Маша с детьми вернулась домой на следующее утро. Вере надо было в больницу, поэтому деваться было некуда.
Открыв дверь, она как могла тихо пробралась в квартиру, но осторожность оказалась напрасной. Дома никого не было. Девушка облегченно выдохнула и постаралась отвлечься от тяжелых дум.
Сегодня вера должна была договориться с Егором о встрече насчет определения отцовства. Маша до сих пор не могла уложить в своей голове, как такое могло произойти той ночью. Она постоянно ворошила память в попытках уловить странности. Когда она могла бы почувствовать, что что-то не так, что это не муж, не его жесты, вздохи, размеры, ведь Егор выше и шире его, но не могла припомнить ничего подобного. Даже то, что он был нежен, она уже не помнила, она лишь знала, что упоминала об этом Вере. Единственно, она точно могла сказать, что кто бы в тот момент не был рядом, он молчал. Паша любил говорить при занятиях любовью. Нежности, иногда пошлости, шепотом, на ухо… Но тогда не сказано было ни слова, иначе Маша бы точно поняла.
Когда Вера призналась ей, что видела их соитие собственными глазами, Маша не находила себе места от стыда. Когда она представляла, как это выглядело со стороны, уши горели, а внизу живота оживало тепло. То, что Егор, наверняка, нежен в сексе, она догадывалась. Даже хотя бы его объятия и прикосновения, которые за последние два дня ей пришлось ощущать не раз, говорили об этом.
Этот мальчишка все глубже забирался в ее разум. И она уже не была так уверена, что не имеет к нему никаких чувств. О любви, естественно, никто не говорит, но симпатия к этому парню росла с каждым днем. Даже после того, как она узнала о том, что он без ее согласия был с ней, это не оттолкнуло. Наоборот, она скрепя сердце признавалась себе, что хотела бы повторить. Прочувствовать, каково это. Узнать, как он целуется. Егор… он не пытался ее даже поцеловать, когда они оказывались наедине, но она была уверена, стоит ей намекнуть, и он будет с ней, будет нежен…
Однако предаваться мечтам было не время. Как минимум две недели, пока делается экспертиза, ей нужно как-то провести под одной крышей с Павлом. Она не могла представить, как это будет, но не надеялась, что это будет легко.
А если отец детей все-таки он? Что тогда? Простить ту насильную близость, забыть, как он ее ударил, и жить дальше? Она не была уверена, что сможет. Не тогда, когда знает, на что он способен. А если к этому прибавить, что он ей изменяет… то есть ли смысл терпеть?
Решив как-то пережить сегодняшний вечер и ночь, она собралась завтра позвонить маме и попросить пожить у них эти пару недель. Летом они с отцом все равно живут на даче, поэтому она никого не стеснит. А возможно, есть смысл тоже уехать из города. Маша любила их загородный дом и детям полезен свежий воздух. И еще там у Павла будет меньше возможности с ней общаться. Но и Егор тоже будет далеко…
За размышлениями наступил вечер. Затем ночь. Павел пришел домой почти в полночь. Заглянув в спальню, где Маша притворилась, что уже спит, он разделся, принял душ и забрался к ней под одеяло. Ей стало противно. Из одной койки в другую, подумалось ей. Она с трудом подавила тошноту и отвернулась к краю кровати.
– Ты не спишь… – негромко произнес Павел позади нее.
Она молчала в попытке избавить себя от неминуемого разговора.
– Я вижу, что не спишь. – Его рука обвила ее талию и Маша порадовалась, что на ней пижамка, а не ночнушка. Но и та Павла не остановила. Он задрал майку и добрался до ее обнаженной груди. Девушка вскочила с кровати и вышла из комнаты, надеясь, что дети поспят подольше. Но Павла ее побег не успокоил. Он тоже встал и пошел за женой. Она сидела на кухне в темноте и смотрела в ночь, отражающуюся в окне. Пожалела, что не курит, момент подходящий.
Павел вошел и присел напротив.
