День шестой

Меня разбудило заглянувшее в окно солнышко, лучи недолго плясали на моих веках. Когда я открыл глаза, светило, только поднялось из-за горизонта. Я проснулся и подумал о нескольких вещах, которых сейчас не хватает. Это шторы, водопровод, унитаз и кофе. Еще один кусок памяти. Целый пласт, скоро я все вспомню.

На улице уже меня ждали Тенка КирРа и Гулен МинКа — одаренные или экстра, как я их прозвал, вытащив очередное слово из своей памяти, из Стаи Стальных Когтей. Девушка умела ускоряться, а парень заговаривал боль, затягивал порезы. Они пришли вечером, как раз после неловкой сценки с женской частью моей армии, и мы проговорили до самой темноты. Если Тенка по большей части отмалчивалась, то Гулен оказался умным и приятным собеседником.

— …Ядро это жизненная сила, так думает большинство, — продолжил он разговор, который прервался, когда мы отправили спать девушку. — Но по моему мнению, будет ближе наоборот, сила жизни. Не видишь разницу в понятиях? Не буду углубляться в философский смысл слов, лучше расскажу на примерах. Возьмем человека, как устоявший эталон измерения разумных существ. Этому образцовому индивиду предложили, хотя нет, приказали выкопать длинный ров. Вот стоит наш персонаж, чешет в затылке и приступает к работе. Он делает это нехотя, но вспомнив о плате, начинает работать в полную силу. К обеду наш пример сильно устает, выполнив половину дела. Пока все ясно? Продолжаем, после трапезы работник снова полный сил приступает к работе. Проходит час, второй и наш человек понимает, что не успевает. Усталость-то накопилась. Спрашиваешь, почему он не распланировал лучше? Ну предположим, что подобного он никогда не делал и переоценил себя. Устраивает тебя такой ответ? Ну в самом деле, какое это имеет значение в данном примере? Можно я уже продолжу? Спасибо. Как я уже говорил, человек переоценил себя, что с людьми часто случается, впрочем будем справедливы не только с ними. О чем я? Верно, работы много, сил нет. Вот именно это силы я и называю жизненными. Поясняю, совокупность всех сил и энергий, что дает нам возможность дышать, ходить, жить, в конце концов, именно они и есть жизненные силы. Ясно тебе? Судя по твоему кивку и задумчивой роже, я тебя заинтересовал. Продолжим… Вот сидит наш герой, плачет, понимая что работу не выполнить, а значит денег не видать. Заметь, сил у него нет. Но тут он вспоминает бледное личико любимой дочки, глаза жены, которая не в чем не упрекнет, но шатается от голода, потому что уже две недели она отдает всю свою еду детям и мужу, которого любит всем сердцем. И так ярко он это видит, что даже не осознает, как вскакивает, хватает лопату и начинает копать. Снова час, другой. И человек понимает, что он справился. Вот этот порыв, эти неведомые силы и есть Ядро, — самодовольно заканчивает он историю.

— И много существ верят в твою теорию? — поддразниваю его, хотя на мой взгляд все очень логично.

— Теперь много, — все также раздувается он от гордости. — Ты и девятнадцать гноллов, а пару минут назад было несколько, — со смехом добавляет он.

И я смеюсь вместе с ним, потому что неверная память гласит, что действительно от 20 до 49 существ это много, а от 10 до 19 это несколько.

— А как твоя теория объясняет такой случай, когда реально нет сил, а желания хоть отбавляй? — с улыбкой спросил у гнолла.

— Ты прослушал, — с обидой ответил он. — Я же сказал, что Искра это силы, а не простое желание. Я не знаю что это за силы, но черпаешь, по моему мнению, ты их в себе, а желание это спусковой крючок, как у арбалета. Теперь ясно?

— Да так понятнее. Но твой пример гласит, что любое существо с обычной силой может совершить такой подвиг. И получается, что ты с увеличенным Ядром можешь быть равен… ну не знаю, Лордам.

— Вот здесь мы вступаем на зыбкую почву, — поморщился он. — В эту часть теории верят даже не несколько, точнее я один. Как я говорил, жизненные силы это совокупность всех сил и энергий необходимых для жизни. Ядро же, по моему мнению, это совокупность жизненной силы и твоих личности и поступков. И души. Что такое душа? Опять-таки, по моему же мнению, прошу заметить только по моему, душа это изначальная энергия, нечто такое, что позволяет нам существовать, быть в реальности, — он наклонился ко мне, распалившись. — Понимаешь? — он устало откинулся на спинку кресла. — Знаю, знаю это спорная часть. Лучше не будем, давай я продолжу? Ответ на твой вопрос заключается в твоем же вопросе. Ты сказал правильно подвиг. Но вспомни значение этого слова — самоотверженный, выходящий за рамки обычного существа, можно сказать невозможный поступок. Теперь ясно? — торжествующе спросил Гулен.

— Понятно. Но пока твой ответ объясняет только, что не каждому существу это доступно. А как же гноллы? — ехидно переспросил я.

