«Наверно, это худшая автомобильная поездка в моей жизни», — расстроенно думала Лейси, сидя на переднем сиденье «Роллс-Ройса» рядом с водителем, держа Тошнилку чуть ли не на коленях, чтобы уберечь серо-сизую обивку. Представительный темноволосый красавец президент фирмы «Эскевария энтерпрайсиз, Инк.» сидел на заднем сиденье, храня гробовое молчание, в окружении коробок с разнообразными кухонными комбайнами и микроволновыми печами и накрытой покрывалом клетки с Эль Магнифико — хохлатым какаду.
Через полтора часа, приехав к себе домой на Восемнадцатую улицу Вестсайда, Лейси согласилась взять Эль Магнифико, потому что иначе о нем некому будет позаботиться — разве что птицу вернут в Уэстпортский магазинчик Мортона. Что же касается кухонных комбайнов и полудюжины микроволновых печей, то Лейси, стоя на тротуаре, откровенно сказала Майклу сквозь стекло дверцы, что он может с ними сделать; он же тем временем курил сигару и невозмутимо наблюдал за ней. В конце концов Эдуард отнес в ее квартиру все, в том числе ее выстиранное и высушенное белье, и свалил большой грудой посреди гостиной.
— Мисс Кингстоун, а это… окончательный разрыв? — осведомился шофер, высокий и привлекательный блондин, сняв форменную фуражку и вежливо держа ее перед собой. — Потому что если вы больше не будете встречаться с боссом, то у меня есть два билета на чемпионат по борьбе в зал на Мэдисон-Сквер-Гарден на вечер в четверг.
— Ступайте прочь, негодяй! — крикнула Лейси, выталкивая его за дверь. — Терпеть не могу борьбу!
— Вы самая красивая женщина из всех, каких мистер Эскевария… м-м… приводил, мисс Кингстоун, — дипломатично сказал шофер. — Вдобавок самая веселая. А как насчет китайского ресторанчика в пятницу? Во всяком случае, разрешите вам позвонить! — жалобно попросил он, когда Лейси выставила его за порог и захлопнула дверь.
Оставшись в одиночестве, Лейси бросилась в свое излюбленное кресло-качалку и стала разглядывать аккуратно сложенную пирамиду коробок посреди гостиной. Поверх нераспечатанной коробки с печкой «Таппан» стояла красивая декоративная клетка из анодированного алюминия. Сидящий в ней какаду Эль Магни-фико вопросительно склонил голову набок и горестно осведомился:
— Крк?
Втиснувшись под стол, служивший ему убежищем, Тошнилка жалобно скулил. Лейси подперла подбородок кулаками и горько заплакала.
«На сей раз ты своего добилась, — упрекнул ее внутренний голос. — Чересчур остроумна и неугомонна, Лейси Кингстоун! Только на сей раз ты зашла слишком далеко. Видно, тебе невдомек, когда можно паясничать, а когда нет. Сказать мужчине, что ты в него без памяти влюблена, — еще недостаточно. Швырнуть ему в лицо его собственные деньги — тоже не самое удачное начало, и ты в этом убедилась на собственном опыте. Ты все испортила. Так тебе и надо!»
Хватит вытворять глупости; слишком уж многое поставлено на карту. Она напрочь испортила выходные, обещавшие закончиться просто великолепно. Тяжело вздохнув, Лейси протянула руку к телефону. «Позвоню кому-нибудь, отведу душу и получу дельный совет».
Она набрала номер Джемми Хэтуорт, живущей в Бруклине, но на звонок ответил мужской голос.
— Майк? — неуверенно спросила Лейси. Прямо ни в чем не везет. И надо же, именно сейчас! Макетчик Майк — у Джемми Хэтуорт. — Это Лейси Кингстоун. Что ты там делаешь? — выпалила она и тут же прикусила язык.
— А, Лейси, дорогая! Как поживает самая красивая блондинка Нью-Йорка? — перекрикивая воскресные телевизионные передачи и громкие голоса детей, поприветствовал ее макетчик.
