— Хей, тена кое, киа ора. Привет, мой друг пакеха.

— Доброго дня. Рановато ты. Куда путь держишь? Порыбачил?

Рубен обрадовался сердечному приветствию мужчины, сидевшего на неоседланном коне, который увлеченно пил воду из озера прямо на пляже.

— Киа ора, Хеми. Завел себе лошадь и веревочные поводья?

Конь поднял голову и подозрительно уставился на Рубена.

— Он очень разборчивый, — махнул Хеми Рубену. — Лучше подойди и познакомься.

Рубен снял ботинки и носки, закатал брюки и пошел вброд к коню.

— Как его зовут?

— Хойхо.

— Привет, Хойхо, — выговорил Рубен, надеясь задобрить коня.

Хойхо поворачивал голову вслед за Рубеном, который, спотыкаясь, аккуратно продвигался по каменистому дну к нему навстречу. Добравшись, Рубен похлопал животное по боку. Хойхо это не впечатлило. Он поднял из воды мокрый хвост и мотнул им в сторону Рубена, словно отгоняя муху. Того окатило водой. Явно довольный произведенным эффектом, Хойхо повторил фокус еще несколько раз.

Хеми рассмеялся. Рубен тоже, вытирая голову и лицо.

— Ты знал, что он так сделает. Ты меня подставил.

— Чтоб ты не расслаблялся. Ты же не хочешь умереть со скуки.

— Кстати, — спохватился Рубен, — а что значит «Хойхо»?

— «Конь» на языке маори. Я пытался придумать что-нибудь необычное.

— Да, блеснул воображением, — лукаво улыбнулся Рубен. — Я забыл тебе ответить. Нет, еще не рыбачил.

Приятно снова встретиться с Хеми. Он — противоядие от сумасшедшей городской жизни, его простое обращение мигом расслабляет.

Рубен подружился с Хеми, еще когда приходил на залив Мишн подростком. Хеми стал настоящим мужчиной, который живет в гармонии с собой и природой. Рубен им восхищался.

Он помнил, как Хеми брал его на рыбалку, учил привязывать к крючку искусственных мух, которые «гарантированно привлекут самую застенчивую рыбу». Хеми предупреждал об опасностях слепого потребительского общества, которое поклоняется денежным богам вместо того, чтобы обратиться к настоящим ценностям: отношениям и природе.

Было семь пятнадцать утра, и Рубен уже порыскал вокруг трейлеров в лагере и вдоль пляжа Мишн-Пойнт, проверяя, не следят ли за ним Бонни и Клайд сотоварищи.

Он воздержался от соблазна заглянуть под фургон, куда спрятал священный манускрипт. Заключенные-самогонщики вызывают подозрение у охранников, если каждый день навещают свой потайной аппарат. Рубен не собирался повторять их ошибку.

— Я не так выразился, — добавил он с усмешкой. — Форель глядит на мое лицо из воды и пугается. Потом видит, каких мух я ей предлагаю, и умирает от хохота. Клянусь, Хеми, каждый раз, забрасывая удочку, я замечаю пузыри, которые идут со дна от рыбьего смеха.

Рубен всегда так объяснял свою принадлежность к восьмидесяти процентам неудачливых рыбаков.

— Да, ты все время говоришь одно и то же. Ты вакарапа — невезучий. Но мне все-таки нужен помощник на лодке, когда нет ветра. Вода спокойная, почему бы не порыбачить часок? Только бы не забыть, что потом надо в Таупо, кое-что сделать для хозяйки.

Рубен улыбнулся — вот так удача. Хеми поедет в город по делам своей жены, Кери, и заодно окажет ему услугу.

— Что нужно Кери? Может, я чем помогу, — вежливо спросил Рубен, надеясь, что много от него не потребуют.

— Полгода назад в ее старой машине полетел сальник. Я разобрал двигатель и начал его ремонтировать, но потом отвлекся на более важные занятия… Смотрел регби по телевизору. Она сказала, что уйдет спать в другую комнату, если я не отдам двигатель в починку.

