24.12.2006 г.
Дальний Восток.
Россия. Тереховское охотоведческое хозяйство.
От гулкого выстрела содрогнулись ветки исполинского кедра, щедро посыпав незадачливого охотника мягким искрящимся на солнце снежком.
– Вот черт! – в сердцах воскликнул стрелок, облаченный в белоснежный камуфляж. – Ушел, козлина! Вольфыч, ну ты видел? Буквально за секунду перед выстрелом в сторону ушел! Как будто чувствовал, гад!
– Да не переживай ты так, Петр Семеныч! – примирительно произнес егерь. – Мы только что такого кабанчика завалили, любо-дорого посмотреть! А козел этот пущай живет, в следующий раз подстрелим!
– А! – хлопнул себя по шапке толстяк, стряхивая с головы снег. – Твоя правда, пущай живет! Не последний же раз я на охоту выбираюсь. Паша! Паша! Ты где? – позвал верного телохранителя банкир.
– Я здесь, Петр Семеныч! – привлекая внимание шефа, махнул рукой Паша. Облаченный, как и шеф, в белый камуфляжный комбинезон, он сливался с пушистым таежным снегом.
– Хватит на сегодня мерзнуть! – потирая щеки, распорядился Петр Семеныч. – Собираемся! Нам еще рождественский ужин готовить!
– Так я уже почти все приготовил, – сказал Паша, надевая на ноги широкие лыжи. – Только свежину осталось пожарить, и можно по пять капель принимать…
– Ну, по пять-то капель мы и до свежины принять можем, – весело подмигнул Вольфычу Петр Семеныч. – Так сказать, для сугреву!
Обмотав веревкой кабанчика, охотники забросили добычу в раскладные пластиковые сани. Добравшись до избушки, Вольф первым делом заскочил в дом, подкинул в печку дров и выскочил на улицу, чтобы успеть разделать не совсем еще задубевшего на морозе кабанчика.
– Вольфыч, давай помогу, – через полчаса предложил свои услуги Паша. – На столе уже все стоит, только свежины не хватает.
– Не откажусь, – оторвался от окровавленной туши егерь. – Бери нож и присоединяйся!
– Так, мужики! – из избушки с открытой бутылкой «Камю» выскочил Петр Семеныч. – По стопарику пропустить, я думаю, никто не откажется?
Заметив довольные улыбки, Петр Семеныч распорядился:
– Паша, тащи стаканы!
Паша метнулся в избушку и через мгновение выскочил обратно, держа в одной руке три граненых стакана, а в другой – блюдце с порезанными солеными огурчиками. Он поставил стаканы на измочаленный чурбак для рубки дров, а Петр Семеныч щедро наполнил их коньяком.
– Ну что, мужики, с Рождеством вас, что ли? – сказал он, ухватив мясистыми пальцами один из стаканов.
– С Рождеством! – выдохнул Вольф, прикладываясь ко второму.
– С праздничком! – произнес Паша, стараясь не отставать от старших товарищей.
– Ух! – Петр Семеныч с хрустом сжевал маленький огурчик. – Вот это Рождество! Вот это я понимаю!
– Петр Семеныч, – спросил Вольф, – а чего ты на праздник в тайгу поперся? Разве дома не сподручнее Рождество отмечать?
– Дома? А что дома? – отозвался банкир. – Семьей я до сих пор не обзавелся… Сначала не по понятиям было, а когда с этой дорожки соскочил – как-то не озадачился. А на работе эти корпоративные вечеринки уже вот где сидят! – Он стукнул себя ребром ладони по горлу. – Обрыдло все! Скучно! А у тебя, Вольфыч, я душой отхожу… Эх, вот в молодости было весело, – пустился Петр Семеныч в воспоминания. – Приключения… Как говорил один незабвенный персонаж: «Украл, выпил, в тюрьму. Романтика!» Да вот с тобой, Вольфыч, позапрошлым летом повеселились! – Он сдавленно хихикнул. – Мне исчезновение того немца-банкира до сих пор аукается. Кстати, – неожиданно нахмурился Петр Семеныч, – диверсантов больше не забрасывали?
– Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! – отшутился Вольфыч. – С позапрошлого лета тишина…
– И слава Богу! – согласился Петр Семеныч. – Может, шуганул ты их, а? И не полезет больше фриц к нам?
– Сомневаюсь я, Петр Семеныч, – покачал головой Вольф. – Не такой фюрер человек, чтобы без боя лапки кверху задрать!
– Наверное, очередную пакость замышляют, – высказался Паша, забирая у шефа початую бутылку и разливая по второй порции алкоголя.
