— Тут пришел один джентльмен, Мэгги. Хочет тебя видеть.

— Что? — С отсутствующим видом чертя каракули на лежащем перед ней листе бумаги, Мэгги Десмонд сосредоточенно размышляла над тем, каким образом можно заставить покупать новый сорт крема для обуви людей, давно, кажется, переставших чистить ее. Уставившись невидящим взглядом на стоящую в дверях секретаршу, она переспросила: — Что там?

Секретарша, вздохнув, повторила тем страдальческим тоном, на который переходила всякий раз, когда босс находилась в «рабочем настроении».

— К тебе пришел джентльмен. Себя не назвал.

— Ты же знаешь, что я никого не принимаю во время работы над заказом, — раздраженно бросила Мэгги. — Если он хочет мне что-нибудь продать, то передай — меня это не интересует.

— А по-моему, это может вас заинтересовать, — раздался из приемной ужасно знакомый голос, и Мэгги в ужасе уронила карандаш.

— Извините, сэр! — испуганно воскликнула секретарша, загораживая собой дверь. — Вы не имеете права!..

— А я уже здесь, — раздалось в ответ.

И, услышав глубокий, неотразимый голос Люка Ричмонда, Мэгги опустила голову на руки. Какого черта ему здесь надо? Чего он хочет? Предположим, она может сказать, что не хочет видеть его, но сработает ли это?

Ты ведущий составитель объявлений одного из самых известных лондонских рекламных агентств, напомнила себе Мэгги. Возьми себя в руки!

— Я не желаю тебя видеть, Люк! — крикнула она.

Не слишком-то хладнокровно! Последние два года она все время предвкушала, как холодно примет его при встрече — и вот визжит как поросенок!

— Так, значит, ты все-таки меня помнишь? — послышалось из приемной.

— Конечно, я помню тебя! — взорвалась Мэгги. — Разве можно забыть столь высокомерного, бесчувственного…

— Мэгги, Мэгги, — укорил ее желаннейший голос на свете, а ведь за последние два года ей приходилось беседовать с самыми шикарными мужчинами Лондона. — Твоя секретарша в полном шоке, а несколько твоих коллег с большим интересом прислушиваются к нашему разговору. Конечно, мы можем продолжать в том же духе и доставить им удовольствие, но мне кажется, что для твоей профессиональной репутации будет лучше, если я войду и мы поговорим наедине.

Если бы только его последние слова не вызвали в ее памяти столь умопомрачительно-эротические воспоминания, подумала Мэгги в панике.

— А если я скажу «нет»? — ледяным тоном поинтересовалась она. — Ты собираешься выломать дверь?

— Вообще-то я не собирался, но могу попробовать. — Теперь в его голосе явно слышался смех. — Понятия не имел, что тебе нравятся столь грубые методы, Мэгги.

В том-то и дело! Он действительно способен повредить ее репутации, если только она не будет действовать осторожно. А потом, разве она не твердила себе последние два года, что ей нет никакого дела до Люка? Что ж, вот прекрасная возможность доказать это!

— Можешь войти, — сказала она, смиряясь с действительностью.

Секретарша немедленно отступила, пропустив Люка в кабинет.

Стоило Мэгги увидеть его, одетого в белые, обтягивающие бедра джинсы и белую майку с короткими рукавами, подчеркивающую рельефные мышцы груди, как у нее сразу пересохло в горле. Он умудрялся производить впечатление беспечного плейбоя и в то же время богатого, светского человека. Как у него это получается? Она успела заметить раскрывшую в изумлении рот секретаршу, потом дверь захлопнулась, и вот уже Люк стоял перед ней.

— Здравствуй, Мэгги, — приветливо сказал он.

— Здравствуй, Люк, — ответила Мэгги, заметив, что ее ледяной тон только позабавил его, и разозлилась. Он по-прежнему вел себя так, будто ощущал некое превосходство перед ней.

Какой прекрасный загар. Черт бы его побрал! И где это он умудрился так загореть?

— Ты черный как негр, — машинально заметила Мэгги.

— Да. И так везде. — Он усмехнулся. — Хочешь посмотреть?

