Джип громыхал по дороге, а я тяжело шла вверх по ступенькам. Генерал, плотно сжав губы, осмотрел остатки горшков и велел мне идти в дом. Дверь за нами захлопнулась.

«В лучшем случае мне прочитают лекцию, в худшем — уволят», — подумала я. Он смерил меня внимательным взглядом.

— Больше никогда не пропускай этого мужчину в мои ворота. Когда он приезжает за Арчем, — он произнес его имя с нежностью, будто Арч был его собственным сыном, — я сам буду провожать его до машины. А еще… — он достал из шкафа короткий металлический жезл, — хочу показать тебе вот это. Портативный блокиратор дверей. Если этот мужчина… — мне показалось, сначала он хотел сказать «враг», — каким-либо образом сумеет прорваться через ворота и будет пытаться проникнуть дальше, ты раздвигаешь его вот так… — Он нажал на кнопку, и в его мощных руках жезл превратился в довольно длинный шест. На секунду я представила, как Арч показывает очередной фокус… — И подпираешь ручку двери, под небольшим наклоном.

Резиновый наконечник жезла противно скрипнул о плиточный пол, как мелок о грифельную доску. Генерал, установив железяку, предложил мне открыть дверь. Разумеется, я не смогла сдвинуть ручку ни на миллиметр.

— Спасибо за… — начала я дрожащим голосом и осеклась. За что?

— Ты часть моей семьи, — торжественно провозгласил генерал. — Только когда будешь пользоваться этим, — он выразительно взвесил на руке механизм, — убедись, что дверь, которую ты подпираешь, открывается внутрь, а не наружу.

На этом урок был закончен. Никаких сантиментов. Никаких «ты уверена, что с тобой все в порядке?». Широким пружинящим шагом генерал пересек холл. Это была походка, какой обычно преодолевают большие расстояния. Как он оказался с той стороны дома, не попавшись мне на глаза? Как можно убить кого-то бесшумно? Как Филип мог крутить с Визи Харрингтон?

Что ж. Мне надо было готовить. Я вернулась на кухню и занялась соусом. Представляя, что это голова Джерка, я энергично его взболтала. Потом я пыталась сфокусироваться на том, что Сисси сказала мне о возбуждающих желание луке, чесноке и перце. Я приказывала себе думать только о них.

Но я не могла рассуждать здраво, не могла перевести дыхание. С Арчем все будет хорошо, Джон Ричард никогда и пальцем его не трогал. А завтра вечером сын снова будет дома.

Авокадо не поддавалось: невозможно было его очистить, не испачкав рук. Я посмотрела на свои зеленые пальцы. Неужели в отношениях я всегда буду такой неудачницей? Прикосновение Филипа, его серьезный взгляд… Все это снова вернулось. Неужели я так плоха? Мы с Филипом были ровесниками, тогда как Визи — старше. Но дело, конечно, было совсем не в разнице в возрасте. И все же было трудно поверить, что у нее с ним был интим, а у меня — нет.

Зазвонил телефон. После этого ужаса с Джерком мне ни с кем не хотелось беседовать. Но телефон звонил и звонил, а автоответчик не срабатывал. Было здорово, что Фаркуары разрешили мне использовать третью линию для своего бизнеса. На две я отвечала «Дом Фаркуаров», а на третью — «Компания „Голдилокс“». Обычно я не успевала сообразить, какая именно звонит линия, и отвечала просто: «Дом Фаркуаров». Хотя мои клиенты и так всегда узнавали меня по голосу.

Прихватив полотенце, чтобы не запачкать телефон, я подняла трубку:

— Дом Фаркуаров.

В трубке сначала была тишина. Затем возникло какое-то смущенное покашливание, словно там небыли уверены, что набрали правильный номер.

— Компания «Голдилокс»?

— Да. Чем могу вам помочь?

— Это Голди Беар?

— Ну, эээ, да.