– Вот тут ты прав, Паша, на все сто процентов! – согласился Вольф, принимая из рук телохранителя стакан с коньяком.
– Полянку-то проверяешь? – осведомился Петр Семеныч.
– А то как же? – ответил егерь. – И заряды обновляю регулярно! Так что гостинцев для всех хватит!
– Добре! Ты, это, меня в курсе держи, если что. Телефон-то работает? – спросил Петр Семеныч.
– Работает.
– Ну, тогда будем!
Они чокнулись и проглотили обжигающую жидкость. Путилов поставил стакан на чурбак и вновь склонился над кабанчиком. Паша выдернул из ножен свой охотничий тесак и стал помогать егерю. Разделка туши уже близилась к концу, когда Вольфу неожиданно стало дурно. Окружающие предметы вдруг покачнулись и размазались, рот наполнился горькой слюной, а истошно колотившееся сердце сжала безжалостная когтистая лапа. Вольф едва не упал лицом внутрь разделанной кабаньей туши, исходящей слабым сладковатым парком, – так резко нахлынула слабость. Нож выпал из трясущейся руки и скрылся под слоем еще не остывшей крови, которую он так и не успел вычерпать из внутренностей кабанчика.
– Вольфыч, ты чего? – Паша подставил егерю плечо. – Поплохело?
– Портал… открыт… – прошептал сведенными судорогой губами Вольф. – Или скоро откроется…
– Петр Семеныч! Петр Семеныч! – истошно закричал Паша. – Вольфычу хреново!
Из избушки в наброшенном на плечи полушубке егеря выскочил банкир.
– Немцы! – прохрипел егерь, тело которого скручивали болезненные судороги.
– Паша, собирайся! – не раздумывая приказал Петр Семеныч. – Вольфыч, ты как? – обеспокоенно спросил он.
– Справлюсь! – скрипя зубами, произнес Вольф. – Не впервой!
– Ну, мы собираемся? – спросил шефа Паша.
– Я… один… справлюсь… – просипел егерь, собирая все силы в кулак.
– Наша помощь не помешает! – возразил Петр Семеныч, исчезая в избушке.
Судороги постепенно слабели, но до конца еще не отпускали. Вольф на подгибающихся ногах побрел в сторону старого омшаника, в подвале которого располагался его арсенал. Возле омшаника ему стало лучше. А когда он выбрался из подвальчика на свежий воздух, обвешанный тремя «калашами» и с заполненным снаряженными автоматными рожками и гранатами рюкзаком, боль совсем отпустила. Возле избушки его уже дожидались облаченные в белые маскировочные халаты Петр Семеныч и Паша. Вольф не стал терять время на переодевания, а, раздав оружие, сноровисто нацепил на ноги лыжи. После этого их небольшая команда стремительно скрылась в заснеженной дальневосточной тайге. Взрывы они услышали, когда до заветной полянки оставалось минут десять-пятнадцать ходьбы по сугробам. Мощные взрывы следовали один за другим, распугивая лесное зверье и стряхивая снежные шапки с деревьев. Вольф первым выскочил на полянку, изрядно обогнав непривычных к такому передвижению товарищей. Девственное покрывало снега было изгажено комьями земли, поднятой взрывами, и щедро орошено человеческой кровью. Сколько диверсантов прибыло на этот раз, Вольф не знал – лишь один из группы еще оставался в переходной минированной зоне и подавал какие-то признаки жизни. Он полз, цепляясь скрюченными пальцами за мерзлую землю и оставляя на снегу кровавые пятна. Его правая нога была согнута под неестественным углом – видимо, зацепило миной.
– Врешь, не уйдешь! – произнес Вольф старую как мир присказку, срезав диверсанта точной короткой очередью.
Немец дернулся, брызнула кровь, окрашивая белоснежный наст, и диверсант воткнулся лицом в землю.
– Так-то оно лучше! – довольно воскликнул Вольф, для надежности угостив его еще одной свинцовой очередью.
Из леса вывалился запыхавшийся Паша, а еще через несколько минут обтекающий потом Петр Семеныч.
– Ну как? – хватая ртом воздух, нетерпеливо спросил он. – Остался кто живой?
– Не знаю – здесь был один, – качнув стволом автомата, сказал Вольф. – Да и тот к моему приходу едва-едва шевелился. Ну, я его и прихлопнул…
– Эх, надо было языка брать! – сокрушался Петр Семеныч.
– Только я одного в толк взять не могу: куда остальные делись? В последний раз шестеро было!
– Может, этого для расчистки послали? – предположил банкир. – А следом еще гости пожалуют.
– Не знаю, – пожал плечами егерь. – Но, насколько мне известно, аппарат Штруделя не выдерживает двух забросок подряд!