В этом-то и была вся беда. Она хотела. Ей хотелось сорвать с него одежду и… и… Мэгги не знала, каким образом ей удалось не покраснеть, но поблагодарила за это своего ангела-хранителя.

— Чем могу быть полезна, Люк? — холодно спросила она, но он был слишком занят осмотром ее кабинета, чтобы ответить.

— Я поражен, — наконец сказал он. — Просто поражен.

Его похвалы были абсолютно безразличны Мэгги, она в них не нуждалась, и так прекрасно зная, что преуспела в жизни и без его помощи.

— Весьма благодарна, — сухо ответила она, но вся ее ирония была потрачена зря, Люк только улыбнулся и, подойдя к столу, сел напротив нее.

— Значит, ты все-таки добилась своего, Мэгги, — сказал он. — Да еще как. Правда, я всегда знал, что у тебя все получится.

— Благодарю еще раз. Когда мне понадобятся рекомендации, я буду отсылать всех к тебе.

— Обязательно. — В его глазах сверкнул огонек, и только теперь до Мэгги окончательно дошло, что он действительно здесь, что он заигрывает с ней, а она начинает отвечать на это, хотя сколько раз давала себе клятву — если ей доведется увидеть когда-нибудь негодяя, она выскажет ему все, что о нем думает. В том числе и то, как ненавидит его.

Но сейчас Мэгги понимала, что просто-напросто обманывала себя. И что если она начнет сейчас притворяться, то будет выглядеть крайне неискренне и неестественно. Тогда Люк поймет, что она нисколько не отличается от безмозглой дурочки, бросившейся к нему в объятия, признавшейся в любви и вышвырнутой им из его постели.

Но Мэгги была уже не та. Совсем не та!

— Как Лори? — В ее голосе невольно прозвучала тоскливая нотка. Поначалу Мэгги очень недоставало Люка, было нестерпимо больно, как будто ей ампутировали руку или ногу. Но она никак не ожидала, что в равной степени будет скучать и по его дочери.

— Лори просто замечательная. — Он взглянул на часы. — Собственно говоря, через час мне надо забрать ее из яслей.

— Из яслей? — Мэгги никак не могла представить себе, что пухлый младенец, которого она когда-то знала, ходит уже в ясли.

— Конечно. Ведь ей уже три года.

Мэгги это знала. Она хранила у себя фотографии, которые давала ей миссис Ричмонд после частых поездок в Штаты, Люк же не показывался в Англии с того самого постыдного для нее дня. С того дня, когда велел ей убираться из его жизни. Горькое воспоминание вернуло ей присутствие духа.

Мэгги откинулась на спинку кресла, довольная тем, что сегодня на ней был очень изысканный дымчато-серый брючный костюм.

— Так чем я могу быть тебе полезна, Люк? — спросила она тоном, который употребляла в разговорах с важными клиентами. Он позволял держаться от людей на некотором расстоянии и вызвал явное раздражение Люка. Отлично!

— Ты можешь выйти за меня замуж? — тихо спросил он, и Мэгги чуть не упала со стула. — Прошу тебя.

Воцарилось напряженное молчание, во время которого Мэгги, любившая старые голливудские фильмы и испытывающая желание броситься к нему в объятия и закричать «Когда?», боролась с Мэгги, приобретшей опыт общения е мужчинами и имевшей в мире рекламы репутацию женщины, обладающей большим вкусом, но холодной той еще штучки.

Победила та еще штучка.

Она подозрительно посмотрела на него.

— Ты считаешь эту шутку смешной?

Он покачал головой.

— Нет. Никогда еще в жизни я не был более серьезен. Я люблю тебя, Мэгги. Любил и буду любить всегда.

— Надо сказать, ты выбрал весьма экстравагантный способ, чтобы показать мне это, — с горечью заметила она, бесцельно перебирая лежащие на столе бумаги и не желая, чтобы он заметил, как дрожат ее руки. — А теперь, если ты не возражаешь, мне надо поработать. — Мэгги постучала пальцем по стопке документов.

Люк встал. Сейчас он уйдет, подумала она, сама пугаясь подобной перспективы. Но Люк не ушел. Вместо этого он обошел вокруг огромного, как олимпийский стадион, стола и поднял ее со стула.

— Что ты себе позволяешь? — запротестовала она, зло, но безрезультатно колотя кулаками по его груди.

