Ее жизнь никогда не была особенно легкой. Но чтобы Лотти ни думала о своем будущем, она не могла себе представить того, что ждало ее на самом деле. Если бы не жесткое сиденье, она бы с удовольствием расслабилась и закрыла глаза, пряча их от ярких лучей заходящего солнца. Солнце било ей прямо в глаза, и Лотти приходилось щуриться.

Ее внимание привлекла небольшая живописная рощица, мимо которой они проезжали, но в следующий миг девушка вскрикнула – глубокая рытвина вернула ее к действительности, – да, эта поездка не слишком годилась для созерцания природы. Надеясь, что скоро утомительному путешествию придет конец, Лотти уперлась ладонями в сиденье и стиснула зубы.

Человек, управлявший лошадьми, игнорировал ее с самого начала. Ссутулившись, он сидел впереди, сжимая вожжи в своих корявых пальцах и, казалось, совсем забыл о присутствии Лотти. Кучер еще в городе окинул пассажирку критическим взглядом, когда она карабкалась на сиденье его фургона, а затем, едва они тронулись с места, и вовсе забыл о ней.

Генри Клаусон не скрывал своего отвращения к работе кучера, и мысль о том, что он должен отвечать за свою пассажирку и за сохранность ее скудного багажа, если и приходила ему в голову, то явно не доставляла удовольствия. «Он совершенно неотесанный», – подумала Лотти, когда возница, бросив на нее недружелюбный взгляд, кивнул, затем сплюнул на землю табачную жвачку и неохотно согласился захватить ее на обратном пути из города.

Лотти вздрагивала, когда западный ветерок, теребивший ленты на ее шляпе, бросал их ей на плечи. К тому же было довольно прохладно. Она думала о шали, которую накануне засунула в угол своей дорожной сумки и которая сейчас оказалась бы очень кстати. Но поскольку ей приходилось крепко держаться за сиденье, а сумка находилась в дальнем углу фургона, поиски шали превратились бы в рискованное занятие. Так что ей пришлось смириться с существующим положением вещей и надеяться на то, что не начнется дождь.

Фургон ехал, дребезжа, ехал уже более часа. Солнце исчезало за горизонтом, опускаясь между двумя пологими холмами, придававшими некоторый объем плоскому ландшафту. Справа потянулись ряды деревьев, словно приглашавших путника отдохнуть от созерцания однообразной равнины. Последние лучи заходящего солнца играли на поверхности воды, поблескивавшей в зарослях ив и зеленого кустарника.

– Приехали, – донесся спереди грубый голос.

Лотти сощурилась, всматриваясь сквозь полуприкрытые ресницы в расплывчатые белые очертания, вырисовывавшиеся в свете сумерек с подветренной стороны. Закусив нижнюю губу, она с беспокойством искала хоть какие-то признаки присутствия людей. Человек, сидевший впереди, сплюнул табачный сок, затем повернулся к ней лицом.

– Джеймс наверняка в сарае, возится с сеном, – проворчал он.

Возница кивнул головой направо, указывая на самое большое из строений, и Лотти стала вглядываться в сгущающуюся темноту. Она разглядела женскую фигуру, почти неразличимую в темном платье, сливающемся с вечерними тенями.

Лотти застыла в неподвижности. Что бы ни ожидало ее здесь, она была уверена, что хуже, чем в Бостоне, быть не может. Джеймс Тиллмэн считался респектабельным мужчиной. Вдовец с двумя маленькими детьми, он предлагал ей новую жизнь. Он предложил ей свое имя и кров. И, по словам местного шерифа, Джеймс Тиллмэн будет рад, если она все-таки согласится стать его женой.

Возница сжал вожжи в своем огромном кулачище, придерживая лошадей. Затем поднялся на ноги, бормоча проклятия, и сердито посмотрел на встречающую их женщину.

– Что ты здесь делаешь, Мод? – В его голосе звучало явное неодобрение.

– С Джеймсом случилось несчастье, Генри, – ответила женщина и склонила голову, с подозрением глядя на Лотти. – Кто это такая? – спросила она.

– По словам шерифа, мисс Лотти О'Мэлли. Шериф сказал, что Джеймс ждет ее.

Усталые глаза женщины моргнули, и она, пожав плечами, взглянула на Лотти.

– Так, значит, Джеймс все-таки сделал это? Действительно послал за женщиной с востока?

Лотти медленно кивнула. Она снова закусила губу и сплела пальцы на коленях. Пожилая женщина смотрела на нее с таким осуждением, что ей стало не по себе.

– Пастор принес письма от нескольких здешних мужчин, которые ищут себе жен, и я выбрала двоих, которые… – Лотти умолкла, обеспокоенная странным взглядом женщины.

– Мне очень не хочется сообщать вам это, мисс О'Мэлли, но вам сейчас лучше рассчитывать на второе предложение, – проговорила женщина ровным, лишенным всякого выражения голосом, словно уже давно израсходовала весь запас эмоций.