– А ты вспомни, как от нас старый немец с товарищами сиганул? – напомнил егерю банкир.
– Паша, не лезь на полянку! – предупредил телохранителя Вольф. – Подорвешься! Я его сам сейчас достану! А ты лучше кругом портал обойди! – указал Вольф. – Вон оттуда лучше начинай, от тех кустов – там мин уже нет!
Пока Паша мотался по сугробам, Вольф сноровисто вытащил с полянки труп диверсанта и бросил его лицом в снег.
– Какой интересный у него автомат, – взяв в руки оружие пришельца, заметил Петр Семеныч. – Похож на «шмайсер» времен Второй мировой, но не он.
– Это его новая модификация 1967 года. Но «калашникову» он уступает…
– Ладно, посмотрим, кто ты, – произнес егерь, переворачивая пришельца на спину. Едва Вольф взглянул на него, как кровь бросилась ему в лицо.
– Петька! – закричал Вольф, хватая мертвого друга в охапку. – Петька, да как же это? А? Как же… Это же я тебя… Своими руками… А он ведь был еще жив… Когда…
– Ты что, Вольфыч, знал его, что ли?
– Это Петька… Штурмбаннфюрер-Пес Петер Незнански… Мой единственный друг еще с «Хундюгендс»… Только он моложе своих лет выглядит… Но это он! Точно! Почти тридцать лет мы воевали плечом к плечу… Он мне десятки раз жизнь спасал! В Пекине мы вместе бежали из китайского плена, а в Мексике он меня тащил на закорках почти тридцать километров… Из всего полка лишь мы двое тогда выжили… И я своими руками его убил! Но я не брошу тебя, брат…
– Ты чего, Вольфыч, его на себе до зимовья тащить вздумал? – не поверил Петр Семеныч.
– Он же меня тащил, – угрюмо буркнул Вольф, закрывая пальцами широко распахнутые глаза верного товарища, – хотя сам был ранен! Это самое меньшее, что я сейчас могу для него сделать!
– Может, завтра его заберем? – предложил Паша. – Возьмем сани…
– Я его здесь не брошу! – упрямо произнес Вольф.
– Ты молодец, Вольфыч! – скупо похвалил егеря Петр Семеныч. – Настоящий мужик! Друзьями грех разбрасываться, даже павшими друзьями… Вот у меня уже друзей совсем не осталось, только компаньоны да сотрудники… Эх! Паша, как там у тебя? Следы есть?
– Есть! – сообщил запыхавшийся телохранитель.
– Куда пошли?
– Судя по следам, на юг.
– Двигаем за ними, – Петр Семеныч забросил карабин на спину и встал на лыжи.
– Без понту, босс. – Паша сплюнул на снег. – Мы их не догоним. Эти сволочи что-то типа мотосаней через портал протащили! Они уже далеко…
– Бля! Вот говорил же тебе, Вольфыч, давай пару санок поставлю… Так нет же… А! Паша, дай телефон. Попробуем вояк с эмчеэсовцами подключить, – произнес Петр Семеныч, набирая номер. – Здравствуй, Иннокентий Кирилыч, здравствуй, дорогой! Узнал? Богатым не буду? Да и хрен с ним, с богатством-то! Нормально. Как сам? У… Ты давай не затягивай с этим. Если нужно, есть у меня специалист… Ну сам так сам. Звоню чего? У Вольфыча я сейчас на зимовье… Давай-давай выбирайся. Так вот, охотимся – никого не трогаем… Угу… Наткнулись мы на лошков каких-то: то ли браконьеришки, то ли хер проссы кто… Да-да, палить начали, ты представляешь? Нет, слава Богу! Ушли, падлы, на мотосанях. А мы-то по старинке – пехом… Поспособствуй, будь другом! Очень мне хочется в глаза им взглянуть… Да, и Митрича подключи, если… Все, спасибо, Кирилыч, – с меня причитается! До скорого! – Петр Семеныч бросил трубу Паше. – Сейчас все, мы свое дело сделали – пусть парни Кирилыча поработают. А мы обратно… Вольфыч, ты еще не передумал кореша своего на горбу тащить?
Егерь уныло мотнул головой.
– Тогда, Паша, скидай лыжи. Не сани, конечно, но все-таки…
– Петр Семеныч, а чего мы с этим жмуром делать будем?
– Вольфыч по-человечьи его похоронить хочет! – ответил банкир. – Лучший кореш… был.
Втроем они ловко уложили тело погибшего однополчанина Вольфа на импровизированные сани и привязали труп к лыжам.
– Давай, Вольфыч, погнали! – сказал Петр Семеныч, впрягаясь в сани.
