1

Хейзл в нерешительности занесла руку над телефоном и усмехнулась.

Неужели ты разнервничалась, как девчонка, оттого, что тебе предстоит позвонить Барту Ардену? — с иронией спросила она себя.

Она уже один раз набрала его номер, но, охваченная внезапной паникой, положила трубку, не дождавшись ответа, и теперь ругала себя за нерешительность. Должно быть, мистеру Ардену не раз звонили влюбленные женщины, которые вели себя точно так же. Но она — не одна из его тайных поклонниц!

Хейзл снова набрала номер и приготовилась услышать мяуканье вышколенной секретарши.

— Алло? — раздался в трубке бархатистый мужской голос.

Скорее всего, это и есть Барт Арден. Кто еще может говорить, как профессиональный соблазнитель? — нахмурилась Хейзл и попыталась сделать собственный тон ровным и спокойным.

— Мистер Барт Арден? — спросила она.

— Да, слушаю вас. Она перевела дыхание.

— Вы меня не знаете…

— Разумеется, поскольку вы не представились, — мягко ответил он.

Черт побери! — разозлилась на себя Хейзл. Вот и твоя первая ошибка. Как можно звонить незнакомому человеку по делу и начинать с ним разговор настолько бездарно!

— Меня зовут Хейзл, — представилась она. — Хейзл Корбетт. — И тут же представила себе, как ее собеседник мысленно перебирает огромный список женских имен, пытаясь отыскать нужное. Может быть, он подумал, что это еще одна девственница, решившая добровольно принести себя в жертву?

— Вы писательница? — спросил Барт слегка утомленным тоном человека, постоянно имеющего дело с графоманами.

— Нет.

Он не сдержал облегченного вздоха, и в его голосе снова появилась предупредительность:

— Так что я могу для вас сделать, мисс Корбетт?

— Скорее я могу сделать кое-что для вас, мистер Арден.

— Вот как?! — холодно заметил он, словно воспринимая эти слова как попытку флирта с ее стороны.

Нет никакого смысла тратить время на предварительные разговоры, решила Хейзл и перешла к делу:

— Насколько мне известно, вы собираетесь устроить бал на Валентинов день…

— Так вы журналистка? — перебил он.

— Нет.

— Но кто же вы?

— Я уже сказала вам: я…

— Не нужно снова называть свое имя. Мы ведь раньше не встречались, не так ли?

Что ж, этому Барту Ардену понадобилось довольно много времени, чтобы прийти к такому выводу, с иронией подумала Хейзл, да и сейчас в его голосе не слышалось стопроцентной уверенности. Интересно, как он отреагирует, если я томно промурлычу: «А вы в этом уверены?»

— Нет, — сухо ответила она. — Мы никогда не встречались.

— И тем не менее вы знаете номер моего телефона.

Хейзл почувствовала искушение ответить, что он, должно быть, известен многим женщинам, но сдержалась.

— Да, — подтвердила она.

— Откуда?

— Мне дали его в вашем агентстве.

— Возмутительно! — резко отозвался Барт. — Как они посмели сообщить мой номер телефона человеку, которого я не знаю! — Он помолчал. — Итак, мы никогда не встречались и вы не писательница. Так что же побудило вас обратиться ко мне?

Если бы не обещание, данное Лили, Хейзл, скорее всего, распрощалась бы с этим человеком раз и навсегда, особенно учитывая, что последние слова он произнес откровенно насмешливым тоном, словно она была очередной незадачливой поклонницей, домогающейся встречи с ним.

— Я занимаюсь организацией вечеринок, — ответила она как можно вежливее.

— И, судя по всему, не слишком в этом преуспели.

— Ошибаетесь, — возразила Хейзл.

— Настолько, — продолжал, не слушая ее, Барт, — что тратите время на звонки незнакомым людям в надежде получить заказ? Вероятно, ваша работа заключается только в том, чтобы давать советы?

— Да, разумеется… как правило. — Хейзл поморщилась, представив, что ей придется работать на этого человека.

Она и так относилась к нему с неприязнью из-за Лили, а теперь, после его издевательских слов, это чувство только усилилось. Но, тем не менее, придется сделать над собой усилие и сохранить ровный тон, подумала Хейзл, иначе он не даст мне работу.

— Но я могу оказать и практическую помощь, — добавила она.

Барт недоверчиво хмыкнул.

Этого человека прямо-таки распирает от собственной значимости! — мысленно возмутилась Хейзл.

— Я устраивала деловые приемы и…

— В самом деле? — переспросил он, явно не веря ни одному ее слову.

Хейзл вскипела.

— Думаю, имена некоторых моих клиентов достаточно хорошо известны даже вам, мистер Арден! — резко произнесла она.

— Например?

— Я принимала участие в организации международного кинофестиваля два года назад, устраивала приемы в частных фирмах… Брустер Карпентер, киносценарист, рекомендовал меня…

— Брустер? — удивленно переспросил Барт. — Вы с ним знакомы?

— Ну, не слишком близко, — ответила Хейзл, опасаясь, что собеседник может заподозрить ее во лжи. — Я организовывала праздник в честь крестин его первенца.

Барт вспомнил, что был приглашен на это торжество, но из-за срочной поездки в Австралию на презентацию книги одного из лучших своих авторов не смог на нем присутствовать.

— Значит, если я позвоню Брустеру, он сможет за вас поручиться?

— Да, я уверена. Айрис — его жена — сказала…

— Я знаю, кто такая Айрис. Мы с Брустером знакомы много лет.

— Понятно. Так вот, она сказала, что они будут рады помочь мне с рекомендациями.

На самом деле Хейзл подозревала, что супруги Карпентер просто пожалели ее. После развода с мужем она была в плохом состоянии, и эти крестины стали единственным радостным событием того периода. Хейзл вложила душу в устройство праздника, последовавшего за церковной церемонией крещения, — и с тех пор не испытывала, недостатка в клиентах…

— Значит, я могу проконсультироваться с ними?

Хейзл решила, что самое время обратиться к его алчности.

— Видите ли, мистер Арден, — начала она, если вы поручите мне заняться устройством бала, то получите от гостей, гораздо большую сумму, чем можете предположить…

— Oб этом еще рано говорить, — сухо оборвал ее Барт… — Кстати, откуда вам это известно?

— О бале?

— Нет, о высадке человека на Луну! — саркастически ответил он. — Разумеется, о бале!

Страшно, но Хейзл оказалась не готова к такому вопросу. Впрочем, по словам Лили, Барт Арден вращался в кругу, где такие новости распространяются очень быстро.

— О, даже не помню, — уклончиво ответила она. — Такие события быстро становятся известны всем. — Она сделала глубокий вдох и уверенно продолжила: — И уж поверьте мне, мистер Арден, желающих попасть на ваш бал очень много.

— Надеюсь, что так, — задумчиво произнес Барт. — Но, к сожалению, несколько дам уже предложили мне свои услуги…

В этом Хейзл нисколько не сомневалась.

— Любительницы или профессионалки? — резко спросила она.

— Не знаю. Однако все они уже занимались организацией подобных торжеств…

— Вам нужен профессионал, — настаивала Хейзл.

— Вы так считаете? — в голосе Барта звучало сомнение.

Неужели ни один разумный довод не подействует на этого человека, которого Лили назвала «железным самцом»? — в панике подумала Хейзл. Что ж, в этом случае мне остается только одно.

— Не могли бы вы, по крайней мере, встретиться со мной, мистер Арден? — спросила она.

— Вообще-то у меня не слишком много свободного времени.

— Понимаю, — терпеливо, словно нянюшка, уговаривающая капризного ребенка, ответила Хейзл и, чтобы слегка польстить ему, добавила: — Как и у всех людей, пользующихся успехом. Но простите ли вы себе, если бал, который вы затеваете, не оправдает ваших ожиданий только потому, что у вас не нашлось лишнего часа на разговор со мной?

На сей раз ее собеседник от души рассмеялся, и этот смех был настолько дружелюбным и звучал так сексуально, что Хейзл сразу расслабилась.

— Настойчивость — это качество, которое я ценю почти так же высоко, как веру в себя, — заметил Барт. — Разумеется, при условии, что и то, и другое подкреплено талантом…

— Я не обману ваших ожиданий! — воскликнула Хейзл и облегченно вздохнула, услышав наконец:

— Итак, мисс Корбетт, я готов предоставить вам десять минут на то, чтобы убедить меня поручить вам эту работу.

— Вы не пожалеете об этом, мистер Арден, — с воодушевлением заявила она, стараясь говорить как можно искреннее. — Скажите, когда и где мы встретимся, и я прибуду туда точно в назначенное время.

— Сегодня днем вас устроит?

— Сегодня?! — Хейзл не ожидала, что это произойдет так скоро.

— Если бы я имел в виду «завтра», то так бы и сказал. Дело в том, что вечером я улетаю на континент с одним из авторов. Так что предлагаю встретиться у меня дома… в шесть.

Это прозвучало так, словно ее записывали на прием к дантисту. Подумав об этом, Хейзл почувствовала, что по ее телу пробежала неприятная дрожь, как будто Барт Арден и впрямь был стоматологом!

Сердце ее упало при мысли о поездке вдоль нескончаемых болотистых равнин в промозглый зимний день… причем, может статься, совершенно впустую.

— Это вызывает у вас затруднения, мисс Корбетт? — насмешливо поинтересовался Барт. — Можно подумать, вам предстоит путешествие на другой конец света!

Хейзл напомнила себе правило номер один: устроитель вечеринок должен быть готов к любым неожиданностям!

— Затруднения? О нет! — солгала она. — Только объясните, как до вас добраться, и я приеду как раз к чаю!

— Я не люблю, когда меня заставляют ждать, — предупредил Барт, и Хейзл готова была поклясться, что он издевается над ней.

Положив трубку, она с облегчением перевела дух. Вся эта история началась сегодня утром, когда ей позвонила мать Лили.

— Дорогая, я просто не знаю, что и думать! — со слезами в голосе воскликнула она. — Похоже, у моей дочери что-то вроде кризиса среднего возраста!

— Но ей всего двадцать шесть лет, — возразила Хейзл.

Она знала, что подруга никогда не была склонна драматизировать ситуацию.

— Просто загляни к ней, хорошо? — умоляющим тоном произнесла миссис Эванс. — С Лили явно что-то стряслось, но я никак не могу добиться от нее объяснений. Эти девчонки такие скрытные — никогда не расскажут матери, в чем дело!

— Значит, вы даже не догадываетесь, что могло произойти? — переспросила Хейзл, подумав мимоходом, что называть «девчонкой» двадцатишестилетнюю женщину, по меньшей мере странно.

— Думаю, это связано с каким-то мужчиной…

— Ну, еще бы! — сухо заметила Хейзл. — Обычная история.

— И теперь Лили утверждает, что не хочет больше жить.

— Она так и сказала?

Получив утвердительный ответ, Хейзл положила трубку и, быстро спустившись вниз, села за руль. Она не верила в то, что Лили способна сделать какую-нибудь глупость, но знала, что та часто действует под влиянием минутного порыва. И, раз ее мать так взволнована, значит, дела подруги действительно плохи.

 

2

Лили лежала на диване, сжавшись в комочек, как ребенок. Хейзл заметила, что в комнате было очень холодно.

Они дружили с тех пор, как каждый день вместе ковыляли в детский сад, где Лили ревела, забросив своего плюшевого медведя за книжный шкаф, а Хейзл терпеливо вызволяла его оттуда.

Та же схема отношений сохранилась и в школьные годы: Лили постоянно попадала в какие-то передряги, а Хейзл помогала ей выпутываться из них.

В последние годы подруги встречались реже, но стоило им провести вместе несколько минут, как у обеих появлялось ощущение, что они никогда и не расставались.

Но сейчас Хейзл никак не удавалось расшевелить Лили, которая, как заведенная, только повторяла ее имя в перерывах между судорожными всхлипами.

— Ну, перестань. Все в порядке. — Хейзл крепко сжала плечо подруги, и та вновь разразилась бурным потоком слез. — Почему бы тебе не сделать несколько глубоких вдохов? А потом можешь рассказать мне, что случилось.

Лили издала какой-то странный звук, напоминающий сдавленное мяуканье кошки.

— Н-не могу, — всхлипнула она.

— Да в чем дело, черт побери?! Мужчина? — нетерпеливо спросила Хейзл, подумав о том, что, возможно, не стоило придавать такого значения обеспокоившему ее телефонному звонку. Судя по всему, никакой трагедии не произошло. Лили кивнула.

— Расскажи мне о нем.

— Он… он… О-о! — простонала та.

— Кто он? — мягко спросила Хейзл.

— Он ублюдок, вот кто! И я все еще его люблю!

Хейзл мрачно покачала головой. Да, все оказалось именно так, как она и предполагала. Ей сотни раз приходилось выслушивать от женщин подобные истории, и — странное дело! — чем более жестоко мужчины обращались с этими несчастными, тем сильнее те их любили. Но Хейзл никогда бы не пришло в голову отнести Лили к этой категории женщин.

— Все ясно, — пробормотала она.

— Нет, ты ничего не понимаешь! — воскликнула Лили с отчаянием в голосе. — У тебя на лице написано: «Да, так я и знала, все это я уже видела добрую сотню раз…»

— И все же тебя я никогда еще в таком состоянии не видела, — возразила Хейзл. — А ведь мы знакомы почти всю жизнь! Так что, прежде чем ты обидишь меня еще сильнее, Лили Эванс, позволь тебе напомнить, что я прилетела сюда, потому что твоя мать умоляла меня выяснить, что с тобой случилось.

— Это она попросила тебя съездить ко мне?

— Да, миссис Эванс очень беспокоилась о тебе.

Лили с вызовом взглянула на подругу.

— Теперь ты все знаешь.

Хейзл покачала головой.

— Нет, — жестко ответила она. — Я еще ничего не знаю. Я только вижу, что твоя квартира выглядит так, словно в ней уже давно никто не живет, а ты проливаешь слезы, словно героиня дешевой мелодрамы, убиваясь по какому-то таинственному незнакомцу, чье имя даже не можешь произнести…

— Барт, — перебила ее Лили. — Его зовут Барт.

— Барт! — повторила Хейзл, слегка улыбнувшись. — Так, значит, это о нем ты так непочтительно отзывалась всего минуту назад. А фамилия-то у него есть?

— Арден. — Лили вызывающе посмотрела на подругу. — Барт Арден.

— Барт Арден, — снова повторила Хейзл. — Что ж, очень мило. Легко запомнить.

— Ты слышала о нем?

— Нет. А что, это известная личность?

— О да! Он богат, привлекателен и обладает всем набором качеств, необходимых для того, чтобы вызывать интерес… особенно у женщин.

— Расскажи-ка об этом поподробнее.

Лили раздраженно пожала плечами.

— Барт Арден — литературный агент, причем один из наиболее преуспевающих. У него какое-то сверхъестественное чутье на бестселлеры!

Пытаясь скрыть свое разочарование, Хейзл спросила:

— И, конечно же, он женат?

— Женат? Ты шутишь! — Лили замотала головой так резко, что ее непокорные локоны упали на лицо. — Стала бы я с ним связываться!

Хейзл облегченно вздохнула.

— Что ж, тогда все не так уж плохо, — заметила она. — Было бы гораздо хуже, если бы ты связалась с женатым мужчиной, который любит развлечься на стороне. Уж я-то знаю. — Она ободряюще взглянула на подругу и продолжила расспросы: — А он когда-нибудь был женат?

Лили покачала головой.

— Нет.

Слезы вновь заструились по ее щекам, и Хейзл энергично тряхнула подругу за плечо.

— Может быть, ты расскажешь мне все?

— Я попытаюсь, — безучастно ответила Лили.

— Ты давно ела? Та пожала плечами.

— Я пила кофе утром. Кажется, больше у меня ничего нет.

Сдержав упреки по поводу этого бессмысленного голодания, Хейзл решительно поднялась с места.

— Мы сейчас же отправляемся обедать! — заявила она.

Лили на мгновение оживилась, но тут же сникла, заметив свое отражение в зеркале.

— Но я не могу никуда идти в таком виде! — воскликнула она.

— Конечно, не можешь, — спокойно подтвердила Хейзл. — Так что приведи в порядок волосы, займись «боевой раскраской» и, ради всего святого, смени эту ужасную хламиду на что-нибудь более пристойное!

Часом позже подруги сидели в ресторанчике «У Джеки» на набережной. Лили выглядела очень подавленной. Ее лицо приобрело какое-то новое, жесткое выражение.

Хейзл напомнила себе о том, что все люди меняются, — да и она сама тоже. Это неизбежное следствие богатой событиями жизни. По крайней мере, так говорят…

Слегка улыбнувшись при виде официантки в мини-юбке, едва прикрывавшей трусики, она заказала два коктейля с экзотическим названием и мягко сказала Лили:

— Ну, а теперь расскажи мне, что представляет собой этот Барт Арден. Как тебя угораздило в него влюбиться?

— О, на моем месте с тобой случилось бы то же самое, — грустно ответила та. — Против такого обаяния невозможно устоять.

— В таком случае жаль, что мы с ним не знакомы, — заметила Хейзл. — Если он действительно так неотразим, я с удовольствием воспротивилась бы его чарам.

— Хотела бы я посмотреть, как это у тебя получится!

Хейзл пристально взглянула на подругу.

— Знаешь, самый простой способ забыть мужчину — это начать думать о нем не как о божестве, а как о простом смертном.

Лили хмыкнула.

— То есть?

— Перестань воспринимать все, связанное с Бартом, как нечто удивительное и необыкновенное…

— Но это так и есть!

Хейзл отрицательно качнула головой.

— Напрасно ты так считаешь. Попытайся сосредоточиться на его отрицательных чертах.

— Каких, например?

— Ну, для начала скажи себе, что это высокомерный и холодный тип, и ни одна здравомыслящая женщина не станет иметь с ним дела. Ведь так?

— Ну, да, — с сомнением произнесла Лили. Перед Хейзл поставили прозрачный высокий бокал, наполненный чем-то, по виду и запаху, напоминающим лекарство. Она взяла в рот соломинку и, сделав глоток, покачнулась на стуле от внезапного головокружения. Напиток вызывал состояние, близкое к полуобморочному.

Что ж, возможно, легкая анестезия — это именно то, что необходимо сейчас Лили, подумала Хейзл и пододвинула подруге другой бокал.

— Выпей немного и расскажи мне все остальное. Где вы познакомились?

Лили отпила немного коктейля.

— Помнишь, я работала секретаршей в литературном агентстве? Барт был одним из его сотрудников, и мы с ним… ну… увлеклись друг другом.

Хейзл кивнула, отметив, что подобная застенчивость не характерна для Лили.

— И долго это продолжалось?

— Не так долго, как мне хотелось бы.

— А когда закончилось?

— О, очень давно, — неопределенно ответила Лили. — Примерно два года назад, — призналась она.

— Два года?! — изумленно переспросила Хейзл. — Но ты должна была давно забыть об этой истории!

— Вот как? — фыркнула Лили. — А сколько времени понадобилось тебе, чтобы прийти в себя после развода?

— О, перестань. — Хейзл недовольно тряхнула головой. — Сейчас речь идет о тебе, а не обо мне. Неужели ты пребываешь в таком состоянии с того самого момента, как вы расстались?

— Нет, конечно, — ответила Лили. — Но с тех пор моя жизнь абсолютно пуста. Как будто он меня сглазил… Я была не в состоянии ни искать работу, ни общаться с другими мужчинами. И вот теперь, когда я узнала… — Ее голос прервался.

Хейзл предположила, что Барт сообщил Лили о чем-нибудь вроде своей помолвки с другой женщиной. Это был бы действительно жестокий удар… который, впрочем, стал бы для нее неплохим лекарством.

— И что же ты узнала? — мягко спросила она.

— Он собирается устроить бал.

Значит, этот парень действительно богат, подумала Хейзл. И, надо полагать, с неплохими связями.

— И?.. — допытывалась она.

— Это бал в честь Дня святого Валентина. И я хочу туда попасть! — выпалила Лили.

— Что ж, возможно, он тебя и пригласит.

— Нет, мне нельзя на это надеяться. Вот если бы… если бы ты взялась за дело! У тебя бы получилось! — В глазах Лили блеснула надежда.

— О, нет! — запротестовала Хейзл, видя, какой оборот принимает разговор.

— Но это же твоя профессия! Ты занимаешься организацией вечеринок!

— Да, ты права. Но работа дает мне средства к существованию, и я должна думать о своей репутации. Великосветские балы — не моя сфера. Кроме того, я не стану использовать служебное положение, чтобы решать проблемы своих друзей, — как бы сильно я их не любила. Ведь ты хочешь устроить что-то вроде вендетты? Одеться в костюм леди Макбет и закатить бывшему любовнику публичную сцену?

— Может быть.

Хейзл печально улыбнулась.

— Это бессмысленно, сама знаешь. Если Барт разлюбил тебя, ничто не поможет тебе вернуть его, — с легкой грустью проговорила она. — Такова жизнь.

Лили прикусила нижнюю губу.

— Но он никогда не был в меня влюблен.

— Очень жаль, — мягко сказала Хейзл.

Лили отпила большой глоток коктейля, и ее глаза заблестели, словно две яркие звезды.

— Я была всего лишь его очередной жертвой, еще одной девушкой, которую он соблазнил, бесстрастно произнесла она. — Случайной знакомой, которую он бросил, когда получил все, что хотел!

Давно забытое чувство пробудилось в душе Хейзл. Она вспомнила свои девичьи мечты о замужестве, белом свадебном платье… Казалось, слова Лили не должны были смутить ее, умудренную опытом женщину, и все же она была шокирована.

— Он лишил тебя невинности? — осторожно переспросила она.

— Да, — ответила Лили с циничным смешком. — А ведь я хранила себя для человека, которого полюблю.

Хейзл стиснула руки, наблюдая за толстой рыжей кошкой, растянувшейся на стойке бара.

— Итак, он не отвечал тебе взаимностью, но все же взял самое ценное, что ты могла предложить.

— Да, именно так, — фыркнула Лили. — Причем я была далеко не единственной!

— Ты хочешь сказать, что были еще и другие?

— Сотни!

— Сотни?!.

— Ну, хорошо, десятки! Множество! — выпалила Лили. — Женщины, которые восхищались им, теряли голову от любви к нему, а он затаскивал их к себе в постель!

— Думаю, ты заблуждаешься.

— Хотела бы я, чтобы это было так!

Хейзл уставилась на полированную поверхность стола, думая о богатом Барте Ардене, завлекающем к себе в постель честных трудолюбивых девушек, подобных Лили. Могущественный человек, использующий свою власть для того, чтобы соблазнять невинных…

Она подняла голову, увенчанную короной золотисто-каштановых волос, и серьезно посмотрела на подругу, припоминая истории, в которые та попадала в школе. Сейчас складывалась гораздо более сложная ситуация. Должна ли она снова помочь Лили?

— Что я могу для тебя сделать? — наконец спросила она.

Похоже, Лили не особенно задумывалась над этим.

— Я вовсе не прошу тебя нарушать закон, Хейзл, — ответила она. — Просто отомсти ему за меня!

 

3

Уже начало смеркаться, когда поезд прибыл в Глостер, и, оказавшись на пустынной платформе под открытым небом, Хейзл подумала, что это очень подходящая декорация для съемок фильма о загадочном убийстве.

Она плотнее закуталась в шарф и огляделась. Вспомнив совет Барта Ардена по поводу того, где можно взять такси, она двинулась по направлению к лестнице.

В воздухе висела серая пелена мелкого дождя, и крыши автомобилей тускло поблескивали, словно смазанные жиром.

На стоянке не было ни одного пассажира, и водитель с любопытством взглянул на Хейзл, когда она назвала адрес.

— Дом мистера Ардена, — заметил он, заводя мотор.

— Вы знаете этот дом?

— Еще бы не знать! Его хозяин нас без работы не оставляет! Я так и подумал, что вам туда.

Хейзл удивленно посмотрела на водителя.

— Так, значит, вы можете угадать, куда едет любой из ваших пассажиров? — улыбнулась она.

— Нет. Но насчет гостей Барта Ардена я никогда не ошибаюсь. Если какая-нибудь очаровашка прибывает лондонским поездом, то, как пить дать, она едет к нему.

Хейзл вовсе не понравилось это замечание, которое к тому же напомнило ей о Лили.

— К нему, должно быть, ездят целые толпы женщин? — осторожно поддержала разговор она.

Водитель энергично помотал головой.

— Нет, такого не бывало! Не больше одной зараз. Мы здесь все замечаем, потому что, по правде говоря, больше ничего интересного не происходит. Местечко-то, сами видите какое — глушь!

— Да уж, — кивнула Хейзл и посмотрела в окно.

Дома встречались все реже и реже, пока, наконец вокруг не осталось ничего, кроме необозримых пустых полей. Это зрелище нагоняло тоску, и все же в нем была некая своеобразная красота. Однако Хейзл никак не ожидала, что Барт Арден, знаменитый обольститель, живет в таком пустынном мрачном месте. Почему он пригласил ее сюда, когда можно было с таким же успехом встретиться в Бирмингеме?

— Далеко еще? — спросила она у водителя.

— Около двух миль, — ответил тот, съезжая с шоссе на узкую дорожку. — Вы писательница?

— Боюсь, что нет, — с улыбкой ответила Хейзл, глядя на себя в зеркальце и прикидывая, с каким выражением лица лучше всего предстать перед Бартом Арденом.

Бесстрастным. Именно это слово в первую очередь пришло ей в голову.

Собственное лицо показалось Хейзл слишком бледным, — впрочем, таким оно было всегда, — а вот ресницы можно было бы накрасить ярче, чтобы придать зеленовато-золотистым глазам большую выразительность. Но Хейзл пришлось собираться второпях, к тому же она не планировала производить неотразимое впечатление на Барта Ардена. Во-первых, это было не в ее характере, а во-вторых, она знала, что мужчины, подобные ему, предпочитают общаться с женщинами, щедро расходующими содержимое своих косметичек. Именно таким был ее бывший муж.

Хейзл точно знала: мужчинам подобного сорта быстро все надоедает, и поэтому любая неожиданность всегда пробуждает их интерес. И она решила удивить Барта.

Поэтому Хейзл лишь слегка провела по губам светлой помадой. Косметики должно быть ровно столько, чтобы окружающие убедились в том, что тебе вовсе нет необходимости ею пользоваться, считала она, но только настоящая женщина способна добиться такого впечатления!

— Вот и приехали! — объявил водитель и сбавил скорость, приближаясь к высокой темной ограде.

Когда автомобиль оказался в начале длинной подъездной аллеи, Хейзл тронула его за плечо.

— Не могли бы вы остановиться здесь? — попросила она.

— Но вам придется еще довольно долго идти пешком, — удивился тот.

— Я знаю, но мне хочется прогуляться.

Хейзл всегда доверяла своему первому впечатлению. Она считала, что жилье может многое рассказать о своем хозяине, а знание клиента помогало ей устроить вечеринку в его вкусе. Если бы автомобиль подъехал прямо к дверям, Барт Арден сразу узнал бы о ее приезде, и тогда она не смогла бы осуществить свой план. А Хейзл хотела появиться неожиданно, чтобы застать противника врасплох.

Она заплатила таксисту положенную цену, добавив щедрые чаевые.

— Спасибо, мисс, — сказал тот. — Приехать за вами… сегодня вечером?

Он задал вопрос с такой деликатностью, что Хейзл чуть не рассмеялась. Вот это да, подумала она. Похоже, мистер Арден устроил здесь нечто вроде гарема…

— Да, — ответила она, — но я еще не знаю, в какое время.

Хейзл дождалась, пока такси отъедет, и шагнула на широкую аллею, ведущую к дому. Мелкий гравий слегка похнустывал под ее сапожками.

Сад сейчас казался угрюмым и мрачным, поскольку листьев на деревьях почти не осталось. Однако Хейзл обратила внимание, что он заботливо ухожен: повсюду были устроены клумбы, а деревья живописными группами выделялись на фоне низкого серого неба.

Дом Ардена представлял собой белый особняк строгих пропорций, прекрасный в своей классической простоте. Он выглядел необитаемым.

Приблизившись, Хейзл заглянула в одно из окон первого этажа и в отблесках пламени горящего камина увидела мужскую фигуру. Мужчина сидел в огромном кресле, откинувшись на спинку, и, вытянув ноги, что-то читал.

Она поспешно отступила на безопасное расстояние, но, должно быть, это движение не осталось незамеченным, так как мужчина оторвался от своего занятия и бросил взгляд в сторону окна. Однако по его лицу с резкими волевыми чертами нельзя было догадаться, заметил ли он гостью. На нем не отразилось ни малейшего признака удивления, страха или раздражения, даже любопытства.

Затем мужчина спокойно протянул руку в ту сторону, где располагался вход в дом, словно приглашая Хейзл войти, и снова вернулся к чтению.

Какая бесцеремонность, возмущенно подумала она и вошла в дом, с любопытством осматриваясь. Ее глаза невольно расширились от удивления.

На деревянном полу прихожей стояли заляпанные грязью высокие сапоги, здесь же валялся журнал по садоводству, два секатора и потрепанная соломенная шляпа. Непромокаемые куртки и плащи громоздились на вешалке, а прямо за дверью стояло несколько разноцветных зонтов. Это помещение напоминало уютную пещеру.

Где же зеркала во всю стену и роскошные ковры, на которых этот Казанова занимается любовью со своими многочисленными поклонницами? — изумленно подумала Хейзл.

Ей импонировала уютная обстановка, но она тут же напомнила себе, что попала в дом человека, по вине которого страдает ее лучшая подруга. Это вражеская территория, сказала себе Хейзл, какой бы гостеприимной она ни казалась на первый взгляд.

Она свернула в узкий коридор и остановилась на пороге кабинета, не решаясь войти.

Мужчина, сидящий в кресле, поднял голову. Он был небрит и взъерошен, как будто только что встал с постели или вообще не ложился.

— Привет, — сказал он и зевнул. — Должно быть, вы и есть Хейзл Корбетт.

Его глаза оказались настолько неправдоподобно яркого синего цвета, что невольно привлекали внимание, выделяясь на грубоватом, но красивом лице с правильными чертами, а длинные волосы и потрепанные грязноватые джинсы делали Барта Ардена похожим скорее на рок-звезду, чем на литературного агента.

Немудрено, что Лили влюбилась в этого человека, подумала Хейзл, и сердце ее лихорадочно забилось. Он и в самом деле выглядит очень сексуально.

— А вы, вероятно, Барт Арден? — в свою очередь спросила она.

Мужчина бросил быстрый взгляд на наручные часы, и Хейзл невольно залюбовалась непринужденностью и грацией его движений.

— Угу, — промычал он, — он самый.

— Между прочим, вы могли бы и встретить меня на пороге.

— Если вы не способны даже самостоятельно добраться от входной двери до моего кабинета, то о какой работе может идти речь? — Барт снова зевнул. — Проходите и садитесь.

Хейзл оглядела комнату и с легким оттенком иронии в голосе поинтересовалась:

— Куда?

Этот вопрос был вполне резонным, так как все свободные поверхности были заняты рукописями различной толщины, и лишь незначительная их часть громоздилась на письменном столе.

— Вы хоть иногда наводите здесь порядок? — спросила Хейзл раньше, чем успела подумать, уместен ли подобный вопрос.

Барт пожал плечами.

— Если сгрести все это и убрать куда-нибудь в шкаф, то потом никогда не найдешь того, что нужно, — ответил он, извлекая телефон из-под груды бумаг. — Кроме того, когда рукописи постоянно торчат у тебя перед глазами, то время от времени вспоминаешь, что не мешало бы их прочесть. — Он, в свою очередь, окинул взглядом комнату и примирительно сказал: — Что ж, пожалуй, здесь их действительно многовато. Почему бы вам не пройти в гостиную? — Барт указал на низкую дверь в противоположном конце комнаты. — Там нет такого беспорядка. Мне нужно сделать один звонок, но это ненадолго.

— О, пожалуйста, не торопитесь, — ответила Хейзл, раздраженная снисходительным тоном хозяина. Он вел себя так, словно он имел дело с какой-нибудь очередной «девушкой по вызову».

— Не беспокойтесь, не стану, — ответил он с насмешливой улыбкой.

Ни одна нормальная женщина не согласится жить с ним под одной крышей, подумала Хейзл, войдя в гостиную Барта Ардена, а если такая и найдется, то это будет какое-нибудь робкое незаметное существо.

Эта комната явно принадлежала мужчине: резкие, хотя и не кричащие, тона обоев и штор, прочная, основательная мебель…

Хейзл подолгу службы часто доводилось бывать в чужих домах. Она знала, как много может рассказать жилье о своем хозяине, и за долгие годы научилась безошибочно распознавать приметы благополучия или, наоборот, упадка и душевного смятения.

