— Настоящий потоп! — ворчал Реджинальд Пендрагон, пока Помфрет снимал с него насквозь промокший плащ. — Я уж думал, мы никогда не доберемся до места. В такую погоду и в экипаже ехать мало удовольствия, а уж дилижансом… Клянусь тебе, Ник, он опрокидывался через каждые две мили! Несколько раз мне самому приходилось вылезать и вытаскивать его из грязи. Не веришь — посмотри на мои ботинки! Говорят, к северу от Донкастера наводнение, а по-моему, и здесь немногим лучше.

— M-м… да, чертовски дождливая погода, — без особого интереса отозвался герцог. — Пойдем-ка лучше в кабинет, Реджи, я тебе кое-что покажу.

Хирург последовал за герцогом Уэстермиром в большой салон, теперь служивший кабинетом.

— Слышал, у тебя убили приказчика, — заметил он, осматриваясь в поисках места, где сесть. Все стулья и кресла вокруг были завалены ящиками с образцами и научными изданиями на разных языках. — Не повезло бедняге! Ты уже нашел убийцу? В дилижансе говорили, что начинается восстание рабочих, что ты будто бы уже вызвал на подмогу войска…

— Чушь! — отрезал герцог. — Никаких войск я не вызывал, да это и не требуется. Но Пархем убит, это правда — зарезан на дороге в лесу, не знаю уж, что ему там понадобилось среди ночи. Похоже, что рабочие не имеют отношения к этому убийству, хоть и ненавидели его здесь все подряд. И справедливо: этот Пархем был не только вором и мошенником, но и настоящим садистом. Но кделу. — Он подвел приятеля к микроскопу. — Взгляни-ка сюда и скажи, что ты видишь.

Доктор оглянулся вокруг в поисках Помфрета с вожделенной рюмочкой бренди — после многочасового путешествия под проливным дождем у Пендрагона зуб на зуб не попадал. Но старый дворецкий не показывался, и доктор со вздохом наклонился к хитроумному прибору.

— Какие-то микроскопические формы жизни? — осторожно заметил он несколько минут спустя. — Ник, ты что-то открыл в глубинах шахты и хочешь назвать эту штуку моим именем?

Герцог, однако, был не в настроении для шуток.

— Да куда ты смотришь? — взревел он, отталкивая молодого доктора от прибора. — Это ткань, понимаешь, обрывок ткани, зажатый в руке у убитого. Ключ к разгадке. Мне удалось его идентифицировать.

— То есть ты определил, откуда вырван этот клочок? Поверить не могу! Неужели твоя сумасшедшая идея все-таки сработала?

В дверх наконец появился Помфрет, и доктор приветствовал его с нескрываемой радостью.

— Теперь осталось только узнать, — заговорил он радостно, разделавшись с первой рюмкой и подав дворецкому знак наполнить вторую, — как отнесется суд к такому нестандартному доказательству.

Герцог что-то промычал, отвернувшись к камину.

— Не уверен, что дело дойдет до суда, — ответил он, когда Помфрет с подносом исчез за дверью. — Видишь ли, есть одна загвоздка…

Освеженный доктор расстегнул свой забрызганный грязью сюртук и упал в единственное свободное кресло.

Герцог вызвал Пендрагона в Стоксберри-Хаттон, попросив привезти запас медикаментов для местной больницы. Путешествие продолжалось почти целый день, и доктор устал как собака. Но, даже валясь с ног от усталости, он не мог не заметить, что с его другом что-то неладно. От Доминика исходило напряжение, казалось, его гнетет какая-то тяжкая забота. И где же, черт возьми, его красавица-невеста, мисс Мэри Фенвик?

— Какая загвоздка, Ник? — осторожно спросил он.

Тот старательно мешал кочергой угли в камине.

— Шерсть шотландской выделки, — заговорил он, не поворачиваясь, — это легко определить по расположению волокон. Но мне и не нужно было смотреть в микроскоп, чтобы понять, что это такое. Обрати внимание на переплетение зеленых, желтых, черных и красных нитей. Судя по толщине ткани, это была верхняя одежда убийцы, нечто вроде плаща. А теперь скажи мне, в каком типе верхней одежды встречаются подобные кричащие сочетания цветов?

Доктор заморгал и заерзал в кресле. Под тяжелым, угрюмым взглядом герцога он чувствовал себя неуютно, — Тартан? — догадался он. — Клетчатый шотландский плед?

Доминик молчал, мрачно глядя куда-то поверх головы приятеля.

— Ну что ж, в здешних краях не так уж много шотландцев, — неуверенно заметил Реджи.

— И даже среди шотландцев очень немногие отважатся смешать красное с зеленым, — прорычал герцог. — Стоило мне взглянуть на эту штуку повнимательнее — и сомнений уже не оставалось. Я уже видел этот плед, а чуть раньше — другой, очень похожий. И до самой смерти этого не забуду!

Реджи почесал подбородок.

— Так в чем же проблема?

Герцог заложил руки за спину и принялся расхаживать по кабинету. Доски пола скрипели под его тяжелыми шагами.

