Не следовало ей соглашаться на это плавание. Не надо было подавать виду, как нравится ей управлять яхтой вместе с Уайлдером. И уж определенно нельзя было так откровенно признаваться, какое удовольствие доставила ей прогулка. Упреков себе Сьюзен адресовала много, стоя в душевой у зеркала и рассматривая свое отражение.

Если бы только она могла сопротивляться, когда Фрэнк нашел ее свернувшейся в комочек на кровати и взял на руки, крепко прижал к себе, умоляя о прощении…

К сожалению, как только он коснулся ее, стена, которой Сьюзен пыталась оградить свою душу и тело, начала давать трещины. И как бы упорно ни цеплялась она за свои видения, Уайлдер постепенно вернул ее к реальности нежными словами и ласками. Он не оставлял Сьюзен иного выбора, как начать снова общаться с ним.

Фрэнк проявлял такую неподдельную заботу о ней, его раскаяние было столь искренним, что Сьюзен уверовала: он не желает ей зла. Но ситуация от этого не стала выглядеть менее абсурдной, чем три дня назад. Он не только похитил ее, но, кажется, намерен оставить заложницей навечно. Она, разумеется, предполагала, что ее будут держать в полубессознательном состоянии. Хотя бы ради удобства: чтобы не доставляла лишних хлопот.

Однако Фрэнк как будто бы искренне обрадовался, когда душа ее стала оттаивать и она вновь вернулась к жизни. На некоторое время Сьюзен была предоставлена самой себе, словно Уайлдер понимал, что ей необходимо побыть одной, чтобы улеглись обуревавшие ее страхи. В результате у нее окончательно все перепуталось в голове. Она никогда бы не могла подумать, что похититель будет обращаться со своей жертвой с такой подчеркнутой заботой и вниманием. И это притом, что жертву эту ему скоро будет приказано убить. Не иначе как это хитроумный способ держать Сьюзен в узде.

Бежать ей не удастся — Фрэнк развеял последние иллюзии. Более того, он дал понять, что за новую попытку побега она будет наказана. Обложив жертву со всех сторон, ее тюремщик мог позволить себе немного порезвиться, поиграть в доброту и мягкосердечие. От него не убудет, а выиграть он может немало.

Сьюзен с ужасом обнаружила, что уже не чувствует к похитителю той враждебности, которая была в ней поначалу. Слабость непростительная! Ей приходилось слышать о таких случаях, и тем не менее разум отказывался верить, что жертва может испытывать не только благодарность, но и влечение к бандиту. А теперь, к своей великой досаде, она сама переживает нечто подобное. Не то чтобы ее тянуло к Уайлдеру. Вовсе нет. Однако она начала понимать, что это могло бы случиться, если не соблюдать крайнюю осторожность. И Сьюзен твердо пообещала себе быть начеку.

Хотя ей не всегда удается вовремя прикусить свой дерзкий язычок, оказалось, что она вполне может избегать постоянных стычек с Уайлдером. Кое-как примирившись с тем, что с ней может произойти в любую минуту, Сьюзен не хотела превращать, очевидно, последние дни жизни в сплошной ад. Если не усугублять положения и вести себя тихо, возможно, она еще сумеет запросить помощи по радио или как-нибудь ночью успеет пристукнуть Уайлдера, прежде чем он расправится с ней. Спору нет, все это очень рискованно, а Сьюзен панически боялась снова оказаться под замком. И каким бы добрым и внимательным ни казался Уайлдер, ей ни за что не избежать запертой каюты, если она устроит, с его точки зрения, провокацию.

Кроме того, все еще оставалась некоторая вероятность, что шеф полиции в Сиэтле разыщет ее, особенно если Уайлдер решится снова выйти в море. Ему нравится ходить под парусом, как, впрочем, и Сьюзен, и его почему-то не пугает, что она подолгу задерживается на палубе. Правда, за все то время, что они провели в плавании, яхта ни разу не приблизилась к другому судну на такое расстояние, чтобы можно было позвать на помощь, но кто знает, может, следующая прогулка окажется более удачной.

От таких мыслей Сьюзен слегка приободрилась — рано унывать, еще не все потеряно. С улыбкой достала из ящика ночного столика щетку для волос и принялась расчесывать свои спутанные от ветра волосы. Если Уайлдеру вздумается еще раз покататься, она с радостью поддержит эту идею. Но ни за что первой не заикнется о новом выходе в море. Повышенный интерес может вызвать у ее тюремщика подозрения: а не затевает ли Сьюзен чего-нибудь коварного?

И еще она ни словом больше не упомянет судью Фэллоуза, дала себе обещание Сьюзен. Улыбка сбежала с ее лица. Она отложила щетку и взяла со стойки цветной платок. Ей и в голову не приходило, что Уайлдер может завести такой странный разговор об отчиме. Ни вспоминать, ни говорить о нем она не хотела, а похитившие ее бандиты должны были бы и сами знать о нем многое. Но Уайлдер расспрашивал, Сьюзен чувствовала себя обязанной отвечать честно, и — слово за слово — завязался разговор, приведший ее в полное замешательство.

Ее поражало, что Уайлдер не только интересуется отношениями между нею и судьей, но и старается почему-то убедить ее, будто Фэллоуза действительно волнует судьба Сьюзен. Потом-то до нее дошел смысл этих усилий: Уайлдер, вероятно, хочет удостовериться, что отчим согласится на любые условия, какие ему будут поставлены бандитами. Ведь в случае отказа Уайлдеру, скорее всего, не заплатят. Получится, что весь труд пошел насмарку, и ему не останется ничего иного, как убить Сьюзен.

Конечно, она могла бы пообещать не обращаться в полицию и посулить в виде выкупа все, что у нее есть, до последнего цента, а это не так уж мало, если учесть выплату по страховому полису Эндрю. Лишь бы Уайлдер согласился отпустить ее.

Она еще ни разу не слышала, чтобы Уайлдер говорил с кем-нибудь о ней, хотя это еще не означало, что он не получал никаких указаний. Он мог преспокойно позвонить по телефону из коттеджа или радировать с яхты, и Сьюзен ничего бы не узнала. Более того, став свидетельницей необычайной деловитости Уайлдера, она готова побиться об заклад, что ее тюремщик уже давным-давно сообщил Фэллоузу о своих требованиях. И, независимо от ответа судьи, Сьюзен не сомневалась, что дни ее сочтены. Преступники редко оставляют в живых свидетелей, если сами попадают в безвыходное положение.

