Я проснулась с сухостью во рту, тяжелой головой и звуками гитары, раздающимися со стороны двери напротив комнаты. Было темно, но к тому месту, где лежала я, тянулась полоска света, прямо до края кровати, в которой я, очевидно, спала до настоящего момента.

Я быстро села, и у меня закружилась голова. Боже. Это было знакомо. Не место, но то чувство, проснуться в чужой кровати в полном замешательстве. В такие моменты я была счастлива, что не было свидетелей моего абсолютного позора, когда я проверила, что да, трусы все еще на мне, и да, я все еще в лифчике, и да, хорошо, ничего важного не случилось потому, ну, девочки это знают.

Господи. Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох.

Ладно, ладно, говорю я себе, просто подумай секунду. Я осмотрелась вокруг, чтобы найти особые детали, которые могли бы прояснить, что на самом деле произошло с тех пор, как память меня покинула, когда Декстер и я были у телефонной будки. Слева от меня было окно, на подоконнике которого стояли вещички, похожие на снежные шарики. Стул на другом конце комнаты был покрыт одеждой, а у двери в стопках лежали диски. Наконец, на краю кровати, в куче были свалены мои босоножки, свитер, который был завязан у меня на груди, мои деньги и права. Я их туда положила? Ни в коем случае.

Даже пьяная, я бы их сложила. Ну уж пожалуйста.

Внезапно я слышу чей-то смех, а затем несколько приглушенных гитарных аккордов.

— Ты дала мне картошку, — пел кто-то, затем опять следовал смех. — Ну а я хотел кумкват… Я просил тебя о любви… Ты сказала — подожди, это что, мой творог?

— Я голоден, — протестовал кто-то. — А тут только специи.

— Тогда ешь специи, — отвечает другой голос. — Творог нам не по карману.

— В чем проблема, чувак?

— Правила дома, Джон Миллер. Не покупаешь еду — не ешь. Точка.

Хлопнула дверца холодильника, секунду стояла полная тишина, затем вновь раздались звуки гитары.

— Он такой ребенок, — сказал кто-то.

— Ладно. На чем мы остановились?

— Кумкват.

На этот раз я узнала голос. Это был Декстер.

— Кумкват, — повторил другой голос. — Итак…

— Я просил тебя о любви, — пел Декстер. — Ты сказала, сделать что?

Я стряхнула с себя одела, которыми я была накрыта, выбралась из кровати, затем надела туфли. По каким-то причинам от этого мне стало лучше, я более контролировала себя. Затем я засунула свои права обратно в карман, натянула свитер и села подумать.

Во-первых: время. Часов не было, но я заметила спутанный телефонный кабель, выглядывающий из-под кровати, погребенный под парой рубашек. Здесь царил беспорядок. Я набрала номер, чтобы узнать время и температуру, прослушала прогноз погоды на пять дней и после этого узнала, что сейчас 12:22. Бип.

Мне досаждало то, что кровать не собрана. Но это не моя проблема. Мне надо добраться домой. Я набрала номер Джесс и покусывала свой розовый ноготь, ожидая неизбежного гнева.

— Ммммрррррр.

— Джесс?

— Реми Стар. Я собираюсь надрать твою чертову задницу.

— Эй, хорошо, но послушай…

— Где тебя черти носят?

Теперь она полностью проснулась, стараясь говорить достаточно сердито и при этом сохранять свой голос спокойным. У Джесс было много талантов.

— Ты в курсе, что Хлоя меня всю ночь доставала с тобой? Она сказала, что высадила тебя в восемь тридцать у Бендо, чтобы ты выпила еще кружку пива, Боже мой.

— Ну, видишь ли, в конце концов, я осталась там подольше.

— Ясно. А я, в конце концов, поехала туда тебя искать и слышала, что ты не только напилась, но также влезла в драку, и более того, ушла с каким-то парнем и вовсе исчезла. Какого черта ты думаешь, Реми?

— Я понимаю, что ты в бешенстве, ладно? Но прямо сейчас мне надо…

— Ты думаешь, мне приносили удовольствия повторяющиеся звонки от Хлои и ее рассказы о том, что ты, возможно, мертва или типа того, и это все моя вина, потому что предполагается что у меня, очевидно, есть что-то вроде психической связи, которая помогла бы мне понять, что тебя надо забрать, даже без телефонного звонка?

На этот раз я молчала.

— Ну? — огрызнулась она.

— Слушай, — шепчу я. — Я напортачила. Успешно. Но сейчас я в доме того парня и мне нужно выбраться, и, пожалуйста, ты можешь помочь мне?

— Скажи мне, где ты.

Я сказала.

