Фрэнк долго еще сидел в рубке после того, как Сьюзен спустилась в трюм. Звездная ночь и одиночество не приносили утешения. Он бросился было вслед за ней, чтобы заставить выслушать себя. Но вспомнил вдруг, как отчужденно смотрела на него Сьюзен, упрекая в бесчестности и лицемерии, и порыв его угас.
Она дала ясно понять, что не поверит ни одному его слову. Зачем тогда предпринимать жалкие потуги убедить ее, что он, Фрэнк, не имеет ничего общего с бандой Трейдера? Нечего и сомневаться, Сьюзен наверняка воспримет его слова лишь как подтверждение собственных подозрений. Мол, он говорит то, что, по его мнению, ей хочется слышать, чтобы залезть к ней в постель. И разрази его гром, если Фрэнк позволит ей подобным образом истолковывать его слова! Тем более у него и намерений таких не было, когда он решил сказать ей правду.
Уайлдеру давно хотелось не только рассеять туман неопределенности, но и заверить ее, что с его стороны ей абсолютно ничто не угрожает. Пистолет, который он носит, предназначается исключительно для ее же защиты. Но, очевидно, Сьюзен уже составила свое мнение о нем. И раз уж ей втемяшилось в голову, что он преступник, и она, даже несмотря на новые отношения, сложившиеся между ними в последние два дня, не хочет его выслушать, значит, так тому и быть.
Может, если проявить терпение, Сьюзен в конце концов сама попросит его рассказать о себе и не будет с такой предубежденностью относиться ко всему, что он говорит. Пока же пусть думает, будто он один из головорезов Трейдера; ему это определенно не повредит. Сьюзен будет послушной и исполнительной, к тому же не станет стеснять его. А это, безусловно, наилучший вариант для них обоих, напомнил себе Уайлдер. Он поднял голову вверх и устремил взгляд в звездное небо.
Не надо было ему целовать Сьюзен. Но ведь он же спросил ее разрешения, не так ли? А что она ответила, лишив его способности контролировать свои действия? Правда, она не просила целовать ее, но, без сомнения, и не имела ничего против. Даже принимала его поцелуи с нескрываемым восторгом. Неизвестно, как далеко они бы зашли, не наткнись Сьюзен на кобуру с пистолетом. Оставалось утешиться тем, что он не сидел бы сейчас один во тьме, если бы не этот случай. Для Сьюзен было полной неожиданностью, что он носит при себе оружие. И ему вполне понятно, как неприятно поразило ее такое нечаянное напоминание о его профессии, вернее, о его образе жизни в представлении Сьюзен. Жаль, у него не было времени избавиться от чертовой кобуры до того, как она оказалась в его объятиях. Но ведь он вовсе не собирался обниматься, а уж о поцелуях и говорить нечего. А когда все началось, он потерял голову от счастья и начисто забыл обо всем остальном. Он почувствовал внезапное сопротивление Сьюзен за несколько мгновений до того, как понял, что послужило тому причиной. А потом она уже не желала слушать его объяснения.
Видимо, она была не только напугана и сбита с толку, но и глубоко оскорблена. Сьюзен взглянула на него с таким упреком, что Фрэнк почувствовал: он не оправдал даже того небольшого доверия, которое она начала испытывать к нему. Но после того, что произошло, ему больше не на что надеяться. В одночасье все решительным образом изменилось.
Впрочем, нет худа без добра. На самом-то деле Сьюзен тянулась совсем не к нему. Ее привлекал некто вымышленный, существующий лишь в ее представлении. А весь вопрос именно в том, что она чувствует к человеку по имени Фрэнк Уайлдер, заместителю начальника федеральной полиции. И если судить по нынешнему положению дел, то у него перспективы весьма неважные. Тем более что для Сьюзен, видимо, его работа по заданию судьи Джералда Фэллоуза не менее отвратительна, чем служба у гангстера Люка Трейдера.
По тому, как она отзывалась о судье, Фрэнк заключил, что Сьюзен не только глубоко уязвлена обманом этого человека, но и не собирается прощать его. А, учитывая все недоразумения, по поводу которых Фрэнк рано или поздно должен будет объясняться со Сьюзен, едва ли можно ожидать, что она проявит к нему больше снисхождения. Так что, как ни крути, сообщать Сьюзен правду о себе по-прежнему представляется не самым мудрым решением. Она или подумает, что Фрэнк лжет, чтобы затащить ее в свою постель, и станет бояться его еще больше, или все-таки поверит, но придет в такую ярость, что, скорее всего, наделает глупостей.
Понимая, что разорвать этот замкнутый круг нереально, Фрэнк удрученно покачал головой. В чем бы ни пытался он убедить самого себя, ему следует помнить, что они ходят со Сьюзен по тонкому льду. Бессмысленно отрицать, что его неукротимо влечет к ней. А теперь он должен признать, что за последнюю неделю его чувство к Сьюзен стало более глубоким.
Прежде он не встречал женщины, похожей на нее. Она интеллигентна, остроумна, знает себе цену и умеет постоять за себя. И когда ты с ней, чертовски остро ощущаешь всю прелесть жизни. Фрэнку нравятся словесные схватки со Сьюзен и ее улыбка. Ему нравится смотреть, как она стоит у руля «Утренней звезды» или управляется с парусом. Даже обычная прогулка с нею по лесу доставляет ему радость, как это было сегодня. При всем желании Сьюзен, конечно, нельзя назвать образцом совершенства, она чересчур эмоциональна. И тем не менее больше всего на свете Фрэнк хотел бы назвать ее своею. И он был близок к этому еще совсем недавно. Очень близок.
Если бы они встретились не при столь странных обстоятельствах! Но вышло как вышло. Ему еще только предстоит быть до конца честным со Сьюзен. Пока же между ними сложились отношения, у которых нет будущего. Фрэнк привык считать себя джентльменом и знал, что надо притормозить. Но одно дело, сидя на темной палубе, понимать, что ты обязан делать, и совсем другое — быть последовательным, когда ты рядом со Сьюзен.