– Маша… Я знаю, что, возможно, где-то я был не прав… Но и тебе не стоило уходить из дома и вовлекать в нашу ссору своих родственников.
– Благодаря Вере мы мирились чаще, чем ссорились. Не надо сейчас говорить, что я не должна была просить у нее поддержки. Это не повод для упреков. Она моя сестра и лучшая подруга. И твоя… была…
– Была? Уже нет? Что же ты такого ей сказала обо мне, что наша дружба с ней осталась в прошлом?
– Всего лишь то, что ты меня почти изнасиловал и ударил по лицу.
– Я не насиловал. А насчет ударил… Ты считаешь, что не стоило этого делать?
– Если ты считаешь, что стоило, мне не о чем с тобой разговаривать…
Воцарилось долгое молчание.
– Я хочу завтра поехать к родителям, пожить там…
– Нет! – Павел ударил кулаком по столу, и девушка вздрогнула. – Ты никуда не поедешь «пожить». Хватит, наездилась. Ты живешь здесь, и так будет всегда.
Маша испуганно смотрела на мужа и не узнавала, пожалев, что сообщила ему о своих планах.
– Я хочу пожить отдельно, нам это нужно.
– Я сказал нет, и точка! Я никуда тебя не отпущу. Ты – моя жена и твое место рядом со мной.
– Такая обстановка в семье вредна для детей. Я хочу, чтобы мы оба успокоились и подумали.
– Тут нечего думать. Я все сказал. Ты жила здесь и продолжаешь жить здесь. Пошли спать.
Мужчина встал и скрылся в темноте квартиры.
Маша дождалась, когда, по ее мнению, он должен был уснуть и забрав детей из кроватки перебралась в гостиную. У Павла был шанс провести эту ночь в одной постели с ней, он им не воспользовался.
***
Утро принесло Маше новый сюрприз.
Она была заперта. Ключи от дома, автомобиля и сотовый телефон она не нашла, хоть и перевернула всю прихожую и возможные «тайники». Он что, решил, что этим сможет ее удержать? Что-то наладить? Так этим он добьется ровно противоположного результата.
Она покидала в небольшую дорожную сумку самое необходимое и присела на кровать, думая, что же ей делать? Кричать людям с девятого этажа, чтобы ей вызвали МЧС? Маша выглянула из окна: слишком высоко. Если даже кто-то и услышит, посчитают ее сумасшедшей. Ждать пока кто-нибудь случайно не позвонит в дверь? Вероятность слишком мала: кроме Веры, которая сегодня на работе, гости у них не часты. Стучать соседям по батареям или в стены? Разозлятся и максимум постучат в ответ, если вообще днем кто-то найдется дома. Свешивать бутылку с письмом на нижние балконы? Может Егор увидит? Или на худой конец, его мама? Все это вызывало у Маши истерические смешки. Однако просто сидеть и ждать мужа с работы она не собиралась. Что он придумал? Он не сможет ее запирать всегда. А если ей или детям что-то срочно понадобится? Или пожар?
Прошло полдня. Маша все это время с детьми торчала на балконе, словно это было окно в жизнь, единственный источник воздуха. У нее неосознанно появилось чувство клаустрофобии в этой квартире.
Вдруг она заметила знакомую фигуру во дворе. Друг Егора, кажется Сергей… она, недолго думая, схватила пепельницу, которая была полна бычков после Веры, и кинула вниз, стараясь попасть под ноги парню. Задержала дыхание…
Импровизированный снаряд с грохотом разбился об асфальт. И попал в цель, под ноги, точнее, едва не в голову молодому человеку, но все же никто не пострадал.
Парень от неожиданности отпрыгнул и посмотрел наверх. Маша принялась жестами показывать, чтобы тот позвонил Егору, показывая трубку пальцами и тыкая вниз.
Сергей стоял и вглядывался в далекую фигурку, которая делала странные знаки. Что за сумасшедшая баба? Просит, чтобы ей кто-то позвонил? Я что ли? Совсем, видно, бабы беспринципные пошли. Раньше телефон хрен допросишься, теперь вон готовы башку расшибить, если никто не звонит.