«А почему бы и не Майк?» — подумала Лейси, чувствуя, как в груди будто что-то оборвалось. Даже Джемми, отягощенная своими проблемами, непослушными детьми и тяжелой работой, имеет право на любовь. Такое право есть у каждого. У каждого, за исключением бывшей модели, а теперь сотрудницы фирмы «Эскевария, Инк.». Сотрудницы, влюбленной в президента упомянутой фирмы, высокой пепельной блондинки с изумрудными глазами, которая вечно шутит некстати, а теперь заслужила титул неудачницы года по классу романтических страстей.
— Привет, ангелочек, — послышался в трубке резковатый голос Джемми. — Господи, Лейси, что за Ниагарский водопад? Неужели я слышу плач? Что стряслось?
— Ничего. Просто я смотрю печальный телесериал, — отозвалась Лейси, мужественно расправляя плечи. Не стоит портить Джемми выходной, который она хотела провести в компании любимого человека, даже если это всего-навсего Майк из художественной редакции. И под аккомпанемент скорбно завывающего под столом Тошнилки и сочувствующих криков попугая выговорила сквозь слезы: — В общем, я звоню, чтобы спросить, не хотят ли твои детишки получить в подарок прямо-таки фантастического хохлатого какаду, которого я только что привезла из Коннектикута.
Но самое страшное было еще впереди.
В понедельник Лейси не получила ничего, кроме малоприятных заданий, включая и нудную статью о предложениях по стандартизации шкалы размеров женской верхней одежды. В результате она провела большую часть дня в библиотеке Нью-Йоркского института моделей одежды, занимаясь изучением этого вопроса. Задание имело лишь один плюс — оно позволило Лейси держаться подальше от редакции и от осторожных сочувственных расспросов Джемми Хэтуорт. Но зато в шесть тридцать вечера Объединенная служба доставки начала слать ей посылки. Сорвав обертку с первой из них, Лейси обнаружила роскошное зеленое платье, в котором она обедала в «Лютеции», белье в тон ему и зеленые туфли.
— Славная у вас квартирка, — заметил курьер, пока Лейси расписывалась в квитанции. Потом с особым одобрением он оглядел старый брючный костюм Лейси «Лиз Клербон». — К вам не заходят время от времени друзья пропустить глоток-другой?
— Пошел вон! — выкрикнула Лейси, выталкивая его за порог.
Во вторник прибыло красное бархатное платье в стиле Ренессанс, но курьер благоразумно оставил посылку у порога, получив расписку. Зато в среду специальный посыльный доставил от «Братьев Ревилльо» длинную шубу из соболей с вышитым на шелковой подкладке именем Лейси. Да к тому же с извинениями за задержку заказа, полученного на прошлой неделе: необходимо было еще подогнать шубу по фигуре. Лейси залилась слезами.
Видимо, Майкл Эскевария решил всерьез отделаться от нее, тут и думать нечего. Лейси без сил опустилась на тахту в гостиной, укрыв колени пушистым мехом и орошая слезами отвороты шубы. Итак, он решил отослать ей все — разумеется, за исключением баснословно дорогих драгоценностей. Он закрывает ее счет, не желая больше иметь с ней дела. Несмотря на страдания, из-за которых даже работа в журнале стала ей в тягость, Лейси поняла, что сохранить чувство собственного достоинства и остатки гордости можно теперь лишь одним способом.
Каждое утро, по пути на работу, она по почте отправляла обратно все вещи: тончайшее шифоновое платье вкупе с зелеными туфельками, затем эффектное красное бархатное платье в стиле Ренессанс, а вслед за платьями — сказочно дорогую соболью шубу от «Братьев Ревилльо» в фирменной коробке с золотым тиснением.
Но обильно пролитые ею слезы — и слезы гнева, и слезы горести — не могли не оставить следов на ее лице. В четверг утром Лейси пришла на работу в темных очках, дабы скрыть покрасневшие глаза и припухшие веки, хотя очки мешали смотреть на экран монитора, когда она усаживалась за стол в попытке написать хоть что-нибудь. Поэтому Лейси ничуть не удивилась, перед самым ленчем обнаружив у двери своего кабинета главного редактора Глорию Фарнхэм, разглядывающую ее с пристальным интересом.