Фрэнк мог полагаться лишь на то, что после сегодняшнего вечера она будет сторониться его. В таком случае он поймет намек и тоже будет держаться отчужденно. Но если Сьюзен будет вести себя как ни в чем не бывало и смотреть на него такими же глазами, как перед поцелуем, то Фрэнк не ручается за себя. Понятно, он никогда не овладеет ею против ее воли, но, если он ощутит в ней такое же желание, как было только что, Фрэнк не уверен, что сумеет остановиться, хотя потом, без сомнений, станет проклинать себя за содеянное.
Налетевший порыв холодного ветра взъерошил его волосы, проник за ворот, Уайлдер поежился. Поднявшись, он решил напоследок проверить все крепления. Оставаться ночевать на палубе и заработать к утру воспаление легких? Конечно, можно сходить в трюм за спальным мешком, но ему страшно не хотелось провести часы, остающиеся до рассвета, скорчившись на скамье в рубке.
Гораздо приятнее забраться в гамак в носовой каюте и хорошенько выспаться в тепле. Сьюзен, кажется, больше не выйдет из своей каюты до утра, и нечаянной встречи с ней он может не опасаться. За ночь они оба остынут, придут в себя, и, как знать, может быть, все вернется в привычное русло. Фрэнк, по крайней мере, постарается держаться с ней как можно ровнее.
Удостоверившись, что на палубе все надежно закреплено, Фрэнк спустился по сходному трапу, задраил крышку люка. Как и в предыдущие ночи, он включил свет в коридоре, чтобы Сьюзен не плутала, если ей что-нибудь потребуется. Не успел он сделать и пары шагов, как услышал вдруг чей-то плач.
Боже, ну конечно же, это Сьюзен!
Фрэнк опрометью бросился к ее каюте. Приглушенные рыдания разрывали ему душу. Господи, какой же он мерзавец, что заставляет ее плакать. Фрэнк схватился за ручку двери, громко позвал Сьюзен. И тут его словно обожгло: что он делает? Если она сейчас откроет и Фрэнк войдет, он снова обнимет ее и произойдет то, чего оба хотят и боятся одновременно. А разве не он только что давал себе обещание не допустить этого?
Оставив ручку двери в покое, Фрэнк медленно повернулся. Если Сьюзен не окончательно потеряла рассудок, она отвергла бы любые утешения. И ему следовало бы сперва подумать, прежде чем кидаться утешать ее. Где, черт возьми, его благоразумие? Зачем ломиться к женщине, которая, должно быть, и видеть его не желает? А раз она плачет, значит, это необходимо, и вмешиваться незачем.
Как и намеревался, он пойдет в свою каюту, примет горячий душ и попытается хоть немного поспать. Он не позволит себе думать о том, как там Сьюзен рыдает одна в темноте. Не позволит, потому что бессилен чем-либо ей помочь. Изменить ситуацию не в его власти, а потому все, что он может, — не докучать ей своим присутствием. Им еще какое-то время нужно продержаться на яхте.
Время от времени Уайлдер забывался тяжелым сном, но к утру он окончательно отказался от попыток заснуть. Двигаясь по кухне, как можно тише, он сварил себе кофе, съел тарелку корнфлекса. Потом включил радио и поймал студию местной метеорологической службы, которая заверяла: день будет таким же погожим, как предыдущие два. Фрэнк поднялся на палубу и начал готовить парус. Может быть, единоборство с ветром и волнами отвлечет его от мыслей о Сьюзен. Пока ничто другое не помогало.
Он наметил курс таким образом, чтобы бортовая и носовая качка не слишком сильно беспокоили Сьюзен. Попутный ветер подхватит парус, яхта будет слегка покачиваться на волнах, и это даст Сьюзен возможность поспать подольше. Чем безмятежнее будет ее сон, чем дольше она не выйдет из каюты, тем лучше. Как чувствует себя Сьюзен, Фрэнк не знал, но ему самому явно требуется время, чтобы привести голову в порядок и быть в состоянии вновь заниматься делами миссис Ранделл.
Предметом гордости Уайлдера всегда было его умение сохранять выдержку и спокойствие при выполнении задания, но вчера вечером он вел себя со Сьюзен далеко не идеально. Он позволил себе на минуту забыться, нарушил дистанцию между собой и клиентом, на что не имел права, и в результате действовал непрофессионально.
Надо признать: мысли Фрэнка были далеки от поставленной задачи, и это могло бы иметь печальные последствия. Хотя людям из банды Трейдера не так-то легко найти их, полностью исключать такую возможность нельзя. Главарь гангстеров, вероятно, уже назначил за Сьюзен немалую цену, пытаясь в последний момент сорвать начало суда.
Поэтому отныне Фрэнк будет действовать строго по предписанию. Со Сьюзен надо обращаться вежливо и почтительно, как она того заслуживает, но одновременно он будет строго следить за ней. Фрэнк вернется к своим профессиональным обязанностям и проявит больше сдержанности. Преодолевая собственное желание сблизиться со Сьюзен и — что не исключено — ее собственные порывы, он сосредоточит все силы и интеллект на своем задании. Ведь до окончания процесса по делу Трейдера судьба Сьюзен буквально в руках Фрэнка, и он не хочет потерять эту женщину.
Уайлдер шел под парусом уже несколько часов. Дул легкий юго-западный ветер, позволявший не менять галса, двигаясь избранным курсом на север. При таком спокойном море можно было без опасений пользоваться автопилотом. Фрэнк спустился в трюм якобы за чашкой кофе, на самом деле необходимо было проверить, что делает Сьюзен.
Ее каюта оставалась запертой почти все утро, Фрэнк увидел ее только около полудня, когда отправился на кухню за бутербродом. Сьюзен сидела на диване в салоне. Их взгляды встретились, и Сьюзен молча опустила глаза. Чувствуя себя неизвестно почему последним негодяем, Фрэнк занялся приготовлением сандвича с сыром и ветчиной.
— Хотите есть? — вежливо поинтересовался наконец Фрэнк, не выдержав гнетущей тишины.