Сьюзен в задумчивости побродила по каюте, поправила одеяло на кровати. Из кухни соблазнительно повеяло свежесваренным кофе. Она открыла дверь каюты и пошла на запах.

Она не знала, какая встреча ее ждет, она не видела Уайлдера с тех пор, как он отпустил ее с палубы. Пока Фрэнк бросал якорь, Сьюзен заглянула на кухню, сделала себе сандвич, затем вернулась в каюту и закрыла дверь. Она думала, Уайлдер будет настаивать, чтобы они ужинали вместе, но, когда тот наконец спустился вниз, он лишь спросил ее о самочувствии и больше не беспокоил весь вечер.

Она наливала себе кофе, когда из носовой каюты появился Уайлдер и направился к ней. В руке он держал объемистую сумку. Сьюзен подняла на него глаза, Фрэнк улыбнулся, и от этой его улыбки у нее екнуло сердце. Проклятье, он неотразим с этой белокурой прядью, упавшей на лоб, с голубыми глазами, в которых прыгают чертики. Сьюзен попыталась напомнить себе, что перед ней безжалостный убийца, прокрутила в голове, словно пленку, все дни, проведенные у него в плену, но пленку неожиданно заело на одном-единственном кадре: чудесная морская прогулка, они вдвоем на палубе — наперекор волнам и ветру.

— Как вы сегодня себя чувствуете? — участливо осведомился Уайлдер, останавливаясь рядом и кладя сумку на стойку.

— Просто… великолепно.

Сьюзен посторонилась, опустив глаза в чашку, которую держала в руках. Ну почему бы ему не быть таким, как все нормальные преступники, — мерзким, уродливым, отвратительным грубияном?! Почему Сьюзен достался бандит, который выглядит точь-в-точь как благородный герой из американских вестернов и который ведет себя так, словно у него на совести нет ни одного кровавого злодейства?

— Вчера вам пришлось немного поработать на солнце, верно? — Став напротив Сьюзен, он провел кончиками пальцев по ее щеке. — Советую воспользоваться кремом от солнца, когда мы спустимся на берег.

— Когда мы сделаем — что?

Сердце Сьюзен забилось сильнее. Она подняла голову и недоуменно уставилась на Уайлдера. Можно сойти с ума, до чего нежными были его ласки.

— Я подумал: а не взять ли нам резиновую лодку и не перебраться ли на остров? Могли бы здорово отдохнуть. В путеводителе — вот он, здесь, — обозначены два маршрута: один ведет к маяку, другой — к пляжу на северной оконечности. Можем пойти, куда вам больше понравится. — Фрэнк наклонился над стойкой и заговорил с внезапной озабоченностью: — Думаю, особенно крутых склонов преодолевать не придется, но если вы сомневаетесь: по плечу ли вам такие испытания…

— По плечу, — поспешила заверить его Сьюзен.

Она была в восторге от того, что хоть на время сойдет с опостылевшей яхты и побродит по твердой земле. «Утренняя звезда» — очень удобное судно, хорошо приспособленное для плавания, но места все же маловато, и размяться особенно негде. Правда, вчера они весь день провели на палубе, но для того, чтобы управлять яхтой Уайлдера, не требовалось слишком много физических усилий, по крайней мере от Сьюзен.

— Я соберу кое-что из еды: перекусим в пути и прогуляемся на славу. — Уайлдер снова улыбнулся, подошел к плите и налил себе кофе.

— Хорошая мысль.

Чувствуя себя, словно Алиса в стране чудес, когда та провалилась в норку кролика, Сьюзен наблюдала за Уайлдером. Из какого-то шкафчика он вытащил свежую буханку хлеба. Итак, ей предстоит не только пешая прогулка в компании с похитителем, но вдобавок еще и пикник вдвоем. Сьюзен и не помнила, когда в последний раз она ждала чего-либо с таким нетерпением.

— Могу я чем-нибудь помочь? — тихо спросила она, будучи уверенной, что совсем свихнулась, но ей было наплевать.

— Вы уже позавтракали?

— Нет.

— Ну, тогда, может, съедите что-нибудь? А я пока нарежу бутерброды.

Прямо у стойки, на ходу, Сьюзен проглотила тарелку корнфлекса с молоком. Уайлдер попросил ее налить фруктового сока в термос и положить его в сумку, куда уже побросал пакет чипсов, пару яблок, пачку шоколадного печенья, которое, как видно, просто обожал.

— Мне больше ничего не потребуется из одежды? — спросила Сьюзен, обернувшись по пути в свою каюту.

Уайлдер внимательно оглядел ее с головы до ног, проверяя, как она одета. Джинсы, рубашка, свитер, на ногах кроссовки. Все в порядке.

— Захватите ветровку на случай, если пойдет дождь. Да, в сумке есть место для вашего альбома, если вам захочется его взять. — Фрэнк умолк на несколько секунд, выдерживая ее взгляд, и чуть-чуть поддел Сьюзен: — Но только чур не рисовать в нем никаких монстров.

Она вздохнула и кивнула в знак согласия, безуспешно пытаясь справиться с улыбкой.

— Соблазну трудно противостоять. Но… Я обещаю.

Продолжая улыбаться, как от предвкушения праздника, Сьюзен вошла в каюту, стала собирать свои вещи, но постепенно лицо ее вновь омрачилось. Почему он снова так добр с ней? Добр и заботлив. Странно. Вчера он предложил ей постоять у штурвала, сегодня они идут бродить по острову, где Сьюзен будет более или менее на свободе, пусть и на короткое время. Уайлдер словно чувствовал, как необходимо ей сознавать, что она вольна распоряжаться хотя бы крошечной частицей своей жизни, что ей оставлено — пусть всего лишь иллюзорное — право выбора. Но зачем он с такой щедростью позволяет ей пользоваться своей добротой? Какую выгоду он преследует?

Сьюзен не доставляла ему хлопот с тех пор, как они покинули коттедж. Еще бы! Уайлдер позаботился о том, чтобы она как следует уяснила: бунт лишь ухудшит ее положение. Тюремщик, безусловно, уже добился от Сьюзен почти абсолютной покорности. Он давно доказал, что силы их неравны, а сам он настолько низок, что способен подвергать свою узницу жесточайшим пыткам. Казалось бы, все в их взаимоотношениях определено раз и навсегда — они враги. Тогда почему он лезет из кожи вон, чтобы доставить ей маленькую радость? Что нужно от нее Уайлдеру?