— Ну конечно, как я мог забыть? Отвечаю, коли ты не догадался. Во-первых, очевидное, разве среди гноллов больше героев, чем у других народов? Хотелось бы в это верить, но не так. Во-вторых, выходит из во-первых, Ядро управляется чувствами и желаниями. В-третьих следует за вторым, гноллам нужно меньше накала для активации сил, но тут вступает обратная связь, чем меньше напряжения, тем меньше сил. Теперь тебе ясно? — спросил он.

Я не стал спорить и согласился, хотя дыры в его теории видел. Но с другой стороны она объясняла многое. А главное, у меня появилась идея, как им помочь. Она тоже возникла из воспоминаний — телепатия, телекинез, медитация и супергерои. Пока она была сырой, но думаю сработает. Поэтому я и сидел спокойно на крыльце, ожидая всех гноллов, которые уже были в курсе моего предложения.

Наконец, через десяток минут подошел ЛанХо с десятком сородичей. Также не поленились прийти гоблины, троглодиты и друидка. В тенистом переулке мелькнули кряжистые фигуры гномов. Никто не говорил, все молча уставились на меня — сделать магов из почти обычных людей — революция в Мире. Надежда в одних глазах, любопытство в других, и масса скепсиса ото всех.

— Я не могу сделать из простых людей магов. Я не бог, — начал я речь. — Но, — поднял руку. — Я выполню обещанное. Если Искра делает сильнее, то что мешает добавлять в заклинание часть ее Силы, — закончил объяснение я, обманывая их.

Дриада округлила глаза, открыла рот, чтобы высказаться, но потом его захлопнула. Я тихо выдохнул — не удалось вчера ее предупредить, но вера в ее благоразумие оправдалась. Все же не дура, орать, что это обман в окружение десятков враждебных слушателей.

У гноллов зажглись глаза надеждой, но они молчали.

— Что ты хочешь взамен? — четко, выделяя каждой слово, спросил Вожак.

Я задумался. Ненадолго, моя цель требовала однозначного ответа.

— Я хочу эту землю, — также четко я ответил ему. — Я хочу, чтобы вы признали мое главенство и служили в моей армии.

В ответ я услышал глухое рычание.

— Я выполню свои обещания, Вожак. Вас устраивает цена? — решил я их додавить.

— Мы будем советоваться, — ответил мне ЛанХо.

Они развернулись и ушли, за ними пошли экстры. Я не стал ему напоминать ему, что он Вожак и это его ответственность. Когда они скрылись с глаз, ко мне с обвинениями бросилась дриада.

— Ты сс-с ума с-ссошел?! Что ты за чушь нес-сс про Искру и заклинания?! Невозможно это сделать, я тебе же говорила! Никто не будет менять свою жизнь на магию. И не сможет, кроме Некромантов, — тихо, но зло зашипела девушка мне в лицо.

— Мне пришлось их немного обмануть. Они бы ни за что не приняли бы мой план, — расслабленно я ответил, немного склонившись к ней.

— Что за дурацкий, очередной план? — отодвинулась она от меня, чуть покраснев, наши носы почти прикоснулись друг к другу.

— Разве они мне бы поверили, что их недомаги могут переплюнуть Обладающего Силой? — насмешливо спросил я.

— Бред! Такого не может быть, — возразила колдунья.

— Вот видишь, ты не веришь, — ответил я ей.

Она фыркнула, но возражать не стала, тем более я с каждым словом нашего диалога, я делал шаг ближе к ней. Пару шагов маг отступала, но поняв, что это выглядит трусостью, остановилась. Наш диспут закончился, а я стоял в нескольких сантиметрах от нее и смотрел ей прямо в глаза, нависая над девушкой, она, не желая отступать, задрала головку и не отводила взгляда. В ее зеленых глазках читался вызов, зато ушки предательски покраснели.

— А с чего ты решил, что они тебе поверять? — ударила девушка по другому направлению.

— А с того, что ты сама сказала, никто в здравом уме такое не предложит. Менять жизнь на заклинания это бред, — ответил я на этот удар. — Пути некромантов не для живых.

Я подходил все ближе. Ситуация становилась интригующей. Здоровый мужик нависает над хрупкой девушкой, почти касаясь ее, будто собирается поцеловать.

— Тай, ты завтра… — прервалась на полуслове моя любовница, застав сценку «сейчас поцелуются». — Ой, извини, — пробормотала гоблинша и попятилась в дом, из которого как я понял она вышла, чтобы позвать меня на завтрак.

— Это не то, что ты подумала… — закричала дриада ей вслед.