— Спасибо, я сыта, — холодно ответила Сьюзен.
— Буду рад видеть вас наверху, если вам захочется подняться. Погода прекрасная. Сегодня теплее, чем вчера, и вам не понадобится куртка.
— Куда… куда мы… плывем? — спросила, запинаясь, Сьюзен, что выдавало ее тревогу.
— Идем с попутным ветром до мыса Роджерс. Если ветер не переменится, обратно к острову Коули поплывем, меняя галсы, — сообщил Фрэнк, надеясь успокоить ее. — Все хорошо, вы находитесь в приятном плавании в компании с вашим милым похитителем, миссис Ранделл.
— Ясно, — пробормотала она.
Бросив украдкой взгляд в ее сторону, Фрэнк заметил, что она искоса наблюдает за ним. В потухших глазах Сьюзен он различил недоверие и испуг. Поспешно завернув свой бутерброд в салфетку, Уайлдер достал из холодильника первую попавшуюся бутылку и заторопился к трапу. Каждой частицей души он рвался к ней: подойти, нежно обнять. Но каждая клетка мозга подсказывала, что он не должен этого делать.
По правде говоря, Фрэнк не ожидал, что Сьюзен захочет присоединиться к нему, но вскоре она поднялась на палубу. Фрэнк ликовал, хотя ничем не выказал своей радости. Выглядела Сьюзен из рук вон плохо, осунулась и побледнела, а круги под глазами при ярком свете дня казались более темными, чем в полумраке каюты. Двигалась Сьюзен устало, словно каждый шаг давался ей с большим трудом. Может быть, свежий воздух и солнце придадут ей сил. Фрэнку оставалось уповать только на это, потому что сам он не мог позволить даже дружеского жеста в сторону Сьюзен.
Она вошла в рубку и нерешительно взглянула на Фрэнка, словно спрашивая, какая встреча ее ожидает. Тяжело ступая, прошла мимо своего похитителя в дальний конец рубки и уселась на скамью, повернувшись к нему спиной. Так они и плыли, каждый занятый своими мыслями и не обмолвившись ни словом, как будто оба хранили обет молчания. Время тянулось невообразимо медленно. Только завывание ветра в такелаже и плеск волн, ударяющих в борт, нарушали окружавшую их тишину.
Наконец, когда солнце начало клониться к закату, а до мыса Роджерс оставалось еще несколько миль, Фрэнк решил, что пора возвращаться.
— Я поведу яхту против ветра, — сказал он. Его голос прозвучал резче, чем он хотел, и Сьюзен забеспокоилась. Проклиная себя за то, что не может скрыть от нее свою тревогу, Уайлдер добавил уже более мягко: — Не могли бы вы мне помочь?
— Разумеется. — Не глядя на Уайлдера, она придвинулась на скамье к дожидавшемуся своего часа кливеру, связанному с воротом. — Скажите только, когда я буду нужна, — сухо промолвила Сьюзен, мастерски отвязывая канат, и стала ждать, когда Фрэнк переставит главный парус.
Ни тени улыбки, ни шутливого слова и, уж понятно, ничего от того товарищеского духа, что царил на палубе во время их предыдущего плавания. Сьюзен просто сидит, ни разу не оглянувшись, и спокойно ждет команды. Как раз то, чего он добивался. Но отчего же тогда у него прямо руки чешутся — схватить ее да встряхнуть как следует.
Почему Фрэнку становится не по себе, когда она перестает замечать его? Ведь он же сам этого хотел. Конечно, он дал Сьюзен повод держаться от него подальше и должен был радоваться, что она не обращает на него внимания, но сейчас, кажется, он дошел до той точки, когда под любым предлогом ему непременно надо прикоснуться к Сьюзен.
— Приготовьтесь поднять кливер, — предупредил Фрэнк ровным тоном.
Сьюзен покорно кивнула. Он медленно перевел штурвал, поворачивая «Утреннюю звезду» к ветру. Захлопал парус, с характерным щелчком стал на место гик.
Юго-западный ветер не менялся, и им пришлось почти весь обратный путь идти против течения, а перед заливом у острова Коули проделать, меняя галсы, несколько маневров, прежде чем они попали в створ. И всю работу Сьюзен и Фрэнк выполняли почти безмолвно, перекинувшись лишь парой слов. Это как нельзя лучше соответствовало планам Уайлдера, но почему-то он готов был взорваться от злости.
К тому времени, когда они спустили паруса и на малых оборотах входили в узкую горловину залива, солнце уже начало садиться. Фрэнк не замечал большой океанской яхты, стоящей на якоре у противоположного конца входа, до тех пор, пока «Утренняя звезда» не оказалась в бухте и не могла уже быстро выбраться назад.
Мысленно чертыхнувшись, Уайлдер переключил мотор на холостой ход, сбросил свитер и расстегнул кобуру.
— Сьюзен, идите в трюм. Немедленно! — тихо приказал Фрэнк, поднимая крышку ящика, в котором хранил бинокль.
Словно не слыша его слов, Сьюзен продолжала стоять на месте, обхватив себя руками. Ее сотрясала нервная дрожь, глаза светились от радости. Когда она взглянула на Фрэнка, у нее чуть не подкосились ноги от страха. И тем не менее Сьюзен с вызовом отвернулась и с высоко поднятой головой двинулась прочь — но не в трюм, куда прогонял ее Фрэнк, а к выходу на верхнюю палубу.
Еще раз ругнувшись про себя, Фрэнк запер штурвал на ключ и бросился следом за Сьюзен. Та не успела пройти и нескольких шагов, как он схватил ее за талию, прижал к себе и зажал ей рот ладонью. Она попыталась было сопротивляться, но вскоре сникла, повиснув на его руках, прерывисто душа. В полном бешенстве Фрэнк повернул ее лицом к себе, загородив от нежданных соседей — кто бы они ни были, — наблюдавших за «Утренней звездой» с океанской яхты. Фрэнк подтолкнул ее к трапу.