— Думай, Сьюзен, думай, — пробормотала она, а мысли возвращались к его рукам, нежно гладившим ее по лицу. Схватив в охапку куртку и альбом для эскизов, Сьюзен уселась на кровать. — Нет, нет, — замотала она головой, словно отгоняя наваждение, и закрыла глаза. — Не может быть!

Неожиданно ее осенило, чего добивается Фрэнк Уайлдер. Непонятно только, почему до сих пор он ходил вокруг да около, а не применил силу, как и подобает негодяю. И глаза, и голос выдавали его волнение всякий раз, когда он прикасался к ней, хотя сама Сьюзен, черт возьми, предпринимала все, чтобы не думать о нем как о мужчине, в особенности после случившегося с ней в запертой каюте.

Она нужна похитителю для секса!

— О нет. Только не это.

Сьюзен энергично тряхнула головой, не желая смиряться с жуткой догадкой.

Не может же Уайлдер всерьез полагать, будто она станет заниматься с ним любовью. Или может? Сьюзен никогда не пойдет на это — по доброй воле. Да, порой она сама испытывает к нему необъяснимое влечение — ну и что из того? Неважно, что в его объятиях она чувствует себя словно за каменной стеной. Неважно, что от его ласк она млеет, а сердце наполняется томлением.

Чего она ждет? Его любви?

— Какая ерунда, Сьюзен! — упрекнула она себя. Она открыла глаза, вздернула подбородок, расправила плечи.

Уайлдер — отвратительный, грязный, похотливый тип, который, вероятно, даже не понимает значения слова любовь. Он не способен никого любить, о чем Сьюзен полезно помнить, не только когда она одна, но, что гораздо важнее, когда они вместе. Если хоть на секунду забыть об этом, легко наделать глупостей, о чем придется очень горько пожалеть.

— Вы уже собрались? — Уайлдер появился в двери каюты, с недоумением глядя на нее.

— Почти, — ответила Сьюзен, сосредоточив взгляд где-то чуть выше его левого плеча.

Если бы их взгляды встретились прежде, чем Сьюзен пришла в себя, Уайлдер наверняка догадался бы, о чем она думала, и для Сьюзен битва была бы заранее проиграна.

Войдя в каюту, он протянул ей тюбик с кремом от загара.

— Почему бы вам не положить на лицо немного крема, пока я буду укладывать ваши вещи в сумку?

Сьюзен молча взяла тюбик, передала Уайлдеру свою куртку, альбом для рисования, карандаши. Тот действовал не очень уверенно; явно ощутив перемену настроения у Сьюзен, он, видимо, не знал, как быть. Она же сидела на прежнем месте, смотрела в сторону, боясь выдать хоть чем-нибудь свое волнение. Осознав, какой опасности она подвергается, Сьюзен не осмеливалась обратиться к Уайлдеру ни с добрым словом, ни с теплой улыбкой. В таком тесном помещении с этим не шутят — вдруг он расценит это как попытку к сближению.

— Пожалуй, стоит передвинуть яхту поближе к берегу. Тогда не придется долго грести на лодке, — сказал Фрэнк, прерывая затянувшееся молчание. Он давно уже упаковал сумку и теперь стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу.

— Как знаете, — равнодушно кивнула Сьюзен, разглядывая тюбик с кремом, который держала в руке. Она все еще не решалась взглянуть на Уайлдера.

— Сьюзен!

— Да?

Скользнув по нему взглядом, Сьюзен подметила удивление в голубых глазах. На миг у нее возникло неодолимое желание сокрушить все преграды, разделявшие их, броситься в его объятия, шепнуть, что все будет хорошо. Но тут же Сьюзен словно обдало холодным душем: нелепее сцены трудно было вообразить; она поспешила отвернуться.

— Вы не передумали съездить на остров, не так ли?

— В общем-то нет, — нерешительно начала Сьюзен, но спохватилась: — Может, нужна моя помощь, чтобы передвинуть яхту?

— Я справлюсь сам. — Фрэнк повернулся, чтобы уйти, но задержался на пороге: — Впрочем, мне понадобится помощь, когда придется спускать лодку на воду, — добавил он. — Так что приходите на палубу, как только будете готовы.

Оставшись одна, Сьюзен неизвестно почему почувствовала угрызения совести. Она выдавила из тюбика немного ароматного крема и кончиками пальцев нанесла его на лицо. Откуда это ощущение неловкости? Уайлдер — негодяй, и никаких обязательств любезничать с ним она на себя не брала, как бы он ни старался расположить ее к себе. Ей есть о чем беспокоиться всерьез вместо того, чтобы мучительно рассуждать, не обидела ли она гангстера. Особенно теперь, когда раскусила его окончательно. Вот только бы не ошибиться в своих подозрениях.

В последнее время с нервами у нее не все в порядке. Поэтому воображение может завести слишком далеко. Размышляя о своих предположениях, трезво оценивая их, Сьюзен должна была признать: Уайлдер ни разу не пытался разыграть сексуальную карту, хотя возможности у него имелись. Она так часто была в состоянии почти полной невменяемости, что при наличии злого умысла Фрэнк давно уже мог бы этим воспользоваться. Сьюзен знала: его объятия — всего лишь проявление жалости, стремление успокоить ее. Что же до его ласк, тут, как представлялось Сьюзен, было что-то от желания испытать ее. Но, видимо, не надеясь на ответное чувство, Уайлдер никогда не заходил слишком далеко. И все же…

Не могла же она выдумать желание, которое прочитала в его глазах и услышала в его голосе. Или она ошибается? Может быть, она просто перенесла на Фрэнка свои собственные, не слишком разумные ожидания? Но зачем ей это?

А затем, что, если бы ты сумела убедить себя, будто похититель пылает к тебе страстью, ты могла бы позволить ему заниматься с тобой сексом и утешилась бы тем, что пошла на это якобы лишь ради своего спасения. Тогда на тебя не ложится ответственность за все, что происходит между вами.

Но только ничего не произойдет, верно ведь? Пока она держит под контролем свои чувства, все будет в порядке. Именно так она намерена поступать впредь в присутствии Уайлдера. Если все время помнить об опасности, можно быть уверенной: ни его приветливость, ни его нежность не собьют ее с толку.

С твердым намерением держаться как можно отчужденнее, Сьюзен завернула крышку тюбика и положила его в карман. Поднявшись в рубку, она устроилась на скамье. Уайлдер на малых оборотах вел яхту к выходу из бухты.