— Тяжко, — неискренне посочувствовал Рубен.

— Да нет. Я ответил, что она храпит, как поезд в тоннеле. Так что хоть высплюсь. Тогда она заявила: «Подумай, я возьму твой грузовик, а ты пристрой Хойхо работать на лесной склад»… Нет, ты ничем не поможешь. Я вчера поднял двигатель в грузовик.

— Хеми, как ты думаешь, сильно твои неповторимые самодельные мухи влияют на радужную форель? Рыбу привезли из Русской реки, из Калифорнии. Ты знаешь, что говорят о калифорнийцах. Они все делают по-своему.

— Эх, Рубен, ты слишком много времени тратишь на анализ и дурацкие рассуждения. Твоя логика кого угодно превратит в сухофрукт. Просто верь, и рыбы раскроют свои большие рты, чтобы заглотить наживку.

Рубен рассмеялся. У Хеми в запасе была уйма оригинальных метафор, и он охотно сыпал ими в разговоре.

— Лицензия на рыбную ловлю у тебя есть? Не хочу, чтобы мою лодку конфисковали, если тебя поймают, — с огоньком в глазах поддразнил Хеми. Рубен не мог такое спустить.

— Да. Лицензия на год. То есть я пожертвовал в фонд пополнения рыбы… и, кажется, на рождественскую вечеринку рыбнадзора Таупо в придачу.

Оба рассмеялись. Рубен повернул обратно к фургону за снаряжением.

Хеми убавил до трех узлов скорость древней четырехметровой моторной лодки и забросил удочки. Они тащили за собой лески с мушками на крючках у самой поверхности вместо того, чтобы ловить на блесну, приманивая рыбу на дне. Оба молчали, медленно двигаясь от мыса к старинной заброшенной школе и обратно.

Когда уже возвращались, Рубен почувствовал, как дернулась леска.

— Клюет, — бесстрастно пробормотал он, пытаясь скрыть удивление.

Он дернул удочку вверх, чтобы красная мушка на крючке застряла во рту у рыбы. Удочка из углеродного волокна согнулась под тяжестью.

— Ого! Большая у тебя. Килограммов пять. Веди его. Подсекай, — наставлял Хеми. — Не дай сорваться.

«Наконец-то мне повезло», — думал Рубен в радостном возбуждении, медленно поворачивая катушку. Хоть и знал, что расстроится, когда форель будет задыхаться и тонуть в воздухе, оказавшись на борту.

Он предпочел бы сходить в супермаркет и купить рыбу, которую убили другие, чтобы не видеть кровь и агонию.

— Видишь, я говорил, что мои мушки принесут тебе удачу, — заулыбался Хеми.

Не успел он закончить, как рыба в отчаянной попытке уйти мощно дернула за леску, выпрыгнула из воды и с брызгами погрузилась обратно.

Спеша помочь Хеми с запуском лодки, Рубен не прикрутил катушку к удочке как следует. Рыбе воздалось за усилия. Катушка сорвалась с болта и упала в воду, размотав по пути леску. Рубен схватил нейлоновую нить, попытался вернуть катушку и подтянуть рыбу одновременно.

Конечно, ни того, ни другого толком не получилось. Леска все больше и больше наматывалась на удочку, пока рыба металась, кругами водя за собой лодку. Наконец хитрая рыбина догадалась, в чем дело. Развернулась и поплыла в другую сторону. В последнем усилии освободиться, форель снова высоко прыгнула и плюхнулась в воду, отвоевав себе еще один день жизни.

— Эй! Я подогнал тебе самую большую рыбу в озере, а ты что натворил? Позволил ей обвести нас вокруг лодки! Что я скажу ванау, родным? Они будут смеяться, узнав, что форель крутила дядей Хеми, как хотела.

От души посмеявшись над новой байкой под названием «Поймал во-о-от такую рыбину, а она ушла», Рубен достал из воды катушку и распутал леску. Потом спросил, можно ли поехать с Хеми в Таупо.

