт. Там темно… липко и скользко.

— А как это происходит? Вы там вместе в одно и то же время?

— Вроде того. Только очень сильный смертный способен сохранять сознание в присутствии демона, пытающегося контролировать его, так что обычно смертный, собственно, и не там, занимая лишь пространство. Но не всегда это так. — Я снова вспоминаю танец с Фрэнни и весь трепещу.

Она смотрит на Тейлор и Райли, лежащих на кровати.

— Вспомнят ли они что-нибудь о Белиасе и Аваире?

— Скорее всего, нет. Когда в смертного вселяется демон, то человек будто дремлет. Они не вспомнят, и даже лучше, если не узнают о случившемся.

Фрэнни встает, медленно подходит ко мне и обнимает.

— Как ты понял?

В этом-то и проблема. Я не понял, пока не стало слишком поздно.

— Шестое чувство просто гудело, когда мы вышли из машины. — Трясу я головой. — У меня и в мыслях не было, что Белиас и Аваира прибегнут к вселению. Когда ты уехала с Тейлор и Райли, я прикинул, что Белиас решит последовать за вами, и тогда я смогу его поймать. Но как только вы удалились со стоянки, гудение прекратилось. К своему стыду признаюсь, я несколько минут соображал, в чем дело, а когда понял, то было уже поздно. Я знал, в каком направлении вы уехали… а затем вспомнил про карьер. В ту ночь Белиас был там.

— Чего он от меня хочет?

— Того же, чего хотел и я. — Сердце сжимается. Знаю, как тяжело ей слышать это. Но Фрэнни должна понять, что демоны не отступят, пока она не отмечена — одной стороной или другой. — Они будут приходить за тобой снова и снова.

— Ненавижу все это, — напрягшись, говорит она. — Почему это происходит со мной?

— Не знаю, — сочувственно отвечаю я, крепче прижав ее.

Она вздыхает и утыкается лицом мне в грудь.

— Значит, так будет всегда. — На ее глаза наворачиваются слезы, и я смахиваю их. — Я хочу нормальной жизни.

Вот бы обнять Фрэнни и сказать, что все будет хорошо, но больше врать ей я не буду.

— Думаю, что ты отринула нормальную жизнь, когда увлеклась демоном. — И возможно, ангелом. Эта мысль — как груз, тяготящий меня. Я целую Фрэнни в лоб и вздыхаю. — Не вижу причины им останавливаться, пока они не заполучат тебя.

— И мы ничего не можем сделать?

— Можем пуститься в бега, но сомневаюсь, что они не найдут нас.

Внезапно на ее лице появляется решимость.

— Я собираюсь прожить свою жизнь нормально. Иначе зачем бороться? С таким же успехом я могу позволить им отметить меня сейчас.

Я притягиваю ее ближе. Как бы мне хотелось, чтобы все было так просто.

— Фрэнни, есть еще подчинение.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой дар — подчинение. Если он так силен, что смог изменить меня, то ты, по крайней мере, должна быть способна защитить себя.

— Как он работает?

— Это тебе придется выяснить самой, но как только ты научишься управлять им, то приобретешь некую защиту.

Она смотрит на меня, и я вижу в ее глазах страх и сомнение.

— Что собирался сделать Белиас?

— Белиас — создание похоти, инкуб, так что его метод включает соблазнение и вытягивание души. Но это только с уже отмеченными смертными — по крайней мере, я так думаю. — Я вспоминаю наш разговор с Белиасом под деревом у Фрэнни. — Он вообще-то сказал, что правила меняются…

Фрэнни вздрагивает в моих объятиях.

— Неутешительно, — говорит она, глядя на Райли и Тейлор, лежащих на кровати.

И тут Тейлор резко открывает глаза, хватает ртом воздух и садится.

— Какого дьявола…

— Привет, Тэй, — говорит Фрэнни, подходя и садясь рядом с ней.

Райли стонет и открывает глаза, по-прежнему как спросонья.

— Что происходит? — Тейлор сначала внимательно глядит на одежду, затем с подозрением осматривается кругом.

— Слегка прохлаждаемся, — сообщаю я, используя немного силы.

Райли, шатаясь, садится на кровати.

— Привет, Рай. Как чувствуешь себя? — спрашивает Фрэнни.

— Дерьмово, — отвечает она.

Тейлор поворачивается и смотрит на меня.

— Где мы, черт побери, находимся?

— Добро пожаловать в мое скромное жилище, — с улыбкой говорю я, опять применяя силу. — Разве вы не помните, как пришли сюда?

Ее взгляд становится стеклянным.

— Может быть…

— Еще пива хотите? — направляюсь я к холодильнику.

— Нет! — почти кричит Райли, потирая лоб.