Как и в прошлый раз, Сьюзен восхищалась прекрасными очертаниями элегантной яхты, умелыми действиями капитана. Уайлдер, очевидно, немало поплавал, и парусный спорт был, несомненно, его коньком. Впечатляло и его искусство ориентироваться в сети узких проливов, ведущих от острова к острову.

Прожил ли он всю жизнь в этих краях или оказался здесь впервые по приказу Трейдера? Где рос и учился — в Нью-Йорке, Бостоне или где-нибудь подальше? Что у него за семья? Есть у него родители, братья и сестры? Жена, дети? Сьюзен хотелось бы разузнать о нем все, но она не могла заставить себя начать расспросы.

Если не вдаваться в подробности его преступного прошлого и настоящего, еще как-то можно игнорировать реальность, не думать о том, кто перед ней. Понятно, не в том смысле, чтобы вообще забыть о его ремесле. Просто Сьюзен именно сейчас предпочла бы не получать отрезвляющего удара по голове. Пусть реальность существует сама по себе, а она — сама по себе. К чему ей знать кошмарную правду, когда Уайлдер стал для нее больше приятелем, нежели врагом. Сегодня она не желала чувствовать себя обязанной испытывать к нему вражду. Ей хотелось хоть немного расслабиться и вновь порадоваться дружелюбию, с каким они начали относиться друг к другу вчера. Нет никаких причин, почему бы ей не сделать этого, разумеется, не теряя самоконтроля. Абсолютно никаких причин.

— Если вы удержите яхту в устойчивом положении, я брошу якорь, — прервал ее размышления Уайлдер.

— Неужели вы доверяете мне? — с улыбкой обратилась к нему Сьюзен.

— Только попробуйте посадить мою красавицу на мель, миссис Ранделл, и я протащу вас под килем, — грубовато пригрозил он, но в глазах его плясали веселые искорки.

— Не беспокойтесь. Я не совсем рехнулась, — весело парировала Сьюзен, занимая место Фрэнка у штурвала. Он двинулся на носовую часть яхты, к якорю, а Сьюзен крикнула ему вдогонку уже вполне серьезно: — Тем более что ваша красавица слишком хороша, чтобы гибнуть на скалах. Мне бы и в голову не пришло такое, даже если бы я могла иметь с этого какую-то выгоду.

— Так она вам нравится, а? — расплылся в улыбке Уайлдер, вернувшийся в рубку. Его так и распирало от гордости.

— Она просто великолепна. — Про себя Сьюзен подумала: «И слишком дорого стоит». Но ведь грязные услуги Уайлдера тоже оплачиваются весьма недурно. — Давно она у вас? — спросила Сьюзен, внезапно ощутив тяжесть на душе, чего не было еще минуту назад.

— Почти десять лет. — Уайлдер заглушил двигатель и приблизился к ней. Сьюзен попыталась было отвернуться, но он схватил ее за руку. — «Утренняя звезда» куплена не на грязные деньги, Сьюзен, — беззаботно пояснил он, будто прочитав ее мысли.

Она пристально смотрела на Фрэнка. В висках стучало. Как она могла забыть, что Уайлдер на удивление хорошо научился понимать ее! Надо быть осторожнее. И в то же время Сьюзен, как ни странно, почувствовала некоторое облегчение, узнав, что Фрэнк обязан не всем, чем владеет, Люку Трейдеру и своей таинственной деятельности в преступном мире.

— «Утренняя звезда» — какое чудесное название! Почему вы дали судну такое имя? — решилась наконец спросить Сьюзен, уступая своему искреннему интересу.

— «Звездочка ясная, звездочка светлая, первой я вижу на небе тебя…» — пропел Фрэнк и улыбнулся. — Еще мальчишкой я хотел стать моряком. Поэтому после школы пошел на флот. Рассчитывал сделать там карьеру, но обстоятельства сложились не так, как я надеялся. Когда вышел в отставку с офицерской должности, на счету в банке у меня лежала некоторая сумма. И поскольку любовь к морю не проходила, я решил использовать деньги, чтобы осуществить свою мечту. — Он пожал плечами, как бы удивляясь собственной откровенности. — В то время мне казалось, что для моей яхты лучшего названия, чем «Утренняя звезда», не найти.

Сьюзен с неподдельным вниманием выслушала эту странную историю. Удивлению ее не было границ. Похититель, вспоминающий детскую песенку при крещении своего парусника? Что-то очень существенное в портрете Фрэнка Уайлдера, стоявшего сейчас рядом с ней, не вязалось с образом человека, которого Сьюзен продолжала считать преступником. Но даже под угрозой смерти она не стала бы теперь докапываться до истины.

— Вы не верите, не так ли? — усмехнулся Уайлдер, видя ее растерянность.

— О нет. Верю, — обескураженно призналась она и нахмурилась. — Но все это так неожиданно.

— «Не печалься. Будь счастлива», — снова поддразнил ее Уайлдер словами из модной песенки. — А лучше займитесь-ка делом.

— Я готова, — согласилась Сьюзен.

— Помогите мне отвязать лодку и спустить ее на воду.

— Есть, капитан!

Сьюзен пошла на корму, где на возвышении крепилась большая и очень прочная на вид резиновая лодка. Надо было освободить канат, которым Фрэнк привязывал лодку к мачте.

— Эй, матрос, вы забыли отдать честь, — сделал выговор Уайлдер.

— Слишком многого захотели, — уголком рта улыбнулась она.

Совместными усилиями они спустили лодку на воду. Сьюзен придерживала концы, пока Фрэнк доставал из трюма весла и вставлял их в уключины. Пересесть в лодку оказалось не таким уж сложным делом благодаря мосткам на корме яхты, а Уайлдеру потребовалось грести всего несколько минут, чтобы достичь узкой прибрежной полосы, извивающейся вдоль бухты.

Они вытащили лодку на берег, причем удалось не замочить ног. Затем Уайлдер достал путеводитель и разыскал небольшую карту острова Коули.

— Какой маршрут вы предпочитаете? К маяку или вдоль берега? Похоже, прибрежная тропа длиннее, зато дорожка к маяку круто поднимается вверх.

— К маяку, — не задумываясь ответила Сьюзен. Она видела башню, когда они накануне огибали мыс, и ей любопытно было посмотреть на нее вблизи.

— Ну что ж, маяк так маяк. — Уайлдер окинул взглядом довольно густой лес, начинавшийся сразу за пляжем, положил книжку в сумку и перекинул ремень через плечо. — Начало тропы должно быть где-то здесь, — он показал на узкий проход, видневшийся в чаще справа от них, и протянул руку Сьюзен. — Пошли, попробуем.