— Выслушайте меня! — прорычал он прямо ей в ухо, остановившись у верхней ступеньки. — Слушайте внимательно. Когда я отпущу вас, вы не издадите ни единого звука. Повторяю: ни единого звука. Иначе пеняйте на себя. Спускайтесь вниз, запритесь в своей каюте и не высовывайте носа, пока я не позову. Вы поняли меня?
Вцепившись пальцами в рукав его рубашки, Сьюзен покорно кивнула.
Фрэнк помедлил мгновение, все еще сомневаясь, подействовали ли его угрозы, но даже сейчас, когда появилась вполне вероятная опасность для ее жизни, у него рука не поднималась применять силу.
— Поверьте, я не желаю вам зла, Сьюзен, и пока вы будете выполнять мои указания, с вами ничего не произойдет. Обещаю! — заключил Фрэнк вполголоса.
Он слегка прикоснулся губами к ее щеке и разжал руки.
Сьюзен подняла голову и посмотрела на него в полной растерянности. Было видно, как она дрожит. Медленно, держась за перила, она спустилась по трапу и растворилась в сумраке трюма.
Со вздохом облегчения Фрэнк задраил люк, вернулся к штурвалу. Скандала ему не избежать, это точно, но до поры до времени она не посмеет поднять шум.
К счастью, начался отлив, и «Утреннюю звезду» не отнесло в сторону незнакомой яхты. Ее обитатели явно собираются ночевать здесь. Чертова посудина не только сияет огнями, словно рождественская елка, но и распространяет над водой соблазнительный аромат мяса, жаренного на углях. Следовательно, надо решить: оставаться ли в гавани и бросать рядом якорь или искать другую стоянку для ночлега.
Фрэнк поднес бинокль к глазам. Он нимало не смущался тем, что подсматривает, и чуть-чуть успокоился, когда увидел в иллюминаторе пожилую парочку. Мужчина и женщина обнимались. Хотя случается всякое, крайне сомнительно, чтобы эти люди состояли в банде Люка Трейдера. Значит, ночевка в заливе должна быть столь же безопасной, как и прежде, вернее, даже более безопасной, чем переход ночью неизвестно куда. А чтобы застраховаться от неожиданностей, можно лечь спать на палубе.
Приняв решение, Фрэнк застегнул кобуру и вновь натянул свитер. Затем он развернул свою яхту в более удобную позицию на случай, если придется быстро убираться, бросил якорь и заглушил мотор. Уайлдер кубарем скатился вниз, чтобы проверить, все ли в порядке. Сьюзен безмолвно сидела в темной каюте. Заставив ее сходить поесть, он достал спальный мешок и подушку, схватил коробку печенья, пачку хрустящего картофеля, пару банок прохладительного напитка и вернулся в рубку.
В предвкушении долгой беспокойной ночи Фрэнк расположился на одной из скамей, раскрыл печенье и снова припал к биноклю. Жуя печенье, Фрэнк навел резкость на веселую пару. Теперь они стояли, обнявшись, у жаровни, видимо, дожидаясь, когда поджарится мясо.
Пожилая парочка, кажется, вовсю наслаждалась жизнью, и Фрэнк почувствовал, что завидует им. Ему вдруг приоткрылось понимание того, как счастливо могут жить люди, связанные взаимной любовью. Для себя Фрэнк никогда не считал возможной такую прочную связь. Тому было много причин: и его замкнутость, любовь к уединению, и требования профессии, и отчасти чувство долга перед больной сестрой.
Теперь Фрэнк сожалел о своем одиночестве. Горько было думать о том, как много времени потеряно. А что ждет его впереди? Холодный дом и одинокая старость? Он предпочел бы прожить остаток жизни рядом с любимой женщиной, сильной, уверенной в себе, разумной и надежной. Скажем, наподобие Сьюзен Ранделл.
Уф, велики же твои шансы после всех несчастий, свалившихся на ее голову по твоей вине!
Можно сколько угодно мечтать о совместной жизни с ней, но Фрэнк не настолько глуп, чтобы хоть на минуту поверить, будто когда-нибудь его мечтам суждено сбыться. Как только суд над Трейдером закончится и Сьюзен освободится из-под его назойливой опеки, ей уже никогда по доброй воле не захочется видеть его гнусную физиономию. Это совершенно ясно. И, помня о тяжких испытаниях, на которые он ее обрек, Фрэнк не имеет права осуждать ее за ненависть, которую он, видимо, успел внушить своей пленнице за время их вынужденного совместного существования. Мы ведь не вольны в своих чувствах.
Отложив бинокль в сторону, Фрэнк глянул в сторону трапа. Судя по всему, Сьюзен зажгла электричество на кухне. До него донесся легкий шум — интересно, что она там делает? Вскоре все прояснилось — Сьюзен варила кофе. Он уловил поднимающийся наверх аромат. По всей видимости, она разогревала и куриный суп с клецками.
У него потекли слюнки, а в животе заурчало. Он отвернулся, давая себе зарок не покушаться нынешним вечером на жизненное пространство Сьюзен. Может, когда веселые путешественники на соседней яхте угомонятся, а Сьюзен, поужинав, вернется к себе, он спустится вниз и что-нибудь перехватит.
— Уайлдер, — тихо окликнула его Сьюзен.
Фрэнк вскочил как ошпаренный и бросился на зов. Сьюзен стояла посередине трапа, в руках у нее был небольшой поднос с термосом, маленькой миской под крышкой, кофейной чашкой и серебряным столовым прибором.
— Я… Я подумала, вы, вероятно, тоже хотите поесть, — смущенно произнесла она, опасаясь смотреть ему прямо в глаза.
Несколько секунд Фрэнк оторопело пялился на нее, не зная, что и сказать. Его так и подмывало сгрести ее вместе с подносом в охапку и расцеловать, такой трогательной и милой казалась она ему сейчас.
В то же время в каком-то уголке мозга копошилось легкое подозрение. Что это с ней? Он обошелся с ней не слишком любезно, чуть ли не силой выпроводив из рубки, поэтому было бы странно ожидать сейчас от Сьюзен мирных инициатив.