Парень пригляделся, но в это время женщина скрылась из виду. Пожав плечами, он пошел дальше. Надо будет Горычу сказать, что у него чокнутые соседи.
Маша, понимая, что ее навыки сурдоперевода оставляют желать лучшего, или это парень такой тугой, решила написать записку и скинуть ему вниз. Но пока она искала, чем и на чем написать и как скинуть, чтобы не унесло бумажку ветром, внизу уже никого не было. Подождав еще, вдруг Сергей появится еще раз, Маша поняла, что бесполезно. Она упустила шанс. Зато она заметила, как во двор въезжает Nissan Павла.
Мгновенно сориентировавшись, она кинулась в спальню и спрятала в шкаф собранную сумку.
Когда муж вошел в квартиру, она, как ни в чем не бывало, готовила детям прикорм на кухне.
Павел взглянул на жену, но промолчал. Прошел в спальню, но быстро вернулся. Сев за стол, он сложил руки в замок и молча созерцал.
– Я не смогла найти свой телефон. Ты не видел? – начала она издалека.
– Зачем тебе?
– Как это зачем? Это мой телефон.
– Кому ты собралась звонить?
– Да хоть кому! Тебе, Вере, родителям…
– Белозерову… – продолжил список мужчина.
– Не начинай, Паш, – Маша старалась вести себя так, чтобы муж ничего не заподозрил.
Павел встал и на минуту вышел в прихожую. Маша увидела на столе перед собой свой мобильник.
– Где он был? Я все обыскала с утра.
– У меня. Звони.
– Кому?
– Кому хотела. Звони. Я послушаю.
– Паш, это паранойя…
– Мне наплевать, как ты это назовешь. Звони, потому что я снова заберу его.
Маша отказывалась верить, что этот человек, тот самый, с которым она прожила более шести лет.
– И снова запрешь нас с детьми? А если нам понадобится выйти?
– Куда, например?
Маше стало как-то жутко. Будто она разговаривает с маньяком. Но она старалась сохранять внешнее спокойствие и надеялась, что у нее получается.
– Например в магазин…
– Скажи, что нужно, я куплю.
– Погулять с детьми…
– Я вернусь с работы, сходим вместе. Сегодня буду не поздно.
– А если пожар?
– Я надеюсь, тебе хватит ума не поджигать квартиру, чтобы выбраться из нее.
– Но ты не сможешь меня постоянно запирать! Так не может продолжаться всегда!!!
– Лишь до того момента, когда снова буду уверен, что ты никуда не денешься.
– Ты делаешь только хуже, Паша.
– Я так не думаю. Ладно. Если ты не будешь никому сейчас звонить, я пойду. Заезжал проведать, не случился ли у тебя тут пожар. Обед, – мужчина оглядел кухню, на которой кроме детского питания и сахарницы ничего не было видно, – скоро закончится. А здесь меня, увы, никто не накормил.
Быстро обувшись и взяв телефон, который Маша попыталась, было, схватить, но не успела, мужчина хлопнул дверью. Маша услышала скрежет запираемого замка. Ее ждали следующие полдня на балконе.
***
Тем же утром Егор созвонился с Верой и пришел к ней в родильное. Она как раз проверила всех пациенток и, освободившись, повела парня в лабораторию к Петровне.
– Вот Елена Петровна, привела вам пациента. Нужно сделать забор слюны. Справитесь?
– Ну, милая, что за вопросы, чай не первый год замужем, – шустрая бабулька пригласила Егора сесть на кушетку. – Ему отдать потом?
– Нет, я сама зайду.
Когда Вера вышла, пообещав, что вернется, Елена Петровна обратилась к молодому человеку.
– Что, юный друг, думаете обманывают вас? Алименты что ли требуют? Вот девки шустрые пошли. В наше время никто и слов-то таких не знал…
– Нет, я наоборот хочу убедиться, что дети мои, – сказал Егор, когда процедура была окончена.
– А, ну тогда совсем другое дело. Конечно-конечно, сынок, – было видно, что отношение лаборантки к парню резко поменялось.
