Егор все еще сидел на лавке, прокручивая в голове неожиданный разговор с Белкиным. Вдруг он заметил, что из подъезда выходит Маша, держа на руках малюток. Он подскочил и бросился к ней. Подбежав, заметил, что одна сторона ее лица полыхает красным. Глаза чуть припухли от слез.

Заметив Егора, Маша испуганно остановилась и попятилась. Тот замедлился. Машу била дрожь. Парень очень медленно делал шаги, словно боялся, что она сбежит.

– Егор, пожалуйста. Не подходи…

Он остановился в трех шагах от нее.

– Что он сделал? Это из-за меня?

– Егор, дай мне пройти.

– Куда ты?                                                

Он не уступил ей проход. Не хотел отпускать никуда. Тем более в таком состоянии.

– Я к Вере. Пусти. – Маша с трудом достала ключи от машины из кармана, перехватив детей поудобнее.

– Ты не сядешь за руль. Ты… Куда тебе с детьми сейчас? Я не пущу.

– Сегодня все считают, что имеют право мной распоряжаться.

– Пошли ко мне, мамы нет всё равно. – Он подошел к девушке и протянул руки, чтобы взять одного ребенка. Она покачала головой и сделала еще шаг назад. Но Егор взял у нее сына сам.

Приобняв Машу свободной рукой, он развернул ее к подъезду. Маша упиралась.

– Он узнает…

– Он не узнает. – Парень упрямо поджал губы.

– Егор, не надо? Это совсем рядом. Если он узнает…

– Он не узнает! Это другой этаж. Пошли.

Маша сомневалась, что затея удачная, но Егор был прав в одном – ей не стоит сейчас садиться за руль с двумя детьми в качестве пассажиров. Можно было бы погулять, успокоиться и поехать позже, но гулять с двойняшками без коляски тяжело, а возвращаться на девятый этаж ей совершенно не хотелось. Она решила переждать у Егора дома и затем уже отправляться к сестре.

Поднявшись без происшествий до восьмого этажа, они вошли в квартиру, где жил Егор.

Дети гулили и разглядывали незнакомое помещение.

– Мне нужно покормить Кирилла. Я не успела дома. Где я могу это сделать?

Егор заглянул в гостиную и жестом пригласил Машу туда. Передав ей ребенка, сам он пошел проверять, все ли в порядке в его комнате, чтобы не было стыдно, если Маша туда зайдет.

Убрав и сложив диван, на котором с утра было «гнездо» из одеяла и подушек, он поискал глазами грязные носки. Ничего не найдя, он прикрыл поплотнее шкаф и вернулся к Маше в большую комнату.

Кирилл, прикрыв глазки, шумно чмокал, прижавшись к материнской груди. Соня лежала на диване рядом и разглядывала свои ручки.

Парень с неожиданной даже для самого себя смелостью подхватил девочку и сел рядом с Машей, не отрываясь глядя на ротик малыша, обхвативший темную ореолу почти полностью. Чуть подавившись, ребенок выплюнул сосок и отвернулся от груди. Егор продолжал смотреть, не сводя глаз с этой точки. Ему вдруг тоже захотелось взять в рот то, что только что было во рту у Кирилла. Кощунство? Возможно, но оторвать взгляд Егор не мог.

Маша, заметив интерес, покраснела и попыталась вернуть сына к груди. Тот заворочался, отказавшись. Она поспешно одернула майку, заставив тем самым опомниться Белозерова от созерцания.

Он поднял потемневший взгляд к лицу девушки. Из глаза встретились. Неловкость момента стала почти осязаемой.

Маша опомнилась первой и привстала, чтобы переложить сына с рук и попросила попить воды.

– Может, чай поставить? – спросил Егор, стараясь быть гостеприимным.

– Поставь.

Чаепитие происходило в тишине. Дети снова спали на разложенном Егором диване в гостиной. Маша обдумывала ситуацию. Егор боялся спугнуть ее любым разговором. Он так и не спросил ее, что у них случилось дома. Не хотел, чтобы она, пытаясь уйти от разговора, убежала. Ему очень не хотелось никуда ее отпускать. Но он понимал, что рано или поздно ей все равно придется уйти. И он был бы рад, если к сестре. Но она, успокоившись, могла вернуться и к мужу, домой.

Вдруг Маша встрепенулась.

– Надо позвонить Вере, – она похлопала себя по брюкам. Телефона не было. – Черт, где? Я не вынимала его после гулянки.

– Я тебе звонил… – Егор посмотрел в пустую уже чашку.