— Хочу выиграть для нас лишние три недели, — угрюмо ответил он.

— Понятия не имею, что ты этим хочешь сказать!

— Тогда позволь мне объяснить, — сказал он, и Мэгги узнала прежнего, уверенного в себе Люка. — Я знаю, что ты на меня зла и имеешь на это полное право…

— Как мило с твоей стороны!

— Но я не собираюсь тратить еще месяц на игру с тобой — ведь оба мы знаем, что ты все еще любишь меня.

— Ты самый самодовольный…

— А поскольку нам это известно, то зачем убивать время на напрасные ссоры, особенно, когда мы можем заняться… — И он поцеловал ее.

Он поцеловал ее так, как целовал в ее мечтах — без стеснения, без чувства вины или сожаления, и когда наконец оторвался, ее губы все еще дрожали от страсти.

— Зачем… зачем ты это сделал? — запинаясь, пробормотала Мэгги, радуясь тому, что Люк крепко держит ее за талию, потому что иначе она не удержалась бы на ногах.

Его взгляд был ясным и внимательным. И очень решительным.

— Потому что хочу доказать тебе свою любовь не на словах, а на деле.

Мэгги сделала попытку вырваться из его объятий, и он не стал удерживать ее. Она покачала головой.

— Я уже не прежняя Мэгги, которая любила тебя слепо и бездумно и верила в то, что ее могут полюбить только за то, что любит она. Теперь я повзрослела, Люк, и мне не нужен Пигмалион. Своей жизнью я распоряжаюсь сама.

— Прекрасно, — спокойно сказал он. — Мне это известно.

Мэгги в ярости тряхнула головой.

— Я не только повзрослела, но и очень изменилась. Разве можно любить женщину, которую даже не знаешь?

Но Люк только улыбнулся и, очень нежно коснувшись кончиком пальцев ее пухлых губ, медленно очертил их контур так, что они вновь предательски задрожали.

— У тебя золотое сердце, Мэгги, — ответил он просто. — И всегда будет таким. Именно поэтому я люблю и всегда любил тебя, именно поэтому я позволил тебе уйти.

Она вновь покачала головой, так болезненны были воспоминания.

— Как же ты тогда мог позволить мне уйти? — неровным голосом спросила Мэгги, не осознавая, что своим вопросом невольно признает его любовь, но Люк, по всей видимости, понял это, потому что на мгновение закрыл глаза.

— Я поступил так по многим причинам, — ответил он. — Но в основном потому, что понимал, как сильно ты любила меня.

Так, значит, Маргарет была права.

— Я знал это задолго до той ночи, когда ты оказалась в моей постели, задолго до того, как ты сама сказала мне о своих чувствах на следующее утро, — продолжил он. — Знал, что ты хочешь выйти за меня замуж, уехать со мной в Штаты и быть хорошей матерью Лори. Ты думаешь, я не хотел того же самого, Мэгги? — спросил Люк, на сей раз с волнением в голосе.

— По твоему поведению об этом нельзя было догадаться, — устало сказала она.

— Но понимаешь ли ты почему?

Она недоуменно покачала головой.

— Потому что ты была так чертовски молода! Только не говори мне, что в восемнадцать лет ты имела право голосовать и выйти замуж, лучше послушай. Дело было вовсе не в возрасте, а в отсутствии у тебя жизненного опыта. Ты обладала столькими талантами, могла добиться многого, но собиралась отказаться от всего ради меня.

— Но масса женщин находят удовлетворение в замужестве и материнстве, — возразила уязвленная Мэгги.

— Я это знал. Но знал также и то — да и ты наверняка тоже, — что институт замужества в наши дни сильно сдал свои позиции, браки долго не длятся. Особенно те, в которых одна из сторон еще слишком молода. Что, если через пять или десять лет ты начала бы жалеть о том, что так рано связала себя семейными узами, и обвинять меня, что твоя карьера не задалась? Или что я навязал тебе Лори?

— Я никогда бы не сделала этого.

Люк взял ее руки в свои.

— Я не мог рисковать. Тебе нужно было переменить обстановку, вырасти в собственных глазах. Тебе нужно было использовать свои способности и достичь успеха в жизни. Я очень хотел, чтобы наш брак продлился долго.