Вошла Вера.
– Ну, все?
– Да, ВерСергевна, готово. А ребеночка-то?
– Детские уже есть, Елена Петровна. Спасибо. Мы пошли, – и она, взяв Егора за запястье, вывела из кабинета. – Егор, обратилась она, – Ты уверен, что тебе это нужно? Я сейчас отдам это на исследование. А ты, пока в течение недели-двух будет готовиться результат, должен еще раз крепко подумать, зачем тебе всё это, и что ты собираешься делать дальше. Иначе смысла во всем этом нет.
– Я хочу быть с Машей…
– Я за тебя рада. Но вот что насчет Маши? – она посмотрела в окно.
– Я буду стараться.
– Тебе в сентябре уезжать…
Егор опустил голову. Он разрывался между желанием видеть, как растут его дети и иметь возможность видеть их и Машу ежедневно, и тем, чтобы закончить образование в Питере, которое, несомненно, будет хорошим подспорьем в будущей жизни. Все чаще он склонялся к мысли, что, возможно, есть смысл перевестись из Санкт-Петербурга в их родной город. Специальность, конечно, отличалась, но досдав пару экзаменов он вполне мог это сделать. Однако он понимал, что как только он решится на отдельное проживание, если Маша согласится, брат сразу прикроет ему денежный поток. Поэтому кроме учебы придется еще подумать о работе. Но сможет ли он заработать столько, чтоб прокормить четверых?
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь… – Вера читала по лицу парня о его метаниях. – Подожди. Давай сначала дождемся результатов… А потом будем думать все вместе. Маша наверняка ничего не предпримет, пока не будет иметь перед глазами доказательств. Я ее знаю.
– Она сейчас дома?
– Я не знаю, должна быть. Сегодня я сюда, а она домой поехала с детьми. Но я советую тебе пока не пытаться искать встречи. Она знает твой номер, и если захочет, сама позвонит. Я понимаю, ты хочешь ее увидеть, я так поняла, ты воспылал к ней определенными чувствами, но подожди. Ей тоже нелегко. И с мужем непонятки. Так что потерпи.
– Хорошо. – Парень понуро направился к выходу из здания.
Когда он подходил к подъезду, увидел, что из своей машины вылезает Павел и направляется домой. Еще раз осознав, что он третий лишний, он, чтобы не ехать в одном лифте, дождался, пока мужчина, по его подсчетам, должен был добраться до квартиры и пошел следом.
***
Маша за оставшиеся полдня прибралась, еще раз перебрала сумку, которую собиралась брать с собой, и ждала мужа. Наверное, за всю их совместную жизнь, она еще ни разу его так не ждала. Она еще не знала, что сулит ей этот вечер, но сломав голову за все время, что она провела на балконе, она решила, что дома ни за что не останется. Сегодня ли, завтра, или ночью, она убежит. Оставаться с этим мужчиной под одной крышей ей становилось страшно.
Павел приехал около шести. Зайдя в квартиру, где плакали оба ребенка, он поморщился, разулся, и прошел в комнату, где жена пыталась их успокоить.
– Я дома. Ну что, пойдем гулять? Ты хотела.
– Нагулялась на балконе…
– Милая, не надо компостировать мне мозги. Собирайся. Я хочу погулять с детьми. – Взглянув на плачущих Кирилла и Соню, он спросил, – Почему они плачут? Что им не так?
– Дети иногда плачут, если ты не заметил…
Маша была зла и не хотела этого скрывать.
– Ясно… Решила делать всё поперек? Ужин готов? Он посмотрел в сторону кухни. Маша даже не взглянула на него, промолчала. – Конечно, нет. Я уже забыл, как это – есть дома. Было некогда? Все страдала без телефона?
– Отдай его мне!
– Отдам, если ты хочешь поговорить прямо сейчас, чтобы я слышал.
– У тебя нет повода мне не доверять.