Эта комната могла принадлежать какому-нибудь рассеянному университетскому профессору, давно забывшему о порядке. Ее хозяин, по всей видимости, не в силах расстаться со старыми газетами, решила Хейзл, увидев несколько воскресных приложений трехнедельной давности. Несколько книг лежало на низком столике, а все пространство вокруг него было, судя по всему, филиалом личной библиотеки хозяина. Молодая женщина наклонилась, чтобы прочитать заголовки, и пришла в легкое замешательство: литературные пристрастия Ардена были, судя по всему, крайне разнообразными.

Она продолжила знакомство с гостиной. Здесь не было ни одной фотографии, и это не удивило Хейзл. Только женщины хранят снимки семейных торжеств — свадеб, крестин и прочего, — которые служат чем-то вроде доказательств прав собственности, а мужчины, как правило, в таких подтверждениях не нуждаются.

Хейзл взяла с кресла красивую вышитую подушку и так увлеклась, рассматривая узор, что не услышала, как Барт вошел в комнату. Только через несколько минут она увидела, что он стоит у порога и внимательно разглядывает ее.

Все еще держа в руках подушку, Хейзл растерянно застыла на месте. Она заметила, что Барт успел не только позвонить, но и сбрить синеватую щетину на подбородке. Кроме того, он провел по волосам расческой и переоделся в темно-синий кашемировый свитер, подчеркивающий богатырский размах его широких плеч. Его синие глаза лучились мягким светом.

Боже мой, в смятении подумала Хейзл, да он действительно великолепен!

Она прижала подушку к груди, словно щит, и с вызовом взглянула на него.

— Что, хотите взять её с собой? — мягко спросил Барт.

Хейзл машинально опустила глаза. На одной стороне подушки было вышито слово «Барт» в сердечке из маленьких алых роз, а на другой — фраза: «Любовь никогда не вернется».

— Красивая вышивка, — вежливо похвалила она, гадая, кто мог сделать такую вышивку. Скорее всего, какая-нибудь очередная поклонница с разбитым сердцем. — Очень красивая.

Лицо Барта неожиданно стало замкнутым и холодным.

— Да, — сдержанно произнес он.

Умение задавать вопросы было одним из основных профессиональных навыков Хейзл. Это помогало ей заводить новые знакомства и находить клиентов. И если какая-то вещь, принадлежащая предполагаемому заказчику, ей действительно нравилась, она всегда старалась выведать ее происхождение, чтобы при случае подыграть вкусам клиента.

— Можно узнать, откуда у вас эта вещица? — небрежно поинтересовалась она.

Глаза Барта сузились, и Хейзл удивилась, заметив в них боль. Теперь они казались почти черными.

— Нет, — сухо ответил он. — Я говорил вам, что вечером уезжаю, но вы, похоже, собираетесь попусту тратить время на разговор о диванных подушках.

Слегка задетая этим замечанием, Хейзл быстро положила подушку на место и выжидательно взглянула на Барта.

— Прошу меня простить, — кротко произнесла она. — Сила привычки.

Барт не обратил внимания на ее извинения.

— Перейдем к делу?

Он не предложил ей снять пальто, и сейчас, стоя перед ним, Хейзл чувствовала себя неловко. Ей было жарко, и она понимала, что выглядит немного нелепо.

— Не возражаете, если я сниму пальто?

— Пожалуйста.

Барт не сделал ни малейшего усилия, чтобы помочь ей или хотя бы взять из ее рук пальто, и она снова отметила его невежливость.

Но, в конце концов, сказала себе Хейзл, это всего лишь один из потенциальных клиентов, и предъявлять к нему особые требования не имело смысла.

Она положила пальто на кресло и выпрямилась, ощущая странную неуверенность. Итак, что дальше? Хейзл поймала себя на том, что пытается угадать, отчего глаза Барта Ардена так внезапно изменились и почему он так пристально рассматривал ее, стоя на пороге.

Ее костюм был практичным и удобным, — к этому обязывала профессия. Она не носила мини-юбок, потому что во время осмотра дома в них нельзя было наклоняться слишком низко и взбираться по лестницам. То же самое относилось и к высоким каблукам. Но хотя Хейзл слегка сутулилась и от этого казалась ниже, чем на самом деле, она все же была достаточно высокой и стройной, и стильные вещи смотрелись на ней хорошо. Сегодня она надела длинную коричневую шерстяную юбку и облегающий кремовый свитер.

Хейзл украдкой взглянула на Барта, пытаясь определить его реакцию, но его лицо оставалось загадочным, словно у Моны Лизы.

С какой стати тебя заботит, понравилась ты ему или нет? — язвительно спросила себя она. Ты оказалась здесь только для того, чтобы отомстить за разбитые сердца других женщин, а вовсе не с целью присоединять к ним свое собственное!

— Не хотите ли присесть? — нарочито вежливым тоном предложил Барт. — Что до меня, то я предпочитаю постоять, ведь в самолете мне предстоит провести в кресле несколько часов. Хотя, конечно, интервью лучше давать сидя.

— Нет, спасибо, — отказалась Хейзл. — О каком интервью вы говорите?

— О том, которое поможет мне решить, подходите ли вы для этой работы или нет. — Барт насмешливо взглянул на нее. — А вы что себе представляли? Милую беседу за чашкой чая? Я должен решить, нанимать ли вас, а вы — понять, сумеете ли справиться с поставленной задачей. Или вы думали, что заказ окажется у вас в кармане, как только я загляну в ваши огромные зеленые глаза?

Хейзл удивленно моргнула. Так, значит, несмотря на свой безразличный холодный вид, он все же заметил, какого цвета у нее глаза?

— Нет, конечно, — ответила она, подозревая, что Барт решил слегка пофлиртовать с ней. Об этом предупреждала ее Лили. — Я не собираюсь пускать в ход всякие женские трюки, чтобы набить себе цену.

— Возможно, это происходит бессознательно, — мягко заметил он. — Большинство женщин настолько привыкли пользоваться своим обаянием, что этого даже не замечают. Я сужу по собственному опыту.

— А он у вас богатый, не так ли? — в свою очередь спросила Хейзл.

— Это зависит от того, что вы понимаете под словом «богатый», — уклончиво ответил Барт. — Но я бы на вашем месте воздержался от подобных суждений о человеке, которого вы впервые видите.

Странно, я не сказала ничего особенного, а он так разозлился, удивилась Хейзл.

— Простите, — тихо произнесла она.

— Итак, могу я увидеть ваше портфолио? — спросил Барт.

— Мое?.. — Хейзл растерялась.

— Должен же я ознакомиться с вашими работами, — пояснил он.

— Да, конечно, — быстро сказала Хейзл, — но, к сожалению, мне пришлось оставить его у одного из клиентов. Так или иначе, я думаю, устные рекомендации тоже играют роль, и вы можете составить впечатление, если поговорите с людьми, которые пользовались моими услугами.

— Я это уже сделал.

Хейзл постаралась не показать своего удивления.

— И с кем, если не секрет?

— С Брустером Карпентером. Это был единственный человек, чье имя вы назвали. К счастью для вас, я ему полностью доверяю.

Хейзл вспомнила, что во время телефонного разговора Барт упоминал о своей дружбе с Брустером, и теплота, прозвучавшая в его голосе, свидетельствовала о том, что их отношения весьма близки.

Это ее удивило, потому что Брустер, очень симпатичный и сексуально привлекательный, горячо любил свою жену Айрис и был ей верен. Хейзл не могла понять, что могло связывать такого преданного семье человека с известным соблазнителем Бартом Арденом?

— И что он обо мне сказал?

— Что вы хороший профессионал, — ответил Барт и после паузы добавил: — Очень хороший.

— Вы говорите так, как будто вас это удивляет, — заметила Хейзл.

Он пожал плечами.

— Хорошим профессионалам обычно не приходится искать работу. Брустер был удивлен, когда я сообщил ему, что вы мне сами позвонили, и сказал, что в это трудно поверить.

У Хейзл появилось дурное предчувствие.

— Он так и сказал?

— Скорее, намекнул, что на вас это не похоже. Он считает вас спокойной и рассудительной и не представляет, чтобы вы могли навязывать кому-то свои услуги.

Губы Барта тронула недобрая усмешка, и Хейзл едва сдержалась, чтобы не вспылить. Но он настойчиво сверлил ее взглядом, ожидая реакции на свои почти оскорбительные слова, и она решила, что лучше вообще не смотреть на него.

— Итак, почему вы решили действовать таким образом? — так и не дождавшись ответа, поинтересовался он.

— Дело в том, что последнее время я большей частью работала в Шотландии, — ответила Хейзл, пытаясь совладать с охватившим ее беспокойством. — Здесь меня почти никто не знает, и я решила, что должна устроить нечто грандиозное, чтобы заявить о себе.

— Думаете, вам это удастся, если я поручу вам работу?

Хейзл спокойно взглянула на него, хотя сердце ее бешено колотилось. Неужели Барт Арден на всех женщин действует подобным образом?

— Да, и вы это сами понимаете, — ответила она.

Он слегка прикрыл глаза и кивнул, словно удовлетворенный таким честным ответом.

Неужели ему неведомо чувство вины? — подумала Хейзл, вспоминая залитое слезами лицо Лили и ее рассказы о том, сколько женских сердец разбил этот мужчина. Да, Барт Арден должен получить по заслугам! Но это произойдет только в том случае, если он даст ей работу…

— И вы считаете, что бал, который я собираюсь устроить, подходит для ваших целей как нельзя лучше? — спросил Барт. Хейзл кивнула. — Что ж, помогу вам, — произнес он так мягко и ласково, что по ее телу невольно пробежала чувственная дрожь. — Надеюсь, вы тоже не откажетесь сделать кое-что для меня.

Она, побледнев от возмущения, крепко сжала в пальцах свое жемчужное ожерелье и принялась перебирать слегка шероховатые на ощупь перламутровые бусины. Лили говорила ей о бесстыдстве этого человека, но Хейзл не ожидала такого грубого натиска.

— Что вы имеете в виду? — ослабевшим голосом спросила она.

Барт нахмурился и пытливо взглянул ей в лицо. Казалось, он с трудом подавляет раздражение при виде такой реакции.

— Речь идет всего лишь о деловой услуге, мисс Корбетт, — сухо ответил он. — Не о сексуальной.

Хейзл покраснела.

— Я и не думала об этом…

— Конечно, не думали, — согласился он. — Именно это написано у вас на лице. И даже на теле. — В его голосе звучала насмешка. — Я польщен.

— Хорошо, оставим это, — резко ответила Хейзл. — Может быть, я пришла к неверному заключению, но женщина всегда настораживается, когда слышит от мужчины такие двусмысленные предложения.

— Да уж, могу себе представить, — невинным тоном отозвался Барт.

Хейзл с подозрением взглянула на него. Он что, издевается?

— Может быть, мы все же перейдем к делу? — холодно предложила она.

Барт улыбнулся, очевидно удовлетворенный этим словесным поединком.

— Именно это я и пытаюсь сделать, но вы все время уводите разговор в сторону!

— Вовсе нет. Это всего лишь следствие вашей манеры общения. — Хейзл глубоко вздохнула, приказывая себе не обращать внимания на сарказм собеседника, и с воодушевлением заговорила: — Валентинов день — одно из самых подходящих событий, чтобы устроить бал! К тому же можно заранее представить, как оформить помещение…

— Например?

— Ну, все необходимые атрибуты известны — сердца, розы и прочая романтика…

— А как насчет оригинальности? — с невозмутимым видом поинтересовался Барт.

Сейчас он уже не смеялся, и Хейзл тоже стала серьезной. Она уже забыла о поручении Лили и полностью сосредоточилась на основной задаче, желая проявить себя с лучшей стороны.

— Мистер Арден, — сказала она, терпеливо улыбаясь, — Валентинов день — это такой же традиционный праздник, как Рождество…

— В самом деле?

— Именно так. Существуют определенные обычаи, которые всегда соблюдаются.

— Обычаи?

— Да, конечно! — подтвердила Хейзл, испытывая эмоциональный подъем, как всегда, когда бралась за новую работу. — Люди любят комфорт и уверенность, и далеко не всегда им нравятся сюрпризы. Сила привычки…

— Какая тоска! — пробормотал Барт.

Но Хейзл не собиралась позволять сбить себя с толку.

— Вовсе нет, — мягко возразила она. — И, уж будьте уверены, я не собираюсь превращать этот праздник в какое-то экстравагантное событие, идущее вразрез с общепринятыми традициями… Но при этом сделаю все, чтобы вашим гостям не было скучно! Прежде всего, нужно позаботиться о еде и винах лучших сортов, а также о музыке, — так проще создать непринужденную обстановку…

Барт пристально взглянул на нее, а затем перевел взгляд на часы.

— Пожалуй, вы правы. Что ж, спасибо, что согласились потратить на меня время, мисс Корбетт.

Хейзл изумленно посмотрела на него. Он обещал ей десять минут, а на самом деле прошло не больше минуты! Она взглянула на свои часы. Нет, все правильно — сугубо деловая часть разговора заняла ровно десять минут.

— Вы хотите сказать, что у вас больше нет времени?

— Боюсь, что так. Мне нужно выехать немедленно, чтобы не опоздать в аэропорт. Могу подбросить вас до станции, если хотите.

Значит, ничего не вышло, обескуражено подумала Хейзл. Я не получу заказ, и о планах отплатить этому человеку за Лили придется забыть. Та по-прежнему будет чувствовать себя униженной… Хуже того, она сама, Хейзл, будет испытывать то же самое чувство из-за дурацкого подозрения о том, что Барт решил соблазнить ее!

Так мне и надо! — кляла себя молодая женщина. Сама виновата! Нечего было разыгрывать перед ним наивную простушку, вместо того, чтобы предстать такой, какая ты есть на самом деле, — женщиной, которая создала собственный бизнес на обломках рухнувшей семейной жизни.

— Нет, спасибо, я вызову такси.

— Я бы довез вас быстрее. — На губах Барта заиграла ленивая усмешка. — Или вы боитесь ехать со мной?

Черт возьми! — мысленно возмутилась Хейзл. Пусть я осталась без работы и напрасно проделала долгий путь в такую отвратительную погоду. Но нельзя давать этому человеку повод считать, что я склонна к истерикам. Конечно, недооценила Барта Ардена и, возможно, глупо отреагировала на его слова, и за это пришлось заплатить. А значит, теперь остается только достойно ретироваться.

— Нет, нисколько, — ответила она с холодной вежливостью. — Впрочем, я действительно хотела бы уехать поскорее, так что если вас не затруднит подвезти меня…

— Вовсе не затруднит. Пошли.

Барт взял небольшой кейс, стоявший в холле, и включил систему сигнализации.

— Машина в гараже за домом, — бросил он. Он шел размашистой походкой, и Хейзл едва поспевала за ним. Она приготовилась увидеть роскошный длинный автомобиль ярко-красного или демонически-черного цвета, но, вопреки ее ожиданиям, Барт не коллекционировал дорогие машины.

Ее глазам предстал забрызганный грязью не первой молодости «остин», на заднем сиденье которого поверх клетчатого пледа валялись клюшки для гольфа, теннисные ракетки, старые журналы и какая-то одежда. Присмотревшись, Хейзл разглядела на полу пустую пластиковую бутылку и пару видавших виды кроссовок. Большой коричневый конверт, адресованный Барту Ардену, с пометкой «срочно», лежал на пассажирском сиденье.

Все это говорило о том, что владелец автомобиля привык к постоянным разъездам, подумала Хейзл в легком замешательстве.

От Барта не укрылось ее удивление, и он сказал:

— Надеюсь, вы извините меня за некоторый беспорядок в салоне.

— Да нет, мне это даже нравится, — неожиданно для себя ответила Хейзл.

— Хм, — с сомнением отозвался Барт. — И все же хлама могло бы быть и поменьше.

Он сунул конверт в кейс и, небрежно бросив его на заднее сиденье, завел мотор.

Его манера вождения тоже нисколько не соответствовала облику богатого плейбоя. Он не давил на акселератор, не ударял изо всех сил по тормозам — одним словом, вел машину умело, но без нарочитой лихости. Хейзл немного расслабилась, но потом вдруг вспомнила, кто находится рядом с ней, и, отвернувшись, уставилась в окно.

Барт включил радио. Передавали программу новостей.

За все время поездки он не произнес ни единого слова. Хейзл тоже молчала. Она могла бы сказать что-то вроде: «Надеюсь, у вас не сложилось обо мне превратного мнения», но это еще больше унизило бы ее в собственных глазах, а такого Хейзл не могла допустить, причем даже не из-за Лили, а просто из уважения к самой себе. Ей не хотелось вызывать у Барта Ардена жалость.

Она с нетерпением ждала конца поездки, но, когда машина подъехала к станции, сама не понимая почему, почувствовала разочарование.

Я никогда больше его не увижу, подумала Хейзл, удивляясь, почему эта мысль настолько угнетает ее.

— Спасибо, что подвезли. — Коротко взглянув на Барта, она вежливо улыбнулась, но поймала его пристальный взгляд и вновь пришла в замешательство.

— Вы не оставили мне свою визитку, — напомнил он.

— Визитку? — растерянно переспросила она.

— Визитную карточку, — терпеливо пояснил Барт.

Хейзл уже и не надеялась, что он попросит об этом. Ей пришлось долго рыться в сумочке, прежде чем она нашла визитку.

— Вот, пожалуйста. Это номер, по которому вы всегда сможете меня найти. — Хейзл сильно сомневалась в том, что получит работу, но по лицу Барта нельзя было сделать вывод о его окончательном решении. Стараясь сохранить ровный тон и придать ему оттенок безразличия, она спросила: — Могу я надеяться, что вы меня наймете?

— Вам больше незачем надеяться: — Эти слова похоронили все ее надежды. Бедная Лили, подумала Хейзл, и тут Барт снова заговорил, но так тихо, что ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его слова: — Она ваша.

— Простите?

— Вы наняты, — повторил Барт, и при виде растерянного лица Хейзл его глаза блеснули от удовольствия. — Разумеется, если по-прежнему хотите заняться моим балом.

— Да, хочу, — ответила Хейзл, удивляясь, отчего победа — причем такая неожиданная! — оставляет ее почти равнодушной. — Но почему? — не удержалась от вопроса она. — Почему вы решили поручить мне эту работу?

Барт нахмурился.

— Не думаю, что вам стоит реагировать подобным образом, получая заказ. — Его глаза насмешливо сузились. — Некоторые клиенты после таких слов могут и передумать.

— Сегодня я, как профессионал, пожалуй, была не на высоте, — откровенно призналась Хейзл.

— Это уж точно, — согласился Барт. — Но Брустер заверил меня, что вы — лучшая кандидатура из всех возможных.

Лицо Хейзл вспыхнуло от удовольствия.

— Он так и сказал?

— Да. А он из тех, к чьему мнению прислушиваются многие — включая и меня.

— Вы наняли меня только на основании похвального отзыва Брустера? — изумилась Хейзл.

— Отчасти, да. Но еще и потому, что вы свежий человек в этом деле, а такие люди обычно действуют с особым воодушевлением. Я никогда раньше не устраивал балов, и мне хочется, чтобы первый из них оказался удачным. — Взгляд его синих глаз стал жестким и решительным. — По-настоящему удачным.

Хейзл снова ощутила приятное возбуждение. Этот бал будет иметь успех, и она заставит всех признать это! Месть Лили станет лишь незначительным событием, а урок, который получит Барт, пойдет ему на пользу! Кто знает, может быть, в один прекрасный день он даже поблагодарит ее, Хейзл!

— О, в этом вы можете не сомневаться, мистер Арден! — горячо заверила его она.

— Барт, — поправил он.

— Барт, — послушно повторила Хейзл и сама удивилась, как легко слетело с ее уст его имя.

И столь же естественным мне казалось сидеть с ним рядом, так, что наши колени почти соприкасались, вдруг сообразила она.

Со времен своего замужества Хейзл еще ни с одним мужчиной не ощущала себя настолько непринужденно. Но это-то и было плохо. Барт Арден — не просто широкоплечий мужчина с обжигающим взглядом синих глаз. Это тот, кто лишил невинности ее лучшую подругу.

Тогда почему она устроилась рядом с ним, словно ласковая кошечка, и мурлычет вместо того, чтобы выпустить когти?

— Я пробуду за границей до конца недели, — сказал Барт, — а когда вернусь, позвоню вам, и мы встретимся в Бирмингеме, чтобы обсудить все детали. Согласны?

— Да, конечно, — кивнула Хейзл и уже собиралась открыть дверцу автомобиля, когда он, наклонившись, схватил ее левую руку и, перевернув ладонью вверх, стал пристально разглядывать.

— Никаких следов, — заметил он, проводя своим большим пальцем вдоль ее безымянного, на котором носят обручальное кольцо.

Хейзл почувствовала, как краска заливает ее щеки. Она была настолько шокирована этим неожиданным прикосновением, что даже не знала, как на него отреагировать.

— Что… что вы хотите сказать? — пролепетала она.

— Никаких следов обручального кольца.

— Кто вам сказал, что я была замужем? Брустер?

Взгляд Барта обжег ее.

— Да, а кто же еще? Или вы думаете, что я умею гадать по руке?

Хейзл нервно отодвинулась.

— Это было давно. Я разведена.

— Такое случается сплошь и рядом. Но при всем том… — Барт снова медленно провел большим пальцем вокруг безымянного пальца Хейзл. Это прикосновение было таким эротичным, что она вздрогнула, несмотря на то, что в машине было тепло. — Обручальные кольца всегда оставляют свой след… — продолжал он.

Хейзл уже не чувствовала ни тени прежней непринужденности. Она вырвала у него руку, резко толкнула дверцу машины и, с трудом переведя дыхание, бросила:

— Увидимся после вашего возвращения.

 

4

Хейзл нажала кнопку звонка, и через минуту Лили выглянула из-за дверной цепочки. Глаза у нее были мутные.

— С-сколько времени? — невнятно произнесла она.

Хейзл взглянула на подругу с удивлением и тревогой.

— Пять часов. Лили, ты что, напилась? Та икнула и ухмыльнулась.

— С-совсем капельку. Я нервничала, ты же понимаешь… из-за твоей встречи с Бартом. — Взгляд ее стал более осмысленным. — Ну, как? Вы встретились?

— Да.

— И что?

Хейзл зябко повела плечами. Обратная поездка была долгой и утомительной. Поезд останавливался почти на каждой из станций, она продрогла и устала, а к тому же не была уверена, что поступила правильно, согласившись преподать урок бывшему любовнику Лили. Короткой встречи с Бартом Арденом оказалось достаточно, чтобы понять: этот мужчина не из тех, кто позволит легко провести себя. С ним нужно быть очень осторожной…

— Лили, мы так и будем стоять на пороге?

— О, извини! Входи! — Та откинула цепочку, и Хейзл вошла в квартиру.

Здесь ничего не изменилось с момента ее последнего посещения. Хейзл потянула носом и поморщилась. Воздух был спертым — чувствовалось, что помещение давно не проветривали.

Лили нетерпеливо взглянула на нее.

— Ну, так что? Барт дал тебе работу?

Хейзл снова вздрогнула от какого-то неприятного предчувствия.

— Да.

— Отлично! — вскричала Лили. — Это нужно отпраздновать!

— Тебе, по-моему, уже хватит, — попыталась урезонить подругу Хейзл.

— Может быть, — ответила та, пожимая плечами, — но ты-то можешь позволить себе рюмочку-другую…

— Нет, спасибо. Я выпила чаю в поезде, и сейчас единственное, о чем я мечтаю, — это посидеть на чем-нибудь удобном.

Обе женщины уселись на диван. На кофейном столике стояли грязные чашки и стаканы.

— Здесь не мешало бы прибрать, Лили, — заметила Хейзл.

Та скорчила недовольную гримаску.

— Держу пари, Барту ты этого не говорила, а он почти такой же неряха, как я! Боже мой, я просто бесилась, когда натыкалась повсюду на его шмотки!

Видимо, они были очень близки в прошлом, подумала Хейзл и стиснула зубы, пытаясь отогнать образ Барта Ардена, который сбрасывает одежду со своего великолепно сложенного тела.

Господи, неужели я ревную? — мысленно ужаснулась она. И к кому — к Лили!

— Может быть, он и неряха, — сухо сказала Хейзл, — но, по крайней мере, дома у него чисто.

Лили, которая медленно водила пальцем по липкому коричневому ободку, оставшемуся на внутренней стороне бокала, резко подняла голову.

— Ты хочешь сказать, что у меня дома грязно?

— Здесь не мешало бы проветрить, — примирительно ответила Хейзл, — и чуть-чуть прибрать.

Та кивнула с рассеянным видом и вернулась к интересующей ее теме:

— Сначала расскажи мне подробно о вашей встрече. И вообще, что ты о нем думаешь?

Хейзл решила начать с ответа на второй вопрос.

— Он и вправду красив, и теперь я понимаю, почему ты в него влюбилась.

Лили поморщилась.

— Хватит, Хейзл! Скажи лучше, что ты действительно о нем думаешь!

— Ну… он оказался не совсем таким, как я себе представляла, — осторожно ответила та.

— Да? А каким ты его представляла?

Хейзл сцепила пальцы, обдумывая свои слова.

— Исходя из того, что ты рассказывала, я решила, что это самоуверенный плейбой. Оказалось, что я ошиблась. Он…

Откровенность — хорошая вещь, подумала она, но не в том случае, если она может ранить человека, которому хочешь помочь. И если сейчас сказать Лили правду, — которая заключалась в том, что еще ни один мужчина после Харли не казался ей таким привлекательным, — не будет ли это выглядеть, мягко говоря, бестактно?

— Сексуальный? — подсказала Лили. Хейзл поморщилась. Это было верное определение, но не оно первым пришло бы ей на ум.

— Да, пожалуй.

— Еще бы! Хейзл, у меня не было настоящего опыта в общении с мужчинами до встречи с Бартом… но, можешь мне поверить, он настолько хорош в постели…

— Лили! — остановила ее Хейзл. — Я не хочу об этом знать!

— Почему? — удивилась та.

— Потому что интимная жизнь других людей меня не касается! — Однако она говорила не всю правду: на самом деле ей невыносима была даже мысль о том, что Барт Арден мог заниматься с кем-то сексом, и она пока что не хотела задумываться почему. — Давай сменим тему, Лили. Иначе я отказываюсь участвовать в этой затее.

— Хорошо, хорошо, можешь больше не затыкать уши! — Лили пристально взглянула на Хейзл из-под густой челки, спускающейся ей на глаза. — Ну, так что с балом?

— Барт позвонит мне, когда вернется из Европы, и мы обсудим детали — расходы, оформление зала и все прочее.

— И список приглашенных?

— Да. Вероятно, мне понадобится какое-то временное пристанище в Бирмингеме.

— Оставайся у меня! — воскликнула Лили. Хейзл покачала головой. Она подозревала, что после пяти лет разлуки совместное проживание не пойдет им обеим на пользу.

— Нет, Лили, — мягко сказала она. — Подумай сама, как я могу поселиться у тебя? Ведь Барт наверняка знает, что это твоя квартира. Вдруг он увидит, как я выхожу отсюда? Тогда нашим планам конец. Нет, я позвоню маме. У нее много богатых друзей и знакомых, которые проводят зимний отпуск где-нибудь под пальмами, и с удовольствием пустят меня на несколько недель в свою квартиру. — Хейзл машинально посмотрела на свой безымянный палец, который Барт Арден так пристально изучал, и прерывисто вздохнула. — Ты знаешь, может быть, если все пройдет успешно, у меня появится шанс уехать из Шотландии.

— Я думала, тебе там нравится, — удивленно заметила Лили.

— Да, но Эдинбург — такой маленький городок…

— Ты постоянно натыкаешься на Харли и его новую подружку? — догадалась та.

Хейзл через силу улыбнулась.

— Да, вроде того. — Она решительно поднялась. — У тебя есть какие-нибудь моющие средства, чтобы привести квартиру в божеский вид?

— О Боже! — буркнула Лили и нехотя отправилась на поиски.

К тому времени, когда Барт Арден позвонил ей, Хейзл уже нашла себе жилье в Бирмингеме. Одна из многочисленных кузин ее матери собиралась уезжать к своей дочери в Америку на всю зиму и оставляла свободной огромную квартиру, которая за время ее отсутствия могла привлечь внимание взломщиков.

— Она будет только рада, если ты присмотришь за квартирой, — сказала мать Хейзл. — Но я бы тоже хотела увидеть тебя, дорогая. Когда ты появишься?

Хейзл провела пальцами по засохшим комьям земли в горшках с цветами и нахмурилась. Похоже, понадобится несколько галлонов воды, чтобы оживить их.

— Я обязательно приеду к тебе на Рождество.

— Не раньше?

— Но до него осталось всего несколько недель, — мягко заметила Хейзл.

— А как себя чувствует Лили? Лучше?

— Немного. Она все еще тоскует о человеке по имени Барт Арден.

— Разве эта история не закончилась?

— Да, но, увы, некоторые люди переживают такие вещи очень долго. — Хейзл предпочла не говорить матери о том, что Барт Арден — ее новый клиент.

Последовала продолжительная пауза.

— А как поживает Харли?

Молчание Хейзл длилось еще дольше. Наконец она ответила:

— Понятия не имею. После развода каждый из нас живет своей жизнью. Кажется, у него появилась новая девица…

— Ну, это меня не удивляет.

— Да. Мам, извини, мне нужно уходить. — И Хейзл, попрощавшись, повесила трубку.

Забавно, — когда люди узнают, что вы разводитесь или уже развелись, они всегда спрашивают, есть ли у вас дети, и их реакция на отрицательный ответ всегда одна и та же: «Ну, это хорошо». Как будто брак сам по себе не имеет значения, если не подкрепляется наличием ребенка.

Но развод оставляет неизгладимый след, от которого невозможно полностью избавиться, и во многом определяет отношение окружающих. Хейзл постоянно слышала нотку сочувствия в голосе матери. Некое снисходительное презрение прозвучало и в словах Барта, когда она подтвердила, что разведена: «Ну, это случается сплошь и рядом», сказал он, как будто речь шла о какой-то распространенной инфекции! Что ж, он прав: в мире полным-полно разведенных людей, и хотя окружающие относятся к ним с сочувствием, — а может быть, именно поэтому, — они постоянно чувствуют свою ущербность.

Барт Арден позвонил Хейзл рано утром ровно через неделю.

Хейзл сразу узнала этот глубокий бархатный голос, хотя после короткого беспокойного сна была не в самой лучшей форме. Накануне вечером они с Лили ходили в кино, и та в середине фильма внезапно заявила, что хочет уйти, потому что исполнитель главной роли напоминает ей Барта. Хейзл не заметила такого сходства. Разве что глаза… но у Ардена они были ярче, а выражение лица гораздо более жесткое…

В результате подруги отправились ужинать, и Лили, выпив больше, чем обычно, вновь принялась говорить о том, что ее жизнь разбита по вине Барта. Слушая очередную версию одной и той же истории, Хейзл чувствовала себя так, словно едет в медленно идущем поезде, который движется в неизвестном направлении…

Услышав звонок, она с трудом открыла глаза и схватила трубку.

— Алло?

— Это Барт Арден.

Хейзл рывком села в кровати.

— О Господи! — пробормотала она.

— Похоже, телефон у вас барахлит. — Такая манера начинать разговор уже не удивляла Хейзл. — Я вернулся в Англию на несколько дней. Можем мы встретиться за ланчем?

— Когда?

— Сегодня, разумеется.

— Спасибо, что предупредили заранее, — ядовито заметила Хейзл.

— Итак, вы сегодня заняты?

— По чистой случайности нет.

— Тогда в чем же дело? — нетерпеливо спросил он.

Хейзл с трудом удержалась от очередного едкого замечания, которое уже вертелось у нее на кончике языка, и ответила как можно более вежливо:

— Все в порядке. Где?

— В ресторанчике «Грин грасс». Вы знаете, где это?

— Да, конечно.

— Хорошо, значит, в час дня, — заключил он и повесил трубку.

Ресторан «Грин грасс» располагался в центре города.

Когда Хейзл ровно в назначенное время вошла в зал, он был почти полон. Барт сидел в самом дальнем углу. Оттуда просматривался весь ресторан, но остальные столики располагались достаточно далеко, и можно было беседовать без помех. Он хорошо выбрал место, машинально отметила Хейзл.

Барт рассматривал меню. Словно почувствовав приближение Хейзл, он поднял голову и окинул ее беглым взглядом. Она умышленно оделась так, чтобы произвести на него впечатление, и почувствовала легкое разочарование.

