Марла хотела, чтобы я оставила фургончик возле кафе, и объявила, что сама отвезет меня домой. Но я вежливо отказалась. Помимо ненависти к ковбоям, Марла испытывала неприязнь также к летнему наплыву туристов в нашем городке. Если бы вы оказались с ней на горной дороге позади какой-нибудь плетущейся на скорости двадцать километров в час машины из Канзаса, Техаса или Небраски, то увидели бы, как она опускает окно своего «ягуара» и вопит: «Признайтесь! Вы потерялись!»

И все же она поехала вслед за мной к Фаркуарам, опасаясь, что я не смогу нормально вести машину. И правда, задача была не из легких. Мало того, что рука болела, так еще и затекала из-за бинта. Но я стиснула зубы и терпела. В гараже я увидела разбитый «форд» Адели, и в груди у меня что-то щелкнуло. Я предложила Марле зайти, но та отказалась:

— Адель и Бо ни разу не пригласили меня с момента своего переезда сюда. Не хочу быть незваной гостьей. Однако если в следующий раз твоя соседка опять устроит ужин с афродизиаками, почему бы тебе не захватить и меня? Приведу с собой какого-нибудь парня. Поверь, Голди, я сделаю так, что еда сработает.

— Как ты узнала об ужине?

Она сердито надула щеки:

— Держу пари, теперь знает весь город.

Марла неохотно залезла рукой в свою просторную сумку, пошарила, извлекла из нее свежий номер «Маунтен джорнал» и с суровым видом протянула мне:

— Только не делай резких движений.

Развернув «ягуар», она укатила. Я засунула газету под мышку и поспешила к дому, мне срочно нужен был аспирин и новый бинт. Вино не заглушило боли. Ушибленные места распухли. Вдруг что-то привлекло мое внимание. Боковая дверь гаража, где располагался чулан, была приоткрыта. На первый взгляд — ничего особенного. Там кто-то был, или дверь просто забыли плотно закрыть.

Я зашла в гараж, стараясь произвести побольше шуму. Всматриваясь в темный угол чулана, я увидела там генерала. Он оглядывал ряды оружия над огромным столом. Я постучала, чтобы обратить на себя внимание. В ответ генерал кивнул.

— Не говори мне, что этот ублюдок опять… — начал он, глядя, как я придерживаю больную руку.

— Нет, нет. Это не он. Хотя наверняка я не знаю.

— Что случилось?

— Пожалуй, несчастный случай.

— Еще один?

Пришлось рассказать ему, что кто-то напал на меня в кафе, однако о последних словах нападавшего я умолчала.

— Все будет в порядке. Кафе пострадало больше, чем я. Что вы тут делаете? — спросила я, указывая на оружие.

— Полирую, — ответил Бо. — После этих цветов и шопинга в Вэйле мне захотелось заняться чем-то конструктивным.

Я не понимала, что конструктивного может быть в полировке оружия, но возражать не стала.

— Можно присесть? — спросила я робко. — Или меня засечет датчик движения?

— Они отключены, — заверил генерал и перестал смотреть в мою сторону. В помещении без окон глаза его казались темнее. Неоновая прямоугольная лампа на потолке освещала картонные коробки, подпирающие цементную стену. Там были знаки с перечеркнутыми сигаретой, огнем, спичками и еще постер национальной ружейной ассоциации. На дальней стене висел старинный оружейный шкаф со стеклянной дверцей — настоящее произведение искусства (должно быть, красное дерево). Но шкаф противоречил традиционному интерьеру, какой предпочитала Адель. Так что ему, бедному, приходилось скрываться в чулане. Я огляделась: куда бы присесть? Подошел генерал и помог мне устроиться на довольно крепком деревянном ящике.

— Из каких стран вы привезли все это?

— Отовсюду. Это часть моих исследований. Не волнуйся, это вот не заряжено. Автомат Калашникова, сорок седьмого года. Китайцы сделали. Любимое оружие террористов. Здесь его стало невозможно достать, привез из Марокко.

— Зачем?

Генерал сдвинул брови:

— Я — один из немногих в этой стране, кто сознает опасность, с которой нам приходится иметь дело. Нужно продолжать исследовать этот вопрос, может быть, однажды люди начнут меня слушать.

«Вместо того чтобы относиться как к изгою», — подумала я, а вслух спросила:

— Но зачем пересекать весь земной шар в поисках оружия? Ведь это не рецепты или мебель, допустим. Оружие нельзя обменять или отнести на рынок.

Он отвечал очень терпеливо, слово я была несмышленым ребенком:

— Мир, в котором мы живем, очень опасен, Голди. Объясняю на случай, если после общения со своим мужем ты еще не поняла этого. — И твердо добавил: — Он из тех, с кем хочется быть настороже.