— А что, если заблудимся? — забеспокоилась она и испуганно схватилась за рукав Фрэнка.

— Остров не так велик, и, если даже мы собьемся с пути, не думаю, что придется долго плутать, чтобы найти дорогу назад, — заверил Уайлдер. — А в остальном положитесь на меня.

Он пожал ей руку. Они пересекли кремнистую береговую полосу и углубились в прохладный, темный лес. Густой кедровый дух разливался в воздухе.

— Вы можете гарантировать мне безопасность? — тихо спросила Сьюзен.

Фрэнк замедлил шаг, словно недоумевая. Потом и вовсе остановился и обернулся к ней. Его лицо приняло торжественное выражение.

— Я, Фрэнк Уайлдер, обещаю вам, Сьюзен Ранделл, что, пока вы будете находиться со мной, я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить вашу безопасность. — Он нежно сжал руку Сьюзен, как бы скрепляя печатью свою клятву. — Достаточно этого?

— Вполне, — согласилась она с улыбкой, пожимая ему руку в ответ.

Ей бы, конечно, давно пора уяснить, что ему нельзя доверять, но Сьюзен ничего не могла с собой поделать. Она стояла рядом с Уайлдером, глядя ему прямо в глаза, и верила ему всей душой. С ним она в безопасности не только сегодня, он будет защищать всегда, пока они будут вместе.

Фрэнк хотел что-то еще сказать, но лишь задумчиво поглядел на Сьюзен. Затем, весело подмигнув, показал на тропинку.

— Итак, вы все еще желаете удостовериться, способны ли мы найти маяк?

— Конечно.

— В таком случае — вперед.

Около часа они пробирались по лесу какой-то звериной тропой — иначе ее и назвать было трудно. Иногда двигались рядом, чаще — друг за другом. Уайлдер возглавлял «колонну». Как он и предполагал, идти надо было почти все время в гору, но лишь последние четверть мили пришлось по-настоящему карабкаться вверх. Но даже здесь подъем оказался не слишком крутым, поэтому Сьюзен особых трудностей не испытывала.

И все же, когда они достигли небольшой плоской вершины, где был установлен маяк, Сьюзен совсем выбилась из сил. Сказалось, видимо, сразу все: и долгие месяцы пренебрежения собственным здоровьем, и недавно перенесенная болезнь, и напряжение последней недели. Внезапно ей стало трудно поспевать за Уайлдером, уверенно пробиравшимся сквозь высокую по пояс траву. Но побывать на маяке хотела в первую очередь Сьюзен, к тому же они почти у цели. Может, если передохнуть пару минут, станет легче…

Она поняла, что падает, как раз в тот момент, когда Фрэнк обернулся и подхватил ее на руки.

— Сьюзен… — В его глазах стояла неподдельная тревога.

— Извините. Все так неожиданно. — Сьюзен запрокинула голову и виновато улыбнулась. — Видимо, я не в лучшей форме, — смущенно призналась она.

— Черт возьми, вы меня до смерти перепугали. Почему вы молчали до сих пор? — Фрэнк говорил сердито, но было видно, что он очень обеспокоен. — Мы могли бы остановиться и отдохнуть где-нибудь по пути.

— Но я все время чувствовала себя хорошо. Только сейчас…

— Ну, ладно. Вы должны были сказать мне, — проворчал Фрэнк, направляясь к искривленному кедру, стоявшему поодаль, рядом с заброшенными служебными помещениями маяка. — Знаете, я ведь не ясновидящий.

— В самом деле? — лукаво взглянув на Уайлдера, она с деланным удивлением выгнула бровь.

— Если вам хотелось побывать в моих объятиях, могли бы намекнуть. Я услужил бы с превеликим удовольствием, — иронично заметил Фрэнк, ставя Сьюзен на ноги.

— О, несомненно, — ядовито поддакнула она.

На мгновение Сьюзен потеряла равновесие и прислонилась к нему, чтобы не упасть. Выпрямившись и расправив плечи, она решительно шагнула в сторону. Нужно держать дистанцию, повторила она мысленно.

Уайлдер с любопытством наблюдал за ее передвижениями. В уголках его рта играла улыбка, но Сьюзен так и не услышала от него ни слова. Сняв с плеча сумку, он вытащил небольшую легкую подстилку.

— А разве мы не идем осматривать маяк? — Глаза Сьюзен от удивления округлились, когда она увидела, что Уайлдер как будто не торопится достичь цели их похода. Выбрав удобное место в тени дерева, он деловито, по-хозяйски расстелил клеенку и раскладывал на ней принесенную снедь.

— Сначала вы перекусите, потом немного отдохнете…

— Но уже все нормально, честное слово! — воскликнула Сьюзен.

— Вы почувствуете себя еще лучше, когда перекусите и слегка вздремнете, — назидательно изрек Фрэнк.

— Вы носитесь со мной, словно я — дряхлая старушка, — недовольно проворчала Сьюзен. — Не удивлюсь, если выяснится, что вы прихватили для меня теплую шаль.

— Здесь довольно прохладно. Не надеть ли вам куртку? — невозмутимо продолжал Фрэнк, но глаза его при этом озорно блестели.

— Спасибо за заботу.

Покачав головой с наигранным гневом, она устроилась на подстилке и оперлась спиной о ствол дерева. Сьюзен ни за что не признается, но на самом деле она очень устала и теперь была благодарна Уайлдеру за то, что он устроил для нее привал. Однако дремать после обеда она не собирается и решительно отказывается надевать куртку.

— На вашем месте я бы не иронизировал. — Фрэнк сел рядом и протянул Сьюзен бутерброд. Открыл термос с фруктовым соком, наполнил чашку для нее. — Вы только что перенесли сильнейшую простуду, у вас по-прежнему темные круги под глазами. В два счета можете заработать осложнение, особенно при вашей субтильности. Ведь вас от ветра качает.

— Ну, наконец-то! Теперь я знаю, почему вы меня похитили: вас беспокоило состояние моего здоровья, — выпалила Сьюзен, стараясь принять возмущенный вид. — Боже, почему вы не сообщили об этом раньше?

— А вы бы поверили? — лукаво поинтересовался Фрэнк, прищуриваясь, когда их взгляды встретились.

— Не валяйте дурака, Уайлдер!

— Значит, вы не верите, что я мог похитить вас ради вашего же блага? — продолжал добиваться он ответа.

