Она обмакнула свои закостеневшие отростки в сиреневую вязкую жижу. Стряхнула капли, и жижа взялась коркой. Результат ей понравился. Ее рот расплылся в улыбке, обнажив острые клыки, которые она начала подпиливать розовым точильным камнем. Закончив с клыками, она намазала всю шерсть блестящим маслом, разбрызгала на себя дурно пахнущую воду и вышла в зал.
Собравшиеся приветствовали ее дружным воем. Последняя ночь с родной стаей. На рассвете жрица сотворит ритуал, и она навсегда их покинет. Навсегда. Эти мысли заставляли вставать шерсть дыбом и раздувать ноздри. Она уткнулась в его мохнатую шерсть и тихо засопела носом. Они прятались за шторой, закрывающей вход в кладовку. Штора пахла плесенью, и это еще больше подчеркивало безысходность момента. Он подготовил речь, в которой желает ей успехов и счастья в новой взрослой жизни. Но не смог произнести ни единого слова, и скомкав бумажку, выкинул ее.
– Ты отвратительно пахнешь.
– Это духи.
– Я бы мог увезти тебя, еще есть время. Я заправил мотоцикл, и он где-то под окном.
– Мы же говорили, я так не могу. Родители не простят этого, и ты потом тоже будешь жалеть, что поссорился с ними.
– Я сделаю, как ты скажешь.
– Давай просто помолчим. У нас еще целая ночь, и эта Луна только наша.
Они посмотрели в маленькое окошко, состоящее из форточки. В нем не было видно ни Луны, ни звезд. Лишь кусок крыши и дым из котельной.
Так они просидели до рассвета, она уснула, согревшись в его объятиях.
Жрица отдернула штору.
– Пора.
– Просыпайся, – тихо прошептал он в ее мохнатое ухо.
Жрица взяла ее за лапу и повела за собой. Она последний раз посмотрела на него и скрылась за дверью священной кельи.
К полудню колдовство завершилось, и из другого выхода кельи, который вел на улицу, вышла молодая девушка. Ее волосы были уложены в красивую прическу. Тонкие белые пальчики украшал сверкающий маникюр. На лице был идеальный макияж, а ее розовое платье в цветочек элегантно развевалось при ходьбе. Она грациозно прошествовала по улице и остановилась у перил набережной. Волны с шумом набегали на гладкие камни. Девушка расстегнула маленькую сумочку, вынула розовый точильный камень, ласково погладила его шершавую поверхность и кинула в море. Потом она достала срезанный клок шерсти, он пах псиной. Она прижала его к губам, потом, опомнившись, отдернула, вытерла с ворсинок помаду и бережно убрала обратно в сумку.
Она шла по набережной, стуча каблуками, и слышала свист самцов, сидящих на скамейке, и улыбалась белозубой улыбкой, лишенной клыков.