Сочиненное в Риме уже около 96 г. (будто бы третьим наследником Петра) 1-е письмо Климента, старейшее послание «апостольских мужей», порочит руководителей коринфской оппозиции, которые как раз направились на Восток, хотели отделиться от Запада, как «горячих и отчаянных людей», как «предводителей к нечестивой ревности», к «спору* и смуте». Они «вырывают и выдергивают у христиан конечности, они едят, пьют, они толстые, жирные, дерзкие, тщеславные, горлопаны и хвастуны, лицемеры и глупцы», «великий позор» - «высокая песня всепрощающей, все преодолевающей любви, которая есть отблеск божественной любви Прекраснее не говорил даже Павел» (Хюммелер).

Во II-м столетии на арене объявился Игнатий из Антиохии - святой, который обосновал «монархический епископат», тем самым реализовав для всей католической церкви представление, что каждую общину или церковную провинцию мог возглавлять только один епископ, при этом, согласно епископу Игнатию, «епископа должно рассматривать как самого Господа». Игнатий - «харизматически одаренная единственная в своем роде личность» (Перлер), «наученная Павлом» «понимать христианскую веру действительно как экзистенциальное поведение» (Бультман) - обзывал всех инакомыслящих христиан как «представителей смерти», «зачумленных», «диких зверей», «бешеных собак», «бестий», их догматы «вонючими нечистотами», их богослужение «дьявольской службой» Еретиков - призывает Игнатий, чья «преданность Христу» передалась «его языку» (Целлер), чье «самое сильное свойство» - «кротость» (Мейнгольд), - еретиков «вы должны избегать как диких зверей. Они действительно злобные собаки, кусающие исподтишка», «волки, прикидывающиеся овцами» -«смертельный яд».

Метафорическое употребление этого слова часто в патриотической литературе, «еретика» и «ересь» охотно сравнивают с колдунами (сам Петр фигурирует как «maleficus»1 , аналогично Павел, волхв Симон как «magus maleficus»2 , которые всегда носят свой яд с собой в банках, в сердце, на языке, за губами, яд приносящих смерть зверей, яд гадюк, тем более опасный яд - поданный в сладком меде Доказано практическое применение его христианами по меньшей мере с IV-го века, например, императором Константином, который, вероятно, отравил своего сына Криспа, или, вскоре после этого, подкупленным священником, который убивает отравленным вином для причастия. Затем прежде всего высокопоставленными христианками - императрицами, императорскими дочками, убивавшими отравленным святым и не очень святым вином - «в божественное молоко подмешивается скверный гипс», как выражается безымянный автор.

1 «нечестивый» (лат).

2 «нечестивый маг» (лат).

«Еретики» живут «по образу евреев», говорит Игнатий, разносят «ложное учение», «старые басни, которые никуда не годятся». «Кто ими замарался, угодит в негасимый огонь», «тотчас же умрет» Лжеучителя также «умирают в своей драчливости». «Я предупреждаю вас о бестиях в человеческом образе». Этот св. епископ, который сам себя считает «зерном Бога», «проникающую в сердца кротость» (Хюммелер) которого и «старинный - язык» (кардинал.

Виллебрандс) восхваляют даже в XX-м столетии, первым вводит слово «католический» - сегодня вероисповедание 700 миллионов христиан, хотя уже Пьер Бейль (1647-1706), один из самых честных мыслителей не только своего времени, пишет и доказывает, «что каждый порядочный человек должен бы рассматривать как оскорбление называться католиком».

Около 180 г «против ересей» бушует св. Ириней, лионский епископ. Он «первый отец церкви», так как первым предложил и теологически истолковал понятие католической церкви, но он же был первым, кто «как личность» начинает «превращение еретика в дьявола», кто «объявляет другое убеждение сознательным злом» (Кюнер).

Ириней, как вскоре многие великоцерковные авторы, атакует прежде всего гностицизм, одного из опаснейших врагов христианства. Он представлял еще более жесткий, еще более пессимистичный дуализм, был явно старше, если даже его происхождение темно и многое до сих пор оспаривается. Но распространился он ошеломляюще быстро и в приводящем в замешательство многообразии. И так как при этом многое было заимствовано и из христианской традиции, церковь считала гностицизм в целом христианской ересью и боролась с ним, не сумев, правда, «обратить» ни одного - единственного главу гностических школ и сект. Некоторые же гностики в силу личного превосходства, отмечает католик Эрхард, действовали «на членов христианской общины магически» Католицизм же, начиная примерно с 400 г, систематически уничтожал богатую литературу этой религии. Даже в XX-м столетии (когда в 1945-1946 гг. в Наг-Хаммади, Северный Египет, обнаружили целую гностическую библиотеку) со стороны клерикалов шла клевета в адрес гностицизма - «просочившийся яд», «ядовиты очаги», которые были «уничтожены» (Баус).

Ириней бичует «химеры» гностиков, «коварство их обмана и зло их заблуждений». Он обзывает их «шутами и пустыми софистами», людьми, которые «дали волю безумию», «неотвратимо спятили». Да, этот святой, «едва ли достаточно высоко» (Камелот) оцененный в своем значении для теологии и церкви, в своем главном труде причитает по поводу болезни «еретиков». Однако «Она уходит когда-нибудь, с трудом и с каждым воплем и криком боли» Особенно клеймит отец церкви гедонизм своих противников Маркосианы, продвинувшиеся вплоть до долины Роны, где Ириней с ними познакомился, говорят, охотно обольщали знатных и богатых женщин (которые, конечно, католикам тоже всегда были милее чем оедные) Верно, некоторые гностики были распутниками, другие - суровыми аскетами. Но Ириней снова и снова настаивает на их нецеломудрии «Самые изощренные», - утверждает он, - делают «все запретное без стыда, безмерно предаются телесным усладам тайно бесчестят женщин, которым преподают свое учение». Гностик Марк, который преподавал в Азии, где он якобы имел половые сношения с женой дьякона, имеет «в защитниках маленького демона», он «предтеча антихриста», субъект, который «совратил многих мужчин и не меньше женщин», «Многие их странствующие проповедники тоже совратили немало женушек» Священники Симона и Менандра тоже служат «чувственным удовольствиям», «употребляют заклинания и заговоры, употребляют любовные напитки». Так же как и приверженцы Карпократа. И даже самого этически безупречного Маркиона Ириней обзывает «бесстыдным и богохульным» «Будем не только указывать, но и со всех сторон уязвлять дьявола».

На пороге III-го столетия для Климента Александрийского «еретики» - люди, которые «все обманывают», «совершенно плохие люди», неспособные «различать между истинным и ложным», не знающие, естественно, и «истинного Бога» и опять же чудовищно сладострастные. Они «предаются похоти и насилуют значение Писания в духе своих собственных вожделений». Они «искажают», «злоупотребляют», «насилуют», короче Климент, почитаемый и сегодня католическим миром за свою «духовную широту и понимающую доброту», называет инаковерующих христиан просто теми людьми, которые не знают ни «божественного установления», ни «заветов Христа», «для вида боятся Господа, но грешат и поэтому становятся подобными свиньям» «Именно так, как если бы кто-нибудь из людей превратился в зверя происходит с теми, кто пренебрежительно попирает церковные заветы».