— Ты, Реджи, знаком с моей нареченной, мисс Мэри Фенвик, — заговорил он наконец, — и, без сомнения, обратил внимание на ее обаяние и красоту. Но тебе, кажется, не представилось случая узнать, какой хаос вносит она с собою всюду, где появляется?

Реджи не знал, что ответить на такую тираду.

— Э-э… ты прав, очаровательная юная леди… она ведь, кажется, вернулась сюда, к отцу? Ты уже имел удовольствие с ней встретиться?

— Она живет здесь, со мной, — коротко ответил герцог. — Мисс Фенвик — сторонница свободной любви.

Если Реджи и был потрясен, то очень постарался не подать виду.

— Гм… ну что ж, тебе очень повезло… то есть, я хотел сказать… ты, должно быть, счастлив…

Очередной мрачный взгляд герцога заставил его замолчать на полуслове.

— Повезло, нечего сказать! — рявкнул он. — Да, я совершенно счастлив семь или восемь часов в сутки — когда лежу с ней в одной постели, держу ее в объятиях и, по крайней мере, знаю, где она и чем занимается! А все остальное время живу как в аду! Так вот, плед, из которого выдран этот клок ткани, принадлежит лучшей подруге мисс Фенвик, мисс Пенелопе Макдугал!

— Вот это новость! — покрутив головой, вымолвил доктор. — Получается, подруга мисс Фенвик убила человека?

— Не уверен, — ответил Доминик, снова принимаясь мерить шагами кабинет. — Мне кажется, мисс Макдугал не способна убить никого крупнее комара — да и насчет комара-то я сомневаюсь. Но есть и третья подруга — мисс Стек, дочка доктора. Очень необычная девушка: наполовину цыганка, горячая, вспыльчивая и бесстрашная. Ходят слухи, что Пархем приставал к ней, но она дала ему отпор. Еще говорят, что на нее это происшествие сильно подействовало: она начала носить с собой нож и угрожала, что, если он попробует оскорбить ее еще раз, пустит свое оружие в ход.

— Знаешь, Ник, — заметил Реджи, — трудно винить женщину в том, что она хочет защититься от такого мерзавца. И потом, плед-то не ее, верно?

Герцог, казалось, его не слышал.

— Наконец, — продолжал он, — есть моя собственная невеста, отважная идеалистка, мечтающая вызвать на бой все мировое зло… и к тому крепкая и физически сильная. Я много раз спрашивал себя, может ли моя возлюбленная убить человека. И скажу тебе честно: не знаю. Возможно, не найдут ответа и присяжные.

— Черт возьми, Ник, — воскликнул Реджи, — как хладнокровно ты об этом рассуждаешь!

Герцог пожал плечами.

— Ты же знаешь меня, Реджи, знаешь, что я не люблю говорить о своих чувствах. Особенно когда их, как сейчас, трудно описать словами. Мисс Фенвик — моя невеста, будущая герцогиня Уэстермир…

— Но это же не ее плед! — возразил Реджи.

— Верно. — Ник потер глаза и вздохнул. — Но по своим многочисленным тетушкам и кузинам я знаю, что женщины обожают меняться одеждой. И еще знаю, что, когда одной из них грозит опасность, остальные кидаются защищать ее, словно стадо разъяренных гусынь. Если мне придется призвать мисс Фенвик и ее подруг к ответу перед судом — вот увидишь, Реджи, все три поклянутся на Библии, что надевали в ночь убийства эту омерзительную тряпку! Даже моя невеста, чье алиби неоспоримо — всю эту ночь она провела со мной в постели и была на седьмом небе от счастья, как, впрочем, и я, — так вот, даже она из солидарности с подругами присягнет, что гуляла по уикхемской дороге в этом трижды проклятом тартане!

Доктор тяжело сглотнул.

— Что же ты теперь собираешься делать? — спросил он.

Но герцог мрачно молчал. Он не знал, что делать.

Через несколько часов после этого разговора Мэри, ходившая в гости к отцу, поднялась на крыльцо и вошла в холл «Вязов». В глаза ей сразу бросились несколько человеке в бедной рабочей одежде, грязные и измазанные в угольной пыли; среди них Мэри узнала Тома Грандисона, бывшего десятника второй галереи. Судя по всему, он был главным в этой группке шахтеров.

Миссис Кодиган поспешила к Мэри, чтобы помочь ей снять промокшее пальто.

— Ждут его светлость, — пояснила она шепотом, кивнув в сторону шахтеров. — Я бы их не впустила, но они говорят, что дело срочное, что будто бы на шахте происходит что-то ужасное. Только вы ведь знаете, его светлость строго-настрого приказал, чтобы его не беспокоили, когда он работает со своей машиной…

Мэри повернулась к шахтерам. Лица их были ей знакомы: должно быть, все они помнили, как ее в одном грязном и изодранном нижнем белье тащили по шахте прислужники Хетфилда.

— Что же случилось? — Она шагнула к шахтерам. — Здравствуйте, Том! Вы хотите поговорить с герцогом?

