«Еретики» для Амвросия были «не кем иным как братьями евреев» (non alind quam fratres sunt Judaeorum). Конечно, ужасный упрек в его глазах Иногда, правда, евреи ему казались еще хуже, чем «еретики», но в большинстве случаев последние хуже, чем евреи, так как они намного непосредственней угрожали церкви, они раскалывали Ереси выскакивали из-под земли как грибы. Каждый день, утверждает Амвросий, приносит новые «ереси», и чем больше с ними борются, тем больше их возникало. Одного единственного дня недостаточно, чтобы перечислить все «nomina haereticorum diversarumque sectarum»1 . Св. епископ жалуется вечно на одну и ту же тему, на эту непрерывную войну. Но он не отступится от этого. Если бы он, истинный «apostolicus», знал, что выиграет «сокровище с процентами», то атаковал бы «еретиков», хитрых и неукротимых как лисы, нападающих ночью на «христиан» как волки.

Если Амвросий даже и оспаривал всяческие «лжеучения» - только две книги «De paenitentia» он направил против новациан, - главная его борьба относится к арианам, против них он написал пять книг «De fide ad Gratianum», три книги «De Spiritu Sancto», и другие опусы. Ариане были для него самым большим злом, так как они сидели в его собственном епископском городе и особенно в близкой Иллирии. Из всех «ересей», убежден он, они собирают яд и потом разбрызгивают его вокруг, совершенно не раздумывая о своих средствах, фальсифицируя «Священное Писание», изощренно - по необходимости - изымая куски, придумывая, «Антихристы», хуже Сатаны. Если последний все же признавал истинное божество Христоса, то Арий - нет (verum filium dei fatebatur, Arrius aegat).

Такого дьявола надо прикончить, и Амвросий это сделал 3 сентября 381 г на синоде в Аквилее, который ему, «душе заседаний» (Раушен), одним махом прибавил славы.

1 «названия различных еретических учений» (лат)

Возбудила встреча у Грациана старого противника Амвросия, Палладия из Ратиарии. Конечно, тот желал всеобщего собора, каковой император даже пообещал. Но Амвросий, годы боровшийся с арианством, особенно с их цитаделью в Северной Италии, в Иллирикуме, боялся собрания со многими представителями Востока. Он хотел не дискуссии, - осуждения «еретиков». Таким образом, он сорвал большой собор, изобразив императору его трудности и стоимость, - проезд со всей, империи, тяготы для далеко живущих, плюс к тому же простой аферой. Он предложил вызвать только итальянцев, себя же чувствовал в петиции к Грациану уже «в избытке» наделенным со стороны некоторых североитальянских братьев по должности полномочиями определять истинную веру Юный правитель уступил, и таким образом вместо объединенного Всеобщего собора состоялся лишь маленький провинциальный синод, на котором даже римляне не были представлены ни участием, ни легатом. За исключением приехавших из Иллирии хотя и не ариански, но и не никейски настроенных (омеанских) епископов Палладия из Ратиарии и Секундиана из Зингидунума, теперь заседали около трех дюжин ортодоксальных католиков из них десять-двенадцать верхнеитальянцев как твердое ядро, как «заговорщики» (Палладий) Амвросия, которые впоследствии насмехались над двумя «еретиками», «осмелившимися выступить против собора с дерзкими и безбожными речами». Короче, там были только враги обоих, даже арианские миряне были исключены как слушатели Амвросий имел такой собор, каким его желал, и - бразды правления.

Иллирийцы прибыли о Аквилею не без недоверия. Император Грациан должен был развеять их сомнения прямо в Сирмии, во время аудиенции. Он утверждал - неверно, - будто прочие восточные земли тоже приглашены. Или он лгал епископам, или, - более правдоподобно, - св. Амвросий его обманул Лишь в Италии оба увидели себя без своих коллег и одураченными.