— А Джоан ты говорил то же самое? — с горечью спросила она, невольно озвучивая самые потаенные свои страхи, вызванные глубоко запрятанным чувством ревности.

Люк вздрогнул, но потом, видимо решившись на что-то, поднял голову и встретился с ней взглядом.

— Я никогда не был влюблен в Джоан, — скучным голосом сказал он.

Мэгги взглянула на него в изумлении.

— Но ведь ты женился на ней!

— А ты считаешь, что брак — это все? — цинично спросил он. — Наше так называемое замужество было просто сделкой, обманом.

— Зачем же ты согласился на него?

— Это долгая история.

Но ей необходимо было услышать ее.

— Я хочу знать все, Люк, — настаивала она.

После длительной паузы он начал рассказ с видом человека, сваливающего с себя тяжелую ношу, которую носил слишком долго.

— Как ты знаешь, я встречался с Джоан несколько месяцев. Это было приятное знакомство, но ничего серьезного. С ней было легко, да и мне льстило то, что ей, которая могла заполучить любого мужчину, нравился именно я.

— Не надо ложной скромности, Люк, — сухо вставила она. — Даже если речь идет об избранном круге, то все равно ты наверху списка.

— Польщен, что ты обо мне такого мнения. — Он слегка улыбнулся ей. — С самого начала я воспринимал нашу связь таковой, каковой она, собственно говоря, и была — весьма приятной, но недолговечной. Я никогда не любил Джоан и не собирался на ней жениться.

— Так, значит, это она хотела выйти за тебя замуж? — ревниво спросила Мэгги.

Он кивнул.

— Как только я узнал о серьезности ее намерений, то сразу собрался разорвать наши отношения. Но Джоан хотелось побывать у меня дома, и у меня не хватило духа отказать ей в приглашении на тот бал. Я решил объясниться с ней после него. — Он помолчал. — А когда вошел в гостиную и увидел тебя, с серебристыми лентами в волосах, в бледно-голубом платье…

— Оно было таким нелепым, — сказала Мэгги, поморщившись при одном воспоминании.

— Да, возможно, — согласился он. — Но это не имело никакого значения. Ты была лучше всех. Юная, прекрасная и невинная. Я не в состоянии был отвести от тебя глаз, хотя все время твердил себе — ради Бога, ведь это же Мэгги. Но все путалось — ты была одновременно и Мэгги, и кем-то другим. Джоан, конечно, догадалась. А меня мучило чувство вины.

— За что?

— Мне казалось непростительным желать девушку, которой не исполнилось еще и семнадцати лет. Особенно девушку, с которой вместе вырос. Я старался урезонить себя, приводил всевозможные причины, но ничего не помогало. А потом, ночью, ко мне в комнату пришла Джоан…

— Не надо…

— А потом ко мне в комнату пришла Джоан… — безжалостно повторил он, заметив, что она поморщилась. — Дорогая, для меня это тоже болезненное воспоминание, но я должен рассказать тебе. Это часть прошлого, которую нужно отбросить, но для того, чтобы поступить так, ты должна знать все или это вечно будет разделять нас.

Она молча кивнула и стиснула кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

— В эту ночь мне вовсе не хотелось заниматься любовью с Джоан — по причинам, слишком сложным и болезненным, чтобы я мог признаться в них даже самому себе. С другой стороны, я был эмоционально взбудоражен чувствами, которые испытывал и которые считал невозможными по отношению к столь юной девушке, как ты.

Люк прочитал в ее глазах вопрос и нехотя кивнул.

— Да, в ту ночь я все же занимался с Джоан любовью, — откровенно признался он. — Что такого, ведь мы были любовниками уже несколько месяцев. Но да простит меня Бог, Мэгги, я делал это мечтая о тебе, только о тебе одной.

— Но ведь ты сказал, что не… — вырвался у нее болезненный крик.

— Что не любил ее? — деликатно переспросил он и покачал головой. — Так оно и было. Но причин для занятия сексом гораздо больше, чем для любви, Мэгги. Иногда это делается для удобства, иногда — в ознаменование прощания, как в ту ночь. — Люк помолчал. — Так, во всяком случае я думал, — закончил он почти яростно.