— Как можно вам не верить? Вы и наручниками воспользовались только ради того, чтобы обогатить меня опытом омолаживания души и тела, верно? Так сказать, проверили свою теорию на практике. — Не в силах сдерживаться, Сьюзен горько улыбнулась. — Бросьте, Уайлдер, меня не так просто обвести вокруг пальца.

— Хотите сказать: наручники не помогли? — едко спросил он.

— Вы невыносимы — вам это известно? — начала закипать Сьюзен.

— Угу-у, известно.

Фрэнк хитро улыбнулся и бросил ей в ладони яблоко.

— Ну уж нет! Раз я, по-вашему, слишком худа, сначала дайте печенья, — потребовала Сьюзен.

— Сперва съешьте яблоко.

Состроив недовольную мину, Сьюзен с хрустом откусила сочный плод и не заметила, как от него ничего не осталось. Уайлдер тем временем развернул очередной бутерброд. И уже не впервые Сьюзен поймала себя на мысли: как жаль, что они не встретились с Фрэнком при других обстоятельствах.

Ей было мало одного обмена колкостями. В сущности, она ведь совсем не знает этого странного человека. Ей не терпелось задать ему кучу вопросов, чтобы выяснить наконец, кто он такой и как решился похитить ее. Но нет, лучше оставить все как есть. Кто знает, захочет ли он быть откровенным, а если захочет, то какие мрачные бездны могут разверзнуться перед ней?

Она молча полезла в сумку. Достав коробку шоколадного печенья, Сьюзен успела набрать целую горсть, прежде чем Уайлдер заметил это и отобрал у нее коробку.

— Вы уверены, что вам не захочется еще полдюжины? — вскричал он и запустил руку в коробку с печеньем.

— Я взяла только четыре штучки, — оправдывалась она и укоризненно покачала головой, видя, как Фрэнк отправляет себе в рот два печенья сразу. — На себя бы лучше посмотрели!

— Ничего не могу с собой поделать, — признался пристыженно Уайлдер. — Я просто помешан на этом проклятом печенье.

— А, так вот почему у вас забита им вся кладовка. Сколько там — пачек десять-пятнадцать?

Он смущенно улыбнулся и, ничего не ответив, принялся за очередную порцию печенья.

Самочувствие Сьюзен и правда заметно улучшилось. Она встала на ноги и потянулась, отряхнула пыль с джинсов. Кивнув головой в сторону маяка, спросила:

— Вы не против, если я схожу туда?

— Нет. — С явным сожалением Уайлдер закрыл коробку с печеньем. — Вы не будете возражать, если я пойду с вами?

— Пожалуйста.

Как ни противно, но приходится признать: сегодня она получает от общества Уайлдера еще больше удовольствия, чем вчера, и невозможно притворяться, будто дело обстоит иначе.

— Захватите свой альбом?

— Пожалуй, да.

— Только не забывайте, что вы мне обещали, — напомнил Фрэнк, взяв под мышку альбом и путеводитель по островам. В задний карман он засунул пару карандашей, которыми пользовалась Сьюзен.

— И что же я вам обещала?

— Не рисовать больше монстров.

— Каких монстров? Я их что-то не вижу. Может, вы заметили какого-нибудь? — рассмеялась Сьюзен, озираясь кругом.

Они пошли к маяку.

— Вы издеваетесь надо мной? — Уайлдер схватил ее за руку и повернул лицом к себе. — Если это так… — прорычал он и осекся.

— То что тогда? — Сьюзен смело взглянула в его отчего-то потускневшие глаза.

— Просто вы делаете мне больно, Сьюзен, — надтреснутым голосом произнес он.

— О Боже! Кто бы мог подумать! Как вы ранимы!

— Правда, вы всегда сможете загладить свой проступок чем-нибудь приятным. — Минутная слабость прошла, и Фрэнк с самым невозмутимым видом легонько притянул ее к себе. По глазам его Сьюзен догадалась, что сейчас может произойти все что угодно.

— Чем, например? — как можно безразличнее спросила она.

— Не знаю. — Уайлдер пожал плечами и с хитрой мальчишеской улыбкой заглянул ей в глаза: — А вы как считаете?

Находясь так близко от него, что слышно было его дыхание, Сьюзен размышляла: ведь это — игра с огнем. Пожар вспыхивает, когда смотришь на губы мужчины и думаешь, как поступить, если он тебя поцелует, а в конце концов понимаешь, что почти наверняка ответишь ему тем же.

— Я могла бы, скажем, пообещать больше никогда не изображать монстров, — брякнула Сьюзен первое, что пришло на ум. Голос выдавал ее волнение.

Она с особой остротой чувствовала его близость. Нечего говорить, как смущала ее способность Фрэнка читать в ее душе, как в открытой книге. Сьюзен поспешила опустить голову.

— Ну, что ж, на первый случай и этого достаточно. — Уайлдер слегка потянул за кончик цветного платка, которым она перехватила волосы. — Но в следующий раз…

— О, клянусь, это не повторится, — нервно хохотнула Сьюзен.

— Какая жалость! — Фрэнк вздохнул и покачал головой. — А я уже начал подумывать, как вы могли бы возместить мне ущерб. Причем самым для меня приятным образом.

— Воображаю. — Она вдруг подумала, что ее непосредственность и неумение держать язык за зубами могли бы сыграть с ней злую шутку.

— М-м. Интересно, — процедил он сквозь зубы, сопровождая свои слова еще более нежным пожатием руки. За этим последовал приглашающий жест в сторону маяка. — Двинулись? Полюбуемся оттуда островом.

— С удовольствием, — согласилась Сьюзен.

В душе она была признательна ему за то, что он не воспользовался ее взбалмошностью. Впрочем, Сьюзен не могла бы с уверенностью сказать, какие именно чувства владели ею во время их разговора.

Они заглянули сначала в подсобные постройки. Дом смотрителя, амбар, хлев пустовали, но были еще в хорошем состоянии.

В нескольких сотнях ярдов оттуда на узком мысу стоял маяк. Высокий и величественный, на фоне лазурного неба он казался неприступным.

Из путеводителя они узнали, что построен был маяк в конце первого десятилетия прошлого века и, судя по всему, успешно противостоял стихиям. Полностью автоматизированный, он до сих пор исправно служит мореходам. Нужды в постоянном смотрителе больше не было, но когда-то смотрители сменялись здесь каждые пять лет. Вероятно, сюда, на необитаемый, затерянный в море остров, ехали те, кто искал уединения и покоя. Каждый вечер зажигал смотритель маяк, обеспечивая кораблям безопасный проход через проливы. Неужели он все дни проводил в одиночестве? Или рядом с ним была его семья?