С кривой усмешкой Фрэнк спустился к ней и взял поднос.
— Могу ли я рассчитывать, миссис Ранделл, что в моем ужине не содержится смертельной дозы цианистого калия? — саркастически обратился он к ней, скрывая за шутливым тоном мучившее его сомнение.
— Вы хотите сказать, что у вас на яхте есть цианистый калий? — покачала головой Сьюзен и отступила на ступеньку вниз. — К сожалению, я не знала, поэтому ограничилась стрихнином.
— Да ну? В самом деле?
— Успокойтесь, я не подсыпала вам ничего более смертоносного, чем соль и перец, — призналась Сьюзен.
— Ну что ж, приятно слышать.
— Еще бы, — хмыкнула Сьюзен. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она повернулась и совсем сошла с трапа. Внизу она задержалась, спрятала руки в карманы джинсов и озабоченно посмотрела в глаза Фрэнку: — Как, по-вашему, кто эти люди на яхте?
— Какая-то парочка отдыхающих. Не думаю, чтобы они нам сильно помешали, но на всякий случай я останусь наверху. И прошу вас, постарайтесь не показываться им на глаза.
— Хорошо, — уныло согласилась Сьюзен. Ей хотелось задать ему еще сто вопросов, которые бы подтвердили или опровергли терзавшие ее догадки, но она лишь с любопытством разглядывала Фрэнка и все не решалась раскрыть рта. Напряженное молчание становилось невыносимым, пора было уходить. Сьюзен вздохнула и сделала шаг по коридору, но тут ее словно что-то кольнуло: — Когда вы заметили яхту, должно быть, очень испугались? Я имею в виду — за меня…
Фрэнк уставился на нее, потеряв дар речи: настолько поразила его проницательность Сьюзен. Она права. Да, его охватил ужас при мысли, что они попали в западню и Сьюзен может погибнуть по прихоти людей Трейдера.
— Нет никакой гарантии, что тот, кто может позволить себе завести шикарную посудину, наверняка окажется приличным парнем. Вам пора бы уже это знать, — наставительно изрек Фрэнк. — Если бы я позволил вам бежать с моей яхты, вы могли бы попасть в еще худшую переделку, чем та, в какой находитесь сейчас. А я, как уже говорил, не хочу, чтобы вы пострадали.
— Потому что тогда я вам буду не нужна? — наседала Сьюзен, пристально глядя на Фрэнка.
— Совершенно ни к чему, — признался он, усмехнувшись. — А потом, в этих диких местах не найти другого такого классного помощника капитана.
От такого ответа у Сьюзен в голове все еще больше запуталось. Так и не разрешив для себя ни одного сомнения, она еще некоторое время с недоумением таращилась на Фрэнка, потом пожала плечами и бросила, собираясь уходить:
— Я оставлю кофейник, может, вам захочется вторую чашку.
— Минуточку… подождите, — мягко остановил ее Фрэнк. Ему безумно не хотелось отпускать ее, хотя он лучше, чем кто-либо другой, знал, что это необходимо.
Сьюзен замерла. Тонкая бровь вопросительно изогнулась.
— Хотите печенья? — ляпнул Фрэнк первое, что пришло на ум. — У меня в каюте открытая пачка.
— Спасибо. У меня тоже, — рассмеялась Сьюзен.
— А, так вот куда исчезает печенье!
— У меня всего одна пачка, Уайлдер. Все остальное съели вы сами.
— Похоже на то, — смущенно признался Фрэнк.
— Ну что ж, кажется, мы все выяснили. Я могу идти?..
Хорошо бы она осталась с ним на палубе. Он уложил бы ее в спальный мешок, потом забрался бы туда сам и… И наделал бы кучу глупостей, которые в данной ситуации совершенно, абсолютно непозволительны.
— Да-а, конечно, — неохотно согласился Фрэнк. — Утром увидимся.
— Надеюсь, — натянуто усмехнулась Сьюзен. — Поскольку я никуда не ухожу, встреча, видимо, состоится. Разумеется, если вы не свалитесь за борт или не произойдет что-нибудь непредвиденное.
— И не рассчитывайте! — весело поддразнил ее Фрэнк.
— Не буду, — заверила его Сьюзен. В голосе ее слышалась едва прикрытая радость.
— Бьюсь об заклад, что все будет в порядке, — сказал Уайлдер, с сожалением отпуская ее…
Отложив роман с фантастически закрученным сюжетом, который она безуспешно пыталась читать битый час, Сьюзен отшвырнула книгу на ночной столик у кровати. Раздосадованная, она тяжело вздохнула и устремила взгляд во тьму коридора: дверь каюты была открыта. В сотый раз за этот вечер она задавала себе один и тот же вопрос, не совершает ли она огромной ошибки. Той, что может оказаться непоправимой. Для нее самой.
Она безропотно сидит тут, как послушная маленькая девочка, пока Уайлдер сторожит ее на палубе. Может быть, нужно все-таки сделать попытку подать какой-то знак той паре с большой яхты, что ей, Сьюзен, нужна помощь. Если поковырять шпилькой, найденной на дне сумочки, в замке, на который закрыт радиопередатчик, возможно, удастся выйти в эфир. И тогда она передала бы свой сигнал бедствия.