Мэгги смотрела на него непонимающе.

— Что ты хочешь этим сказать? — прошептала она.

— То, что мне пришлось за это заплатить.

— Какую цену?

Он улыбнулся безжизненной улыбкой.

— Джоан не привыкла к тому, чтобы мужчины бросали ее, в ее намерения не входил разрыв наших отношений. Поэтому в ту ночь она не приняла свои таблетки.

— Ты хочешь сказать…

— Да, намеренно. Она забеременела и не стала прерывать беременность. Так ей хотелось выйти за меня замуж.

— А ты этого не хотел?

— Конечно, не хотел. Я не любил ее. Я любил тебя, хотя никак не мог признаваться себе в этом. Поэтому сказал Джоан, что останусь с ней и поддержу ее морально и материально, но никогда не женюсь на ней. Поняв, что эмоциональный шантаж не удался, Джоан заявила, что не хочет считаться матерью-одиночкой и что, если я соглашусь жениться на ней и позволю ее рекламному агентству объявить о нашем браке, тогда после рождения ребенка мы быстро разведемся и она позволит мне оставить младенца у себя… — На его скулах заиграли желваки. — Так мы стали жить вместе, точнее, каждый по-своему под одной крышей и ни разу больше не спали вместе. Я боялся, что после рождения ребенка Джоан изменит свое решение. Но, слава Богу, она этого не сделала.

После родов Джоан даже не захотела видеть малютку, просто передала ее мне и тут же записалась на занятия гимнастикой, чтобы восстановить фигуру к следующему турне. Вскоре она завела интрижку с тренером, а потом, месяцем позже, как ты знаешь, погибла в автокатастрофе.

— Бедная Джоан, — неожиданно вырвалось у Мэгги. Она так сильно хотела заполучить Люка, что ей пришлось намеренно забеременеть и даже родить нежеланного ребенка.

Мэгги подняла руку и с любопытством коснулась волос Люка, как будто увидела их в первый раз.

— Тогда, со мной, ты предохранялся именно потому? — неуверенно спросила она. — Потому что боялся, как бы я не заманила тебя в такую же ловушку, как и Джоан?

Он смотрел ей в глаза.

— Дорогая, — мягко сказал он, — для меня это был самый трудный поступок в жизни. Если говорить откровенно, мне очень не хотелось воздвигать между нами какие-либо барьеры и я был бы рад сделать тебя беременной, но не хотел, чтобы в ловушку попала ты. — И наклонив голову, он вновь поцеловал ее.

Спустя несколько минут Мэгги задумчиво произнесла:

— Но это было не очень умное решение. Я имею в виду поселить меня в своей квартире, чтобы следить за моими занятиями?

— Это было самой безумной затеей в мире, — согласился он. — Удивительно, до какой степени может обманываться влюбленный человек; я сумел уговорить самого себя, что поступаю наилучшим для всех образом. Ведь я прибыл в Англию только для того, чтобы убедиться — моя влюбленность в тебя всего лишь иллюзия. Но стоило побыть рядом с тобой пару секунд, как все стало ясно. И когда появилась возможность завлечь тебя в свою лондонскую квартиру, я сказал себе, что действую только в твоих интересах. Разумеется, это было чистым самообманом. Но я твердо решил, что, пока ты находишься под моим покровительством, наши отношения будут чисто платоническими. Фактически же я обрек себя на множество бессонных ночей и множество холодных душей. — Он помолчал, и его глаза потемнели. — Вплоть до ночи нашей любви. — Люк вздохнул и, наклонив голову, поцеловал ее в плечо. — Я честно придерживался договоренности с самим собой до той ночи, когда, несмотря на свою невинность, ты сумела показать себя в эротическом плане лучше, чем самая известная в мире куртизанка.

Ее глаза сверкнули.

— Ты хочешь сказать, что я оказалась хороша в постели?

Он рассмеялся.

— Ты была просто великолепна. Даже слишком, потому что тогда я понял, что если останусь возле тебя, то не пройдет и месяца, как мы поженимся. А я должен был быть уверен, что тебе это тоже нужно. Я хотел, чтобы у тебя было время расправить крылья, немного пожить своей жизнью, показать, на что ты способна. Муж и ребенок — нелегкая ноша. Ты, правда, хочешь этого, дорогая?