Светлое платье из тонкого кашемира подчеркивало гибкие очертания ее тела и оттеняло золотисто-медовый цвет волос. На ногах у нее были новые замшевые туфли, на которые ушла вся недельная зарплата, а волосы она уложила в высокую прическу, которая уже сама по себе заслуживала внимания. Хейзл знала, что выглядит изысканно, элегантно и сексуально, хотя последнее не входило в ее планы.

— Привет, Хейзл, — медленно произнес Барт.

Ей показалось, что он немного удивлен. Наверное, решил, что я всегда одеваюсь так, как во время нашей первой встречи? — предположила она.

— Привет, Барт.

— Пожалуйста, садитесь.

— Спасибо. — Хейзл уселась напротив, невольно задумавшись о том, специально ли он подобрал темно-синий костюм под цвет глаз.

— Давайте сделаем заказ прямо сейчас, — предложил Барт, слегка улыбнувшись. — Тогда мы сможем без помех поговорить о деле.

— Хорошо.

Хейзл поймала себя на том, что кивает, как дрессированная собачка. Она попыталась сделать вид, что внимательно читает меню, хотя еда сейчас занимала ее меньше всего.

Странно, в чем дело? Может быть, в чувстве вины? Она ведь получила этот заказ обманным путем, выполняя просьбу Лили, и сейчас невольно продолжает лгать.

— Что будете заказывать? — спросил подошедший к ним официант.

— Мне, пожалуйста, королевский салат и цыпленка, — неуверенно произнесла Хейзл.

— Вы не голодны? — спросил Барт.

— Не особенно.

Его губы изогнулись в недоверчивой усмешке, когда он окинул взглядом округлые очертания ее тела.

— Вы не похожи на малоежку, — заметил он.

— Во время работы мне не до еды, — солгала Хейзл.

В другой ситуации она бы мигом расправилась с каким-нибудь обильным мясным блюдом, однако сейчас пристальный взгляд собеседника смущал ее настолько, что она боялась расплескать какой-нибудь соус.

Как только официант отошел, Хейзл вновь беспокойно выпрямилась под пронизывающим взглядом Барта.

— Все в порядке? — спросил он, очевидно решив, что нервозность — черта ее характера.

— Да, конечно. Все хорошо. — Хейзл положила на колени папку. — Я принесла вам несколько газетных вырезок с откликами на мою работу. Хотите взглянуть?

Барт недоуменно сдвинул брови.

— Зачем?

— На прошлой неделе вы говорили, что у меня нет никаких рекомендаций…

— Но я уже поручил вам работу, — возразил он, недоуменно пожав плечами, — и не собираюсь менять свое мнение… если только вы не совершите какой-либо непростительный промах, например, будете снова тратить мое время попусту.

За годы работы Хейзл научилась общаться с любыми клиентами, сохраняя на лице вежливую улыбку. Но, пожалуй, Барт оказался одним из наиболее трудных, подумала она.

— Мое время не менее ценно, мистер Арден, и…

— Я просил вас называть меня Бартом, — перебил он.

— Хорошо. Итак, почему бы нам не перейти к обсуждению праздника?

Когда официант поставил перед ними тарелки с салатом, ее собеседник, казалось, пришел в более благодушное расположение духа.

Почему, тем временем думал он, все, что говорит эта женщина, звучит как приглашение к сексу? При этом она явно не пытается флиртовать и даже старается забыть о том мгновенном физическом притяжении, которое возникло между нами во время первой встречи.

Барт всегда пользовался успехом у женщин, и ситуация, когда в общении с представительницей прекрасного пола возникают какие-то заминки, была для него абсолютно непривычной.

Может быть, она посылает мне скрытые сигналы, которые я просто не в состоянии распознать? — предположил он. Она, то становится мягкой и чувственной, то прячется в свою скорлупу и пугается, готовая в любой момент убежать.

Откинувшись на спинку стула, он улыбнулся.

— Хорошо. Итак, что вы хотите узнать?

Хейзл испытывала непреодолимое желание спросить, был ли он когда-нибудь по-настоящему влюблен, или женщины являлись для него чем-то вроде увлекательного спорта? Может быть, он из тех охотников, что наслаждаются травлей лис, а когда животное убито, теряют к нему всякий интерес?

Хейзл достала из маленькой сумочки записную книжку и карандаш.

— Во-первых, сколько гостей вы собираетесь пригласить?

— Около ста пятидесяти человек. Строго по списку.

— Хорошо, — пробормотала она, делая пометку.

— И никого больше! — настойчиво повторил Барт.

Это недвусмысленное замечание заставило ее недоуменно вскинуть глаза.

— Вы полагаете, что может появиться кто-то незваный?

— Возможно. Вы же знаете, такое иногда случается. Надеюсь, вы умеете справляться с такими ситуациями?

Барт слегка улыбнулся, и Хейзл вдруг поняла, отчего Лили не в силах забыть его даже через два года. Он не просто великолепен, подумала она, а воистину неотразим.

— Да, конечно. Можете на меня положиться. — Она сама удивилась, насколько легко это лживое обещание слетело у нее с языка. — Вы уже решили что-нибудь по поводу места проведения бала?

— Мой дом в Глостере, — быстро ответил Барт. — Вначале я подумал, что можно будет натянуть большой тент в саду, но потом засомневался. Не будет ли там слишком холодно?

— Думаю, нет, — ответила Хейзл. — В это время года многие устраивают вечеринки в саду. В феврале морозов не бывает, а тент защитит ваших гостей от ветра.

— Разве? — усомнился Барт.

— Да, — подтвердила Хейзл и отпила глоток воды. Ее щеки горели. — Но мне кажется, что лучше устроить бал в Бирмингеме, особенно если вы собираетесь пригласить иностранных гостей.

Барт отрицательно покачал головой.

— Ни в коем случае. Если уж люди в состоянии добраться из Европы в Англию, то потратить еще некоторое время на дорогу из Бирмингема в Глостер для них не составит труда. В крайнем случае, проведут одну ночь в отеле.

Хейзл помахала записной книжкой, чтобы хоть немного остудить пылающие щеки. Пожалуй, стоило надеть что-нибудь более легкое, чем шерстяное платье, подумала она. Или общество Барта Ардена действует так на всех женщин?

— Кажется, вы немного нервничаете, — заметил он.

— Просто мне жарко!

— Да, — кивнул он, глянув на ее раскрасневшееся лицо, — понимаю.

Его улыбка была настолько обаятельной, что у Хейзл закружилась голова. Она сделала какую то пометку в записной книжке и, постаравшись придать своему голосу уверенность, сказала:

— Мы еще не обсудили, на что пойдут средства, вырученные от этого бала.

— Так давайте обсудим.

— Это будут благотворительные цели, или…

— Или я положу деньги на свой счет в швейцарском банке? Вы это имели в виду? — сухо поинтересовался Барт. — Так вот, я решил передать их кардиологическому отделению местной детской больницы.

— Прекрасно, — кивнула Хейзл. — Конечно, медицинские учреждения — наиболее подходящий объект для благотворительности.

Барт слегка прищурился.

— Можно подумать, вас это шокирует?

Скорее, удивляет, мысленно ответила она.

Трудно было ожидать от такого человека, как Барт Арден, заботы о больных детях.

— Почему вы так решили?

— Вы, видимо, подумали, что я поступаю так, чтобы составить выгодное мнение о себе в глазах окружающих.

— Вы слишком подозрительны! — нервно бросила Хейзл.

— Я достаточно хорошо знаю человеческую натуру, чтобы почувствовать ваше неодобрение. — С мягкой улыбкой Барт поднял свой бокал и взглянул сквозь него на Хейзл. — Не понимаю только, чем оно вызвано.

— Глупости! — возразила она, раздраженная тем, что он так точно угадал ее мысли.

— Разве? — Его глаза блеснули. — Так или иначе, — добавил он, ставя бокал на стол, — я действительно хочу, чтобы врачей и медсестер в этой больнице было гораздо больше.

Хейзл посмотрела вниз, на зеленые листья салата в своей тарелке, не вызывавшие у нее никакого аппетита, а потом, вновь подняв глаза, встретила испытующий взгляд Барта.

— Что-нибудь не так?

Она пожала плечами.

— Врачи и медсестры в Англии действительно получают не слишком много…

— Мне это хорошо известно, — перебил ее Барт.

Хейзл была совсем сбита с толку. Этот красавчик и сердцеед беспокоится о низких заработках медицинских работников? Невероятно! Впрочем, если он и не в силах управлять своим либидо, это не мешает ему иметь отзывчивое сердце.

Она сделала еще одну пометку в записной книжке.

— Что ж, значит, цены на билеты должны быть очень низкими, чтобы их смогли приобрести сотрудники больницы.

Барт покачал головой.

— Они получат билеты бесплатно, а остальные гости заплатят высокую цену.

— Ну и ну! — воскликнула Хейзл. — Да вы настоящий Робин Гуд!

Барт поднял брови.

— Теперь, кажется, я и впрямь вас удивил.

— Не многие из моих клиентов брали в расчет финансовое неравенство гостей.

Барт нахмурился. Он все еще не мог понять, как относится к нему эта женщина. Интересно, она всегда настолько язвительна? Но, так или иначе, Хейзл Корбетт интересовала его все больше и больше…

— Думаю, присутствие представителей разных социальных слоев сделает праздник интереснее, — вслух сказал он. — А если бы я пригласил на бал одних богачей, они только и делали бы, что сплетничали друг о друге и жаловались на плохое обслуживание.

Хейзл нервно рассмеялась. Что ж, у Барта Ардена вполне демократические взгляды. Не слишком ли много положительных черт у этого мужчины, — того и гляди, вокруг головы засияет нимб!

— Какого цвета вы хотите сделать тент?

— На ваше усмотрение.

— Будут ли какие-нибудь особые пожелания насчет меню?

— Никаких. — Барт пожал плечами и слегка усмехнулся. — Я нанял вас специально, чтобы не думать об этом.

— И какую сумму вы рассчитываете потратить? — спросила Хейзл, чувствуя, что ее сердце учащенно забилось.

Он ответил и вопросительно взглянул на нее.

— Вас это устраивает?

Что ж, в проницательности ему не откажешь, подумала Хейзл и кивнула.

— Хорошо, что вы четко ответили на этот вопрос. Ограниченный бюджет позволяет все точно рассчитать. — Она с любопытством взглянула на собеседника. — Но все-таки, зачем вы решили устроить этот бал?

— Хотите сказать, что на меня это не похоже?

— Да, — честно ответила Хейзл.

Люди, которые устраивают балы, не живут в глуши в окружении книг, мысленно продолжила она. Да и Лили говорила, что такие мероприятия совершенно не в характере Барта Ардена.

Он пожал плечами.

— Однажды я общался с хирургом из этой больницы, и он сказал, что они могли бы сделать гораздо больше, если бы у них было больше средств.

— И вы решили достать эти средства? Только поэтому?

— Да, только поэтому, — эхом отозвался Барт.

— Понятно, — спокойно заметила Хейзл.

Он отправил в рот ломтик хрустящего картофеля и сказал:

— Полагаю, тема бала исчерпана. Не поговорить ли нам о чем-нибудь еще?

Хейзл механически подцепила вилкой кусочек цыпленка.

— Пожалуй.

Барт откинулся на спинку стула и принялся изучать ее, представляя, как выглядели бы ее волосы распущенными.

— Знаете, а вы совсем не такая, какой я вас себе представлял, — медленно произнес он.

Что ж, это впечатление взаимно, подумала Хейзл, а вслух спросила:

— И чего же вы ожидали?

— Я думал, что устроительница вечеринок должна быть очень привлекательной женщиной…

— Спасибо! — иронически поклонилась Хейзл.

— … и выглядеть так, словно сама постоянно развлекается на вечеринках.

— А я не произвожу такого впечатления?

Барт покачал головой.

— Нет.

Она казалась ему отдаленной и неприступной — одной из тех женщин, которых невозможно представить разметавшимися в пылу страсти на широкой кровати со сбитыми простынями…

— Я представляю, как вы ложитесь спать, — умытая, в накрахмаленной ночной рубашке, тщательно почистив зубы, — хрипловато сказал он.

Этот голос оказывал магическое воздействие на Хейзл, — он успокаивал, словно шорох волн, и обволакивал ее сердце мягкой бархатной пеленой… Что-то давно забытое пробуждалось в ее душе, — а она была уверена, что Харли уничтожил это навсегда…

О, почему Лили не предостерегла меня? Влюбиться в этого человека, оказывается, так просто!.. — испуганно подумала Хейзл, зная, что подруга не виновата, просто она сама считала себя абсолютно неуязвимой.

Она чувствовала, что готова поддаться обаянию этого человека, забыв о том, что он играет с ней, как со многими другими.

— Это комплимент? — спросила Хейзл.

— Если хотите. Я не ошибся?

Она изобразила слабую улыбку.

— Я не собираюсь рассказывать вам, что надеваю, отходя ко сну!

Нежелание этой женщины говорить о себе все сильнее интриговало Барта. Большинство его знакомых начинали рассказывать историю своей жизни едва ли не с первых минут знакомства.

— Вы действительно работали раньше на радиостанции?

— Кто вам сказал об этом?

— Брустер. — Барт улыбнулся, словно находил это очень забавным. — Он говорил, что вы одно время работали в Службе доверия.

— Да, это так, — подтвердила Хейзл, удивляясь, как легко ему удалось перевести разговор на обсуждение ее личной жизни. Интересно, зачем ему это?

— Необычная работа, — сказал Барт, слегка прищурившись. — Как вы ее нашли?

— Ну, мне пришлось пройти долгий путь, прежде чем я чего-то добилась в жизни. Я жила в Бирмингеме и работала в большом универсальном магазине…

— Скучно было? — спросил Барт.

— Да, очень. Каждый четверг мы с подругами ходили играть в теннис, а потом заходили в паб что-нибудь выпить. Однажды мы познакомились там с компанией парней, которые приехали в отпуск из Шотландии. Один из них начал рассказывать мне о своих проблемах…

— Это за него вы потом вышли замуж?

Хейзл кивнула.

— Да. Он работал на радиостанции в Эдинбурге.

— Вероятно, вы поразили его своей рациональностью, и он влюбился в вас, так?

Она покачала головой.

— Не совсем. Я считаю, что нельзя диктовать человеку, что ему делать. Его можно только направить, а решать свои проблемы он должен самостоятельно.

— И он принял правильное решение?

Хейзл погрузилась в воспоминания. Харли не знал, как поступить: остаться в семейном банковском бизнесе или же работать диск-жокеем на радио, и она спросила, что для него важнее — одобрение отца или призвание? Много позже он признался, что именно в тот момент решил жениться на ней. Это даже испугало Хейзл — она никогда не думала, что любовь может быть такой внезапной, такой неразборчивой и опрометчивой…

— Думаю, да.

— Типичная история, — пробормотал Барт.

Это ироничное замечание глубоко задело Хейзл.

— Это было только начало, — спокойно заметила она. — А вот финал…

— Понимаю, — отозвался Барт.

— Когда вы общались с Брустером?

— После нашей первой встречи. — Он не собирался лгать ей. Эта женщина вызывала его интерес, и он никак не мог понять почему.

— Что еще он обо мне рассказывал?

Барт полушутливым жестом прижал руку к сердцу.

— Я не могу выдавать друга, мэм!

Хейзл провела пальцами вдоль ободка своего бокала, понимая, что ей известно о Барте гораздо меньше, чем ему о ней, причем большинство сведений о нем получено от Лили.

— А как насчет вас? — холодно поинтересовалась она. — В вашей жизни есть какая-то женщина?

— А вам не терпится это узнать? — поддразнил ее Барт.

Хейзл сделала вид, что не расслышала, и повторила вопрос:

— Так есть у вас кто-нибудь?

— В данный момент нет.

— А в прошлом?

Барт удивленно взглянул на нее.

— Конечно, — ответил он. — Мне же тридцать два года! А что, вам трудно представить, что у меня могут быть с кем-то серьезные отношения? Неужели я похож на неудачника?

Хейзл отодвинула тарелку с почти нетронутым цыпленком, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Его манера отвечать на вопросы не вязалась с ее представлениями о типичном соблазнителе.

— О, вне всяких сомнений, у вас была масса поклонниц, — отшутилась она.

Барт нахмурился.

— Вовсе нет. Я не отличаюсь неразборчивостью в связях.

— Приятно слышать, — вежливо ответила Хейзл.

Барт недоумевал, отчего у него возникло ощущение, что эта женщина что-то скрывает.

— Итак, — сказал он, — что я должен делать, начиная с этого момента и до начала бала?

Хейзл уловила перемену в его тоне и постаралась переключиться в деловое русло. Она ослепительно улыбнулась и сказала:

— О, ничего особенного — только подписывать чеки! И, разумеется, надеть свой лучший костюм!

 

5

Хейзл отступила назад, чтобы лучше рассмотреть пространство под огромным тентом, и вздохнула. Зрелище было потрясающее, иначе не скажешь.

Здесь царил настоящий разгул темно-красных, пурпурных и малиновых оттенков. Столы, покрытые темно-красными скатертями, были украшены пурпурными розами. Сверху свисали гроздья воздушных шаров в виде сердец, а стойки тента увивали гирлянды темно-зеленого плюща.

Не слишком ли много всего, подумала Хейзл, пытаясь оценить свою работу беспристрастно. Нет, пожалуй, придраться не к чему. Роскошное убранство бала делает честь ее дизайнерским способностям. Она была рада, что сумела сочетать собственные находки с традиционными вариантами оформления. В конце концов, Валентинов день без украшений в форме сердец — все равно, что Рождество без елки и жареной индейки!

Оставалось три часа до прибытия первых гостей, и Хейзл надеялась, что за это время, — тут она суеверно постучала по деревянной спинке стула, — все будет окончательно готово.

Под небольшим тентом, примыкавшим к основному, под присмотром четырех шеф-поваров готовились изысканные блюда. Многочисленные официанты расставляли возле каждого прибора карточки с именами гостей, протирали хрустальные бокалы и проверяли, все ли в порядке по части сервировки. Вскоре должен был прибыть оркестр.

Хейзл уговорила Лили не совершать необдуманных поступков, считая, что Барта Ардена достаточно лишь слегка проучить, обойдясь напоминанием о его «послужном списке». Кроме того, Лили обещала, что, чем бы ни закончился этот вечер, она обязательно изменит свою жизнь, начнет думать о настоящем вместо разбитого прошлого или туманного будущего, и бросит пить.

Казалось, Хейзл не о чем было волноваться, но ее не оставляло дурное предчувствие.

Она нервно провела вспотевшими ладонями по своему алому бальному платью, взятому напрокат специально для сегодняшнего праздника. Поскорее бы этот вечер закончился! Последние несколько недель Хейзл не думала ни о чем другом и сейчас чувствовала, что силы ее на исходе.

Разумеется, оркестр будет играть медленные томные мелодии, подходящие для того, чтобы соблазнять женщин. Одна за другой они будут подходить к хозяину дома с приглашением на танец… во всяком случае, Хейзл на это надеялась.

— Привет, — произнес глубокий мягкий голос у нее за спиной, и, повернувшись, она едва скрыла радость.

В течение последнего месяца они с Бартом виделись редко и только по делу, если не считать того дня, когда он пригласил ее на чай в старинный ресторанчик.

Это чаепитие продлилось несколько больше, чем предполагала Хейзл. По контрасту с хмурым январским днем маленький зал, освещенный пламенем камина, казался особенно уютным, и она наслаждалась крепким чаем и восхитительными пирожными, не переставая, однако, испытывать легкое чувство вины.

Потом они общались с Бартом только по телефону. У него была легкая и непринужденная манера разговора, и иногда Хейзл начинало казаться, будто они старые друзья, а это была опасная иллюзия.

— Барт! — воскликнула она и подумала: отчего это я так радуюсь при виде человека, которого видела всего три раза?

Джинсы плотно, словно вторая кожа, облегали его длинные стройные ноги, и Хейзл невольно отвела взгляд, ругая себя за то, что обращает внимание на такие вещи.

— Почему вы еще не одеты? — спросила она. В уголках губ Барта заиграла улыбка. Ему было приятно вновь увидеть эту женщину. Она не сделала ничего из того, что он ожидал, и даже не надоедала ему телефонными звонками, изобретая поводы для встречи. До сих пор Барт сталкивался с женщинами, которые вели себя именно так, и сейчас ему приятно было сознавать, что хотя бы одна является исключением из правила. Впервые за много лет ему самому приходилось звонить женщине, причем по делу!

Он оглядел свои старые джинсы и слегка помятую голубую рубашку.

— Да, пожалуй, вид у меня не слишком презентабельный. Но все же его нельзя назвать непристойным, не так ли, дорогая?

Хейзл уловила в его замечании скрытый подтекст и подумала: «О Боже! Пусть он скажет еще что-нибудь в этом духе, пусть напомнит мне, зачем я здесь, пусть использует всю силу своего обаяния и сексуальной привлекательности… Только бы не видеть этот взгляд заблудившегося ребенка, промелькнувший в глубине его глаз!»

— Полагаю, для праздничного ужина ваш наряд не слишком подойдет, — сказала она вслух и выразительно посмотрела на часы. — Пора привести себя в порядок.

— Ерунда! У нас еще несколько часов! — отмахнулся Барт.

— Всего три, — поправила его Хейзл. — И сделать предстоит еще немало.

— Раз уж мы заговорили об одежде, — насмешливо заметил он, бросив заинтересованный взгляд на ее платье, — не слишком ли вы принарядились, чтобы заниматься последними приготовлениями?

Она готова была бы согласиться с ним, но у нее были причины одеться заранее. Дело в том, что ей вовсе не хотелось давать ему шанс увидеть ее в неглиже.

Поэтому сейчас на ней было платье из тонкого алого бархата с узким лифом, пышной юбкой, сквозь разрез которой виднелась шелковая нижняя, и длинным шлейфом.

Полные плечи Хейзл оставались открытыми, и их молочная белизна контрастировала с глубоким тоном платья. Конечно, этот костюм был не в ее стиле, но зато вполне соответствовал духу праздника.

— Вам не нравится мой наряд? — с вызовом бросила она.

— Я этого не говорил. Но если вас действительно интересует мое мнение, то я считаю, что вы выглядите как героиня авантюрного романа. — Барт с трудом подавил желание показать ей язык. — Вы к этому стремились?

— Нет, мне просто не хотелось выглядеть бесцветной.

— Жаль, — мягко сказал Барт и замолчал. Он почувствовал, что кровь сильнее застучала у него в висках, когда представил, что она могла бы ответить на его следующий вопрос: — Чем вы собираетесь заняться до начала бала?

Он смотрел на нее так, что ей стало тесно в узком корсаже, а по телу пробежала сладостная дрожь.

— Последними приготовлениями, — неуверенно ответила она.

Глаза Барта скользнули по ее глубокому декольте.

— А вам не будет… немного жарко? — своим неотразимым бархатным голосом спросил он.

Хейзл ощущала, как ее тело откликается на чувственное звучание этого голоса, хотя рассудок призывает противостоять чарам. Именно так ты и попалась в западню в прошлый раз, напомнила себе она. Ты поддалась очарованию мужчины. Не забывай, к чему это привело!

И она строго, словно школьная учительница на дерзкого ученика, посмотрела на Барта и покачала своей изящной головкой, увенчанной высокой прической.

— О, нет! Когда соберутся гости, мы включим специальные вентиляторы, так что температура воздуха будет комфортной. Уверяю вас, Барт, никто не перегреется… если вы это имели в виду!

— Я не это имел в виду, — ответил он с усмешкой.

Но Хейзл сочла, что безопаснее притвориться дурочкой.

— Простите, — сказала она, улыбаясь широкой профессиональной улыбкой. — А что же?

— Неважно, — уклонился от ответа Барт. — Ваш наряд восхитителен, — тихо произнес он, чувствуя, что не в силах отвести взгляд от ее полуобнаженной груди и плеч. Контраст между молочно-белой кожей и алым бархатом платья был невероятно эротичен.

— Спасибо! — вежливо отозвалась Хейзл.

— Почему бы нам не выпить по бокалу шампанского, пока гостей еще нет? — предложил Барт.

Это было заманчивое предложение, но почему-то в устах Барта Ардена оно звучало слишком интимно.

Хейзл покачала головой.

— Нет, я лучше воздержусь, — ответила она. — Вечером мне предстоит возвращаться в Бирмингем, и я еще недостаточно хорошо освоила автомобиль, который взяла напрокат.

— Вам не нужно никуда ехать, — возразил Барт. — В моем доме есть четыре свободные спальни, и любая из них — в вашем распоряжении.

— Я никогда не остаюсь ночевать в доме хозяев после таких грандиозных мероприятий, как бал, — холодно произнесла Хейзл. — Это ведь не домашняя вечеринка.

На самом деле она вполне могла уехать домой завтра утром, но… Не то, чтобы она не доверяла Барту, — такая мысль показалась Хейзл абсурдной. Но ее тревожило, как он отреагирует на поступок Лили: воспримет, как шутку, просто пожмет плечами или же разъярится, как бык при виде красной тряпки?

И Хейзл решила не рисковать. Лучше уехать сегодня вечером и появиться только завтра, когда Барт, возможно, будет в более благодушном настроении.

— Спасибо за приглашение, — улыбнулась она, — но я не могу остаться.

— Может, тогда выпьем хотя бы кофе? — не отставал Барт.

— У меня и в самом деле нет времени, — ответила Хейзл. — А даже если бы оно и было, — добавила она извиняющимся тоном, — я не изменила бы правилу, исключающему панибратство с клиентами. Мне не нужны осложнения. Надеюсь, вы меня понимаете?

За последние несколько лет, да, пожалуй, и за всю жизнь Барт ни разу не получал подобной отповеди. Он почувствовал одновременно и раздражение, и невольное восхищение.

— Простите, — сдержанно сказал он. — Мне казалось, что я не нарушил правил приличий. Хотя, возможно, вы правы. Наверное, шампанское слегка ударило мне в голову. Жаль, сегодня вечером я должен быть в форме. — Он улыбнулся все той же неповторимой улыбкой и, увидев, что Хейзл покраснела, снова с удивлением отметил, как легко ее смутить. — Думаю, мне лучше расслабиться в горячей ванне.

И, насмешливо взглянув на нее, он направился к дому. Хейзл молча смотрела ему вслед, жалея о своем отказе.

Официанты сновали между столами и импровизированной «кухней». Хейзл взглянула на небо.

Вечер был ясным, показались первые звезды. Слава Богу, хотя бы с погодой повезло, подумала она, ведь обычно в феврале бывает сыро и холодно, так что женские прически портятся, а высокие каблуки увязают в размокшей земле. Ей не раз приходилось сталкиваться с такими проблемами на Валентинов день…

Через несколько минут после ухода Барта прибыл струнный квартет. Музыканты получили задание играть спокойные мелодии во время ужина, а потом, когда гости изъявят желание танцевать, перейти к более зажигательным ритмам. Хейзл предложила им кофе с пирожными и прошлась вдоль столов, нервно поправляя салфетки, ножи и вилки.

Ей никак не удавалось справиться с волнением.

Разумеется, имени Лили не было в списке гостей Барта, как и других его бывших любовниц. Зато там хватало знаменитых фамилий писателей, актеров, врачей.

— Как дела, мисс идеальная деловая женщина?

Хейзл обернулась, увидела Барта в вечернем смокинге, и глаза ее невольно широко раскрылись от восхищения.

— Надеюсь, все приготовления закончены? — спросил он.

— Это занятие бесконечно, — ответила она. Интересно, догадывается ли Барт Арден, что выглядит как профессиональный манекенщик, подумала она. Впрочем, все мужчины хорошо смотрятся в вечерних костюмах. Темный цвет и элегантный покрой пиджака придают им официальность, а галстук-бабочка — некую старомодность.

Впрочем, Барт и без того был стройным и элегантным, и вечерний костюм лишь подчеркивал это. В этом мужчине было какое-то неуловимое очарование, и даже самая дорогая одежда ничего не могла к этому добавить.

— Вы… изменились, — пробормотала она.

— Вот как? — Барт по-прежнему не мог оторвать глаз от ее обнаженных плеч. — А вы, к счастью, нет. Вам идет красное.

Хейзл, спохватившись, взглянула на часы.

— Ваши гости вот-вот прибудут. О, смотрите! — воскликнула она с облегчением при виде пары, стоящей у входа с растерянным видом. — Вот и они!

— Да, я вижу. — Барт слегка удивленно взглянул на нее. — Знаете, Хейзл, сегодня вечером вы напоминаете кошку на раскаленной крыше. — И, приветственно помахав рукой гостям, он уже пошел им навстречу, но вдруг обернулся и спросил: — Вы всегда так нервничаете перед приемами?

— Конечно! — резко ответила она. — Это ведь самая ответственная часть моей работы!

— А вы всегда все делаете «на отлично»? — поддразнил ее Барт и, не дожидаясь ответа, направился к гостям. — Стив! Берта! Добро пожаловать!

Хейзл перевела дыхание и дрожащими руками налила себе стакан холодной воды. Что ж, основная часть работы закончена, и теперь остается только проследить, чтобы все шло гладко. А для этого нужно сохранять спокойствие.

Официантки расставляли на столах блюда, двигаясь, словно вышколенные механические куклы, — настолько точными и расчетливыми были все их движения.

Большинство приглашенных женщин едва притронулись к угощениям, делая вид, что берегут фигуру.

Интересно, кто будет партнершей Барта во время танцев, гадала Хейзл. Что, если он пригласил какую-нибудь симпатичную девушку, которая пополнит его донжуанский список, а потом будет рыдать в отчаянии, как Лили?

Но, к ее удивлению, Барт усадил рядом секретаршу мисс Лоуренс. Она выглядела прекрасно, но Хейзл сомневалась, что его может заинтересовать женщина бальзаковского возраста!

Он пригласил Хейзл за свой столик, где сидели наиболее важные из гостей и несколько служащих детской больницы, но она отказалась.

— Я на работе! — пояснила она. — И если что-нибудь идет не так, — а это всегда происходит, когда теряешь контроль над ситуацией, уж поверьте! — я должна быть готова незамедлительно принять меры.

Барт удовлетворенно улыбнулся. Она нарушала все сложившиеся в его голове стереотипы, и он понял, что ему это нравится.

— А ваши профессиональные правила поведения не запрещают танцевать с клиентами? — спросил он.

Хейзл с наигранным равнодушием пожала плечами, но ее сердце забилось чаще. Разум приводил ей множество доводов за то, чтобы сказать «нет», но она не прислушалась к нему.

— Нет, не запрещают, — ответила она. — Но давайте сделаем это чуть позже.

Их глаза встретились. Барт, удивленный ее согласием, сказал:

— Не беспокойтесь, я не забуду.

Хейзл так ни разу и не присела. Беспрестанно снуя вокруг столов, она перехватывала на ходу, то крохотный бутерброд, то устрицу или раковую шейку. На десерт подали суфле, украшенное земляничными ягодами, выложенными в форме сердец, в которые вонзались шоколадные стрелы, и, судя по восторженному гулу присутствующих, это изобретение им понравилось.

— Как идут дела? — спросила Хейзл у одного из шеф-поваров, когда те занялись приготовлением кофе.

— Как по маслу, — ответил тот улыбаясь. — Шампанское не успевают подавать! Я обслуживал множество праздников, но этот Валентинов день — что-то особенное!

Напитков действительно было выпито немало, но Хейзл обратила внимание, что Барт оставался сдержанно-любезным и не выказывал излишней веселости, присущей подвыпившему человеку. В то же время он не изображал трезвенника, чтобы не выделяться на фоне гостей.

Хейзл вернулась обратно под тент и увидела, что все столы уже пусты, а оркестр заиграл более живую мелодию. Объявили танцы. Несколько пар поднялись со своих мест и закружились по площадке.

Она посмотрела на часы. Темная тень, словно из ночных кошмаров, неожиданно выросла перед ней.

— Какой у вас печальный вид, — произнес знакомый бархатный голос. — Что-нибудь не так, Хейзл?

— Нет, все в порядке, — быстро ответила она. — Но я бы вас попросила не подкрадываться так внезапно.

Барт внимательно посмотрел на нее.

— А я вас — не вздрагивать каждый раз, когда я к вам приближаюсь.

Нервы у Хейзл были настолько напряжены, что она ответила резко, едва ли не вызывающе:

— Думаю, вы вызываете подобную реакцию у большинства женщин!

— Откуда вы, черт возьми, можете это знать? — огрызнулся Барт.

