На подготовку к приезду короля Богемии нам оставался только остаток этого дня. Тарленхайму пришлось уехать в кавалерийский гарнизон, расквартированный на другом конце города, чтобы отдать последние указания относительно охраны высоких лиц. Посещение короля Богемии всем, кроме избранных единиц, казалось событием нормальным для глав двух государств, находящихся в дружественных отношениях. Мне плохо давались языки, но я смог почерпнуть из утренней газеты, что самым важным в этом событии жители Руритании считали возможность вновь увидеть своего монарха здравствующим и полным сил.

Мы с Холмсом, предоставленные себе, пребывали в отведённых для нас комнатах. Мой друг был задумчив и неразговорчив, и в одиночестве я предавался, каюсь, дурным предчувствиям и страхам. Я силился представить, какой могла быть реакция графа Руперта на смерть Гольштейна и сэра Роджера, и наше с Холмсом бегство. Вдруг он замыслил нам отомстить? Или он был слишком занят приготовлениями к завтрашнему дню, чтобы занимать себя беспокойством о двух случайных участниках последних событий. Я лишь надеялся на то, что он был настолько уверен в своём успехе, что не видел в нашем бегстве реальной угрозы, считая, что всегда сможет настичь нас и позже, будь на то необходимость.

Вскоре после полудня я задремал прямо в кресле, в то время как Холмс возился со своим набором грима. Внезапно я вздрогнул от стука в дверь. Вошла королева Флавия, и лицо её было омрачено беспокойством.

— Мистер Холмс, — воскликнула она, — он здесь, во дворце!

— Руперт? — с сомнением уточнил мой друг.

— Да. Он попросил аудиенции.

— Ради всего святого! Что за наглец!

— Что мне делать? Фриц ещё не вернулся, а я не знаю, как мне себя вести.

После короткого раздумья Холмс ответил:

— С ним обязательно нужно встретиться. Если позволите, мы с Уотсоном будем сопровождать вас на этой встрече.

— Разумеется, — выдохнула она с явным облегчением.

Не тратя времени на дальнейшие разговоры, мы отправились вместе с Флавией в королевскую приёмную, центральное место в которой занимал огромный портрет Рудольфа Пятого, написанный вскоре после коронации. Казалось, он с интересом смотрел на всех, кто сюда входил. Под портретом на небольшом возвышении стояло два золочёных трона. Флавия присела на один из них, Холмс и я встали позади неё по обе стороны.

— Почему бы нам не схватить его сейчас, когда он сам идёт к нам в руки? — прошептал я Холмсу.

— Уотсон, не всё так просто. Не забывайте, что хотя Руперт и возглавляет Синих, он всего лишь одна из голов этой гидры. Есть и другие желающие захватить трон и низвергнуть Элфбергов. Для того чтобы избавить Руританию от этой угрозы, необходимо публично дискредитировать Синих, затем методично уничтожить всех до единого.

Я не успел ему ответить, потому что в этот момент графа Руперта Хентзосского пригласили в приёмную. Он уверенно и с чрезвычайно важным видом подошёл прямо к помосту. На удивление, застывшая улыбка на лице не только не смягчала его выражение, но и делала холодные черты ещё резче и неприятнее. Он преклонил колени перед королевой и поцеловал руку, но сделал всё это будто в издёвку.

— Ваше величество, благодарю вас за аудиенцию, — проговорил он. — Рад видеть вас в таком хорошем здравии и в такой интересной компании. — Его глаза метнули взгляд на Холмса и на меня. — Последний раз, когда я видел этих джентльменов, я был искренне обеспокоен за их жизни. Да я и сейчас за них беспокоюсь.

— Граф Руперт, — спокойно и властно перебила его королева. — У меня нет времени, чтобы тратить его на выслушивание подобных речей. Извольте перейти к цели своего визита.

В голосе и взгляде королевы чувствовалась такая сила духа, что сердце моё невольно исполнилось гордостью за неё и искренним восхищением.

Руперт с нагловатой деловитостью осмотрел приёмную.

— Как я полагаю, его величество всё ещё… нездоров? — Не получив ответа на свою колкость, он продолжил: — Ну что же, мои слова в равной степени касаются и вас. Итак, раз уж вы призываете меня перейти к сути дела, отбросим в сторону все условности. Мы оба прекрасно знаем, что Рудольф не способен завтра встретиться с королём Богемии. Конечно, если вы не собираетесь выставить Его Пускающее Слюни Величество на посмешище обеим странам.

От меня потребовалось всё моё самообладание, чтобы не сделать шаг вперёд и не наказать нечестивца за подобную жестокость и наглость. Королева же сохранила ледяное спокойствие, хотя я видел, как побелели костяшки её пальцев, сжимавших подлокотники трона.

— Я хочу предложить вам выход, Флавия, — продолжал граф, явно наслаждавшийся моментом. — Я дам вам короля, другого короля, того самого, которого короновали в соборе Стрельсо три года назад, мужчину, с которым, — и он взял театральную паузу, — вас связывает не только чувство долга.