– Спасибо, Петр Семеныч! Спасибо, Паша! – с чувством произнес Путилов. – Вовек вашей помощи не забуду!
– Да ладно тебе! – отмахнулся банкир. – Давай, Паша, налегай!
Они напряглись и потянули за собой, оставляя в снегу глубокую борозду, сани с телом пришельца из параллельного мира. Они успели добраться до избушки егеря засветло.
– Ты, надеюсь, его в дом не потащишь? – осведомился у егеря Паша.
– Нет! – к радости телохранителя, произнес Вольф. – В избе слишком жарко, – пояснил он. – Оставим во дворе!
– Прямо так?
– У меня в сарае есть хорошие доски, – ответил Вольф. – За час я успею сколотить гроб. Вот в него и положим, завтра вырою могилу и похороню.
– Как знаешь, – пожал плечами Паша. – А я пойду чего-нибудь горяченького приготовлю: война войной, а мы с утра ничего не ели! Да и помянем твоего товарища по-человечьи! Петр Семеныч, а вы отдохните, пока мы с Вольфычем все приготовим! А то цельный день по сугробам как сайгаки!
Гроб у Вольфа получился несколько кособоким, но крепким и просторным. Вместе с Пашей они уложили в него Петера. Вольф накрыл тело товарища чистой простыней и положил сверху крышку. После недолгих раздумий он решил ее не забивать – хотел еще раз попрощаться с другом перед похоронами.
– Эх, Петька, Петька! – скорбно произнес он. – Угораздило же нас так свидеться! Если хотя бы лицом ко мне полз… Я, может быть… – судорожно сглотнул и смахнул набежавшую слезинку. – Прости, друг!
В избушке было жарко натоплено – Паша не поскупился, от души подкинул в печку дровец.
– Давай, хозяин, мы тебя уже заждались, – произнес Петр Семеныч. – За Рождество мы с утра пили, а теперь за упокой… Паша!
– Уже, Петр Семеныч! – На этот раз Паша поставил на стол литровую бутылку водку.
– Коньяк за упокой пить – это как-то по-пижонски! – пояснил Петр Семеныч. – Водка – она правильней!
Паша плеснул водки в четыре стакана, один из которых отодвинул в сторонку и накрыл кусочком хлеба. Вольф, уже хоронивший в этом мире старого егеря, знал, что так положено. Такой обычай… Русский обычай, который немцы в его родном мире выкорчевали с корнем!
– Это для Петьки? – все-таки не удержался и спросил он.
– Для него, – ответил Петр Семеныч. – Пусть земля ему пухом! Хоть и не знал я этого парня, но если ты, Вольфыч, говоришь, что это был настоящий мужик, я тебе верю! Не чокаясь! За хорошего парня Петра…
– Прости меня, Петруха! – прошептал Вольф и залпом выпил стакан водки. – Налей еще, Паша, – попросил он, не закусив предыдущий.
Паша налил, Вольф стремительно влил в себя спиртное и вновь не прикоснулся к еде.
– Вольфыч, ты закусывай, закусывай! – нахмурился Петр Семеныч. – Этим ты никому ничего не докажешь!
– Да понимаю я, Петр Семеныч, да ничего с собой поделать не могу! Выть, словно псу, хочется! Ведь у меня никого ближе-то и не было! Ни жены, ни детей, а родителей своих я почти и не помню…
– Я ведь тоже родителей своих не помню, – Петр Семеныч обнял Вольфа за плечи. – Детдомовский я! Потом по малолетке зону потоптал, авторитету набрал – короновали законником… А после перестройки в большие люди выбился! Банкиром стал! Паша, наливай еще по одной! За упокой души раба божьего Петра…
Паша разлил водку по стаканам, быстро выпил свою порцию и кинулся к дверям.
– Ты куда? – осоловев от выпитого, поинтересовался банкир.
– По малой, – ответил Паша.
– Ты лампочку во дворе включи, – посоветовал Петр Семеныч, – все ж сподручнее.
Паша щелкнул выключателем, накинул на плечи егерский тулуп и выскочил за дверь. Через секунду он влетел обратно с побелевшим лицом и трясущимися губами, забыв даже закрыть за собой дверь:
– Там… Там… Там…
– Дверь закрой! Хату выстудишь! – рявкнул Петр Семеныч.
Паша заторможенно прикрыл дверь, продолжая бормотать:
– Там… Там…
– Да чего там случилось? – не выдержал банкир.
– Я во двор по маленькой вышел…
– Ну?
– А у кабанчика нашего, не разделанного, шебаршится кто-то, – голос у Паши дрожал от волнения. – Ну, думаю, зверь какой: волчара либо лиса… Я глазами по сторонам зыркнул, а у гроба крышка валяется… А внутри никого!