— Ну… у вас весьма эффектная наружность, — пробормотала Хейзл, и голос ее предательски дрогнул.

— В ваших устах это звучит скорее как оскорбление, чем как комплимент, — с сомнением сказал Барт.

— Я бы не хотела подогревать ваше самомнение, — ответила она.

— О, дорогая, — прошептал он, — вы сегодня вечером решили держаться подальше от огня, чтобы не сгореть, верно?

— Перестаньте!

— Я всего лишь пытаюсь завязать с вами разговор. Но, поскольку мы не можем беседовать, не оскорбляя друг друга, пусть даже неумышленно, — может быть, лучше пойдем, потанцуем?

— Я же сказала вам, что не могу! — возразила Хейзл.

— О! Новое правило из вашего морального кодекса устроителей вечеринок? — насмешливо спросил Барт.

Хейзл опустила глаза.

— Что-то вроде того, — ответила она.

— Тогда давайте нарушим его! Я ненавижу правила! — Барт нежно взял ее за подбородок, не давая возможности отрицательно покачать головой. Но Хейзл и без того была захвачена в плен ослепительным светом его глаз. Она не смогла бы отвернуться, даже если бы ей ничего не мешало. — Хейзл, дорогая, — прошептал он. — Так вы потанцуете со мной?

Это был не вопрос, а, скорее, нежное приказание.

Хейзл и не придумала ничего лучше, чем напомнить ему об обязанностях хозяина дома.

— Ах, я чуть не забыла! Лотерея! — воскликнула она.

Барт нахмурился.

— Что это еще такое?

— Последний шанс для ваших гостей окупить свои билеты, — ответила Хейзл, доставая из кармана маленькую книжечку с отрывными билетиками и торжествующе показывая ее Барту. — Я уже продала почти целую сотню, а сейчас, когда все разгорячились от вина, дело наверняка пойдет еще успешнее. Первый приз — уикэнд в Париже! Второй…

— Хорошо, хорошо, — перебил ее Барт, — я помню эту идею.

Неужели я впервые в жизни встретил женщину, которая и в самом деле не хочет сближения? — размышлял Барт. Но он достаточно хорошо знал человеческую натуру, чтобы понять: какое бы чувство ни испытывала к нему Хейзл Корбетт, это не было безразличие.

Ему никак не удавалось понять ее. Во всяком случае, не сейчас, когда она была такой отстраненной. Слегка пожав плечами, он спросил:

— А после лотереи?

Хейзл кивнула, чувствуя себя школьницей на выпускном балу.

— Посмотрим.

Он отошел, чувствуя, как его любопытство разгорается все сильнее. Скорее всего, пригласить Хейзл на танец было не самой лучшей идеей, но ее отказ только еще сильнее распалил его. Сейчас он был готов, чуть ли не возненавидеть эту женщину за вожделение, которое она в нем вызывала.

Хейзл еще никогда не продавала лотерейные билеты столь успешно. Она переходила от стола к столу, и глаза ее сияли еще ярче, чем ослепительная улыбка. Несколько мужчин так засмотрелись на нее, что купили десяток билетиков только для того, чтобы привлечь внимание этой прелестной женщины.

Медленно потягивая минеральную воду из бокала, Барт следил за Хейзл из противоположного конца зала. Казалось, она не замечает восхищенных мужских взглядов.

Барт поставил бокал на стол и начал машинально постукивать кончиками пальцев по льняной скатерти, страстно желая вышвырнуть вон этих наглых донжуанов. Некоторые из них годились ей в отцы! Эти люди пользовались в обществе большим уважением, но сейчас, под воздействием алкоголя и женской красоты, кажущейся доступной, поскольку ее обладательница была без спутника, они превратились в толпу распущенных глупцов!

Хейзл похожа на экзотический цветок, когда вот так плавно движется в своем ярком наряде, подумал Барт. Белое и красное. Невинность и искушенность.

Его пальцы стучали по крышке стола с все возрастающим нетерпением, словно в такт частым ударам сердца.

Хейзл кивнула ему, давая понять, что настало время розыгрыша лотерейных призов. Он поднялся и направился к ней, словно моряк, зачарованный пением сирены.

Внезапно весь мир словно сжался до размеров пространства, разделяющего их, которое сокращалось с каждым его шагом. Все, что он сознавал, — Хейзл совсем близко от него, в ее глазах вспыхивают странные огоньки, щеки и шея пылают, словно у женщины, только что испытавшей оргазм…

Барт едва ощутил благодарный поцелуй победительницы, выигравшей поездку в Париж. Он инстинктивно вздрогнул, когда губы женщины скользнули по его щеке, и подумал, как бы ему хотелось сейчас ощутить вкус темно-розовых губ Хейзл…

Пытаясь привести себя в чувство, он резко встряхнул головой. Это было похоже на опьянение. Но он весь вечер почти не прикасался к спиртному…

Не оставляя Хейзл шанса ответить отказом, Барт на виду у всех протянул к ней руку, а потом склонился к ее лицу и так, чтобы никто не слышал, сказал:

— Сейчас, не правда ли?

Эти слова показались Хейзл чересчур интимными. Она знала, что должна отказать ему, но была не в силах этого сделать. И даже не потому, что это было бы непростительной грубостью. Ей хотелось ощутить, как его руки обнимают ее. Хотя бы только раз!..

— Хорошо, — кивнула она.

Может быть, с Лили это произошло именно так… Она оказалась бессильна перед его неотразимым обаянием. Да и какая женщина устояла бы?

Барт обнял ее за талию, теснее привлек к себе и почувствовал, как она задрожала. Его охватила радость триумфатора.

В юности он легко начинал молчаливую прелюдию к занятиям любовью, которая происходила на танцевальной площадке. Казалось, его тело само знало, что нужно делать. Напряженная мужская плоть и мягкая, податливая — женская… Горячее дыхание, вырывающееся из женских губ, мягкие упругие груди, прильнувшие к его груди…

Но этот танец был совсем другим — почти целомудренным! Он, Барт, искушенный обольститель, прикасался к своей партнерше так осторожно, словно танцевал с благовоспитанной старой девой.

И в то же время это был самый захватывающий эротический эксперимент в его жизни!

Он боялся потерять над собой контроль и чувствовал, что стоит ему только чуть-чуть выйти за пределы дозволенного и он набросится на Хейзл, как пещерный человек!

Нужно заговорить с ней, чтобы хоть немного усмирить желание, решил Барт.

— Так вам нравится ваша работа? — спросил он, сознавая, насколько безразлично-вежливым выглядит этот вопрос.

Хейзл вздрогнула, очнувшись от сладостного забытья, и попыталась сосредоточиться. Ей так хотелось медленно расстегнуть пуговицы ею смокинга и положить голову на грудь, обтянутую шелковой рубашкой…

— Да… Думаю, да. Во всяком случае, она не хуже и не лучше любой другой.

— Что это значит? — удивился Барт.

— Ну, каждая работа имеет свои плюсы…

— И в чем они заключаются, не считая возможности находиться в блестящем обществе и танцевать с мужчинами вроде меня?

Хейзл слегка улыбнулась.

— Дело в том, что я никогда не знаю, получу ли следующий заказ, и ощущение неопределенности омрачает радость от успешно выполненной работы. Хотя, с другой стороны, мне нравится чувствовать себя свободной. Я не хотела бы каждое утро просыпаться в семь утра, облачаться в деловой костюм и отправляться в офис…

При мысли о том, как она может выглядеть в узкой юбке и изящных туфельках на высоких каблуках, Барт почувствовал, что во рту у него пересохло.

— Да, это верно, — вежливо согласился он. — К тому же, я полагаю, доходы у организаторов вечеринок гораздо выше, чем у простых служащих.

Хейзл покачала головой, и золотистая прядь волос упала ей на шею.

— Вовсе нет. Кроме того, все эти балы и приемы такие скучные…

— Что ж, спасибо, — сухо заметил Барт.

— О, я не имела в виду вашу! — спохватившись, ответила Хейзл.

Слово «скучная» в последнюю очередь подходило для этой вечеринки, и щеки ее горели от сознания своей вины.

Барт заметил этот румянец, и в нем неожиданно пробудилась нежность. Ему еще не доводилось видеть, как женщина краснеет в его объятиях.

— Вам не стоит так переживать, Хейзл, — мягко сказал он. — Вы меня нисколько не обидели.

Она почувствовала, что замирает от счастья. О Боже! Он здесь, рядом, и не позволяет себе ни одной вольности, которая могла бы задеть ее!..

— Хорошо, — произнесла Хейзл одними губами.

Барт почувствовал, как напряглось ее тело в его объятиях, и нахмурился. Обычно женщины прижимались к нему, инстинктивно раздвигая бедра. Это было похоже на вопросы и ответы без слов. А сейчас… Он улыбнулся и легко провел большим пальцем вдоль спины Хейзл, ощущая под нежной тканью восхитительный изгиб.

Это прикосновение словно парализовало Хейзл, и она окончательно поняла, почему Лили потеряла голову. Как могло быть иначе, если этот человек всего лишь после нескольких коротких встреч и вполне невинного танца оказывает такое сильное воздействие даже на нее, Хейзл, — осторожную и разборчивую после неудачного брака. Что же было бы, если бы он поцеловал ее? Или занялся с ней любовью?

И она взглянула Барту в глаза. Интересно, как он отреагирует на задуманную Лили шутку?

А он в это время думал о том, что ему достаточно лишь слегка наклонить голову, чтобы прижаться к ее трепещущим губам.

— Пойдем отсюда, — прошептал он, — в более уединенное место…

Скорее всего, это были самые невинные слова из всех, когда-либо произнесенных им в подобных ситуациях, но Хейзл так резко отпрянула, как будто он предложил ей публично раздеться догола. Она взглянула на него снизу вверх с немым вопросом в глазах и конвульсивно вздрогнула.

— В чем дело, дорогая? Вы замерзли? — Он спросил об этом с непритворной заботой и поймал себя на том, что испытывает желание снять смокинг и набросить его на обнаженные плечи Хейзл.

— Нет.

Она вздрогнула не от холода, а от страха, потому что именно в этот момент увидела белый кружевной платок, обвившийся вокруг цветочной гирлянды, украшающей вход на танцплощадку.

Это был условный сигнал. Теперь она должна приготовиться к самому худшему.

Хейзл убрала руку, лежавшую на груди Барта, и легким движением переложила ее ему на плечо, чтобы взглянуть на часы.

Она нервно облизнула пересохшие губы. Пора.

Барт почувствовал ее движение, и это его обеспокоило. Нежный тонкий запах ее волос необычайно возбуждал его.

— Может быть, пропустим следующий танец? Или продолжим? — спросил он.

— Думаю, с меня хватит, — откровенно призналась Хейзл.

— С меня тоже. Вы поглощаете все мое внимание, — ответил Барт и снова взял ее за подбородок. Глаза его слегка сузились, и он улыбнулся. — Боюсь показаться навязчивым, но не пообещаете ли вы мне последний танец?

— Может быть, вы выберете кого-нибудь еще? — смешалась Хейзл.

— Нет, это исключено!

Его глаза неотрывно смотрели на нее, и она поняла, что не сможет отвернуться, даже если весь мир вокруг нее начнет рушиться. А ведь именно это произойдет через несколько минут!

— Хейзл, дорогая! — прошептал Барт. — Я зачарован золотисто-зеленым блеском ваших глаз, а вы до сих пор не дали мне ответа!

— Если вы захотите потанцевать со мной позже, я не возражаю, — ответила Хейзл, уверенная, что этого не произойдет.

Она вырвалась из его объятий и бросилась к выходу — туда, где развевался белый платок. Оказавшись снаружи, на холодном февральском воздухе, она остановилась и вгляделась в темноту. Кто-то окликнул ее по имени.

Обернувшись, Хейзл увидела поблескивающие в темноте драгоценности и услышала сдавленные смешки. Пять женщин в вечерних платьях стояли тесной группкой в тени деревьев, напоминая собравшихся колдовать ведьм.

Всего только пять? А ведь Лили обещала привести, по меньшей мере в два раза больше!

Подавив свои сомнения, Хейзл начала осторожно пробираться к ним по густой скользкой траве. Лили стояла в центре, в коротком белом платье, оставляющем ноги открытыми почти до середины бедер. Она была крайне возбуждена, тогда как остальные четыре женщины выглядели слегка разочарованными. Они показались Хейзл чересчур надушенными и накрашенными — какими-то неуместными здесь, словно елочные украшения в середине лета.

И уж конечно, меньше всего они походили на жертв коварного соблазнителя.

— Все готово? — заговорщически прошептала Лили.

Хейзл уныло кивнула.

— Да. Песню, о которой ты просила, начнут играть через несколько минут.

— Отлично! — Лили махнула рукой в сторону четырех своих товарок. — Хочешь, чтобы я тебя представила?

Хейзл покачала головой.

— Нет, спасибо. Не обижайтесь, но я бы не хотела поддерживать знакомства ни с кем из вас.

— Он здесь? — прошептала одна из женщин. — Спроси у нее, — ответила другая, в вульгарном платье с серебряными блестками, указывая на Хейзл длинным накрашенным ногтем. — Вы ведь только что с ним танцевали? Мы все видели, как вы любезничали!

Хейзл почувствовала в голосе женщины неприязнь и в упор глянула в ее раздраженное лицо.

— Я ни с кем не любезничала.

— Нет? — ехидно спросила другая. — Мы видели, как он обнимал вас! Ну и как, вам это понравилось?

— Это был всего лишь танец, — ответила Хейзл, чувствуя, насколько неуверенно звучит ее голос.

Худая брюнетка с костлявыми плечами насмешливо прищурилась.

— Считайте, что вам повезло, — хрипловатым голосом сказала она. — Если бы нас здесь не было, вы бы перед ним не устояли, и все закончилось бы очень плачевно.

— Не думаю, что мне понадобилась бы чья то помощь, — покачала головой Хейзл.

— Вы хотите сказать, что не закончили бы этот вечер в постели Барта Ардена?

Хейзл передернуло от этого развязного тона. Она снова взглянула на часы, страшась того, что должно было вот-вот начаться, и желая, чтобы это поскорее закончилось.

— Ну что ж, ваш час настал, милые леди, — сказала она, принужденно улыбаясь. — Действуйте!

Она старалась убедить себя, что задуманное Лили не так уж плохо, как это может показаться.

Импровизированная танцплощадка полностью освободилась к тому моменту, когда раздались первые звуки знойной, тягучей мелодии.

Барт сидел за столом, разговаривая с каким-то человеком. Лили подошла к нему и пригласила на танец.

Хейзл видела, как он бросил на нее короткий вопросительный взгляд, словно не вполне узнавая, но его замешательство продолжалось всего несколько мгновений. Слегка пожав плечами, он с обаятельной улыбкой поднялся Лили навстречу.

И тут все четыре женщины, одна за другой приблизились к нему в своих кричащих нарядах, фальшиво улыбаясь.

Они окружили танцующую пару, словно хищники жертву, и, как только Лили освободилась из объятий Барта, другая женщина тут же заняла ее место.

Хейзл чувствовала, что все это начинает действовать ей на нервы. Судя по внезапно наступившей тишине, гости тоже догадались, что происходит нечто странное.

Это не просто невинная шутка, вдруг поняла Хейзл, увидев, как Лили выбралась из круга танцующих, поднялась на сцену и вырвала микрофон из рук ошеломленного диск-жокея.

— Добрый вечер, леди и джентльмены! — объявила она с фальшивой улыбкой, словно ведущая телешоу. — Вы видите, что ваш хозяин, блистательный Барт Арден, наконец-то получил по заслугам. — Она повернулась к нему и спросила: — Ведь нельзя же переспать с женщиной и бросить ее на следующее утро, не так ли, дорогой?

Тишина была уже такой глубокой, что последний вопрос Лили, произнесенный почти шепотом, прозвучал ясно и отчетливо.

Она протянула руку в сторону Барта и продолжила:

— Думаю, он получил весьма показательный урок, леди и джентльмены… особенно джентльмены! Если вы, так же как и Барт Арден, привыкли пренебрегать чувствами женщин, то знайте — в один прекрасный день вы получите по заслугам. Мы могли бы прибегнуть и к худшему наказанию, но решили, что публичное посрамление станет хорошим уроком для этого столь добропорядочного на вид человека.

Такого Хейзл не ожидала. Она в ужасе спряталась за одной из увитых плющом колонн. Как же Барт будет выкручиваться из этой истории?

Но он даже не подал виду, что удивлен или шокирован происходящим, и просто пожал плечами. Этот жест был скорее пренебрежительным, чем гневным. На глазах всех присутствующих он оттолкнул, словно назойливую муху, свою партнершу, одетую в платье с серебряными блестками, и, поднявшись на сцену, взял микрофон из рук Лили, которая немного растерялась, видя, какой оборот принимают события.

— Леди и джентльмены! — произнес Барт, улыбаясь, и Хейзл замерла, не в силах пошевелиться. — Я могу сказать в свое оправдание только одно: может быть, я любил безрассудно, но, по-видимому, слишком хорошо! — Это вызвало смех, особенно среди мужчин. — Однако поступок… — Барт на мгновение прервался и обвел взглядом присутствующих, а Хейзл инстинктивно прижалась к колонне, за которой стояла, — этих прелестных дам, — продолжил он, — конечно же, не останется безнаказанным, уверяю вас. — Последние слова он произнес с оттенком скрытой угрозы.

Раздался очередной взрыв смеха, но лицо Барта оставалось серьезным. Он пристально вглядывался в зал.

— Сегодня мы собрались здесь не только для того, чтобы весело провести время, но и для того, чтобы оказать материальную помощь кардиологическому отделению местной детской больницы. Некоторые из ее сотрудников сейчас находятся здесь, и я хочу пожелать им успеха.

Улыбаясь, он присоединил свои аплодисменты к дружным рукоплесканиям гостей.

— Так вот, каждая из этих дам будет танцевать с любым, кто ее попросит… но только за деньги. За очень щедрую сумму. — Глаза его вновь скользнули по лицам публики, чтобы оценить, какой эффект вызвало подобное предложение. — А я возьму на себя роль посредника. Итак, кто готов заплатить за танец с этим очаровательным созданием?

Послышался одобрительный гул, и трое мужчин с раскрасневшимися лицами тут же бросились к сцене, размахивая пачками купюр.

Хейзл уже не интересовало, что будет дальше. Судя по всему, бал удался — об этом говорил возбужденный и радостный гул.

Но мне придется отказаться от оплаты, решила она, твердо зная, что у нее не хватит духа посмотреть в лицо Барту Ардену, — ни сегодня вечером, ни когда-либо еще.

Взяв со стола свою сумочку и шелковую накидку, Хейзл незаметно проскользнула к выходу и обернулась, проверяя, не идет ли Барт за ней следом.

К счастью, его не было видно.

Она почти бегом бросилась через темный сад к стоянке. В морозном ночном воздухе из ее губ вырывались клубы пара.

Опасаясь встречи с Бартом, Хейзл даже не зашла в дом, где оставила сумку с верхней одеждой.

Что, если он повсюду разыскивает меня? — панике думала она. И что будет, если найдет?

Дрожащими руками Хейзл открыла дверцу автомобиля, уселась за руль и включила зажигание.

Лишь когда дом Барта остался позади, леденящее чувство страха, наконец отпустило ее.

 

6

Хейзл зажмурилась, потом снова открыла глаза и в изумлении принялась рассматривать листок бумаги, который только что вытащила из почтового ящика.

Еще один!

Она быстро пробежала глазами послание. Обычные пустые фразы и затем:

«Мы уверены, что Вы поймете наш отказ продолжать сотрудничество с Вами по причине известных обстоятельств. Благонадежность — наиболее подходящее кредо для небольшого семейного бизнеса — такого, как наш, и любой сомнительный отзыв, способный повлиять на репутацию…»

В порыве ярости Хейзл скомкала листок и швырнула его на пол. Бумажный комок откатился в сторону, присоединившись к двум другим.

Почему я не подумала о последствиях глупой шутки, затеянной Лили и ее товарками?! — кляла себя Хейзл. А теперь во всем обвиняют меня, и только меня! Неужели с тех пор прошла всего неделя?

Хейзл вернулась в Бирмингем в своем роскошном платье, измятом и забрызганном грязью, а на следующий день заказала билет на первый же авиарейс в Шотландию. Прибыв на место, она отправилась навестить своих друзей Митчела и Ширли и, рассказав им всю историю от начала до конца, была очень удивлена, когда вместо того, чтобы возмутиться, они просто рассмеялись.

— Ну, разве это не здорово? — хохотала Ширли.

Конечно, Митчел и Ширли не видели ледяного взгляда Барта, похожего на смертоносный клинок, занесенный над головами присутствующих, которым он обвел зал в поисках Хейзл. И зачем только она спряталась за колонной? Нужно было встретиться с ним лицом к лицу! Или пойти еще дальше и присоединиться к Лили и ее компаньонкам, чтобы сказать ему в глаза все, что думает.

И все же, несмотря на все свои старания, Хейзл не могла вообразить себе Барта в роли профессионального соблазнителя. Она вернулась домой, втайне надеясь получить от него любое, пусть даже самое гневное послание, но…

Зато спустя некоторое время на нее обрушилась лавина писем. Все они свидетельствовали лишь об одном: ее карьеру организатора вечеринок можно считать законченной.

Хейзл вздохнула. Вместо гневной отповеди человека, который имел право сердиться на нее больше всех остальных, она получила массу посланий от других людей.

Газеты, которые она по приезде в Бирмингем вынула из набитого до отказа почтового ящика, широко освещали пикантный инцидент.

Полный отчет о «вендетте на Валентинов день» привлек к себе особое внимание, поскольку ничего интересного в течение последней недели не происходило.

Перед глазами Хейзл мелькали крупные заголовки статей. «ЗАСЛУЖИЛ ЛИ ЭТО БАРТ АРДЕН?» — патетически вопрошал один. Другой, сопровождаемый фотографией Лили в мини-платье, лежащей в шезлонге с бокалом коктейля в руке, гласил: «Я ВСЕ ЕЩЕ ЛЮБЛЮ ЭТОГО УБЛЮДКА!»

Хейзл внимательно взглянула на фотографию: Лили выглядела так, словно упивается вызванным ею скандалом, и вовсе не походила на женщину с разбитым сердцем.

Хейзл чувствовала себя одинокой и опустошенной. Теперь у нее не было работы, которая помогла бы отвлечься от проблем. А в ближайшем будущем, по всей видимости, не ожидало ничего хорошего, — по крайней мере, до тех пор, пока шумиха не стихнет.

К тому же у Хейзл не было ни одного близкого человека.

Раньше это мало волновало ее. После развода с Харли она избегала общения с мужчинами, а когда боль притупилась, решила, что лучше оставаться свободной, чем рисковать, снова впустить кого-то в свою жизнь.

Что же изменилось? — спрашивала себя Хейзл. Неужели нашелся мужчина, которому удалось вновь оживить мои чувства, причем даже ни разу не посмотрев на меня иначе, как с пренебрежением?

Раздался звонок в дверь, и Хейзл вздрогнула. Должно быть, почтальон принес еще одно письмо с уведомлением о разрыве контракта или извещение о квартплате от истеричного домовладельца. Он наверняка пожелает узнать, как мисс Корбетт собирается платить за квартиру, если чуть ли не весь город знает, что она лишилась работы и оказалась на мели? Звонок прозвенел снова.

— Сейчас! — крикнула Хейзл и направилась к двери, потуже затягивая пояс золотистого кимоно.

Когда она открыла, перед ней возникла высокая фигура Барта Ардена. Он стоял, почти касаясь головой притолоки.

Хейзл не поверила своим глазам.

— Барт? — непослушными губами пробормотала она.

— Да, — легко ответил Барт, — он самый.

Он был одет в своей обычной небрежной манере — в джинсы и джинсовую куртку, под которой виднелся темный свитер с высокой горловиной, а его жесткий взгляд явно предвещал неприятный разговор.

Хейзл хотелось приказать ему убраться и захлопнуть дверь, но она так и не смогла этого сделать.

В руке Барта была сумка, которую она оставила у него.

— Вы уезжали в такой спешке, — ядовито произнес он, — что забыли свои вещи.

— Спасибо.

— Не хотите ли пригласить меня войти? — продолжал Барт своим бархатисто-обволакивающим голосом, и Хейзл вздрогнула, чувствуя, как вновь поддается его обаянию.

По выражению его лица было невозможно догадаться, насколько силен его гнев, но дружелюбие на нем явно отсутствовало.

Взгляд Барта скользнул по Хейзл сверху вниз, начиная от тяжелого узла волос на затылке, вдоль золотистого шелкового кимоно, стянутого на поясе, до босых ступней. Он глубоко вздохнул, словно ныряльщик перед прыжком в воду, и спросил:

— Я разбудил вас?

— Нет, я уже давно проснулась.

— Но не успели одеться? — насмешливо улыбнулся он.

Никогда еще он не говорил со мной с такой откровенной неприязнью, подумала Хейзл. Конечно, было бы глупо надеяться, что он совсем не разозлится.

Она была уверена, что Барт не станет кричать, шуметь, стучать кулаком по столу или бить посуду, но чувствовала, что под его внешним спокойствием кроется глухой, едва сдерживаемый гнев, который в любую минуту может вырваться наружу, сокрушая все на своем пути.

Лучше успокоить его, чем раздражать еще больше, вступив в спор, решила Хейзл и натянуто улыбнулась.

— Входите. Я… я не ждала вас.

— Разве? — вполголоса поинтересовался Барт. — Вы решили, что после того, как меня выставили дураком, я надолго забьюсь в свою нору, не осмеливаясь высунуть оттуда нос? Если так, то вы меня явно недооценили.

Хейзл покачала головой, стараясь казаться спокойной, что было совсем нелегко. Одно лишь физическое присутствие Барта заставляло вибрировать каждый ее нерв, к тому же под кимоно на ней ничего не было. Слегка откинув голову назад, она посмотрела ему прямо в лицо и ответила:

— Ничего подобного. Я просто хотела сказать, что не ожидала увидеть вас в восемь часов утра на пороге своего дома. Особенно после всех этих событий.

— Я решил подождать, пока моя злость уляжется, — хмыкнул Барт. — О решениях, принятых в порыве гнева, почти всегда приходится сожалеть. — Он помолчал и взглянул на нее сверкающими, словно два лезвия, глазами. — И выбрал такое время, когда вы наверняка окажетесь дома. Хотя, возможно, мне не следовало бы появляться так рано — вероятно, я помешал легкому утреннему сексу? Может быть, какой-нибудь несчастный сейчас с нетерпением дожидается вашего возвращения в постель? — Взгляд его скользнул по направлению к полуоткрытой двери спальни. — Если так, то я зайду попозже.

Хейзл понимала, что ей все равно не удастся уклониться от разговора. Лучше уж взять себя в руки и выяснить отношения раз и навсегда.

Она отступила в сторону, позволяя Барту пройти. Дверь захлопнулась.

Может быть, мне следует переодеться во что-то более подходящее, чем кимоно? — в панике подумала Хейзл.

Не дожидаясь приглашения, Барт направился в гостиную. Он прошелся по комнате и приблизился к окну.

Хейзл молча разглядывала его мощный силуэт на фоне светлого пятна, черные волосы, мягкими завитками спадающие на воротник…

Словно почувствовав на себе ее взгляд, Барт обернулся.

— Итак, — осторожно начала она, не осмеливаясь предложить ему выпить, — полагаю, вы пришли, чтобы высказать все, что думаете обо мне.

— Не разыгрывайте святую невинность.

Барт улыбнулся невеселой улыбкой, ничем не напоминающей ту, которую Хейзл привыкла видеть на его губах. Да и голос его звучал по-другому, отметила она, — холодно и резко.

— Барт, я…

Но он не дал ей закончить фразу:

— Теперь я вижу, что мое первое побуждение — не доверять вам, — было абсолютно правильным. Вы ведь не случайно услышали об этой работе, Хейзл? Все было подстроено с самого начала?

Она уже собиралась сказать, что это не так, но губы ее сами собой проговорили:

— Да.

— Причем женщиной, которая так и не смогла примириться с поражением! Лили до сих пор невдомек, что некоторые отношения лучше разорвать, особенно если… — Он прервал самого себя на полуслове и отошел от окна.

Какой цинизм! — мысленно возмутилась Хейзл.

— Я знаю Лили много лет! — воскликнула она. — И никогда не видела, чтобы она так переживала из-за мужчины!

— Разве я виноват, что женщины считают меня привлекательным? — заметил Барт высокомерно, и ей захотелось отвесить ему оплеуху.

— Нет, но это не оправдывает вашего отношения к ним. Вы заставляете их страдать! — резко ответила она.

Барт пристально посмотрел на нее.

— А если они не слышат, что им говорят?

Глаза Хейзл сверкнули.

— Вам не приходило в голову, что Лили решилась на такой поступок не только потому, что вы разбили ей сердце?

Наступила гнетущая тишина.

— Что же я еще натворил? — наконец спросил Барт.

— Сами знаете, что!

— Нет уж, просветите меня! — потребовал он, в упор взглянув в обвиняющие глаза Хейзл. — Давайте! Скажите прямо, что вы имеете в виду!

Хейзл судорожно вздохнула.

— Лили была девушкой до встречи с вами.

Последовало еще более долгое и какое-то странное молчание.

— О, я понимаю, — наконец произнес Барт, медленно кивнув. — Теперь понимаю.

— Значит, вы этого не отрицаете?

— Того, что я был ее первым любовником? — Его рот искривился в мрачной усмешке. — Нет, не отрицаю.

Услышав его признание, Хейзл почему-то почувствовала себя уязвленной.

— Хорошо, что вы нашли в себе, силы придать это, — сухо сказала она.

— Просто я слегка удивлен тем, что Лили поделилась с вами подробностями наших отношений, вот и все. — Барт устремил на нее пронзительный взгляд. — Вы ведь не обсуждаете свою сексуальную жизнь с подругами?

— Нет, конечно.

Хотя, мысленно усмехнулась Хейзл, мне сейчас и обсуждать-то нечего.

— Итак, вы считаете меня варваром, отнимающим у молоденьких девушек наиболее ценное сокровище? Человеком, который лишает их невинности, а затем бросает? Прямо какой-то средневековый роман! — насмешливо добавил он.

— Я этого не говорила… — начала она, но Барт перебил ее:

— Но наверняка подразумевали. — Он в упор посмотрел на нее и спросил: — Или вы думаете, что я изнасиловал Лили? — Хейзл молчала. — И считаете, что я должен был жениться на ней? Не думаю, что большинство людей в наше время придерживаются таких старомодных взглядов. — Барт заметил холодное выражение лица Хейзл, и его глаза расширились от изумления. — Не могу поверить, — медленно произнес он, — что вы всерьез так думаете. Так вот, значит, почему вы вышли замуж? Потому что Харли лишил вас невинности до брака?

— Это не ваше дело! — возмущенно воскликнула она.

— Может быть, и нет, — согласился Барт, поняв, что его догадка оказалась верной. — Но то, что вы со своей компанией «соблазненных и покинутых» собирались испортить благотворительный бал, — это уж точно мое дело!

Хейзл неловким движением попыталась спрятать босые ступни под кресло.

— Но ведь не произошло ничего особенного… Просто несколько женщин решили сыграть маленькую шутку…

— Маленькую шутку?! — повторил Барт с непритворным возмущением. — В самом деле? Выставить меня, как растлителя невинных девушек перед людьми, чьим мнением я дорожу? Простите, но у вас, очевидно, своеобразное чувство юмора!

— Лили — моя подруга, и ее судьба мне небезразлична!

— Но ведь вам даже в голову не пришло проверить, насколько правдив ее рассказ! Что именно она вам поведала?

Хейзл почувствовала, как краска приливает к ее щекам.

— То же самое, что она сказала на балу…

— О, вы имеете в виду ту душещипательную историю о соблазненной и брошенной девушке?

— Кстати, что касается публичного обвинения, то оно не было запланировано…

— В самом деле? — недоверчиво переспросил Барт. — Я был уверен, что вы репетировали его на протяжении нескольких дней.

— Нет! Я вообще не знала, что Лили собирается говорить перед всеми…

— Но вы поверили ей, не так ли?

— Я знаю ее с детства. Разумеется, я ей поверила! — Глаза Хейзл вспыхнули. — Но, если уж на то пошло, почему бы вам не рассказать мне собственную версию этой истории?

Барт покачал головой, и на его губах появилась гримаса отвращения.

— Мне совсем не хочется рассказывать о своей бывшей любовнице.

— Но ведь вы не отрицаете, что лишили ее невинности?

— Нет, — устало вздохнул Барт. — К сожалению, так оно и было.