Флавия слегка прищурилась, но не удостоила его ответом.

— Ах, что за альтруист этот граф, — подал голос Холмс, подхватывая звучащую саркастическую ноту.

— Ну, не совсем так, мистер Холмс. — Руперт метнул в моего друга недобрый взгляд. — Мне от этого тоже будет некоторая польза.

— Граф Руперт, — объявила королева лишённым эмоций голосом. — Вы напрасно тратите свои силы и моё время. Король Рудольф завтра будет встречать короля Богемии. И вот что я вам скажу, чтобы впредь не возвращаться к этой теме: я скорее умру, чем помогу вам дотянуться своими грязными руками до короны Руритании. Аудиенция окончена.

— Что же, вы свой выбор сделали. Восхищаюсь вашей показной смелостью, но ничем не подкреплённым словам дня сегодняшнего не выдержать проверки событиями дня грядущего.

Повернувшись, чтобы уйти, граф уделил внимание и моему другу:

— Вы загнали себя в угол, англичанин. Теперь вам из него не выбраться. Ваше время вышло: скоро в моих руках будет вся власть этой страны, и тогда милости от меня не ждите.

Напускная весёлость исчезла, и теперь Руперт говорил со всей накопившейся в нём яростью. Холмс выглядел искренне встревоженным, его брови сошлись в напряжении. Удовлетворённый произведённым на моего друга эффектом, граф обернулся к королеве, чтобы нанести прощальный удар.

— Ваше величество, — он поклонился. — До встречи завтра на вокзале. — И с этими словами он быстро развернулся и вышел из королевской приёмной.

Тяжёлое молчание взорвал смех Шерлока Холмса. Королева и я с изумлением обернулись, чтобы посмотреть на него.

— Прошу прощения, — с трудом отдышался он. — Но подобная самонадеянность при таких слабых позициях всегда вызывает у меня умиление.

— Слабых? — с удивлением переспросил я. Мне казалось, это слово входит в противоречие с уверенной хваткой графа Руперта.

— Именно, друг мой. Да, приход Руперта был поступком дерзким, тут я не буду с вами спорить, но это ещё и признак того, что мы с вами каким-то образом смогли поколебать его уверенность. Я разыграл смятение перед лицом его угроз специально, чтобы укрепить его в мысли, что мы не способны сколько-нибудь эффективно ему противостоять.

— Вы провели и меня, — призналась королева. — Я решила, что вы потеряли самообладание.

— Тогда будем надеяться, что я и дальше смогу его дурачить, — отозвался мой друг.

Большую часть следующего дня я провёл в одиночестве. Тарленхайм вернулся во дворец, и они уединились с Холмсом, обсуждая все необходимые приготовления к завтрашним событиям. А потом мой друг заперся в спальне, чтобы заниматься чем-то известным ему одному. Предоставленный сам себе, я позволил моим мыслям вернуться к драматическим событиям, участником и свидетелем которых я стал за последние несколько дней, и стал делать заметки о Хентзосском деле, так я решил его назвать. Но уже в то время я понимал, что из-за исключительной деликатности и потенциальной опасности для политики многих стран описание инцидентов, расследованием которых мы занимались, не сможет увидеть свет ещё несколько десятилетий. Если оно вообще дойдёт до читателя. Единственное, на что я мог надеяться, — это на благополучный исход наших приключений.

В тот вечер Тарленхайм, Холмс и я ужинали вместе с королевой в её комнатах. Нас охватило подавленное настроение, и каждый был погружён в собственные размышления, которыми не спешил делиться с остальными. Когда ужин был окончен и нам подали бренди, Тарленхайм приступил к подробному описанию грядущих событий, включая порядок расстановки королевских вооружённых сил по случаю визита короля Богемии. Прибытие королевского поезда на вокзал ожидалось около полудня. Когда он ступит на красный ковёр, навстречу ему выйдет королева Флавия с приветствиями, и далее они вдвоём проследуют во дворец на банкет, посвящённый его приезду.

— Однако, как мы теперь знаем. Руперт намерен перехватить поезд на границе, чтобы на вокзале из вагона вышли король Богемии и «король Рудольф», — отметил Холмс. — Это и приготовленные нами сюрпризы должны сделать день интересным. Да, как бы тщательно мы ни планировали, нам следует быть готовыми к импровизации.

Мне казалось странным, что такое огромное количество участников королевских празднеств, от руританского дворянства и военных до слуг и простого народа, оставалось в полном неведении о драматических событиях, разворачивавшихся прямо перед их глазами.

В завершении вечера Холмс попросил королеву о беседе тет-а-тет, и мы с Тарленхаймом вышли, оставив их вдвоём. Я вернулся в свою комнату, уверенный, что, несмотря на чудовищную усталость, снова не смогу уснуть. Я ощущал, как возбуждение и напряжённое ожидание пульсируют у меня в крови. Лёжа в ночи и глядя на освещённые луной облака, я понимал, что как бы ни повернулись события завтрашнего утра, они станут самым серьёзным вызовом гению моего друга, знаменитого сыщика Шерлока Холмса.