Или можно устроить пожар на камбузе. Достаточно немного масла на сковороде с длинной ручкой и нескольких полотенец, разложенных поблизости: зажигаешь газ, поливаешь — и готово. Сама ждёшь у трапа. Потом надо выбежать на верхнюю палубу, прыгнуть в воду и плыть к большой яхте с криками о помощи, пока Уайлдер будет занят тушением пожара. Так что же тебя останавливает? — рассудительно задала себе вопрос Сьюзен и забилась в дальний угол кровати. Она снова вздохнула и медленно покачала головой. В глубине души она уже не боится Фрэнка Уайлдера, что-то подсказывало ей — он добрый, он не причинит ей вреда. Сколько бы она ни напоминала себе, при каких обстоятельствах попала сюда, как жестоко с ней обошлись, наперекор всему в ней росла уверенность, что Фрэнк не тот, за кого себя выдает. В последние дни Сьюзен твердила себе, что Уайлдер в общем-то не сделал ей ничего дурного, разве что вынужденно. Спору нет, он держал ее в строгости, установил жесткие правила и пригрозил, что ее ждут серьезные неприятности, если она ослушается. Она, естественно, достаточно умна, чтобы не испытывать судьбу. Но если б Уайлдер действительно захотел, ничто не помешало бы ему безжалостно наказывать свою пленницу за любую выходку. К удивлению своему, Сьюзен должна была признать, что похититель чаще бывал с ней добрым и заботливым и терпеливо сносил ее капризы. И никогда не навязывался силой. Если целовал Сьюзен, то с ее согласия. Когда она отталкивала его, молча уходил, практически без всяких возражений. Фрэнка тянет к ней, она чувствует это, находясь в его объятиях. Но стоит ему заметить, что его чувства уже не находят отклика, Фрэнк становится сдержанным, замыкается в себе. Что касается Сьюзен, она не в силах устоять перед напором его страсти, хотя знает, что расслабляться недопустимо.
Тем не менее, увидев большую яхту, в первую минуту Сьюзен подумала, что это Джордж Максвелл послал кого-то ей на выручку, и попыталась бежать. Но Уайлдер успел схватить ее и встать между нею и… теми, кто там был. И сразу же подсознательно Сьюзен поняла: он защищал ее. Как она и предполагала — и Фрэнк подтвердил это, — он боялся за нее. Его выдали голос и глаза.
Сколько ни ломай голову, объяснить поведение Уайлдера она так и не могла. Допустим, ему приказано не только сохранить Сьюзен живой, но и вполне здоровой. Пусть так, но зачем он опекает ее, словно малое дитя? С другой стороны, трудно поверить, будто это единственная причина его обеспокоенности. Достаточно вспомнить, что Уайлдер заботился больше о Сьюзен, чем о самом себе. Разве это не противоречит всем представлениям об обыкновенном уголовнике, которые бытуют среди обывателей?
Что было бы, окажись на большой яхте в самом деле люди, посланные Джорджем Максвеллом? Уайлдеру грозила бы серьезная опасность, его могли убить или арестовать. Но его первая мысль была о Сьюзен. Фрэнк бросился за ней, чтобы укрыть, спасти, и, хотя его наверняка разозлила ее жалкая попытка сбежать с яхты, он не обошелся с ней как жестокий садист, не выместил на ней свою ярость.
Он не столкнул ее вниз по трапу, не запер в каюте, предварительно связав по рукам и ногам и забив кляпом рот, хотя преспокойно мог бы поступить с ней именно так, учитывая возникшие обстоятельства. Фрэнк просто посоветовал ей сделать то, что, по его мнению, могло бы уберечь ее от опасности, и заверил, что ничего плохого с ней не случится, если она последует его совету. А потом он вдруг поцеловал ее в щеку с такой нежностью, что Сьюзен подумала было, не приснился ли ей сон. Но нет, все произошло наяву.
К чему обманывать себя, ее тянет к Уайлдеру с первой минуты, и это влечение крайне настораживало и беспокоило Сьюзен. Ей удавалось владеть собой, душить в себе разгорающуюся страсть, пока она видела в нем источник смертельной опасности. Но вот он коснулся губами ее щеки, доверительно, как бы давая некую священную клятву, и Сьюзен не могла уже больше считать его злодеем. Удерживать его на расстоянии становится все труднее и труднее. Сегодня вечером он не поставил ее перед выбором, но завтра…
Она может сколько угодно проверять и перепроверять свое заключение, что Фрэнк вовсе не преступник, и опять подвергать все сомнению, однако если минувшие дни чему-то ее научили, так это пониманию очевидной истины: завтра у нее не будет никаких сил сопротивляться неизбежному. Пока все идет не так, как она предполагала. И Уайлдер не перестает удивлять ее.
Так почему бы не воспринимать действительность такой, какая она есть? Вероятно, Сьюзен чувствовала бы себя намного лучше, если бы спокойно высыпалась по ночам, вместо того, чтобы мучительно рассуждать, что принесет день грядущий. Ей решительно не о чем беспокоиться — Уайлдер позаботится о ней и сообщит, что делается наверху, когда сочтет нужным. А пока можно и отдохнуть. В любую минуту ей могут потребоваться силы. Для побега или… чего-то там еще…
— Они снялись с якоря примерно час назад, — доложил Уайлдер на следующий день вскоре после полудня. — Как вы думаете, не отправиться ли нам на остров? Хотя бы просто побродить по берегу? Не знаю, как вы, а я явно засиделся — готов на стену лезть от безделья.
— Но ты-то по крайней мере был на солнце да на воздухе, — буркнула себе под нос Сьюзен. Она подвинулась на ступеньке трапа, чтобы Фрэнк мог выйти через люк, и продолжала сидеть, упершись локтями в колени и положив подбородок на руки.
— Вы что-то сказали? — спросил Фрэнк, опускаясь рядом.
— Ничего особенно приятного для вас, — огрызнулась она. Но, опасаясь, как бы Уайлдер не передумал свозить ее на остров, поспешила добавить беззаботным тоном: — Прогуляться по тверди земной — это замечательно. Надеть куртку или свитера достаточно?
— Лучше свитер. Небо чистое, теплое, и мы вернемся до наступления темноты.
— Ну, тогда мне осталось надеть кроссовки, и я буду готова.
Сьюзен сбегала в каюту, сменила обувь. Поскорее бы на берег! Все утро она прилежно трудилась, борясь с каким-то внутренним беспокойством, не оставлявшим ее. Она приготовила изысканный завтрак на двоих, затем подготовила все для запеканки на ужин, убрала салон, застелила свою постель и помыла раковину. Если бы она могла проникнуть в каюту Уайлдера, то навела бы порядок и там, но его дверь была заперта. Под конец Сьюзен перестирала свои вещи и развесила их в салоне.