– Оу,.. Знаешь, есть. Ты вчера сказала, что собираешься от меня уйти. Я считаю, это не правильно. И чтобы никто не смог тебе помочь это сделать, даже Вера, – он выделил это интонацией – Я хочу знать, о чем и с кем ты будешь говорить.
– Ты становишься похож на маньяка!
– Станешь тут маньяком, когда из-под носа пытаются увести любимую женщину.
Дети не успокаивались. Они плакали так, что у Маши тоже начали наворачиваться слезы. Они были сытые и сухие, почему они плачут? Видимо, они так чувствительны к материнскому настроению…
– Хорошо, пойдем гулять. Возможно, там они успокоятся.
Павел кивнул и снова обулся.
– Ты пойдешь гулять с детьми в пиджаке?
– А что, я плохо выгляжу?
Мария пожала плечами. Ей было все равно.
Выйдя на улицу, семья неспешно пошла вдоль домов по аллее, тянущейся вдоль их улицы. Паша разглядывал окружающий пейзаж, Маша – детей.
Из кармана мужа послышалась мелодия Машиного мобильного. Он достал трубку и взглянул на экран
– Вера. Ответь. И не глупи. Я всё слышу, – он передал ей аппарат.
– Алле, Вера? – голос Маши чуть дрожал
– Я, привет. Ну, Как дела у вас там?
Маша взглянула на мужа, и тот поймал ее взгляд. Предупреждающе покачал головой.
– Все хорошо…
– Помирились? Ну, молодцы… А я сегодня отдала образцы для тестирования. Егор утром приходил. Или это уже не важно, раз помирились?
– Важно…
– Ты что какая…
– Какая?
– Ну, не знаю, говоришь односложными ответами. Что-то не так?
– Нет… Всё хорошо… – Маша не знала, как дать понять сестре, что не все хорошо, но она боялась, что Павел отберет телефон прежде чем она произнесет хоть слово. Он шел рядом, натянутый как струна, и старательно прислушивался.
– Маш… – Вера тоже прислушалась… – Ты… не можешь говорить?
– Да…
– Что-то с Пашей?
– Да…
– Он рядом? Ты что, его боишься?
– Да…
– О, Господи…
– Так, всё, заканчивай, – мужчина почувствовал неладное. – Завтра еще поговорите.
– Мне пора, пока… – покорно произнесла Мария в трубку.
– Как пора? Куда? Маш… – но младшая уже положила трубку.
Через минуту послышался звонок на телефоне самого Павла. Он прошипел себе под нос что-то про слишком заботливых родственников и взял трубку.
– Паша, что происходит? – Вера не дала ему ничего сказать первым и без приветствия кинулась выяснять.
– И тебе здравствуй, Вера. У нас – он глянул на жену, – всё просто отлично. Вот, гуляем с нашими сыном и дочкой.
– Где гуляете, – Вера с трудом верила в такую картину.
– Да тут, около дома. Но может, даже съездим куда-нибудь… – Павел правильно понял Верины намерения их найти. – Правда, дорогая?
Маша молча смотрела вперед.
– Говорит, что хочет на речку. Так что заходить не стоит. Нас все равно не будет дома весь вечер.
– Паш… – Вера не знала, что стоит сказать.
– Не переживай, подруга. У нас, и правда, всё хорошо. Мы – семья. Я, моя жена и двое детей. Можем мы хоть иногда побыть вместе? Только мы.
– Конечно…
– Ну и хорошо. Пока, – и он сбросил вызов.
– Ты не сможешь это делать постоянно, – процедила Маша
– Но я буду стараться столько, сколько смогу.
– Я свободный человек, и могу делать то, что хочу.
– Я – тоже. Милая.
Вернувшись домой, Мария покормила детей и уложила в гостиной. Сама прилегла рядом, отвернувшись к стене.
Павел включил телевизор и сел недалеко от них, тупо пялясь в экран и ничего не слыша.