Хейзл почувствовала внезапно нахлынувшее разочарование.

— А женщины, которые пришли с Лили, могли бы сказать о себе то же самое, не так ли? — спросила она.

Гнев на лице Барта сменился недоверием.

— Вы что, думаете, я лишил невинности всех пятерых? — изумился он.

— Я знаю только, что это случилось с Лили! — резко ответила Хейзл. — И не собираюсь выяснять, как вы поступили с остальными… Перестаньте так самодовольно улыбаться!

— Вы переходите границы элементарной вежливости, — заметил Барт.

— Во всяком случае, что бы там ни случилось, у них был повод отомстить вам подобным образом, — сказала Хейзл, немного сбавляя тон. — Или вы хотите сказать, что все пятеро это выдумали?

— Я хочу сказать, что у них не в меру богатое воображение.

— Если бы речь шла об одной женщине, я бы еще могла вам поверить. Но их было пять!

— Черт возьми! — сквозь зубы процедил Барт. — Вы готовы поверить в самое худшее, если речь идет о мужчинах — не так ли, Хейзл? Это неудачное замужество так на вас повлияло? Вы презираете мужчин только потому, что один из них вас бросил?

С трудом сохраняя спокойствие, Хейзл произнесла:

— Почему бы вам не рассказать, что произошло на самом деле?

— Я никогда не был близок ни с одной из этих четырех женщин, — мягко ответил Барт. — Неужели вы могли подумать, что я мог увлечься кем-то из них?

Это похоже на правду, не могла не согласиться Хейзл.

— Несмотря на то, что они открыто предлагали мне себя! — добавил Барт, почувствовав ее колебание. — Вы действительно хотите узнать, что произошло?

Хейзл нерешительно кивнула.

— Все они работали в издательской компании «Саймонс и Мэрфи» и никогда не скрывали того, что находят меня сексуально привлекательным.

Ничего удивительного, подумала Хейзл.

— А приятного в этом было мало, — продолжал Барт. — Их назойливые знаки внимания меня раздражали.

— Но почему вы их просто не уволили?

— Уволить четверых женщин по такой причине! Вы представляете, что бы после этого началось! Меня осудили бы многие… — Он мрачно усмехнулся. — Впрочем, как видите, мне все же не удалось этого избежать. Но я не стану обращать на это внимания. Пусть все идет своим чередом. Это не моя проблема. Кроме того, я даже испытал некоторое удовлетворение, когда прощался с ними. Право же, стоило взглянуть на их жалкие лица, когда они поняли, что больше никогда меня не увидят!

Хейзл закусила губу. Она и в самом деле поверила Барту. При виде четырех женщин, которых привела Лили, ей трудно было представить, что Барт мог быть близок с кем-то из них. Это был совсем не его уровень.

Он, прищурившись, посмотрел на нее.

— Так почему вы это сделали, Хейзл? Мне казалось, что между нами установились хорошие отношения. Неужели вы были обо мне настолько плохого мнения, что согласились выставить меня на посмешище?

Возможно, он и впрямь этого не заслуживал! Хейзл инстинктивно сжала руки, словно пытаясь защититься.

— Это была шутка, которая, я согласна, зашла слишком далеко. Но ведь все закончилось хорошо, и вы даже остались в выигрыше — для больницы собрана огромная сумма пожертвований, и я уверена, что никто из ваших гостей не стал хуже относиться к вам… Все шишки достались мне!

— Вы хотите сказать, что моя репутация Казановы еще сильнее укрепилась?

— Ну и что с того, что вы лишитесь нескольких клиентов? — уже не сдерживаясь, воскликнула Хейзл. — У вас достаточно прочное положение, и вы всегда сможете найти себе других!

Барт еще никогда не видел ее такой разъяренной.

— Так вы не раскаиваетесь в том, что сделали?

Хейзл заметила искры неподдельного гнева в его глазах и отступила на шаг.

— Конечно, я больше не буду делать подобных вещей, — пробормотала она.

— Аминь, — с саркастической усмешкой произнес Барт.

Последовала долгая пауза.

— Вы что-то еще хотите мне сказать? — сухо поинтересовалась Хейзл.

Барт невольно рассмеялся.

— «Что-то еще»? Дорогая, я еще даже не начал!

— Но мы, кажется, уже все выяснили! — Хейзл начала нервничать.

Барт чувствовал себя прокурором, в чьих руках оказались все доказательства преступления.

— Вы уверены? — спросил он. — А как насчет нарушения обязательств, предусмотренных контрактом?

— Что? — Хейзл вскинула голову и нахмурилась. — Вы имеете в виду, что я позволила Лили…

— Нет, — ответил Барт, встретившись с ней взглядом. — Забудем об этом дурацком представлении. Я имею в виду тот факт, что вы сбежали, забыв о своих обязанностях.

— Сбежала?

— Именно так. По контракту вы обязаны были оставаться в доме до тех пор, пока не разойдутся гости, а потом организовать уборку. Но вы, словно Золушка, скрылись до того, как часы пробили двенадцать.

— Так подайте на меня в суд! — со слезами в голосе бросила Хейзл.

Глаза Барта блеснули. В гневе она еще прекрасней, подумал он и медленно покачал головой.

— Глупо затевать судебное разбирательство по такому поводу.

— А может быть, вам просто не хватает храбрости? Ведь если судьи узнают о проделке Лили, они могут подумать, что дыма без огня не бывает…

— Думаете, меня останавливает именно это?

— Откуда мне знать?

— О, Хейзл, вы меня искушаете! — улыбнулся Барт, осознав двусмысленность своих слов, но тут же отбросил прочь возбуждающие эротические образы. — Честно говоря, мне совсем не хочется подавать на вас в суд. К тому же это была бы пустая трата времени.

Что-то в его тоне заставило Хейзл насторожиться.

— Почему?

— Не секрет, что вашей деловой репутации подобная история может сильно повредить. Должно быть, клиенты уже побежали от вас, словно крысы с тонущего корабля, не так ли?

Что ж, лгать ему бесполезно, подумала Хейзл и кивнула.

— Да, некоторые клиенты отказались от моих услуг.

— А ведь ваш заработок всецело зависит от репутации, не так ли, дорогая?

Хейзл испытывала невольное возбуждение всякий раз, когда он называл ее так, — хотя сейчас это слово звучало почти издевательски. И вдруг она поняла, что именно сексуальный магнетизм Барта Ардена стал главной причиной, по которой она решила любой ценой спасти от него Лили.

— Вы что, надеетесь прочитать ответ на стене? — нетерпеливо спросил Барт.

— Почему бы вам не перейти к делу?

— Хорошо. — Глаза его сузились. — Так вот, если бы я подал на вас в суд, то вы остались бы без работы навсегда.

— Может быть. Но это не означало бы, что моя жизнь кончена, так что можете меня не запугивать. Что бы ни произошло, я сумею снова встать на ноги.

— Не сомневаюсь.

Мускул на щеке Барта начал слегка подергиваться, и он медленно отвел взгляд. Ему хотелось, чтобы эта женщина умоляла его о пощаде, и ее непреклонность удивляла и заинтриговывала. Что ж, если противники равны по силе, то победа сладка вдвойне, мысленно усмехнулся он.

Хейзл удалось выставить его на посмешище, более того, — заставить усомниться в своей правоте. Для человека, не привыкшего уступать, это было нелегко. После ее отъезда он так разозлился, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы прийти в себя и успокоиться.

— Уверен, что вам многое под силу, — вполголоса произнес Барт.

Насколько отрешенной выглядит эта женщина со спокойным лицом и ясными глазами!.. И все-таки внешность бывает обманчива… Золотистый шелк кимоно струился вдоль ее тела, словно вода, и Барт снова подумал о том, что она напоминает сирену, вынырнувшую из морских волн. Желание с новой силой охватило его. Он мечтал обладать этой женщиной и хотел, чтобы его власть над нею стала полной и окончательной.

Хейзл физически ощущала взгляд Барта, чувствуя, что ее тело охватывает трепет ответной дрожи. Если бы она ждала его прихода, то надела бы что-нибудь более подходящее, чем тонкое кимоно, под которым не было ничего, кроме трусиков. Такой наряд выглядел почти вызывающим, а бросать вызов Барту Ардену, когда он пребывал в подобном расположении духа, явно не следовало.

Хейзл в упор взглянула на него и спросила:

— Ну, так что, вы собираетесь сказать, зачем пришли? Хотели запугать меня, пригрозив лишить средств к существованию? Сыграть роль безжалостного победителя, которого не тронут мои слезные мольбы?

Барт улыбнулся. Хейзл — достойный противник в споре. Наверное, она столь же хороша в постели.

— А что, если я собирался сделать нечто прямо противоположное? — мягко спросил он. — Доказать, что я гораздо лучше, чем вы думаете, и что Лили со своими незадачливыми помощницами в лучшем случае обманулись сами, а в худшем — провели вас?

— И как, интересно, вы собирались это сделать? Методом переселения душ?

Для человека, которому предложили перемирие, она ведет себя крайне неразумно! — подумал Барт, которому все сильнее хотелось сломить сопротивление Хейзл, заставить ее губы задрожать под натиском своих губ, а потом взять ее так, чтобы она никогда не захотела другого мужчину. Это было бы одновременно удовольствием и местью…

— Нет, я хотел попросить вас провести со мной пару дней.

Сердце Хейзл бешено заколотилось.

— Попросить… что?!

— Я хочу, чтобы вы организовали небольшую вечеринку для меня.

— Вы шутите?

— Вовсе нет. У меня нет претензий к вашим организаторским способностям, Хейзл. Даже наоборот — доходы от бала превзошли все мои ожидания, и служащие больницы не знали, как меня благодарить. Несколько престарелых джентльменов сказали мне, что это была самая веселая вечеринка в их жизни, — а их похвала чего-нибудь да стоит! Особенно все восторгались заключительным шоу. — Барт пристально взглянул на Хейзл и увидел пульсирующую на ее шее маленькую жилку. Означает ли это волнение или что-то другое?.. — Вы прекрасно справились со своей работой, Хейзл.

Она с подозрением взглянула в лицо Барта.

— Несмотря на скандал, вы приглашаете меня работать на вас? Многие будут удивлены, если вы снова поручите мне подготовку домашней вечеринки.

— Нет. — Барт покачал головой. — Напротив, если все увидят, что мы продолжаем… — он уже собирался сказать «поддерживать близкие отношения», но подумал, что такое выражение может отпугнуть ее, и закончил, — сотрудничество, то любые измышления рассеются сами собой.

— А что, если я откажусь?

— Тогда я могу сильно осложнить вам жизнь.

Он произнес эти слова очень любезным тоном, что делало отказ неприемлемым. Хейзл не сомневалась, что Барт способен причинить ей большие неприятности, если захочет, а сейчас, похоже, он был готов на все.

— Что за вечеринка? — с деланным безразличием поинтересовалась она, отворачиваясь.

В глазах Барта не отразилось ликования триумфатора. Они оставались абсолютно бесстрастными.

— Моя мать и сестры на днях приезжают из Дублина. У мамы скоро будет день рождения, и я хочу устроить для нее праздничный обед в узком семейном кругу, без всякой помпезности.

— Ваша… мать?

— Что же в этом удивительного? Вы думали, у меня ее нет? — хмыкнул Барт. — Мой отец умер, но они с матерью прожили в счастливом браке много лет. — Он саркастически усмехнулся. — Прошу прошения, если это идет вразрез с вашими представлениями о моей семье.

— Я, в отличие от Лили, не называла вас ублюдком! — запротестовала Хейзл.

— Но наверняка вы думали обо мне нечто подобное.

Она в упор взглянула на него.

— И долго еще мы будем выяснять, что именно я думала о вас?

— Вы правы, это и в самом деле не имеет значения, — ответил Барт, подавив очередную вспышку гнева. — Так вот, моей матери исполняется семьдесят лет, и я хочу быть уверен, что праздник ей понравится. Вы сможете сделать это для меня, Хейзл?

— Хорошо, я постараюсь, — ответила она. — Но если вашей матери уже попадались на глаза сегодняшние газеты, то она, возможно, предпочтет держаться от меня подальше.

— Это необыкновенная женщина и совершенно непредсказуемая, — сказал Барт, и в глазах его мелькнули веселые искорки. — Она уже видела эти газеты. Сестра рассказала мне, что матушка хохотала от души, когда прочитала заголовки. Она никогда не думала, что в один прекрасный день я попаду в такую историю!

— Да уж, — пробормотала Хейзл.

— Так что теперь вам предстоит взяться за дело, дорогая. Тот факт, что я снова воспользовался вашими услугами, должен убедить мою мать в том, что все написанное в газетах — полная чепуха. Уж постарайтесь, на сей раз обойтись без сюрпризов!

 

7

Барт нетерпеливо хмурил брови, ожидая, пока на другом конце провода снимут трубку. Он пытался дозвониться Брустеру, который ненавидел телефон и часто отключал аппарат, не потрудившись предупредить об этом даже Айрис, свою жену.

В поисках талантливого киносценариста Барт остановил свой выбор на Брустере. Если бы только этот чудак жил, как простые смертные! Но Айрис была беременна вторым ребенком, и Брустер стал еще более сумасбродным.

В трубке послышался щелчок.

— Алло! — произнес мужской голос с сильным американским акцентом.

Барт расхохотался.

— Не пытайся изменить голос, Брустер!

— Простите? — переспросил тот с прежним акцентом.

— Это я, Барт!

— Что же ты сразу не сказал! — воскликнул Брустер. — Как поживаешь, старина?

— Лучше скажи, как дела у Айрис?

Голос Брустера заметно потеплел.

— Прекрасно! Сияет, как бриллиант! Пока еще беременность совсем незаметна. Айрис такая непоседа! Боюсь, что мне придется привязывать ее к кровати!

— Тогда уж приковывать цепью, — поправил его Барт.

Брустер рассмеялся.

— Да, веревкой тут не обойтись!

— А как Брайан?

— О, это самый чудесный ребенок на свете! Мы на него не нарадуемся!

Немного поколебавшись, Барт приступил к делу:

— Хейзл Корбетт…

Брустер слегка присвистнул.

— Она просто красотка, правда? Истинная англичанка — холодная и сдержанная, — из тех женщин, которых хочется узнать поближе, чтобы разгадать, какие они на самом деле. Знаешь, не будь я счастливым отцом семейства…

— Не в этом дело! Она упряма, надменна, своенравна…

— Что ж, женщины часто бывают такими, — философски изрек Брустер.

— Одним словом, просто сука! — грубо закончил Барт.

Последовало напряженное молчание. Когда Брустер заговорил снова, голос его звучал холодно.

— Ты позвонил, чтобы сообщить мне об этом, или у тебя есть ко мне дело?

— Да, если ты не заморозишь меня своим ледяным тоном.

— Я не потерплю, чтобы ты отзывался так о женщине, которую я уважаю!

Барт глубоко вздохнул.

— Мне она тоже нравилась, — глухо пробормотал он. — Очень нравилась. До тех пор, пока она обманным путем получила у меня работу, чтобы сыграть злую шутку!

— О чем ты говоришь?

— Ты хоть изредка заглядываешь в газеты?

— Никогда! — категорично заявил Брустер. — А что случилось?

Барт вздохнул.

— Это долгая история, и у меня сейчас нет времени ее рассказывать. Помнишь благотворительный бал, который я устроил на Валентинов день? Ты еще не смог на него приехать, потому что работал?

— Надеюсь, ты на меня не в обиде, — виновато произнес Брустер. — Вспомни, ты ведь пропустил крестины Брайана по той же самой причине!

— Я обвиняю не тебя, а Хейзл! Она меня подставила! Но это еще не все! Ты скажешь, что я сошел с ума…

— Послушай, старина, — прервал его Брустер, — месть никогда не приводила ни к чему хорошему. Если не хочешь слушать меня, спроси Айрис. Если Хейзл нанесла тебе оскорбление, тебе нужно или забыть ее, или… жениться на ней.

— Или заставить ее до безумия захотеть меня, — тихо добавил Барт.

Последовала долгая пауза.

— Черт возьми, Барт, что такого она тебе сделала?!

— Эта женщина разбудила во мне чувства, которые, как я полагал, давно умерли, — медленно ответил Барт, вспоминая необычное ощущение, охватившее его во время танца с Хейзл. — А потом легко уничтожила их с такой же легкостью, словно наступив каблуком на сухую ветку.

— Если ты думаешь о мести, то еще раз повторяю: не трать на это времени. Существует множество других, более цивилизованных способов разрешить ситуацию, — настойчиво произнес Брустер. — А лучше всего постарайся забыть об этом.

— Именно этого и добивается мисс Корбетт! — раздраженно ответил Барт.

— Чепуха, — проворчал Брустер. — Что ты собираешься делать?

— Она считает меня грязным ублюдком! — сквозь зубы процедил Барт. — Что ж, я дам ей шанс убедиться в том, что так оно и есть!

— Каким образом?

— Я собираюсь провести с ней ночь, которую она запомнит на всю жизнь! — заявил Барт, догадываясь, что это грозит и ему самому.

— И что потом? — мягко спросил Брустер.

Тот помолчал, прежде чем ответить:

— Потом?.. Потом — ничего. Приятное воспоминание, не более того.

На сей раз голос Брустера звучал встревожено.

— Послушай, а почему бы тебе не приехать к нам отдохнуть? Отложи на время все свои дела. Мы рады будем тебя повидать, особенно Айрис. А Брайан тебе не помешает, — он совсем не избалован, можешь мне поверить!

— Возможно, я так и сделаю, — ответил Барт, взглянув на календарь. — Но только после маминого дня рождения.

 

8

Несколько дней подряд Хейзл пыталась связаться с Лили, но нигде не могла ее найти. Ей нужно было выяснить, чья история более правдива. Правда ли, что четыре союзницы Лили в свое время пытались соблазнить Барта или наоборот? В глубине души она все больше склонялась к первой версии.

Но телефон Лили не отвечал, а ее мать тоже ничем не смогла помочь Хейзл.

— Мне так жаль, дорогая, — сказала она, — но Лили уехала отдыхать. Она даже не сказала мне, куда! Это весьма некрасиво с ее стороны, особенно если принять во внимание события последних двух недель!

— Да, действительно, — сухо согласилась Хейзл.

— К счастью, она пришла в себя и, когда мы виделись в последний раз, выглядела почти счастливой. Кажется, Лили наконец забыла этого ужасного человека, Барта Ардена.

Хейзл мельком глянула на свое отражение в зеркале, словно миссис Эванс могла увидеть ее лицо.

— Да, — подтвердила она, — я тоже на это надеюсь. А вы не знаете, с кем она уехала?

— Это как раз самое интересное! Ты читала статью, где история ее романа с Бартом приведена полностью?

— Конечно, — горько усмехнувшись, подтвердила Хейзл.

— Мне очень не понравились некоторые выражения Лили, но ее фотография в шезлонге просто великолепна, правда? Лили выглядит очаровательно!

Хейзл поморщилась. Видимо, материнская любовь действительно ослепляет.

— Да, — пробормотала она.

— Так вот, после того, как появилась эта статья, в газету начали приходить письма! Редактор был очень доволен, потому что интерес к газете вырос, и повысил Лили зарплату. Я надеюсь, — с беспокойством добавила она, — что Лили окончательно придет в себя! Последнее время она пила слишком много. Должно быть, он действительно хорош собой, этот Барт Арден, — насколько я могу судить по одной довольно нечеткой газетной фотографии. Так что я вполне понимаю ее чувства к этому человеку.

Интересно, подумала Хейзл, Барт грозил кулаком фотографу до или после того, как был сделан этот снимок? Ему грозила скандальная известность, и она в очередной раз ощутила чувство вины.

— Когда ты навестишь нас, дорогая? — спросила миссис Эванс.

— Я… — начала Хейзл и остановилась. Пожалуй, лучше не говорить матери Лили о том, что она ждет Барта, который должен отвезти ее в свой загородный дом, чтобы начать подготовку к семидесятилетнему юбилею своей матушки!

— Боюсь, не скоро, — наконец произнесла она. — Пожалуйста, передайте Лили, что мне нужно срочно поговорить с ней.

Хейзл закончила разговор как раз в тот момент, когда к дому подъехал автомобиль.

Сердце ее лихорадочно застучало. Она выглянула в окно и увидела знакомый четкий профиль за стеклом.

Барт распахнул дверцу и выбрался наружу. На нем были старые потрепанные джинсы и видавшая виды кожаная куртка, но даже в таком наряде он был неотразим.

Его черные волосы слегка растрепались, а глаза сияли как два темных сапфира. Хейзл невольно вспомнила ощущение его рук на своей талии, когда они танцевали в тот февральский вечер, вкрадчивую интонацию, словно он говорил о чем-то, понятном только им обоим… Интересно, каково оказаться в постели с таким мужчиной?

— Здравствуйте, Барт, — спокойно произнесла она.

— Привет.

Он постарался произнести это, как можно небрежнее и пристально взглянул на Хейзл. В холодном ясном свете весеннего дня его гнев, бушевавший во время разговора с Брустером, почти полностью улетучился. В конце концов, она согласилась работать на него, а сейчас это все, что ему нужно…

— Вы готовы? — спросил он.

Хейзл кивнула.

Барт не был уверен, что эта женщина нравится ему такой, как сейчас — спокойной и вежливой.

— Не хотите ли выпить кофе? — спросил он, кивком головы указывая на небольшой ресторанчик.

Хейзл была крайне удивлена. Она ожидала грубых отрывистых распоряжений, а не проявлений внимания.

— Нет, спасибо. Мы можем ехать.

— Хорошо, — кивнул Барт и принялся укладывать на заднее сиденье скромный багаж Хейзл, искоса наблюдая за ней.

Его в очередной раз слегка разочаровал ее наряд. За исключением Валентинова дня, когда она появилась на балу в роскошном пурпурном одеянии, Хейзл очевидно, придерживалась принципа «чем незаметнее, тем лучше».

На ней были брюки песочного цвета — должно быть, джинсы она сочла неподходящими для деловой поездки, подумал Барт, — и кремовый свитер, поверх которого был наброшен коричневый жакет. Отчего она все время одевается в такие неброские, пастельные цвета, словно стремясь оставаться на втором плане, недоумевал он. В пурпурном бальном наряде она была намного привлекательнее! Хотя, возможно, скромный стиль в ее одежде призван не привлекать излишнего внимания?

Барт взглянул в побледневшее усталое лицо Хейзл, и ему вновь захотелось позаботиться о ней.

— Я открою окно в машине, — сказал он. — Судя по вашему виду, вам не повредит немного свежего воздуха.

— С чего это вы так любезны? — с подозрением спросила Хейзл.

— Этого требует элементарный здравый смысл, — отвечал Барт. — Вы ведь приехали сюда работать, верно? А значит, я должен заботиться о вас — мне совсем не хочется, чтобы вы снова убежали в расстроенных чувствах в тот самый момент, когда все начнут петь: «С днем рожденья тебя!»

Хейзл почувствовала легкое разочарование, но постаралась скрыть его и уселась на переднее сиденье машины.

— Я никогда не вела себя так непрофессионально!

Барт искоса посмотрел на нее, занимая водительское место.

— Значит, вы считаете, что устроить скандальное шоу с участием пятерых разъяренных фурий — это свидетельство профессионализма?

Она отодвинулась, думая о том, что если бы его ноги не были такими длинными и стройными, ей гораздо легче было бы отвести от них взгляд.

Барт хорошо понимал, что она чувствует по отношению к нему, то же самое, что и он к ней! Это было написано у Хейзл на лице и проявлялось в каждом жесте.

— Вы часто устраивали домашние вечеринки? — спросил Барт, чувствуя необъяснимый приступ ревности к ее прошлому, когда она, возможно, встречалась с другими мужчинами.

— Да, мне приходилось устраивать приемы в загородных домах, хотя и не так далеко от Бирмингема.

Барт нахмурился.

— И вам не было… странно — оставаться наедине с людьми, которых вы едва знаете? Это напоминает… интимные встречи.

Хейзл была уверена, что он употребил это выражение специально, чтобы задеть ее.

— Они не более интимны, чем общение незнакомых людей на каких-нибудь научных конференциях, когда все живут в одном отеле и каждый день обедают вместе. Ведь это просто работа, — пояснила она, невольно подумав о том, что в данном случае дело обстоит иначе.

На этот раз она действительно ощущала себя странно. Совсем не так, как «на работе». И это чувство грозило перейти в нечто иное, — если использовать выражение Барта, «интимное».

— Вы рады были вернуться в Англию?

Хейзл слегка улыбнулась.

— Я предоставляю вам догадываться об этом.

— Вы хотите сказать, что гораздо охотнее отправились бы куда-нибудь еще?

— Конечно! Например, на какой-нибудь тропический остров, — ответила Хейзл. — Но…

— Но выбирать не приходится, — закончил за нее Барт.

— Вот именно. — Снова с трудом отведя взгляд от его ног, Хейзл отвернулась и принялась рассматривать ровные пустынные поля, проносящиеся мимо. — Почему вы решили обосноваться в таком безлюдном месте? — спросила она.

— Мне всегда нравилось жить в деревне, — ответил Барт, переключая скорость. — Я люблю уединение, тишину и покой, и последнее время наведываюсь в Бирмингем лишь в случае крайней необходимости. Большинство людей считает, что литературный агент — это человек, который колесит по свету в поисках славы, снимая навар с бестселлеров и проводя время в веселых компаниях. — Он снова быстро взглянул на Хейзл и спросил: — Как вы думаете, чем я занимаюсь большую часть времени? Сексом, подумала Хейзл.

— Ну, я думаю… чтением, — предположила она.

— Вот именно, — подтвердил Барт. В кои-то веки ему довелось услышать правильный ответ! Обычно женщинам трудно было втолковать, в чем заключается его работа. Он снова посмотрел на Хейзл и увидел, что ее щеки слегка порозовели. — Отчего вы краснеете? — напрямик спросил он. — Надеюсь, вы не думаете, что книги могут вызывать сексуальное возбуждение?

— Некоторые действительно могут, — парировала она. — Вам об этом наверняка известно.

— О да, — легко согласился он, думая о том, что второй визит Хейзл обещает быть гораздо интереснее, чем первый. — Такие книги существуют. Кстати, почему бы нам не устроить закрытые чтения эротической литературы? Что вы на это скажете?

Хейзл подумала, что в исполнении Барта Ардена даже расписание поездов будет звучать весьма возбуждающе.

— Вряд ли у меня будет на это время, — сухо ответила она. — Так что лучше расскажите, каким вы бы хотели видеть праздник для вашей матушки?

Барт бросил на нее невинный взгляд.

— Но ведь это, кажется, ваша работа? Я надеялся, что вы сами дадите мне совет. У вас были хорошие идеи по поводу Валентинова дня.

— Званый бал — совсем другое дело. — Хейзл старалась отогнать воспоминания о том вечере, потому что они еще слишком волновали ее. — А что касается дня рождения, то это семейный праздник, и нужно принимать во внимание вкусы именинника. Поэтому вы должны рассказать мне о вашей маме.

Барт немного снизил скорость.

— Она настоящая леди, — сказал он, улыбаясь. Вся беда в том, размышляла Хейзл, что чем больше времени я провожу с ним, тем труднее мне сердиться на него. Барт говорил о своей матери с теплотой, и поверить в то, что он — по собственному его признанию — лишил невинности Лили, было нелегко. Он не создавал впечатления типичного маменькиного сынка, но в его тоне звучали искренняя любовь и привязанность.

— Продолжайте, — подбодрила она.

Барт повернул руль, сворачивая на узкую дорожку, ведущую к дому.

— Она была актрисой, а сейчас иногда озвучивает рекламные ролики.

— Я могла слышать о ней?

— Не знаю. Возможно. Она известна как Грейс Милтон и когда-то очень давно вела на телевидении детские передачи.

— Грейс Милтон! — Лицо Хейзл расплылось в улыбке, когда она вспомнила задорные кудряшки и подвижное лицо этой женщины. Надо же, оказывается, это мать Барта! — Ну и ну! — воскликнула она. — Я ее отлично помню! Она еще изображала куклу Пегги в вечерней программе для детей.

— Не слишком ли вы молоды, чтобы это помнить? — недоверчиво заметил Барт.

— Это же классика, — улыбнулась Хейзл. — В детских передачах часто показывают выпуски прошлых лет, еще черно-белые, и куклу Пегги многие помнят из-за ее писклявого голоска. — Тут Хейзл пришла в голову идея. — На праздничный торт можно будет посадить эту куклу! — воскликнула она, чуть не захлопав в ладоши.

Какая милая у нее улыбка, подумал Барт, а вслух сказал:

— Но я не знаю, где ее найти. Сейчас таких кукол уже не делают. Только если заказать специально…

— Да, пожалуй, — согласилась Хейзл. — Впрочем, я попробую сделать Пегги сама. Когда приезжает ваша мама?

— Завтра днем.

— Что ж, времени осталось мало, но я постараюсь успеть.

Автомобиль въехал на усыпанную гравием дорожку, ведущую к дому. Страх и возбуждение охватили Хейзл с новой силой. У нее появилось странное ощущение, что собственное тело больше не принадлежит ей.

Удобная одежда хорошего качества, в которой она всегда чувствовала себя комфортно, вдруг показалась ей тесной и чужой. Высокий отворот свитера сдавливал шею, как хомут, брюки слишком тесно обтягивали бедра, а тугой узел волос вызывал головную боль. Хейзл быстро вынула шпильки, и густые золотисто-каштановые локоны упали ей на плечи.

— Ну, вот мы и добрались!

Барт остановил машину, взглянул на пылающие щеки и нахмуренные брови Хейзл и в очередной раз удивился, отчего она так скованна. Не оттого ли, что ощущает сексуальное притяжение, нарастающее между ними подобно надвигающейся буре?

— Вы всегда закручиваете волосы узлом? — хрипловатым голосом спросил он.

Хейзл резко повернулась к нему.

— А вас это заботит? — неприязненно отозвалась она.

Очень, хотел ответить Барт, поскольку в последнее время его действительно постоянно занимала эта мысль. Настолько, что он сомневался, сможет ли заснуть, прежде чем ощутит эти шелковистые волосы, рассыпавшиеся по его обнаженной груди. Но он отогнал эти мысли и придал беседе нейтральный тон.

— Просто мне всегда было интересно, как они выглядят на свободе.

Хейзл постаралась уверить себя, что ей нет никакого дела до его мнения, но при этом нервным движением поправила выбившуюся прядь волос.

— Вам не нравится моя прическа?

— Не очень, — признался Барт.

— Отчего же? — спросила она. — Что, у меня нос становится длиннее? Или подбородок острее?

— Ни то, ни другое. Просто она подчеркивает черты, которые не кажутся мне особенно привлекательными в женщинах.

Сама напросилась, сказала себе Хейзл и тут же словно со стороны услышала собственный голос:

— Какие, например?

Казалось, Барт отвечает точно так же, как она спрашивает — неохотно, словно против воли:

— Ну, вы знаете — чопорность, замкнутость, сдержанность… — Он пожал плечами. — Поэтому мне нравится, когда женщина распускает волосы, — она словно бросает вызов, демонстрируя отказ от всякой сдержанности.

Барт сам себя не узнавал. Еще немного, и станет заметно, насколько я возбужден, подумал он, и это будет наглядным подтверждением слов Лили о том, что у меня на уме один секс!

— Идемте в дом, — объявил он, выходя из автомобиля, — я покажу вам вашу комнату.

Хейзл последовала за ним, стараясь выкинуть этот разговор из головы.

Нельзя позволять себя провести! Но в то же время не обращать внимания на откровенно сексуальный подтекст его слов тоже глупо! Хорошо, что завтра приедет его мать. Ее присутствие станет для меня надежной защитой, подумала Хейзл.

Комната, в которую привел ее Барт, была обычной для загородного дома, — с таким низким потолком, что дверной проем оказался почти на уровне головы Хейзл, и она невольно пригнулась, заходя внутрь.

Лестница, ведущая на первый этаж, находилась в двух шагах от дверей.

Барт поймал недоумевающий взгляд Хейзл и пояснил:

— Я подумал, что вам будет удобнее, если кухня окажется поблизости.

При этих словах Хейзл невольно представила себя суетящейся возле печи с закатанными рукавами и щеками, перепачканными мукой.

— Да, — без всякого воодушевления согласилась она, — это правильно.

Барт нахмурился. Когда он раздумывал о том, где ее поселить, то решил, что она согласится жить где угодно, но как можно дальше от него. Поэтому он отвел ей комнату на втором этаже, тогда, как его собственная спальня находилась на третьем. Ему не хотелось, чтобы Хейзл постоянно чувствовала себя настороже.