Мы загружаем Тейлор и Райли в машину Райли, которую мы с Фрэнни пригнали обратно, и наблюдаем, как они отъезжают. Я осматриваюсь и с облегчением вздыхаю, думая, насколько близки мы были к концу. Стараясь защитить Фрэнни, я обнимаю ее и веду вверх по лестнице, в квартиру. Очутившись внутри, девушка запирает дверь на все замки, а я накидываю на нас поле — демонический способ защиты. Затем она крепко прижимается ко мне, и мое сердцебиение учащается. Фрэнни все еще слегка дрожит… или же это я? Не уверен.

— Ты в порядке? — шепчу я ей на ухо.

Она прижимается ко мне.

— Теперь да, — говорит она. Затем с любопытством смотрит на меня. — То, что ты сказал мне раньше… что можешь оказаться внутри тела человека…

— Да…

— Мне интересно… мог бы ты… ну, знаешь, оказаться внутри меня?

Я смотрю в пол, испытывая угрызения совести и ботинком водя по грязной маргаритке на линолеуме.

— Уже там побывал.

Я поднимаю глаза и с удивлением обнаруживаю, что она улыбается.

— Когда?

— Перед тем, как поцеловал тебя в первый раз.

— В смысле, когда я тебя поцеловала в первый раз.

Я широко улыбаюсь.

— Вообще-то я первым поцеловал тебя. Ты это проспала.

Она смеется.

— Можешь повторить? В смысле, оказаться внутри меня? Обещаю не спать на этот раз.

Сердце подпрыгивает. Представляя, как я проскользну внутрь Фрэнни сквозь губы, снова окажусь там, я понимаю, что, возможно, больше не способен на это. Все так быстро меняется.

— Не уверен.

Она становится на носочки и тянется поцеловать меня, затем смотрит мне в глаза.

— Попробуй, — шепчет она.

Я снова целую Фрэнни, прижимая к себе так крепко, как только можно, а когда ее губы раскрываются, позволяю своей сущности проскользнуть сквозь них. С удивлением я понимаю, что это не требует от меня никаких усилий — ведь она приглашает меня. Снова я охвачен потоком эмоций, как и в первый раз, но теперь знаю им название. Определенно любовь, но еще и счастье, надежда и чистейшей воды благоговение перед неземной красотой Фрэнни. Изнутри она еще прекраснее, а это о чем-то да говорит. Мы танцуем — и я в раю.

Снаружи я оставляю часть себя, достаточную, чтобы контролировать тело, пока обнимаю Фрэнни, а изнутри я ласкаю ее, упиваюсь вздохами и стонами, исследую ее — изнутри и снаружи. Ощущаю физическую реакцию ее тела — не говоря уж о моей. Не успев оглянуться, мы уже на кровати, майки на полу, но я изо всех сил призываю себя остановиться. Мое сердце сжимается, когда я нехотя возвращаю свою сущность на место, одолеваемый, как и в прошлый раз, внезапной пустотой и одиночеством в человеческой оболочке.

Фрэнни садится на кровати, вздыхая.

— Почему ты остановился?

— Акт сладострастия с демоном, тем более с сознанием дела, заработает тебе билет в один конец прямо в преисподнюю. Просто уверен. Я не могу сделать этого, пока не буду знать наверняка, что ты в безопасности.

— Они… ты… ты забираешь все. Мою жизнь… все. Я хочу лишь этого. Одно-единственное желание, ну пожалуйста. Ты же почти человек.

— Я не был бы так уверен. Похоже, что к этому я двигаюсь, и мне хочется того же… очевидно. — Боже, как же мне этого хочется. — Но раз я по-прежнему могу делать это, — я невольно содрогаюсь, — значит, ты пока не в безопасности.

Она снова откидывается на подушки и сдувает непослушные пряди с лица.

— Это действует на нервы.

Я приподнимаюсь на локте и целую ее.

— Ты единственная из всех знаешь, кто я такой, кем я не являюсь и кем хочу стать. И ты все равно любишь меня. Так что, Фрэнни, я не буду рисковать.

Она переворачивается на бок и пристально смотрит мне в глаза. Губы ее слегка раздвигаются в еле заметной лукавой улыбке.

— Это было совершенно удивительно, — говорит она, проводя пальцем по щеке и заставляя меня трепетать. Ее улыбка становится шире. — Возможно, даже лучше, чем секс.

Я улыбаюсь в ответ, умирая от желания доказать ей обратное. Это и впрямь было удивительно. Потрясающе. Но не думаю, что секс с Фрэнни может оказаться хуже.

— И что ты помнишь?

Она расплывается в улыбке и ведет пальцем вниз по моей груди, останавливаясь на пуговице джинсов.

— Все.

Я не могу не заулыбаться.

— Любопытно.

Она водит пальцем по моему животу у пояса, сводя меня с ума, и я уже почти готов снова навалиться на нее, когда она говорит:

— Ну так и где находится ад?

Я чуть ли не смеюсь.

— В ядре.