Старый Палладий объявил вначале «Мы пришли как христиане к христианам», - ив этом он не заблуждался. Но в остальном он целиком был обманут - блокировкой со стороны синода как восточных, так и своих собственных планов. Так как хотя иллирийцам обещали свободную дискуссию, святой в мгновение ока превратил сценарий в самый настоящий допрос. Не помогло, что Палладий упрекнул его: «Твоя просьба способствовала тому, что (восточные земли) не прибыли. Ты симулировал (перед императором) намерения, каких в действительности не питал, и этот (sc 1 ) всеобщий) собор тем самым сорвал». Нисколько не помогло, что Палладий требовал обещанного ему Всеобщего собора, что он непрестанно оспаривал полномочия собрания, что неоднократно заявлял за Арием не следует, об Арии ничего не знает, что Секундиан ссылался на Библию. Нисколько не помогло, что оба жаждали от них также избранных протокольных выписок. Ибо в протокол вошли почти исключительно атаки их противников. Разговор шел так же бесчестно, как был начат. Не были тронуты никакими протестами Амвросий вообще находил, что аргументация и дискутирование совсем неподходящий способ рассматривать священные вещи, ибо, как он однажды сформулировал, «философский спор щеголяет пышными словами, но благочестивость соблюдает страх Божий».

1 sc - scilicet - именно, т.е. (лат)

Амвросий вершил обстоятельствами, а его свита вступала в решающих местах как хор Епископ Палладий, к которому даже применяли силу, которого схватили, мешали идти, наконец взревел, назвал Амвросия (уже выставленного в полемическом послании злодеем, героем фразы, «еретиком» и врагом Библии) теперь «безбожным человеком», даже преступником. Между тем «правоверные» продолжали метать свои «анафемы». И под конец они единодушно и во всех формах прокляли «ариан», ясно дистанцировавшихся от Ария, как хулителей Христа, и позаботились об их исчезновении Епископа Юлиана Валента тоже прокляли in absentia1 , оговорили его как изменника страны, готского идолосвященника и потребовали ссылки отвратительного богохульника Амвросий же, пренебрегавший на бурных заседаниях, чьи протоколы без видимых причин обрываются, «простейшим чувством правдивости и нравственного приличия», внушал однако же императору, которого он тотчас попросил письменно об утверждении решений, «полностью обратную картину» (фон Кампенхаузен).

На однодневном синоде святой допросил, осудил и отправил в отставку обоих епископов. Конечно, иллирийцы, видимо, уже должны были насторожиться. Ведь лишь три года до того римский синод под руководством Дамаса, при важном содействии опять же Амвросия, распорядился, «что всякий, кто осужден решением римского епископа и противоправно захотел сохранить свою церковь будет доставлен префектом Италии или императорским викарием или же явится к судьям, определенным римским епископом». Expressis verbis2 настаивали на «государственном принуждении» и понуждали государя изгонять смещенных, но строптивых епископов из их епархий, что происходило почти регулярно, как теперь и с объявленными еретиками иллирийцами. Еще одна попытка Палладия и Секундиана, совместно с готским епископом Вульфилой, в ходе просительной поездки потерпела крушение, несмотря на относительно дружеский прием у императора. Тем самым с арианством в Западном Риме было покончено.

Но был еще знаменательный эпилог прежде всего спор с матерью - императрицей Юстиной, защищавшей арианство в умеренной форме семиариан.

1 в отсутствие (лат).

2 совершенно четко (лат).

После смерти пасынка Юстины Грациана ее влияние, благодаря фактической опеке над собственным сыном Валентинианом II, возросло. Однако когда она на Пасху 385 г.

попросила для себя и своего епископа Авксенция, ученика гота Вульфилы маленькую церковь перед городскими стенами, Амвросий отказал тотчас и бесцеремонно При этом он владел в Милане по меньшей мере девятью церквями К тому же он, когда лишь незадолго до этого император Грациан отдал арианам католическую церковь, не протестовал ни в малейшей мере. Но теперь он спрашивал, как мог он, епископ Бога, передавать «еретическим» волкам сей храм? Совершенно не стесняясь, он обзывал епископа Меркурина Авксенция волком в овечьей шкуре (Vestitum ovis habet intus lupus est), который кровожадно и необузданно искал, кого бы он мог проглотить. В действительности это он, Амвросий, был необузданным, поскольку ариане хотели только одну церковь, Амвросий же - все. В действительности проглотил - он! И так как возникли волнения, его распаленные орды уже рвались мимо стражи в дворец Государственного Совета, готовые все, как сказал Амвросий, «умереть за веру Христа», то молодой император испуганно отступил.