Хеми сказал, что будет счастлив его компании в маленьком грузовике. Он видел заголовки газет и обрадовался, что Рубен жив и здоров. Его интересовало, как дела у Донны.

Рубена тронула забота Хеми, а особенно его следующая фраза:

— Я же понимаю, тебе не хотелось ловить ту рыбу. Ты испытываешь ароха, сочувствие и любовь к ним. Но в душе ты все равно коварный и жесткий. Как и твоя дочка — да и ее мать. Привози ее сюда поскорее.

Рубен собрал снасти и отправился в фургон, завтракать и паковать чемодан в дорогу.

Он не терял бдительности, но Бонни и Клайда или Их сменщиков не заметил. Однако это еще не значило, что они не хохотали над его возней с форелью из какого-нибудь укромного места.

Рубен знал, что, по мнению шпионских боссов, он чувствует, как затягивается на шее петля от их попыток выцарапать у него манускрипт.

Еще он знал, что они подслушали, как Ричард отчаянно хотел прибрать к рукам Q, а Рубен обещал принять решение. То есть они ждали, что Рубен со дня на день достанет манускрипт из тайника. Значит, Бонни и Клайд с него глаз не спустят. Пойдут они на жесткие меры? Навряд ли. Только спугнут Рубена, и он не отдаст манускрипт Израилю. Но если появится шанс забрать Q, его не упустят.

Мысли все крутились и крутились в голове, пока Рубен забирался в машину и включал зажигание. Ему предстояло перейти к следующей фазе плана.

Повернув к «Стор» на Те Рангиита через полтора километpa, Рубен припарковал машину за крупным грузовиком в глубине стоянки, чтобы не светиться со стороны дороги.

Потом достал шпионское устройство из-под запасного колеса, сунул его в карман куртки и зашел в помесь универмага с заправкой и кафе.

И принялся небрежно изучать новые рыболовные снасти, поглядывая через окно на бензоколонки. Когда с севера подъехал универсал с лодкой на крыше, Рубен дождался, пока водитель пойдет платить за бензин и брать для семьи что-нибудь поесть.

— Отдыхали? — как бы между прочим справился Рубен.

— Да как обычно. Хорошо, но мало, — ответил водитель.

— Понимаю вас, — посочувствовал Рубен. — Нелегко возвращаться к работе. Едете в Веллингтон?

— Да. С неуемными детьми на заднем сиденье. Дорожка предстоит веселая!

Пожелав водителю удачи с непоседливыми отпрысками, Рубен сжал шпионский прибор в кармане и выскользнул из магазина.

Изобразив восторженный интерес к лодке, Рубен сунул «жучка» под брезент и фыркнул про себя, услышав, как тот приземлился с легким стуком.

Он вернулся в буфет под названием «Голодная форель» и заказал кофе с молоком, наблюдая, как отъезжает автомобиль с лодкой.

Естественно, через четыре минуты Рубен увидел белый «ниссан», который мчался на юг. Бонни и Клайд, не спуская глаз с дороги, преследовали шпиона, который «зайцем» направлялся в Веллингтон.

Рубен испытывал двойное облегчение. Дуэт Бонни и Клайда на какое-то время убрался с его пути, а судя по тому, куда они ехали, «жучок» был один — тот, что Рубен нашел в автомобиле. Если бы на него или чемодан прицепили второй, Бонни и Клайд получили бы разные сигналы о его местонахождении и, скорее всего, разделились бы. Один отправился бы за устройством в лодке, другой вылез из машины у «Стор», искать Рубена.

Кто знает, как бы поступили Бонни и Клайд, если бы один из «жучков» сидел в одежде, которую Рубен оставил в фургоне? Тоже разделились бы? Один поехал бы за лодкой, а другой остался на озере, проверить, не обманул ли их Рубен?

Однако, скорее всего, его утренняя зарядка в голом виде была излишней предосторожностью. Мог бы и одеться потеплее, не рискуя заработать пневмонию и сбить с толку несведущих туристов.