— Здесь слишком много места для одного человека, ты не находишь, Стейси? — сказала главный редактор. — А теперь, накануне зимы, кондиционер почти не нужен, не так ли? — Она извлекла из кармана своего жакета вырезку, как-то странно огляделась и положила ее на стол. — Вот, дружочек, я только что читала утренний «Ежедневник» и подумала, что тебя это заинтересует.
Лейси дождалась, когда главный редактор удалится, и уж потом взяла вырезку из «Ежедневника женской моды», чтобы прочесть. А прочитав, тут же пожалела об этом.
«То угасающий, то вспыхивающий роман, — сообщала эта сплетница женской моды, — между Майклом Эскевария, самым многообещающим нью-йоркским миллионером и председателем совета директоров конгломерата, ставшего владельцем известного журнала „Каприз“, и Дульсией Форд-Мэннинг, известным дизайнером, снова вспыхнул. Дульсия, чья фирма „Форд-Мэннинг Ассошиэйтс“ оформляла апартаменты Майкла на Саттон-Плейс в качестве образца для Нью-Йоркской выставки дизайна 1983 года, снова приступает к работе над новым контрактом по оформлению интерьера его дома в Северном Уилтоне, Коннектикут. Счастливую парочку видели тет-а-тет в „Таверне“ Триша Вандербильта, кузена Дульсии, в понедельник, когда там состоялся благотворительный вечер по сбору средств на избирательную кампанию местных кандидатов от республиканской партии».
Скомкав вырезку, Лейси в очередной раз кинулась в дамскую комнату, чтобы выплакаться.
«Теперь-то я знаю, — раздумывала Лейси, с силой спуская воду, чтобы заглушить свои рыдания, — кто виновен в ультрамодерновой безвкусице апартаментов Майкла, превратившей его квартиру в блистательное убожество!»
Она и не думала, что можно пережить подобную боль, острую, как удар ножа, пронзившую душу при чтении об «угасающем и вспыхивающем» романе Майкла с известным дизайнером. Какое предательство! Значит, другие женщины все-таки были! Были и до знакомства с ней, и во время их встреч, и после разрыва, тут уж сомневаться не приходится. Это выставляет их отношения в таком неприглядном свете, что Лейси едва нашла в себе силы пережить этот удар.
Выплакавшись, Лейси вышла из комнаты, снова надев темные очки. Она едва могла различить силуэт главного редактора Глории Фарнхэм, дожидавшейся ее невдалеке от кабинета.
— А, вот и ты, Стейси Кингсли! — проговорила главный редактор, глядя поверх головы Лейси куда-то в сторону рекламного отдела. — Устрой себе небольшой перерыв на ленч, ладно? Мы вынесем твои вещи из кабинета, а потом найдем тебе местечко у художников, вместе с остальными младшими обозревателями.
Лейси даже не смогла ответить, к горлу снова подкатил ком, и глаза наполнились слезами. Вместо ленча она спустилась на лифте в вестибюль издательского комплекса «Каприз» и из телефона-автомата позвонила в административный отдел «Эскевария энтерпрайсиз, Инк.».
— Простите, можно узнать, кто звонит? — осведомилась секретарша, сидящая у кабинета председателя совета директоров.
— Лейси Кингстоун, — ответила она, пытаясь говорить ровно, чтобы ее звенящий от слез голос не дрожал.
Но холодный голос на том конце провода отчеканил:
— Сейчас мистер Эскевария на совещании. Если вы сообщите ваше имя и номер телефона, он вам перезвонит, когда сможет.
«Вот оно, — похолодела Лейси. — Это наконец-то свершилось. Он не хочет разговаривать со мной. Все кончено».
И все-таки, хоть Майкл и вернул бесценные платья впридачу с роскошной собольей шубой, потому что ее уже подогнали по меркам Лейси, хоть он и многозначительно отгородился от ее звонков, намекая, что свиданиям по пятницам положен конец, Лейси не могла представить, что он способен дойти до такой низости, как лишить ее рабочего места!
— И долго он будет на совещании? — настойчиво поинтересовалась Лейси, прижавшись лбом к прохладной мраморной стене вестибюля и крепко сжимая телефонную трубку.
— Вечно, — ледяным тоном отчеканила секретарша и повесила трубку.