Она удивленно смотрит на меня.

— Земли?

— Ага.

— Значит, все, кто пытается прорыть туннель в Китай, будут прямо-таки адски удивлены.

— В буквальном смысле, — ухмыляюсь я.

— Как ты туда попал? За тобой пришел кто-то вроде тебя?

— Нет. Я создание ада. — Я искоса слежу за ее реакцией, не зная, как Фрэнни воспримет это, но вижу лишь, что она задумалась.

— Что это значит?

— Демонов создают в аду. Мы никогда не были людьми.

— Не понимаю, как это происходит.

— Рождаемся мы из греха. Мой грех — гордыня, как и первородный грех владыки Люцифера. Мое имя выдает меня с головой. Лишь творения гордыни настолько высокомерны, чтобы взять его имя.

Она переводит взгляд на свою ладонь у меня на груди.

— А если я скажу, что все это время подозревала? Странно.

— Да, — улыбаюсь я.

Она мельком смотрит на меня, затем отводит взгляд, открывает рот, чтобы что-то сказать, но закрывает его.

Моя улыбка становится шире. Я приподнимаю голову девушки за подбородок и пристально смотрю ей в глаза.

— Что? — спрашиваю я.

Она краснеет, и на ее лице появляется смущенное выражение.

— Ничего, — отвечает она, опустив ресницы.

— Очевидно, что-то есть.

— Я хочу потрогать твои рога, — выпаливает она, не глядя на меня.

— Зачем? — морщусь я.

Она поворачивается ко мне спиной.

— Забудь. Это просто глупо.

Я возвращаю ее в прежнее положение и нависаю над ней на локтях.

— А ты не убежишь из комнаты, визжа от страха?

Сначала она поднимает глаза, затем голову и целует меня.

— После того, что ты совсем недавно сделал? А ты сам как думаешь?

Я закрываю глаза и сбрасываю человеческую оболочку. Дрожь проходит по мне, когда Фрэнни проводит ладонью по моим волосам. Ее рука слегка трясется, когда она огибает пальцем основание левого рога, затем ведет до кончика и обратно. Обхватывает оба рога и притягивает меня для поцелуя. Когда я опускаюсь на нее, они растворяются.

Отстранившись, я смотрю в сапфировые глаза в поисках хоть какого-нибудь признака страха или отвращения, но вижу лишь нежность. До сих пор не могу поверить, что этот взгляд адресован мне.

— Они могут снова попытаться с… Тейлор и Райли?

Я вздыхаю и веду пальцем по ее носу, губам, подбородку и шее, останавливаясь возле безумно сексуального красного бюстгальтера.

— Возможно, нет. Они знают, что мы будем этого ожидать.

— И что мы собираемся делать?

Я скатываюсь с нее и трясу головой.

— Не знаю. Шестое чувство подводит меня. А это опасно, Фрэнни. Я уже не вижу их присутствия, как раньше. Не уверен, что могу защитить тебя.

— Мне нужен еще один крест, — улыбается она. — А тебе, я думаю, нужен талисман. Чтобы отгонять злых духов.

— И где же мне достать такой талисман?

Не будь я уверен в обратном, то подумал бы, что ее глаза светятся. Она садится и поворачивается ко мне спиной, расстегивая бюстгальтер и снимая его. От этого действия все во мне… шевелится… и я собираю в кулак последнюю волю, чтобы не наброситься на нее в эту самую секунду. Прикрываясь подушкой, Фрэнни поворачивается ко мне. Волосы ее откинуты на одну сторону. Она протягивает мне бюстгальтер, и ее улыбка при этом так порочна, что способна смутить любого демона.

— Твой талисман, — говорит она.

— Если ты считаешь, будто это сможет отогнать злых духов, то ничего не знаешь о злых духах. — Я смотрю на нее, стараясь выровнять дыхание. — Ты даже понятия не имеешь, что творишь со мной.

По правде говоря, я и сам не понимаю. Это совершенно неисследованная территория. Но что бы это ни было, мне нравится.

— Я ни о чем не сожалею, — говорит она, все так же коварно улыбаясь.

Но затем меня осеняет. Ответ. Я колеблюсь лишь секунду, пожирая Фрэнни глазами, затем вешаю бюстгальтер на изголовье кровати и протягиваю девушке майку.

— Хоть мне и тягостно говорить это, но тебе придется одеться. У Габриэля есть кое-что нужное нам.

ФРЭННИ

— Я не позволю ему отметить меня, — говорю я по пути к дому Габриэля.

— Очень жаль. Это был бы самый верный способ. Но возможно, еще кое-что окажется не менее действенным.

— Например?

— Будучи доминионом, он располагает информацией, недоступной мне. И еще обладает силой, о которой я могу лишь мечтать.

Я вспоминаю поцелуй с Гейбом — какие эмоции он во мне вызывал, — затем подношу руку к губам и вздыхаю.