Сьюзен присела на освещенном солнцем бугорке, чтобы сделать набросок. Рисуя, она размышляла, что заставляет людей сниматься с насиженных мест и забираться в такую глухомань. Отправляются ли они на поиски романтических приключений? И могла бы она сама отказаться от всего и стать отшельником? Наверное. Ведь проводит же она долгие часы в полном одиночестве за мольбертом. И все же ей будет не хватать рядом человека, которого бы она любила.

Сьюзен взглянула на спящего Уайлдера, лежавшего на траве неподалеку. Должно быть, она совсем спятила, если думает, что Фрэнк может стать тем, кто ей нужен, кто может возбудить в ней любовь к себе и кто будет беззаветно любить ее самое. Она и не думала ни о чем подобном. Боже сохрани. Она просто смотрела на него. И что бы ни чувствовала Сьюзен в ту минуту — сердечное расположение, симпатию или сжигающую страсть, — все это лишь причудливые проявления того невероятного напряжения душевных сил, которое не позволяет ей опустить руки, укрепляя в ней желание выжить.

Сьюзен вновь поймала себя на том, что смотрит на Фрэнка, и чертыхнулась про себя. Отложив альбом, она растянулась рядом с Уайлдером и подставила лицо солнцу. С моря дул свежий ветерок, принося прохладу и запах водорослей. Дышалось легко, и хотелось обо всем забыть. Если действительно хочешь выжить, сказала себе Сьюзен, нечего предаваться бесплодным мечтам. Надо искать пути к бегству, лучше всего, когда ее страж крепко спит.

Может, в траве отыщется камень потяжелее. Им можно было бы запустить Уайлдеру в голову. Потом Сьюзен выкрадет ключи и спустится к лодке. Беда в том, что ориентируется она неважно. Но Фрэнк сам говорил, что остров невелик. И у него есть карта. Дальше Сьюзен справится — дойдет до яхты на веслах. А там останется дать сигнал SOS по радио…

— Просыпайтесь же, соня. Подъем! Мы должны засветло вернуться в бухту.

Сьюзен со стоном открыла глаза и увидела склонившегося над ней Уайлдера. Она почувствовала странное облегчение. Только что в ее сне бездыханное тело Фрэнка лежало на земле; вместо головы — кровавое месиво. И всему виной отчаянное желание Сьюзен вырваться на свободу. Она стояла над ним в своем сновидении и понимала, что совершила чудовищную ошибку. Она словно поняла что-то такое, чего нельзя было выразить словами. Подсознательно Сьюзен чувствовала, что поверженный Фрэнк — это окончательный проигрыш.

— Как самочувствие? — озабоченно спросил он, помогая ей подняться.

— Голова немного кружится. — Сьюзен вздрогнула, когда от порыва ветра заколыхалась вокруг высокая трава. Солнце на западе уже клонилось к горизонту. — Мы, кажется, долго спали.

— Вероятно, сказалась многодневная усталость, — заключил Фрэнк и наклонился за ее альбомом.

Когда они возвращались к дереву, где оставили сумку, Уайлдер обхватил Сьюзен за плечи.

— Знаете, я была совсем без сил, — робко призналась она, плотнее прижимаясь к источнику успокоительного тепла. Казалось, в эту минуту Сьюзен напрочь забыла обо всех своих опасениях.

— Я тоже.

Фрэнк вытащил из сумки обе куртки и настоял, чтобы Сьюзен немедленно оделась. Затем сложил подстилку вместе с остальными вещами в сумку, взял Сьюзен за руку и повел к тропинке.

Тени заметно удлинялись, однако они нашли дорогу к бухте довольно легко и, несмотря на то что по настоянию Уайлдера много времени потратили на отдых, выбрались из лесу задолго до наступления темноты. Тропинка вывела их почти к тому же месту, где они высадились на берег. Одна в лесу Сьюзен непременно бы потеряла ориентацию, и неизвестно, как долго ей бы пришлось скитаться по безлюдному острову. Она содрогнулась, на миг представив, что, забытая всеми, осталась одна на этом клочке суши посреди моря. И еще раз порадовалась, что покушение на Уайлдера ей лишь привиделось в кошмарном сне.

Сьюзен уселась на носу лодки, прижимая к себе сумку, Уайлдер взялся за весла. Они подплыли к «Утренней звезде», мерно покачивающейся на волнах; поднявшись на корму, Сьюзен перекинула сумку через поручни на палубу, затем перескочила на мостки и удерживала за канат лодку. Уайлдер прошел вперед, передал весла и поднялся к ней.

С кормы они вытянули скользкую резиновую лодку наверх, с трудом закрепив ее на месте. Пришлось и посмеяться, и не раз чертыхнуться, прежде чем они наконец справились со своей задачей. К тому времени, когда все работы были закончены и Фрэнк проверил крепления, солнце начало садиться. Розовые и багряные отблески живописно расцвечивали западную часть небосклона.

— Я вчера говорил вполне серьезно, — вдруг произнес Фрэнк и как бы в подтверждение своих слов многозначительно хмыкнул. Он подтянул последний узел и открыл люк сходного трапа.

— О чем это вы? — удивилась Сьюзен и обернулась через плечо. Она укладывала весла под скамью в рубке.

— Вы, миссис Ранделл, — отличный первый помощник, черт побери!

Он нежно взял Сьюзен за руку и внимательно посмотрел на нее.

— Вам известно, сэр, одна присказка? — улыбнулась она, но не отвела глаз. — Каков капитан, такова и команда.

— Вам хорошо было сегодня? — тихо спросил он, улыбаясь в ответ, и притянул ее чуть ближе.

— Да, спасибо. — Во второй раз сегодня Сьюзен обратила внимание, что пялится на его губы в твердой надежде получить поцелуй. Сердце дрогнуло. Она с трудом перевела дух. Ей следует держаться от Фрэнка подальше — чего бы ей это ни стоило. Однако Сьюзен не отодвинулась ни на дюйм. — А как вы? Вам тоже было интересно?

— Очень. — Уайлдер ласково погладил ее по щеке. — Сьюзен…

— Да? — едва слышно произнесла она, не столько откликаясь на его обращение, сколько давая ответ.