– Что? – не поверил Петр Семеныч. – Что ты несешь? Куда мог труп деться?
– С-с-сами п-проверьте! Нету его в гробу!
– Так он жив! – с криком кинулся к дверям Вольф, но банкир цепко схватил его за рукав.
– Охолони, Вольфыч! Как он может быть жив с такими-то ранами? Ты же сам видел! И морозец на дворе нешуточный, под тридцадку давит!
– Точно, – егерь вновь уселся на свое место. – Когда мы с Пашей его в гроб укладывали, он застыл уже… Затвердел, словно деревяшка.
– Чертовщина какая-то… Проверим, Вольфыч? – Петр Семеныч вышел из-за стола, накинул куртку и поднял за ремень один из сваленных в углу автоматов.
– Проверим! – угрюмо согласился егерь.
Вооружившись, они вышли на морозный воздух. Света стоваттной лампочки хватало, чтобы выхватить из темноты пустой гроб с откинутой в сторону крышкой и растерзанного кабанчика.
– Я же говорил – пустой! – прошептал Паша.
– А кабанчика-то нашего кто-то действительно погрыз. – Егерь указал на следы зубов, отчетливо отпечатавшихся в задубевшем мясе.
Неожиданно Паша уловил в темноте ночного леса какое-то смазанное движение.
– Вольфыч, берегись! – закричал он, выпуская в скользящую тень длинную очередь из автомата.
Выскочившее из темноты существо сбило егеря с ног, отбросило в сторону банкира и прыгнуло на Пашу, на ходу выворачивая из его рук плюющийся огнем «калашников». Существо двигалось стремительно, но его движения были несколько скованными и угловатыми. Паша хрипел, стараясь сбросить с себя нападавшего, но у него ничего не получалось. Он оказался словно в железных тисках. Петр Семеныч мирно лежал на снегу, похоже, существо отправило его в глубокий нокаут. Вольфу, практически не пострадавшему от удара, подвернулся под руку топор, оставленный возле колоды для рубки дров. Недолго думая, егерь схватил его и, подскочив к существу, душившему Пашу, с размаху саданул монстра по голове обухом. Громко хрустнуло. Нападавший застыл, а затем вместе с Пашей рухнул на утоптанный снег. Вольф с трудом оторвал ледяные руки чудовища от разодранного тулупа и перевернул нападавшего на спину.
– Петька? – ахнул он, узнав обезображенное диким оскалом лицо однополчанина. – Что же они с тобою сделали? Паша?! Паша?! Ты как? Жив?
– Жив, – отозвался Паша, – только помял он меня здорово! А что с шефом? – тут же обеспокоился телохранитель.
– Жив я, жив! – Петр Семеныч с трудом поднялся с земли. – Вот зараза, как он меня вырубил! Наш покойничек-то какой прыткий! – узнал нападавшего банкир. – Вяжите его, хлопцы, да покрепче! А то не ровен час этот хлопчик оклемается!
– А может, его того – разрубить на куски и сжечь? – предложил Паша, которого не отпускала нервная дрожь. – Он же мертвый…
– Мертвый? А прыгает как живой! Нет! – решительно возразил банкир. – Если этот фраерок очухается, нужно его немножко поспрошать…
После того как Незнанского упаковали надлежащим образом и занесли в дом, Петр Семеныч спросил егеря:
– Ты в курсе, что такое может быть?
– Нет, при мне такого в Рейхе не было! – ответил Вольфыч и выругался вполголоса.
– Да у него же черепушка всмятку! – сказал Паша, брезгливо прикасаясь кончиком сапога к пробитой голове трупа. – Вольфыч удачно топором приложился… Второй раз за день корефулю пришиб…
– Точно, – хихикнул банкир, – только сегодня вечером мы этого субчика уже похоронили и за упокой его души… Поверь моему чутью, оно у меня на зоне ой каким обостренным стало, очнется наш фраерок! Как пить дать очнется! А ты, Паша, чего расселся? Наливай! Нужно же мандраж снять! А для этого дела водка – лучшее лекарство!
– Веселенькое нынче Рождество! – изрек Паша. – С тобой, Вольфыч, не соскучишься!
После полуночи Незнански начал подавать какие-то признаки жизни. Он раскрыл глаза и завозился, силясь разорвать путы. Но не тут-то было – прочный металлический трос, которым связали диверсанта, мог выдержать и не такую нагрузку.
– Ну, что я говорил! – довольно сказал захмелевший банкир. – Оклемался наш голубчик! Вольфыч, давай, все-таки твой корешок.