Мирели

Лжец, лжец, лжец! Как же ее бесит, этот дикарь! Он врет прямо в глаза, и ни капли не волнуется! Ему легко удалось обмануть доверчивых гноллов, живущих надеждой о собственных магах, но ее он не обманет! Она прекрасно знает, что гноллы приходили ко всем хоть немного известным магам, чтобы помогли им, суля очень многое в обмен, в плоть до служения своего народа на сотни лет. Даже архимаги не смогли помочь, а этот варвар сможет! Чушь! Когда гноллы к ней приходили за советом, точнее к ее Шаньсиньси она посоветовала собрать их одаренных в одном месте, но количество не перешло в качестве. Все, нет шансов, ведь в Симбиозе она способна предусмотреть все варианты, все возможности. Так она ему и сказала, на что он посмеялся, и ответил, что начальные данные неверны, что одаренные способны победить мага. Ерунда! Потом она обратила внимание на окружающую обстановку.

Дикарь смотрит мне в глаза, но теперь я не отступлю! Сейчас Он. Стоит. Слишком. Близко.

Ну зачем она стала оправдываться перед гоблиншей? Ведь она именно так и подумает. А как жалко звучал ее голос. Катастрофа. А во всем виноват этот дикарь!

 

День шестой. Вечер

Недолго помаялся бездельем — успокоил любовницу и подразнил дриаду. Уговаривать Рину сменить гнев на милость было приятно. Были и ласковые слова, и физические доказательства моей симпатии. А шутить над Мирели было очень весело. Коверкал ее имя, называя Мири, просил обучить заклинаниям.

— Гоблин, меня зовут Мирели, что значит Серебро Рассвета, а не Мири, — обзывала меня девушка, забыв про свое любимое показное почтение.

— Дебил, без Книги нельзя обучиться заклинаниям, — скатываясь совсем уж в грубость, отвечала она мне, когда в сотый раз убеждал ее в бредовости такой магии. — Я тебе уже объясняла. Мысленно обращаешься к Книге, открываешь ее, выбираешь нужные чары и цель, наполняешь маной структуру, активируя ключ, и заклинание материализуется, — это она уже говорила таким тоном, будто рассказывала идиоту смысл простой сказки.

Мне же было весело и приятно наблюдать, как меняются гримаски девчонки, от злости до напускной усталости от моих тупости и упрямства. Доставал я ее конечно не только развлечения для, но и… все-таки с этой самой магией было что-то не так. Додумать мысль мне не дал, заодно спас дриаду, пьяный Бумцырь. Приперся, благоухая перегаром.

— Вождь, — четко сказал мой десятник, слегка покачиваясь и щуря красные глаза на опухшей морде. — Ты обещал. Пррр… пррр… премию. Мы… мы… у гномов пиво вкусное. Вот, — смог он закончить главную мысль.

Ну да, гномский эль хорош, а золота-то у моих доблестных войск похоже уже нет, вероятно уже потратили на алкоголь, надеюсь вино хоть не выжрали, вроде запрещал пить из амфор. Эх, придется выделять, а казна не бездонная.

— Хорошо. Возьми два бочонка, — разрешил я, на что Бумцырь радостно булькнул. — Но это все. Если завтра будете никакими, то узнаете, что такое марш-бросок с полной выкладкой, — выставил я условия, чувствуя что эти мои слова пролетели мимо его ушей. — И мне кувшинчик занесите, — крикнул, убегающему алкашу в спину.

Боюсь эти слова он тоже не услышал, потому в это время ревел:

— Во-оождь, дал добро, старый ворчун! А ты говорил жмот, жмот…

Нет, ну с лекарем надо что-то делать. Хотя чего с ним сделаешь, замены-то нет. Мысленно махнул рукой, на старого козла-самогонщика и на алкаша-десятника тоже. Все равно эль уже в моей кружке, жаль что заканчивается, но я предусмотрительно отправил Рину за добавкой.

Когда подошли гноллы, я сидел на крыльце и медленно допивал пиво, лениво гоняя мысль, каких налогов стрясти с них, одновременно любуясь закатом. Эта деревенька вызывала у меня чувство умиротворения. Жители же подходило, по одному, группами, пока не заполнили все видимое пространство, на глаз их было, порядка сотни, но уверен, мой взгляд меня обманывал. Вожак стоял и смотрел на меня, пришлось подняться.

— Стая согласна, — выдохнул он.

— Я согласен принять Стаю под свою руку, — ответил я.

Толпа зашумела, обсуждая увиденное. ЛанХо подошел ко мне ближе, думаю услышу угрозы в свой адрес, если не выполню условий.

— Я не смог отговорить их. Я говорил им, что мы сильны для того чтобы самим выбирать себе путь. Но ты… пообещал слишком много, — цедил он мне в лицо. — Я думаю, что ты лжешь, многие сильные маги обещали, но никто не смог сделать этого. А ты, просто гоблин. Я… если ты солгал, то я сдохну, но достану тебя! — закончил он ожидаемой угрозой.

Он не напугал меня. Стоит ли сказать ему правду? Нет, все равно не поверит.

— Мне нет смысла обманывать тебя. Теперь, вы часть моего клана, а значит, чем вы сильнее, тем сильнее я.

— Ты убедителен… Вождь. Пока, я тебе поверю, — продолжил гнолл рычать мне в лицо. — И я иду с вами, — добавил он, уходя.