— Что между вами происходит? — тихо спрашивает Люк, но в его голосе слышится надрыв.

— Ничего.

По крайней мере, я так думаю.

— Ты такая врунья.

— Я не… — «вру», собираюсь сказать я. Но это не так. Ведь между нами на самом деле что-то происходит. Но я понятия не имею что. — Я поцеловала его.

Люк давит на тормоза, отъезжая в сторону.

— Что ты сделала?!

— Поцеловала его.

Он лишь смотрит на меня, и в его глазах бурлит ярость.

— Когда?

— До нас — в основном, — говорю я.

— В основном? Что это значит?

Его ярость провоцирует мою собственную.

— Знаешь, это не твое дело! По крайней мере, он не был почти голым в моей постели! Я до сих пор не уверена, что ты не спал с Аваирой.

Люк стискивает зубы и прищуривается.

— Он поцеловал тебя в ответ?

Я сползаю по сиденью и скрещиваю руки на груди, чтобы не ударить его.

— Сказала же, не твое дело.

— Что ж, это просто шикарно, — язвительно говорит он. — Ты свергаешь не только демонов, но и ангелов власти. — Он выруливает на дорогу и слепо смотрит в лобовое стекло. — Так ты хочешь его? Ведь все, что ты хочешь, ты можешь получить, со своим-то даром подчинения.

— Отвези меня домой, — сердито бурчу я.

Я крепко обхватываю себя руками. Боль в груди грозит перерасти в слезы злости, но я запрещаю себе плакать. Не доставлю ему такого удовольствия.

Он опять сворачивает на обочину и долго сидит, уставившись перед собой. Целую вечность.

— Отсюда я могу дойти пешком, — говорю я и тянусь к дверной ручке.

— Стой, — хватает он меня за запястье.

Я вырываю руку.

— Отпусти!

Но когда я поворачиваюсь к нему, его лицо смягчается, а глаза полны чувств.

— Фрэнни, пожалуйста, постарайся понять, что мне это в новинку. Внутри меня по-прежнему кипят эмоции, которым я не могу даже дать названия. Не знаю, как с ними справляться. Я не хотел обижать тебя. Извини.

Я снова пытаюсь совладать со слезами. Мне очень хочется разозлиться на Люка. Ненавидеть его — ведь это безопаснее, чем любовь.

Толкаю дверь.

— Слишком поздно.

Выхожу из машины, но не успеваю пройти и десяти футов, как Люк оказывается за спиной, обнимая меня.

— Отпусти!

Попутная машина замедляет ход и заезжает на бордюр, как раз когда я хватаю Люка за руку и перекидываю через плечо. Из машины выходит высокий худощавый мужчина, примерно одного возраста с папой, и смотрит на меня широко открытыми глазами.

— Мисс, вам нужна помощь?

Я опускаю глаза на Люка и на долю секунды свирепею еще сильнее, видя, что он хохочет.

— Думаешь, это смешно? — ухмыляюсь я. Но затем понимаю, как нелепо смотрелись мы со стороны, и не могу сдержать глупой улыбки.

— Мисс? — подает голос мужчина и осторожно делает к нам шаг.

Люк поднимается на ноги, а меня разбирает безудержный хохот.

— Порядок… — говорит Люк мужчине и переводит взгляд на меня. — Наверное.

Я не могу остановить смех и лишь киваю.

Мужчина не слишком уверен, поэтому я изо всех сил заставляю себя перестать смеяться.

— Спасибо, но я в порядке.

Он с сомнением смотрит на Люка.

— Если вы в этом уверены…

Я прокашливаюсь и напускаю серьезный вид.

— Уверена.

Когда он забирается в машину и отъезжает, Люк обхватывает меня руками и притягивает к себе.

— Закончила с побоями? — говорит Люк, и я слышу в его голосе улыбку.

— Возможно. — Я поворачиваюсь в объятиях и смахиваю грязь с его щеки. — А ты закончил с тем, чтобы злить меня?

— Возможно, — улыбается он.

Люк берет меня за руку и ведет к машине. Когда мы отъезжаем, до меня кое-что доходит, поражая будто кулаком в живот и вызывая тошноту.

— Ты считаешь, я обманывала?

Люк кладет руку мне на плечи.

— О чем ты?

— Только что ты сказал, я могу получить все, чего захочу. Я заставила тебя полюбить меня?

Он поворачивается и с мечтательной улыбкой на губах смотрит на меня.

— Да.

— Я о другом. Я действительно заставила тебя? Может, ты вовсе и не хотел, но мое… воздействие — этот дар подчинения, или что там выдумал Гейб, — заставило тебя.

— Это неважно.

— Не для меня.

— Фрэнни, важно лишь то, что мои чувства настоящие и искренние. Я не хотел бы вернуться к тому, кем я был. Как я попал сюда, не имеет значения, теперь-то я здесь.