– Маш… – женщина не повернулась в его сторону, но он продолжил, – Давай договоримся, что ты никуда не уйдешь, и все снова будет хорошо…
Молчание в ответ…
– Я не хочу тебя в чем-то ограничивать, но как показали последние два дня, когда у человека слишком много свободы, он не знает, что с ней делать, и начинает глупить… Я не хочу ругаться. Я хочу, чтобы моя семья жила как прежде. Что произошло? Шесть лет счастья и вдруг в один момент всё как-то не так… Я люблю тебя… – Пауза. Вздох. – Я никогда никого так не любил, как тебя. Ты моё всё. Моё сердце и душа. Моя женщина. Моя Маша. Я не хочу, чтобы ты уходила.
Маша лежала и, считая мелкие листики на обоях, слизывала слезы со щек.
– Я прощу тебе этого Егора. Я верну тебе твои вещи. Я извинюсь перед Верой и попрошу, чтобы она пришла. Только дай нам шанс всё наладить… Не уходи… Я этого не переживу.
– Ты как всегда забыл… что нет больше «меня». Я неотъемлемо существую вместе с детьми. Они – частички меня. А ты их даже не упомянул в своих признаниях и просьбах… – голос Маши выдавал ее состояние, но она не обратила на это внимания.
– Конечно, я имел в виду и детей… Они, часть меня, так же, как и тебя. Кирилл и София… – задумчиво произнес мужчина. – И я понимаю, что ты без них никуда. И принимаю это. Терплю. Жду, когда одни подрастут, и ты снова станешь моей. Но ты будто специально всё свое время проводишь с ними, – голос Павла вдруг стал жестче. – Мне обидно. Я хочу побыть со своей женой, да, черт, я просто иногда ХОЧУ свою жену, а ей всегда некогда. Всегда! Вот, сейчас… дети спят… Что нам мешает пойти в спальню?
Маша выдохнула. Она не хотела. Ни вообще, ни сейчас тем более.
– Вот видишь… молчишь… опять отказ… А я так устал ждать… – Он встал с кресла и подойдя к дивану поднял жену на руки. Она вскрикнула от неожиданности и забарахталась, пытаясь вырваться.
– Паша, не надо. Я не хочу сейчас…
– Я. Хочу. Тебя.
– Паша!
Но мужчина не стал слушать. Он впился ей в губы и сунул язык ей в рот. Маше ничего не оставалось, как его прикусить.
– Вот сука! Кусаешься? Хорошо. Обойдемся без поцелуев…
– Я не хочу, Паша! Иди к своей Кате!..
Мужчина резко остановился. Посмотрел ей в глаза и снова направился в спальню.
– С Катей у нас чисто деловые отношения. Так что зря ты ее подозреваешь.
Маша смутилась. Может и правда? Никаких серьезных доказательств у нее не было.
– Паша! – Маша перешла на крик, когда он кинул ее на кровать и дернул на ней блузку.
– Кричи, милая, меня это еще больше заводит.
Из глаз Марии снова брызнули слезы.
– Паш, ты же говорил, что любишь меня! Что хочешь все, как прежде. То, что ты делаешь сейчас, только больше отдаляет нас друг от друга.
– Разве? – он уже возился со своими брюками, держа ее запястья. – По-моему наоборот.
– Я в другом смысле, Паш, пожалуйста… – уже шептала девушка.
Вдруг он остановился, и уже обнаженный скатился с жены. Оба уставились в полоток и молчали. Маша лишь изредка всхлипывала.
– Ты спала с ним? – вдруг спросил Павел.
Маша поняла о ком речь, но что говорить не знала. Спала? Да… Но не изменяла. И как тут ответить? Нет, естественно она не собиралась ему ни в чем признаваться. Пока…
– Н-нет. – произнесла она после долгой паузы, которую мужчина пытался как-то для себя объяснить.
– Любишь его?
– Нет.
– Есть кто-то еще?
– Нет.
– Тогда в чем дело? – он снова повернулся и положил ладонь на ее грудь, большим пальцем теребя торчащий от прохлады сосок.
Из гостиной послышался шорох и кряхтение. Павел вздохнул и снова лег на спину, прикрыв предплечьем глаза.
Маша подскочила и, накинув шелковый халат, побежала к детям.