В целом, ожидаемая позиция. Пришлось ему сдастся под гнетом большинства, понимаю. Все-таки его Стая это сборная солянка из наемников, беглецов и сирот, а не крепкий клан родственников. Костяк составляет его отряд, с которым Галан наемничал десяток лет, а остальные это освобожденные сородичи из лап работорговцев. И судя по принятому решению, они обладают достаточным авторитетом для убеждения Вожака.

— Подожди, — прервал я Рину, что как раз и принесла мне сейчас эти сведения. — С кем торговали работорговцы? Как я понял, гноллы поймали их где-то рядом, — уточнил я у моей шпионки.

— Ага, Марга, сказала, что они с Вожаком, проводили караван до Тираксора. Там какой-то дурак купил позолоченную жесть по цене гномского доспеха, хи-хи, — посмеялась гоблинша, а морда покраснела у меня.

— Дальше, — поторопил я девчонку, отвлекая от неприятного эпизода.

— Так на радостях купец выплатил им большую премию, и порекомендовал своему знакомому, когда они вернулись в Джабассу, — послушно продолжила гоблинша. — Так этот знакомый и оказался работорговцем.

— Подожди. А как ЛанХо здесь оказался, если он был в Джабассе?

— Я же рассказываю, — надулась девчонка, но в ту же секунду кокетливой улыбкой простила меня и продолжила, — они не сразу поняли, что он работорговец, хихик. Гноллов купец-то усыпил и положил в ящики с чабрецом, чтобы на кандалы и кормежку не тратиться. Эконооомный, как мой батюшка, — всхлипнула Рина, вспомнив семью.

— Все хорошо, милая, — решил я ее успокоить, пока она не расплакалась.

Она хмуро посмотрела на меня, но продолжила, меняясь в настроении по ходу рассказа:

— А когда проезжали нашу Мелкашку, телега перевернулась, а пара ящиков раскрылась. Хихик, конечно Мелкашка малюсенькая, но-оо каменистая. Нуу, ЛанХо тогда сразу к купцу — Что за дело? А тот ему — Ты наемник, тебе заплачено. В общем, порубили они купца с подручными. А куда те ехали, с кем торговали, не успели расспросить, — нахмурилась она. — Но последний пункт был Тираксор. Купец в городе хотел расплатиться с гноллами, — вспомнив, добавила она и улыбнулась в ожидании похвалы.

Я не стал ее разочаровывать и конечно хвалил и ум, и находчивость, и ее «трезвую» голову. Набралась моя девчонка прилично, выуживая сведения у пьяной гноллки. Под мою лесть подружка задремала в кресле. Я аккуратно отнес ее на кровать, а сам вернулся к пиву и креслу, чтобы лениво попивать эль и поглядеть на суету подготовки к празднику. С крыльца гостевого домика, куда меня определили на постой, открывался отличный вид на центральную площадь селения.

Прискакал молодняк гноллов и притащили доски, бревна с пазами и лавки со столами. Затем подошли мужчины и стали устанавливать помост. Подростки расставляли обстановку. Столы ставились подковой с самым большим по центру. Принесли факелы, что разогнали вечерний сумрак. Подтянулись повара и в воздухе запахло вкусной едой. Народ стал понемногу подходить и усаживаться на лавки. Ко мне подошла молодая гноллка, и молча прошла мимо. Я удивленно посмотрел ей вслед, а она не говоря ни слова зашла в мой домик. Я решил остаться нелюбопытным, но большая часть моего спокойствия составляла лень. Потакая умиротворению, я продолжил сидеть, понемногу попивая пиво. Отдых для меня закончился еще через час, когда из двери вышли молчаливая гноллка и моя подружка.

Псоглавица глядела хмуро, а Рина стояла красной от смущения, опустив глаза. Причиной ее неловкости было короткое, немного выше коленок, свободное платье, перехваченное в талии широким матерчатым поясом. Выглядела она очень мило, но боюсь я ее не увидел бы ее такой, если бы не пиво, что думаю, еще туманило ее головку. Пожалуй, для воспитанной в строгости, девушки этот наряд был чересчур откровенным.

— Ооо, — в восхищении протянул я. — Отлично выглядишь.

— Спасибо, — еле слышно прошептала она. — Это все Вария, — представила она специалистку погромче и показала рукой на гноллку.

— Отличная работа, Вария, — обратился я уже к мастеру образов.

Специалистка никак не отреагировала на мою благодарность. Рина же робко улыбалась слегка блестя мягкими губками. Глаза искрились янтарем в обрамлении длинных и пушистых ресниц. Красивое лицо, сейчас с такими аккуратным абрисом скул смущенно краснело в сиянии распущенных черных волос. На шее жемчужнозолотое колье, а кончики ушек были одеты в ажурные серьги. Работа гноллкой была проделана большая. Всегда скромная девушка в закрытом до пят коричневом платье, и ослепительно нежная принцесса сегодня.

— Моя Леди, — сказал я, поднявшись и протянув руку своей девушке.