— Мама будет жить в самой большой из гостевых комнат, сестры по соседству с ней. Остается только моя спальня.

Барт с трудом удержался от игривой усмешки. Он не сказал больше ни слова, но Хейзл все поняла, словно наяву услышав непроизнесенные фразы. Итак, ей предоставлялся выбор, где спать…

Осмотревшись, она увидела, что комнатка, — просто обставленная, с мебелью из черного дерева, — очень мила и уютна. На стенах висело несколько картин, а над кроватью — золотистый вышитый полог.

Хейзл принялась распаковывать вещи и, наткнувшись на нижнее белье, тут же лихорадочно запихнула его в один из выдвижных ящиков платяного шкафа.

Что со мной творится? — спрашивала себя она. Меня просто наняли на работу, к тому же Барт, кажется, решил доказать, что отнюдь не все его помыслы связаны с сексом. Почему же все, что мы говорим друг другу, звучит так, словно нам не терпится броситься в постель, срывая друг с друга одежду? Может быть, это то, что принято называть «животным влечением»? Испытывали ли они с Лили то же самое? Как у них все началось?

Пока Хейзл разбирала вещи, Барт готовил на кухне чай, размышляя о том, какое нижнее белье она носит, — вероятно, такое же скромно-благопристойное, как и остальная одежда…

Раздался телефонный звонок.

— Алло! — хриплым голосом произнес он.

— Барт! — донесся до него чуть приглушенный женский голос.

Это оказалась Бетти, его младшая сестра. Как и мать, она была актрисой, причем более известной.

— Привет, сестричка!

Она сказала что-то, но так тихо, что он ни слова не смог разобрать.

— В чем дело? Не хочешь, чтобы тебя кто-то услышал? Мама рядом?

— Нет!

— Тогда брось эту дурацкую конспирацию! Что случилось?

— Ничего! Просто скажи мне, где мы собираемся отметить мамин день рождения? Ты, кажется, собирался устроить званый ужин?

— Скорее вечеринку, — уклончиво ответил Барт, — у себя дома. Мы посидим в узком семейном кругу.

— У тебя? — недоверчиво переспросила Бетти. — Не в ресторане?

— А что тут плохого? — спросил Барт. — Дома гораздо спокойнее, да и обстановка более непринужденная, чем в ресторане.

— Не глупи, Барт! Я не это имею в виду. Ты ведь даже не в состоянии сварить себе яйцо! Удивляюсь, как ты до сих пор не умер с голоду в своей холостяцкой берлоге!

— Я ем простую еду, и с этим ничего не поделаешь, — ответил Барт, в глубине души признавая правоту сестры.

— Что с тобой случилось? — спросила Бетти. — Ты так долго жил затворником — и вдруг распахиваешь двери по любому поводу.

— Мамин день рождения — это не любой повод, — возразил Барт, — и, по-моему, меня трудно назвать любителем светских развлечений.

— А как насчет бала в Валентинов день? О нем писали все газеты! Неплохо для человека, который уверял всех в том, что избегает популярности! Кстати, ни одну из своих любимых сестренок ты на него не пригласил!

— Разве ты или Дотти приглашаете меня на все приемы, которые устраиваете? — парировал Барт.

— Нет, потому что нам надоело постоянно получать отказы! Так что же превратило тебя из отшельника в радушного хозяина?

— Это не так просто объяснить…

— Держу пари: здесь не обошлось без женщины! — заявила Бетти.

— Ошибаешься, — терпеливо произнес Барт. — Так может, скажешь, наконец, зачем позвонила?

— Я хотела узнать, стоит ли маме выезжать при всем параде, или ей лучше уложить вечернее платье в чемодан? Что ей передать?

— Передай, что я готовлю для всех вас роскошный ужин.

— Ты серьезно?

— Можешь не сомневаться, — улыбнувшись, ответил Барт и повесил трубку.

Хейзл остановилась на пороге комнаты и слегка кашлянула, давая знать о своем появлении. Она сняла жакет, но волосы снова стянула в узел.

— Собираетесь готовить ужин? Разве не я должна это сделать?

Барт отставил поднос с чаем в сторону и подумал, что Хейзл выглядит почти вызывающе добропорядочной, словно исполнительная секретарша, ожидающая распоряжений, — должно быть, это костюм придает ей такой чопорный вид. Но блестящие глаза и розовые щеки нарушали такое впечатление.

Он еще раз убедился в совершенстве восхитительных изгибов ее тела и подумал о том, какое наслаждение получит тот, кто займется с этой женщиной любовью…

— Полагаю, это было бы самым большим сюрпризом для моих близких, — сказал он, стараясь усмирить охватившее его желание.

— Но вы умеете готовить?

— Нет, а вы?

— Между прочим, могли бы предупредить меня! Некоторые из устроителей вечеринок соглашаются сделать лишний телефонный звонок лишь притом условии, что номер наберет кто-то другой. Они выполняют только то, что предусмотрено контрактом. А в нашем, не оговорены обязанности кухарки!

Барт, казалось, пропустил эти слова мимо ушей.

— Так умеете или нет? — повторил он.

— Пожалуй, да.

— Тогда вы сможете дать мне совет…

— А также испеку праздничный торт, накрою на стол и организую доставку цветов. Может быть, вы еще вручите мне десяток разноцветных воздушных шаров и заставите показывать фокусы?

— Не думаю, что это составит для вас проблему, — хладнокровно отозвался Барт, наблюдая за тем, как колышутся ее груди, пока она возмущенно жестикулирует.

— Лесть вам не поможет. — Хейзл посмотрела на часы. — Надеюсь, вы хотя бы закупили все необходимые продукты?

— Нет, я об этом не подумал, — виновато опустил голову он. — Может быть, обойдемся без чая и вместо этого сходим в магазин?

— У меня есть идея получше, — сказала Хейзл. — Мы сделаем и то, и другое!

Разливая чай в чашки, Барт думал: кажется, я превращаюсь в мазохиста. Ему и в самом деле нравилось, когда Хейзл говорила с ним приказным тоном. Большинство женщин, с которыми он сталкивался, его, чуть ли не боготворили, а ему хотелось общаться с ними на равных…

Помогая Хейзл надеть жакет, он вдохнул тонкий, щекочущий ноздри запах ее волос, — и до самого вечера этот аромат преследовал его, как наваждение…

 

9

Флюоресцирующий свет резал глаза, в ушах грохотала музыка… Хейзл чувствовала себя так, словно оказалась на какой-то другой планете.

— Что с вами? — спросил Барт, заранее зная, что это бессмысленный вопрос. Ей не нравится здесь, только и всего.

Но ответ Хейзл крайне удивил его.

— Мне еще ни разу не доводилось ходить в супермаркет со спутником.

Особенно таким, мысленно добавила она, который сопровождает меня с ручной тележкой, но держится на почтительном расстоянии, так что каждый раз, когда я беру с полки очередную банку или картонную упаковку, мне приходится поджидать его.

— Не могли бы вы двигаться быстрее? — попросила она Барта.

Конечно, он мог, но тогда лишился бы восхитительного зрелища покачивающихся бедер Хейзл, идущей вдоль длинных полок с продуктами, время от времени заглядывая в список продуктов. А эти обтягивающие брюки совсем недурно смотрятся, усмехнулся он.

Барт чувствовал, что не может обуздать вожделения, преследующего его с Валентинова дня, и этот факт настораживал. Хейзл вызывала волнение в его крови, — и он знал, что ему это нравится.

Но вместе с этим Барт сознавал, что, как только ему удастся осуществить свое намерение переспать с Хейзл, он тут же потеряет к ней всякий интерес. Так почему же он послушно ускорил шаг, думая о ее восхитительных ягодицах? Кровь лихорадочно стучала в его висках.

— Если бы я решила приготовить праздничный обед, то заранее купила все необходимое, — слегка раздраженно заметила Хейзл, когда уже почти все продукты из списка были уложены в тележку. — Почему вы решили взяться за это, Барт? — Она нахмурилась. — И почему вы так странно на меня смотрите?

— Потому что… — Черт возьми, он и забыл, как тонко женщины чувствуют подобные вещи! — Потому, что я подумал точно так же, — ответил тот, удивляясь, насколько легко далась ему эта ложь.

Хейзл решила не замечать слегка извиняющихся ноток в его голосе.

— Ничего удивительного! — фыркнула она. — Поскольку мы оба отправляемся в супермаркет за покупками к праздничному столу, то, вполне естественно, и думаем об одном и том же. Итак, кто будет заниматься готовкой?

Барт почувствовал себя обескураженным. Он привык к тому, что женщины охотно откликаются на его приглашения, а порою буквально напрашиваются на них, используя малейший повод. Он ожидал, что Хейзл будет благодарна ему за то, что он вновь предоставил ей работу, и с воодушевлением примется за дело…

Уставившись на полки с товарами, Барт пытался развеять заполнившие его воображение эротические образы в надежде, что Хейзл не заметит его возбужденного состояния.

— Почему вы решили сами заняться этим? — настойчиво повторила вопрос она, скрывая внезапно охватившее ее чувство жалости.

Ей показалось, что Барта обидел ее резкий насмешливый тон, и захотелось провести рукой по его густым черным волосам… сказать что-нибудь вроде того, что все будет в порядке.

Интересно, какую еще глупость ты способна выкинуть? — одернула себя она.

— Потому что я подумал, что для мамы это, будет самым большим сюрпризом, — объяснил Барт. — А ее трудно удивить, ведь она побывала во всех ресторанах мира! Вот я и решил, что ужин, приготовленный собственными руками, — это как раз то, что нужно!

— Ну что ж, надеюсь, вы не испортите все эти продукты. Они не заслуживают такой участи! — усмехнулась Хейзл. — Вот, держите! — И она бросила ему упаковку миндальных орехов.

Барт ловко подхватил ее и уложил в тележку.

— Так, значит, вы никогда не ходили по магазинам со своим мужем? — спросил он, вновь трогаясь с места, но тут же выругал себя за эти слова.

Ты, человек, который всегда готов был убежать на другой конец света, как только отношения с противоположным полом начинали заходить слишком далеко, задаешь женщине бестактные вопросы о ее личной жизни!

Хейзл нахмурилась. Барт заметил ее раздражение и сделал вид, что рассматривает выставленные на стеллаже газеты.

— Разумеется, если вам неприятно об этом говорить… — виновато пробормотал он.

— Вовсе нет, — сухо ответила она. А может, он специально поддевает меня, чтобы заставить обороняться? — промелькнуло у нее в голове.

— Ему не нравилось ходить по магазинам? Или он не обедал дома? — допытывался Барт.

— Почему же? Просто Харли был диск-жокеем…

— Крутил музыку по заказу? — перебил ее Барт.

Хейзл усмехнулась. Такой наивный вопрос она тоже в свое время задала мужу.

— Диск-жокеям вовсе не нужно ничего «крутить». Они всего лишь нажимают на кнопки магнитофона! Во всяком случае, на радиостанциях.

Последовала небольшая пауза.

— Ну, и что же дальше? — вновь спросил Барт. Он поймал ее непонимающий взгляд и пояснил: — Расскажите мне еще немного о своем бывшем муже.

— О Харли? Зачем это вам?

Барт почувствовал приступ гнева.

— Чтобы мы лучше узнали друг друга, — резко ответил он. — Пока что вам, судя по всему, известно обо мне гораздо больше, чем мне о вас.

Ну что ж, это резонный упрек, подумала Хейзл. В конце концов, должны же мы о чем-то разговаривать!

— В Эдинбурге Харли пользовался популярностью, — начала она. — Он терпеть не мог ходить по магазинам, потому что на него сразу набрасывались пятнадцатилетние девчонки, размахивая книжечками для автографов… а иногда даже интимными предметами туалета.

— И?.. — спросил Барт, выжидающе глядя на нее. — Что же случилось потом? Почему вы разошлись? Не сошлись характерами?

Хейзл чуть не запустила в него увесистым ананасом, который только что взяла с полки.

— Вы слишком любопытны! — резко произнесла она.

— Нет, просто любознателен, — невинным тоном ответил Барт. — Продолжайте, Хейзл! Вам же хочется мне об этом рассказать!

Она бросила на него гневный взгляд. Какая самоуверенность! Вероятно, именно благодаря этому качеству он затащил Лили к себе в постель. Но как охарактеризовать своего бывшего мужа, не прибегая к таким эпитетам, как «сукин сын»?

— Харли был хорош собой и обаятелен. Он пользовался этим, где только можно. Окружающие для него были публикой, и только. — Она вызывающе взглянула на Барта. — Это вам что-нибудь говорит о причинах моего развода?

Теперь картина немного прояснилась. Ее муж был обычным волокитой, и она восприняла его измену особенно болезненно, потому что он был ее первым мужчиной, сделал заключение Барт. Возможно, этим объясняется и то, что она так легко поверила сплетням Лили и позволила втянуть себя в дурацкую авантюру с вендеттой.

— Полагаю, да, — сдержанно ответил он.

И тут Хейзл в свою очередь почувствовала, как в ней пробуждается любопытство.

— А как насчет вас? — спросила она более ехидным тоном, чем собиралась.

— Меня? — переспросил Барт. — Что вы хотите знать обо мне?

— Вы все время расспрашиваете меня о моих любовных делах, однако ничего не рассказываете о своих.

Некоторое время они испытующе смотрели друг на друга.

Нет, подумал Барт, сейчас совсем не подходящий момент для того, чтобы рассказывать ей о Клеменс.

— Думаю, вы знаете об этом вполне достаточно, — мягко ответил он, беря с полки коробку шоколадных конфет. — Наверное, нам надо купить что-нибудь на сладкое?

Хейзл усилием воли подавила раздражение. Разумеется, она не будет клещами вытягивать из него пикантные любовные истории!

— Да, конечно, — согласилась она, одобрительно глядя на внушительных размеров коробку. — Я очень люблю шоколад.

Должно быть, поэтому у нее такие восхитительные формы, подумал Барт, следуя за Хейзл к секции сыров. Но он не произнес этого вслух, помня, что женщины очень болезненно воспринимают подобные комплименты.

Купив все, что нужно, и погрузив покупки в «лендровер» Барта, они отправились домой.

Хейзл, как ни странно, чувствовала себя спокойной и умиротворенной, почти расслабленной. Но она понимала, что не должна поддаваться этому настроению. Нужно работать, а не прохлаждаться!

— И что теперь? — спросил Барт, когда они внесли последнюю коробку в просторную уютную кухню.

— Теперь вам предстоит все это распаковать, — вежливо ответила Хейзл.

Остаток дня прошел вполне спокойно, — насколько это возможно при общении людей, которые расходятся во мнениях по любому поводу!

Есть какая-то ирония судьбы в том, что я даю Барту, советы по поводу приготовления мяса по-бургундски, а он покорно выполняет их, с усмешкой подумала Хейзл, взбивая сливки для праздничного торта.

Они сделали только один перерыв, чтобы выпить чаю с бисквитами. Несколько раз Барту звонил один из наиболее капризных авторов, озабоченный скорым выходом своего романа в свет. Если не считать этого, день был полностью посвящен приготовлениям к завтрашнему празднику, и к вечеру дом наполнился вкусными запахами.

— Все! — наконец объявила Хейзл, проведя тыльной стороной руки по лбу и оставив на нем мучной след. — Остальное можем оставить на завтра.

— Хорошо.

Барту хотелось стереть муку с ее лба, но он остановил себя. Близость этой женщины зачаровывала его, а ее тело вызывало в нем такой прилив желания, что он пребывал в постоянном напряжении.

Мне нужно взять себя в руки, решил он.

— Думаю, я сейчас приму душ, а потом закажу по телефону что-нибудь из китайского ресторанчика нам на ужин, — предложил он. — Вы не против? — Он вопросительно взглянул на Хейзл. — Или, может быть, хотите приготовить что-нибудь?

— Нет уж, увольте! — отозвалась она. — Я очень люблю блюда китайской кухни.

— Отлично. — Не в силах совладать с собой, Барт протянул к ней руку. — Вы испачкались. — И он осторожно стер со лба Хейзл мучной след.

Этот на первый взгляд невинный жест, несомненно, имел вполне определенный подтекст. Хейзл увидела, как потемнели глаза Барта, и почувствовала, как в ее теле пробуждается ответная дрожь. Между ними вновь возникало уже знакомое опасное напряжение, и она нервно облизнула губы.

— Скажите… у вас в доме только один душ?

— Нет, — хрипло ответил Барт, проклиная архитектора, который посоветовал сделать в доме две ванные комнаты. Хотя, даже если бы она была всего одна, — на что он мог рассчитывать? Что Хейзл сбросит с себя одежду и предложит принять душ вместе? — Кроме того, что в моей комнате есть еще один, на первом этаже. Можете им воспользоваться.

— Спасибо. — Она вежливо улыбнулась и вышла из кухни.

Хейзл пришла в себя только под действием ледяных водяных струй. Ей все труднее становилось справляться со своим влечением к Барту, и это несмотря на все то, что она знала о нем!

Завернувшись в широкое полотенце, Хейзл вернулась к себе в комнату и открыла шкаф. Вещи, которые она обычно брала с собой в деловые поездки, до сих пор вполне ее удовлетворяли. Но сейчас они вызывали только раздражение.

В конце концов, она надела те же песочного цвета брюки, в которых приехала, заменив кремовый свитер на золотистую шелковую блузку. В доме было тепло, и к тому же от одного лишь присутствия Барта ее постоянно бросало в жар.

Она заканчивала расчесывать свои густые волосы, когда в дверь постучали. Открыв ее, Хейзл увидела Барта — в руках он держал меню китайского ресторанчика, мимо которого они проезжали, отправляясь за покупками.

— Я собирался сделать заказ и хотел спросить… — начал он и остановился на полуслове.

Хейзл нахмурилась.

— В чем дело?

— Ваши волосы…

Она слегка приподняла золотистую прядь и недоверчиво взглянула на нее.

— С ними что-то не так?

— Вы их распустили, — прошептал Барт, чувствуя, что его голос слегка дрогнул.

Можно подумать, ты впервые в жизни видишь женщину с распущенными волосами! одернул себя он. Но лицо Хейзл совершенно преобразилось — его выражение стало гораздо мягче, а глаза сияли изумрудно-золотистым блеском.

Она принялась машинально накручивать волосы на палец.

— Вообще-то я собиралась их снова уложить.

— Не надо! — с горячностью воскликнул Барт.

— Почему? — изумленно спросила Хейзл.

— Вам гораздо больше идет такая прическа.

— Ну, хорошо. — Она натянуто улыбнулась и заглянула в меню, но внимание ее тут же привлекли расстегнутые верхние пуговицы на рубашке Барта. Капельки воды еще поблескивали на его влажной коже, и Хейзл, с трудом заставив себя отвести от них взгляд, пробормотала: — Вообще-то меня устраивает почти все. Вы не могли бы сами заказать что-нибудь для меня?

Если бы какая-нибудь другая женщина задала этот вопрос, Барт отнесся бы к нему с чуть презрительным снисхождением. Это звучало слишком уж по-детски. И потом, когда женщины произносят нечто подобное с нарочито растерянной улыбкой, это значит, что они вас хотят. Но Хейзл не улыбалась. Потому что знает об этом или потому что она и в самом деле его не хочет?

— Хорошо, я об этом позабочусь, — сухо ответил он, надеясь, что поездка в китайский ресторан отвлечет его от опасных мыслей.

Когда он вернулся, нагруженный коробками, Хейзл была в гостиной. Она разожгла камин и принялась раскладывать еду по тарелкам. Барт разочарованно отметил, что ее волосы снова уложены в тугой узел, и это придает ей привычный сдержанный и отстраненный вид.

— Не возражаете, если мы поужинаем здесь? — спросила она. — В столовой немного холодно, да и обстановка там слишком официальная. Мне кажется, лучше не устраивать там ничего до приезда вашей мамы.

— Вы просто читаете мои мысли. Мне тоже больше нравится эта комната.

— Просто я устала, — мягко улыбнулась Хейзл, — и мне лень нести все это туда!

— Мне тоже.

Барт уселся напротив нее за низкий столик, на котором стояли тарелки и зажженные свечи. Их мерцающий свет, сочетаясь с отблесками пламени камина, придавал обстановке некую интимность, и он почувствовал, как его желание вспыхнуло с новой силой.

Они ели цыпленка с рисом и овощами, запивая еду прохладным вином. Потом Хейзл отщипнула веточку винограда. Даже не глядя на Барта, она чувствовала, что он постоянно смотрит на нее. И это ей нравилось!

Она осознавала, что начинает чувствовать к нему влечение, и это ее пугало, особенно если учесть обстоятельства, благодаря которым она оказалась здесь. Барт, по его собственным словам, решил доказать, что он славный парень, и, подумать только, это ему удалось!

Ах, черт возьми, с отчаянием подумала Хейзл, почему жизнь так чертовски сложна?

Барт выпил немного больше, чем обычно, в надежде, что это поможет ему спокойно заснуть, и отметил, что Хейзл почти не отстает от него.

— Принести еще бутылку? — предложил он.

Она, помедлив с ответом, покачала головой.

— Не стоит. Я не хочу знакомиться с вашей матушкой, страдая от похмелья.

Но это не было главной причиной ее отказа. Хейзл чувствовала, что уже сильно захмелела, и понимала, что если выпьет еще, то потеряет контроль над собой и сама не заметит, как окажется в объятиях Барта!

Она наблюдала, как он ест виноград. Даже в этом было нечто чувственное. Длинные пальцы снимали сочные ягоды с черенков и отправляли их в рот, а потом чувственные губы сжимались. Как ему удалось до такой степени заворожить ее?

Хейзл выпрямилась в кресле. Что бы ты делала, если бы не считала Барта самым привлекательным мужчиной на свете? — спросила она себя и тут же ответила: разговаривала бы с ним!

Она откашлялась, словно готовясь произнести тост.

— Почему вы решили стать литературным агентом?

Барт слегка улыбнулся, немедленно разгадав причину такой неожиданной заинтересованности.

— Потому что мне нравится читать и издавать книги, — ответил он.

— Но тогда почему…

— Почему я сам не стал писателем? — Он с трудом удержался от того, чтобы не бросить в нее виноградиной, и положил ягоду в рот. — На самом деле я им был и даже написал шесть романов.

— Шесть?! — изумленно переспросила Хейзл. — И они были опубликованы?

— Представьте себе, да. Все шесть. Правда, они не заслуживали тех похвал, которыми их осыпали в прессе.

— Но… что же было дальше? Они плохо раскупались?

— Ничего подобного. Многие захотели купить мои книги, и некоторые это сделали. Но я вовремя понял, что эти романы не так уж хороши, и вместо того, чтобы всю оставшуюся жизнь заниматься тем, в чем не могу подняться выше среднего уровня, решил найти себе другое занятие. Так я стал добиваться славы для тех писателей, в чей талант верил, и на этом поприще добился большого успеха, могу сказать без ложной скромности.

Хейзл вспомнила о груде рукописей в его кабинете. Сколько же времени уходит на то, чтобы все это прочесть!

— Должно быть, это нелегкая работа?

— Мне нравится, — пожал плечами Барт.

— И вы все время… один? — неожиданно для самой себя спросила она.

— Да, по большей части. — Он начал складывать пустые тарелки на поднос. — Меня такая жизнь вполне устраивает.

— А вы никогда не хотели… — она замялась, — иметь детей?

Барт насмешливо прищурился.

— Это вопрос или предложение?

Хейзл вскочила и бросилась вон из комнаты. Он печально вздохнул.

 

10

В середине следующего дня снаружи послышался шум подъезжающего автомобиля и хруст гравия. Затем такси круто развернулось напротив входа.

Стоя у окна, Хейзл наблюдала, как Барт подошел к машине. Колеса описали резкий полукруг, и автомобиль остановился буквально в двух дюймах от него. С чего это, интересно, водитель решил продемонстрировать такую лихость? — удивилась она.

— Вы всегда тормозите на полной скорости? — осведомился Барт, склоняясь к окошку шофера.

— Это не моя вина, — отвечал тот, красноречиво кивнув в сторону заднего сиденья.

— Я попросила его об этом, — послышался звонкий женский голос, — и обещала, что заплачу чаевые только в том случае, если увижу твою раздраженную физиономию, братец!

Барт попытался изобразить возмущение, но вместо этого на его лице появилась широкая улыбка.

Хейзл с тревожно бьющимся сердцем наблюдала за этой сценой.

Из-за открытой дверцы высунулась рыжеволосая голова, затем показалась пара длинных стройных ног.

— На самом деле я собиралась сесть за руль сама, но прокатная контора отказалась выдать мне страховку из-за отсутствия поручителей…

— Слава Богу! — облегченно вздохнул Барт.

— Думаю, все из-за того, что я актриса! Почему, интересно, у всех такое предубеждение против людей моей профессии?

— Раньше у меня были те же самые проблемы, — послышался другой голос, показавшийся Хейзл очень знакомым. — Актеров считают слишком непостоянными и независимыми. А теперь, Барт, помоги мне выйти.

На его лице появилось виноватое выражение.

— Прости, что я сам тебе этого не предложил, — сказал он, склоняясь к дверце, — но я боялся тебя расстроить. Ты всегда говорила, чтобы я не обращался с тобой, как с калекой.

— Тогда я была моложе, — отмахнулась миссис Арден, выбираясь из машины.

— Это было всего два года назад, — ехидно заметил Барт.

— Ничего подобного!

Из своего укрытия Хейзл могла хорошо рассмотреть всех членов семьи Барта.

Его мать, несмотря на свои семьдесят лет, выглядела замечательно. Это была высокая стройная женщина с тонкими чертами лица и густыми седыми локонами. Она носила ту же самую прическу, с которой появлялась в детских передачах. Миссис Арден сохранила прежнее обаяние и непринужденное изящество, и в ней легко было узнать бывшую актрису.

Элизабет и Дороти, которых уменьшительно, — но не всегда ласкательно, как говорил Барт, — называли Бетти и Дотти, — были совершенно не похожи друг на друга.

Рыжеволосая высокая Бетти, актриса, напоминала мать. Ее наряд из бархата и кружев был нарочито экстравагантен, с контрастными сочетаниями цветов.

Дотти больше походила на брата. У нее были большие темные глаза и чувственный рот, на котором все время играла улыбка. Она имела ученую степень, но, несмотря на это, умела оставаться просто женщиной, что, по мнению Барта, было весьма разумно.

— А теперь, — заявила миссис Арден, нетерпеливо глядя на сына, — покажи нам свою девушку!

Он нахмурился.

— Девушку? Какую девушку?

— Бетти говорит, что ты в последнее время сам не свой, так что мы все уверены, что тут не обошлось без нового увлечения.

Барт бросил на младшую сестру испепеляющий взгляд, но та лишь скорчила в ответ ехидную гримасу.

— Ну, у Бетти всегда язык работает быстрее, чем мозги! — недовольно пробормотал он. — Здесь сейчас находится только мисс Корбетт, которая помогла мне устроить для вас праздничный стол.

Хейзл решила, что сейчас самый подходящий момент, чтобы выйти и поздороваться, и стала спускаться по лестнице.

— Но Бетти сказала, что ты собирался приготовить все сам! — воскликнула миссис Арден, глядя на сына в некотором замешательстве. — Чем же будет заниматься мисс Корбетт?

В этот момент Хейзл появилась на пороге.

— Я буду подавать блюда и напитки, — сказала она.

— Значит, Барт решил взять на себя женские обязанности, а вы — мужские? — усмехнулась Бетти. — Интересно!

— Уймись! — бросил ей брат. — Хейзл преуменьшает свою роль: она сама испекла праздничный торт и давала мне указания по поводу приготовления всего остального.

— Еще интереснее, — промурлыкала Бетти.

— Перестань! — поддержала брата Дороти.

Глаза Барта слегка сузились.

— Хейзл, позволь познакомить тебя с моими матерью и сестрами.

Он с некоторым любопытством наблюдал за женщинами, которые поочередно обменивались вежливыми улыбками и рукопожатиями.

— Вы можете подождать в гостиной, пока я приготовлю чай, — предложила Хейзл, когда они вошли в холл. — О, простите, миссис Арден, я совсем забыла! С днем рождения!

— Спасибо, дорогая! — откликнулась та, внимательно вглядываясь в ее лицо.

Когда через некоторое время Хейзл вошла в гостиную с нагруженным чашками подносом, пред ней предстала картинка семейной идиллии.

Миссис Арден сидела в кресле у окна, слегка наклонившись вперед, чтобы Барту было удобнее опираться локтями о спинку кресла. Дотти читала газету с нарочито рассеянным видом, словно показывая, что написанное интересует ее гораздо меньше, чем присутствующие. Бетти растянулась на ковре перед камином. В руках у нее был апельсин, и она изящными движениями отправляла очищенные дольки в рот.

При появлении Хейзл все четверо обернулись в ее сторону.

— С молоком или с лимоном? — спросила она. — Есть печенье, фруктовый кекс…

— Садитесь, Хейзл, — сказал Барт, подходя к ней. — Я сам все сделаю.

— А теперь ты решил разыгрывать заботливого хозяина? — невинным тоном спросила Бетти.

— Заткнись, Бетти! — мягко сказала миссис Арден и взяла чашку чая из рук сына и вдруг, нахмурившись, словно неожиданно вспомнила о чем-то неприятном, взглянула на Хейзл.

— Послушайте, а не вы ли та самая девушка, которая устроила это дурацкое шоу с бывшими подружками Барта на Валентинов день?

Бетти насмешливо фыркнула, а Дотти удивленно посмотрела на Хейзл, которая залилась краской. Только Барт остался абсолютно невозмутимым.

— Это была не ее идея… — начал он.

Но Хейзл не хотела, чтобы он оправдывал ее перед всеми, поскольку считала, что не заслуживает этого.

— И все же я допустила это, — тихо сказала она. — Шутка, которую Лили решила сыграть с Бартом…

— Та самая Лили, которая все время тебе писала эти письма?.. — перебила миссис Арден, обращаясь к сыну.

Хейзл недоуменно посмотрела на Барта.

— Какие письма?

Он с легким раздражением пожал плечами.

— Я не собираюсь обсуждать эту историю в деталях.

— Я воспитала сына настоящим джентльменом! — с гордостью заявила миссис Арден. — Таким же, как его отец!

Хейзл была в замешательстве. Вот и еще одно подтверждение ее инстинктивного убеждения в том, что Барт Арден честный и порядочный человек. Она уже давно начала подозревать, что существуют какие-то неизвестные ей подробности его отношений с Лили… Но какие? О чем умолчала подруга?

— Я принесу еще чаю, — сказала Хейзл, радуясь возможности ускользнуть.

— А потом ты покажешь нам наши комнаты, — сказала Бетти брату и, когда Хейзл вышла, добавила невинным тоном: — Вы с ней, случайно, не делите спальню?

— Только кухню, — небрежно ответил он.

Гораздо легче оставаться здесь в присутствии гостей, чем наедине с Бартом, тем временем размышляла Хейзл. Все спальни находятся по соседству, и слышимость в доме достаточно хорошая. Так что бояться нечего.

Барт вошел в небольшую подсобную комнату, смежную с кухней, как раз когда Хейзл заканчивала покрывать праздничный торт разноцветной глазурью. Она не хотела путаться под ногами у Барта, пока тот орудовал на кухне, и решила, что здесь ей никто не помешает.

Он склонился над ее плечом, наблюдая, как она аккуратно выводит последние штрихи.

— Просто чудо! — восхитился он. — Потрясающе!

— Мне не совсем удался цвет волос, — сказала Хейзл. — Он должен быть скорее золотистым, чем рыжим, но я так и не смогла добиться нужного оттенка.

— Как всегда, стремитесь к совершенству? — поддразнил ее Барт, улыбаясь, и она улыбнулась в ответ.

Их глаза встретились, и Хейзл показалось, что между ними вспыхнула какая-то искра. Если бы на месте Барта был какой-то другой человек, она поклялась бы, что это невозможно. Навсегда разуверившись в том, что еще раз встретит человека, с которым захотела бы заняться любовью, Хейзл после развода избегала мужского общества.

— Да, пожалуй, — ответила она. — Кстати, о совершенстве — вы уже поставили жаркое в печь?

Такие слова способны охладить любовный пыл не хуже ледяного душа, подумал Барт, особенно когда их произносят будничным тоном. Впервые в жизни он почувствовал, что неотразимое сексуальное очарование, о котором в один голос твердили ему все женщины и, которое на деле доставляло больше хлопот, чем удовольствия, попросту не срабатывает. Но, по иронии судьбы, это обстоятельство только обостряло его желание.

— Да, — отозвался он. — И, предупреждая ваш вопрос, сообщаю, что салаты и закуска готовы, и я только что достал из холодильника десерт. Еще вопросы?