Лейси уставилась на телефон; в трубке снова зазвучал бесконечный гудок. Итак, он не отвечает на звонки. Он встречается с другой женщиной. После душераздирающей воскресной сцены в спальне его коннектикутского дома он в понедельник отправился прямиком на свидание к пламенной декораторше! Просто представить невозможно такую бесчувственность и жестокость.
«И ты уверяла себя, что любишь это чудовище?» — глумился внутренний голос.
«Больше нет», — заявила она себе, вытирая последние слезы тыльной стороной ладони. Потом вскинула голову и оглядела вестибюль издательского комплекса «Каприз», кусая губы. Отчаяние последних дней наконец-то сменилось самоотверженной решимостью. Лейси взяла свою сумочку с полки под таксофоном. Все. Хватит. Теперь это вопрос принципа.
Если отец чему-то и научил Лейси, то это вовремя использовать нужный момент. Теперь ей необходим адвокат. Рывком открыв сумочку, она начала копаться в поисках визитной карточки мистера Ирвинга Фишмана из фирмы «Платья и элегантная спортивная одежда братьев Фишман».
Через полчаса Лейси вернулась в свой угол у общественного стола, отданного в распоряжение младших обозревателей и стоящего в тесном отсеке художественной редакции. Ее вещи, вынесенные из кабинета, беспорядочно громоздились вокруг. Лейси пыталась закончить статью о стандартизации размеров женской одежды, хотя из-за припухших, воспаленных век почти не видела, что пишет. Но ее работа была прервана звонком из административного отдела. Секретарша руководства передала ей распоряжение немедленно явиться на девятнадцатый этаж. Президент и председатель совета директоров фирмы «Эскевария энтерпрайсиз, Инк.» мистер Майкл Эскевария находится у себя в кабинете и желает побеседовать с мисс Кингстоун.
— Нет, — бросила Лейси секретарше и повесила трубку.
Взяв со стола листы со статистическими данными департамента здравоохранения США по средним показателям размеров бюста и бедер женщин в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, она скомкала их и начала собирать свои пожитки в бумажные упаковочные пакеты. Земля вот-вот разверзнется у нее под ногами, но Лейси перенесет удар стоически, сдерживая доставленную этим унижением боль. Незачем идти в административный отдел на девятнадцатый этаж, чтобы позволить президенту и председателю совета директоров еще раз повернуть нож в свежей ране, прежде чем он окончательно вышвырнет ее из издательства. Лейси уже решилась завтра утром снова явиться в торнтоновское агентство и выяснить, не набирают ли «Оптовики Западных штатов» моделей для традиционного весеннего тура. Она способна сама позаботиться о себе. Теперь от жизни ей нужно только одно — больше никогда не видеть Майкла Эскевария.
Лейси только успела сунуть настольные часы-календарь в бумажный пакет, столь предусмотрительно выделенный Глорией Фарнхэм, кинув их на полупустую коробку крекеров, заменивших ей ленч, когда на рабочих местах неподалеку от лифтов началась какая-то суматоха. И тут же краем глаза она заметила высокого человека в сером шерстяном костюме, стремительными шагами приближающегося к ней.
— Нет! — воскликнула Лейси, хватая свою сумочку, диктофон, настольные часы-календарь и книжку департамента здравоохранения со статистическими данными, потом обернулась в сторону возвышающейся над ней стройной, могучей фигуры Майкла Эскевария и взвизгнула: — Прекрати!
— Лейси, — сдавленным голосом негромко проговорил он, — ты звонила, и моя секретарша только что сказала мне об этом. Я хочу поговорить с тобой. Почему ты не поднялась ко мне?
Лейси старалась не смотреть на него, но ничего не смогла с собой поделать. Он по-прежнему так сказочно красив, с горечью отметила она. Внешне он настолько бесподобен — непокорные черные кудри, укрощенные дорогостоящим парикмахером, холодные серые глаза и строго сжатые чувственные губы, — что Лейси пришлось собрать все свои силы, чтобы не поддаться его обаянию.
«Он всегда выглядит таким обезоруживающе красивым и доброжелательным, — подумала Лейси, с усилием отводя взгляд, — но в душе он холодный и безжалостный».