Рина, не колеблясь ни секунды, взяла меня за локоть, что ж капелька алкоголя украшает красивых девушек и придает им куража. И мы пошли к центральному столу, где уже собрался совет племени. Гноллы сидели во внутреннем полукруге, образованном столами, лицом к сцене. Свободное место было только одно. Старейшины заволновались, нас двое, а стул один. Я решил их смутить еще больше и повел Рину за стол, где сидел мой отряд.

Мои бойцы опять были навеселе. Троглодиты тоже. От нашего стола раздавался веселый рев гоблинов и громкий цокот лягух. За пару шагов до места меня заметили.

— Вождь, — радостно гаркнул десятник и народ начал оборачиваться.

Пьяная радость от лицезрения моей морды поменялась удивлением смены облика ученицы лекаря. А выражение лица дриады менялось со скоростью ее мыслей. Удивление — надо же?! Смущение — от своего обыденного наряда. Злость — меня не предупредили, что надо одеться празднично.

— Ааа, Ринка, да ты ух… как эльфячья принцесска, — первым заорал Бумц.

Народ одобрительно зашумел. Последующие комментарии были похабнее. И про сиськи что больше, чем у эльфок, и про упругость задницы. Просили показать и дать пощупать для сравнения. И про личико, что ничего для полукровки. И масса предположений, как ее отец занимался ее зачатием с эльфийкой.

Рина на эти выкрики гордо задрала подборок, вызвав еще большую бурю смеха и шуток. А я молчал, уже прекрасно зная, что таковы гоблины. Бесцеремонны, туповаты и злобны, но всегда выбирает девушка. Кроме случаев, когда у них нет выбора. Поэтому я с легкой душой оставил свою подругу, зная что ей ничего не грозит, ведь она для нас своя. Кстати, предположительно такой уклад сложился, потому что женщины гоблинов крупнее мужчин. Уходя, слышал угрозы показать красотке настоящего гобла и звонкий голос, обещающий напоить специальной травкой, что шутника никогда не будут интересовать женщины.

К своему месту я подошел вовремя, а может ждали только меня. Гноллы были раздраженны, но кивнули, приветствуя мою персону. Я небрежно кивнул в ответ и сел. Вожак посмотрел на меня, затем поднялся.

— Стая, — встал и крикнул ЛанХо.

Сородичи ответили ему, вой взметнулся над поселком. Тишина оглушила меня.

— Стая, я проиграл бой, — произнес и склонил голову. — Но Стальные Когти Живы! Уо-о-оу — крикнул он и взвыл.

Народ воем ответил ему. Но теперь, после вопля тишины не вышло. Мой пьяный отряд, громко рыгая и икая тоже тщательно подвывал. Головы всех присутствующих повернулись к ним. Гоблины и троглодиты постепенно замолкали, замечая внимание.

— Грыыы…звините. Все выли и мм-мы выли, — заикаясь, повинился Бумцырь.

Самое веселое, среди пьяных басов звенели голоса и нашей женской части отряда.

— Ну это гоблины, — прокомментировал ЛанХо и развел руками.

Народ вокруг грохнул лающим смехом. Обидно, сплин. Но громче всех смеялись мои гоблины, так что корень с ним, и я тоже громко засмеялся.

— Стая, — снова начал речь Вожак. — Я проиграл, но Стая не проиграла. Стая будет жить. Стая станет сильнее. Ныне, Вождь Тираксор поведет нас. Да пребудет с нами Сила. А сейчас мы покажем, чего стоят Стальные Когти, — закончил ЛанХо.

На помост вышли пара десяток фигур в темных плащах. Гноллы разделились, встав напротив друг друга. Плащи взлетели, открыв совсем юных псоглавиц с короткими шпагами в руках. Граненые клинки поднялись вверх и скрестились над головами актеров, а затем начался то ли бой, то ли танец. Глухой звук шагов по помосту и звон металла сливался в дикий ритм. Подключились барабаны. Сердца и музыка забились в унисон. Темп стал нарастать, оружием гноллки владели великолепно. Скорость и движение — основа стиля.

Отличные воины и пригодятся мне. Очень хороши для атаки на неуклюжих и бронированных противников — быстры, подвижны, а острые граненые клинки должны неплохо пробивать доспехи и толстые шкуры.

Представление закончилось, все молчали, кроме моего отряда, который гудел что-то одобрительное. Следующими на сцену вышел десяток гноллов в классическом доспехе для их вида — кираса, большие наплечники, пластинчатая юбка, поножи и наручи. Они снова разделились. Пятеро с цепными моргенштернами и баклерами встали напротив пятерых копейщиков с прямоугольными, слегка вогнутыми щитам. Каждый из бойцов топнул ногой и начался бой-танец.