Спасибо, что выручил, Хеми, — поблагодарил Рубен, когда их занесло на первом из дюжины крутых поворотов дороги к Таупо.

Без проблем. Что в посылке? — осведомился Хеми. — Костюм, брюки или еще что?

Поверишь, если я скажу, что юбка, а я — подпольный трансвестит?

Нет. У тебя слишком кривые ноги. Юбка тебе не пойдет. Вот если длинное бальное платье — тогда другое дело.

Они рассмеялись.

Там альбом с рисунками Донны, — честно ответил Рубен, не открывая всей правды. — Хочу почтой отправить его друзьям за океан, а не везти в самолетном шкафчике. Если я возьму билет на один из летающих карандашей, которые полюбились нашим авиалиниям, он помнется еще в Окленде.

Дай альбом мне. Я отправлю его вечером.

Рубен надеялся, что Хеми предложит свою помощь.

Ты чудо. Посылку надо отправить авиапочтой, первым классом. Напиши «рисовальный блокнот и справочный материал» на таможенном ярлыке. Надо будет заплатить. Вот тебе сотня баксов. На сдачу купи себе пива в благодарность за поездку и урок по рыболовству. Правда. Спасибо тебе за все.

Теперь Рубен не сомневался, что пакет уйдет в тот же день. Он не знал почтовых возможностей маленького аэропорта Таупо, а в Оклендский международный аэропорт мог прибыть слишком поздно, чтобы отправлять посылку оттуда.

Имелась еще одна причина, чтобы отдать пакет Хеми. Выследив или узнав Рубена в одном из аэропортов, охотники за Q не остановятся ни перед чем, чтобы выкрасть посылку.

Рубен вынул свиток из футляров и вставил его между листами рисовального альбома Донны. Затем положил альбом в пластиковый пакет, завернул в пузырьковый полиэтилен и спрятал в картонную коробку, засыпав ее пенопластовой крошкой. Наконец, обернул коричневой бумагой и запечатал крепкой лентой из стекловолокна.

Сверху написал адрес заокеанских друзей и координаты свояченицы в качестве отправителя. Вряд ли посылку вернут, а Рубен не хотел привлекать ненужное внимание, указывая свое имя.

Он выпрыгнул из грузовика на Файв-Майл-Бэй, схватил чемодан и бросился через дорогу к маленькому аэропорту Таупо.

Вынув из сумки книгу в мягкой обложке, Рубен попытался углубиться в сюжет, пока ждал самолет на шесть пятнадцать в Окленд, чтобы позже вечером пересесть на международный рейс. Но от беспокойства за манускрипт и Донну, которую бросил одну в трудный момент, никак не мог сосредоточиться. Его до сих пор мучили неконтролируемые приступы гнева на Анну, и Рубен боролся с ними, отвлекаясь на что-то постороннее.

Отложив книгу, он набрал сообщение Донне:

Рыбачил. Ушла 1 крупная. Люблю.

Ответ пришел почти сразу.

Поберги $. Лови рыбу в кнсрвах.

Рубен криво усмехнулся. Донна не унывает. Или хочет создать такое впечатление.

Рубен попытался следить за действием романа, но напрасно. Он слишком волновался.

Не радовала и мысль о том, что ему предстоит бесконечные четыре часа ютиться в грандиозной летающей бочке для сельди, набивать желудок стандартной порцией разогретой в микроволновке еды и вместе с собратьями по несчастью в полудреме следить за сменой временных поясов. Оставалось надеяться, что на международном рейсе уважат его просьбу о месте у выхода.

Но план беспокоил Рубена гораздо больше, чем муки в эконом-классе. Сработает ли? Они с Клэр пытались свести риск к минимуму и рассмотреть все возможности. Однако теперь Рубен знал, что им противостоят страшные и умные враги.

«Забавно, что Евангелие Q вызвало такой ярый интерес у тех, кто не собирается следовать ни одному из его наставлений», — размышлял Рубен, вытягивая ноги в предчувствии долгого полета.