— Джесс, я действительно…

Клик. Ну ладно, теперь мы обе можем злиться на меня. Но, по крайней мере, я поеду домой.

Я подошла к двери и наклонилась на нее. Звуки гитары все еще раздавались, и я могла слышать, как пел Декстер что-то о картошке и кумквате, снова и снова, словно он ждал, когда его посетит вдохновение.

Я приоткрыла дверь, затем заглянула в проем. Справа была кухня, где стоял видавший виды пластмассовый стол с неподходящими друг другу стульями, холодильник с картинками и кушетка в коричнево-зеленую полосочку, прислоненная к окну.

Декстер и парень, в котором я признала Теда, гитариста, сидели на столе, между ними стояла пара банок пива.

Собака, которую я встретила ранее, спала на кушетке.

— Может быть кумкват — не совсем то слово, — сказал Декстер, облокотившись на свой стул — деревянный, раскрашенный в желтый — именно так, как запрещали учителя в школе — балансируя на задних ножках. — Может, нам нужен другой фрукт.

Тед перебирал струны гитары.

— Например?

— Ну, я не знаю.

Декстер вздохнул, запустил обе руки в волосы. Они были волнистыми, и это только добавило им объем, они свободно распались, когда его руки опустились.

— Как насчет гранатового дерева?

— Слишком длинно.

— Нектарины?

Тед склонил свою голову набок, затем сыграл еще один аккорд.

— Ты дала мне картошку, а я хотел нектарин…

Они посмотрели друг на друга.

— Ужасно, — решил Декстер.

— Ага.

Я закрыла дверь, вздрогнув, когда она издала небольшой щелчок. Было бы ужасно столкнуться с Декстером после того что случилось — или не случилось. Но мысли о том, что там был кто-то еще, было достаточно, чтобы сделать побег из окна необходимостью.

Я забралась на кровать и отодвинула снежные шарики — Боже, кто, старше десяти лет, коллекционирует снежные шары? — затем отодвинула защелку. Сначала она застряла, но я надавила плечом, и она поддалась с легким стуком. Не много места, но достаточно.

Одной рукой снаружи, и уже готовая начать извиваться, я почувствовала маленький, но ощутимый укол совести. Я о том, что он привел меня в безопасное место. И, судя по вкусу в моем рту и по прошлому опыту, вполне вероятно, что я дошла до определенной точки. Я не помнила, как добралась сюда, значит, он меня тащил. Или нес. Ох, позор.

Я упала на кровать. Мне нужно сделать что-то хорошее здесь. Но Джесс уже в пути и у меня небольшой выбор.

Я осмотрелась вокруг: недостаточно времени, чтобы привести в порядок всю комнату, даже несмотря на то, что мои навыки в уборке были легендарными. Если я оставлю записку, то это будет рассмотрено как открытое приглашение связаться со мной, и, если честно, я не была уверена, что хочу этого. Ничего не оставалось кроме уборки кровати. Что я и сделала, быстро и тщательно, с ровными уголками и трюком с подушкой — это мой фирменный секрет.

Даже в Четырех Сезонах они не делают лучше.

Итак, с более чистой совестью я протолкнула себя через (маленькое) окошко, стараясь быть бесшумной, и вполне в этом преуспевала, пока не ударилась о заднюю стену дома во время прыжка, оставив следы возле электросчетчика. Небольшие. Затем я пересекла двор, чтобы найти Джесс.

Было время, когда я была известна своими уходами через окно. Для меня это был предпочитаемый способ уйти, всегда, даже если путь к двери был свободен.

Может, это было позором, наказанием, которое я выбрала для себя, потому что я знала, в моем сердце, что то, что я сделала — плохо. Это было моей карой.

Через две улицы, на Колдуэлл, я свернула на обочину к знаку Стоп и подняла руку, щурясь от фар Джесс, когда она подъехала ближе. Она доехала, открыла дверь и затем уставилась прямо вперед, безмятежно, пока я садилась.

— Как в старые времена, — просто сказала она. — Как это было?

Я вздохнула. Было слишком поздно вдаваться в детали, даже для нее.

— Как раньше, — ответила я.

Она включила радио, мы пересекли улицу, затем дом Декстера, по пути из этого района. Передняя дверь была открыта, на крыльце темно, но из-за света внутри я смогла различить Манки, сидящего там, его нос был прижат к стеклу. Возможно, Декстер еще не знает, что я ушла. Но, на всякий случай, я сползаю, чтобы меня не было в поле зрения, хотя я знаю, что в темноте и на такой скорости он меня не обнаружит, даже если постарается.

На этот раз я проснулась от стука.

Не просто стука: стука в ритме, который был мне знаком. Песня. На деле она звучала как «Oh, Tannenbaum».