— С бывшим мужем…

— Вот, например, Адель, — продолжил генерал, словно не слышал моего замечания. — Я полюбил ее и был полон решимости заполучить во что бы то ни стало. Мне казалось, в Вашингтоне нас будут ценить. Но они не ценили. Поэтому я построил дом здесь и организовал этот склад. Своими исследованиями я несу людям правду.

Я подавила в себе желание спросить, какую именно. Более чем уверена: у нас с генералом совершенно разные взгляды на мир. И все же он мне нравился. Пусть он эксцентричен, зато у него сердце на правильном месте. Не знаю, в каком месте находится его ум. В любом случае мне сейчас не до политических дискуссий. Я попросту кивнула и огляделась. Из-за приоткрытой двери лился яркий свет, и рассмотреть что-то в помещении с неоновыми лампами было довольно сложно. Какие-то штампы на ящиках, над дверью — множество напоминаний о том, что необходимо запираться.

— А! Генерал Бо, — начала я. А как еще мне было его называть? Собственно, мы никогда не проясняли этот вопрос. — Я хотела поговорить с вами о Джулиане…

Не переставая чистить автомат, он покосился:

— А что с ним?

Я поняла, что жалуюсь. Но, может быть, он поможет мне прозреть. Они с Джулианом казались такими отличными друзьями.

— Расскажите мне о нем, — попросила я. Меня беспокоила не только враждебность Джулиана, но и то, что на вечеринке в субботу он явно чувствовал себя дискомфортно. И еще потому, что на меня напали. Кто-то очень сильный, возможно, в парике. — Он не очень похож на ребенка, который вырос среди… — Я не хотела говорить «среди денег» или «роскоши», но никак не могла подобрать верного слова.

— Не похож на того, кто знает толк во всех этих маленьких вилках? — перенаправил мою мысль генерал, поворачиваясь спиной и убирая оружие.

— Не только. Он такой враждебный.

— С тобой, может быть.

— Но почему?

— Из-за еды! Джулиан помогает мне в саду, как ты знаешь. Но сначала он хотел быть у нас поваром. Однако Адели понадобился профессионал. Поэтому-то он так себя и ведет.

— Понимаю. Но думаю, есть и другая причина. Кажется, ему очень неуютно рядом с… деньгами.

— Совершенно очевидно, Голди. Если бы не наша стипендия, которую мы выплачиваем студентам, Джулиан все еще лепил бы конфеты и пек бы хлеб где-нибудь в богом забытом Блаффе.

— Поясните.

Уголки его рта опустились, генерал пожал плечами:

— Ты знаешь, что Адель преследует навязчивая идея. Координация конференции церковной музыки. Сбор средств для бассейна Элк-Парка… Мы продали дом в Вашингтоне и разрабатывали план строительства нового здесь, а потом она прочитала длинную печальную статью в газете «Пост» об одном парне из резервации. Его посадили за воровство. В статье было расписано, какой он на самом деле замечательный, просто бедный. Адель воскликнула: «Вот оно! Мы положим стипендию какому-нибудь парнишке».

Я неудобно заерзала на своем ящике, но не хотела прерывать разговор.

— Конечно, мне лично хотелось дать ему спорт-стипендию, — продолжал генерал, — чтобы он начал готовиться в военное училище и поступил в Вест-Пойнт. Но Адель была другого мнения. Ей хотелось видеть того, кто выиграл стипендию, наблюдать за его прогрессом.

Я представила себе богатого клиента, заходящего на кухню понаблюдать за моим прогрессом над говяжьим жарким. Я бы никогда этого не позволила. Что и говорить, подростки были всего лишь очередной игрой. Их противостояние контролю обычно проявляло себя в несогласии с властью. Или в недовольстве более опытным поваром. Враждебность Джулиана теперь показалась мне еще более непонятной.

— Адель окрестила себя сестрой милосердия. И начала спрашивать про школу Элк-Парк, так как она находилась недалеко от будущего дома. У меня была только одна-единственная просьба, поскольку это были и мои деньги: мальчик должен быть в хорошей физической форме, — генерал ухмыльнулся. — Я все еще мечтал о Вест-Пойнте в качестве возможного будущего для паренька.

— Конечно, понимаю, — поддакнула я излишне вежливым тоном.

— Она позвонила в школу и предложила стипендию. Ха! Уверен, они думали не более десяти секунд, хотя и устроили целое представление с вынесением этого предложения на попечительский совет. — Он засмеялся, вспоминая подробности. — Когда Адель объявила, что переезжает сюда, у них как раз, совершенно случайно, появилось свободное место в совете попечителей. Потом началась вся эта возня со сбором средств для бассейна.

— Как они могут предлагать бассейн, но не предлагать пансион? — спросила я. Генерал вернулся к шкафу и достал что-то довольно крупное. — Господи, генерал Бо, такие штуки только в кино можно увидеть!