Вольф подошел к другу и присел возле него на корточки. Завидев в поле зрения егеря, Петер выгнулся дугой и оскалил крепкие зубы в тщетной попытке достать Вольфа.
– Петька, друг, – обратился к извивающемуся на полу диверсанту Вольф, – это же я, Вовка! Твой командир… Бригаденфюрер Вольф Путилофф… Ты чего, не узнал меня? Не может быть! – взывал он к потерянному другу. – Мы же с тобой… Вспомни, как ты меня раненого волок… Как жизнь друг другу спасали, своей не жалеючи… Не поверю, что ты все забыл! Не верю! Петька!
Но слова Вольфа не доходили до затуманенного сознания бывшего однополчанина, он лишь щерился, норовя ухватить бывшего командира за руку.
– Ах так! – разозлился Вольф. – Смирно! Штандартенфюрер Петер Незнански, отвечать, когда тебе приказывает генерал! – по-немецки заорал Вольф. – Под трибунал пойдешь, засранец!
Петр Семеныч с Пашей удивленно переглянулись. Лицо диверсанта неожиданно разгладилось, приобрело осмысленное выражение.
– За что, майн бригаденфюрер? – так же по-немецки закричал вампир, а затем добавил уже по-русски: – Вовка, ты чего?
– Ах ты, сукин сын! – выдохнул Вольф. – А я уж думал, что тебя совсем… Того…
– А ведь я и вправду того, старина… – признался Петер.
– Да я уже это понял… Кто с тобой все это сделал?
– По личному распоряжению фюрера…
– Так ты тоже с ним встречался перед заброской?
– Нет, сейчас этим проектом руководит рейхсфюрер СС Хильшер… Он один из той троицы, что прорвалась в наш мир отсюда…
– Уж не наш ли это пропавший миллиардер? – догадался Петр Семеныч. – Такой мерзкий столетний старикан…
– Он! Старик рассказал про тебя, Вольф… Фюреру известно, что ты дезертир! И что именно ты отстреливаешь наших диверсантов!
– И ты пришел, чтобы меня убить?
– Да, это одно из заданий нашей группы… Мое задание… – поникнув, ответил Петер.
– И ты, зная, на что идешь, все-таки… Я хотя бы не знал, что это ты, когда стрелял в тебя возле переходной зоны! А ты… ты…
– Меня обрабатывали чем-то вроде гипноза… Такой приказ нельзя нарушить!
– Типа НЛП? – спросил банкир.
– Я не знаю, что такое НЛП, – ответил Незнански.
– Нейролингвистическое программирование, – перевел диверсанту Петр Семеныч.
– Не знаю. Хильшер говорил, что их методика самая лучшая…
– Обосрались фрицы с методикой-то своей! – хлопнул себя руками по ляжкам банкир. – Мужская дружба, настоящая, а не эта голубизна, что по ящику, любой гипноз снесет!
– Эти трое пришельцев… Они не простые люди. Фюрер без них сейчас и шагу ступить не может. Они возродили старый, еще довоенный мистический проект – «Наследие предков»…
– Это «Аненербе», что ли? – спросил Петр Семеныч. – Почитывал я на досуге в лагере про них. Ха-а-р-рошая была в лагере библиотека!
– «Аненербе», – утвердительно кивнул Незнански.
– Теперь понятно, откуда такие примочки… – глубокомысленно заявил Петр Семеныч. – Фрицы просто помешаны были на таких вот разработках. На людях в концлагерях их откатывали. Был такой доктор Хирт. Так вот он ставил опыты над людьми, сколько кто протянет в холодной воде…
– Соратником Хирта был доктор Крезе, – произнес Петер. – Именно его вакцина позволяет мне так быстро регенерировать и восстанавливаться.
– А молодость она тоже возвращает? – спросил банкир. – Вольф говорил, вы с ним ровесники? По виду-то не скажешь.
– Это один из побочных эффектов вакцины. Нас кололи ею, чтобы мы быстрее регенерировали после ранений…
– Значит, нас в расчет все-таки взяли? – осведомился Вольф.
– Да. Ты, Вовка, у них как гвоздь в заднице. Знаешь, в какую сумму обошлись последние заброски диверсантов? Штрудель, тот так на говно и исходит, как о тебе вспомнит!
– А еще такая вакцина у тебя есть? – осторожно поинтересовался Петр Семеныч.
– Еще три дозы, – не стал скрывать Незнански. – На всякий случай…
– Позволишь посмотреть на это чудо-лекарство? – спросил банкир.
– Конечно. Мне-то оно больше без надобности, – легко согласился диверсант.
– А у меня насчет этого лекарства появились кое-какие планы. Не в обиду, пацаны.