– Он передумал? – тихо спросила Лотти, чувствуя, как к горлу подступает комок.

Мод покачала головой:

– Сегодня днем Джеймса переехало повозкой. Его брат Джон попросил меня присмотреть за детьми. – Она указала в сторону дома: – Они сейчас там.

Лотти поежилась. Холодный ветер пробирал до костей. Наступающая темнота, стоическая поза женщины и молчание мужчины, который стоял, опершись на свой фургон, – все это производило какое-то жуткое впечатление.

– Он тяжело ранен? – с тревогой в голосе спросила Лотти. Ее блуждающий взгляд остановился, в конце концов, на сарае.

Мод тяжело вздохнула, и сердце Лотти заколотилось еще сильнее.

– Тяжелее быть не может, мисс. Джон собирается везти его в город.

– К врачу? – с надеждой спросила Лотти, но Мод покачала головой.

– Он мертв. Джон везет его к могильщику, – сказала она.

– Тебе надо возвращаться домой, Мод, – сказал спутник Лотти, обойдя лошадей и приблизившись к своей жене. – Я поеду в город с Джоном, а ты пригонишь фургон домой.

Лотти резко поднялась. Ее мысли смешались. Улетучились радужные мечты о браке с хорошим человеком, и теперь рядом были смерть и темнота. Лотти оказалась в безвыходной ситуации. С трудом, сдерживая слезы, она до боли впилась зубами в губу.

– Что же мне теперь делать? – прошептала она, словно размышляя вслух.

– А с ней как быть, а, Мод? – спросил мужчина, бросив взгляд на девушку, бледное лицо которой выделялось белым пятном на фоне вечернего неба.

– Ну, здесь у нее не будет недостатка в работе, – фыркнула Мод. – Надо позаботиться о детях. Я собиралась забрать их к нам, но раз уж она здесь, пусть за ними и присмотрит.

Лотти вздохнула, и устало улыбнулась в ответ.

– Думаю, я справлюсь, – сказала она, вылезая из фургона и стараясь не запачкать о колесо платье, которое и так уже изрядно запылилось и помялось.

Забота о детях была для Лотти привычным делом. Ей казалось, что она может делать это даже во сне, ведь в конце концов именно уходом за детьми она и занималась в течение долгих лет.

– Джон должен заехать предупредить пастора, чтобы тот готовился к похоронам, – напомнила Мод, собираясь занять место, на котором раньше сидела Лотти.

– Вряд ли это получится. – Генри покосился на девушку, пытающуюся вытащить свои вещи. – Пастор уехал, – проговорил он с отвращением в голосе. – Сбежал сегодня утром…

– Он хотел жениться на мне, – перебила Лотти, цепляясь за свою последнюю надежду.

– Так за тобой посылали сразу двое? Ты предназначалась ему? – с интересом взглянув на девушку, спросила Мод.

Лотти кивнула:

– Преподобный Буш прислал мне деньги на дорожные расходы, но Джеймс… мистер Тиллмэн написал мне, что женится на мне, если я не захочу выходить замуж за пастора.

– Куда он уехал? – спросила Мод и понимающе кивнула, когда Генри пожал плечами. – Исчез в неизвестном направлении, – тихо пробормотала она. – В любом случае для тебя лучше было выйти замуж за Джеймса, – изрекла Мод, глядя на Лотти.

– Похоже, что я вообще ни за кого не выйду замуж. – Лотти старалась, чтобы ее голос не дрожал, пыталась сдержать набегавшие слезы, пока не найдет укромный уголок, чтобы там выплакаться. Хуже уже ничего быть не могло, думала она в отчаянии. Смерть Джеймса Тиллмэна являлась достойным завершением этого кошмарного дня. Она была отвергнута дважды, хотя Джеймс Тиллмэн сделал это не по своей воле.

– Проходи в дом, – посоветовала Мод. – Там полно дел, тебе найдется, чем заняться до возвращения Джона. Помоги ей отнести вещи, Генри.

Не говоря ни слова, мужчина собрал все коробки, а Лотти несла сумку, в которой лежала почти вся ее одежда. Она направилась к небольшой веранде в передней части дома.

Дверь открылась внутрь, царапая пол, и на пороге, в свете горевшей в доме лампы, появились два маленьких силуэта. Одетая в домотканую рубашку маленькая девочка стояла босиком на полу, поджав одну ножку и уперев ступню в голень. Она держалась своими маленькими пальчиками за руку старшего брата. Мальчик был одет в комбинезон, из которого уже вырос. Рубашку он заправил кое-как. Мальчик старался держаться вызывающе, но Лотти перехватила его взгляд – взгляд испуганного ребенка, который пытался держаться мужественно перед лицом неизвестности.

– Я могу позаботиться о Сисси, – сказал он тоненьким, чуть дрожащим голосом.

– Я тоже так думаю, – согласилась Лотти. Она немного подождала, дав ему время рассмотреть себя. – Мне некуда сейчас идти. Можно я войду? – спросила она.