В своем имени я не виновата. Родители назвали меня Гертрудой. Голди — это детское прозвище, которое дали мне за светлые волосы. Когда я выросла, то получила еще и новую фамилию — Корман. Ее я не любила еще больше. Но возвращение к девичьей фамилии Беар, да еще в сочетании с Голди превратили меня в героиню из детской сказки.

— Это Джордж Петтигрю из Денвера. Компания «Фри беарс». У нас тот же бизнес, что и у вас.

Очень кстати. В ушах навязчиво зазвучало глумливое издевательство Джона Ричарда: «Не хочешь проблем?..» Так я и знала: проблемы не заставят себя ждать. И предстоящий разговор с абонентом из Денвера дал мне понять: они у меня точно будут.

Этот денверский Джордж и его жена уже пять лет занимались тем же, чем я: готовили еду для банкетов и прочих застолий. Грубо говоря, они только начинали, и о них мало кто знал. Я никогда о них даже не слышала. Зато они обо мне узнали, прочитав статью в «Маунтен джорнал». И теперь прицепились к «Беар». Я не шучу, Джордж кричал о нарушении авторских прав. Не стыдно ли мне использовать имя их компании? Это они «Фри беарс»! «Вообще-то это моя фамилия», — ответила я. Но он настаивал: я развелась позже, чем они начали бизнес, и поэтому это их имя, а не мое. На что я ответила: «А почему бы вам не назвать вашу компанию “Петтигрю”»? «Встретимся в суде», бросил оскорбленный денверец и повесил трубку.

Я долго еще смотрела на телефон. Зазвонит? Еще один подобный разговор я бы выдержать уже не смогла, да и, скорее всего, моего адвоката на месте сегодня, в субботу, не было. Я приготовила креветочные кнели и разморозила куриный бульон, который привезла с собой при переезде. Это будет первое блюдо. И, наконец, я потратила еще два часа на приготовление огромного торта с шоколадным муссом. Начала с трех шоколадных коржей. Пока они охлаждались, сделала нежный мусс из белого шоколада для первой прослойки — и мусс с добавлением малиновой наливки и черного шоколада для второй. Аккуратно, лучше любого скульптора, слепила коржи, промазав их толстыми слоями муссов. И в довершение намазала торт целиком тонким слоем нежного шоколада. Упаковав все как следует, я двинулась в путь. Пришло время накрывать стол к вечеринке у Визи Харрингтон.

Харрингтоны жили по соседству. В Нью-Джерси к соседям принято ходить пешком. Спускаешься по дорожке от своего дома, идешь по улице — и вверх по дорожке к дому соседей. Но мы в Колорадо. А это означает, что в моем случае до соседей мне придется добираться по крутой дороге от ворот владений Фаркуаров вниз под откос и затем снова в гору, к дому Харрингтонов. Без колес это чистое безумие. Но… Я решила воспользоваться черным ходом, там были вторые ворота с тем же самым кодом, что и парадные. Подняв два тяжеленных короба, я потащилась через заднюю дверь гаража мимо сверхукрепленного бункера генерала, где он хранил взрывчатку. Аккуратно обогнула сад и попала прямо на длинный газон между двумя домами.

С деревьев и кустов неслись крики пернатых. Пожалуй, я хотела бы знать больше о птицах. Филип состоял в местном Обществе имени Джона Джеймса Одюбона и как-то даже спрашивал, не могла ли бы я организовать им выездной пикник во время одной из их познавательных экскурсий. Интересно, стали бы они есть курицу?

Я присела отдохнуть у ворот на камень, в тени ясеней. Их бледно-зеленые листья ласково шевелил теплый полуденный ветер. Над головой трепетала колибри в сине-зеленом оперении. Внезапно тишину пронзил женский вопль:

— Не понимаю!