— Это глупо. Я с таким же успехом могу сказать, что побила тебя в покере, смухлевав, но ты все равно счастлив, что я забрала все твои деньги.

— Если бы ты забрала все мои деньги и купила бы на них рай, я был бы и впрямь счастлив. А ты именно это и сделала.

Люк притягивает меня к себе. Я отпихиваю его и смотрю в окно, пока он выезжает на дорогу. Он не сводит с меня взгляда, но я не могу смотреть на него, зная, что совершила. Я придаю теперь больше значения выражению «игры разума». Но поскольку где-то в глубине души я всегда была эгоисткой, мне сложно вынести, что он не влюбился в меня по-настоящему. Его заставили. Он не любит меня из-за меня самой. Он любит меня, поскольку у него нет выбора.

ЛЮК

Фрэнни сидит на подлокотнике кресла, выглядывая в окно, а Габриэль — на диване и смотрит на меня так, словно я сумасшедший.

— Покров действует исключительно на ангелов и некоторых смертных. Насколько я помню, приятель, ты не ангел.

— А что значит «некоторых смертных»?

— Ну, Адам и Лилит были первыми, на ком мы опробовали, и сам знаешь, что из этого вышло. Но были и другие, с кем все оказалось намного удачнее. — Он пожимает плечами. — Попробуй тут угадай.

— В смысле, Ева — Адам и Ева, — говорит Фрэнни, не отводя взгляда от окна.

Габриэль слегка усмехается.

— Ты права, с Евой это тоже не сработало, но Лилит была первой женой Адама.

Фрэнни поворачивается к нему, затем ко мне, надеясь, будто я подтвержу, что Габриэль спятил. Я качаю головой.

— Долгая история. — Переключаю внимание обратно на Габриэля. — Почему Покров не сработал с Фрэнни?

Габриэль сердито смотрит на меня.

— Он работал. Пока не появился ты.

— А…

Фрэнни не дает мне договорить.

— Что со мной не сработало? Что еще за Покров?

— Не что иное, как защита от обнаружения злом, — заговорил Габриэль. — Он прячет тебя от всех адских тварей.

В ее глазах вспыхивает надежда.

— А от ангелов он меня тоже может спрятать?

— Нет, — с грустной улыбкой отвечает Габриэль.

— Почему он не сработал со мной? — уныло спрашивает она.

— Не знаю. Иногда он срабатывает частично. Потребовался лишь один демон, по неведомой причине особенно восприимчивый на тебя… — Он бросает взгляд на меня.

Фрэнни неуверенно смотрит в мою сторону.

— Так значит, даже с этим Покровом Люк нашел меня.

— Похоже на то, — говорит Габриэль, но взгляд ее прикован ко мне.

Я обнадеживающе киваю и улыбаюсь. Фрэнни так страшится того, что манипуляцией заставила меня полюбить ее. Обидно, что она не видит самого главного. Как сильна моя любовь. Может, это и ее дар подчинения запустил механизм, но то, какие чувства она вызывает во мне… это не подчинение. Это лишь она, Фрэнни.

Девушка переводит взгляд на Габриэля.

— Попробуй это на мне еще раз.

— Ты по-прежнему под защитой Покрова. Думаю, что именно поэтому пока тебя нашел лишь Люцифер.

— И Белиас с Аваирой, — хмурюсь я.

Взгляд Габриэля тут же устремляется на меня.

— О чем ты?

— Твой радар подкачал. Они здесь уже несколько недель.

Его удивление перерастает в злость.

— Мог бы сказать мне. Уверен, Белиас нашел именно тебя, неудачник. Ты как адский громоотвод. Ты по-прежнему связан с ними, и эту нить будет сложно порвать.

У меня есть идея, как порвать ее прямо сейчас.

— Что возвращает нас к моей изначальной просьбе.

Габриэль с опаской смотрит на меня.

— Никогда не слышал, чтобы это опробовали на демоне. Думаю, мысль не слишком хорошая.

— Но я больше не демон, забыл?

— Телом ты, может, и становишься смертным, но духом по-прежнему принадлежишь им, ты создание подземного мира.

Я знаю, что он прав, в противном случае я бы не мог сотворить с Фрэнни то, что сделал недавно.

— Если никто не опробовал этого на демоне, откуда ты знаешь, что ничего не выйдет? Чем мы рискуем?

— Рискуем… что ж, посмотрим. Существует риск умереть. Силы света — особенно такие мощные — обычно уничтожают силы зла. Даже если это не убьет тебя, то может изменить самым непредсказуемым образом.

Фрэнни встает и делает шаг вперед, взволнованно глядя на меня.

— Кто-нибудь скажет, что здесь происходит?

Габриэль смотрит на нее с насмешливой улыбкой.

— Люцифер просит меня о чуде.

Она закатывает глаза.

— А разве мы все этого не просим? Но правда…

Я не могу сдержать улыбки.