— Очень хорошо, — спокойно заметила Хейзл. — А как насчет сыра? Он тоже должен быть комнатной температуры…

— Да, разумеется, — процедил Барт.

Она задумчиво взглянула на него. Неужели этот человек всегда добивался того, что хотел?

— Как вы думаете, я понравилась вашей сестре? — неожиданно спросила она.

— Которой из них?

— Бетти, конечно.

— Почему это вас интересует?

Хейзл пожала плечами.

— Она постоянно отпускала насмешки в мой адрес, словно пытаясь вывести меня из равновесия.

— Да, вы даже краснели.

— Так что же?

— Вы о чем?

— Я понравилась ей?

Барт вздохнул.

— Надеюсь, что да. Бетти — актриса, и она постоянно наблюдает за поведением людей. Считая, что лучший способ понять характер человека — это спровоцировать его на определенную реакцию, она ведет себя соответствующим образом.

— Честно говоря, мне бы не хотелось стать объектом исследования, — хмуро заметила Хейзл.

Барт обеспокоенно посмотрел на нее.

— Хотите, чтобы я поговорил об этом с Бетти?

— О, нет, ни в коем случае! Я и сама способна постоять за себя. — Она взглянула на часы и добавила: — У нас совсем мало времени. Душ свободен?

— По-моему, сейчас туда пошла Дотти, — ответил он. — Если хотите, можете воспользоваться моим.

— Нет, спасибо, — вежливо отказалась Хейзл, — я лучше подожду.

Барт не собирался настаивать, хотя его так и подмывало предложить потереть ей спинку. Разумеется, он ни на минуту не предполагал, что она может согласиться, — просто ему хотелось увидеть на ее лице какое-нибудь другое выражение вместо привычной холодной маски школьной учительницы.

Но все же он отказался от этого намерения.

— Она, наверное, ненадолго, — пробормотал он.

Хейзл быстро приняла душ и переоделась. Она укладывала волосы на затылке в свою обычную прическу, когда в дверь постучали.

— Войдите! — крикнула она.

На пороге стояла Бетти в зеленом замшевом костюме. Отчего-то Хейзл не удивилась при виде ее.

— Садитесь, пожалуйста, — предложила она.

— Спасибо, — ответила та и, поправив прическу изящными пальчиками, уселась на кровать.

Хейзл воткнула последние две шпильки в волосы и повернулась к гостье.

— Вы всегда так укладываете волосы? — спросила Бетти. — Почему вы улыбаетесь?

— Совсем недавно ваш брат спрашивал у меня, то же самое. Да, всегда.

— Почему?

— Потому что это удобно. Дело в том, что мне приходится часто работать с едой, а клиентам вряд ли понравится, если они обнаружат волосы у себя в тарелках.

— Это придает вам неприступный вид, — заметила Бетти. — Именно такой имидж вы, очевидно, хотите создать.

Хейзл была немного задета этим категоричным замечанием, но постаралась скрыть свои чувства, признав, что Бетти, как и ее брат, угадала истинную суть ее натуры.

— Возможно, — согласилась она. — Мне пора идти на кухню. Вы хотели что-то сказать?

— Это касается Барта.

— Я так и думала.

— Вы… — начала Бетти и остановилась. — Вы спите с моим братом?

— Нет.

— Но вам бы этого хотелось?

Хейзл вздохнула.

— Очень многие люди сочли бы такой вопрос бестактным.

Бетти нервно перебирала складки полога.

— Просто я не хочу, чтобы кто-то причинил ему боль.

Хейзл едва не рассмеялась, настолько это предположение было далеко от истины.

— Мне кажется, он уже взрослый мальчик, — спокойно ответила она, — и может сам позаботиться о себе.

Бетти кивнула.

— Я не говорю об этой женщине, Лили…

— Прежде чем вы продолжите, — перебила ее Хейзл, — хочу сообщить вам, что это моя подруга.

Бетти пожала плечами.

— Какая разница?

С трудом преодолев желание уклониться от этого разговора, Хейзл опустилась в кресло и пристально посмотрела на Бетти.

— Что вы хотели мне сказать? — спросила она.

— Только то, что однажды Барту пришлось испытать боль. Очень сильную. Боюсь, с тех пор он стал чересчур осторожен в отношениях с женщинами.

— У всех нас свои шрамы на сердце, — с грустью ответила Хейзл. — Я сама пережила развод.

Бетти покачала головой.

— Это другое дело. По крайней мере, ваша страсть улеглась после того, как распался брак. Теперь все в прошлом. Но с Бартом этого не произошло… и, боюсь, не произойдет никогда. — Она прикусила губу и, помедлив, добавила: — Он был помолвлен… вы не знали?

Хейзл показалось, что у нее под ногами внезапно разверзлась пропасть.

— Нет, — медленно отозвалась она. — И что же случилось?

— Его невеста умерла. — Бетти подняла голову, и Хейзл увидела слезы в ее глазах. — Мы все ее любили! Барт оставался с ней до самого конца. Она была само очарование, и они с Бартом идеально подходили друг другу. Когда она уже не могла вставать с постели, начала вышивать. — Бетти указала на расшитый цветами коврик, висящий над кроватью. — Это тоже ее работа.

— Очень красиво. — Хейзл вспомнила вышитую диванную подушку, которую она увидела во время своего первого визита к Барту, и выражение его лица, когда она спросила его о происхождении этой вещи. Так вот почему он живет здесь один, зарывшись в книги, — не может забыть погибшую невесту!.. Хейзл была в отчаянии, но постаралась сохранить спокойное выражение лица.

— Я видела и другие вещи ее работы, — тихо сказала она. — Но почему вы решили мне об этом рассказать?

— Потому что вы нравитесь Барту.

— Я так не думаю!

— Нет, нравитесь. Я вижу это по его глазам. Он смотрит на вас совсем иначе, чем на других женщин.

Хейзл печально улыбнулась.

— Я думаю, вы ошибаетесь, принимая влечение за любовь. Он, скорее, находит меня сексуально привлекательной и не может успокоиться, пока его желание не удовлетворено. А сама по себе я для него ничего не значу. Такое, очевидно, случалось уже не раз.

— Барт не виноват в том, что женщины сходят по нему с ума. Он не прилагает никаких усилий, чтобы завоевать их. То, что вам рассказывала подруга, не соответствует действительности! — горячо воскликнула Бетти.

— Я только знаю, что факты, касающиеся Барта и Лили, абсолютно точны, — ответила Хейзл. — Он сам признал это в разговоре со мной. Однако я не должна была допустить того, что произошло на Валентинов день, и действительно раскаиваюсь. Вначале это выглядело невинной шуткой, но потом ситуация вышла из-под контроля. Впрочем, я уверена, что все об этом скоро забудут, если уже не забыли. И Барт в том числе.

— Да, возможно. Но в таком случае я не понимаю, почему вы снова появились здесь? — резко спросила Бетти.

А зачем вы сами пришли ко мне? — мысленно парировала Хейзл. Только чтобы рассказать, какой хороший и несчастный человек ваш брат?

— Я считала, что должна как-то компенсировать свой промах на Валентинов день, — ответила она вслух. — Это просто долг вежливости, и ничего больше.

Когда они с Бетти присоединились к остальным членам семейства, собравшимся в гостиной, Хейзл старалась держать себя с Бартом как обычно, но рассказ его сестры не выходил у нее из головы.

Так вот в чем причина его холодности и безразличия, думала она, — женщина, которую он любил, умерла. А ведь некоторые люди всю жизнь не могут оправиться от подобной потери…

Но она заставила себя отбросить эти мысли и полностью сосредоточилась на праздничных блюдах.

Барт открыл бутылку шампанского. Первый тост подняли за здоровье Грейс, а вторым почтили память ее покойного мужа. Хейзл почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.

— В чем дело, дорогая? — спросила миссис Арден, заметив ее состояние.

— Отец мисс Корбетт умер в прошлом году, — пояснил Барт. — Этот тост вызвал у нее печальные воспоминания.

Хейзл была тронута тем, что он это запомнил, и мысленно поблагодарила его, когда он, чтобы замять неловкую паузу, открыл новую бутылку шампанского, изготовленного в год рождения Грейс, и предложил ей сесть за стол вместе с остальными членами семьи.

— О, Барт, право же, я не могу! Это ваш семейный праздник… — смутилась она.

— В первую очередь это просто праздник, — возразил он, — и присутствие постороннего человека помешает разговору скатиться на семейные сплетни. Вы что, собирались сидеть весь вечер на кухне, как Золушка?

— Нет, но…

— Никаких «но»! Посидите с нами.

Неожиданно для себя Хейзл хихикнула. Неужели это шампанское так на меня подействовало? — ужаснулась она.

Еда была великолепной, а праздничный торт произвел настоящую сенсацию. Когда Барт внес его в комнату, миссис Арден даже слегка прослезилась.

— Она выглядит точь-в-точь как я! — воскликнула она, увидев куклу, нарисованную разноцветной глазурью. — Точнее, какой я была когда-то.

— Для меня ты по-прежнему лучше всех, — ответил Барт, чокаясь с матерью.

Была уже полночь, когда Грейс с дочерьми отправились спать, оставив Барта помогать Хейзл с уборкой.

Составив в высокую стопку вымытые тарелки, она увидела, что он стоит на пороге кухни и пристально смотрит на нее.

— Вы выглядите усталой, — заметил он.

— Был тяжелый день.

На самом деле Хейзл беспрестанно думала о его умершей невесте. Конечно, это было самое тяжелое потрясение в жизни Барта. Ей хотелось расспросить его о ней, но она не решалась.

— Да, нелегкий, — согласился он, не сводя с нее упорного, настойчивого взгляда.

Сегодня вечером она была не такой, как всегда. В ее глазах появилось что-то, чего он раньше не замечал. Пряди волос выбились из узла на затылке и в беспорядке рассыпались по шее и плечам, нарушая обычный сдержанно-строгий облик. Барт с трудом удержался от того, чтобы поправить их.

— Ложитесь спать, Хейзл, — сказал он. — Все остальное я сделаю сам.

Она взглянула на него и не смогла удержаться от вопроса:

— Почему вы не рассказали мне о вашей невесте, Барт?

Он грустно улыбнулся.

— От кого вы о ней узнали?

— Это не ответ,

— Скорее всего, от Бетти?

— Какая разница?

— Вероятно, никакой, — сухо заметил Барт.

— Вы ни с кем об этом не говорили?

— Нет. Я старался даже не думать об этом.

— Слишком больная тема?

Он кивнул, но, уловив во взгляде Хейзл еще что-то, кроме обычного любопытства, вздохнул и продолжил:

— Сейчас боль уже почти прошла, и я избегаю этой темы скорее в силу привычки.

— Вообще-то я не собиралась расспрашивать вас…

— Я знаю. Возможно, поэтому и рассказываю. — Барт вопросительно взглянул на нее. — Или, может быть, вы не хотите слушать?

На уровне эмоций Хейзл, пожалуй, этого действительно не хотела, но понимала, что она должна испить эту чашу до дна.

— Напротив, очень хочу.

Она вытерла руки салфеткой и подождала, пока Барт не поставит ножи на подставку.

— Мы познакомились еще в университете, когда я учился на последнем курсе, а Клеменс на первом. Это было очень давно, — произнес Барт медленно, словно вглядываясь в череду прошедших лет. — Мы немного пофлиртовали на выпускной вечеринке, а потом я уехал в Бирмингем, и мы долгое время не виделись.

Хейзл кивнула. Обычная история.

— И вот неожиданно, когда я уже работал в «Саймонс и Мэрфи», Клеменс появилась у меня в офисе. Она принесла рукопись своего романа, и я обещал ее просмотреть.

— И что, это оказалось интересно?

Барт печально улыбнулся.

— Полная чепуха, — ответил он. — Когда я сказал об этом Клеменс, она устроила мне бурную сцену. А потом… решила, что влюбилась в меня.

— Вы говорите так, словно это было медицинское заключение.

— Возможно, так оно и было, — пожал плечами он.

— Причем не упоминаете о себе, как будто не разделяли ее чувств, — продолжала атаку Хейзл.

— Иногда это не имеет значения, не так ли?

— Может быть, — задумчиво ответила она, вспомнив, как Харли вначале был полностью удовлетворен тем спокойствием и стабильностью в отношениях, которые она ему обеспечила. Это продолжалось до тех пор, пока он не начал ощущать себя скованным, словно запертым в клетке, откуда стремился вырваться с помощью многочисленных романов…

— Я думаю, определенную роль сыграл мой отказ поступиться принципами и взять рукопись у Клеменс только потому, что мы были знакомы. Это произвело на нее впечатление, и она решила, что я сильный и несгибаемый человек.

— А это не так? — спросила Хейзл.

Барт снова улыбнулся.

— Не всегда. Но ведь мы обычно приписываем тем, кого любим, качества, которые хотели бы в них видеть.

— Возможно, — согласилась она.

— Нечто похожее наверняка было у вас с Харли.

— Не совсем. Мне нравилось то, что я была ему нужна. Он был таким необузданным, самолюбивым, артистичным, — и тем не менее его внимание привлекла такая скромная мышка, как я.

— Думаю, вы себя недооценивали, — заметил Барт.

— Может быть, — ответила она. — Кроме всего прочего, Харли из тех людей, которые руководствуются эмоциями, а не здравым смыслом.

— В отличие от вас?

— Да, и это тоже сыграло свою роль. Но вскоре выяснилось, что именно те черты, которые поначалу привлекали его во мне, а меня — в нем, вынудили нас разойтись.

— Позволю себе предположить, что речь шла о его супружеской неверности?

Хейзл кивнула.

— Он пользовался успехом у женщин именно потому, что был настолько чувствителен и эмоционален.

Барт покачал головой.

— Неверность не связана с успехом у женщин, скорее, наоборот. И если уж Харли так трепетно относился к своим чувствам, то почему не подумал о ваших?

Хейзл невольно улыбнулась, услышав непритворное возмущение в голосе Барта, но потом сообразила, что он старается увести разговор от Клеменс.

— Когда ваша невеста заболела? — спросила она.

Лицо Барта омрачилось.

— Мы были вместе уже полгода. Вскоре после помолвки Клеменс стала часто жаловаться на усталость. Вначале мы подумали, что она, возможно, беременна. — Он замолчал, словно заново переживая тогдашние ощущения. — Меня охватили радость и смятение одновременно. Но когда я уговорил ее пойти к врачу… Это было похоже на кошмарный сон, из тех, что стараешься скорее забыть при пробуждении. Клеменс было всего двадцать четыре, когда она узнала, что ей осталось жить еще от силы год.

Стараясь не привлекать внимания к своим действиям, Хейзл достала из шкафа бутылку бренди и плеснула немного Барту и себе.

Он выпил содержимое бокала одним глотком и продолжил:

— Она проходила один тест за другим, принимала разные лекарства, но ей становилось все хуже и хуже. В конце концов Клеменс отказалась от всех таблеток, кроме обезболивающих, и сказала, что лучше смириться, чем жить ложными надеждами.

— Что ж, она была необыкновенной женщиной, — мягко произнесла Хейзл.

Барт некоторое время молча смотрел на нее, затем кивнул.

— Да, — ответил он. — Именно такой она и была. Спасибо.

— За что?

За то, что вы проявили великодушие к женщине, с которой я был обручен, несмотря на то, что, возможно, хотели бы оказаться на ее месте, подумал Барт, но не сказал этого вслух. Во-первых, он знал, что такие слова могут оттолкнуть Хейзл, а во-вторых, не был уверен в ее чувствах к себе.

— За то, что вы так хорошо подготовили сегодняшний праздник, — сказал он. — И выслушали меня. Этого достаточно?

— О, пожалуйста, — ответила Хейзл, улыбаясь. — Всегда приятно услышать слова благодарности.

Невероятно, подумал Барт, эта женщина еще ни разу не заставила меня вспылить!

— Даже не знаю, почему это я вдруг с вами разоткровенничался, — признался он.

Она снова улыбнулась.

— Просто вам давно нужно было кому-то излить душу, вот и все, — просто ответила она. — Вы живете в вымышленном мире, погрузившись в рукописи. Но иногда нужно встречаться лицом к лицу с реальностью, какой бы печальной она ни была.

Еще немного понимания, промелькнуло у него в голове, и я опрокину тебя на кухонный стол!

— Идите спать, — мягко повторил он. — Иначе я возьму обратно свое предложение закончить с уборкой.

Если он попробует поцеловать меня, я не буду сопротивляться, промелькнуло в голове у Хейзл.

Но Барт не совершил подобной попытки, а она была не из тех женщин, кто в подобных ситуациях делает первый шаг, — даже если мужчина только того и ждет.

Значит, я лягу в свою холодную одинокую постель, просплю восемь часов и завтра уеду домой, мысленно усмехнулась она.

Молчание протянулось между ними, словно шаткие деревянные мостки, раскачиваемые ветром.

— Спокойной ночи, Барт, — сказала Хейзл.

Он улыбнулся.

— Спокойной ночи, дорогая.

 

11

Неудивительно, что после этого разговора Хейзл не смогла заснуть. Она долго ворочалась в кровати, потом встала и подошла к окну.

Интересно, видны ли отсюда звезды? — подумала она, отодвинула занавеску и посмотрела в небо.

Огромная круглая луна висела низко над горизонтом — молочно-белая, окруженная серебристым ореолом. Деревья казались почти черными в этом призрачном сиянии. Вокруг было пусто и тихо. Хейзл прислонилась лбом к холодному стеклу, гадая о том, что делает сейчас Барт.

А он тоже не мог заснуть. К тому же его мучила жажда — по крайней мере, он пытался убедить себя в этом.

Барт тихо вышел из комнаты, стараясь не разбудить мать и сестер. Он решил спуститься вниз на кухню и налить себе чего-нибудь выпить, но потом свернул в коридор, который вел в противоположном направлении. Послышался какой-то шум, словно чья-то рука осторожно отодвигает занавеску. Этот звук доносился из комнаты Хейзл, и Барт сказал себе, что просто обязан проверить, что там происходит!

Но когда он, крадучись, подошел к чуть приоткрытой двери ее спальни, то вдруг почувствовал, что его сердце бешено колотится уже даже не в груди, а где-то в горле.

Так всегда происходит в старинных романах, мысленно усмехнулся Барт. Герой неожиданно забывает обо всем, кроме женщины, к которой устремлены все его помыслы и желания.

Хейзл была одета в длинную полупрозрачную ночную рубашку со стоячим воротничком и длинными рукавами. Казалось, — если распахнуть окно, внезапный порыв ветра может унести это легкое одеяние, как облако, и она останется полностью обнаженной, словно деревянная статуя, украшающая нос корабля.

Но особенно поразили воображение Барта ее волосы — длинные, струящиеся вдоль спины золотым водопадом. Дыхание его стало прерывистым.

Почувствовав его присутствие, Хейзл обернулась. Она была слишком потрясена этим неожиданным появлением, чтобы возмутиться, — и в то же время понимала, что втайне ждала его. Сердце ее бешено колотилось, но голос прозвучал на удивление спокойно.

— А, это вы, — сказала она.

Барт тряхнул головой, безуспешно пытаясь развеять исходящее от нее волшебное очарование.

— Вы не удивлены? — полюбопытствовал он.

Хейзл слегка прикрыла глаза.

— Нет.

Он невольно улыбнулся: ее спокойствие было явно наигранным.

— Не спится?

— Нет.

— Мне тоже. — Он помолчал и заметил: — Я оказался прав насчет вашей ночной рубашки.

Хейзл оглядела свой наряд.

— Да, — согласилась она.

Они по-прежнему стояли в противоположных концах комнаты, глядя друг на друга, как два человека, увидевшие друг друга впервые.

И тут Барт почувствовал, как кровь бросилась ему в голову.

— Хейзл…

А она никак не могла сбросить охватившее ее странное оцепенение.

— Что?

Он собирался сказать: «Вы так прекрасны!», но вместо этого неожиданно для себя произнес:

— Я хочу поцеловать вас.

Это прозвучало настолько ошеломляюще просто и откровенно, что Хейзл вздрогнула. У нее на языке вертелись слова: «Это не самая лучшая идея», но, точно так же, как и Барт, она сказала совсем другое:

— Я ничего не имею против.

Барт улыбнулся — и это была радостная, а не торжествующе-победная улыбка. Он осторожно прикрыл за собой дверь и, подойдя к Хейзл, обхватил ее лицо ладонями.

— Вы даже не спросили меня, зачем я пришел, — заговорщически прошептал он.

— Чтобы поцеловать меня, — в тон ему ответила Хейзл.

— Да, разумеется. И за этим тоже.

Даже в полутьме комнаты было видно, как ее щеки вспыхнули.

— Вы хотели меня шокировать?

— Нет. Можете выпроводить меня.

— А если я этого не сделаю?

— Тогда я проведу остаток ночи, занимаясь с вами любовью.

Глаза Хейзл расширились.

— А как же остальные? — спросила она.

Барт невольно отстранился и, нахмурившись, посмотрел на нее. Он решил, что она имеет в виду россказни, которые слышала от Лили и других «невинных жертв».

— Кто «остальные»?

— Ваша мать и сестры, — ответила Хейзл, ощущая его теплое дыхание на своих губах.

— Я не собираюсь поднимать шум, — прошептал он. — А вы?

— Нет. О! — тут же вскрикнула Хейзл, еще сильнее смутившись.

Это было нелегко. Совсем нелегко, особенно когда он целовал ее вот так и проводил руками вдоль тела, сминая ткань рубашки. Ей хотелось стонать от удовольствия под этими ласкающими прикосновениями, особенно когда Барт, не отрывая губ от ее рта, обхватил руками полные груди.

— Тебе хорошо? — выдохнул он.

— Не спрашивай о том, что и сам прекрасно знаешь!

Руки Барта скользнули к ее талии, и он с силой прижал Хейзл к себе. Как же ей все это время не хватало мужских объятий!

Он нежно поцеловал ее в кончик носа и обе щеки.

— Еще немного, и я прижал бы тебя к стене и сделал это прямо здесь, — прошептал он.

Хейзл едва нашла в себе силы выговорить:

— В самом деле?

Барт отрицательно покачал головой.

— В первый раз — ни в коем случае! Только постель!

— Постель, — эхом откликнулась Хейзл, дрожа, словно в лихорадке.

При всей своей внешней браваде она ощущала странную скованность, пока Барт нес ее к узкой кровати.

— Боюсь, ваше узкое ложе на это не рассчитано, — вполголоса пробормотал он. — Почему бы нам не подняться наверх и не подыскать что-нибудь более подходящее?

— Например?

— Ну, поскольку все спальни заняты… — Он немного помедлил и продолжал: — Остается моя.

Хейзл нервно вздрогнула. Она никогда не переступала порога его спальни и сейчас подумала о женщинах, которые разделяли с ним постель. Должно быть, и Лили…

— Нет, — тряхнула головой она, отгоняя эти мысли. — Так мы всех перебудим.

Барт почувствовал, как тело Хейзл напряглось, и тут же догадался, о чем она думает. Он развернул ее к себе и положил руки на плечи.

— Послушай меня, Хейзл, — мягко сказал он. — Поверь, в моем доме нет призраков прошлого. Ни одного. Ты понимаешь? Это мое убежище.

Она недоверчиво посмотрела на него. Поведал ли он ей всю правду или продолжает что-то скрывать?

— Ты хочешь сказать… — начала она и запнулась, — что я первая женщина, которую ты туда приведешь?

— Нет, не первая — единственная, — уточнил он.

Это был комплимент и одновременно признание, но Хейзл все же не удержалась от того, чтобы спросить:

— За исключением Клеменс, конечно?

Барт покачал головой.

— Нет. Я купил этот дом уже после того, как она… — Он помолчал и потом твердо произнес: — Умерла.

Последовала долгая пауза. Несмотря на то, что его воспоминания были полны боли, Хейзл не считала возможным их просто отбросить.

— Давно это случилось? — мягко спросила она.

— Около пяти лет назад.

— О, Барт! — Хейзл нерешительно протянула руку и слегка погладила его по щеке. — Бедный!

Это нежное прикосновение настолько потрясло его, что неистовое стремление к обладанию уступило место другому чувству.

— Хейзл… — произнес он, заставляя себя выговорить те слова, которые могли привести к тому, что он навсегда потерял бы ее. — Если другие женщины всегда будут стоять нерушимой преградой между нами, то мне лучше уйти сейчас. Это безумие — надеяться на что-то в будущем, не преодолев прошлого.

И она поняла, что если он оставит ее сейчас, то никогда не вернется.

Несмотря на рассказы Лили, Хейзл давно подозревала, что Барт крайне разборчив во всем, что касалось секса. И чем больше она узнавала этого мужчину, тем сильнее убеждалась в его глубокой порядочности. Неужели все рухнет лишь из-за того, что у него был короткий роман с ее подругой?

— Нет, — твердо сказала она, — не уходи.

Он пытливо заглянул в ее глаза.

— Значит, никакие призраки прошлого не помешают нам?

— Нет, — решительно ответила Хейзл, обнимая его.

Он осторожно уложил ее на кровать и приподнял край ночной рубашки.

— Может быть, это лучше снять? — спросил он.

— Да, — почти неслышно произнесла Хейзл.

Охваченный желанием, Барт едва мог удержаться от того, чтобы грубо взять ее. Он говорил себе, что в этот раз должно произойти нечто особенное, чего никогда не было раньше.

Расстегнув джинсы, он поймал взгляд Хейзл, в котором смешались страх и возбуждение.

— Я хочу тебя, — прошептал он и лег рядом с ней.

Время не остановилось, но стало совсем другим, — каждое движение ласкающих рук и губ совершалось упоительно медленно, словно некий священный ритуал.

Хейзл больше не испытывала прежней скованности и застенчивости, — настолько естественным казалось ей все, что происходило между ними. Прикосновения Барта доставляли ей ни с чем несравнимое удовольствие, и она боялась, что не сможет отплатить ему тем же. Она с готовностью подчинялась его желаниям, непонятным образом предугадывая их…

Его рука скользнула вниз по ее животу, и бедра Хейзл сами собой раздвинулись от этого магического прикосновения. Потайные складки ее плоти, набухающие страстью, стремились раскрыться, словно лепестки распускающегося цветка, покрытые влажной росой.

То, что она прежде всегда ощущала, как некое чужеродное вторжение, в этот раз принесло облегчение и радость. Нарастающий восторг охватил все ее существо, и на мгновение она испугалась, вдруг подумав, что не вынесет этого. Но почти сразу вслед за этим все мысли оставили ее, унесенные взрывом наслаждения… и она смогла лишь произнести имя человека, который сейчас испытывал тот же восторг, — единственного, кто остался вместе с ней среди разлетающихся осколков привычного мира…

Наступившее затем умиротворение незаметно перешло в сон.

Когда Хейзл проснулась, Барта уже не было рядом. Она лежала обнаженная, и все ее тело ныло от сладкой боли. События прошедшей ночи замелькали перед ней, словно кадры кинопленки.

Это казалось ей чудом. Она довольно долго была замужем, но весь ее интимный опыт не мог сравниться с одной этой ночью.

Хейзл взглянула на ночную рубашку, лежавшую на ковре возле кровати, перевела взгляд на часы и вскочила, словно подброшенная пружиной.

Десять часов!

А ведь она должна была приготовить завтрак для матери и сестер Барта и успеть к утреннему поезду. Утешало только то, что они по достоинству оценили ее прежние старания.

Хейзл мельком взглянула в зеркало и ужаснулась. Розовые щеки и блестящие глаза не оставляли никакого сомнения в том, чем она занималась этой ночью. Нужно скорее причесаться и одеться, решила она, а потом постараться вести себя как обычно.

В ее комнате была раковина, и Хейзл, наскоро умывшись, плеснула на тело немного холодной воды и растерлась полотенцем. Дрожь сменилась приятным теплом. Затем она быстро натянула кремовые брюки и бежевый свитер и босиком отправилась на кухню, чтобы выяснить, нужна ли ее помощь.

Барт стоял у плиты и поджаривал бекон. Дотти намазывала маслом хлеб, время от времени заглядывая в газету, а Бетти разрезала дыню, укладывая ломтики на большое стеклянное блюдо, где уже высилась разноцветная горка других фруктов.

Когда Хейзл вошла, все четверо одновременно обернулись к ней, и она почувствовала, что готова провалиться сквозь землю. Ей казалось, что сестры и мать Барта сразу догадаются о том, что произошло между ними ночью.

— Доброе утро, Хейзл! — сказал Барт с обычной приветливой улыбкой. — Вы хорошо спали?

— Я… никак не могла заснуть. — Хейзл постаралась произнести эти слова нейтральным тоном.

— И, наверное, поэтому встали так поздно, — заметила Бетти, наклоняясь к блюду с фруктами, чтобы скрыть понимающую усмешку. — Между прочим, вам гораздо больше к лицу такая прическа, как сейчас, когда волосы распущены и лежат свободно. Барт говорит, что вы всегда собираете их на затылке.

Ну, теперь он вряд ли это скажет, подумала Хейзл. Кстати, а почему это его сестру так интересует этот вопрос?

— Кофе? — предложил Барт, улыбаясь, и Хейзл ясно прочитала в его глазах желание остаться с ней наедине.

— Да, пожалуйста, — смущенно пробормотала она.

Ей казалось, что она не имеет права находиться здесь вместе с остальными. Они занимались приготовлением завтрака, что, вообще-то, входило в ее обязанности, а она вместо этого явилась едва ли не позже всех, словно избалованная хозяйка.

— Не волнуйтесь, Барт, я сама все сделаю, — сказала Хейзл, забирая у него кофейник. — А где миссис Арден?

— Она вот-вот спустится, — с улыбкой ответил он.

— Мама проспала, — добавила Бетти. — Как и вы.

Хейзл молча проглотила эту колкость. Она испытывала странное чувство вины, словно ее уличили в какой-то непорядочности.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила она.

— Что вы имеете в виду? — Барт весело взглянул на нее, делая вид, что не замечает ее смущения.

— Приготовление завтрака, — сухо ответила Хейзл. — Ведь это входит в мои обязанности.

Дотти подняла глаза, оторвавшись от газеты.

— Займись лучше беконом, — мягко сказала она брату. — Он уже начал подгорать. Должно быть, твои мысли заняты чем-то другим?

Барт чертыхнулся и быстро снял сковородку с плиты.

Хейзл поставила на поднос вазочки с джемом и мармеладом и понесла его в столовую, радуясь возможности уйти с кухни.

Вскоре завтрак был готов, и все уселись за стол. Хейзл обратила внимание, что миссис Арден почти ничего не ест.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил ее Барт.

— Все прекрасно, не беспокойся! Я просто не привыкла много есть и пить на ночь, вот и все. — Она пристально взглянула на него и добавила: — Между прочим, похоже, ты тоже не выспался.

— Почему бы это? — ехидно подхватила Бетти.

— Отстань! — снисходительно бросил Барт, но при этом у него был столь самодовольный вид, что Хейзл послала ему предостерегающий взгляд, испугавшись, что он напрямую объявит матери и сестрам, почему не выспался. — Какие у вас планы? — спросил он у них.

— Сегодня я ужинаю в Бирмингеме с Бетти и ее новым знакомым, — ответила миссис Арден.

— Опять новый знакомый? Не слишком ли ты легкомысленна, Элизабет? — с притворной строгостью спросил Барт. — По крайней мере, это серьезно?

Бетти вздохнула и отодвинула тарелку.

— Да, — ответила она. — Боюсь, что да.

— О, я мог бы и не спрашивать, — заметил он с шутливой фамильярностью. — Снова актер? Потрясающая внешность, но нет денег? Бездна таланта, но нет работы?

— Нет, в том-то и дело! — отозвалась Бетти. — Он… — Она сделала эффектную паузу и торжественно объявила: — Он банкир.

— Банкир?!

В голосе Барта звучало такое удивление, словно он только что узнал, что у Бетти роман с марсианином.

Миссис Арден рассмеялась.

— Ирония судьбы, — заметила она. — Моя свободолюбивая дочь, всю жизнь ненавидевшая социальное неравенство, влюбилась в банкира, который, как я слышала, мог бы погасить половину государственного долга!

— Значит, вы… скоро уезжаете? — спросил Барт.

— Да, конечно, дорогой, прямо сейчас, — притворно засуетилась Бетти. — Но тебе не мешало бы проявить хоть немного дипломатичности, не показывая, насколько ты рад выпроводить нас отсюда!

— Может быть, еще чаю? — предложила Хейзл.

— Да, пожалуйста, — улыбнулась миссис Арден.