Я попыталась разглядеть, что происходит за густой зеленью у соседей, но видела лишь необъятных размеров террасу. Это был подвесной балкон-патио с перилами и изысканной кованой белой мебелью — сплошь романтичные завитки и спирали. На балконе стояли две женщины, и по их позам и интонации я поняла: они крупно ссорятся. Я подалась вперед, чтобы лучше видеть и слышать.

— Не могу поверить, что ты так поступаешь! — возмущался первый голос, высокий, резкий, сердитый. Я поднялась с камня и подобралась к голубой ели. Я вовсе не подслушивала и не совала свой нос в чужие дела (так я сказала себе), просто мне не хотелось смущать воинственных дам своим случайным появлением с начиненными афродизиаками коробами… — Не могу поверить, что ты так бестактно спросила, не оставил ли он тебе что-то!

— Да успокойся же ты! — увещевал второй голос.

Я выглянула сквозь ветки колючей, сладко пахнущей хвои. Элизабет Миллер, скрестив руки на узкой груди, стояла спиной к Визи Харрингтон. Я не видела Элизабет после аварии. Почему она с Визи? И о чем у них спор?

— Прошу тебя! — закричала Визи. — Послушай, пожалуйста! Мы кое над чем работали вместе, и он сказал, что оставит…

— Это ты послушай! — взорвалась Элизабет. — Он завещал свое тело науке, если это именно то, что ты хотела узнать!

Наступила тишина. Я почувствовала себя лишней, хотя и была уверена, что они не видят меня. Одна из них плакала. Я вернулась к камню, подняла короба и поволокла их через кусты и газон обратно к дому Фаркуаров. К тому времени как я наконец оказалась на пороге парадного входа Харрингтонов, я уже начала считать часы до момента, когда мне вернут мой фургончик — этот счастливый миг был назначен на понедельник. Голоса смолкли.

Дом Харрингтонов — смесь штукатурки и стекла с черепичной крышей — представлял собой гибрид испанского колониального и французского провинциального стилей, от чего еще пятнадцать лет назад все здесь приходили в экстаз. Хотя городок в тридцать пять тысяч жителей от любого необычного явления весь как есть приходит в экстаз.

Стук медного дверного молоточка с набалдашником в виде головы койота гулким эхом раскатился по тихой прихожей. На мгновение снова послышались женские вопли. Мою грудь словно зажали в тиски…

Иной раз на вечеринке начинают пить раньше времени, чтобы снять напряжение. Да пожалуйста, начинайте, когда хотите! Только порой вследствие этого я оказываюсь не у дел. И в итоге у меня остается жалкий депозит, полная котомка еды и ожидание суда по моему мелкому иску, которые мне приходится подавать время от времени. Я очень надеялась, что Визи и Элизабет не стали заливать ссору алкоголем. Визг прекратился так же внезапно, как начался. Я постучала снова.

Никто не ответил. Я перегнулась через перила крыльца и заглянула сквозь двойное оконное стекло (в горах такие окна устанавливают почти во всех зданиях). Стекло было мутным — так часто случается, когда стекло стареет. Массивная грубо обтесанная дверь (еще одна отличительная черта старых домов предместья) распахнулась, и на пороге возник Брайан Харрингтон.

— Извините, мистер Харрингтон, — зачастила я взволнованно-извинительным тоном, неловко отодвигаясь от окна. — Я из…

Он остановил меня жестом руки и закрыл глаза. Седая поросль выглядывала из выреза бирюзовой футболки. Мускулистые ноги тоже были покрыты серой растительностью. Как и все, я периодически встречала Брайана, мистера Элегантность, в центре города в компании банкиров или раскатывающего по улицам на «кадиллаке» вместе с нефтяными воротилами из Далласа. Но я никогда не видела это лицо так близко. Я глубоко вздохнула. Он был великолепен. Такой большой дикий зверь в человечьем обличье. Если бы я была Визи, и я бы подсела на афродизиаки.

— Я из… — Я снова запнулась.

— Послушайте, — опять перебил он меня. — Тут у нас небольшая проблема…

И он поерошил пятерней шевелюру, отбрасывая ее назад.