Сисси опустила на пол вторую ножку и теснее прижалась к брату.

– Впусти ее, – прошептала она сквозь слезы.

Сердце Лотти сжалось. Она была тронута горестным выражением детского личика. Девушка без колебаний ступила на веранду и, опустившись на колени, раскрыла объятия. Светловолосая малышка помедлила всего несколько секунд и бросилась к ней. Глаза Лотти встретились с глазами мальчика. Он разжал губы и, кивнув ей, произнес:

– Можете заходить.

– Возьми эти вещи, парень, – сказал Генри, ставя багаж Лотти на единственную ступеньку веранды.

– Да, сэр, – быстро отозвался мальчик, обходя Лотти и сестру, чтобы взять коробки и ветхую дорожную сумку.

Лотти поднялась, держа девочку на руках и прижимая к себе. Ее правая нога зацепилась за торчавшую из пола доску, и она чуть не упала. Чудом, удержавшись на ногах, девушка сделала несколько шагов, направляясь к ближайшему стулу. Усевшись, она с облегчением вздохнула. Малышка обхватила руками ее шею, спрятав личико у нее на груди.

Мальчик тем временем заносил в дом вещи. Ему пришлось сделать два захода, прежде чем он справился с этим.

– Мэм? – позвал девушку Генри.

– Да, – ответила она, отрывая взгляд от покоящейся у нее на груди детской головки и покачиваясь на стуле, чтобы успокоить девочку.

Генри мрачно смотрел на нее, стоя в дверях.

– Мод уезжает домой, а я еду в город с братом Джеймса. – Он мотнул головой, указывая куда-то себе за спину.

Посмотрев в указанном направлении, Лотти различила силуэт еще одного мужчины.

– Что я должна делать? – спросила она. Взволнованная всем происшедшим, Лотти никак не могла собраться с мыслями.

– Кто это?

Эти слова, прозвучавшие коротко и зло, заставили Лотти всмотреться в темноту, где стояла высокая фигура. Человек вышел из темноты и ступил на освещенную веранду, глядя на девушку из-за спины Генри. Черты его лица казались необычно резкими.

Фигуры мужчин на мгновение слились воедино, затем снова разъединились, и в дверном проеме появился незнакомец.

– Кто вы? – прорычал он. На этот раз его вопрос был адресован девушке, сидящей в центре неубранной комнаты.

– Лотти О'Мэлли, – спокойно ответила она, прижимая к себе девочку, хнычущую у нее на груди.

– Полагаю, вы и есть заказанная невеста? – Мужчина окинул ее взглядом, в котором сквозило презрение. Его губы растянулись в усмешке, когда он смотрел на ее шляпку.

Искра гнева вспыхнула в ее груди. Украшенная цветами и лентами, темно-синяя шляпка была ее единственной экстравагантной вещью, единственным ярким пятном в гардеробе, а этот человек, очевидно, насмехался над ней.

– Вы сможете приготовить еду для детей? – спросил он с сомнением, критически оглядывая ее хрупкую фигурку.

– Я умею готовить, – ответила Лотти, с трудом сдерживая свои чувства.

Глянув в глаза мужчины, она поняла, что он ей не поверил. Она вскинула подбородок и поднялась со стула, опустив малышку на пол. Девочка стояла рядом, цепляясь грязными ручонками за ее юбку.

В этот долгий день надежды Лотти уже не раз сменялись горькими разочарованиями. Сначала она перенесла изнурительное путешествие по пыльной и ухабистой дороге, затем ей пришлось утешать двух горюющих детей, и вот вдобавок ко всему на нее набросился этот… этот мужчина, который хотел знать, умеет ли она готовить. А ведь она одна, без посторонней помощи готовила пищу в приюте для девочек «Новая надежда».

Ее подбородок поднялся еще выше, она подбоченилась и одарила неотесанного мужлана своим самым хмурым взглядом.

– Я готовила в течение долгих лет, дольше, чем вы можете себе представить! – заявила Лотти, и глаза ее вспыхнули – впервые за последние месяцы.

Лотти стояла очень прямо перед его недоверчивым взглядом. Он пожал плечами, как будто слова ее, в общем-то, не имели особого значения.

– Главное, чтобы они не умерли с голоду до моего возвращения, – сухо проговорил он. – Я должен отвезти брата к могильщику.

Когда он отвернулся, Лотти закрыла глаза. Она ведь совсем забыла, что Джеймс Тиллмэн был его братом. Этот человек видел смерть брата, он вез его тело с поля домой, переживая утрату, а она показывает ему свой характер.

Краска залила лицо Лотти. Она сделала неуверенный шаг по направлению к двери, чтобы посмотреть, как он уходит. Он неожиданно обернулся, и их взгляды встретились. В его затуманенных печалью глазах уже не было явного презрения к ней.

– Заприте на ночь дверь, – сказал он. – Если я успею вернуться сегодня, то заночую в сарае.