Копейщики, встав полубоком, закрылись щитами и выставили оружие. Противники же рассыпались и бросились на строй. Сбивая копья баклерами, они атаковали моргенштернами. Фаланга приняла удары шипастых шаров на щиты, и сделав шаг вперед, щитами же толкнули атакующих. После быстрый шаг назад и удар копьями. Стальные жала, частью были приняты на баклеры, частью от них увернулись. Вступила музыка, а противники замерли. Первый ход сделали копейщики. Оружие отведено для удара, только острие и небольшая часть древка выглядывает из-за щита. Потом шаг вперед и еще. Штурмовики отступили. Еще два шага назад и они расходятся широкой цепью, окружая противника. Фаланга начинает пятится, но загонщики не дают им шанса и кидаются на жертву. Бой разбивается на дуэли и копья бьются, не уступая утренным звездам. Смолкла музыка и бойцы замерли. Затем ушли со сцены.

Тишина, почти. Гоблины криком снова одобрили шоу. Через мгновение, их крики прервал лязг металла. Из темноты переулка вышли два рыцаря.

— Мантикору мне под хвост, — выразил один из гоблинов и мою эмоцию.

На помосте стояли два, закованных в красноватый металл с головы до пят, гнолла. В руках по два цепных моргенштерна — в правой с одним шаром, а в левой с двумя. Теперь я точно знал, ЛанХо зачем-то сдал мне победу, потому что даже с одной такой ходячей крепостью нам было не совладать. Обернувшись к Вожака, я увидел на его морде торжествующую ухмылку. Тем временем начался танец. И я увидел, не смотря на доспех, что эти консервные банки не потеряли ни капли подвижности. Двигаясь по сцене, они скакали не хуже предыдущих бойцов. Я снова повернулся к альфе и сказал одно:

— Почему?

— Ты прав, это твоя земля, а мне надоело бояться за щенков. Хотя я хотел союз, но ты пообещал Силу, — он откровенно ответил мне. — Стоило промолчать о твоем предложение, но лгать Стае…

Я его понял. Еще когда узнавал о гноллах, как противниках, Бумцырь с презрением назвал их нейтралами. Тогда я не обратил особого внимания, подумал это что-то сродни дезертирам. Но после ссоры Рина, тоже с презрением, так назвала дриаду. Тогда я ее расспросил подробнее.

В давние времена, помимо Героев и их Замков, обитали нейтралы, которые захватывали ресурсы, перекрывали дороги, сторожили артефакты и нападали на самих Лордов. Принадлежа к разным фракциям, они не соблюдали интересы своего народа, зачастую атаковали своих. Но Герои всегда побеждали, а нейтралов они вырезались подчистую, тех же кто присоединился к победителям, почти всегда использовали в качестве пушечного мяса. И до сих пор осталось также, нейтралы ненавидят всех, а Фракции презирают или уничтожают свободные отряды. Если бы гноллы взяли наш поселок, то против них выступили бы все гоблины, и Замки. Тираксор законные владетели Твердыни, и только такой же, как я потомок Героев мог владеть городом, по крайней мере, так считала Рина.

Пока я переваривал новую информацию, представление закончилось. ЛанХо поднялся сказал речь о силе Стаи, о мудрости нового Вождя, но так ехидно, что дошло до пьяных гоблинов, которые не удержались от неодобрительного гула. А после открыл гулянку словами:

— …Стая рада приветствовать новых союзников, — еще раз уколов меня, ведь я правитель гноллов, а не партнер.

Народ ожидаемо радостно взревел и начал есть, хотя мой отряд скорей доедал. Мне же не лез кусок в горло, да и пива я уже прилично залил в свое брюхо, поэтому решил поговорить с ЛанХо про налоги, трофеи, плату и гномов.

— Вожак, — обратился я к гноллу, у которого тоже не было аппетита, ибо он гипнотизировал кружкой эля перед собой, одновременно лениво ковыряясь в блюде.

— Ты не против продать мне семью гномов? — спросил у него, когда он обратил на меня внимание.

Надо было это сделать сразу, но тогда я думал, что мы победили, да и внутренний голос четко мне шептал, что все вокруг должны меня слушаться беспрекословно.

— Я-то, не против, — согласился он, вздыхая, будто с чем-то смирился. — Но с ними все не просто. Ты наверное думал, как мы смогли захватить крепость? — задал он по моему риторический вопрос.

Я кивнул. Думал, думал и не придумал. Если только гномы открыли ворота добровольно.

— В нашей победе нет чести, — вздохнул гнолл. Соседи по столу сделали вид, что не слышат нас, активно начав обсуждать погоду и охоту.

— На моих руках были опоенные сонным зельем щенки, старики, хватало ветеранов, что были поражены магией, и десяток калек, — стал оправдываться он, больше перед собой, чем передо мной.

Его монолог был прерван. Давешний кузнец, что постарше, вел за собой семью гномов.

— Гоблин, забирай этого мазла, — выпихнул он ко мне сородича.

Этот гном был бородат. Наконец-то. Был квадратен и приземист, ура, но весь вид его говорил о несчастье. Поникшие могучие плечи, опущенная голова, а борода не ухоженная, и будто ее пытались вырвать.

— Но есть условие, — продолжил он.

— Какое условие?