Мэгги довольно улыбнулась.

— Ты прекрасно знаешь, что да, — прошептала она.

Его рука скользнула ей на грудь, заставив вздрогнуть от наслаждения.

— Может быть, закроем дверь? — еле слышно произнес он. — Потому что есть вещи, которыми я занялся бы с гораздо большим удовольствием, чем разговорами.

— Нет, — ответила Мэгги, решительно отводя его руку. — Мы еще не договорились о будущем. А если я скажу тебе, что так люблю свою работу, что никогда не смогу отказаться от нее?

— Ну и прекрасно, — невозмутимо ответил он.

Мэгги задумалась, и неожиданно ей пришло в голову нечто, что, несомненно, шокировало бы его!

— Или что ненавижу ее и хочу, чтобы ты держал меня на кухне, простоволосую, босую и вечно беременную?

В его глазах загорелся ответный огонек.

— И это тоже прекрасно, дорогая. Ты будешь делать то, что захочешь…

При этих словах взгляд его затуманился, и он начал расстегивать жакет Мэгги, пока не добрался до узенького кружевного бюстгальтера, еле прикрывающего ее соблазнительные груди.

— Так что, — хрипло спросил он, — будем мы заниматься любовью?

— Не торопись, Люк Ричмонд. Разве так обращаются с порядочными женщинами?

Люк скорчил гримасу:

— О Боже, — простонал он в притворном отчаянии. — Неужели мне придется ждать до нашей свадьбы?

Губы Мэгги тронула легкая улыбка.

— Ну если ты в это поверишь, то будешь еще большим дураком, чем я думала!

— Но в том-то вся и беда, — горестно признался он. — Я действительно дурак во всем, что касается тебя. Ты делаешь со мной все, что захочешь, — так, во всяком случае, заявили наши с тобой матери, когда вчера вечером узнали, что я собираюсь жениться на тебе.

— Ты им сказал? — возмущенно воскликнула Мэгги. — Даже не спросив сначала меня? Откуда ты мог знать, что я не дала обещания кому-нибудь другому?

Он хитро улыбнулся:

— Я пристально следил за каждым твоим шагом — в твоей жизни нет другого мужчины.

— А если бы был?

— Я прилетел бы первым же рейсом и предъявил на тебя права, — сказал он властным тоном и вновь поцеловал Мэгги.

— И наши матери рады этому? — спросила она немного погодя.

— Просто в восторге. Но нисколько не удивлены.

— А что, если бы я за это время разлюбила тебя?

Люк покачал головой:

— Я знал, что этого не может быть. Потому что если уж ты полюбишь, Мэгги, то навсегда. Так же, как и я. — Он приподнял аккуратно заплетенную на французский манер косу Мэгги и покрутил ее между пальцами. — Ты больше не носишь волосы распущенными?

— Только в постели.

Глаза Люка сверкнули.

— Вот бы скорее посмотреть на них.

— Это можно устроить, — пробормотала Мэгги и, неожиданно вырвавшись из его рук, направилась к двери. — Не соединяйте меня ни с кем, пожалуйста! — скомандовала она, приоткрыв дверь. Затем повернула ключ в замке и решительным шагом подошла к столу.

— Люк!

— Что?

— Ты хорошо владеешь теми грубыми методами, которые недавно грозился применить?

— Надеюсь, неплохо.

— Что ж, — сказала она слегка задыхаясь от того, что сердце ее билось как сумасшедшее. — Может быть, я немного старомодна…

— Ну?

— Мне кажется, что они могут мне понравиться. Поэтому, если ты намереваешься испробовать их на мне… — Мэгги глубоко вздохнула, — то вряд ли я смогу помешать тебе… Люк! Люк! — Но она уже лежала на мягком ковре кабинета с очень возбужденным мужчиной на ней. — Что ты собираешься делать?

Он ловко расстегнул бюстгальтер и, изобразив на лице звериный оскал, склонился к ее груди.

— Я собираюсь изнасиловать вас, мисс Десмонд, поэтому лучше не сопротивляйтесь и получайте наслаждение.