– А какого лешего вас сюда на этот раз закинули? – спросил Вольф.
– Причина та же, – ответил Незнански. – Точит фюрер на ваш мир зубы. Ну не дают ему ваши коммунисты с евреями спокойно спать!
– Так и нет у нас уже коммунистов, и СССР уже почти двадцать лет как развалился! – произнес Петр Семеныч.
– Фюрер боится, чтобы вы первые не нанесли упреждающий удар по Рейху. Он бы уже сегодня сюда войска ввел, не дают ему покоя лавры Адольфа Гитлера. Да вот только ворота Штруделя слишком много энергии жрут, а лабиринт пришельцев зараз больше звена переместить не может! А после вообще несколько месяцев не работает!
– А вас с каким заданием забросили? – спросил Петр Семеныч. – Ведь, насколько я понимаю, в разведке фюрер теперь не нуждается. Ему наша пропавшая троица ситуацию нарисовала.
– Цель – подготовка пятой колонны, – без утайки ответил Незнански.
– Умно, – согласился банкир. – Фрицы перед Второй мировой так же поступали. А ты вот что скажи, мил-человек, почему ты нам все это вот так запросто выложил?
– А чего мне скрывать? У меня был лишь один близкий человек – Вовка, верный товарищ и командир. – Я против него даже пальцем не пошевелю, пускай для этого мне тоже придется дезертиром стать!
– Спасибо, друг! – прослезился Вольф. – Я знал, что на тебя можно положиться!
– А твои хлопцы? – продолжал допытываться Петр Семенович. – Они тоже на ширеве сидят?
– Да, наша группа – модифицированные солдаты нового поколения, – ответил Незнански.
– Вот как по-умному вас величают, – не сдержался банкир, качая головой. – Солдаты нового поколения.
– Так твои бойцы могут сейчас к нам нагрянуть? – поинтересовался Вольф.
– Навряд ли, – ответил Незнански. – У каждого из нас свое, индивидуальное задание! Скорее всего они уже далеко отсюда.
– А у тебя какое задание? – прищурился Петр Семеныч, пытливо уставившись на связанного вампира.
– Я должен был осесть здесь, в лесу. Поблизости от переходной зоны. И уничтожать всех, кто приблизится к ней. В первую очередь я должен был уничтожить Вольфа.
– А как ты должен выходить на связь с другими членами своей группы? Ведь ты же старший?
– Каждый член группы полностью автономен и независим. Операция рассчитана на долгий срок. Первая встреча не ранее чем через год.
– Какие задания у других членов твоей группы? Почему тебя оставляют здесь, в лесу?
– Задание остальных диверсантов я знаю лишь в общих чертах. С нами работали разные люди из шестого управления СД и Абвера. Знаю только, что один из них должен внедриться в криминальную среду, другой – в националистические бригады профашистски настроенных скинхедов, из которых он должен со временем воспитать боевиков, подобных штурмовым отрядам СА.
– Хм, – задумчиво хмыкнул Петр Семеныч, – ты прав! Насчет криминального диверсанта я справочки наведу, благо остались еще старые связи. А вот со скинхедами… С этими отморозками воры стараются не связываться. Ты поглянь, Вольфыч, а твой корешок дырку в башке почти залечил!
– Я уже говорил, перед самой заброской мне сделали инъекцию, – напомнил диверсант. – Регенерирую практически мгновенно! Если бы не мороз, тормозящий эффект, несмотря еще на одно лекарство Крезе, я бы вас всех уничтожил.
– Значит, говоришь, повезло нам? – не унывая, заметил Петр Семеныч. – Так, за это надо выпить! Да за чудесное воскресение из мертвых… Ладно, за чудесное возвращение с того света моего тезки Петра Незнанского! Паша! Начисляй! Ты как, водочку употребляешь? – спросил вампира Петр Семеныч.
– А то! – усмехнулся Вольф, развязывая товарища.
– Ну, тогда давай! Подлечим расшатанные нервишки.
– Петь, ты уверен?.. В себе… – спросил друга Вольф, распуская последний узел.
– Уверен, – твердо ответил Незнански. – Я полностью держу себя в руках. Если что – сам знаешь…
– Ну, со свиданьицем! – произнес Петр Семеныч, когда Незнански присоседился к ним за столом.
Они раз, затем еще и еще…
– Петр Семеныч, вам уже хватит! – укоризненно произнес Паша.
– Ты со мной не спорь! – банкир оперся локтем на стол, а на подбородок положил раскрытую ладонь. – Ты вот чего скажи, если я себе твоего лекарства ширну – помолодею?