— Ты берешь его в трэлы. И срок ему пятьдесят лет, — отчеканил гном.

Испуганно охнула жена будущего раба, заплакали дочери.

— А срезать срок я ему могу, ну типа там, за хорошее поведение, — мне захотелось разозлить жестокого старейшину, и помимо слов, я плотоядно уставился на женскую половину семьи.

Пускай он взбесится и заберет его обратно, не желаю участвовать в семейных дрязгах, хотя бы девочек. Гоблины, ой как плохо относятся к чужим. Одно дело свой род, где старшие били подзатыльники, а ровесники хлебали крысиную похлебку из одного котла, который стащили у кого-нибудь из взрослых. И совсем другое чужие, что зачастую находятся на уровне добыча, а судя по байкам гоблинов, услышанных мной у костров, добычей быть очень больно и унизительно.

— Нет, ровно пятьдесят лет с сегодняшнего дня. Час в час. Сейчас полночь, — отчеканил Олафссон в ответ.

Ну же старик давай. Я постарался изобразить максимально похоти в своем взгляде, а смотрел на младшую девочку. Сплин, ну как тебя, Торин, не тормози. Хаос тебя забери, ты же не можешь отправить ребенка, тем более девочку к таким чудовищам. Сплин, старик ты что не понимаешь, что с ними будет?! Я мерзко улыбаюсь, выдавливая всю гниль своего поступка на лицо, и маню пальцем малышку. О, дождался, наконец-то. У гнома на лице ярость, из носа повалил пар, кулаки сжались в гранитный валун. Главное, не прибил бы?! Не-еет. Что ты делаешь, старик?! — ору я мысленно.

— Они. Тоже… твои, — еле слышно произносит старейшина и сломленный уходит.

Я смотрю на гнолла — и что это было? Вот сейчас, на его лице я вижу все годы Вожака. Он отвернулся.

— Двенадцать здоровых бойцов у меня было, гоблин, всего двенадцать бойцов, — глухо и устало говорит Вожак. — Четырнадцать щенков, трое совсем крохи, остальные калеки и опоенные зельем. А на плечах висели хищники и гоблины. Ты понимаешь… Вождь, — поворачиваясь ко мне, продолжает он свою исповедь.

— А впереди эти демоновы стены. Что мне было делать?! — простонал гнолл. — И две юные гномки в пленницах, что так неудачно вышли за эти стены, — закончил он глухо.

Я молчу, он не нуждается в моих ответах. Вокруг стоит шум праздника, и только гномы и старшие гноллы слышат его слова, но делают вид, что их нет. И он говорит, и говорит о бесчестии и предательстве.

О том, как менял жизнь детей на безопасность своего племени. О том, как отец девочек, вопреки решению старейшин открыл ворота крепости. О том, как он умолял не казнить предателя, после захвата проклятых стен. О договоре, что обязал обеспечить оружием гноллов, научить их работе, а после получить свободу. О том, как гномы догола брили бороды, принимая позор сородича и ненавистный договор.

Затем молча встал и ушел. Я обратил внимание, что пропали все гноллы, полностью освободив весь центральный стол. Рядом со мной остались, только гномки. А куда делся глава семейства?! Пока я приходил в себя от эмоций ко мне подошла девочка и робко прикоснулась к моей лапе.

— Дядя гоблин, я буду холосей зеной, тойка не тльогай маму и Дильину, — предложило мне маленькое чудо.

Ее голубые глазки смотрели на меня с надеждой.

— Хорошо. Тьфу, сплин, какой женой?! Никто не тронет ни тебя, ни твоих родных. Обещаю, — говорю я, лихорадочно ища выход из ситуации.

— Пльавда, пльавда? — не боясь она схватила мою лапу уже двумя ручками и приподнялась на цыпочки, чтобы смотреть мне в глаза.

— Пльавда. Мама за ногу, правда, то есть, — отвечаю ребенку.

Девочка отпускает мою руку и поворачиваясь к родным говорит:

— Я зе говольильа, дядя гоблин холоший.

Нашла хорошего, сплин. Решения их проблемы в голову так и не пришло. Вообще, сейчас в голове сумятица и разброд, завтра придумаю, что с ними делать. Очнулся от мыслей, когда эта кроха нагло полезла мне на колени. Я посмотрел на девочку, но она была занята тем, что пыталась покорить вершину. Посмотрел на ее семью. Мамаша и сестра смотрели на меня в ужасе. Это все сумятица в мозгах от этой бредовой ситуации, но я помог малышке забраться.

— Ууу-госайтесь, — пригласила она родных, когда устроилась.

Стало понятно зачем она занялась коленолазанием, просто со стула не доставала до стола.

— Чиво, чавк, стоите?! — возмущенно обратилась к семье малышка, не теряя времени.

Я приглашаюше махнул рукой. Но принять решение они не успели. Приперся мой отряд.

— Вождь, как всегда захапал все себе, — закричал один из гоблинов.

После раздались звуки двух шлепков по мягким местам и двух ударов в челюсть нахалов. Куда-то делось смирение гномок, гневно обводят глазами гоблинов, уперев руки в бока.