Вся редакция старательно делала вид, что ничего не происходит, что президент и председатель совета директоров конгломерата не примчался в художественную редакцию поговорить с Лейси Кингстоун, новым младшим обозревателем, чем подтвердил все сплетни, гуляющие по редакции уже не одну неделю. Собственно говоря, с тех самых пор, когда мисс Кингстоун, едва взглянув на него в конференц-зале, шлепнулась задом на пол. Главный редактор Глория Фарнхэм маячила в дверях своего кабинета, старательно прислушиваясь к их разговору.
— Ступай прочь! — простонала Лейси, открывая сумочку и пытаясь впихнуть туда настольные часы-календарь. — Исчезни. Проваливай отсюда и больше не появляйся. Я больше не растлеваю журнал «Каприз» своим присутствием. Я ухожу.
— Я не могу разговаривать с тобой здесь, — озираясь, торопливо вымолвил председатель совета директоров. — Черт возьми! Что ты здесь делаешь, посреди этой свалки? Почему ты не у себя в кабинете?
Встав перед общим столом, Лейси гордо выпрямилась.
— Ты не сможешь уволить меня, — крикнула она, срывая темные очки. — Я ухожу сама! Вам ясно, мистер президент? Я ухожу! У-хо-жу!
— Бог мой, — воскликнул он, увидев ее лицо, и быстро сделал шаг к ней навстречу, хрипло шепнув: — Лейси, что с тобой? Ты плакала. Ты плакала, так ведь?
— Ты слышал?! — не унималась она. — Я ухожу! Я ухожу!
— Не кричи. Лейси, мне надо с тобой поговорить, — проговорил он, беря ее за руку и пытаясь что-то вложить ей в ладонь. — Я хочу отдать тебе это. Драгоценности в банковском сейфе, записанном на твое имя.
— А-а-а! — завопила Лейси, швыряя ключ от сейфа в главу конгломерата. — Неужели тебе мало того, что было?! Ты же знаешь, что сейчас все смотрят на нас! Тебе доставляет удовольствие, не правда ли, когда я выгляжу…
— Ты не должна держать драгоценности в своей вестсайдской квартире, — произнес он, наклоняясь за ключом, — потому что страховка не покро…
— Ты только о деньгах и думаешь! — Лейси махнула сумочкой, угодив Майклу в висок. Часы выпали и ударили его по плечу, заставив поморщиться от боли. — Оставь свой хлам себе, Майкл Эскевария. Я все вернула тебе по почте! Ты когда-нибудь уяснишь, — кричала Лейси, — что я все делала, не думая о деньгах, бесплатно?!
Собравшиеся в отдалении сотрудники журнала «Каприз» единодушно охнули. Они уже начали понемногу расходиться, когда главный редактор Глория Фарнхэм вбежала в свой кабинет и схватилась за телефон.
— Лейси, перестань, — сказал Майкл, поймав ее за руки. — Дело не только в драгоценностях. Я здесь не за тем. Я хочу…
— Не прикасайся ко мне! — завизжала Лейси. Теперь они стояли вплотную, испепеляя друг друга взглядами. — Отпусти меня! Ты… меня принуждаешь!
Даже сквозь толстую одежду Лейси чувствовала жар его тела и должна была собрать всю силу воли, чтобы противостоять знакомой тяге. Майкл взглянул на нее с каким-то странным, поистине несчастным выражением. Широко раскрыв глаза, Лейси ужаснулась: похоже, еще мгновение — и Майкл заключит ее в свои нежные объятия, чтобы поцеловать!
— Принуждение к близости, — выдохнула Лейси, вспомнив, что сказал ей Алекс ван Ренсалер во время ее звонка час назад. — Принуждение к близости с использованием служебного положения, — повторила она окрепшим голосом. — Отпусти меня, распутник!
Тут из лифтов выбежала команда сотрудников охраны здания и поспешила к ним, пробираясь среди столов и кульманов.
— Мистер Эскевария, — крикнул передний охранник, — у вас все в порядке?
— Меня принуждали к близости! — завопила Лейси, сжигая за собой корабли. — Спасите! Помогите! Меня принуждали к близости, пользуясь служебным положением!
Так начал приводиться в исполнение только что выработанный ею план военных действий.