— Гранатомет, — ответил он по-деловому. — Ты что-то спросила про школу?

— Про бассейн. Зачем строить бассейн, если они не предлагают проживание?

— Это привлечет больше местных. Элк-Парк понял, что не может конкурировать с западными школами-пансионами. За последние годы многие ученики уехали учиться в другие города. Удивительно, что Элк-Парк вообще еще работает. Думаю, Адель не знала, что пансион закроют, как только мы сюда переедем.

— И что она вскоре обретет стипендиата в стенах вашего дома.

— Да, — задумчиво отозвался он. — И это тоже.

Неожиданно в бункере стало темнее. Генерал пробормотал что-то себе под нос, выглядывая наружу. Я подошла посмотреть: большие темные облака, они спускались с гор и двигались на запад.

— Не переживайте, — успокоила я, снова усаживаясь на ящик. — Это значит, наступило лето. Каждый день тающий на нашей высоте снег образует облака, которые движутся на запад, проливаясь дождями. Подобное может быть опасно, только если начнется гроза, а вы в этот момент в воде или влезли на гору.

— Чистая правда, — хрипло ответил генерал. — Гроза опасна, если ты сидишь на ручной противовоздушной ракете.

Я незаметно опустила глаза на свой ящик. Что в нем?

— Не буквально, Голди. Тут везде серьезное оружие! — Генерал указал на стену со шкафом. А я по своей глупости об этом и не подумала. Еще я не заметила, что на шкафу висит большой замок. — Но все-таки мне было бы спокойнее с закрытой дверью. Здание заземлено, но тем не менее рисковать незачем.

Я скользнула с ящика на пол:

— Мне все равно уже пора. Арч забыл выкатить мусорный бак.

— Я сам откачу, — ответил он. — Ты не в состоянии сейчас выполнять работу по дому.

Спорить было невозможно. Я подождала, пока он спрячет оружие.

— Как зовут того полицейского, что помог тебе в день несчастного случая? — спросил генерал, стоя спиной ко мне.

— Шульц, — ответила я, соображая, не показался ли мне его тон чуть более безразличным, чем обычно.

— Он что-нибудь упоминал еще о взрыве в саду?

— Нет, — неуверенно отозвалась я. — Он просто просил меня быть поосторожнее.

Генерал сдвинул брови и прикусил верхнюю губу (обычно он так выражал всю серьезность ситуации):

— Ты ведь не рассказывала ему про бункер?

— Нет, — быстро ответила я, но подумала: обязательно расскажу. — Почему вы спрашиваете? Ведь вы занимаетесь этим на законном основании, так?

Он поднял оставшиеся ружья и убрал в шкаф.

— Ну, разумеется! Просто правоохранительные органы страшно завистливы. И, знаешь ли, я не хочу, чтобы кто-то из местных тут шуровал.

Опять я «не знала».

— В любом случае, — генерал запер шкаф, — я предпочел бы, чтоб ты не упоминала об этом помещении при вашей следующей встрече. Вдруг он посчитает меня чокнутым психом, а вовсе не добросовестным исследователем.

Насколько я знаю, суд присяжных до сих пор задается вопросом, не является ли генерал чокнутым психом. Но говорить вслух я это не стала.

— Начинается дождь. Если выносить мусор, то прямо сейчас.

Генерал запер чулан и подергал дверную ручку.

— Слишком тяжелый для такого юнца, — сказал он про бачок. Я попыталась помочь, но бачок накренился и, с гулким стуком ударившись о пол гаража, перевернулся. Остатки кофе, апельсиновая кожура, письма, счета, упаковки из-под мяса и пищевая пленка, консервные банки, бутылки — все разлетелось и раскатилось, брызжа остатками жидкости.

«Две катастрофы за один день. Ну почему за учинение бедлама не дают премию Гиннеса», — думала я, собирая промокшие письма из Юты, гильзы, пустые баночки из-под крема «Эсте Лаудэр», коробочки из-под краски, какой Джулиан красил свой ирокез, вкупе с кусками порванной веревки и пустыми пакетами из-под удобрений.

— Как вы думаете, почему Джулиан красит волосы? — спросила я.

— Возможно, чтобы подчеркнуть свою избранность среди индейцев, — ответил генерал раздраженно. — Ты думаешь, он мог бы избрать другой стиль? — Он сгребал в кучу фруктовые очистки, приправленные остатками кофе и клочками старой газеты, и складывал пустые коробки из-под конфет. Подняв одну вверх, он изрек: — Иногда трудно поверить, что в первую очередь съедается эта вот ерунда.

Когда он наконец довез бачок до ворот, с неба западали большие капли дождя. Мы поспешили в дом, а дождь начал усиливаться. Неожиданно я задумалась: как генерал узнал, что я собираюсь снова увидеться с Шульцем?