Когда же Юстина не долго думая прибрала к рукам базилику у ворот и велела натянуть на ней, в знак конфискации, шнур с императорскими флажками, толпы Амвросия вновь ворвались, избили арианского священника и заняли дом. Правительство распорядилось о многочисленных арестах и наложило на купцов огромный штраф в 200 фунтов золотом, но те похвалялись заплатить и вдвойне, «только бы спасти свою веру» (Амвросий). Однако святой, которого всюду считали подстрекателем мятежа, уверял, что не подбивал народ к беспорядкам. Не его это дело, - успокаивать, но Бога. Фактически он довел возбуждение «до крайности» (Диснер). И с крайней решительностью он же отказывается умиротворять толпу. Противных клириков он называл «слугами идолов», а арианскую церковь «потаскухой». Он цинично признал и свою тиранию- «тирания священника - его слабость». Одновременно он проповедовал против порочных женщин, во всегда прозрачных намеках отсылал к Еве, Изабель, Геродии. Однако он имел дело, говорит Августин, «с неистовством женщины, - но царицы». Когда правительство распорядилось осадить следующую церковь, епископ выступил с угрозой отлучить всякого повиновавшегося солдата, после чего часть их сменила фронт, разумеется, «к молитвам, а не битвам» (Амвросий). Теперь капитулировала и Юстина. А сам император, подталкиваемый офицерами к необходимости примирения, с гневом покорился «Вы бы меня выдали ему связанным, если бы Амвросий это вам приказал».

Однако после того как Валентиниан, ариански мысливший, как и мать, разрешил 23 января 386 г подлинным эдиктом о терпимости неортодоксальное богослужение, а за любое препятствие установил наказание, императрица повторила на Востоке свою попытку, теперь уже с городской базиликой. Но Амвросий вторично дал отпор. Сначала он удостоверился в поддержке своих соседних коллег, затем учинил в поставленных под угрозу церквях род «вечного моления», распорядился проповедовать «в этом святом плену» (Августин), петь гимны, раздавать золото разъяренным католикам, которые решили «умереть со своим епископом» (Августин), «скорее умереть, чем оставить своего епископа» (Созомен), так же как и Амвросий, со своей стороны, объявил себя непоколебимо готовым к мученичеству, он хотел «ради Христа» претерпеть «все».

Таким образом потерпело фиаско не только очередное введение войск, но и - еще до того - желанное императору противостояние Амвросий - Меркурин перед третейским судом. Епископы, - писал Амвросий в письме Валентиниану, - «епископы могут быть судимы только судом епископов». Так как император пребывал «в церкви, а не над церковью» (imperator enim intra ecclesiam non supra ecclesiam est), то, таким образом, он не мог судить о епископе, скорее, епископ как таковой об императоре. Этого себе не мог позволить по отношению к государю ни один иерарх. (Но в середине IX столетия пресловутые христианские фальшивки, псевдоисидорские декреталии, уже требовали, «чтобы все князья Земли и все люди повиновались епископам». И наконец возжаждало того и папство).

Конечно, прелаты уже в IV столетии жаждали privilegium fori1 - они давно имели все основания избегать уголовной подсудности государству, что им предоставила, правда, лишь конституция Констанция II, арианина, anno 355, - и на достаточно короткое время. Сам Амвросий взывал к прецеденту 367 г. Согласно ему, «священники судят священника» не только в вопросах веры, но и «в других вещах, если епископ привлечен к ответу и causa morum2 должна быть изучена». Но прецедент нигде не сохранился Существовал ли он вообще?

1 преимущественное право (лат).

2 причина смерти (лат).

Верно, что Амвросий обладал воистину Богом данным чутьем на все, в чем он нуждался Грубо наглядно это показывает его открытие двух мучеников, - как раз в нужный момент во время пика миланской культурной борьбы.

386 г - «к обузданию ярости той женщины», как метко замечает Августин, очевидец Исследования свидетельствуют об «амвросиевских мучениках» (Эвит) и самом Амвросии как о «пионере и покровителе почитания мучеников на Западе», хотя и - в любом случае хорошо сказано - «особым образом» (Дассманн).