— Проблема… — повторила я, с усилием поднимая один короб. И продолжила со всем мужеством, на какое только была способна: — Мистер Харрингтон, мне необходимо пройти на кухню, если вы рассчитываете на вечеринку.

— Ах да, конечно! — Он рассеянно распахнул передо мной дверь, не замечая моего багажа. — Следуйте за мной.

Повернулся и быстро зашагал вперед. Ублюдок. Мог бы и помочь. Выдающиеся внешние данные и ноль рыцарства. Кухня у них была угловая, обычно на таких невозможно понять, где и как все разложить. Оставив меня одну, Харрингтон так и не появился. Минут через пять, когда я искала поднос для торта, я увидела его — затаившегося у балконной двери.

— Надо же, — пробормотал он. — Они все еще вздорят!

Заметив меня, он в замешательстве оглянулся. Возможно, он был столь озадачен, поскольку одной из ссорящихся была его жена. Он потряс головой и снова прислушался, пытаясь разобрать, что это они так бурно там обсуждают, но потом перешел на кухню и резко захлопнул за собой дверь.

— Я был бы не против, чтобы две молодые женщины боролись за мое тело! — Он подмигнул мне. — Но только если я не был бы мертв, конечно.

— Вы случайно не знаете, где можно найти поднос под торт, мистер Харрингтон?

— Нет. Но, пожалуй, самое время принять занятой вид. Они идут, слышите?

Брайан начал открывать шкафчики и греметь посудой, будто он и в самом деле хотел отыскать поднос, стакан или что-то еще. Когда Визи и Элизабет ввалились на кухню, я стояла, окаменев, с тортом в руках и чувствовала себя полной дурой.

Элизабет все еще была на взводе и не сдавала позиций:

— Сама ты вульгарна донельзя!

Поймав наши с Брайаном внимательные взоры, обе застыли. Брайан ухватился за керамическую кастрюлю, перевернутую вверх дном, а я еле удерживала в руках торт. Визи повернула точеное, чуть прихваченное загаром личико к Брайану. Ее блондинистая грива, длинные с красным лаком ногти и мятый брючный костюм желто-коричневого оттенка придавали ей отважно-бойцовский вид.

— Какого черта тут происходит? — завопила она.

— Солнышко, это…

— Миссис Харрингтон…

— Ах, молчите, — прервал нас яростный голос Элизабет. Она резко мотнула облаком белых завитушек в сторону Визи. У нее был вид конченой вегетарианки, страдающей от недостатка витаминов. Я хотела подойти к ней, сказать что-то о Филипе, что мне жаль и все прочее, но их схватка с Визи полностью меня парализовала. Элизабет, не отрываясь, смотрела на Визи и колебала в воздухе тонким пальцем: — Не звони, не пиши и не подсылай ко мне своих друзей! Оставь в покое меня и светлую память о моем брате. Ты все уяснила?

— Почему ты меня не слушаешь? — напустилась на нее Визи, но Элизабет резко развернулась и пулей вылетела из кухни.

И пока мы втроем оцепенело торчали на опустевшем без нее поле брани, сама она со свистом уже неслась по Сэм-Снид-лейн на своем грузовичке с надписью «Здоровая пища Аспен-Мидоу».

— Солнышко, — прервал молчание Брайан. — Как насчет того, чтобы выпить?

— Нет, спасибо. У меня есть маленький сюрприз для Голди. — Один из ее наманикюренных ноготков указал на меня. Визи говорила твердо, но не поднимая глаз ни на меня, ни на мужа. И перед тем как выпорхнуть из кухни, добавила: — Дай знать, когда закончишь приготовления.

Она почти бесшумно поднялась наверх, и только после этого Брайан посмотрел на меня. В его глазах читалось сочувствие.

— А ты хочешь выпить?