Занимаясь делами, она украдкой поглядывала на Уайлдера, скучавшего в рубке. Сьюзен просто умирала от зависти. Ей так хотелось выбраться на солнце, подышать свежим морским воздухом. Дважды просила она разрешения подняться на палубу и оба раза получала отказ. В полном унынии Сьюзен уселась на трапе, вновь подумывая о бунте. Она была готова на все, лишь бы избавиться от напряжения, нараставшего с самого раннего утра.
Если бы не предложение сойти на берег, неизвестно, что устроила бы Сьюзен. Скорее всего поддалась бы дурному порыву и стала выкрикивать непристойности. Это, безусловно, восхитило бы Уайлдера, с досадой думала Сьюзен, завязывая шнурки.
Они завели яхту подальше в бухту, спустили лодку. Не теряя ни минуты, Уайлдер сел на весла и начал грести к берегу. Они без труда нашли тропинку и устремились в глубь острова.
Этот путь, проходящий по его северной оконечности, был на четверть мили длиннее, чем тропа, ведущая к маяку. Зато здесь местность сравнительно ровная, особых препятствий не предвидится, а они оба: и Фрэнк, и Сьюзен — полны сил и энергии. Уайлдер шел впереди. Двигались споро. Большое расстояние преодолели гораздо быстрее, чем во время предыдущего похода.
Когда они вышли из лесу, Сьюзен остановилась, залюбовавшись извилистой узкой лентой берега, уходящей к горизонту. Волны с шумом накатывали и отступали, оставляя на берегу кружева белой пены. Сьюзен сняла кроссовки и носки, подвернула джинсы до середины икр и, осторожно ступая, пошла к воде. Камни, мелкие и гладкие, крупнозернистый песок не причиняли боли ступням. Войдя в ледяную воду, Сьюзен слегка поежилась. Она повернулась лицом к солнцу, наслаждаясь контрастом тепла и холода. Как здорово просто почувствовать, что ты жива!
— Не стойте долго — вода студеная, — заботливо предупредил Уайлдер.
— М-м, но как приятно! — возразила Сьюзен, направляясь вперед по кромке волн. Каждый ее шаг сопровождался плеском и фонтаном брызг. Взглянув через плечо на Уайлдера, она ободряюще и как-то призывно улыбнулась. — Идите сюда. Давайте заглянем за эти утесы. — Сьюзен указала на группу скал, возвышавшихся над водой неподалеку.
— Вероятно, там приливные заводи. — В ответ на ее предложение Фрэнк тоже сбросил обувь и закатал джинсы. Не прошло и минуты, как он уже шел рядом, шлепая по воде, так что брызги летели во все стороны. Они взялись за руки, словно между ними не было никаких недомолвок. — Возможно, мы сделаем какое-нибудь потрясающее открытие! — с энтузиазмом воскликнул Фрэнк.
Сьюзен улыбалась ему. Остатки нервного напряжения исчезли. Фрэнк снова держится с ней приветливо, и впервые за все время их странного знакомства Сьюзен не гложет беспокойство, что у него на уме какие-то коварные планы. Если Фрэнк что-то и скрывает, то теперь Сьюзен уверена, что он вынужден так поступать, но вовсе не потому, что замышляет против нее что-то недоброе. Наоборот, он так трогательно заботлив по отношению к ней, что грех не ответить ему взаимным расположением.
— Может быть, найдем морскую звезду, или морского ежа, или еще что-нибудь удивительное, — мечтательно проговорила Сьюзен и, ускорив шаг, потянула Фрэнка за собой.
— Все может быть, — согласился он, загадочно улыбаясь.
Внезапно, будто по команде, они бросились бежать, смеясь и подначивая друг друга, словно дети.
Как бы ни упиралась Сьюзен, которой безумно хотелось остаться на суше подольше, Фрэнк настоял на своем: пора было возвращаться на яхту. В приливных заводях жизнь кипела, поражая своим разнообразием. Они целый час лазали по скалам, с восторгом демонстрируя друг другу свои находки. Потом прошли еще около мили, остановившись, лишь когда достигли небольшого мыса. Сьюзен требовала непременно продолжить путешествие, и Фрэнку пришлось напомнить, что становится поздно. Пообещав, что они еще вернутся сюда как-нибудь, он обнял ее за плечи, не говоря, к ее удивлению, ни слова, и повернул назад, к тому месту, где они оставили обувь.
После возвращения на «Утреннюю звезду» Сьюзен поставила глиняный горшочек с запеканкой в духовку и ушла в каюту, чтобы смыть с ног въедливую морскую соль. Переодевшись в чистый свитер, она вернулась на кухню, а несколькими минутами позже, тоже переодевшись после душа, к ней присоединился Уайлдер.
Она нарезала пару яблок и бананы, сдобрила их небольшой порцией ванильного йогурта, найденного в холодильнике. Уайлдер тем временем накрыл столик в салоне и поставил на плиту кофейник. Она проскользнула мимо Фрэнка в узком проходе, чтобы заглянуть в духовку: запеканку пора было вынимать.
— Почему бы вам не поручить эту работу мне? — предложил Фрэнк, запасшись заранее рукавицами.
— С удовольствием, — искренне обрадовалась она.
Посторонившись, Сьюзен позволила ему достать раскаленный горшочек из духовки. Фрэнк понес его на стол, а она закрыла дверцу и заглянула в холодильник.
— Хотите молока или что-нибудь прохладительное?
— Молока.
— Пожалуй, и я тоже.
Держа в руках пакет молока и миску с салатом, Сьюзен вошла следом за Фрэнком в салон.
Ужин прошел в молчании, они лишь изредка обменивались короткими замечаниями, зато оба с завидным аппетитом налегали на еду. Сьюзен, не вполне, правда, уверенная; доволен ли Фрэнк, спокойно наслаждалась теми дружескими отношениями, которые установились между ними с их сегодняшней поездки на остров. Не хотелось ни говорить, ни делать ничего, что могло бы испортить благодушное настроение. Когда ужин закончился, Сьюзен очень огорчилась, что не может придумать убедительной причины, чтобы задержаться в салоне. Ей осточертела тесная каюта, в которой она провела почти все время, с тех пор как оказалась на борту яхты.