— Он это серьезно. Я действительно прошу о невозможном.

— Чудо, — говорит она, ожидая концовки.

— Ага.

Видимо, не этот ответ она хотела услышать.

— Отлично.

Габриэль переплетает свои пальцы с ее и смотрит на ладонь.

— Покров света делает ангелов невидимыми для сил зла. Ангелы могут защитить смертного под своим Покровом, если тот не действует прямо на них. Отчасти поэтому я здесь — чтобы защитить тебя. — Он неотрывно смотрит на нее.

Шоколад.

Во мне закипает ревность, и я подавляю ее — ради Фрэнни.

— Твой радар подкачал, и Покров наверняка не без дыр. Я учуял тебя за милю, — ухмыляюсь я.

Габриэль по-прежнему смотрит на Фрэнни.

— Я позволил себя обнаружить. Чтобы отпугнуть тебя.

Из моей груди раздается смешок.

— Можно подумать!

— Что такое Покров? Что Люку придется делать? — спрашивает Фрэнни.

Габриэль отрывает взгляд от Фрэнни и с циничностью смотрит на меня.

— Обзавестись нимбом.

Она закатывает глаза.

— А если серьезно?

Мы вдвоем смотрим на нее, преисполненные серьезности.

— Отлично, — снова говорит она.

Габриэль скептически осматривает меня.

— Было бы опасно пробовать это на смертном, отмеченном для ада, а ты и того дальше.

— Значит… это может убить его? — спрашивает Фрэнни, и улыбка исчезает с ее лица.

— Да.

— Тогда он не будет этого делать.

Фрэнни ошарашенно смотрит на меня. Мои намерения искренни, в этом я уверен. Единственная цель — уберечь ее от судьбы, которой она не заслуживает. Но мое сердце? Не уверен. Если оно тоже искренне, это заслуга Фрэнни.

— Что мне нужно делать? Как это работает? — говорю я, зная, что должен попытаться. Если я не могу защитить Фрэнни, то я просто бесполезен. Даже еще хуже. Я помеха — маяк для подземного царства.

Габриэль оглядывает Фрэнни, возможно взвешивая ее реакцию, если со мной что-то случится от его руки. Ярость, месть… все грехи.

— Габриэль, это мое решение. Не ее, — говорю я, привлекая к себе его внимание.

Он отводит от нее взгляд и сосредотачивается на мне.

— Подождите-ка, — говорит Фрэнни; она недоверчиво хмурится, но во взгляде ее я могу различить страх. — Это серьезно, он действительно может умереть?

На лице Габриэля отражается беспокойство. Он ведь не умеет врать.

— Риск есть, ведь Люцифер по-прежнему привязан к аду.

— Что ты имеешь в виду?

— Он — создание подземного царства, в кого бы он сейчас ни превращался. Его жизненная сила порождена адом, и эта связь сохранится навсегда.

Внутри меня все горит от начинающего пожирать меня отвращения к самому себе. Я не могу взглянуть на Фрэнни. Я не перенесу, если увижу отвращение в ее глазах.

Она не отвечает, и я все же смотрю на нее. Она бросает на меня ледяной взгляд.

— Люк, я думаю, тебе не стоит делать этого. Не ради меня. Потому что я не люблю тебя. Ты мне больше не нужен.

И хотя я знаю, что она врет, меня одолевает нестерпимая боль в груди.

— Ты ведь это не всерьез.

— Всерьез. Мне не нужен тот, кто любит меня, потому что вынужден. Мне нужен тот, кто полюбит меня ради меня самой.

Сердце обрывается, когда она поворачивается к Габриэлю и говорит:

— Что требуется, чтобы ты отметил меня?

— Тебе нужно простить себя.

На малейшую долю секунды ее лицо перекашивается от боли, но затем она вновь обретает контроль над собой.

— Простить себя… из-за Мэтта?

— Да, — с печальной улыбкой отвечает Габриэль.

Я отчаянно хочу, чтобы она была в безопасности — чтобы Габриэль защитил ее. Но ведь как только она будет отмечена для рая, между нами все изменится, я уверен. Габриэль говорил об этом: в кого бы я сейчас ни превращался, я создание ада. Жизнь Фрэнни, как и ее приоритеты, станет другой. Она очень скоро не будет нуждаться во мне. Но зато будет в безопасности.

— Сделай это, Фрэнни, — говорю я и отворачиваюсь, ведь как я ни стараюсь скрыть боль, она все же звучит в моем голосе.

Повисла тишина, а когда я поворачиваюсь, Фрэнни выглядит не столь уверенной. Даже потерянной.

Наконец подает голос Габриэль.

— Хотя мне неприятно говорить это, но причина плохая. В конце концов ты простишь себя, и когда это произойдет, будешь отмечена для рая. Ты не можешь силой заставить себя сделать это, даже ради него. — Последнее слово он почти выплевывает, а на лице появляется отнюдь не ангельское выражение.