— Нет, спасибо. — Мне было жаль его. Но я знала наверняка: после одной — даже самой крошечной — рюмки, с учетом замечания моего бывшего мужа о Визи и Филипе, да еще в ожидании надвигающихся дебатов с парочкой Петтигрю я не смогу отказать себе в попытке утопить свои переживания и во второй рюмке, и в третьей… А там уж и бутылке конец. Это казалось единственно верным решением, и я осторожно добавила (с гораздо большим расположением, чем намеревалась): — Может быть, позже. После вечеринки.

— О! — Он посмотрел на меня, вскинув брови и слегка улыбнувшись. — Ты остаешься?

Во что он пытается меня втянуть? Я наслышана о Брайане Харрингтоне, видела, как он подкатывал к моей инструкторше по аэробике: «А где именно находятся косые мышцы живота, вы не покажете? Прямо на мне, пока я качаю пресс». И: «Ох, я не уверен, что напрягаю именно задние мышцы бедра… Не могли бы вы проверить это руками?»

Остаюсь ли я после вечеринки? Ха. Я не ответила, а только осторожно опустила торт на столешницу. Руки ныли. Пошарив в шкафчиках, я нашла чудесное хрустальное блюдо. На меня накатила волна раздражения. Казалось, он вторгается в мое личное пространство, и не важно, что это была его кухня, а не моя. Чтобы работать, мне нужно быть здесь одной.

— Ну да, я останусь, чтобы прибраться, — невозмутимо ответила я. — У миссис Харрингтон есть какая-нибудь особенная салатница? Мне, и правда, надо работать…

— Ах, конечно! Возможно, она где-то тут. Салатница. — Он не сдвинулся с места и продолжал безотрывно смотреть на меня с многозначительной улыбкой.

Я встала в позу учительницы, недовольной распоясавшимся учеником.

Брайан снова вскинул брови:

— Меня прогоняют?

— Прошу прощения, но работать я предпочитаю в одиночестве.

Он оставался неподвижным, и я начала поиск салатницы.

— Ты ведь встречалась с Филипом Миллером? — Я захлопнула дверцы ящика и коротко кивнула. — Ты не слышала, его сестра говорила, что собирается отдать его тело на благо науки?

Салатница оказалась на холодильнике. Я достала ее и принялась обкладывать бумажным полотенцем:

— Он не говорил мне, что хочет стать донором органов. Если не возражаете, я бы не стала продолжать разговор.

Сказав это, я кинулась выдвигать ящики в поисках столовых приборов.

— Ааа, — протянул он.

Да что с этим парнем? Я испустила выразительный вздох, чтобы дать ему понять: терпение мое на исходе:

— Ну, а теперь что?

— А Сисси Стоун сегодня будет? — улыбнулся он.

— Если я отвечу, вы позволите мне сосредоточиться на работе?

— Разумеется, прелесть моя.

Я подняла торт и быстро подошла к холодильнику:

— Сисси придет.

Я почувствовала, что он приблизился ко мне:

— Торт выглядит безумно аппетитно.

— Кхм… — Я не стала придумывать, что ответить, и локтем открыла холодильник.

Если б я не была так напряжена и сосредоточена, то поняла бы, насколько близко он ко мне подошел. Внезапно я ощутила легкое прикосновение его прохладных губ на своей шее.

Он целовал меня.

Торт выскользнул из моих ослабевших рук на пол.

С оглушительным звоном разбилось хрустальное блюдо. Брызги мусса заляпали пол, а мой торт… Мой восхитительно-безупречный десерт был уничтожен, растоптан, размазан…

— Идиот! — закричала я, дав волю чувствам.

С невозмутимым видом Брайан изучал натюрморт на полу.

— Извини, дорогая, — мягко проговорил он. — Тебе следовало быть осторожнее.

Через мгновение он испарился из кухни. Я огляделась — кажется, в поисках веревки, толстой, которой обычно душат людей. И крикнула ему вслед:

— И что мне теперь подавать на сладкое?