— Нет, ничего… Просто… — Фрэнк долго не решался, потом легким движением положил ладони ей на плечи. — Мне чертовски хочется поцеловать вас. — Он наклонился, и его губы скользнули по щеке Сьюзен. — Но, мне кажется, я не должен этого делать.

— Почему бы и нет? — Голос Сьюзен предательски дрожал.

— Не хотел бы злоупотреблять своим положением.

— Один поцелуй. Кому от этого может быть хуже? — стараясь казаться беспечной, спросила Сьюзен.

Уайлдер снова наклонился и тронул ее губы своими — осторожно, нежно, почтительно, что поразило Сьюзен, и тотчас отстранился плавным движением.

— Только один, да? — пробормотал он.

— Может быть… Может быть, еще один не повредит. — Положив руки Фрэнку на грудь, она подняла лицо и ободряюще улыбнулась. Она играет с огнем и сгорит в его пламени, но сейчас, кажется, ей было решительно все равно.

С глухим стоном Уайлдер снова припал к ее губам. На этот раз поцелуй был глубже, раскованнее; кончиком языка Фрэнк ласкал ее губы, пока она не уступила нежному нажиму. Раскрыв губы, Сьюзен с радостью принимала чувственный, сексуальный вызов, наслаждаясь вкусом горячих мужских губ.

Как бы чувствуя, что ее желание нарастает, Фрэнк обнял ее, с силой прижимая к себе. Когда груди Сьюзен прикоснулись к его телу, она содрогнулась от наслаждения. То, что казалось всего лишь беспокойным томлением, обернулось вдруг приливом безудержной страсти. Сьюзен желала его… Она жаждала его. Тихонько вскрикнув, она просунула руки ему под свитер и начала гладить ладонями грудь Фрэнка, затем спину. Она нетерпеливо выдергивала его рубашку из-за пояса, стремясь коснуться…

На пояснице ее пальцы наткнулись вдруг на теплую кожу и холодную сталь. Что за чертовщина! Сьюзен замерла, смятенная и испуганная. Затем наступило прозрение, внезапное, словно удар в солнечное сплетение. Сьюзен отдернула руки. Это был пистолет. Уайлдер носит его в кобуре. Как будто оружие — часть его тела. Впрочем, наверное, так оно и должно быть при его ремесле.

Реальность коварно подкралась к Сьюзен, ужасная, как цунами, и захлестнула ее. Этот человек — похититель, и, вопреки всем заверениям, которые он расточал в последние дни, нет никакой гарантии, что он отказался от намерения убить ее. А она, прекрасно зная, с какой целью увез ее Уайлдер так далеко, очертя голову бросается к нему в объятия, целует и умирает от блаженства у него на груди. Что с ней стряслось? Что, черт возьми, происходит?

Смутно ощущая, что он тоже замер, Сьюзен оттолкнула его и, возбужденная, тяжело дыша, отступила назад.

— Перестаньте Уайлдер. Прошу, остановитесь.

Она всхлипнула, вновь охваченная ужасом и сомнениями.

— Сьюзен, дорогая, успокойтесь и выслушайте меня, — умолял Фрэнк. Его голос был полон тревоги за нее. Он сжал в руках ее ладони.

— Зачем? Чтобы снова услышать от вас ворох лжи? — Сьюзен не сводила с него глаз, затуманенных набегающими слезами. Ах, какой же она оказалась идиоткой, безмозглой, совершенно безмозглой дурой! — Я не думаю…

— Нет, затем, чтобы узнать правду.

Продолжая удерживать ее похолодевшие руки в своих, Фрэнк склонился над ней, и Сьюзен заметила, какими суровыми стали черты его лица. Светлые глаза потемнели и увлажнились.

Сьюзен чувствовала жуткое напряжение, душа ее разрывалась на части. В ней боролось страстное желание выслушать его и страх, что его правда уничтожит ее. Хотя вероятнее другое — в такую минуту Фрэнк, пожалуй, готов наговорить все что угодно, — лишь бы понравиться ей, лишь бы вернуть Сьюзен в свои объятия.

Вырвав руки из ладоней Уайлдера, она резко повернулась и, все еще ошеломленная внезапным приступом страсти, пошатываясь, двинулась к выходу. На верхней ступеньке сходного трапа Сьюзен задержалась и в последний раз окинула взором ссутулившуюся фигуру своего похитителя.

— Не думаю, что в ваших интересах признать правду. Преступник постарается извернуться даже тогда, когда его припрут к стенке, — с сожалением и грустью сказала она.

Непонятно, как, несмотря на застилающие глаза слезы, она спустилась в трюм, не свернув себе шеи. Ощупью пробираясь в темноте по узкому коридору, Сьюзен добрела до своей каюты, вошла внутрь и без шума прикрыла дверь.

Оставалось надеяться, что Уайлдер не решится преследовать ее. Иначе она не могла бы ручаться за себя. Ворвись он сейчас в каюту, схвати Сьюзен в охапку и заставь выслушать свое признание, еще неизвестно, чем бы ответила она. Когда его руки мягко прикасаются к ее телу, Сьюзен словно возрождается, испытывает такой необычайный прилив сил, какого не знала уже целый год. Странно, но при этом она чувствует себя любимой, желанной, и это ощущение лишь подстегивает ее страсть. Сьюзен казалось, что их притяжение взаимно, что она небезразлична Фрэнку. Она хотела его, к тому же была убеждена: пока он рядом, ничего плохого с ней не произойдет.

Да в своем ли она уме? Как могло такое прийти в голову ей, жертве вероломного похищения? Даже укрывшись в своей каюте, вдалеке от Фрэнка, она продолжала ощущать покалывание в кончиках пальцев от соприкосновения с холодной сталью. Надо встряхнуться и взглянуть на все трезвыми глазами. И впредь не раскисать от одного его прикосновения. Неужели она позволит уголовнику ухаживать за собой, каким бы хорошим, добрым и благопристойным по отношению к ней он ни был?

Кто ты, будь ты проклят? И зачем ты так безжалостно играешь со мной? — терялась в догадках Сьюзен. Она металась по тесной каюте, силясь унять дрожь во всем теле. Почему заставляешь влюбляться в тебя?

Но я не… Я не могу… Я не хочу…

Сердито смахивая непрерывно катившиеся слезы, Сьюзен сдернула платок с головы и швырнула его на пол. Уселась на кровать и, совершенно измученная, сделала то, чего клялась избегать, пока находится в лапах Уайлдера. Вконец запутавшись, сгорая одновременно от желания и ненависти, Сьюзен уткнулась в ладони и заплакала навзрыд.