Фрэнни смотрит на меня, и по ее щеке скатывается слеза. Девушка бросается в мои объятия и с силой сжимает меня, рискуя задушить до смерти.

— Люк, не делай этого. Мы что-нибудь придумаем.

Я слышу, как колотится ее сердце.

Отстранившись, я целую ее и смотрю на Габриэля.

— Давай уже приступим.

— Стойте! Нет! — кричит она, сжимая меня сильнее и пряча лицо у меня на груди.

— Фрэнни, — сладким, певучим голосом говорит Габриэль. — Люцифер прав. Если вы хотите быть вместе, мы должны это попробовать.

Фрэнни отрывает голову от моей груди и смотрит на него. Габриэль опять сияет — ну что за показуха! Правда, кажется, это срабатывает, ведь она ослабляет объятия. Но ее руки вдруг оказываются на моем лице, и она притягивает меня для поцелуя, чему я не могу противостоять.

Габриэль становится передо мной.

— Сними майку.

Я стягиваю вещицу через голову, а Фрэнни забирает ее, прижимая к лицу. Габриэль подносит руку к моему лбу, и я замечаю, что его ладонь влажная. Внезапно я становлюсь горячее, чем огненное озеро.

Святая вода.

Конечно же, этот проклятый Покров света нуждается в святой воде. Эти святоши, кажется, ничего без нее не могут. Я задерживаю дыхание — правда, это сложнее, чем раньше, — и зажмуриваюсь, пытаясь стерпеть боль. Кожа на лбу, там, где Габриэль очерчивает круг, покрывается волдырями и отслаивается. Когда рука опускается на грудь, оставляя красный пузыристый отпечаток над сердцем, я слышу стон, раздавшийся из моего горла, и изо всех сил стараюсь не отпрянуть от прикосновения и не согнуться в три погибели. Но я изображаю улыбку, уверенный, что Габриэль просто наслаждается процессом.

Прекрати быть плаксой, черт побери, и терпи. Ведь ты сам этого хотел.

Я стискиваю зубы, услышав всхлипывания Фрэнни — это мне как нож по сердцу. Она вцепляется в мою руку мертвой хваткой. Габриэль говорит что-то на древнем языке, но я не вслушиваюсь. Только Фрэнни имеет для меня значение.

Спустя вечность она падает в мои объятия, покрывая поцелуями обожженную кожу на моей груди. Я распахиваю глаза, встречаясь с Фрэнни взглядом и замечая слезы, струящиеся по ее щекам.

— Мне так жаль, — шепчет она сквозь слезы.

Я забываю о боли, глядя в любимое лицо. Обнимаю ее и улыбаюсь.

— К чему говорить такие глупости?

Она резко выдыхает — на последнем всхлипе — и дотягивается до вздутой кожи на моем лбу.

— Ты в порядке?

— Лучше не бывает.

Я забираю из ее рук майку, вздрогнув при прикосновении пальца к рубцам на груди, надеваю и, сжав ладонь Фрэнни, веду девушку к двери.

— Нам нужно еще кое-куда заехать.

ФРЭННИ

Дедуля сидит напротив нас за журнальным столиком, на двухместном диване, поставив локти на колени, забыв о трубке, которую держит в руке. Выглядит он слегка бледным, и мне даже на секунду кажется, что мы довели его до инфаркта. Он грозно смотрит на Люка, сидящего на диване рядом со мной.

— Демон, — повторяет дедуля уже в шестой раз.

Сначала он лишь посмеялся и сказал, чтобы мы прекратили разыгрывать его. Но теперь не смеется.

Люк стоически выдерживает пристальный взгляд дедули.

— Был им. Теперь не уверен, кто я на самом деле.

— Человек, — говорю я. — Ты превращаешься в человека.

Люк настороженно улыбается мне.

— Как это происходит? — Голос дедули больше совсем не раскатистый, а слабый, что совершенно несвойственно для него.

— Фрэнни… особенная, — говорит Люк.

Теперь голос дедули опять обретает силу.

— Я знал! Но это ничего не объясняет. Ты-то здесь зачем?

— Приношу извинения, сэр, но это как раз все объясняет. У Фрэнни есть особые таланты. Сила, бесценная для подземного царства. Я пришел, чтобы потребовать ее душу для ада, но ее сила меняет меня.

Дедуля подскакивает с дивана.

— Убирайся подальше от нее! Фрэнни, иди сюда. — Он наклоняется вперед, хватает меня за руку и выдергивает с дивана, обводя вокруг журнального столика, затем прикрывает меня рукой, защищая.

— Дедуль, пожалуйста. Выслушай нас.

— Я все и так понял, — говорит он, с яростью глядя на Люка. — Убирайся к чертям, откуда ты и явился. Ты не получишь Фрэнни.