Тот сдернул с головы шапку, когда-то серую, а теперь угольно-черную.

— Да, мисс. Управляющий Хетфилд уволен — мы благодарим за это бога и его светлость, но беда в том, что шахта теперь осталась без надзора. А дождь льет как из ведра уже несколько дней, и если…

В этот миг отворилась дверь, и в холл вышел сам герцог. Черные волосы его были всклокочены, вокруг глаз темнели круги.

— Что за шум? — Он удивленно уставился на шахтеров (в элегантном холле «Вязов» их оборванные и грязные фигуры выглядели и вправду странно), затем скользнул измученным взглядом по Мэри и наконец обратился к домоправительнице: — Миссис Кодиган, чего хотят эти люди?

— Прошу прощения, милорд, — заговорил Грандисон, — но вы уволили управляющего, и похоже, что за шахту теперь никто не отвечает, а между тем ей грозит опасность. Поэтому мы и пришли к вам.

— Все эта проклятая вода, — подал голос кто-то из шахтеров в заднем ряду.

Уэстермир нахмурился:

— Вода? О чем это вы? Не хотите же сказать, что в такую погоду вам не хватает воды!

Шахтеры удивленно переглянулись, и Том Грандисон заговорил снова:

— Пятьдесят лет назад, милорд, по приказу вашего деда рабочие запрудили реку, чтобы провести галереи под речное русло. Сейчас река перегорожена несколькими дамбами. Вы можете этого не знать — ведь когда проводились эти работы, вашей милости еще на свете не было. Но сейчас река выходит из берегов, и есть опасность, что шахту затопит.

Глаза герцога зажглись любопытством.

— А вы кто такой, черт возьми?

Шахтеры побледнели, опустили глаза и начали переминаться с ноги на ногу, но Грандисон отвечал спокойно и смело:

— Том Грандисон, сэр, бывший десятник второй галереи. Мы просим вашего позволения закрыть шахту, иначе в любой момент может произойти катастрофа, и люди, которые там работают, окажутся в большой беде.

— Попросту говоря, утонут?

— Именно так, ваша светлость, — глядя герцогу в глаза, ответил Грандисон. — Такое уже случалось один раз много лет назад — я в то время был еще мальчишкой. Во время того наводнения погиб мой отец. А сейчас нет времени на пустые разговоры: мы должны вывести людей из шахты в течение часа, иначе будет поздно.

— Тогда не будем терять времени! — ответил герцог. — Я немедленно отправляю на шахту приказ о закрытии.

Шахтеры переглянулись и начали перешептываться между собой. Очевидно, они не ожидали, что вопрос решится так быстро.

Они двинулись к выходу, и миссис Кодиган поспешила открыть им дверь, словно ей не терпелось поскорее избавиться от грязных, оборванных, пропахнувших потом гостей.

— Грандисон! — окликнул вдруг герцог.

Тот обернулся.

— Это вы подбили людей отправиться с просьбой ко мне? — спросил Доминик.

Грандисон побледнел, словно чуя неминуемую беду.

— Да, ваша светлость, — ответил он.

Несколько мгновений герцог проницательно смотрел на него.

— Кажется, вы хотели сказать мне что-то еще.

На суровом лице Тома Грандисона отразилось облегчение.

— Вашей светлости будет неприятно это слышать, — заговорил он, глядя в сторону. — Мы, шахтеры, уже бог знает сколько лет добивались правды и у мистера Хетфилда, и у Пархемов — никто не хотел нас слушать. А дело в том, что старая плотина прогнила насквозь, и в любую минуту река может прорвать ее. и затопить весь город.

Наступило молчание. Затем герцог выругался сквозь зубы.

— Черт побери, вы сами-то понимаете, что это значит? — Схватив шахтера за руку, он повел его в кабинет. — Расскажите мне все подробно. Вы умеете писать? Сможете начертить план города?

Шахтер только кивал, смущенный и обескураженный таким натиском.

— Миссис Кодиган, — обернулся герцог к домоправительнице, — куда запропастился Помфрет? Найдите его и велите принести пива для Грандисона и бренди мне!

Миссис Кодиган как раз закрыла дверь за остальными шахтерами.

— Том Грандисон не пьет пива, ваша светлость, — сообщила она. — Он проповедник в методистской церкви, а методисты в рот не берут спиртного.

— Интересно. Очень интересно! — Герцог Уэстермир смотрел на молодого шахтера со все большей симпатией. — Хорошо, тогда чашку чаю и бутербродов с сыром на двоих.

Дверь за ними захлопнулась. Миссис Кодиган вздохнула и поспешила на поиски дворецкого. Мэри стояла, словно прикованная к месту, тупо глядя на цветные створки двери. Душу ее переполняло отчаяние.

Уэстермир смотрел прямо на нее и как будто не заметил! Даже не кивнул! А теперь он долго не выйдет из кабинета. Похоже, Том Грандисон совершенно очаровал его своим умом, чувством собственного достоинства и преданностью делу.

Мэри искренне радовалась за своего друга-шахтера… но больше радоваться было нечему.