– Что? – догадка не хотела принимать очертания в Машиной голове.

– Я звонил… через полчаса… – повторил Егор. – Твой муж взял трубку.

По спине Марии пробежал холодок от плохого предчувствия.

– Зачем?

– Я не знал, что говорю с ним. В трубке сначала молчали, я предположил, что тебе неудобно говорить. Сказал, что переживаю.

Маша нервно встала и обняла свои плечи.

– Значит, это тебе я обязана той пощечиной... Дальше?

Егор виновато глянул на девушку.

– Он велел за тебя не переживать. Сказал, что он твой муж и заботится о тебе. Что ты счастлива. Что вы… – Егор не знал, стоит ли об этом говорить. – Что вы только что…

– Что? – ей стало жутко от воспоминаний последней близости и стыдно, что муж об этом говорил с малознакомым человеком.

– Ну, что вы… всё было. И всем понравилось, – выпалил парень.

Маша отвернулась и подошла к окну. Посмотрела на небо в облаках.

– Не так, чтобы всем… – тихо произнесла. И вдруг призналась: – Я не хотела. Но он не спрашивал.

Егор зажмурился и резко выдохнул от бессилия. Он хотел и не хотел знать подробности. Но подробности нашлись сами. Значит, он ее заставил.

– Он тебя изнасиловал? – Егор вдруг увидел ее покрасневшие запястья.

– Муж не может изнасиловать жену, – прошептала она, не поворачиваясь. – Наверное…

Белозеров встал и подошел к ней сзади. Дрожащими руками он легко приобнял ее за плечи и притянул к себе. Она не сопротивлялась. Закрыв глаза, она тем самым вытолкнула из глаз слезы, которые упали ему на пальцы.

Он хотел бы ей чем-то помочь, успокоить, крепко обнять и не отпускать, целовать… любить ее, наконец.

Но он просто положил щеку на ее макушку, пахнущую фруктовым шампунем, понимая, что сейчас не самый лучший момент для проявления чувств. Да и нужны ли ей его чувства?

Маша молчала и грелась в этих объятиях, вторых за короткое время, подаренных ей этим человеком. Ей было приятно, что кто-то о ней заботится так. По-мужски и в то же время нежно. Она уже начала забывать, как это.

Возможно, в этом она была виновата сама, но к мужу ей прикасаться не хотелось. Когда это началось? Ведь жили столько лет бок о бок. Не сказать, что душа в душу, но вполне комфортно. Не совпадали интересы – подстраивались. Не всегда ладили в постельных делах? Привыкали. Но с появлением Кирюши и Софии… Почему же такие долгожданные детки вдруг стали началом конца? Куда девался тот адекватный, домашний, пусть не очень романтичный, но уже родной Пашка, с которым она вьет гнездо уже более шести лет!? А знает его и того больше!

Он даже не стал отрицать сегодня, когда она высказалась про его измены. Когда она стала догадываться о них? Она не помнила. А возможно ли, что он ей вообще всегда изменял, только был аккуратнее? Нет. Вряд ли. До беременности он постоянно ее хотел. Да и за девять этих месяцев он часто просил о близости, обещая быть аккуратным. И все, казалось, было хорошо. И вот чем обернулось. Она сбежала из собственного дома, от него, прихватив только детей и ключи от машины, потому что не знала, куда себя деть. Боялась какого-то продолжения этой нелепой ситуации, когда необдуманный, глупый поступок малознакомого Егора вдруг вырос в рукоприкладство родного мужа.

И теперь она… Она! Та, которая никогда и мысли не допускала о других мужчинах, принимает объятия этого самого малознакомого соседа. Но однозначно, сейчас ей хотелось этой немудреной близости. Без интима, намеков. Обязанностей. Хотя, возможно, Егор и не считает эти объятия ни к чему не обязывающими. Он определенно был к ней неравнодушен, и возможно хотел большего. Того, что она не могла ему дать. Не могла позволить себе.

А если подумать, что она теряет? Муж… у него самого рыльце в пушку. Семья? Последние четыре месяца она существует чисто номинально. Свои принципы? Может, пора о них забыть?

Маша развернулась в руках и прижалась головой к его груди, намочив мужскую футболку слезами. Услышала, как часто бьется его сердце. По ней? Или она лишь блажь, достижение, галочка в наверняка длинном списке. Взрослая женщина – хороший трофей, еще один пунктик в его опыте и завоеваниях?

– Зачем тебе все это? А, Егор? – глухо прошептала она в его футболку.

Ответить он не успел. Зазвонил домофон и заплакали проснувшиеся дети.