— Я не нужна ему! — выпаливаю я, затем краснею. — По крайней мере, не в таком смысле.

Люк улыбается мне, но затем становится предельно серьезным.

— Сэр, мне действительно нужна ваша помощь.

В голосе дедушки звучит ехидство, которого я раньше не слышала.

— Ты хочешь, чтобы я помог затащить мою внучку в ад?

— Нет, хочу, чтобы вы помогли отметить ее душу для рая.

Дыхание у меня перехватывает, и я выбираюсь из-под дедушкиной руки.

— Ты мне соврал! Ты же сказал, что хотел попросить дедушку спрятать нас.

— Фрэнни, ты должна понять, как простить себя. Думаю, что твой дедушка лучше всех поможет тебе в этом. Есть шанс, что Покров сработает, но если нет, тебя защитит лишь Габриэль. Он любит тебя, Фрэнни, да к тому же ему покровительствует сам босс. Габриэль сможет все уладить.

— Черт побери, мне нужна моя жизнь!

— О чем вы тут толкуете? — Дедуля смотрит на нас со смесью испуга и растерянности.

— Душа Фрэнни не может быть отмечена для ада, если она уже отмечена для рая. Но Фрэнни не может быть отмечена для рая, пока не простит себя за М…

— Замолчи! — кричу я. — Просто замолчи! Я не этого хочу!

— Но именно это тебе нужно, — говорит Люк, пристально глядя на меня.

— Иди ты к дьяволу!

— Пойду, но вот тебя с собой брать не собираюсь.

Я словно огромный комок злости. Я хочу убить его за то, что он нанес мне удар в спину.

— Проваливай!

— Фрэнни? — Из-за ярости я совсем забыла, что здесь дедушка. — Поговори со мной.

Я смотрю на него, и мои глаза заволакивает нескончаемый поток слез. Обнимаю дедулю крепко, что есть сил. Он садится на диван, увлекая меня за собой. Я кладу голову ему на плечо и плачу, казалось бы, целую вечность. Наконец поднимаю голову и осматриваюсь. Люк ушел.

— Фрэнни, что он имел в виду? Что ты должна простить себя?

Слезы опять душат меня. Я не могу сказать этого. Ведь если он возненавидит меня, я умру прямо на месте. Но когда я смотрю в его преисполненные мудрости глаза…

— Дедуль, я убила Мэтта.

Он ничего не говорит, и я вновь рыдаю, тогда он прижимает меня к своей груди и крепко-крепко обнимает. Мне так хорошо и спокойно, как не было уже десять лет. Изможденная, я расслабляюсь в его объятиях. Когда я просыпаюсь, он по-прежнему обнимает меня. Затем мы разговариваем… и я все ему рассказываю.

Он довольно долго молчит, и мне уже кажется, что я все испортила. Теперь он знает, какой я ужасный человек, и уже никогда между нами не будет былых отношений. Но затем он пристально смотрит на меня.

— Похоже, ты тащила на себе этот груз очень долгое время.

Он ненавидит меня. Я знала. В груди становится тесно, а сердце словно обрывается.

— Послушай, Фрэнни. Я не был там и не знаю, что произошло, но я знаю вот это сердечко. — Он поглаживает меня по спине. — Оно доброе. Если то, что ты говоришь, правда, это был лишь ужасный несчастный случай.

Я отчаянно мотаю головой, словно могу стряхнуть угрызения совести.

— Но я была так зла. Я… ненавидела его.

— Фрэнни, я просто уверен, что даже если ты захочешь, то не сможешь кого-то ненавидеть. В тебе нет этого. То, что случилось, случилось. В этом нет ничьей вины.

Он ошибается. Это моя вина.

— У каждого есть скелеты в шкафу, которые они проносят через всю жизнь. Я сам это знаю не понаслышке. После того как умерла твоя бабушка… — Он не договаривает, лишь качает головой. Затем кладет руки мне на плечи. — Это в природе человеческой — винить себя, если происходит что-то плохое, и гадать, что мы могли сделать, чтобы все изменить.

На его лице отражаются угрызения совести, и это просто убивает меня.

— Дедуль, то, что случилось с бабулей, не твоя вина.

Это опять моя вина. Я должна была заставить маму поехать туда.

— Но это не значит, что я не буду чувствовать этого. — Он убирает руку с моих плеч и накрывает мою ладонь. — Вы с Мэттом были очень близки. Не знаю, что случилось на том дереве, но в любом случае тебе было суждено пережить это. Придет время, и ты поймешь: это был лишь несчастный случай.

Твердый комок холодного ужаса, поселившийся в моей душе еще десять лет назад, слегка смягчается. Отчасти дедуля прав. Я не желала Мэтту смерти. Может, я и не такой уж монстр.

Но от этого моя вина не становится меньше.

Я прижимаюсь к дедушке и еще долгое время сижу так.