– Конечно! – ответил Незнански. – Старики сбрасывали лет сорок-пятьдесят. Я до тридцати скинул… Тут, наверное, не возраст главное, а самая идеальная физическая форма роль играет…
– Вот и я хочу идеальную фис-сищес-с-кую фор…
Локоть Петра Семеныча соскочил со стола, его голова бессильно упала на грудь. Он захрапел, пуская слюни.
– Вырубился, – сказал Паша. – Петр Семеныч, давай я тебя на кровать…
Он подхватил грузное тело шефа под мышки и с трудом дотащил до кровати. Вскоре Петр Семеныч уже мирно посапывал, уткнувшись носом в подушку.
– Паш, ты еще будешь? – Вольф качнул бутылкой водки.
– Не, Вольфыч, ты пей, а мне она уже чего-то в глотку не лезет.
– Как знаешь. – Вольф, не скупясь, разделил остатки из бутылки между собой и Петером. – Петька, знаешь, как я рад, что мы снова вместе? Будь здоров! – Он залпом выпил и занюхал рукавом. – Как ты себя чувствуешь… Таким…
– Молодым? – понятливо усмехнулся Петер.
– Угу.
– Как тебе сказать… Легкость в теле такая… Силы столько, просто словами не передать…
– А что там… ну, творится?.. Я ведь здесь уже больше трех лет. И ты знаешь, ничуть об этом не жалею. Только здесь, в этом мире, я себя почувствовал настоящим человеком! Человеком, а не презренным унтерменшем! А это дорогого стоит! За это не грех и собственную кровь пролить! – повторил слова старика-егеря Вольф. – Ты тоже это скоро поймешь…
– Генерал, я тот же, – заверил Вольфа Незнански. – Послушай, а как ты узнал о нашей заброске? Мы-то сами точной даты не знали, не говоря уже о времени.
– А у меня после первого перехода развилось какое-то болезненное чувство, – признался Вольф. – Едва только портал открывается, меня так ломать начинает, что хоть волком вой! И неважно – Штрудель ли свою машинку завел, или кто-либо еще… Но когда ворота открываются, я это чувствую. Посмотрим, может, и у тебя…
– Посмотрим, но, насколько я знаю, Штрудель немного изменил принципы работы агрегата переброски, – ответил Незнански. – Так что…
– Еще водки принести? – спросил Вольф старого друга. – А то в одиночку выпивать мне как-то не с руки.
– Не откажусь, – согласился диверсант. – Нам еще с тобой о многом нужно поговорить!
– Зимние ночи длинные, – сказал Вольф, выскакивая в холодный «предбанник» избушки за новой порцией «зеленого змия».
Когда первые лучики солнца коснулись верхушек заснеженных елей, Вольф спросил старого приятеля:
– Петь, как насчет поспать? А то я уже дошел до кондиции.
– Я тоже! – согласно мотнул головой Незнански.
– Ложись на свободную кровать, – предложил Вольф. – Нужно сил набраться.
Застелив постель, Путилов тоже обессиленно рухнул на свою кровать – события последних часов его сильно измотали. Да и изрядно принятое на грудь спиртное, начавшее понемногу отпускать, гулким набатом отдавалось в висках. Едва он закрыл глаза, как его накрыло. Спал он крепко и без сновидений. Вольф проснулся от одуряющего запаха жареного мяса. Он приоткрыл один глаз – возле плиты, зажав в руке шкворчащую сковороду, уже хлопотал Паша. Вольф открыл второй глаз и осторожно сел на кровати. К его радости, голова была в норме и абсолютно не болела. Спиртное у Петра Семеныча, как обычно, было выше всяких похвал.
– А, – услышал Вольф довольный возглас банкира, – вот и наш хозяин проснулся! Как себя чувствуешь, Вольфыч?
– Отлично! – ответил егерь.
– Ну, давай, садись к столу, позавтракаем. Хотя, – он взглянул на часы, – уже и отобедаем заодно. А гость наш еще дрыхнет…
– Пусть спит, – ответил Вольф.
– А тож! – воскликнул Петр Семеныч. – Кто ж ему мешать будет, чай не в лагере. Что дальше-то делать будешь?
– А что делать? Как и раньше, буду переход сторожить! Теперь-то мы вдвоем с Петрухой… С нами так просто не сладить!
– Это, конечно, здорово… А вот как быть с молодчиками его?
– Ну, рано или поздно они все равно здесь появятся. Доложить командованию об успехах. Тут мы их и прищучим!
– Да, только как бы они раньше делов не натворили! Ладно, действуем, как и договаривались: вы с Петром держите проход под контролем, а я их на своей территории попытаюсь вычислить… Хотя они так сразу себя, наверное, не проявят. Ну, ничего, мы тоже ждать умеем!