Хейзл почта бегом выбежала из комнаты. Когда она поставила чайник на плиту, Барт вошел в кухню. Довольное выражение не покидало его лица. Он обнял Хейзл за талию и, склонив голову, поцеловал в губы.

— Ты потрясающе выглядишь! — улыбаясь, прошептал Барт. — Я с самого утра хотел сказать тебе об этом. — И он снова поцеловал ее.

Хейзл позволила себе еще минуту насладиться прикосновением губ Барта, но потом мягко отстранила его.

— Не сейчас, — прошептала она. — Кто-нибудь может войти и увидеть нас.

— Мы оба совершеннолетние, — возразил он. Это прозвучало отнюдь не романтично, так что Хейзл даже почувствовала легкое разочарование.

— Я просто не хочу дать повод для подозрений… — начала она.

— Боюсь, ты опоздала, дорогая, — перебил ее Барт.

— Как, ты уже сказал им?! — в ужасе воскликнула Хейзл.

— Нет.

— Так откуда же…

Барт потер подбородок и взглянул на нее уже без всякой насмешки.

— О наших чувствах друг к другу можно догадаться с первого, взгляда.

— Значит, твоим сестрам и матери известно, что мы провели эту ночь вместе?

— Но в том, что мы делали, нет ничего постыдного, не так ли?

— И все же миссис Арден могла подумать…

— Она большую часть своей жизни была актрисой, поэтому ее трудно удивить. К тому же мне уже тридцать два года, а тебе…

— Почти двадцать семь, — машинально ответила Хейзл.

— Ну вот. Думаю, ни один здравомыслящий человек не будет удивлен или шокирован тем, что мы…

— Барт! — воскликнула Хейзл, неприятно пораженная небрежным тоном, которым он говорил о самой прекрасной ночи в ее жизни. — Пожалуйста, замолчи!

Барт нахмурился. Обычно он находил нужные слова в любых ситуациях — умел успокоить капризных авторов, убедить издателей внести в договор дополнительные условия, на которых настаивали его клиенты… Почему же сейчас он говорит нечто такое, что даже влюбленная в него женщина не в силах слушать? Прошлой ночью они занимались любовью, а сегодня только перебросились несколькими фразами. И он решил отложить откровенный разговор с Хейзл. Когда мать и сестры уедут, можно будет обсудить все без помех.

— Я отвезу гостей на станцию, — мягко сказал он, — а потом у нас будет время поговорить. Как тебе такая мысль?

Хейзл кивнула.

— Послушай… — Барт уже протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, но в это время до них донесся стук каблучков, и Хейзл резко отстранилась.

— Чайник уже кипит, — сказала она.

После завтрака Хейзл занялась мытьем посуды. Она была рада чем-то отвлечься, пока миссис Арден с дочерьми готовились к отъезду. Что бы там ни говорил Барт, ситуация складывалась довольно щекотливая. Даже если его мать самая невозмутимая, терпимая и снисходительная женщина в мире, все же нет необходимости афишировать их связь.

Барт вошел в кухню как раз в тот момент, когда Хейзл закончила уборку. С трудом подавив желание обнять ее и прижать к себе, он объявил:

— Мы уезжаем.

— Я сейчас выйду попрощаться.

Миссис Арден расцеловала ее в обе щеки и сказала:

— Надеюсь, мы еще увидимся.

Бетти бросила на Хейзл одновременно вопросительный и лукавый взгляд.

— А я в этом уверена, — сказала она.

— Что ж, если вы будете снова устраивать какое-нибудь семейное торжество, буду рада помочь, — ответила Хейзл. — Например, свадьбу или помолвку.

— Посмотрим, — небрежно бросила Бетти.

— До свидания, — попрощалась Дотти, крепко обнимая Хейзл. — Присматривайте хорошенько за моим братом.

— Я думаю, он без этого обойдется, — ответила Хейзл.

— Ни в коем случае, — возразила миссис Арден. — Все мужчины нуждаются в том, чтобы за ними присматривали.

— Хочешь, чтобы я это подтвердил? — весело спросил Барт. — Что ж, без тебя мне уж точно не обойтись! — Он взял со столика, стоявшего в холле, ключи от машины и добавил: — До скорого, Хейзл.

— Счастливого пути, — сказала она, обращаясь ко всем сразу.

Хейзл стояла у порога, глядя вслед отъезжающему автомобилю.

Что будет, когда Барт вернется?

Она почувствовала, что, по мере того, как в мыслях рождаются эротические фантазии, ее все больше охватывает возбуждение.

Но что потом? Ей было ясно, что Барт не распутник, но это само по себе еще ничего не значило. И из того, что они провели ночь вместе, еще не следует, что это чувство серьезно…

Барту потребуется около часа, чтобы добраться до станции, а потом он, вероятно, дождется отхода поезда, прикидывала она. Значит, у меня есть время принять ванну.

Вдруг раздался звонок в дверь.

Хейзл удивленно посмотрела на часы.

Не может быть, чтобы Барт вернулся так быстро. И потом, у него есть ключ.

Она открыла дверь и удивленно уставилась на высокого широкоплечего мужчину.

— Вы даже не спросили, кто это, — с укором сказал он. — Или вы не одна?

Тут Хейзл узнала нежданного гостя.

— Брустер! — радостно воскликнула она. — К нам пожаловал мистер Карпентер, знаменитый сценарист! Каким ветром вас сюда занесло?

Он выглядел озабоченным — или ей это только показалось? В последний раз они виделись на крестинах его сына, и тогда Брустер казался самым счастливым и беззаботным человеком на свете.

— Можно войти? — спросил он.

— Конечно, можно! Могу предложить вам чашку кофе или завтрак. Вы проголодались?

Но Брустер покачал головой.

— Не сейчас. Мне нужно сначала поговорить с Бартом. Он дома?

— Нет, но скоро вернется. Он повез на станцию мать и сестер и появится где-то через полчаса.

Лицо Брустера слегка прояснилось.

— Грейс с дочерьми приезжала сюда? И сколько они тут пробыли?

— Всего один день и одну ночь.

Брустер снова помрачнел.

— А сами вы давно здесь, Хейзл?

Теперь пришла ее очередь нахмуриться.

— На один день больше. Брустер, что случилось?

Хейзл знала его, как человека решительного и прямого, но сейчас на его лице отражалась неуверенность.

— Надеюсь, что ничего, — ответил он.

Внезапно Хейзл догадалась, что речь идет о какой-то заранее спланированной игре, в которую она, не ведая того, оказалась втянутой.

— Так зачем вы приехали? — настойчиво спросила она. — Только не говорите, что оказались здесь проездом, — это слишком уединенное место.

— Я собираюсь писать роман, — ответил Брустер. — Барт давно меня уговаривал взяться за него, и я решил больше не отлынивать. Вот и приехал, чтобы обсудить с ним кое-какие детали.

Это звучало более или менее убедительно, но Хейзл заметила, что гость избегает смотреть ей в глаза. Было очевидно, что он чувствует себя неуютно.

Должно быть, он скрывает какую-то малоприятную информацию, касающуюся Барта, решила она.

— Может, вы и собирались написать роман, но сегодня приехали сюда вовсе не по этой причине, ведь так? — спросила Хейзл.

Их глаза встретились.

— Вы правы, — наконец ответил Брустер.

— Думаю, нам лучше сесть и все спокойно обсудить.

Он прошел за Хейзл в гостиную с видом человека, несущего на плечах тяжелый груз.

— Айрис не советовала мне приезжать, — пробормотал он.

— А вы, конечно, ее не послушались, — ехидно заметила Хейзл. — Но раз уж вы здесь, почему бы вам не объяснить мне, в чем дело?

Брустер пристально взглянул на нее, словно надеясь прочитать мысли, и, помолчав, спросил:

— Какое впечатление на вас произвел Барт?

Если бы не события прошлой ночи, Хейзл могла бы ответить на этот вопрос, не покраснев, но сейчас ее щеки вспыхнули.

— О, черт! — прорычал Брустер, не дожидаясь, пока она произнесет хоть слово.

Хейзл во все глаза смотрела на него.

— Брустер! Что происходит?

— Уже произошло, — хмуро ответил он. — Я приехал слишком поздно. Вы уже…

— Уже что? — спросила Хейзл.

— Не имеет значения, — отмахнулся Брустер.

— А я думаю, имеет. Особенно для меня. Так что же вы хотели мне сказать?

— Вы уже… спали с Бартом?

Казалось, каждое слово дается ему с трудом. Хейзл была настолько изумлена, что даже не возмутилась.

— Сначала объясните мне, в чем дело.

Брустер покачал головой.

— Считайте, что я ничего не спрашивал.

Но что-то в линии его поникших плеч заставило Хейзл не на шутку встревожиться. Она чувствовала, что должна, во что бы то ни стало выяснить, что скрывается за этим бестактным вопросом.

— Я не могу ничего объяснить, — с усилием произнес он. — Не сейчас. Все зашло слишком далеко… Лучше нам подождать Барта.

— Нет, говорите, — потребовала Хейзл.

— Что ж… — Брустер пожал плечами. — Я всего лишь немного беспокоился о вас…

— И только поэтому прилетели сюда?

— Нет, конечно. У меня были кое-какие дела в Бирмингеме.

— Может быть, вы все же назовете причину вашего беспокойства?

— Послушайте, Хейзл. — Брустер слегка поморщился. — Мне нравится Барт, и…

— Не темните! — резко оборвала его Хейзл. — Я хочу знать правду, а комплименты в адрес вашего друга можете оставить при себе.

— Хорошо. — Он взъерошил рукой свои волосы и беспомощно посмотрел на нее. — Барт говорил мне, что очень сердит на вас после того бала. Он сказал, что вы испортили ему вечер.

Хейзл кивнула, ожидая продолжения. Эта информация не была для нее новостью.

— Я знаю, — осторожно сказала она. — Он действительно немного злился на меня, но потом мы обо всем поговорили и решили больше не вспоминать об этом инциденте.

Брустер пристально взглянул на нее проницательными глазами и спросил:

— Но это ведь не все, что вы сделали, правда, Хейзл?

Она снова насторожилась.

— Вас интересует, занимались ли мы с Бартом любовью?

Он замялся.

— Мм… Ну, да.

— Почему это вас так волнует?

Брустер покачал головой.

— Не имеет значения.

Хейзл недоверчиво взглянула на него.

— Скажите же мне, в чем дело, пожалуйста! О ком из нас — обо мне или о Барте — вы беспокоитесь сильнее?

Он еще мгновение колебался, а потом ответил:

— Барт сказал мне, что собирается отомстить вам за тот вечер.

— И каким образом он собирался это сделать?

Брустер вздохнул.

— По-моему, он решил выбрать такую месть, которая одновременно станет для него приятным развлечением… — Его голос беспомощно дрогнул.

Хейзл в ужасе взглянула на него.

— Вы действительно имеете в виду то, о чем я подумала? Или это всего лишь ваша догадка?

— Я думаю, он решил заняться с вами любовью, а потом навсегда распрощаться.

Так, значит, все было подстроено, догадалась Хейзл. Все то, что я считала проявлениями искреннего чувства, нежные слова, ласки — все это не более чем искусно разыгранный спектакль!

Она отвернулась, чтобы скрыть, насколько потрясена предательством Барта. Брустер уже видел, как она страдала после развода. Но Харли был ее мужем, а сейчас речь шла всего лишь о постороннем человеке, которого она даже толком не знала, и, казалось бы, причин убиваться нет.

Хейзл еще немного подождала, чтобы быть твердо уверенной, что не расплачется, а потом с легкой дрожью в голосе попросила:

— Вы не довезете меня до станции? Только не говорите, что мне лучше сначала увидеться с Бартом.

— Хейзл…

— В любом случае сейчас я должна уехать. Если вы откажетесь, я позвоню и вызову такси. Но это займет больше времени, поэтому я предпочла бы уехать с вами.

Несколько минут Брустер раздумывал.

— Я отвезу вас, — наконец сказал он. — Хотя бы для того, чтобы убедиться, что вы благополучно сели в поезд. Но оставьте Барту записку, Хейзл. Пожалуйста.

Она собиралась сказать, что не хочет оставлять этому человеку никаких шансов на примирение, но вместо этого спросила:

— Зачем?

— Потому что иначе он будет волноваться и, скорее всего, помчится за вами на станцию. Вы ведь этого не хотите? — Брустер помедлил. — Или я ошибаюсь?

— Меньше всего на свете, — твердо солгала Хейзл и схватила ручку так, словно это была шпага. Руки ее дрожали так сильно, что она едва могла писать. — Не беспокойтесь, — заявила она. — Мою записку он не скоро забудет!

 

12

На этот раз Хейзл не стала навещать своих друзей, а отправилась прямо в Эдинбург. Несколько дней она провела, запершись в своей квартире.

Она ждала. Проклинала себя за это, но все равно ждала. Пыталась убедить себя в том, что на самом деле ничего не ждет, и снова ждала, что Барт каким-то образом даст о себе знать… несмотря на то, что в ее записке было четко сказано, чтобы он никогда больше не появлялся у нее на пороге.

Но он, видимо, воспринял ее слова буквально, и теперь Хейзл ничего не оставалось, кроме, как попытаться начать строить свою жизнь и карьеру заново.

Те сбережения, которые ей удалось скопить, были невелики, и теперь ей предстояло обойти немало агентств в поисках работы вроде секретарской, хотя бы на первое время.

Вскоре она выяснила, что у людей короткая память. Предложения, связанные с ее основной специальностью, были крайне немногочисленны, что не позволяло рассчитывать на стабильный доход.

В частности, Хейзл позвонил старый друг Брустера, который хотел отметить совершеннолетие своей дочери. Она с радостью согласилась организовать этот праздник, надеясь, что работа поможет ей отвлечься от ненужных мыслей.

И все же на душе у нее было тяжело.

Несколько раз она подходила к телефону, собираясь позвонить Барту, но каждый раз опускала трубку на место, так и не набрав номер. Большую часть семейной жизни Хейзл уличала мужа в многочисленных изменах и, если и извлекла какой-то урок — так это то, что невозможно постоянно выяснять отношения, унижаясь до скандалов и ссор.

В воскресенье утром Хейзл проснулась от настойчивого звонка в дверь.

Полусонная, она встала с постели и набросила золотистое шелковое кимоно. Звонок прозвучал снова. Хейзл открыла дверь и увидела Барта. Несколько мгновений она изумленно смотрела на него, пытаясь скрыть радость.

— Что тебе нужно? — наконец спросила она.

— Можно войти?

— В прошлый раз ты об этом не спрашивал.

— В прошлый раз все было по-другому.

В уголках его рта появилось что-то похожее на улыбку, и Хейзл оскорблено подумала о том, что он, судя по всему, не чувствует себя виноватым. Она пожала плечами и отступила в сторону.

— Чувствуй себя как дома.

Губы Барта еще шире раздвинулись в улыбке, и она мысленно выругала себя за опрометчиво сказанные слова, которые могли прозвучать двусмысленно.

Они стояли в прихожей лицом друг к другу, словно два боксера на ринге, обмениваясь подозрительными взглядами. Но Хейзл заметила на лице Барта и еще кое-что. Это был гнев.

Она холодно спросила:

— В чем дело?

— Похоже, у тебя проблемы с общением, — заметил он. — Возможно, твой первый брак распался именно из-за этого.

Хейзл в недоумении уставилась на него.

— Какие бы проблемы ни возникали в твоей жизни, ты предпочитаешь, как страус, прятать голову в песок, — продолжал Барт.

— Не понимаю, о чем ты…

— О твоем отъезде. Ты даже не подождала меня, потому что не хотела ничего со мной обсуждать. Так ты поступила и с Харли?

— Оставь в покое моего бывшего мужа! — возмущенно воскликнула Хейзл. — С ним все было по-другому!

— Ты уверена? — Синие глаза Барта казались узкими лезвиями клинков. — А по-моему, все прегрешения твоего бывшего мужа ты автоматически приписываешь каждому мужчине, которого встречаешь на своем пути.

Хейзл не стала говорить о том, что Барт — единственный, с кем она была близка после развода. Вместо этого она сказала:

— У тебя хватает своих прегрешений.

— Так почему бы тебе не рассказать мне о них? Как знать, может быть, это избавит меня от визита к психоаналитику?

Хейзл заставила себя говорить ровно и спокойно, хотя была близка к истерике.

— Ты разозлился на меня из-за Валентинова дня, так?

— В этом как раз нет ничего странного.

— Потом ты приехал ко мне с предложением устроить праздничный вечер в честь дня рождения твоей матери.

— Именно так.

— А заодно — чтобы доказать мне, насколько неверно я о тебе судила, тогда как на самом деле ты — милейшее создание.

— Милейшее? Хм… Ну что ж, может быть. — Барт с вызовом взглянул на нее. — Ты сама это сказала.

Хейзл покачала головой. Она не собиралась позволять ему снова начинать легкий флирт.

— Но правда оказалась гораздо более неприглядной. На самом деле ты разозлился настолько, что решил отплатить мне, причем самым отвратительным способом.

Барт приподнял брови.

— То есть заняться с тобой любовью?

Хейзл страдальчески поморщилась.

— Не называй это так! На самом деле ни о какой любви не было и речи! Мы просто переспали, вот и все. Именно это входило в твои планы. Брустер сказал мне об этом.

— Брустер не имел никакого права обсуждать это, с тобой в мое отсутствие.

— Может быть, — резко ответила Хейзл, — но я чертовски рада, что он это сделал!

— Он не должен был передавать тебе слова, которые я произнес в гневе. Это была всего лишь кратковременная вспышка, — медленно проговорил Барт, подчеркивая каждое слово. — Скажи честно, Хейзл, что ты сама думаешь о той ночи? Нам было хорошо вместе, правда?

Она отвернулась.

— Это было прекрасно! — Барт мягко дотронулся до ее руки, но Хейзл резко отпрянула. — Разве нет?

— Да, — наконец выговорила она.

— Неужели я был похож на человека, которым руководит гнев? Или месть?

На мгновение Хейзл пришла в замешательство.

— Может быть, ты просто хорошо умеешь притворяться, — наконец сказала она.

Барт преувеличенно тяжело вздохнул.

— Мне казалось, что такой упрек обычно адресуют женщинам.

— Я имею в виду чувства, а не оргазм! — резко ответила Хейзл, невольно подумав о том, что ни одной женщине не пришлось бы притворяться, окажись она в постели с Бартом. Но она тут же отбросила эти мысли — они были слишком опасны. — Ты был так нежен со мной… Соблазнял по всем правилам…

— Ты хотела этого так же сильно, как и я, — устало проговорил Барт.

— Не в этом дело.

— А в чем?

— Я просто хотела сказать, что ты можешь быть очень мил, когда хочешь добиться своего. Ты хотел Лили, и ты ее получил. А потом ты захотел меня. — Последовала долгая пауза. — Ты хладнокровно используешь свое обаяние, завлекая женщин в свои сети. Именно так, как говорила Лили.

Наступило еще более долгое молчание.

— Ты даже не пытаешься этого отрицать? — резко спросила Хейзл.

— Нет.

Этого она не ожидала. Ей казалось, что он будет возмущенно возражать и расскажет, что произошло между ним и Лили на самом деле. Но ничего подобного не произошло. Барт лишь посмотрел на нее иронично и слегка разочарованно, словно не видел смысла продолжать этот разговор.

— Ну что ж, если ты действительно так думаешь, нам не о чем больше говорить, не так ли? — наконец произнес он, и Хейзл захотелось обнять его и сказать: «Давай забудем прошлое и начнем все сначала!»

Но она знала, что это невозможно. Ее обвинения лежали между ними, словно огромная зияющая пропасть.

— Прощай, Хейзл, — спокойно сказал он.

— Всего хорошего, Барт.

Она дождалась, пока он скрылся за дверью, и наконец разрыдалась. Но слезы не принесли ей облегчения, — лишь осознание того, что она совершила непоправимую ошибку.

Хейзл подняла телефонную трубку, чтобы позвонить Лили в Бирмингем, но линия была занята.

Она стояла у окна, бессмысленно глядя на улицу, как вдруг телефон зазвенел. Хейзл схватила трубку.

— Хейзл, это ты?

Она испытала острый укол разочарования. Но, конечно, глупо было надеяться, что Барт позвонит ей.

— А, это ты, Лили. Что тебе нужно?

— Ничего себе приветствие!

Хейзл не знала, что сказать. Ей нужно было узнать, что на самом деле произошло между Лили и Бартом, но она не была уверена, что сможет выслушать это сейчас.

— Ты меня слушаешь? — спросила Лили.

— Да, извини.

— У меня потрясающие новости!

Хейзл постаралась придать своему голосу бодрость и заинтересованность.

— Давай, выкладывай!

— Благодаря недавней газетной шумихе я встретила замечательного человека и теперь выхожу за него замуж!

Хейзл немного помолчала, осмысливая эту ошеломляющую новость.

— Но я думала…

— Что?

— Что ты все еще любишь Барта, — произнесла Хейзл сквозь стиснутые зубы.

— Барта? — Лили рассмеялась. — О, нет! Одно время мне действительно казалось, что это так, но потом я поняла, что дело было лишь в оскорбленной гордости, — он больше не хотел меня, в то время, как я его хотела. Надеюсь, он рассказал тебе, что произошло между нами на самом деле?

— Конечно нет, — холодно ответила Хейзл. — Я спрашивала его, но он ничего не ответил.

Лили вздохнула.

— Да, он очень порядочный человек. Слишком хороший, чтобы быть счастливым!

— Надо же, насколько изменилось твое мнение о нем! — сухо заметила Хейзл, думая о том, что Лили не без умысла говорит с ней так откровенно. Скорее всего, она пытается что-то выяснить. — Послушай, Лили, почему бы тебе не рассказать мне, что между вами произошло? Причем на сей раз, я хочу услышать правду.

— Сейчас? По телефону? — удивилась та.

— Но ты ведь не собираешься специально для этого лететь в Эдинбург?

Лили помолчала.

— Это не слишком красивая история…

— Неважно, говори, — нетерпеливо потребовала Хейзл.

— Я сходила по Барту Ардену с ума, как, впрочем, и все остальные, но он никем не интересовался… после смерти Клеменс. Ну, ты, наверное, знаешь — это его невеста, которая умерла.

— Да, теперь знаю! — в ярости воскликнула Хейзл. — Хотя было бы гораздо лучше, если бы я узнала об этом с самого начала. Впрочем, сообщать мне такие подробности было, разумеется, не в твоих интересах!

— Извини…

— Продолжай!

Голос Лили звучал смущенно.

— Когда я поняла, что женщины не интересуют Барта, то решила стать ему другом, — пробормотала она. — Я разработала целый план, и в результате он стал относиться ко мне несколько иначе, чем к другим.

Лили вновь замолчала.

— И что произошло потом? — спросила Хейзл.

— Однажды вечером я его напоила. Умышленно, разумеется. А потом, используя все известные мне трюки, затащила в постель. О, Хейзл, если бы только видела его взгляд на следующее утро! Он даже не помнил, что между нами произошло! Я постаралась забыть эту ночь, но не смогла. Это было потрясающий секс, несмотря на то, что…

— Пожалуйста, избавь меня от подробностей, — оборвала ее Хейзл.

— В результате я потеряла самоуважение и моя жизнь превратилась в сплошную пытку… потому что я по-прежнему хотела его! Я не могла вычеркнуть этого мужчину из своей жизни! — Лили вздохнула. — Валентинов день был последней попыткой вернуть Барта, но я с самого начала подозревала, что она окажется безуспешной, — еще до того, как увидела, что он танцует с тобой. Все девушки заметили, что ты ему очень понравилась.

— Мне тоже так показалось, — печально сказала Хейзл. — Но все мы ошибались.

— Ты уверена?

Хейзл не стала рассказывать Лили о прощальном визите Барта. Она предпочла дослушать историю до конца.

— Абсолютно, — холодно произнесла она.

— Послушай, — нерешительно сказала Лили, — я должна сказать тебе еще кое-что…

— Что именно?

— Помнишь, как он поцеловал тебя на балу?

— Ну и что с того?

— Так вот, именно тогда я поняла, что мне больше не на что надеяться, и это толкнуло меня на тот безрассудный поступок. Знаешь, он никогда не целовал меня, — даже, когда спал со мной.

Хейзл помолчала, пытаясь как-то осмыслить эти слова. Никаких поцелуев. Секс без нежности… С ней Барт был совсем другим…

— Извини, Лили, мне пора уходить…

— Так ты не хочешь узнать о человеке, за которого я выхожу замуж?

Возможно, именно сейчас стоило сказать Лили о том, что более бесчувственной женщины она не встречала в своей жизни, но Хейзл сдержалась. Все равно уже ничего не изменить.

— Не сейчас, — произнесла она вместо этого. — Мне нужно успеть кое-что сделать.

Она положила трубку и принялась бесцельно бродить по квартире, пытаясь представить себя на месте Барта. Сразу ли он улетел обратно в Бирмингем? Или остановился в отеле? А если да, то, в каком именно?

Она перелистала адресную книгу и, найдя нужный раздел, начала обзванивать отели, начиная с самых дорогих. После двух-трех неудачных попыток ей ответили, что мистер Арден действительно остановился у них, но собирался уезжать, если уже не уехал.

Хейзл решила, что должна увидеться с ним еще раз.

— Вы не могли бы попросить его задержаться? — попросила она портье и поспешно выбежала на улицу.

Водитель такси бросил на нее недоуменный взгляд, и Хейзл, оглядев себя, ужаснулась: она была по-прежнему в золотистом шелковом кимоно!

— Отвезите меня в «Шербурн», и поскорее! — приказала она.

— Хорошо, — ответил водитель. «Шербурн» был роскошным большим отелем.

Когда Хейзл вошла в вестибюль, многие удивленно посмотрели на нее. Придерживая кимоно на груди, она подошла к конторке портье.

— Чем могу помочь? — спросил тот, бросив выразительный взгляд в сторону охранника, стоявшего у входа.

— Я бы хотела увидеть мистера Ардена, — сказала Хейзл. — Пожалуйста, позвоните ему в номер.

— Он ждет вас?

Хейзл оглядела свой наряд и смущенно ответила:

— Вряд ли.

Портье пробежал глазами какие-то бумаги.

— Кажется, он уже освободил номер…

— Совершенно верно, — послышался голос позади них, и Хейзл, обернувшись, встретила знакомый взгляд ярко-синих глаз.

— Барт! — воскликнула она. — О, Барт!

Портье, недоуменно переводивший взгляд с одного на другую, никак не мог понять, что общего может быть у такого солидного человека, как мистер Арден, с этой ненормальной.

— Если хотите, я вызову охрану… — сказал он.

Барт покачал головой.

— Все в порядке, — улыбнулся он. — Мы с мисс Корбетт немного побеседуем. — Он указал рукой на небольшой бар, где за маленькими столиками несколько постояльцев пили кофе. — Попросите, пожалуйста, принести нам по чашке чая.

— Конечно, сэр!

Барт крепко сжал локоть Хейзл и увлек за собой к свободному столику.

— Иди быстрее, — прошептал он. — Или тебе нравится привлекать всеобщее внимание, появляясь на людях в одном халате?

К этому моменту боевой пыл Хейзл почти угас.

— Должно быть, я выгляжу ужасно, — покаянно произнесла она.

— Скорее, своеобразно, — поправил ее Барт. — Пойдем вон за тот столик.

Хейзл быстро скользнула в уголок и, устроившись подальше от любопытных глаз, заставила себя посмотреть Барту в лицо, ожидая увидеть гнев и возмущение. Но он смотрел на нее холодно-вопросительным взглядом.

— Ты больше на меня не сердишься? — тихо спросила она.

— Почему я должен на тебя сердиться? — Барт откинулся на спинку стула. — Если тебе интересно, что я почувствовал, наткнувшись на тебя здесь, то, скажу тебе, я был, скорее, слегка заинтригован.

Хейзл глубоко вздохнула. Ей было нелегко начать этот разговор. Она судорожно подыскивала слова, чтобы окончательно прояснить ситуацию, не оставив никаких недоговоренностей.

— Я очень сожалею, Барт, что все так произошло, — прямо сказала она.

Даже если бы она сейчас на глазах у всех устроила стриптиз, он не был бы так удивлен.

— Ты сожалеешь? — недоверчиво переспросил он. — О чем?

— Я позволила втянуть себя в дурацкую историю, поверив в серьезность ситуации, а между тем речь шла всего лишь о детской обиде и стремлении отомстить.

Несколько секунд Барт обдумывал ее слова.

— Что привело тебя к такому выводу? — наконец спросил он.

— Мне позвонила Лили… — Хейзл прикусила губу.

— И что?

— Она рассказала мне обо всем, что между вами произошло…

— Всю правду? — нахмурился Барт.

— Ну, не во всех подробностях. Но она сказала, что ты был пьян. — Хейзл вопросительно взглянула на него.

Барт вздохнул. До сих пор он считал, что не стоит рассказывать Хейзл о том, что произошло между ним и Лили, но сейчас понял, что такая щепетильность была абсолютно неуместной и оказала ему плохую услугу. Его молчание разбудило воображение Хейзл, и сейчас нужно было прояснить ситуацию, пока отсутствие полной информации не принесло еще больше вреда.

— Лили появилась в моей жизни в очень тяжелое для меня время, — медленно начал он. — Прошло немногим больше года после смерти Клеменс, и я еще не мог смириться с мыслью, что каждый вечер должен возвращаться в пустую квартиру. Лили работала вместе со мной в «Саймонс и Мэрфи». Мы с ней иногда разговаривали, и она была превосходной слушательницей, очень внимательной и тактичной. Но как женщина Лили была не в моем вкусе, как и остальные четверо. Она хотела, чтобы я был ее другом. По крайней мере, так мне казалось…

— Да, она говорила, — кивнула Хейзл.

— В тот вечер она предложила пойти в бар. Мы долго сидели там, а потом взяли такси и поехали ко мне. Мне нужно было что-нибудь съесть и лечь спать, но я позволил Лили налить мне еще виски. — Барт помрачнел. — Наутро я ничего не мог вспомнить, но Лили сообщила, что мы занимались любовью, а до этого она была девушкой. — Его рот исказила болезненная гримаса. — Я не мог избавиться от чувства вины, — продолжал он, — хотя, конечно, в том состоянии не контролировал себя.

— О, нет! — страдальчески прошептала Хейзл.

— И все же я был виноват перед Лили, — повторил Барт. — Я старался вызвать в себе какое-то чувство к ней, но не мог! А после того, как она намекнула, что нарочно подстроила все это, чтобы заполучить меня, я не хотел ее больше видеть! Из внимательного друга и собеседника Лили превратилась в живое напоминание о той ночи, когда мы оба вели себя недостойно. Более того, я почти потерял надежду вернуть себе самоуважение. — Он помолчал. — Именно после этого случая я решил уехать из Бирмингема и уволиться из «Саймонс и Мэрфи». Я простился с Лили и постарался забыть всю эту историю. С тех пор прошло два года. Оказывается, все это время она переживала…

Хейзл кивнула. Итак, Барт вскоре излечился от иллюзорного чувства вины. Да и Лили эти два года наверняка не вела жизнь монахини.

— Людей часто привлекает именно то, что называют «запретным плодом», — сказала она.

— Например, сейчас ты кажешься мне очень привлекательной, — заметил Барт.

— Ты можешь получить меня в любой момент, когда захочешь. И знаешь это.

Барт подался вперед, взял руку Хейзл и медленно прижал ее к губам.

— О, Хейзл, — прошептал он, и его дыхание обожгло ей кожу. — Неужели ты не понимаешь, насколько безнадежно я влюбился в тебя?

— О, совсем не безнадежно, — возразила она. — Потому что я тоже тебя люблю.

Желание охватило Барта с такой силой, что он едва мог его сдерживать.

— Значит, не безнадежно?.. — прошептал он.

— Лили сказала мне…

— О, дорогая! — взмолился Барт. — Давай забудем о ней, хотя бы на время!

— … что выходит замуж, — закончила Хейзл.

— Что ж, я рад за нее. Меня не слишком интересуют детали, — по крайней мере, сейчас, но, вероятно, мы должны позаботиться о свадебном подарке?

— Так ты не сердишься на Лили?

Барт пожал плечами.

— Напротив! Я должен быть благодарен ей за то, что нашел женщину своей мечты! — Он нежно взглянул на Хейзл. — Но, может быть, сейчас нам лучше уединиться и обсудить этот вопрос более подробно?

— Ты уже освободил номер, — напомнила, улыбаясь, она.

— Да, в самом деле. — В глазах его по-прежнему горел огонь неутоленного желания. — Тогда, наверное, нам стоит вызвать такси и поехать прямо к тебе, не так ли, дорогая?