— Будто дома оказался да, Бух?! — весело хохотнул Бумцырь. — Муха с Толстухой тебя всегда также встречают.

Народ засмеялся. А торопыга оправдался:

— У Мухи рука послабже.

— Так надо было молоденькую хватать, — посоветовал ему друг, что валялся рядом. — У ней ручка ласковааая, — протянул он.

Народ продолжил смеяться, вслух комментируя достоинства обоих гномок и внаглую усаживаясь за стол.

— Ути, какая кроха, — протянул к девочке лапу Бумцырь, как только ее заметил.

— Я не кльоха, — возразила малышка. — Я его зена, — и показала на меня пальцем.

Народ переключился на меня. Я в который раз подумал, что слишком демократичен. И завтра их точно ждет марш-бросок, не смотря на то, что они как-то умудрились протрезветь.

— И ты, вонючий, — морща носик, добавила девочка.

Пришел мой черед смеяться. К гигиене гоблины привыкали плохо. Когда не помог личный пример, снова все решил в мою пользу «руконожный аргумент». Повезло, что разведчиков все-таки убедил мыться, уж больно запах демаскирует.

— А вот я не вонючий, — закричал Помело один из моих бумерангеров, что смог освоить понятие гигиены.

— А ты маа-енький, — ответил ему ребенок.

— И демоны с тобой. Такая язва только Вождю, — махнул рукой бумерангер.

— Я не язва, я Тольина Олафссон, настоясь-щее сок-льовись-ще, — без капли сомнений заявила кроха.

— Вот пускай, настоясь-сее сокльовисе, как полагается, и будет у Вождя, — ответил он.

Девочка хотела что-то ответить, но зевнула. Я отдал сонного ребенка маме, пообещав ей, что мы их завтра обязательно заберем, а то чудо не хотело меня отпускать. А мои подчиненные заходили на второй круг. Эх, гулять, так гулять.

Мирели

Девушке было скучно. И обидно. Эта гоблинша вырядилась, как на эльфийский бал. А ее не предупредили. Гады. А одежда красивая у нее есть. От обиды она напилась как, гоблин. И праздник превратился в череду черно белых полос.

Хорошо, что десятник вспомнил про предупреждение Вождя и лекарь дал всем выпить зелья трезвости своего собственного рецепта. Повезло не всем, на некоторых лекарство подействовало, как слабительное. Троглодиты и часть гоблинов убежали в лагерь, болезненно шатаясь.

Плохо, что она пила это снадобье, сидя на коленях какого-то гоблина. Сначала она содрогнулась, выплескивая содержимое желудка, а потом от отвращения. Она сидела на коленях грязного недомерка?! Который еще нагло шарил грязными руками по ее телу. Ее чуть не стошнило второй раз, когда она вспомнила первый случай, когда ее также нагло лапали, то урода она приласкала «волшебной стрелой». Но ему повезло, что она была под эффектом зелья, поэтому заклинание вышло каким-то кривым и ослабленным. Не убила, но лекарь смотрел на нее осуждающе, когда уходил с пациентами, зато остальные смеялись.

Хорошо, что после зелья она не пьянела, по крайней мере до беспамятства. Иначе точно напилась бы в хлам. Особенно, после того, как дикарь решил показать им народный, но забытый гоблинский танец. Откуда у этих животных такая красивая мелодия?! И такой красивый танец?!

Плохо, даже вдвойне. Под чарующую мелодию дикарь с гоблиншей кружились на помосте так, что все вокруг пялились, только на них. А эта противная зеленая лягушка, только гордо улыбалась, будто так делала всю жизнь. А еще он начал учить других. И танцевал, и танцевал с этой надутой жабой.

Вторая черная полоса началась, когда он пригласил ее на этот танец. Сначала она думала отказаться, но увидев наглую рожу гоблинши и ехидную улыбку дикаря, согласилась. Она не путалась в ногах и легко закружилась в непривычном танце, забыв обо всем. Он шептал, чтобы слушала мелодию и отдалась в ее власть. Потом ритм сменился, а она даже не заметила. Эта музыка была резче, быстрее, жарче. И совсем не отсюда. Если первый танец был немного похож на эльфийские и людские па, то второй был слишком ярким, открытым. Она ощутила, как таяла в его руках, как убегала от его поцелуев, одновременно стремясь к ним. Совсем пьяной от эмоций, он проводил ее к столу. Там же стояла гоблинша, белая от злости, не удержавшись, девушка торжествующе улыбнулась ей в лицо. Мирели ликовала. А потом она увидела, как она танцевала, ведь эта зеленая жабка не смогла отказаться от реванша.

Страсть, желание и непокорность в каждом движение. И апофеоз, поцелуй. Она ушла, а на шутки троглодитки и десятника, бросила в них неоформленный ком Силы, в последний момент изменив желание убить, на то чтобы они ощутили, что чувствовала сейчас она сама. Любовь, ненависть. И желание.