Я открыла один глаз и осмотрелась. Я была в своей комнате, в своей кровати. Все на месте, пол чистый, моя вселенная именно такая, как мне нравится. Кроме стука.

Я перевернулась, зарыла лицо в подушку, предполагая, что это была одна из кошек моей матери, у которых всегда случались небольшие нервные срывы в ее отсутствие, и она атаковала мою дверь в надежде, что я дам ей корма Фэнси Фист, который они поглощали при каждом удобном случае.

— Пошла прочь, — промычала я в подушку. — Я предупредила.

И потом, только потом окно над моей кроватью внезапно открылось. Скользнуло вверх, легко как шелк, напугав меня до смерти, но не настолько, когда Декстер проскользнул в него, сначала головой, а затем оставшимися конечностями.

Его нога задела мой прикроватный столик, отправив часы в полет через комнату и с шумом разбив их о двери кладовой, в то время как его локоть ударил меня прямо в живот. Его вину немного умаляет то, что он тотчас же покинул мою кровать, вместо того, чтобы плюхнуться туда с глухим звуком, и приземлился на ковер у трюмо. Все эти маневры, хоть и выглядели очень сложными, закончились через несколько секунд. Затем стало очень тихо.

Декстер поднял голову, огляделся, затем снова положил ее на ковер. Он все еще выглядел ошарашенным от удара. Я знаю, каково ему. У меня окно на втором этаже и карабканье по решеткам, что мне приходилось делать неоднократно, было дерьмовым занятием.

— В конце концов, ты могла бы, — говорит он с закрытыми глазами: — Сказать «до свидания».

Я сажусь, натягиваю одеяло на грудь. То, что он вот так растянулся у меня на ковре, казалось нереальным.

Я даже не знала, как он нашел мой дом. По факту, вся траектория наших отношений, всё, начиная с того дня, когда мы встретились, было словно один долгий сон, прерывистый и странный, полный вещей, которые должны были иметь смысл, но все было не так. Что он сказал мне в первый день? Что-то о природной связи. Он уверял, что заметил это с самого начала, и возможно это было объяснением, почему мы снова и снова встречаем друг друга. Или он просто чертовски настойчив. В любом случае, я чувствовала, что наши пути пересеклись.

Надо сделать выбор.

Он сел, потирая лицо ладонью. Не страшно за одежду: по крайней мере, он себе ничего не сломал.

Затем он посмотрел на меня, словно теперь была моя очередь говорить или что-то в этом духе.

— Ты не хочешь связываться со мной, — сказала я. — На самом деле не хочешь.

Он встал, немного поморгал, подошел к кровати и сел. Затем наклонился ко мне, провел рукой вверх по моей, затем по шее, притянул меня поближе к себе, и примерно секунду мы оставались в таком положении, смотрели друг на друга. И тут внезапно пришло воспоминание о прошлой ночи, моя память словно открылась и выпала мне на руки, где я смогла все хорошо рассмотреть. Это было словно картинка, кадр: девушка и парень стоят у телефонной будки. Девушка закрыла глаза руками. Парень стоит перед ней и наблюдает. Он тихо что-то говорит. И затем, внезапно, девушка делает шаг вперед, упирается лицом ему в грудь и поднимает руки, чтобы запустить их ему в волосы.

Итак, это была я. Может быть я и раньше об этом знала, и именно поэтому я сбежала. Потому что я не показываю слабость: я ни от кого не завишу. И если он такой, как другие, то просто дайте мне уйти, со мной все будет в порядке. Уйти будет легко, удобно забыть то, что я держала в сердце, сжатое в тугой комок, спрятанное ото всех.

Теперь Декстер сидел очень близко ко мне.

Казалось, что этот день может развиться в разных направлениях, словно веб-сеть, с бесконечными возможностями. Какой бы ты ни сделал выбор, особенно тот, которому противишься, он всегда будет иметь влияние на остальное, на что-то в большей степени, как дрожь под твоими ногами, на что-то в меньшей, что ты едва ли заметишь какие-либо перемены.

Но все это происходит.

Итак, пока весь остальной мир продолжает свое существование ничего не подозревая, пьет кофе, читает о спорте и забирает вещи из химчистки, я наклоняюсь вперед и целую Декстера, тем самым делая выбор, который изменит все. Может быть где-то прошла рябь, небольшое колебание, маленький сдвиг во вселенной, едва заметный.

Я его не почувствовала. Я только почувствовала, как он поцеловал меня в ответ, купая меня в солнечном свете, когда я сама растворяюсь в нем и ощущаю, как мир продолжает жить, как и всегда, вокруг нас.