Если она останется на кухне или в салоне, Уайлдер найдет этому одно-единственное объяснение: Сьюзен хочется подольше побыть с ним. И несмотря на то что так оно и есть на самом деле, было бы разумнее не давать ему повода возомнить о себе невесть что. Но теперь, когда она уже относится к нему с такой… сердечностью. И без того от него наверняка не укрылось, какое несказанное удовольствие доставила Сьюзен их совместная прогулка. Но это тот предел, до которого она могла быть искренней с Фрэнком, не требуя от него никаких объяснений. Дальнейшее сближение могло быть чревато ужасными признаниями, а она очень дорожила только что обретенным душевным покоем. Как бы там ни было, Сьюзен не смеет рисковать, давая ему понять, что сама желает большего.
И все же, когда она вполголоса пожелала ему спокойной ночи и понуро поплелась к выходу, а Уайлдер вдруг встал у нее на пути, у Сьюзен екнуло сердце. Одно его слово, один все понимающий взгляд, и у нее, кажется, не будет сил уйти.
— Не хотите надеть куртку и выйти со мной на палубу? — негромко спросил он и ободряюще улыбнулся. — Если вы не против, мы могли бы выпить кофе наверху и полюбоваться закатом.
Отказываться от любезного предложения было бы невежливо, в конце концов он может подумать, что ее воспитание оставляет желать лучшего, рассудила Сьюзен и улыбнулась в ответ.
— Пожалуй, можно.
— Отлично. Я иду за кофе, а вы — за своей Курткой.
Уайлдер вернулся в кухню. Словно на крыльях, Сьюзен понеслась в свою каюту, но по дороге неожиданно почувствовала, что мужество оставляет ее. Мысленно она упрекала себя за то, что согласилась… так легко. Она твердо знала, что можно и чего нельзя допускать в отношениях с Фрэнком. Сидеть с ним на палубе, любуясь закатом, относилось к последнему.
Как так получалось — ему достаточно было всего-навсего по-доброму взглянуть на нее, и Сьюзен становилась податливой, как воск. И ведь не требовал он от нее чего-то большего, чем простое товарищеское участие. Только Небу известно, как жадно стремилась к тому же сама Сьюзен. Она всегда считала себя любительницей одиночества, но в последнее время ей так редко удавалось пообщаться с кем-то, что даже она затосковала. Признаться, если бы выбор был за ней, Сьюзен предпочла бы провести в компании Уайлдера любой из этих бесконечно тянущихся дней, чем оставаться одной. Или любую из ночей…
— И к черту всякие предосторожности! — прошептала Сьюзен, хватая на бегу куртку.
Но между ними не должно оставаться никаких недоговоренностей.
Если бы она была хоть чуточку посообразительнее и сумела преодолеть свою робость, можно было бы рандеву на палубе провести с пользой для себя. Например, набраться храбрости и расспросить Фрэнка о том, что мучило ее уже несколько дней. Чему бы это повредило? Тем более что Сьюзен решила больше не осторожничать.
Конечно, нет никакой гарантии, что ей придутся по вкусу, если и вовсе не ошарашат, полученные ответы. Однако как теперь Сьюзен чувствовала себя более открытой для радости, так с большей стойкостью, чем прежде, могла бы пережить и огорчение. По правде говоря, она считала бы удачей любую информацию, которая помогла бы ей понять Фрэнка и разгадать, что двигало им, когда он отважился похитить ее. Любая новая деталь, самая несущественная мелочь — все годится, лишь бы не оставаться в неведении и не терзать себя самыми фантастическими подозрениями.
С другой стороны, не исключено, что Фрэнк попросту утаит правду о себе. Хотя, ежели такое и случится, Сьюзен достаточно хорошо изучила его, чтобы поймать на лжи. Впрочем, она готова выслушать откровенные небылицы — даже это даст ей пищу для размышлений и раскроет что-то новое в облике Уайлдера.
Так или иначе, она поставила себе цель разузнать побольше об этом человеке. И приглашение на палубу дает прекрасную возможность начать операцию. При должной выдержке Сьюзен сможет установить, действительно ли Фрэнк Уайлдер тот самый человек, за которого она его принимает.
Фрэнк в наброшенной на плечи куртке ожидал ее у трапа. На подносе в его руках стояли две чашки сваренного им кофе. Подошедшую Сьюзен он встретил неожиданным вопросом:
— Понимаю, что не имею права спрашивать, но уж больно хочется узнать. О чем вы думаете?
— Почему вас это интересует? — ответила Сьюзен вопросом на вопрос. Почувствовав, что начинает краснеть, она опустила голову. Не хватало только, чтобы Уайлдер заметил ее смущение. Прочитать, что творится в ее душе, для Фрэнка, по-видимому, давно не составляет никакого труда. А помогать ему в этом она абсолютно не намерена.
— Минуту назад у вас было такое странное выражение лица. Может, вы передумали подниматься на палубу?
— Да нет же, вам показалось, — как можно тверже сказала Сьюзен.
Она наконец осмелилась взглянуть на Фрэнка и уже не смогла отвести глаз — ее словно заворожили тепло и умиротворение, излучаемые его голубыми глазами.
— Ну вот и хорошо. — Жестом он пригласил ее к трапу. — Прошу вас, миссис Ранделл.
Внезапно Сьюзен охватила паника, ей захотелось спрятаться в своей каюте, и все же она начала медленно подниматься вверх. Сердце колотилось, руки дрожали. Может, лучше не знать, кто он на самом деле? Хотя мир не перевернется, если она разузнает о нем побольше. К сожалению, только время покажет, как ей следовало поступить. Но ведь Сьюзен не может быть уверена, что время работает на нее. По крайней мере, пока они не поговорят.
Пожелав себе терпения и мужества, она вошла в рубку и взяла чашку кофе, предложенную Фрэнком.