Заниматься с Люком сумасшедшей, чувственной любовью на полу собственного офиса гораздо приятней, чем заставлять его признаваться в прошлых ошибках — такова была последняя разумная мысль Мэгги…

— Принц надел на ногу Золушки хрустальную туфельку, и та оказалась ей впору. Тогда он понял, что именно в эту девушку он как сумасшедший влюбился на балу. — Мэгги нежно поцеловала макушку Лори.

— А что было потом? — пропищала девочка, слушающая эту сказку, по крайней мере, в сотый раз.

— Принц попросил Золушку выйти за него замуж, и они жили долго и счастливо! — победоносно закончила Мэгги.

— Как ты с папой?

Поверх головы дочери Мэгги встретилась взглядом с парой серых веселых глаз и кивнула.

— Точно как мы с папой, — быстро согласилась она, почувствовав, как к горлу ее подступает комок.

Лори без зазрения совести уставилась на любящего ее, до безумия отца.

— А теперь пусть папа расскажет! — потребовала она.

Мэгги видела, что Люк заколебался. В руках дочери он как глина, Лори лепит из него все что угодно. Да и из меня тоже, подумала она.

— Не сегодня, дорогая, — сказала Мэгги.

— Но мама!

— Мы ведь собрались завтра на побережье, — мягко напомнила она. — И тебе нужно как следует выспаться, а то не будет сил строить замки из песка.

— Угу, — согласилась Лори и, засунув в рот большой палец, свернулась в клубок. — Поцелуйте меня!

Люк нагнулся, чтобы поцеловать дочь, Мэгги сделала то же самое.

— Спокойной ночи! — сонным голосом пробормотала Лори.

— Спокойной ночи, — ответили они хором, потом Мэгги выключила свет.

Рука об руку супруги прошли в гостиную. За окном перед ними разворачивалась панорама вечернего Лондона. Когда Люк взял ее за руку и нежно заглянул в глаза, Мэгги умиротворенно вздохнула.

— Ты не голодна? — спросил он.

— Не особенно.

— Может быть, устала?

Она покачала головой.

— Нисколько.

Он вздохнул с шутливым сожалением.

— Жаль.

— Неужели? — спросила она с невинным видом. — А в чем собственно дело?

— Я хотел предложить тебе лечь пораньше…

— Ты же знаешь, я всегда внимательно отношусь к твоим предложениям, — прошептала она, и Люк заключил ее в свои объятия…

Открыв глаза, Мэгги увидела, что Люк, приподнявшись на локте, внимательно разглядывает ее лицо. Его мускулистая грудь была обнажена и блестела от пота, нагое тело слегка прикрывала измятая простыня, и она тотчас же почувствовала прилив такого знакомого ей возбуждения. Опять? И так скоро!

Люк лениво улыбнулся. Конечно, он заметил. От его внимания не ускользало ничего. Но сейчас он не торопился заключить ее в свои объятия. Вместо того поднял руку жены, поцеловал в ладонь и начал зачем-то поворачивать на ее пальце золотое кольцо.

— А ты веришь в волшебные сказки? — неожиданно спросил он. — Как Лори.

Мэгги улыбнулась.

— Ты же знаешь, что верю, — прошептала она. — А ты?

— Не слишком ли я стар для этого? — поддразнил ее Люк.

— Перестань, Люк!

Прочитав в ее глазах вопрос, он улыбнулся.

— Год жизни с тобой показался мне раем. И малышке тоже. — Люк нахмурился. — Однако в последнее время ты явно чего-то недоговариваешь.

Сердце Мэгги дрогнуло.

— Что ты имеешь в виду?

Люк слегка пожал плечами:

— Да так, мелочи. Ты стала меньше заигрывать со мной. Появилось что-то новое во взгляде, в улыбке…

— Ты догадался? — отважилась спросить она.

— Ты беременна, ведь правда, дорогая?

Прозвучавшая в его голосе неподдельная радость заставила ее молча кивнуть и, когда он заключил ее в свои теплые объятия, щеки Мэгги были мокры от слез. На некоторое время они замерли в таком положении, потом Люк улыбнулся.

— Знаешь что, дорогая? — пробормотал он, начиная нежно ласкать ее грудь. — Мне кажется, что я тоже готов поверить в чудеса.